«Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга»

Все кончилось тем, что викинги, понятное дело, раздраженные потерей внушительной доли своих доходов, решили направлять свои корабли чуть южнее и грабить Францию, где было чем поживиться, причем без особых усилий. Добыча оказалась настолько легкой, что викинги устроили по всему французскому побережью свои базы — нечто вроде мародерских курортов, — откуда совершали набеги вглубь страны. Вскоре регион настолько лихорадило, что королю Франции пришлось уступить этим «ребятам с севера», дабы утихомирить их, довольно большой кусок своей территории. И в 911 году эти земли официально стали Страной нормандцев, или Нормандией.

Короче говоря, Нормандия обязана своим существованием англичанину, который отвадил мародеров от набегов на Британию, заставив их взять курс на Францию. Многообещающее начало.

В те времена владения французских королей занимали территорию нынешней Франции и, напоминая лоскутное одеяло, состояли из легкоуязвимых герцогств, правители которых едва могли удержать собственные земли, не говоря уже о том, чтобы вторгнуться в чужие. На самом деле эти короли не называли себя французскими даже спустя почти сто лет после смерти Вильгельма Завоевателя, вплоть до 1181 года, когда Филипп Август впервые начал титуловать себя rex Franciae («король французов»), перестав использовать титул rex Francorum («король франков»).

И когда один из королей франков все-таки попытался подчинить себе беспокойных нормандцев, это обернулось полной катастрофой. В 942 году герцог Нормандский, грозно именовавшийся Вильгельм Длинный Меч, был убит, и ему наследовал десятилетний сын Ричард. Узнав об этом, король франков Людовик IV решил напасть на Южную Нормандию и захватить Руан, важный речной порт на полпути между Парижем и побережьем. Но юного Ричарда поддерживали могущественные члены клана — Бернард Датчанин, Харальд Викинг и Сигтрюгг Король Моря, так что вторжение утонуло в слезах франков. Людовик был взят в плен и освобожден лишь в обмен на заложников — одного из собственных сыновей и епископа. Короче говоря, нормандцы ясно дали понять, что не испытывают никаких симпатий к франкам, бургундцам и лотарингцам, так же как и ко всем остальным жителям страны, которой суждено было в один прекрасный день стать Францией. Они хотели, чтобы их оставили в покое.