«Чёртова сова»

2083

Описание

Евгений Лукин больше известен как писатель-фантаст. В стихах скорее склонен к сатире, нежели к лирике. Поэтический сборник «Чёртова сова» составлен преимущественно из новых стихов.



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Евгений Лукин Чёртова сова: стихи разных миллениумов

Ты перед тем, как вешаться, сперва поговори (живём-то однова!) — и выйдет, что ни в чём ты, если честно, не виноват — планида такова… За то, что жив, спасибо вам, слова, слова, слова, а совесть бессловесна — молчит и смотрит, чёртова сова!

СКАЖИ, ЧТО ТЫ ЖИВА…

«Прав Ты, о Господи, трижды прав…»

Прав Ты, о Господи, трижды прав в этом обвале бед, но разреши обратиться в прах — сил моих больше нет. Прав Ты, и кара Твоя проста: в белый смертельный сплав слиты время лёгких растрат и время тяжких расплат. Трижды прав Ты, но в муке дня, который там, впереди, Господи, убивая меня, любимую пощади!

«Hе от Творца, не от скупщика душ…»

Hе от Творца, не от скупщика душ — стыдно сказать, от плотины зависим. Вот и стоит рукотворная сушь над белизною песчаных залысин. Волга слепит равнодушней слюды. Hи рыболова на отмелях этих. Только цепочкою птичьи следы, словно гулял одинокий скелетик.

ПРУД. ЗИМА

В глубоком чёрном льду ветвистые расколы прозрачно-известковы, и я по ним иду. А было — шли вдвоём, ещё живые оба, и завитком сугроба кончался водоём.

«Скорлупка бигуди…»

Скорлупка бигуди. Пылятся кружева. Послушай, разбуди, скажи, что ты жива. Такой подробный бред — до складочки по шву. И пачка сигарет лежит — как наяву.

«Вот и осень с позолотцей…»

Вот и осень с позолотцей. Всюду тонкий запах тленья. Крашу крестик, правлю тризну, разговариваю с твердью. Самому ещё придётся отвечать за преступленье, именуемое жизнью и караемое смертью.

«Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь!»

Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь! В беспощадные ночи, когда подбиваешь итоги, вновь приходит на помощь весёлая сильная плоть, и убийца по имени совесть уходит с дороги. Но когда твою плоть на глазах твоих скормят земле и шагнёт к тебе совесть с застывшей усмешкой безумца, ты ещё затоскуешь, дружок, о кипящей смоле, раскалённых щипцах и зазубренных тяжких трезубцах.

«Вот и кончен поединок. Навсегда…»

Вот и кончен поединок. Навсегда. Впереди еще какие-то года, слёзы пьяные да карканье ворон. На зубах скрипит песчинка с похорон.

ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕДОЛГО…

«Будут ли тому причиной войны…»

Будут ли тому причиной войны или наступленье тяжких льдов — мы уйдём. Земля вздохнет спокойно, распрямляя шрамы городов. Разве это не издёвка злая: пробуя на ноготь остриё, взрывами и плугами терзая, люди звали матушкой её! Из окна — запруженная Волга. Берега в строительной пыли. Ждёт Земля. Теперь уже недолго. Мы уходим. Мы почти ушли.

«Когда ты предаёшься хлопотам…»

Когда ты предаёшься хлопотам в толпе таких же человечин, внутри нашёптывает кто-то там: «Ты, парень, случаем, не вечен? Со страхом или с умилением, но пережил ты, спора нету, столетье, Родину, миллениум… Осталось пережить планету».

«Забавно сознавать, но Робинзон-то…»

Забавно сознавать, но Робинзон-то — в тебе. Не на рисунке. Не в строке. Куда ни глянь, враньё до горизонта, и ты один на малом островке. Что остаётся? Верить в милость Божью, когда волна пугающе близка, да подбирать обкатанные ложью обломки истин с белого песка.

«Ничего мы не обрящем…»

Ничего мы не обрящем — только темечко расплющим, пребывая в настоящем и мечтая о грядущем. Не дури, едрёна вошь! Рок тебя не проворонит. Здесь ты все-таки живёшь, а в грядущем — похоронят.

«Когда возвратишься в пустую…»

Когда возвратишься в пустую бетонную гулкую клеть, где лампа горит вхолостую и где предстоит околеть, ты лепет воды в туалете прими за журчанье ручья — и нет уже каменной клети, и вновь боевая ничья!

БЕЛАЯ УСАДЬБА

«Мне снятся сны, где всё — как наяву…»

Мне снятся сны, где всё — как наяву: иду проспектом, что-то покупаю. Hа кой я чёрт, скажите, засыпаю — и снова, получается, живу? Я эту явь когда-нибудь взорву, но не за то, что тесно в ней и тошно, и даже не за подлость, а за то, что мне снятся сны, где всё — как наяву!

«Hеба серое болотце…»

Hеба серое болотце. Влажная стена. У балкона чайка бьётся, будто простыня. Бедолага, шаромыга, марлевый испод. Это утро. Это Рига. Это Hовый год.

БЕЛАЯ УСАДЬБА

Людмиле Козинец

Ох, упрям! Сижу в кабаке. Сыт и пьян, и нос в табаке. То ли песня вдалеке, то ли где-то свадьба… Штоф вина на столе пустом у окна, а в окошке том — над господским над прудом белая усадьба. Сыр да бор да негромкий сказ, мол, недобр у барыни глаз — привораживает враз, хуже не сказать бы… Черти пьяные, вы о ком? Я-то с барыней не знаком! Ну а сам взгляну тайком в сторону усадьбы. Что ж, колдунья, твоя взяла! Грош кладу я на край стола. Углядела, повела… Век тебя не знать бы! Волшебством ты и впрямь сильна: я в шестом кабаке спьяна, а в окошке вновь она — белая усадьба…

«Как ты там, за рубежом…»

Далии Трускиновской

Как ты там, за рубежом, у стеклянных побережий, где февральский ветер свежий так и лезет на рожон? Та ли прежняя зима в городках, где даже тюрьмы до того миниатюрны, что уж лучше Колыма? Ты в моем проходишь сне мостовой черногранитной за новёхонькой границей в новорожденной стране. Взять нагрянуть невпопад в город вычурный и тесный под готически отвесный прибалтийский снегопад. Ты откинешь капюшон, на меня с улыбкой глядя. Растолкуй мне, Бога ради: кто из нас за рубежом?

ХРОНИКА ОДНОЙ ВЕЧЕРИНКИ, или ПЕСЕНКА О НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ

Цитировал кто-то кого-то, слегка искажая строфу. В цезурах и паузах булькала водка — а мы целовались в шкафу. Подглядывал кто-то за кем-то, слегка накреняя софу. Какого-то кто-то ругал президента — а мы целовались в шкафу. Показывал кто-то кому-то приём боевого кун-фу. Потом тишиною звенела минута — а мы целовались в шкафу. Гуляйте, столы накреняя! Кричите, что лидер неправ! Я лишь об одном, господа, заклинаю: не суйтесь, пожалуйста, в шкаф!

«Так неистова светла…»

Далии Трускиновской

Так неистова светла грань весеннего стекла, что хотел бы жизнь растратить — да растрачена дотла! Четвертованная грусть. Четвертованная Русь. Я к тебе через границу и ползком не проберусь. Кружевные берега да непрочные снега — всё как есть перечеркнула полосатая слега. Вот и водка налита, да какая-то не та: вроде пробую напиться — не выходит ни черта. Колобродит у окна одичалая весна. Впору гибнуть за Отчизну, хоть и бывшая она…

«Счастье, выглянув едва…»

Счастье, выглянув едва, обернулось пьяным бредом. То ли предали слова, то ли я кого-то предал. ЦвЕта крови и чернил грязь и ржавчина в горниле. То ль кого похоронил, то ль меня похоронили. Безнадежное «зеро». Где же адская бумага, петушиное перо, опереточная шпага? Год любви любой ценой — вот и всё, о чем просил бы. Как ты выдуман, Хромой, беспощадно и красиво!

НАЙДЁНЫШ

«Над рекой, над кручей яра…»

Над рекой, над кручей яра, начиная клокотать, шла гроза — как Божья кара или Божья благодать. Полыхая белокрыло, шла по сутолоке вод — и уже не важно было: воскресит или убьёт.

«Точно не твою судьбу, но чью-то…»

Точно не твою судьбу, но чью-то одарил Господь, попутал бес. Краткое, свершившееся чудо. Больше не предвидится чудес. Говори что надо и не надо, только о случившемся молчи. В чёрном кофе кубик рафинада — белый домик раствори в ночи.

«Пересыпан городок…»

Пересыпан городок снегом, будто нафталином. Утро зимнее, пошли нам лучезарный колобок. После вьюжных веретён пусть мигнёт румяным веком, по заоблачным сусекам добрым Боженькой метён.

ИНЕЙ

Идите к чёрту, господа, прямыми стройными рядами — и возраст вашими годами не измеряйте никогда! Нам, слава богу, не до вас, когда мы, рук не разнимая, глазеем на январский вяз, а он цветёт, как вишня в мае.

«Ещё жива отзывчивая плоть…»

Ещё жива отзывчивая плоть. Ещё чудит, петляет колея. Поистине всемилостив Господь, когда щадит такую тварь, как я. Самовлюблённый жадный упырёк, что я творил! И что я говорил! А Он меня не только уберёг — Он мне с тобою встречу подарил.

ФАРФОРОВАЯ РЕЧЬ

«Моя пятидесятая весна…»

Моя пятидесятая весна перебирает ивовые плети, как будто на пятидесятилетье неладное задумала она: «Вот эта розга, — пробует, — длинна, та — коротка, а тоненькие эти и вовсе не откликнутся в поэте… Когда бы в молодые времена!»

«В юдоли, где мы обитаем…»

В юдоли, где мы обитаем, любое деяние — зло. А я уродился лентяем — и, стало быть, мне повезло. И, стало быть, спрошенный небом, скажу, незапятнанно бел: «Не брал. Не участвовал. Не был. Нескладные песенки пел».

«Звуки пошли не те…»

Звуки пошли не те — глухи, невнятны, тупы. Яблоки в темноте падают — словно трупы. Вот и сижу в саду, внемля недобрым звукам. Скоро ведь упаду с тем же коротким стуком.

«Достаётся нынче правдам…»

Достаётся нынче правдам — травят как хотят! Я сижу любуюсь прайдом рыженьких котят. Что мне правды! Что мне травли! Помыслы просты, как мелькающие в травке рыжие хвосты.

СКЛАДУХА

Хуже злого костоеда зарубежный Кастанеда, и мосол, как кастаньета, жалко щёлкает в коленке, и черновики нетленки между томом Короленки и записочкой от Ленки затаились в аккурате в том бумажном зиккурате, что воздвигся у кровати, угрожая покарати мощным оползнем культуры — житием Бонавентуры, редкой книжицей «Уйгуры» и запиской этой дуры: дескать, где мой Кастанеда?..

«Тает жизнь в осеннем шелесте…»

Тает жизнь в осеннем шелесте, усыхает, как лоза. У меня вставные челюсти и безумные глаза. Скальте, скальте зубы юные! Нет бы скальда поберечь за глаза его безумные и фарфоровую речь!

«Заклубились беды вороньём…»

Заклубились беды вороньём. Да и ладно! Съеду я куда-нибудь в район Таиланда. Там, в густом тропическом саду, с загибона я, пожалуй, как-нибудь сойду за гиббона.

ПОСЛЕ ОБЫСКА

Не дай мне Бог…

Александр Пушкин Была, я знаю, веская причина сказать: «Не дай мне Бог сойти с ума». Чудовищна застывшая личина и неприятны жёлтые дома. Зато, когда подобие ГУЛАГа воссоздаёт Отчизна-Перемать и в доме шмон, — какое это благо глядеть и ничего не понимать!

«Век растрачен. Родина украдена…»

Век растрачен. Родина украдена. В жёлтой прессе — перечень разборок. Общество — бессмысленная гадина — давит тех, кто мил тебе и дорог. Поселить бы их в отдельной рощице где-нибудь в районе Балашова… И возникнет маленькое общество — точное подобие большого.

ВЗБАЛАМУЧЕННЫЙ СОНЕТ

Н. Л.

Проспект — и ни единого мента, хотя обычно по менту на рыло. Остолбенел. Накрыла немота. Потом надежда робкая накрыла. Неужто впрямь? Неужто белокрыло взбурлило небо, и легла, крута, архангела разящая пята? Слабо лягавым против Гавриила. Его пята — надгробная плита. А ты мне что намедни говорила? Мол, не молись, не выйдет ни черта… Ты погляди, какая лепота! И улица лежит, не пронята ни трелию, ни топотом мента.

«Не говори, что счастье мнимо…»

Не говори, что счастье мнимо, сиди и пей себе коньяк за то, что жизнь проходит мимо, как невнимательный маньяк.

ЭТО КЕМ ЖЕ МЫ СТАЛИ…

«Помню: книжки рубили…»

Помню: книжки рубили — аж плахи трещали. Это кем же мы были, если нас запрещали? Уличали. Свистали. Политику шили. Это кем же мы стали, если нас разрешили?

«Ни прозаик, ни поэт…»

Ни прозаик, ни поэт. Ни бунтарь, ни обыватель. Ни пощечин, ни объятий. Ни конфузий, ни побед. И сидишь — незнамо кто, биографию итожа, ну а там одно и то же, то есть то же, но не то.

ДИЛЕТАНТСТВО

До чего бесцеремонно осень красок наметала: от незрелого лимона до румяного металла! Этот лист как будто в мыле, тот коричнево-кукожист. Вот бы автору вломили в Академии Художеств!

ФОН

Не давать им пряников! Отхлестать орешником! Из-за этих праведников я считаюсь грешником! Повстречаешь — тресни-ка в лоб зелейной скляницей! Из-за этих трезвенников я считаюсь пьяницей! Стих утоплен в вермутах. Строки — нищета и сушь. Из-за этих лермонтовых я и не считаюсь уж!

МИФОЛОГИЯ

Пегас начинал, к примеру, простым боевым конём — помог одолеть Химеру тому, кто сидел на нём. Стоптал ее с полнаскока, нахрапом ошеломив. Сказать не могу, насколько мне нравится этот миф! Эллада от нас — далече. К тому же с теченьем дней пегасы пошли помельче, страшилища — покрупней. Пропорции и размеры иные, чем в старину: химеры — так уж химеры, аж морда на всю страну! Пугайся их, не пугайся, но древле, теперь и впредь иначе как на Пегасе Химеру не одолеть.

«Я волнуюсь, читая стихи…»

Я волнуюсь, читая стихи: не слова, а прозрачные слёзы! Все твердят, что пришли от сохи, что вчера ещё слезли с берёзы. О родной вспоминают стезе, где зады поросли лопухами. Так и видят себя в картузе и в рубахе с шестью петухами. И живут, разрывая сердца под трамвайно-троллейбусный грохот. Эх, найти бы того подлеца, что насильно отправил их в город! Я найду его. Зол и речист, я прорвусь через сто кабинетов. Я в лицо ему брошу: «Садист! Ты за что же так мучишь поэтов? Ты же слышишь, как стонет стило! Здесь их жизнь и больна, и кабальна! Отпусти ты их с миром в село. Посади ты их там на комбайны…»

ПЛОВЕЦ

Что с классиком меня роднило? Я гимны звучные слагал и, правя тяжкое кормило, челна ветрило напрягал. Hо вихорь злой взревел в фиорде, и мне, Господнему рабу, ветрилой хрястнуло по морде, потом кормилой по горбу…

ПРОЗАИК

Проклятый быт, старания утроив, мне сочинять мешает не впервые. Не успеваю полюбить героев. В итоге — падлы. Прямо как живые.

ПАМЯТHИК

Exegi monumentum

Здесь памятник стоял — превыше пирамиды, но по нему прошла народная тропа. Из праха чуть видны чугунные ланиты, а метрах в двадцати — чугунная стопа. Здесь памятник стоял — куда прочнее меди, красуясь на манер известного столпа. Hо что же от меня останется в предмете, когда по мне пройдёт народная тропа?

РИФМА

Событья, факты, вереницы числ — всё ерунда, но вот в житейском гаме два слова перекликнутся слогами — и мир внезапно обретает смысл.

«Возопишь, ударяя в грудь…»

Возопишь, ударяя в грудь, или в рот наберёшь воды — обязательно с кем-нибудь ненароком сомкнёшь ряды. И такого наговорят — не докажешь ведь ни хрена… У меня один только ряд. И шеренга — тоже одна.

КЛАССИКИ И СОВРЕМЕННИКИ

Какое счастье: при свече творить во славу русской речи и лечь на снег у Чёрной речки при секунданте и враче! Ни секунданта, ни врача — убит каким-то нижним чином по незначительным причинам, а то и вовсе сгоряча…

«Слова — достойны, речи — гладки…»

Слова — достойны, речи — гладки, и всё не врубимся в одно: что гений — это недостатки, каких нам сроду не дано. Дразня, круглятся, что орехи, из безупречной шелухи их гениальные огрехи и гениальные грехи.

ПРОЗА

Убить героя — значит пощадить. Заметьте: чем талантливей прозаик, тем он героя медленней пронзает событьями, затем чтоб ощутить в подробностях и боль его, и трепет. Так вот: дышу надеждою простой, что жизнь мою задумывал и лепит не Достоевский. Даже не Толстой.

«Да, вырождается москаль…»

Да, вырождается москаль: утрачен стыд, барыш возжаждан. И мне твердят: «Не зубоскаль, но исправляй своих сограждан!» Легко сказать! Грустят в пыли Крылов, Державин… Если даже они исправить не смогли — то мне-то, грешному, куда же!

«В соседней камере спроси…»

В соседней камере спроси иль у омонов: писатель, скажут, на Руси — один Лимонов. У остальных и стиль, и прыть, и морды глаже, но как-то не за что «закрыть» — не за слова же!

«В нашем нынешнем дерьме…»

Тот — писатель, кто полезен.

Владимир Маяковский В нашем нынешнем дерьме, громоздящемся бугристо, тот писатель, кто в тюрьме. Остальные — беллетристы.

«Перед книжною горой…»

Перед книжною горой суетится покупатель — и забавный показатель выявляется порой: чем трусливее герой — тем отважнее читатель, чем трусливее читатель — тем отважнее герой.

РАЗГОВОР С ЧИТАТЕЛЕМ О ПОЭЗИИ

А между тем за край одежды

Прохожий дёргает его…

А. С. Пушкин — Стой, хороший господин, стоп! Почему в тебе один стёб? Всё в прикольные стиши крен, а чего-то для души — хрен! — Не бери меня на стоп, лох! Это чем же тебе стёб плох? Ты вглядись на мандраже в быт: чуть проникнешься — и вже вбыт!

ПОЭЗИЯ

Разъявши на случайные слова себя и мир, мы породили разум — и вот собрать пытаемся по фразам всё то, что развалили однова.

МИНОРНАЯ

Послушай, нас с тобой не пощадят, когда начнут стрелять по площадям. Не уцелеть нам при любом раскладе. Дошлют патрон и зла не ощутят Послушай, нам себя не уберечь. Как это будет? Вот о том и речь: вокруг тебя прохожие залягут — а ты не догадаешься залечь. Минуя улиц опустевший стык, ты будешь бормотать последний стих, наивно веря, что отыщешь рифму — и все грехи Господь тебе простит. Живи как жил, как брёл ты до сих пор, ведя с собой ли, с Богом разговор, покуда за стволом ближайшей липы не передёрнут новенький затвор.

ИЗ КНИГИ ПЕРЕМЕН

«Мир — сотворён. Границы — отвердели…»

Мир — сотворён. Границы — отвердели. Который раз по счету сотворён? И, верно, не на будущей неделе очередной великий сдвиг времён. И потому-то думается людям, что неизменен будничный уклад. И мы живём. И мы друг друга судим. И кто-то прав. И кто-то виноват. Сумеем ли за малое мгновенье понять, что ни один из нас не прав, когда Господь для нового творенья смешает с глиной контуры держав?

«Сменили строй — как имя-отчество…»

Сменили строй — как имя-отчество, а изменились ненамного: тогда — обожествляли общество, теперь — обобществляем Бога.

1991

Встаёт освобождённое дерьмо над Родиной моей девятым валом, смывая монументы и дома. Теперь уже, конечно, всё равно, но чем, скажите, жизнь плоха была вам в стране порабощённого дерьма?

АРИСТОКРАТ

(декламируется надменно)
Когда среди родных равнин парткомы рушились, во мне проснулся дворянин — во всеоружии-съ! Теперь, не в силах пренебречь дворянской честию, за непочтительную речь — по морде съездию!

НЕУДАЧНИК

Сорок лет я прожил сдуру этаким манером: собирал макулатуру юным пионером, на субботники вылазил летом и зимою, никаких внебрачных связей — жил с одной женою. «Ни единого прогула!» «Всё преодолеем!» …Чтоб тебя перевернуло вместе с мавзолеем!

К ВОПРОСУ ГРАЖДАНСТВА

Бывшие наши республики брызнули врозь картечисто, но вновь обретённым Родинам все преданы аж до писка! Мы говорим: «прописка» — подразумеваем «Отечество». Мы говорим: «Отечество» — подразумеваем «прописка».

ЗАЩИТНИК

Ты принимаешь новую присягу — невольный трепет жил. Трёхцветному служи отныне стягу, как красному служил. Поверя в седовласого мессию и в святость новых уз, ты точно так же сбережёшь Россию, как уберёг Союз.

«Было чувство пустоты…»

Было чувство пустоты, были разные мытарства, но зато, казалось, ты чем-то лучше государства. А теперь твердишь одно, пониманьем убиваем: «Мы не хуже, чем оно, обуваем, убиваем…»

«Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»

Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет. Говорили: «оазиc», теперь говорят: «солончак». Или вот саранча… Hу всю жизнь полагал, что кузнечик! А при виде кузнечика злобно цедил: «Саранча…» Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то!.. Ты к нему — с кочергой, а тебе говорят: «Со свечой!» Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья! Это ж я по незнанию вас называл саранчой…

«Как вышибают клин? Путём иного клина…»

Как вышибают клин? Путём иного клина. А руку моют чем? Как правило, рукой. Когда во всех полках исчезла дисциплина, в святых церквах процвел порядок — и какой! Вы думаете, зря вощёные полы там? Вы думаете, зря поются тропари? Плох тот митрополит, что не был замполитом! И плох тот замполит, что не митрополит!

СЕРЫЙ СТИХ

Ты меня сегодня выпер, ты со мной не выпил старки, ты, видать, свихнулся, опер, по причине перестройки! Я писал тебе о каждом, я строчил направо слева. Hочь висела за окошком, чёрно-сизая, как слива. Если кто-то грустен, опер, и тоска в бровях заляжет (ты ж меня сегодня выпер!) — кто тебе его заложит?! Размагнитились магниты (ты со мной не выпил старки!) — прибежишь еще ко мне ты сразу после перестройки!

СУДОРОГА ПАМЯТИ

Как подумаешь про то, что водка только для поминок, на лотках одна картошка… А теперь — зайди на рынок! Друзы жёлтые бананов прямиком из Гваделупы. И сияют баклажанов негритянские залупы. Что ни цитрус — пышет жаром или нежно-фиолетов. Очевидно, что недаром продал ты страну Советов.

«Вместо Ленина строго…»

Вместо Ленина строго смотрит мученик-царь. Все поверили в Бога, остальное — как встарь. И о чём ни проси я — нет участья ни в ком. Как была ты, Россия, так и будешь совком.

БОЙЦЫ ВСПОМИНАЮТ

(декламируется с обидой в голосе)
Вероятно, провал в головёнке у него — говорит: не предавал никогда и никого! А «телеги» в обком, подписавши «Краевед», кто катил прямиком? Ну а я уже в ответ… Ишь цветёт! Анемон! Хоть бы капельку стыда! Это я, а не он, никого и никогда!

СЧИТАЛОЧКА

Эгоиста эгоист обвиняет в эгоизме, обвиняет в карьеризме карьериста карьерист, педераста педераст обзывает педерастом, и цепляется к блохастым кто воистину блохаст, лилипута лилипут обвиняет в лилипутстве, обвиняет в проститутстве проститута проститут, а который никого никогда не обвиняет — пусть отсюдова линяет! Чтобы не было его!

— БЫ

Разъединственный раз ты бы рявкнул: «Вы что там горланите?!» — и велением масс очутился бы в нашем парламенте. В напряженные лбы ты такую речугу им выдал бы, что хоть на зуб долби, хоть на мраморе полностью выдолби. Твой невыспренний слог изощрила бы правда-скиталица. Ты бы всё это смог… Hо не сможешь — язык заплетается. …Мы из глыбы слепой обязательно памятник вытешем — всем, ушедшим в запой и ни разу оттуда не вышедшим!

ЭМИГРАНТ

1
Приходило добро с кулаками, вышибало четыре ребра. Побреду, упираясь клюками, в те края, где поменьше добра. Говорят, что за тем поворотом — ни борьбы, ни разбитых оков. А ещё говорят, будто зло там — безо всяких тебе кулаков…
2
Вот он лежит, мурло упрятав в ладони, мокрые от слёз, лишён Отчизны и нитратов, миллирентгенов и берёз. И в полумгле апартамента, где каждый гвоздик — эталон, он видит кепку монумента и отоваренный талон…

ОБЛОМКИ САМОВЛАСТЬЯ

«Зачем, скажи, крамольну оду…»

А. П.

Зачем, скажи, крамольну оду слагал ты, дерзостный юнец? Ну получили мы свободу — и осознали наконец, что только будучи рабами творили славные дела… И ловим праздными губами утраченные удила.

СОЗЕРЦАЯ ГРАФФИТИ

Сограждане! Родимые! Вылазьте! Мечта воплощена: одни кругом обломки самовластья — и наши имена!

«У меня и у державы…»

У меня и у державы отношения шершавы, как наждак или броня. Рву бородушку скуржаву — так обидно за державу! А державе — за меня. От обиды яснооки, шлём взаимные упрёки, как снаряды на Кабул: кто из нас кого пьянее, кто из нас кого дурнее, кто из нас кого обул…

«Ответьте мне, уроду…»

Ответьте мне, уроду, зачем я отдаю Россию за свободу, причем не за свою? Потом переживаю: да как же это я? Свобода-то — чужая. Россия-то — своя.

«История, достойная Рабле…»

История, достойная Рабле: бросались крысы в водяную муть. И столько было их на корабле, что он внезапно перестал тонуть. Вокруг меня мильён крысиных морд, и в зеркале такой же мизерабль. Вот хлынем мы однажды через борт — тогда, глядишь, и выплывет корабль.

РУССКАЯ ИДЕЯ

Рынок? Вера? Ни хрена! Только грозная година соберёт нас воедино, как в былые времена. И, бедою сплочены, от Европы до Китаю… Я тебе попричитаю «Лишь бы не было войны»!

ПОЖЕЛАНИЕ

Дорогие мои привереды, золотые мои правдолюбцы, дай вам Бог не дожить до победы долгожданных своих революций! Лучше вёрсты сибирского тракта, приговор, пронимающий дрожью, чем увидеть, как горькая правда, побеждая, становится ложью.

ПАТРИОТИЧЕСКОЕ

В упоении правоты, коль прикажет Россия-Мать, буду вспарывать животы, и стрелять, и хребты ломать. И без разницы: поп-распоп, инородец или дебил — буду всех выводить в расход, кто не слишком ее любил.

«Покажите идиота…»

Покажите идиота, чтобы на Руси ради лжи убил кого-то — Боже упаси! Ну и мы, конечно, рады, что под крик «держи!» нас убьют во имя правды — не во имя лжи.

«Если Русь вам дорога…»

Если Русь вам дорога от природы, не пускайте дурака в патриоты!

«Когда глядим на гусеничный строй…»

Когда глядим на гусеничный строй из окон сотрясаемых квартир, пугающе загадочен герой, зато вполне понятен дезертир. Суровым размышленьям предана, куда послать, на что употребить, гори ты синим пламенем, страна! Мне проще быть убитым, чем убить.

PRO ET CONTRA

Кто-то лупит в амбразуру по небритому брюнету. Но зато возьмём цензуру — ведь теперь цензуры нету! Груды книжного товара громоздятся офигенно. Ты достоин гонорара. И достоин гексогена.

«Расстреляю чеченца…»

Расстреляю чеченца. Чеченец отрежет мне голову. Будет внукам о чём вспоминать.

РЕЧИТАТИВ

— Ой, не верь чеченцу! Именем Аллаха он тебе кинжалом голову отрежет! — Опасайся русских! Помолясь во храме, приползут на танках и тебя зачистят! — А ведь было время… — Замолчи, безумец! Мы тогда с тобою были бездуховны!

НА БУДУЩЕЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ С АМЕРИКОЙ

Возвращайся к мирной жизни, чечен. Шашка требует надёжных ножон. Был ты с нами воевать обречен, а теперича ты нам не нужон. Отдыхай. У нас другой супостат, о котором и мечтать не моги! Всё Отечество замрёт на постах, а шагнёт — так только с левой ноги. Но не зря тебя мы брали в рожны, разметав непротивленцев-зануд, ибо, кореш, без войны да вражды позабудешь, как Отчизну зовут! Будь лоялен. Ремонтируй трамвай. В амбразуры забивай пенопласт. Только больше ничего не взрывай! Да тебе уже никто и не даст.

ЧИСТО МУЖСКОЕ

1
Гляжу от злобы костяной на то, что пройдено. Пока я лаялся с женой, погибла Родина. Иду по городу — гляжу: окопы веером. Hу я ей, твари, покажу сегодня вечером!
2
Жена родная визави, страна родная. И обе требуют любви, меня шмоная. Мне говорят: «Терпи, дедусь! Молчи, не сетуй». Но гадом буду — разведусь не с той, так с этой.

Оскорбил, говорите, Великую Русь?

Оскорбил, говорите, Великую Русь? Поцелуйте замочную прорезь! Я с Отечеством как-нибудь сам разберусь — помирюсь еще с ним и поссорюсь.

АХ ТЫ, ЛЕТОПИСЬ-КНИГА…

«И в том, что сломалась мотыга…»

И в том, что сломалась мотыга. и в том, что распалась телега, и что на печи — холодрыга, а двор не видать из-под снега, виновны варяги, Расстрига, хазары, наплыв печенега, татаро-монгольское иго, татаро-монгольское эго…

Брожу и озираюсь допоздна…

Брожу и озираюсь допоздна: куда ни плюнь — такие все крутые. что лучше уж нашествие Батыя, чем собственная наша крутизна.

ИЗ МЕМУАРОВ О МЯТЕЖЕ

В суровом достопамятном году удил я рыбу на кронштадтском льду. Всю леску перепутали, поганцы! До сей поры мормышку не найду!

НЕОКОНЧЕННОЕ ВОСКЛИЦАНИЕ

Ах, страна моя страдалица, где извечны повторения, где ещё при Святославиче намечали светлый путь, где вовеки не состарится ни одно стихотворение, ибо ты, богов меняючи, не меняешься ничуть…

ЗАПОВЕДЬ

Не позволяй эмоциям разделаться с умом — пойми, что подлый социум сидит в тебе самом. Бранится по-мужичьему, до крайности сердит. Охрану увеличь ему — и пусть себе сидит.

«Ах ты, летопись-книга!»

Ах ты, летопись-книга! Что ни век — то напасть: не татарское иго — так советская власть! Всяк охоч да умеюч кинуть в небушко клич: не Степан Тимофеич — так Владимир Ильич…

«О величии идей…»

О величии идей говорить пока не будем. Просто жалко мне людей, что попали в лапы к людям. Как-нибудь в конце концов мы сведем концы с концами. А пока что жаль отцов арестованных отцами. Покривив печально рот, так и ходишь криворотым: мол, хороший был народ, уничтоженный народом.

СЮЖЕТ

Допустим, брошу. Белая горячка дня через два признает пораженье. Из нежно промываемых извилин уйдут кошмары скорбной чередой: пальба из танков, Горби, перестройка, культ личности, Октябрьское восстанье, потом — отмена крепостного права и, может быть, Крещение Руси… Hо тут заголосит дверной звонок. Открою. И, сердито сдвинув брови, войдут четыре человека в штатском, захлопнут дверь, отрежут телефон и скажут: «Зверь! Ты о других подумал? Hу хоть о нас — плодах твоей горячки!» — и, с дребезгом поставив ящик водки, достанут чисто вымытый стакан.

«Полистаешь наугад…»

Полистаешь наугад — всё расстрелы да застенки. От Памира до Карпат нет невыщербленной стенки. Вот и думается мне: до чего же я ничтожен, если в этакой стране до сих пор не уничтожен?

«Покончим с прошлым, господа…»

Покончим с прошлым, господа, — и православною державой, перекрестясь, пойдем туда, куда глядит орёл двуглавый!

«О Русь! Грядущего росток!..»

О Русь! Грядущего росток!

Взираю на тебя с восторгом.

Здесь Запад снюхался с Востоком

и спился с Западом Восток.

ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО

ИНДИВИДУАЛИСТ

Обезумевши слегка, я похож на кулака тем, что в общее безумье мне не хочется пока.

ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО

1
Сам и праздную, и тризную, только в церковь не иду — по диагнозу с Отчизною всё никак не совпаду.
2
Привычная пайка больничной баланды, со шприцами хмурые мордоворотины — и всё понапрасну: отдельные банды никак не сольются в понятие Родины.
3
Милый мой, действительность не лечится — это установлено давно. Данный бред зовется «человечество» — и другого, знаешь, не дано.

«Заломаю берёзку у брода…»

Заломаю берёзку у брода,  по откосу огнём полыхну. Ты на мне отдохнула, Природа? Дай и я на тебе отдохну!

ЭЗОТЕРИКА

Смешной чудак под своды крипт проникнет, мифом очарован, и расшифрует манускрипт, который не был зашифрован. Но ты, страницы вороша, не зубоскаль подобно Плавту: когда ошибка хороша, она вполне сойдёт за правду. Так кладовщик былых времён, зарплату от жены таящий, был не взаправдашний шпион, но отсидел как настоящий.

СМЫСЛОИСКАТЕЛЯМ

Изучая тору или сутру, тратишь уйму лишнего труда. Логика — кратчайший путь к абсурду. Экономьте время, господа!

УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Как мне вытравить хотелось за чертой черту: робость, глупость, мягкотелость — словом, доброту! Я бы стал в юдоли оной прочим не чета: умный, смелый, непреклонный — словом, сволота.

К ВОПРОСУ О КПД

Доктора толкуют неспроста, вишь, что у нас под черепом ни зги: умный мозг работать не заставишь — мыслят только глупые мозги.

«Он, по-моему, с юмором, Тот…»

Он, по-моему, с юмором, Тот, Чьи пути неизменно таинственны, — каждый раз, добираясь до истины, я в конце нахожу анекдот!

«Что ты сделал, Адам! Ты зачем откусил от плода?»

Что ты сделал, Адам! Ты зачем откусил от плода? Ну-ка выплюнь немедленно… Всё. Проглотил, дурачок. И прошла от желудка по телу волной теплота. И ужалила правда огромный от страха зрачок. Вспоминаешь теперь, как ты утром ломал деревца? Как вчера изобидел супругу, банан отобрав? Откусил от плода? Посмотри на себя, стервеца! Ах, не знал, что неправ? Но теперь-то узнал, что неправ! Думал, сладко Богам? Совесть — тяжкое бремя, Адам. А ведь жил без греха, без оглядки, что твой гамадрил. Я ж тебе говорил, чтоб не смел прикасаться к плодам! Говорил или нет? Ты не хнычь, отвечай! Говорил? Ну так что Мне теперь? За тобою ходить по пятам? И следить, как бы вдруг ничего на тебя не нашло? А ступай-ка ты, знаешь, в голодные земли, Адам, — и трудись до упаду, чтоб не было сил ни на что.

«Если древние евреи…»

Если древние евреи описали Иегову, ничего не прибавляя, не скрывая ничего, будет правильней, ей-богу, и, наверное, мудрее очутиться вместо рая в преисподней у Него.

«Пуган хыкою, лыком шит…»

Пуган хыкою, лыком шит, заплутавши в добре и зле, ненавижу всё, что кишит, — человечество в том числе. Разве только вот воробьи…

ЭТАЖИ

«На излёте века…»

На излёте века взял и ниспроверг злого человека добрый человек. Из гранатомёта шлёп его, козла! Стало быть, добро-то посильнее зла.

ЭТАЖИ

Седьмой. Починяют душ. Шестой. Изменяет муж. Пятый. Матерный хор. Четвёртый. Шурует вор. Третий. Грохочет рок. Второй. Подгорел пирог. Первый. Рыдает альт. Всё. Долетел. Асфальт.

HЕСКЛАДУХА

Мир становится с годами не яснее, но теснее: с тем сидел на первой парте, с этой вовсе переспал… Вскинешь голову — знакомы и судья, и заседатель! Значит, все-таки посадят. Hе стрелять же другана…

«Вот ты — в тоске и грусти…»

Вот ты — в тоске и грусти, а я — навеселе. Ты найден был в капусте, а я вот — в конопле. Тащись себе, мотыжа капустные поля, а мне вот как-то ближе родная конопля…

ШУТОЧКА

Hе всегда бывает понят мой словесный цирк: пошутил, что судно тонет, а сосед — кувырк! Вот такие парадоксы. Массовый невроз. Эй, верните танки в боксы! Я же не всерьёз!

ПРОТИВОВОЗДУШHО-СЕКСУАЛЬHОЕ

Когда ракета рвёт по вертикали затем, чтоб гробануть бомбардировщик, не дав ему сронить ядрёну бомбу на некий центр, что тянется вдоль Волги и повторяет все ее изгибы, как мы порой ладонью повторяем изгиб бедра любимого созданья, которое немедля говорит: «Hе трожь бедро, на нас уже глазеют!» — и вы покорно прячете хваталку в излишне тесный боковой карман, который вдруг косым своим разрезом напомнит вам татарских интервентов, речушку Калку, поле Куликово и многое другое… Hо ракета, пока вы это пристально читали, уже бомбардировщик гробанула, о чём имею счастье доложить!

ДАЧНОЕ

Мысли заплясали, ёкнуло в груди — чьи-то грабли сами просят: «Укради…» Тягостная повесть. Пагубная страсть. Ведь замучит совесть, если не украсть!

КОМАРИНОЕ

Ах, упырчик! Пара крылышек легка. Я пупырчат, словно борт броневика. По коленям — как заклепки, пузыри. Где ты, Ленин? Залезай — и говори!

ОКРАИНА

Сквозь дыру в облаках явно с бодуна вся, как мы, в синяках пялится луна. Погуляем втроём под собачий лай. Уж такой тут район: вломят — и гуляй!

ГЛУБИНКА

В кадке лёд. Отвердела улица. Сверху — небо чёрно-лиловое. У штакетника зябнет курица — одноногая, безголовая. Хорошо ей там, в оперении, под крыло завернувши голову: ни молений о похмелении, ни февральского злого олова.

БАЛЛАДА

(конспект)
У одного влиятельного дюка была жена, известная гадюка, и вот однажды благородный дюк схватил кинжал, как подобает дюку, и молча вычел данную гадюку из общего количества гадюк.

ОТМАХИВАЯСЬ

Я вас не понимаю, комары! Как будто в олигархах мало крови! Летите к ним — и пейте на здоровье во имя комариной детворы… Я уверяю: все они воры! Ну что ж ты, гад, вцепился мне в надбровье, моё надбровье… И твоё надгробье! (Я принимаю правила игры.)

«Люди, люди, скажите, ктО вас…»

Люди, люди, скажите, ктО вас учит пхаться мешком ребристым? Попадёшь в городской автобус — позавидуешь декабристам. Нет, не ссылке во глубь Сибири, не гоненьям иного рода — просто, знаете, страшно были далеки они от народа.

МАЖОРНОЕ

Понапрасну говорят, что гордиться нечем: вон космический снаряд приинопланечен! Возгордимся же судьбой, рыжая собака, возле нашего с тобой мусорного бака!

«Какого, скажите, рожна…»

Какого, скажите, рожна меня спозаранку изъяли из тёплой реальности сна в кошмары придурошной яви! И как мне, ей-богу, смешны те люди, которых с рожденья преследуют страшные сны и радует миг пробужденья!

«Не каркайте вы надо мной…»

Не каркайте вы надо мной, вороны Аллеи Героев! Под этой бетонной стеной не лягу я, близких расстроив, в честь Родины очередной.

ТАМ, ЗА АХЕРОНОМ

Однажды вынесут во двор мою бесчувственную тушку. И шестикрылый прокурор определит на всю катушку. Сведут в угрюмые места, где соответствующий климат. А то, что я любил Христа, в расчёт, наверное, не примут.

«Ракета, если верить интернету…»

Ракета, если верить интернету, туристов на орбиту подняла. Угрюмо размышляю с похмела: «Отмыли всю наличную монету? Раздели конкурентов догола? Нам что уже, другого дела нету, как созерцать из космоса планету и умиляться, сколь она мала?»

ВЕСНА-2003

На скворечьем просторечье изъясняется ветла. Дивны Божии дела. То ли дело человечьи! Догорает Междуречье. Скоро выгорит дотла.

МОНУМЕНТАЛЬНОЕ

Куда судьба тебя ни сватай: в Торонто или же в Тамбов — ты вновь вернёшься в город статуй, вооружённых до зубов. Все изваяния Гранады, во-первых, нашим до плеча. В руке разжатой — ни гранаты, ни автомата, ни меча. Скучает сердце. Глазу нужен суровый город вдалеке, где только Ленин безоружен — поскольку на броневике.

ГРОЗА

Над перекрестием дорог, гремя, безумствует пророк. Он абы как — вдали! вблизи! — вонзает свой слепящий лом. Из нас любого порази — окажется, что поделом. Илье без разницы, в кого. Но мне-то, мне-то каково!

«Когда блистательная Волга…»

Когда блистательная Волга, надменно мышцами играя, как древнегреческий атлет, войдёт в овраги и надолго отрежет дачу от сарая и от калитки туалет — то что тогда?..

«Это март или не март?»

Это март или не март? Вымерзаю — и жестоко. Свесил ледяной кальмар щупальцы из водостока. Стекленеющий мосток. Обмороженные веси. Заползти бы в водосток — и обмякнуть, ножки свеся.

ЛУКОВКИ

«На дверях сменили код…»

На дверях сменили код. Не спасло. Звоночек — звяк! Ладно. Здравствуй, Новый год. Ты последний или как?

ПРАЗДНИКИ

Вроде бы и пить уже невмочь, но попробуй график поломай: кончилась Вальпургиева ночь — а за нею сразу Первомай!

«Новое несчастье накатило…»

Новое несчастье накатило, повело себя, как Чикатило. И кричать бессмысленно, понеже прибегут, помогут, но не мне же!

«Стебли ног отрастя в феврале…»

Стебли ног отрастя в феврале, вы не рано ль оттаяли, девушка? Вам бы шейку закутать, да не во что! Ой, простите, у вас «шевроле»…

ПАМЯТКА УВЕРОВАВШЕМУ

Уходя на загробную пенсию, содержи документы в горсти, чтоб потом, одолевши ступень сию, неприятностей не огрести.

«Социализм, возвращайся немедленно…»

Социализм, возвращайся немедленно в наши места — лучше травить анекдоты про Ленина, чем про Христа!

«Кончилась анархия…»

Кончилась анархия, съедена стерлядка. Думаю: а на хер я требовал порядка?

ЧЕРНИ

Вы, в разврате потонувшие, отойдите, потому что я не торгую звонкой лирою — я чулками спекулирую!

«Тот — ради славы, тот — в избытке мужества…»

Тот — ради славы, тот — в избытке мужества, иной — в угоду звонкому грошу, а я который год пишу от ужаса, что больше ничего не напишу.

«Не брани враля и демагога…»

Не брани враля и демагога, не кляни державный беспредел: несть урода, аще не от Бога нами бы со славой володел.

ПОПЫТКА К БЕГСТВУ

Эскапизм — стремление уйти от действительности в мир иллюзий или фантазий.

Энциклопедический словарь Пусть неровен или петлист путь из нашенского мира: я не просто эскапист — я прикончил конвоира.

«Я тащусь по тебе, Россия…»

Я тащусь по тебе, Россия, бездорожьем. И всё имение — в узелочке. Но тем не менее я тащусь по тебе, Россия!

«Пущай себе киногерои…»

Пущай себе киногерои спасают киночеловечество, а у тебя своё Отечество — большое, грязное, сырое…

«Я бы в строгой сталинской манере»

Я бы в строгой сталинской манере за экономический развал всем ворам влепил по высшей мере, ежели бы сам не воровал!

«Перебирая Борек, Гришек, Вовок…»

Перебирая Борек, Гришек, Вовок, легко подумать, боже упаси, что честных главарей преступных группировок уже и не осталось на Руси.

ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА

Чего расселся, идиот, глаза навыкат? Россия дальше не идёт. Прошу на выход!

«Не доглядела…»

Не доглядела Божья благодать: грешило тело — а душе страдать?

«Чья незримая рука…»

Чья незримая рука в небе лепит облака? И старательно ведь лепит — не иначе, на века.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Подвергнув жизнь крутому арбитражу, но истины в итоге не изведав, я приглашаю вас на распродажу изобретённых мной велосипедов.

«Камера. Тюремный непокой…»

Свобода есть осознанная необходимость.

Кто-то из классиков Камера. Тюремный непокой. Вроде бы свободы — никакой. Если ж философски поглядим: ты — осознан. Ты — необходим.

НОЧНЫЕ ЛАМЕНТАЦИИ

Прикиньте, примерьте — и стоном застонется: а ну как бессмертие — та же бессонница?

«Что стоишь в глубокой коме…»

Что стоишь в глубокой коме, беспартийный выбирала?.. На портретах — либо комми, либо рыло либерала.

«Моралью рутинной…»

Моралью рутинной себя не уродуй — ведь, ставши скотиной, сольёшься с природой.

«Сука. Лох. Козёл. Кащей…»

Человек — мера всех вещей.

Протагор Сука. Лох. Козёл. Кащей. Недоносок. Сивый мерин. Что ж, ты, мера всех вещей, сам собою недомерен?

«За каким, простите, чёртом…»

За каким, простите, чёртом, отвергая благодать, всё воюем да воюем — нет бы девушек любить!

МАРИНИСТИЧЕСКОЕ

Хлебнул корабль солёных вод, стесав о камушек скулу, — всё потому, что эхолот пропагандировал скалу.

КНИГА ДЖУНГЛЕЙ

Солнце — как наохрено, и добычи — дО хрена: словит зверя Маугли, обдерет — и нА угли.

«В себе раба убил — и пойман был…»

В себе раба убил — и пойман был, что выглядит жестоко, но логично: ты человека нужного убил, а где убил — закону безразлично.

КАЗНЬ ТЕЛЕВИЗОРА

Умри, бормочущая бестия! Покойся, подлая, во рву! Куда надёжнее известия, пропущенные сквозь молву.

«Посмотри: встает цунами…»

Посмотри: встает цунами над скорлупками квартир. Так, разделываясь с нами, красота спасает мир.

«Не расстраивайся, старина!»

Не расстраивайся, старина! Скоро всё опять поменяем. Сгинут чёрные времена, станут светлым воспоминаньем…

«Пойми, что каждая затрещина…»

Пойми, что каждая затрещина дана тебе для блага вящего. Нам эта истина завещана от дедов, пращуров и ящеров.

ПЕРЕКЛИЧКА ПОКОЛЕНИЙ

Белая гвардия. Дон. Партия. Белый Дом.

ЭСТЕТ

Весь во власти мая месяца, залюбуюсь даже дракою, при условии что месятся коммуняка с демокракою.

«Изрёк Христос, осмеянный жестоко…»

Изрёк Христос, осмеянный жестоко, что нет в своем отечестве пророка. Так даже с этим на Руси негладко: пророки — есть. С Отечеством накладка.

«Нам демократия дала…»

Нам демократия дала свободу матерного слова, да и не надобно иного, дабы воспеть ее дела.

О ПУТЯХ К СЕРДЦУ МУЖЧИНЫ

Кормит мужа хорошо и много, никаких превратностей не ждёт… Да, через желудок есть дорога. Рассказать, куда она ведёт?

«Провели бы 220 Митек…»

Провели бы 220 Митек несанкционированный митинг — да понабежали из омона 54 Парамона…

«Если в зону пpидет демокpатия…»

Если в зону пpидет демокpатия, как случилось у нас на Руси, власть возьмет уголовная бpатия с пpебольшим уголовным меpси.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я, проходя по площади Сенатской, не мог понять, кого там бьют и мнут, — и опоздал на целых восемнадцать необходимых Родине минут…

ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ

В пруду русалки доминировали, пока его не разминировали.

НАРОД — О КОСМОСЕ

(декламируется задумчиво)
Космонавт летить, мать его етить… Доброго пути, мать его ети…

«И я бы стал лохмат и гениален…»

Карлу М.

И я бы стал лохмат и гениален, женясь на баронессе фон Вестфален.

ДИАЛЕКТИКА

Послушен мировым законам и крупный люд, и мелкий атом. Пока платили — был Платоном. Как сократили — стал Сократом.

«Апостол Пётр, спасаясь от креста…»

Апостол Пётр, спасаясь от креста, три раза отрекался от Христа. И всё же ты Петра не презирай — иначе он тебя не пустит в рай.

«Изобличать пороки века?»

Изобличать пороки века? Простите. Выдохлось винцо. Срываешь маску с человека — а там такое же лицо.

ВЫРОДОК

Мать на стройке надрывается, и папаша — кочегар! Отчего ж тебе не ндравится наш славянский перегар?

СОЛНЕЧНАЯ ВАННА

Чуть возлёг — и над газоном, как над головой Дамокла, что-то лопнуло со звоном, рухнул дождь, и всё намокло.

РАЗМЫШЛЕНИЯ В ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ

От Петербурга до Оби никто не сделался безгрешней — и как державу не дроби, процент мерзавцев будет прежний.

ИНТЕРВЬЮ

— Как вы достигли вершин? — Признание совершим: пока я катился на дно, вершиною стало оно.

Оглавление

  • СКАЖИ, ЧТО ТЫ ЖИВА…
  •   «Прав Ты, о Господи, трижды прав…»
  •   «Hе от Творца, не от скупщика душ…»
  •   ПРУД. ЗИМА
  •   «Скорлупка бигуди…»
  •   «Вот и осень с позолотцей…»
  •   «Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь!»
  •   «Вот и кончен поединок. Навсегда…»
  • ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕДОЛГО…
  •   «Будут ли тому причиной войны…»
  •   «Когда ты предаёшься хлопотам…»
  •   «Забавно сознавать, но Робинзон-то…»
  •   «Ничего мы не обрящем…»
  •   «Когда возвратишься в пустую…»
  • БЕЛАЯ УСАДЬБА
  •   «Мне снятся сны, где всё — как наяву…»
  •   «Hеба серое болотце…»
  •   БЕЛАЯ УСАДЬБА
  •   «Как ты там, за рубежом…»
  •   ХРОНИКА ОДНОЙ ВЕЧЕРИНКИ, или ПЕСЕНКА О НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ
  •   «Так неистова светла…»
  •   «Счастье, выглянув едва…»
  • НАЙДЁНЫШ
  •   «Над рекой, над кручей яра…»
  •   «Точно не твою судьбу, но чью-то…»
  •   «Пересыпан городок…»
  •   ИНЕЙ
  •   «Ещё жива отзывчивая плоть…»
  • ФАРФОРОВАЯ РЕЧЬ
  •   «Моя пятидесятая весна…»
  •   «В юдоли, где мы обитаем…»
  •   «Звуки пошли не те…»
  •   «Достаётся нынче правдам…»
  •   СКЛАДУХА
  •   «Тает жизнь в осеннем шелесте…»
  •   «Заклубились беды вороньём…»
  •   ПОСЛЕ ОБЫСКА
  •   «Век растрачен. Родина украдена…»
  •   ВЗБАЛАМУЧЕННЫЙ СОНЕТ
  •   «Не говори, что счастье мнимо…»
  • ЭТО КЕМ ЖЕ МЫ СТАЛИ…
  •   «Помню: книжки рубили…»
  •   «Ни прозаик, ни поэт…»
  •   ДИЛЕТАНТСТВО
  •   ФОН
  •   МИФОЛОГИЯ
  •   «Я волнуюсь, читая стихи…»
  •   ПЛОВЕЦ
  •   ПРОЗАИК
  •   ПАМЯТHИК
  •   РИФМА
  •   «Возопишь, ударяя в грудь…»
  •   КЛАССИКИ И СОВРЕМЕННИКИ
  •   «Слова — достойны, речи — гладки…»
  •   ПРОЗА
  •   «Да, вырождается москаль…»
  •   «В соседней камере спроси…»
  •   «В нашем нынешнем дерьме…»
  •   «Перед книжною горой…»
  •   РАЗГОВОР С ЧИТАТЕЛЕМ О ПОЭЗИИ
  •   ПОЭЗИЯ
  •   МИНОРНАЯ
  • ИЗ КНИГИ ПЕРЕМЕН
  •   «Мир — сотворён. Границы — отвердели…»
  •   «Сменили строй — как имя-отчество…»
  •   1991
  •   АРИСТОКРАТ
  •   НЕУДАЧНИК
  •   К ВОПРОСУ ГРАЖДАНСТВА
  •   ЗАЩИТНИК
  •   «Было чувство пустоты…»
  •   «Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»
  •   «Как вышибают клин? Путём иного клина…»
  •   СЕРЫЙ СТИХ
  •   СУДОРОГА ПАМЯТИ
  •   «Вместо Ленина строго…»
  •   БОЙЦЫ ВСПОМИНАЮТ
  •   СЧИТАЛОЧКА
  •   — БЫ
  •   ЭМИГРАНТ
  • ОБЛОМКИ САМОВЛАСТЬЯ
  •   «Зачем, скажи, крамольну оду…»
  •   СОЗЕРЦАЯ ГРАФФИТИ
  •   «У меня и у державы…»
  •   «Ответьте мне, уроду…»
  •   «История, достойная Рабле…»
  •   РУССКАЯ ИДЕЯ
  •   ПОЖЕЛАНИЕ
  •   ПАТРИОТИЧЕСКОЕ
  •   «Покажите идиота…»
  •   «Если Русь вам дорога…»
  •   «Когда глядим на гусеничный строй…»
  •   PRO ET CONTRA
  •   «Расстреляю чеченца…»
  •   РЕЧИТАТИВ
  •   НА БУДУЩЕЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ С АМЕРИКОЙ
  •   ЧИСТО МУЖСКОЕ
  •   Оскорбил, говорите, Великую Русь?
  • АХ ТЫ, ЛЕТОПИСЬ-КНИГА…
  •   «И в том, что сломалась мотыга…»
  •   Брожу и озираюсь допоздна…
  •   ИЗ МЕМУАРОВ О МЯТЕЖЕ
  •   НЕОКОНЧЕННОЕ ВОСКЛИЦАНИЕ
  •   ЗАПОВЕДЬ
  •   «Ах ты, летопись-книга!»
  •   «О величии идей…»
  •   СЮЖЕТ
  •   «Полистаешь наугад…»
  •   «Покончим с прошлым, господа…»
  •   «О Русь! Грядущего росток!..»
  • ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО
  •   ИНДИВИДУАЛИСТ
  •   ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО
  •   «Заломаю берёзку у брода…»
  •   ЭЗОТЕРИКА
  •   СМЫСЛОИСКАТЕЛЯМ
  •   УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
  •   К ВОПРОСУ О КПД
  •   «Он, по-моему, с юмором, Тот…»
  •   «Что ты сделал, Адам! Ты зачем откусил от плода?»
  •   «Если древние евреи…»
  •   «Пуган хыкою, лыком шит…»
  • ЭТАЖИ
  •   «На излёте века…»
  •   ЭТАЖИ
  •   HЕСКЛАДУХА
  •   «Вот ты — в тоске и грусти…»
  •   ШУТОЧКА
  •   ПРОТИВОВОЗДУШHО-СЕКСУАЛЬHОЕ
  •   ДАЧНОЕ
  •   КОМАРИНОЕ
  •   ОКРАИНА
  •   ГЛУБИНКА
  •   БАЛЛАДА
  •   ОТМАХИВАЯСЬ
  •   «Люди, люди, скажите, ктО вас…»
  •   МАЖОРНОЕ
  •   «Какого, скажите, рожна…»
  •   «Не каркайте вы надо мной…»
  •   ТАМ, ЗА АХЕРОНОМ
  •   «Ракета, если верить интернету…»
  •   ВЕСНА-2003
  •   МОНУМЕНТАЛЬНОЕ
  •   ГРОЗА
  •   «Когда блистательная Волга…»
  •   «Это март или не март?»
  • ЛУКОВКИ
  •   «На дверях сменили код…»
  •   ПРАЗДНИКИ
  •   «Новое несчастье накатило…»
  •   «Стебли ног отрастя в феврале…»
  •   ПАМЯТКА УВЕРОВАВШЕМУ
  •   «Социализм, возвращайся немедленно…»
  •   «Кончилась анархия…»
  •   ЧЕРНИ
  •   «Тот — ради славы, тот — в избытке мужества…»
  •   «Не брани враля и демагога…»
  •   ПОПЫТКА К БЕГСТВУ
  •   «Я тащусь по тебе, Россия…»
  •   «Пущай себе киногерои…»
  •   «Я бы в строгой сталинской манере»
  •   «Перебирая Борек, Гришек, Вовок…»
  •   ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА
  •   «Не доглядела…»
  •   «Чья незримая рука…»
  •   ОБЪЯВЛЕНИЕ
  •   «Камера. Тюремный непокой…»
  •   НОЧНЫЕ ЛАМЕНТАЦИИ
  •   «Что стоишь в глубокой коме…»
  •   «Моралью рутинной…»
  •   «Сука. Лох. Козёл. Кащей…»
  •   «За каким, простите, чёртом…»
  •   МАРИНИСТИЧЕСКОЕ
  •   КНИГА ДЖУНГЛЕЙ
  •   «В себе раба убил — и пойман был…»
  •   КАЗНЬ ТЕЛЕВИЗОРА
  •   «Посмотри: встает цунами…»
  •   «Не расстраивайся, старина!»
  •   «Пойми, что каждая затрещина…»
  •   ПЕРЕКЛИЧКА ПОКОЛЕНИЙ
  •   ЭСТЕТ
  •   «Изрёк Христос, осмеянный жестоко…»
  •   «Нам демократия дала…»
  •   О ПУТЯХ К СЕРДЦУ МУЖЧИНЫ
  •   «Провели бы 220 Митек…»
  •   «Если в зону пpидет демокpатия…»
  •   ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ
  •   ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ
  •   НАРОД — О КОСМОСЕ
  •   «И я бы стал лохмат и гениален…»
  •   ДИАЛЕКТИКА
  •   «Апостол Пётр, спасаясь от креста…»
  •   «Изобличать пороки века?»
  •   ВЫРОДОК
  •   СОЛНЕЧНАЯ ВАННА
  •   РАЗМЫШЛЕНИЯ В ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ
  •   ИНТЕРВЬЮ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня
  • Регистрация
  • Забыли пароль?

    Комментарии к книге «Чёртова сова», Евгений Юрьевич Лукин

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства