«В поисках легкой наживы»

31180

Описание

Сбылась заветная мечта очаровательной манекенщицы Дарьи — ее супруг, богатый бизнесмен Захаров, погиб. Но увы, Дарья опоздала: Захарова убил кто-то другой. Под подозрением оказывается бывшая жена Захарова. Улики, делающие ее главной подозреваемой, явно кем-то сфабрикованы. Но кем?.. Это и предстоит выяснить частному детективу Татьяне Ивановой. Для начала Татьяна устанавливает в квартире Дарьи «жучок»…



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Глава 1

— Ax, солнышко, какой ты нежный. Как я тебя люблю. О боже, как мне хорошо! Как я счастлива, что познакомилась с тобой, милый.

И этот милый старался так, что у меня в наушниках стоял дикий треск, того и гляди мои несчастные уши свернутся в трубочку.

Не могли заниматься сексом на более приличной мебели. Уж если не имеешь приличной бесшумной кровати, так швырни лучше матрасик на пол, и вся недолга.

Хотя, по большому счету, это даже здорово, что мне не составило особого труда снимать их на видео. Они вовсе не заботились о конспирации. Они даже не задернули шторы на окне. И не выключили свет.

А этот старый кухонный стол, который прямо-таки ходуном ходил, пока они невинно забавлялись, стоит прямо перед окном. Эксгибиционисты хреновы! Как только у этого хлипкого столика ножки не подкосились?

Охота была на все это подписываться. Я и сама так могу. И это доставило бы мне гораздо больше удовольствия, чем сидеть в этом разоренном здании магазина и снимать уже третью серию. Холодно, черт побери. И кушать очень хочется. А парочка просто неутомима.

Они, похоже, готовы упражняться всю ночь. Вчера и позавчера дамочка была менее любвеобильна. Я даже сумела заскочить домой после ее любовных сцен. А вот сегодня этому уж точно не бывать, судя по их разговорам в короткие промежутки времени, предназначенные для восстановления сил.

Однако работа есть работа. И если ты на нее согласился, не ной, а честно вкалывай, выполняй заказ. Что я и делала, проклиная свою разнесчастную судьбу.

Она позвонила мне вечером, когда я, разомлевшая от теплого душа и кофе с коньяком, уже была готова отправиться в нежные объятия Морфея. Она меня озадачила. И это еще не все.

Вообще-то я такими делами не интересуюсь. Я не "какой-нибудь сыщик-самоучка, который рад любому подвернувшемуся делу. Я — Таня Иванова. А это о многом говорит моим согражданам. Они меня очень хорошо знают. Правда, не все афишируют знакомство со мной. Но очень многие влиятельные личности Тарасова в самых сложных ситуациях обращались ко мне и остались довольны моими методами работы, моей проницательностью и моим профессионализмом. Я говорю это, отбросив ложную скромность.

А может, ерунда все это. Ко мне идут тогда, когда становится невмоготу и когда родные правоохранительные органы практически бессильны. Идут — и знают, если кто-нибудь и может помочь, имя этого человека Татьяна Иванова.

Я, конечно, понимаю Людмилу Васильевну Ей досталось в жизни. Я ей посочувствовала и влезла в это совершенно неблагодарное и мерзкое дело.

Итак, вечер, кофе с коньяком и манящая постель. И я наготове. И тут звонок.

— Черт возьми! Расслабиться невозможно, — чертыхнулась я тогда. Но за этим вынуждена была спокойно выдать в трубку:

— Иванова слушает.

— Татьяна Александровна?

— Она самая. Я слушаю вас очень внимательно.

Это не было правдой. Нет. Я слушала ее вполуха и потихонечку зевала. Но имидж… Нет, совсем не ничто, а как раз наоборот, все. Как жажда в рекламном ролике.

Одним словом, я ее выслушала. Но так как я безумно хотела спать, то толком ничего не поняла. А отпугивать клиентку не хотелось. Утро вечера мудренее.

Тем более что мои честно заработанные доллары таяли не по дням, а по часам. Грешна. Люблю жить на широкую ногу. Я уж и так стараюсь не заходить в супермаркет, когда голодна. В этом случае я могу оставить там практически все, что имею.

Но баксы все же таяли. И наступил тот день, когда я возмечтала о работе, пусть не очень приятной для души, но денежной.

И косточки бросала, консультируясь у них по поводу ближайшего будущего.

В тот вечер я тоже бросила кости. И спросила у них, родных:

— Долго ли мне ждать дела, которое принесет мне солидный доход и, одновременно, даст моему заснувшему в этот противный осенний период организму должный заряд энергии?

Кости ответили туманно:

16+26+7 — «Вы изыскиваете способ достижения не совсем достойной цели. Выберите необходимый стиль общения. Учитывайте не только свои интересы, но и интересы партнера».

Вот так. Желание заработать себе на пропитание кости обозвали не совсем достойной целью. Что ж, убедили. Осталось учесть интересы неведомого мне пока партнера.

И он не заставил себя ждать. То есть она. Та самая Людмила Васильевна, которую я выслушала, почти засыпая.

Но ведь кости советуют… И я назначила ей встречу на утро. Надо же, в конце концов, и в самом деле учесть интересы партнера. Вот утром и разберемся.

А утро было туманным… Во всех отношениях.

Я проснулась по звонку будильника. Вылезать из постели вовсе не хотелось. В квартире, как в морге. Или как в вытрезвителе. Одно другого не лучше.

И за окном молоко. Сейчас бы в лес с корзиной. Осенних опят запасти можно было бы…

Но ко мне скоро пожалует клиентка. Надо привести себя в порядок. И на хороший лад настроиться. Кости высказались совсем неоднозначно.

Душ, кофе с тостами, утренняя сигарета. И я пришла к выводу, что все-таки жизнь хороша.

И этот туман. Такой вкрадчивый. Такой таинственный. Соседнего дома как не бывало. Он словно растаял или испарился. Ничего не видно в двух шагах.

Про количество шагов точно не скажу. На улицу к тому моменту я не выходила.

А вот и звонок в дверь. Думаю, что это — та самая леди, которая вчера плела что-то несуразное про акции, брак и бездетность. И про заблуждения бывшего мужа. Надо учитывать интересы партнера — так посоветовали мне магические кубики.

— Татьяна Александровна?

Передо мной стояла высокая стройная брюнетка среднего возраста. Элегантный узкий кожаный пиджак, строгая юбка. Тщательно уложенные волосы. Лет этак десять назад ее можно было бы без преувеличения назвать красавицей. Но и сейчас она еще была привлекательной.

— Она самая. Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Я приготовлю для вас кофе.

Я, честно говоря, вчера не слишком вникла в ее проблемы, отложила их понимание на утро. И… как я ошиблась. Детектив должен сразу дать однозначный ответ: берется он за какое-либо дело или не берется.

Раз я впустила в свою квартиру человека, которого предварительно выслушала по телефону, значит, вообще-то, согласилась.

Она пила кофе маленькими глоточками, пытаясь сосредоточиться. Я ей не мешала. Я закурила сигарету и ждала откровений.

— Татьяна Александровна…

— Можно просто Таня.

— Спасибо. Мне так даже проще. Ведь вы мне почти годитесь в дочки.

— Можно даже на «ты». Если вам так будет проще раскрепоститься и все рассказать. То, что вы вчера говорили по телефону. Повторите, пожалуйста, все это еще раз и поподробнее.

— Вы… Ты так любезна, Таня, спасибо. Мне трудно говорить обо всем этом.

— Я вас понимаю. Отбросьте ложную скромность. Представьте себе, что вы пришли на прием к врачу.

— Действительно. Это так похоже. Одним словом… Она поставила чашку на стол и попросила у меня сигарету.

— Вообще-то, я не курю. Только иногда… В экстремальных случаях.

— Таня, у меня к вам дело чрезвычайной важности. Я кивнула. Еще бы! К такому дорогостоящему детективу, как я, просто так, на кофе, незнакомые леди не ходят.

Я беру двести долларов в сутки плюс текущие расходы.

— Таня, вы слышали когда-нибудь про Захарова Дмитрия Петровича?

Про эту акулу бизнеса я, конечно, слышала. Еще бы. Не раз заправляла свою видавшую виды «девятку» на автозаправках «Солярис». И знала, что их хозяин — Захаров. Может, другие автолюбители этого и не знают, но я все-таки детектив с громким именем. И мне польстило, что эта дама, его знакомая, попробовала, но так и не решилась перейти со мной на «ты».

— Это мой бывший муж. Ого! Кажется, я неплохо подработаю. Она помолчала, стряхнула пепел. Я ждала продолжения.

— Мы прожили вместе двадцать шесть лет. «Солярис» — наше общее детище. Мы — партнеры по бизнесу. Детей у нас нет. Со временем выяснилось, что у меня инфантильность матки. Это ничего, что я вникаю в такие подробности? Просто я думаю, что вам легче будет все понять.

— Ничего-ничего, продолжайте. Говорите все, что считаете нужным. У меня есть время вас выслушать.

— Спасибо, Танечка. Так вот. Дима в свое время очень хотел ребенка. Мы даже усыновили мальчика. Но он умер, когда ему было пять лет. Это была страшная трагедия. И больше мы на такой шаг не решились. Жизнь шла. Раны затянулись. Время лечит, как известно.

Дима всегда был для меня хорошим спутником жизни. Я, по большому счету, была счастлива с ним. И тут…

Людмила Васильевна закусила нижнюю губу, и непрошеные слезы навернулись на ее глаза. Рука с тлеющей сигаретой мелко задрожала. Она неловко затушила ее и отхлебнула остывший кофе.

— Успокойтесь, Людмила Васильевна. Я понимаю, что вам нелегко все это рассказывать.

— Да, действительно, нелегко. Одним словом, примерно полгода тому назад пришла к нам одна леди, как потом оказалось, владелица модельного агентства «Орлова & К°».

Госпожа Орлова предложила нам сотрудничество… То есть мы вкладываем средства, а они проводят рекламное шоу И, хоть «Солярис» и без того пользуется популярностью у тарасовцев, мы на это пошли. Реклама, как говорится, двигатель торговли.

И вот это хорошее дело обернулось для нашей семьи настоящей трагедией. После этого мероприятия был банкет. У меня, к сожалению, поднялось давление, и я уехала пораньше. А Дима остался.

Я не знаю точно, в какой именно момент произошло непоправимое. Наверное, именно тогда. Я во всем виню себя. Если бы я не уехала с банкета раньше, он бы наверняка вернулся домой. Но, увы, прошлого не поправишь. Он провел остаток той ночи в объятиях топ-модели из этого агентства. Он влюбился, как мальчишка. Она его просто околдовала.

Людмила Васильевна закрыла лицо руками и тихо застонала. Понятное дело. Трудно смириться с предательством близкого человека. Я молчала. Сейчас не время успокаивать ее. Это может обернуться потоками слез. Она сильная женщина, судя по всему, и справится сама.

— Простите, Таня.

— Ничего страшного. Соберитесь. И изложите, в чем именно вы видите мою задачу.

— Да, конечно. Вы только не торопите меня. Все, что я говорю, имеет значение. Так вот, эта самая модель совсем еще девчонка. Крашеная блондинка с кукольным личиком. Не понимаю, что он в ней нашел. Она просто сделала на него ставку, затащила в постель. А потом сказала, что беременна и хочет родить ребенка. И, мол, ничего ей от него не надо. Только ребенка. И все. А Дима — человек благородный.

Он потребовал от меня развода. Они поженились. У женушки, как ни странно, тут же случился выкидыш.

А теперь… Теперь начался совершенный кошмар. Она его просто позорит. Ее похождения, наверное, ° скоро будет обсуждать весь город. Только Дима не верит глупым, по его словам, слухам. Объяснения Даши, — так зовут его вторую жену, — типа «была у подруги», вполне его устраивают.

Он словно разума лишился. Ведь Дима сам человек благородный и потому не может даже представить, что его вот так по-хамски выставляют круглым идиотом.

Сама Орлова с ней уже беседовала на эту тему Вера Николаевна оказалась очень хорошей женщиной. Мы с ней подружились. И вот на днях ей случайно удалось узнать, где эта дамочка развлекается.

Та-ак. До сути дела, кажется, доехали. Однако не глупа эта Людмила Васильевна. Заставила меня выслушать всю свою семейную историю. Дождалась, пока я проникнусь до конца ее личными проблемами… И вот нате вам из-под кровати. Я уже поняла, что она хочет мне предложить.

— Таня…

— Дорогая Людмила Васильевна, неужели вы действительно считаете, что сможете вернуть себе мужа таким неблагородным способом?

— Вы меня не совсем правильно поняли, Таня.

Я просто не хочу, чтобы известный бизнесмен стал посмешищем. Это скажется на нашем бизнесе. Может, она и вовсе решила довести его до инфаркта. Не случайно же она вот так внаглую гуляет, не заботясь о своей собственной репутации и репутации мужа.

— Насколько я поняла, вы предлагаете мне следить за этой леди и собирать компромат?

— Да, почти так. Я хочу, чтобы вы сняли все ее похождения на видео. А я открою глаза Диме. Он не должен оставаться в дураках. А дальше пусть он сам решает, как поступить. Так мне посоветовала Вера Николаевна.

Молодец, Вера Николаевна. Подзавела человека, толкнула его на скользкую дорожку, а сама в кусты. Если бы хотела помочь, могла бы и что-нибудь получше придумать. Ну, хоть эту чертову топ-модель прогнать из агентства.

Я вздохнула. Тяжелый случай. Людмила Васильевна мне весьма симпатична. Но заниматься таким делом я не собиралась. Имидж — все. Я имею в виду в данной ситуации. Я обдумывала варианты вежливого отказа.

— Таня, я вас умоляю. Я заплачу вам в три раза больше вашего обычного гонорара. Только согласитесь. Не отказывайте сразу. Сначала подумайте. Вы сделаете очень хорошее дело.

Да. Очень хорошее. Доведу человека до инфаркта. Но тройная оплата за такую простенькую работу… Хотя и не очень приятную. Но все можно пережить. Переступить через себя, в конце концов.

Увы, я все-таки меркантильна. Тут уж ничего не попишешь. А Людмила Васильевна обладает даром убеждения.

После недолгих, но весьма мучительных размышлений я все-таки решилась помочь ей и немножко себе.

— Ладно. Давайте адрес места, где предполагается очередная оргия.

Вот таким образом я влезла в это дерьмо. И не знала еще тогда, что сама оказалась чуть ли не пешкой в чужой игре.

Дом, где предполагалось очередное свидание Дарьи Лисициной со своим бойфрендом, находился в Трубном районе.

Кирпичная пятиэтажка хрущевских времен, третий этаж. Прекрасно. Тем более, пожарная лестница рядом с окнами той самой квартиры, за которой мне придется сегодня наблюдать. Слава богу, хоть туман рассеялся.

В тот момент я не могла и предположить, что туман не рассеялся, а, наоборот, сгустился. Только совсем в другом смысле. В тот вечер меня заботила хорошая видимость. И в этом смысле мне, надо сказать, повезло.

Очень все удобно расположено, словно по заказу. Совсем узкая улочка. Напротив дома — заброшенный магазин. В добрые застойные времена тут был неплохой универмаг. В связи с капитализацией экономики, когда все пошло наперекосяк, стало рушиться и разоряться, этот магазин опустел.

Ходили слухи, что его якобы выкупил какой-то коммерсант. «Знал, для чего и пахал он и сеял, да не по силам работу затеял». То ли он разорился, то ли еще какие проблемы возникли, только здание магазина начало потихоньку хиреть. Вначале с него стала обсыпаться штукатурка, потом местные мальчишки камнями поразбивали стекла. Так и стоит оно с тех пор, зияя пустыми глазницами окон.

Никто и не думал заботиться о том, чтобы спасти здание и приспособить его под что-то нужное и полезное.

Вот этот магазин я и выбрала в качестве укрытия. Я поднялась на второй этаж и осмотрелась. Очень удобная позиция. Поскольку в магазине потолок гораздо выше, чем в пятиэтажке напротив, окна его почти на одном уровне с третьим этажом жилого дома.

Но в таких случаях обычно задергивают шторы. Тогда мне придется изобретать что-то другое. Хотя и шторы-то там были всего-навсего прозрачные тюлевые.

Когда стемнело, я забралась по пожарной лестнице хрущевки, дотянулась до окна и прикрепила на стекло «жучок».

Этот сверхчувствительный прибор позволит мне услышать все, что будет происходить в любой комнате данной квартиры. А кинокамера — увидеть. При такой дислокации съемка будет вполне соответствовать требованиям.

Даже гадать, кто есть кто на пленке, не придется. Нет, конечно, обработать ее соответствующим образом — это само собой. Скуратова тоже не из соседней комнаты снимали.

Итак, две предыдущих серии я уже сняла. И обе они у клиентки. Возможно, она попытается уже сегодня использовать материал по назначению.

Для чего понадобился многосерийный порнофильм? Все очень просто, господа. Оказывается, неутомимая, любвеобильная Дашуля меняет своих партнеров даже не как перчатки, а, разве что, как нижнее белье. То есть, ориентировочно, один «экземпляр» в день.

И все у нее «милые», «солнышки», «роднулечки». И девица жутко рада, что со всеми этими роднулечками познакомилась. Во всяком случае, она им всем троим об этом сообщила.

Шлюха. Тьфу, блин горелый. Даже противно. Я не рассчитывала, конечно, что получу наслаждение от этой мерзкой работы, но такой дряни все же не ожидала.

И вот теперь безбожно затягивалась третья серия, которая ничем существенным от двух предыдущих не отличалась.

Наверное, надо позвонить Людмиле Васильевне и предложить закончить сегодняшнюю серию досрочно.

— А как же твой муж, малышка? Он ведь будет тебя искать, — вопрошал партнер, явно заботившийся о чести и благополучии своей дамы сердца.

— Скажу, что осталась ночевать у подруги. Он мне пока еще верит.

Совсем обнаглела крошка. И окончательно потеряла стыд. То хоть после бурных объятий блудная супруга возвращалась домой. А теперь пошла ва-банк.

Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Я уже начала сомневаться в искренности Людмилы Васильевны. Может быть, она специально все подстроила. А вдруг, я снимаю даму, которая не имеет ничего общего с женой Захарова?

Может, потом эта пленка как-то хитро перемонтируется, и моя клиентка с чистой совестью вернет своего мужа? А? Не так ли она все спланировала? Да нет, конечно. Просто ерунда всякая в голову лезет.

Или эта топ-модель настолько приручила своего супруга, что он оказался у нее под каблуком и больше не рыпается?

Ничего не знаю. Знаю только, что чертовски замерзла, голодна, как волк зимой, и хочется спать.

Все-таки я ей позвоню.

Но сделать это я не успела. Сотовый затрещал у меня в сумочке. Я его на всякий случай не стала отключать. Зачем? Кто может сюда прийти?

— Иванова слушает.

— Таня!!! — голос ее сорвался на крик. — Таня!!! Такое несчастье!!!

Она принялась скулить в трубку, как побитый щенок. Я ничего не могла понять.

— Успокойтесь же вы наконец, Людмила Васильевна. И расскажите все толком.

— Таня, Дима погиб!

— Он убит, понимаете! Убит! Ножом в сердце. Я не знаю, что мне делать. Боже!!! Вы должны немедленно ко мне приехать. Немедленно! Умоляю! Я попала в такой переплет!

— Так вызывайте милицию. И чем скорее, тем лучше.

— Нет!! — Она вновь истерически зарыдала. — Нельзя, чтобы милиция все вот так увидела. Вы просто не знаете, как все произошло. Вы бы так не говорили. Приезжайте! Сами убедитесь.

— Успокойтесь и назовите адрес, куда я должна приехать.

Оказалось, что ехать надо в центр города. В квартиру, где проживала Людмила Васильевна. По ее рассказу я знала, что после развода Дмитрий Петрович оставил квартиру ей, а сам приобрел другую, где и поселился с Дашей. Он ведь был джентльменом.

Я смотала, как говорится, удочки. Однако уйти не успела. Гулко раздались шаги по лестнице.

Я быстро метнулась в самый темный угол, где были навалены какие-то ящики.

За ними я и схоронилась. И затихла, как мышка.

— Кто здесь бродит? — раздался суровый мужской голос.

Луч фонарика скользнул по стенам заброшенного помещения.

Я молчала. Меня нет. Видимо, кто-то из прохожих услышал мою беседу по телефону и проявил бдительность. Сейчас ведь тревожные времена. Теракты всякие. Вот кто-то и решил, наверное, что в здании прячется террорист. И позвонил в милицию. Вот невезуха!

— Ну что там, Вась? — раздался голос с первого этажа. Значит, товарищ прибыл не один.

— Пока ничего. Я еще не все осмотрел.

Луч фонарика перемещался медленно. Я затаила дыхание. Но, увы. Он меня все-таки обнаружил.

— Есть! Давай сюда, Леха. Тут гостья. Затаилась и молчит.

Он начал медленно приближаться ко мне. Второй шумно бежал по лестнице.

Я тихо шла ему навстречу, выбирая более удобный для нападения момент. Одно плохо. Со мной кинокамера, причем со специальным объективом, позволяющим снимать на приличном расстоянии, — дорогое, надо сказать, удовольствие, и я рискую ее разбить. Этого мне совсем не хотелось. А еще хуже было то, что этот тип светил прямо мне в глаза. Свет ослеплял. Но мне необходимо помчаться к своей клиентке, которая, судя по всему, попала в беду.

— Руки, гражданочка.

Ага, коллеги, значит. И пистолетик имеется, чего нет у меня. Не предполагала же я, что кто-нибудь меня обнаружит. Дело дрянь, однако.

Я шла с поднятыми руками, все еще надеясь смыться без шума и пыли. Если бы не этот чертов фонарик, мне бы все удалось без проблем. Молниеносным ударом правой ноги я выбила у коллеги пистолет и ломанулась к лестнице, пытаясь спасти свою драгоценную камеру.

Увы, он ловко сделал подсечку, и я отправилась в полет, пытаясь сгруппироваться таким образом, чтобы камера мягко приземлилась на меня.

Фу, хоть это удалось, слава тебе, господи. Только к Людмиле Васильевне теперь непонятно когда попаду. Если попаду вообще.

Напрасно я пыталась убедить ребят, объясняя, что я их коллега и занималась тут своим делом. Уперлись, как бараны. Один-то, впрочем, был готов договориться по-хорошему. А другой… Сущий козел. Он-то и продемонстрировал мне свое удостоверение. Даже позволил взять его в руки и изучить детально. Я вздохнула: делать нечего. Придется подчиниться.

Хорошо еще, что уговорила назойливых коллег не оставлять мою машину и ехать в отделение на двух.

Я вообще не понимала, чего, собственно говоря, они хотят. Вместе с водителем их было трое. Двое поехали рядом со мной на моей машине.

Я чертыхалась про себя на всю катушку: террористку поймали, елки-палки, и полны штаны радости.

Тот, которого я окрестила козлом, был и в самом деле очень похож на него. Такие же остренькие ушки, глаза желтые… Ему бы еще и бородку клинышком. Тогда точно получился бы вылитый… Да еще Васькой звать.

Второй был более приятным господином. А может, я просто для него как бы сделала скидку, потому что он был на моей стороне.

В отделении они меня внимательно выслушали. Пришлось, конечно же, выложить, что по просьбе клиента вела наблюдение за объектом.

Козел Вася уперся и без просмотра имеющегося видеоматериала отпускать меня категорически отказался. И даже видик откуда-то приволок.

До конца все же они смотреть не стали. Засовестились, наверное, все-таки.

Козел вдруг сразу признал в дамочке Дарью Лисицину, жену известного в Тарасове коммерсанта. И откуда, интересно, он ее знает? Сам, что ли, был одним из ее избранников? Я, к примеру, до того дня, пока не начала снимать ее на видео, и понятия не имела, что в нашем мирном городе имеется такая модель. Я, конечно же, листаю на досуге журналы мод, но все эти фамилии… Черт бы их побрал. Этих самых моделей поразвелось, как тараканов в грязной квартире.

А потом, у меня личная портниха. Она сама следит за всеми новшествами в моде. Так что мне имя Дарьи Лисициной ни о чем не говорит.

— Это, надо заметить, нарушение прав человека, — важно произнес всезнающий Вася. — Я считаю, что будет вполне справедливо, если она подаст на вас в суд и потребует возмещения морального ущерба. Пленка пока останется у нас. Я отдам ее госпоже Лисициной-Захаровой, она сама решит, как поступить.

Я ничего не успела ответить. У меня вновь зазвонил сотовый. Моя клиентка не просто волновалась. Она сходила с ума:

— Таня, вы не посмеете меня бросить в такой трудный момент. Помогите мне, я вас умоляю! Одна надежда на вас.

Я ответила очень коротко:

— Возьмите себя в руки. Уже еду.

А пленка… Спорить с этим козлом бесполезно.

Ой, да наплевать мне уже на все на свете. Защитничек прав человека, тоже мне отыскался. Она, значит, гуляя направо и налево, не нарушает права своего мужа. А тот, кто взялся вывести ее на чистую воду, тот нарушает.

И вообще, нашли кому лапшу на уши вешать. Я не хуже их знаю законы. Правда, если уж честно, то в нашем суперправовом государстве, где каждый день принимаются новые законы, и при этом ни один из них не работает как положено, никто не может похвастаться их знанием.

И если бы не чрезвычайные обстоятельства, которые вынуждают меня очень спешить к клиентке, попавшей в беду, отдала бы я эту пленку, как же. А теперь она просто не имела для меня никакой ценности. Поскольку тот, для кого предназначался данный материал, уже умер и не сумеет по достоинству оценить мои старания.

Эти бумагомаратели по всем правилам составили протокол изъятия видеоматериала. Не забыли, разумеется, указать число и время, с точностью до минуты. Я подписала всю эту галиматью и с облегчением вздохнула, оказавшись на улице.

— Черти полосатые. Чтоб вам пусто было. Весь мой труд титанический коту под хвост.

Я завела движок и задумалась.

Очень уж интересная ситуация складывается. Что-то тут не так. Не знаю, что конкретно, только не нравится мне все это. Очень не нравится. Интуиция мне подсказывала, что я вляпалась во что-то очень нехорошее, липкое такое. Назад из этого «что-то» дороги уже не будет. Однозначно.

Глава 2

Я позвонила в дверь квартиры моей клиентки и услышала в ответ еле слышное: «Кто?»

— Людмила Васильевна, это я, Таня Иванова.

— Вы одна? — ее голос дрожал.

— Одна. С кем же мне еще быть? Открывайте.

— Господи, Таня, я думала, что не дождусь вас. С ума тут схожу. — Она, всхлипывая, возилась с дверным замком и никак не могла с ним справиться. Видно, здорово напугана и очень волнуется.

Наконец дверь приоткрылась. Хозяйка сначала осторожно выглянула на площадку и только потом впустила меня.

— Проходите. Таня, слава богу, что вы пришли. Я в шоке, не знаю, что мне делать. Господи, — она воздела руки к небесам, — за что ты меня так наказываешь? Чем я тебя так прогневила?

Людмила Васильевна обхватила голову руками и навзрыд заплакала. Я обняла ее за плечи и погладила по руке:

— Успокойтесь. Что теперь поделаешь? Рассказывайте, что случилось и как он погиб?

— Пройдите в кухню, Таня, и вы сами все увидите. Это ужасно, ужасно! Это так ужасно, что я даже не могу поверить, что все это случилось со мной. Не могу. Мы сидели с Димой за столом и пили вино. Разговаривали. Потом я ничего не помню. Я отключилась почему-то. Не знаю почему. Но это действительно так. А когда пришла в себя, то чуть с ума не сошла. Тут такое, такое… — Она со стоном выдохнула. — Вы мне, наверное, не поверите. В подобное трудно поверить.

Я сняла осенние ботинки, которые любовно именую коньками, повесила куртку на вешалку и направилась в кухню.

Господи! Тут словно Мамай прошел. Стол сдвинут. На нем недопитая бутылка токайского и два фужера с остатками вина на донышке. Недоеденная шоколадка. Одна табуретка валяется.

На рабочем столе видеокассеты. Похоже, что Дмитрию Петровичу так и не удалось увидеть, чем занимается его молодая жена в свободное от работы и домашнего хозяйства (если она им занималась) время.

На полу кровь. И в этой луже крови лежал Дмитрий Петрович, совершенно бездыханный. В его груди торчал кухонный нож солидных размеров. Такими обычно капусту шинкуют.

На щеке покойника глубокая царапина — след от ногтей. Волосы с едва заметной проседью взлохмачены, словно его таскали за чуб.

Первое, что мне пришло в голову в тот момент, — все это работа Людмилы Васильевны, а теперь она просто пытается выкрутиться и сделать из меня дурочку, которая поверит во что угодно.

Но частный детектив обязан верить своему клиенту и отстаивать его интересы. Я имею в виду настоящего детектива, а не того, который умеет только деньги драть за здорово живешь. Себя я отношу именно к настоящим.

Конечно же, бывали в моей практике случаи, что бессовестные клиенты внаглую пользовались этим. Время нас рассудило. Если клиентка сейчас лицемерит, нас тоже рассудит время. А пока я просто верю ей на слово. То есть принимаю все сказанное за абсолютную правду, как бы нелепо ни выглядели обстоятельства.

Людмила Васильевна плакала навзрыд. Рыданья просто душили ее:

— Я знаю, что вы мне не поверите, Таня, но я действительно этого не делала. Я бы не смогла так поступить. Я любила Диму. Любила! Понимаете?

Еще немного, и у нее может начаться истерика.

— Где у вас корвалол? Или валерьянка? Она указала мне на навесной шкаф, продолжая плакать и причитать.

Я извлекла корвалол, накапала капель пятьдесят — лишнее в таком случае не повредит. Разбавила водой и дала ей выпить. Зубы ее предательски стучали о край стакана. Я даже напугалась, как бы она случайно этот самый край не откусила. Тогда вообще беды не оберешься.

— Закройте форточку, Людмила Васильевна. Здесь же холод собачий.

Она поставила опустевший стакан на стол, отодвинула штору и закрыла форточку, всхлипывая и бормоча:

— А я даже не заметила. Но она была закрыта, Таня! В квартире сейчас холодно, и я почти никогда не открываю форточки.

Я пожала плечами:

— Может быть, вы просто забыли.

— Нет, не забыла. Что вы со мной разговариваете как со слабоумной?!

Да, сударыня Иванова, везет вам, однако, на клиентов. Вечно вы умудряетесь в такое дерьмо вляпаться, что Коломбо, к примеру, и не снилось. Это ж надо! Может, и зря я сделала ставку на полное доверие?

Может, она хорошая артистка, или у нее произошло временное помутнение рассудка на почве ревности, и она, находясь в невменяемом состоянии, убила Дмитрия Петровича и теперь сама об этом не помнит. Очень может быть, что одно из двух этих предположений верно.

А хрен, как известно, редьки не слаще. И милицию надо срочно вызывать, если все же действовать по общепринятым правилам.

Но я почему-то медлила, продолжая изучать обстановку Что-то меня тут настораживало. Сама не знаю, что конкретно. В принципе, я сразу могла назвать некоторые несуразности.

Например, стол сдвинут и табуретка опрокинута. Боролись, значит. Тогда почему не опрокинулась бутылка с вином? И фужеры на длинных тонких ножках стоят себе, как несгибаемые оловянные солдатики. Очень странно, надо заметить.

Впечатление такое, что его (стол) специально аккуратненько подвинули. Для чего? Чтобы имитировать следы борьбы. Это раз Второе — форточка, которая, по уверениям Людмилы Васильевны, была закрыта.

Черт ее знает! Понятия не имею, что все это могло бы значить. На форточке сетка. Снаружи открыть ее почти невозможно, если не придумать что-нибудь этакое.

Я открыла лоджию и вышла. Осмотрелась как следует. Лоджия соседней квартиры смежная. Проникнуть оттуда, конечно, можно. Если только человек тренированный и не боится высоты. Поскольку лоджия Людмилы Васильевны застеклена. И хоть створки открываются, но у стены, смежной с соседней лоджией, стоит шкаф.

Кстати сказать, нарушение правил противопожарной безопасности. В этой девятиэтажке лоджии специально устроены так, чтобы в случае пожара можно было перейти с одной на другую.

Опять же, если кто-то и проник сюда, то Людмила Васильевна или ее бывший муж это бы услышали. И с чего это вдруг полный провал у нее в памяти?

Я вернулась на кухню и плотно закрыла за собой дверь.

Хозяйки квартиры на кухне не было. Я нашла ее в гостиной лежащей на диване. Она уткнулась лицом в диванную подушку и рыдала. У нее даже началась икота. Прическа ее давно потеряла форму, косметика потекла, и Людмила Васильевна стала просто уставшей несчастной женщиной неопределенного возраста.

Я села в кресло рядом с диваном. Немного помолчала, собираясь с мыслями. А заодно рассматривая «скромную» обстановочку.

Умеют же люди жить. Мне никогда не заработать таких денег. Во-первых, площадь квартиры вполне позволяла поселить тут три полных семьи. Для одного человека квартира была явно великовата. И все с таким вкусом отделано и обставлено. Ну, да ладно. Не затем я сюда приехала, чтобы завидовать.

— Людмила Васильевна, если вашего бывшего мужа убили не вы, как вы утверждаете, то кто это мог, по вашему мнению, сделать?

— Ну зачем, скажите на милость, мне его убивать? Что я от этого выиграла бы?

— Она нервно скомкала платочек в руках и как-то яростно потерла им нос. Удивительно даже, как она не свернула его набок.

— Вы же партнеры по бизнесу. Наверное, вы бы смогли прибрать к рукам акции предприятия? Такое уже случалось в моей практике. , Она вскочила словно ужаленная. Слезы лились потоками.

— Если вы мне не поверили, то мне уже никто не поверит! Что сделать, чтобы доказать, что не я убила Диму. Не я! Я не знаю кто. Только не я!

Конечно же, можно сыграть и горе, и недоумение, но почему-то, только моя интуиция знает почему, в глубине души я ей верила.

— А может, все это подстроила Дарья? У нее гораздо больше оснований его убить. Тем более ясно как божий день, что она его не любит. Теоретически это возможно, Таня?

— Теоретически все возможно. Я сама об этом тоже подумала. В нашей паскудной жизни может произойти все, что угодно.

— А кто живет в соседней квартире? Я имею в виду ту, с которой у вас смежные лоджии.

— А зачем вам это? Там старушка живет. Тетя Лиза. Ей лет семьдесят, наверное. Она уж точно через лоджию не полезет.

— А вино, которое вы пили, откуда? Может, вам его подарил кто-нибудь из знакомых?

— Нет. Вино я купила в супермаркете. Оно у меня уже давно стоит.

— Понятно. Ответьте еще на один вопрос, Людмила Васильевна. У вас есть враги?

Женщина медленно опустилась на диван, пытаясь сосредоточиться. Но, видно, ничего путного ей в голову не пришло, и она сокрушенно покачала головой.

— Нет. Наверное, нет. Не знаю.

— А конкурирующие фирмы? Думайте, думайте. Мы и так потеряли уже кучу времени. Когда приедет милиция, нам не поздоровится.

— . — Значит, вы хотите вызвать милицию?

— А вы предложите вариант получше? Например, отвезти труп куда-нибудь и закопать? Так, что ли?

— Таня! — Она вцепилась мне в руку и начала умолять, заглядывая в глаза:

— Вы умная, добрая, справедливая. Я знаю, что только вы мне сможете помочь. Больше никто не поможет. Меня попросту засадят за чужие грехи, и никто никогда не узнает правды, почему убили моего бывшего мужа. Помогите. Распутайте это дело. Умоляю. Я вас умоляю! Я вам очень хорошо заплачу. Мне никто не поверит, кроме вас.

С чего она взяла, что я ей поверила? Нет, конечно. Но слишком уж все просто и очевидно. Все улики на блюдечке. К тому же она запросто могла бы убить его в другом месте, где его не сразу нашли бы. Или в его собственной квартире, чтобы подозрение упало на распутную топ-модель.

Хотя, возможно, именно на такие выводы она как раз и рассчитывала. Как знать.

Надо что-то придумать. В конфликт с правоохранительными органами мне вступать, безусловно, не хотелось. Укрывать преступника от правосудия — это уже соучастие.

Но если она ненадолго исчезнет? Ну что тут такого? То же КПЗ, только более комфортабельное. И не на такое решались. И убивать порой приходилось, из лучших побуждений, конечно. А это что — это дело житейское. И никуда она от моего острого глаза не денется, и всегда под рукой будет, когда понадобится.

Отдай ее в руки наших пинкертонов, потом греха не оберешься. Они же мне просто работать не дадут, и все. И клиентку свою я вряд ли смогу увидеть до суда. К ним же не достучишься. А если и выбьешь свидание, то ненадолго. И не более одного раза.

Я поколебалась еще немного и решилась. Фигушки, родные вы мои. Час не настал. Я хочу заработать денежки. А если моя клиентка в результате все же окажется преступницей, тогда я ее и сдам. И еще на благодарность за поимку смогу рассчитывать.

Все. Мозги искрят. Нечего гадать на кофейной гуще. Надо дело делать. И хватит тянуть резину.

Я частный детектив, свой собственный то есть. И законы у меня порой тоже свои собственные. Я их утверждаю, руководствуясь велением своей совести.

— Людмила Васильевна, — после нескольких минут молчания обратилась я к своей клиентке, — я полагаю, что нам надо поступить следующим образом…

Минут через десять она сидела в моей конспиративной квартире, на уютном диване и благодарила бога и Таню Иванову, которая теперь за нее отдувалась.

Я вернулась в квартиру Захаровой. И позвонила Кире домой. Он, наверное, уже в теплой пижамке на диванчике киношку посматривает. А тут я со своими и чужими проблемами.

— Володя, друг мой дорогой, у нас труп. Эту фразу я позаимствовала из «Улицы разбитых фонарей».

Хорошо, что он трубку не выронил. Но Володя — товарищ стойкий, он спокойно спросил:

— У кого это «у нас», дорогая? Он решил, что я просто пошутила. Пришлось убедить его в обратном:

— У нас — это у меня и у тебя. Молчание. Он собирался с мыслями.

— Я не шучу.

— Теперь я это понял. Только никак не возьму в толк, когда ты к нам работать устроилась?

— Понимаешь, у меня клиентка… Ее муж погиб.

Я обязана вызвать милицию. Сможешь приехать? Мне будет проще все объяснить тебе. Тебе я больше доверяю.

Наглость, конечно же, так заявлять. Но у меня нет другого выхода. Киря — товарищ проверенный. Уж он-то точно не подумает, что Таня Иванова могла убить человека. А вот коллеги его запросто. Им лишь бы кого-нибудь засадить. А там и трава не расти.

Хотя меня невозможно заподозрить, если поступать по всем правилам. К бутылке и фужерам я не прикасалась. Стол не трогала. К тому же в отделении милиции есть протокол изъятия пленки с упражнениями юной шлюхи. С датой моего задержания и точным временем. Когда произошло убийство, я была далеко отсюда.

Звонок в дверь, и я отвечаю:

— Там открыто, господа.

Киря сдержал свое обещание и приехал со своими ребятами. Его сопровождали два оперативника, врач-судмедэксперт и фотограф. Когда кирсановские коллеги занялись осмотром места происшествия и составлением протокола, Володя обратился ко мне:

— И каким же ветром вас занесло в эту квартиру, госпожа Иванова?

— Попутным, Владимир Сергеевич. Я пришла к своей клиентке, позвонила в дверь — тишина. А потом поняла, что дверь не заперта. И я вошла. А тут такой кошмар.

— А клиентки дома не оказалось, я правильно понял? — Кирсанов улыбнулся. Надо заметить, несколько ехидно.

— Вот именно. А сама обещала быть. Она мне поручение давала. Я его с честью выполнила. Тут, на кассетах, свидетельства адюльтера. Правда… Я сделала вид, что задумалась.

— Что «правда»?

— Да это я так. Просто по пути сюда у меня кое-что приватизировали ваши коллеги.

Я сообщила это с тайным умыслом. В какой-то мере это мое алиби.

— Рассказывай поподробнее про свое поручение, Таня.

— У-фф. Кажется, на сегодня все. Пора домой. Вот только клиентку проведаю, посмотрю, чем она там дышит. И заодно настрою ее на волну воспоминаний. Ей надо дать установку на размышления: пусть думает всю ночь, кто бы смог придумать и осуществить такое. Хоть какие-нибудь наметки да появятся…

Я поднялась в бабушкину квартиру, которая мне иногда служила в качестве конспиративной, и открыла дверь ключом.

Людмила Васильевна ходила из угла в угол и курила сигареты, забытые мною в кухне на полочке.

Услышав звук открываемой двери, она бросилась ко мне;

— Ну, что там, Таня?

Я повесила куртку в шкаф и устало ответила:

— Что там может быть. Ищут преступника. Сняли отпечатки пальцев, забрали бутылку на экспертизу, рутина, короче говоря. Кстати, у вас на кухне, в навесном шкафу обнаружена склянка с эфиром. Вам это о чем-нибудь говорит?

Глаза у нее округлились:

— Вы хотите сказать, что я его усыпила с помощью эфира, а потом убила? Но у меня отродясь не было никакой склянки с эфиром. Вы мне не верите, Таня?

И вновь потоки слез.

Я вздохнула. Верю — не верю, какая разница. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Поживем — увидим. Может, и правда бедняжку решили подставить по-крупному. Всякое в жизни бывает. Может даже оказаться, что это проделки молодой ветреной жены убитого, несмотря на то, что у нее стопроцентное алиби.

Я для себя именно так и решила. Но… Надо найти доказательства. Это раз. И объяснить простому русскому народу, как, собственно говоря, это могло произойти. Вот такие мелочи жизни, елки зеленые.

Люблю фильмы про Коломбо. Там все начинается именно с преступления. Зритель сразу знает, кто убил того или иного человека. Но знать — это одно дело. Совсем другое — доказать. Примерно в таких условиях я и оказалась. Во всяком случае, я тогда так думала… Но хорошо бы чуточку успокоить клиентку.

— Давайте сообразим что-нибудь поесть и сварим кофе. Выпьем по чашечке и поговорим.

И я прошла в кухню. Пока я варила кофе, готовила ужин из гречки и сосисок (ничего другого в квартире не было), Людмила Васильевна сидела на табуретке около окна, курила и задумчиво молчала. Она, по-моему, уже немного успокоилась. И вдруг:

— Таня, а я тут подумала и вспомнила. Вы про врагов спрашивали. Может, это они все подстроили?

— Кто «они»? Вы кого-то конкретно подозреваете?

— Понимаете, я пока вас тут ждала, все на свете в уме перелопатила. Дарья отпадает, это однозначно, если, конечно, не подбила на такой шаг одного из своих любовничков. Думаю, что это исключено. У нее мозги куриные. Остаются только внешние враги. И я вспомнила кое-что. Правда, это было довольно давно.

— Ну-ка, ну-ка, что вы вспомнили?

— Когда мы только начали заниматься своим бизнесом, нашим с Димой партнером был один товарищ по фамилии Поляков. Мы с трудом наскребли деньги, купили земельный участок и соорудили бензозаправку. Наше первое детище. Мы построили ее в Константиновке.

Доходы тогда были довольно скромными. Постепенно наша фирма росла, сфера деятельности расширялась.

Мы приобрели базу в районе станции Кокурино. Наша фирма выполняла сложные монтажные работы. Объектов было предостаточно, по всей Тарасовской губернии. Но, тем не менее, главный доход в тот период приносили именно бензоколонки. Да и вообще торговля нефтепродуктами во все времена самый доходный бизнес.

А Поляков решил отделиться. И пошла настоящая война из-за этой самой колонки, которую мы строили вместе. Нам с Дмитрием удалось ее отсудить. Может быть, это он убил Диму? Из мести, например?

Боже мой! Такая длинная речь, и так мало информации. Мстить за какую-то бензоколонку? Он про нее, наверное, и думать давно забыл.

Хотя, стоп, Таня. Может, все-таки рациональное зерно в этом имеется? Только если эту информацию рассмотреть под другим углом?

Ну, например, так.

Вспомнил Поляков прежнюю обиду, решил отомстить, а заодно и неслабо прибарахлиться. Ежели Дмитрия Петровича убрать, Людмилу Васильевну подставить и отправить в места не столь отдаленные, то останется только любвеобильная Даша, которую можно взять без шума и пыли, только глазки сострой да пообещай прижизненный рай. И все. Она у его ног. Как кошка.

Ну, а если он не в ее вкусе, тогда просто-напросто разорять ее день ото дня, подстрекая на сделки, выгодные только ему самому. Своего человека в качестве соблазнителя подставить, в конце концов. Постепенно весь капитал рано или поздно к нему бы и перешел. И конкурентов в данной сфере бизнеса меньше стало бы. Если он, конечно, не переключился полностью на монтажные работы.

Ай, хорошая мысль, Таня, умница ты моя! И Людмилу Васильевну, значит, тоже эфирчиком того. Осталось догадаться, каким образом. Прямо, как в романах Сиднея Шелдона. А вот насколько все это реально, надо проверить.

— Как называется компания господина Полякова?

— «Петроль». Он тоже достиг определенных успехов.

Что ж. Солидная фирма. А если учесть факт, что денег никогда не бывает слишком много, и те, у которых их, казалось бы, куры не клюют, обычно идут на преступление, невзирая ни на что. Лишь бы только заиметь их еще больше.

Увы, чем больше у людей денег, тем меньше совести. В наши дни редко можно найти безупречно чистого бизнесмена. Так что есть над чем подумать на досуге.

Итак, версия первая: убийство из-за места под солнцем. Убийца — конкурент. С утра отрабатываем. Вернее, после обеда. С утра — разведка боем в УВД. И версия вторая — ветреная жена, которая возмечтала разбогатеть. А может быть, надо поменять эти версии местами. Есть и еще одна: кто-то из фирмы «Солярис». Эту версию я оставила на потом, как самую, по моему мнению, бесперспективную.

— Сами понимаете, Людмила Васильевна, что вы теперь на нелегальном положении. Так что дверь никому не открывать. На телефонные звонки не отвечать, пока не убедитесь, что это я. Для этого мы включим автоответчик. Все. До завтра.

Она, уставшая, вся какая-то побитая, измученная переживаниями, лишь вяло кивнула. Словно не о ее репутации и даже жизни идет речь.

Я подбодрила ее банальным:

— Все будет в порядке.

И отправилась домой.

Было уже около полуночи, когда я переступила порог родной обители. Я чертовски устала и замерзла. Немудрено. Денек выдался трудным.

В первую очередь горячий душ. Согреться под ласковыми струями воды — и в постель.

И, наверное, надо рюмку коньячка на ночь принять. Для здоровья полезно. Особенно при таком суровом квартирном климате. И с косточками веселей беседовать будет. Я даже соскучилась по ним.

Завернувшись в махровую простыню, я удобно устроилась на диванчике, где заранее любовно соорудила тепленькое уютное гнездышко. Уселась поудобнее, укрылась одеялом. Все под рукой: рюмочка коньяка, кусочек шоколадки и замшевый мешочек с магическими кубиками. А еще грелка рядом, хотя это вообще нехарактерно для меня.

Но если администрация нашего города не собирается заботиться о жителях и, несмотря на то, что уже конец октября, отопление все еще не включили, тогда что остается делать? Тогда жители должны заботиться о себе сами. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

Отхлебнув толику из крохотной рюмочки, я взяла в руки косточки. Вопросов было много, а задать можно только один, самый главный, животрепещущий Мне хотелось спросить, правильно ли я поступила, укрыв Людмилу Васильевну, верна ли моя версия, с чего лучше начать свою розыскную работу. Вот сколько сразу!

— Ваше слово, товарищи косточки. Все-таки самым главным вопросом я считаю: «Виновна ли моя клиентка в гибели своего мужа?»

Ответ моих магических двенадцатигранников меня не удовлетворил:

7+20+27 — «Все ваши друзья — истинные».

Нет. Мне, конечно же, приятно это знать. Но для дела, над которым я в данный момент работала, это, на мой взгляд, не имело никакого значения. Хотя как сказать? Может, кости уже записали Людмилу Васильевну в мои друзья? Я от обиды хлопнула еще одну рюмку коньяка и завалилась в постель.

Все Аут. Надо спать. Устала.

Ага. Черта с два мне дадут сегодня поспать. Телефонный звонок раздался именно тогда, когда розовый туман начал застилать реальный мир.

Я некоторое время оставалась в постели, надеясь на то, что звонившему надоест раньше, чем мне. Вот черт, автоответчик не включила. Я его всегда умудряюсь отключить в самый неподходящий момент. А зря. Пришлось брать трубку.

— Танюша, привет, солнышко. Слава богу, наконец-то ты дома. Я тебе весь вечер звонила. Ты где это бродишь, супердетектив ты мой славный?

Майн готт! Это Ленка-француженка. Истинные друзья еще не спят И разговор, похоже, надолго. Она ж у меня словоохотливая, елки-палки.

— Лен, я уже засыпала. Если что-то важное, то говори Все остальное подождет до завтра. Я устала сегодня, как собака.

— Прости, пожалуйста, что так поздно, и не сердись, если разбудила. Тебя ведь трудно дома застать. Но тут такое, такое!

Я знаю о ее гениальных способностях раздувать из мухи слона. Она про одного из своих нерадивых учеников может битый час распинаться. И при этом доказывать мне, что, по большому счету, он неплохой ребенок, только уж больно несчастный.

Послушать ее, так можно сделать вывод, что в нашем мирном Тарасове все родители — вампиры. Они-то и не дают детям возможности правильно развиваться, а делают все, чтобы их дети росли моральными уродами.

Я, пардон, преувеличиваю. Вообще-то, она — хороший учитель, дети ее любят.

Просто я разозлилась, что, по своему обыкновению, она меня вытащила из уже нагретой постели.

— Тань, ты только не злись, что я тебя разбудила. Хорошо?

— Лепи, чего уж там. Все равно ведь не отстанешь. Верно?

— Ага, — радостно заявила моя подруга, — не отстану. Завтра у меня такой день, такой день!

Знаем, какой у нее день. Опять небось открытый урок. И она начнет делиться своими грандиозными планами.

— Тань, ты хоть в курсе, что завтра — День города? Я читала об этом в наших местных газетах. Но, на мой взгляд, это вовсе не праздник, который стоит моего внимания. Их сейчас столько развелось, что и работать некогда. Только сиди за столом да произноси очередной тост: за город, за свободу от работы, за независимость от средств существования и т.д. и т.п.

Жизнь такая. И праздники глупые. Пусть их отмечают те, кто их придумал. Им все равно делать нечего. А посему я ответила моей подруге грубоватым:

— Ну и что?

— А то, Танечка, милая ты моя. Я приглашаю тебя на праздник города, который проводится в нашей школе. И я там заглавное лицо. Мои дети оперу «Муха-цокотуха» на французском языке показывают.

Я уже хотела послать ее к чертям собачьим. Я уже и воздуха в легкие для этого набрала, но не успела:

— Таня, не отказывайся. У нас там еще конкурс «Мисс школа номер пять» проводиться будет. Знаешь, кто с нами в симбиозе?

Я нервно вздохнула. Мне-то какая разница? Хоть Клаудия Шиффер. Ну и что? Только детей портят, уводят их от реальной жизни.

— «Орлова & К°»! Слышала про такую?

Дыханье перехватило. Знакомая фирма. Даша там работает. Сама не знаю почему, но меня это заинтересовало. Хоть она вроде как и ни при чем, зато, может быть, удастся с ней общнуться, за муженька покалякать маленько. Увидеть ее в полный рост хотя бы. В смысле откровенной беседы. А что? Мысль!

И тут же хлопнула себя мысленно по глупой своей репе. У человека траур, а она в школу какую-то попрется. Какая глупость. Это ж надо до такого додуматься. Стареешь, Таня.

Вряд ли Дарья там появится. Надо не упускать из внимания и тот момент, что у нее, ко всему прочему, позади еще и бессонная ночь. Но зато будут ее коллеги. А это тоже неплохо. И главное, что встреча чисто случайная. Это очень даже удобно. Со случайным собеседником люди более откровенны.

— И когда это все будет происходить, Елена Михайловна?

— Завтра в семнадцать ноль-ноль. Ты обязательно приезжай, я буду ждать тебя. Там мои детки продемонстрируют свои таланты. И свои гениальные способности. Так что жду Пока, до завтра.

Я положила трубку и задумалась. Я не знала, какую конкретную цель стану преследовать, отправившись туда, но чувствовала, что все это неспроста. Судьба обычно благоволит ко мне и любит преподносить сюрпризы.

У меня даже пропал сон. Я выбралась из постели и достала из бара ту самую бутылку коньяка, которую целую неделю не могу прикончить.

Налила себе еще рюмочку, выпила ее залпом и достала из ящика стола ручку и бумагу. Надо составить план на завтра. И ничего при этом не упустить. Очень уж много дел намечается.

Глава 3

Проснулась я часов в восемь и чувствовала себя неважнецки. Оно и понятно: спать легла далеко за полночь, стресс опять же. А когда вспомнила сон, который мне приснился, то вообще «поплохело», как говорит моя подруга Светка.

Мне приснилось, что я с Ленкой целовалась. Причем так, как целуются с мужчинами. То есть мне было приятно и хотелось продолжения. И это было так мерзко, что даже завтракать расхотелось. И ехать в пятую школу тоже. И Ленку видеть.

Хотя она-то тут при чем? Нечего коньяк на ночь хлебать, тогда и сны будут розовые сниться. А впрочем, образно говоря, именно розовый мне и приснился. И вообще, надо меньше значения придавать своим сновидениям.

Помнится, приснился мне в детстве сон, что моя бабушка колдунья, так я ее потом целый месяц боялась. Но ведь из такого возраста я давно уже выросла.

«Чушь все это, Таня. Не обращай внимания и обязательно покушай. Еще неизвестно, как день сложится», — это я себя, родную, воспитывала.

Я с отвращением проглотила кофе и тосты. Тщательно подобрала гардероб: ведь я намереваюсь проникнуть в очень солидную фирму. А если повезет, то и в другие такого же профиля. Я надела строгий деловой костюм болотного цвета и пальто. Куртка сегодня не пригодится.

Почему-то у меня создавалось ощущение, что я поступаю не правильно.

Ладно, не будем торопиться. Надо отработать все версии. Постараюсь сегодня пообщаться и с Дарьей. И узнать, что она за человек и на что способна. Как ни крути, эта дама больше всех заинтересована в смерти мужа. Очень кстати мне Ленка позвонила.

Я набрала номер бабушкиной квартиры, убедилась в том, что моя клиентка цела, невредима и ни в чем не нуждается.

— Таня, я здесь с ума сойду от скуки.

— Тогда идите в милицию и сдавайтесь. Что еще ей сказать на это? Прихватив сумочку и ключи от машины и квартиры, я вышла из дому.

Для начала УВД.

Киря с наслаждением пил свой утренний чай.

— А-а, сыщик с большой буквы. Ну, заходи, дорогая. Здравствуй. Ты все еще на свободе?

— Ну и шуточки у вас, Владимир Сергеевич.

— Садись. Я тебя чайком угощу, так и быть. Такой тон мне не понравился, и я отказалась.

— Тебя, конечно же, интересует дело по поводу смерти Дмитрия Петровича Захарова. Я правильно понял?

— Володя, ты сегодня какой-то не такой.

— А ты что хотела? Говори правду, как на духу: Захарову ты укрыла?

Я сделала глаза по шесть копеек:

— Да ты что! Я ж тебе вчера все объяснила. Я пришла…

— Это мы уже слышали. Только она так и не вернулась домой. Куда, позвольте, сударыня, вас спросить, она могла деться?

— Ну, ты спросил. Откуда я могу это знать? Я сама ее искала.

— А если я потребую, чтобы ты показала мне свою конспиративную квартиру? Что ты скажешь на это?

— Откажу. Я не прячу у себя преступников. Имею полное право отказать. А потом, я уверена, что ты доверяешь друзьям. Ты меня сколько лет знаешь?

Киря отхлебнул чаек, глядя мне прямо в глаза, и пожал плечами:

— Можно посчитать.

— Я тебя хоть раз подставляла?

— Ну что ты, Танечка. Я знаю, что ты человек надежный. Свой, так сказать, парень. Это уж я так. Наверное, она просто где-то скрывается.

— Может быть, и так. Я не в курсе.

— Пленки твои мы просмотрели. Классная баба. Заводная. И алиби железное. Ты же вроде как про третью пленку что-то говорила. Где она, кстати? Надо думать, что именно этой пленке уготована историческая роль. Если она всю ночь развлекалась с другом, то и она, и ее друг вне всяких подозрений. Хотя все и так очевидно.

— Не всегда верь глазам своим, — многозначительно произнесла я.

— Я верю только фактам, милая Таня. А факты говорят о том, что Дмитрия Петровича убила его первая жена. Так где пленка? Про каких коллег ты вчера говорила?

Я подробненько все Кире изложила, надеясь на то, что моя откровенность растопит его сердце. Так оно, впрочем, и вышло.

Дело я все-таки увидела. И ничего утешительного для своей клиентки в нем не обнаружила. Кроме одной детали.

Во-первых, в бутылке не обнаружено, как я рассчитывала, следов снотворного. Отпечатки пальцев на бутылке и на кухонном ноже, предположительно, принадлежат хозяйке квартиры, поскольку идентичные отпечатки найдены повсюду: на выключателе, на шкафах, на кнопке телевизора, на телефонной трубке, — словом, повсюду, где их может оставить человек, обитающий в этом жилище.

Во-вторых, в легких Дмитрия Петровича следы эфира. То есть его все-таки усыпили перед тем, как убить.

Третье, и самое важное для меня: на деревянной ручке ножа, кроме следов пальцев Людмилы Васильевны, обнаружены ворсинки сиреневой пряжи ангорки.

Вот это меня и заинтересовало. И теперь я была готова почти полностью исключить бывшую жену Захарова из числа подозреваемых. Вряд ли она стала бы шинковать капусту в перчатках из ангорки. И убивать своего бывшего мужа тоже. Если она только не затеяла хитрую игру.

Вслух свои мысли я излагать не стала. Пусть уважаемые коллеги идут своей дорогой и мне не мешают. Тем более эти мои измышления выглядят не слишком-то правдиво. Как бы за уши притянуты. Это только Таня Иванова может поверить человеку, руководствуясь лишь собственной интуицией. Защитников правопорядка интересуют только факты. Неоспоримые факты.

— Спасибо тебе, Володя.

— Да не за что. Ты действительно не в курсе того, где находится Захарова? Это не шутки — укрывать преступника. Законы ты знаешь не хуже меня и знаешь, чем это может обернуться.

Я, ослепительно улыбнувшись, сделала очень честные глаза:

— Ну, что ты, Володя, в самом деле! Разве я на это способна?

— Знаем мы твои методы работы. Ты та еще аферистка.

Я села в машину, завела движок, включила печку и несколько минут посидела в размышлениях. Очень интересен факт, что ножом орудовал кто-то в перчатках. Кто? И каким образом?

Мне пришла в голову мысль посетить ту самую старушку, соседку по лоджии. Не знаю, чем она мне сможет помочь, но интуиция подсказывала, что разгадка может таиться именно в ее квартире.

И в первую очередь я поехала именно к ней. Да вот незадача — старушка где-то бродила по своим, неизвестным мне делам. Дверь мне никто не открыл. Другие немногочисленные соседи, оказавшиеся дома, ничего не видели и ничего не слышали. Ладно. Сначала будем искать того, кто убил. А потом уж думать, каким образом.

Дарья Лисицина. Теперь я посещу ее. Для меня она подозреваемая номер один. Вопросы типа: «А где вы были на момент смерти мужа?» в данном случае не годились. Необходимо проявить изобретательность. Я не знала еще конкретно, по каким именно кочкам меня понесет.

Я позвонила в модельное агентство «Орлова & К°» и поинтересовалась, где можно найти Дашу.

Приятный женский голос ответил, что у Лисициной случилось несчастье и она находится дома.

— Кто там? — раздался капризный женский голосок.

— Дарья Михайловна, я из милиции. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Откройте, пожалуйста.

Она погромыхала замками и приоткрыла дверь, оставив ее на цепочке.

Пришлось продемонстрировать просроченное удостоверение.

Она впустила меня в свое шикарное жилище. Умел покойный Дмитрий Петрович обеспечивать своих женщин.

Хозяйка квартиры была одета в роскошный длинный домашний халат. Волосы, окрашенные в белый цвет, были тщательно уложены. И совершенно невинный, чистый взгляд из-под мохнатых ресниц. Косметика, наложенная так искусно, что определить ее наличие сможет только цепкий тренированный взгляд. Женский, к примеру. И вовсе по ней не скажешь, что эта дамочка всю ноченьку не спала.

Очень, вообще-то, привлекательная женщина. В такую любой мужик влюбится по уши и про долг и про все остальное забудет. Людмила Васильевна описала ее несколько предвзято. И хоть я уже имела честь созерцать Дашу из окон заброшенного магазина, все же оценить до конца ее внешние данные я смогла, лишь увидев ее вблизи.

Не могу сказать, что она выглядела растерянной или несчастной. Отнюдь. Следов горя на ее лице не было. И она вовсе не собиралась изображать горе. Она даже телевизор не выключила, когда я вошла в гостиную. Там шел какой-то очередной сериал без конца.

— Присаживайтесь вот сюда. Здесь вам будет удобно, — кивнула она на громоздкое кресло. — Сейчас кино закончится, я чаю поставлю. Вы уж простите, пожалуйста. Всего несколько минут осталось. Мне такие сериалы помогают отвлечься от суровой реальности.

Даже я, видавшая виды, потеряла дар речи от такой неслыханной наглости. Похоже, дама решила идти ва-банк. Не знаю, как насчет заявленных Людмилой Васильевной куриных мозгов, но пока она вела себя именно так, чтобы показать себя круглой дурочкой. Преднамеренно.

На мой взгляд, это просто верх неприличия: ночью, пока эта козочка развлекалась, погиб ее муж. Пусть и нелюбимый. Но даже когда умирает малознакомый бомж, мне, к примеру, его жаль. А тут человек, который жил с ней под одной крышей. Да она просто играет и при этом переигрывает.

Я не стала спорить, устроилась в кресле и честно дождалась конца серии.

Даша вышла на кухню и через минуту вернулась. Олимпийское спокойствие.

— Что вас интересует… не знаю, как к вам обращаться?

— Меня зовут Татьяна Александровна. Мне бы хотелось побольше узнать о вашем муже.

— Что конкретно? — Она взяла из пачки, лежащей на журнальном столике, сигарету и щелкнула зажигалкой. Потом протянула пачку мне:

— Хотите?

— С удовольствием. — Я прикурила от ее зажигалки и продолжила разговор; — Может, у Дмитрия Петровича были враги?

— А почему вы об этом спрашиваете? Разве его убила не бывшая жена? Его ведь нашли в ее квартире? Так?

Я пожала плечами:

— Не стоит делать поспешных выводов. У вас, к примеру, больше оснований желать смерти своему мужу. Ведь это вы унаследуете все, что имел Дмитрий Петрович. Верно?

Мое высказывание ее разозлило:

— Да как вы смеете? Вы… С чего вы взяли? Да, я не любила своего мужа и вышла за него замуж из-за денег. Я не умираю от горя из-за того, что его не стало.

— Это я вижу. Вы очень хорошо продемонстрировали свое отношение к нему.

Дарья вспыхнула, щечки ее загорелись, отчего она стала еще привлекательнее:

— А почему я должна играть роль безутешной вдовы, если это совсем не так? Только меня в этот вечер дома не было. И в квартире Людмилы Васильевны тоже. Я вообще вернулась под утро. У меня было свидание с другом. Вы это можете проверить. Я назову вам его имя.

— Тут вы совершенно правы. И проверять не надо. Она насторожилась:

— Что вы имеете в виду?

Я вовсе не собиралась раскрывать ей свои карты. Пусть мучается, размышляя о том, что конкретно мне известно.

— Значит, вы считаете, что Дмитрия Петровича убила его бывшая жена? Я вас правильно поняла?

— Я не следователь. Это ваше дело искать убийцу. Но думаю, что она. Ведь она продолжала его ревновать и постоянно говорила ему про меня гадости.

— Совсем не заботясь о правде, не так ли? Она опять вроде как засмущалась. Такая непосредственность! Актриса с большой буквы.

— Я не совсем понимаю, Татьяна Александровна, для чего вы пришли сюда. Я была занята своими делами, Дмитрий Петрович — своими. Я — молодая женщина и имею право на личную жизнь, извините.

Я знала, для чего пришла. И тихо ей напомнила:

— У вас чайник кипит.

Пока она возилась с чайником, я успела раскрутить телефонную трубочку и поместить туда «жучка». Уж он-то точно поведает мне всю правду.

— Чай готов. Хотите?

Она стояла в дверях, такая грациозная и независимая. И лицо обиженное. Всем своим видом она словно бы говорила:

«Вы ни за что ни про что наплевали честному человеку в душу».

— Чай? Нет, спасибо. Вы бы мне лучше сказали, как это вы умудрились усыпить с помощью эфира своего супруга и Людмилу Васильевну, а потом убить Дмитрия Петровича?

Я специально сделала на прощанье такой выпад.

Психическая атака, так сказать. Надо было вывести ее из равновесия.

Атака удалась. Она кинулась, как я и предполагала, к своему сообщнику Точнее, сообщнице.

— Лапонька, привет, это я, Дарья.

— Привет, дорогая. Как дела? Все нормально? Как настроение, самочувствие? На мой взгляд, все это должно быть порядка на три выше, чем обычно.

— Поэтому и звоню. Ты представляешь, ко мне сейчас дамочка одна из милиции приходила.

— И?

— Ты только подумай, она подозревает, что это я Дмитрия на тот свет отправила!

На том конце трубки хихикнули:

— Не так уж и далека от истины эта дамочка. Правда, дорогая?

— Тебе смешно, а мне не очень.

— Не дергайся, Данюшка. Никто ничего не сможет доказать. А нам с тобой просто подфартило. В рубашке, видно родились.

— И даже непонятно, кому говорить спасибо. Людмиле, наверное, все-таки.

— В школу ты, конечно же, не поедешь?

— Само собой. Приличия ж хоть чуть-чуть надо соблюдать. Да и устала я до смерти. Этот жеребец меня замучил.

— Господи, милая ты моя. Представляю, как тебе досталось. Ну недолго терпеть осталось. Правда?

— Надеюсь, что так.

— Ну, до скорого, радость моя. Увидимся.

Вот такой любопытный диалог. Меня, надо сказать, он несколько разочаровал. А я-то размечталась, что Данюшка кинется давать своей собеседнице назидания, типа «сожги те чертовы сиреневые перчатки» или что-нибудь в таком же духе. Увы и ах! Этого не произошло. Слишком уж все было бы просто.

Оказалось, наоборот, все суперсложно. Раз я, по словам ее сообщницы, недалека от истины, значит, Дарья действительно причастна. Однако возник интересный вопросик: кто же им подсобил и чем конкретно?

Ужасно любопытно. Надеюсь, что я сюда еще вернусь и мне удастся хоть чем-нибудь разжиться. Пусть «клопик» в телефончике поживет немного. Как говорится, еще не вечер.

Однако за последние несколько минут в моем мировоззрении произошли кардинальные изменения. Я опять была склонна поверить, что Захарова убила его первая жена. И первым моим порывом было позвонить Кире и сдать свою клиентку. Я даже сотовый достала. Но, подумав, уложила его снова в бардачок.

Так делать нельзя. Или просто рано. Сначала надо до конца выполнить все намеченное мною. А вот кости, пожалуй, в самый раз.

— Как считаете, милые косточки? — Я вытряхнула их на пассажирское сиденье. Вопрос родился сам собой. Даже напрягаться не потребовалось.

— Не на ложном ли я пути, дорогие советчицы?

27+6+23 — «Если вы хотите понять смысл вашей работы, вникайте в суть развлечений».

Очень мне нравится такая перспектива. И хоть кости высказались весьма туманно, зато здорово. Кто ж откажется от развлечений? Особенно, если они помогут понять смысл работы. Я выкурила сигаретку, несколько минут послушала квартиру Даши и, не обнаружив в эфире больше ничего интересного, завела движок.

Что ж, теперь нужно прорваться в «Петроль». Там тоже потенциальный преступник. 0-ля-ля! Сколько я сумею отыскать их в мирном Тарасове? Видная личность — Захаров. И наверняка врагов имел немало.

В «Петроль» я собралась проникнуть с помощью моей подруги Вики Калмыковой, той самой, которая является владелицей журнала «Презентация». Ее рекламным агентам во все крупные компании Тарасова путь открыт.

Я проехала через арку во двор. Здесь всегда полно автомобилей, и найти место для моей ласточки оказалось не так уж и просто. Я с трудом втиснула ее в тесные ряды крутых иномарок, где она, несчастная моя, смотрелась как гадкий утенок среди лебедей.

Вошла в обшарпанное здание, поднялась на второй этаж. Давно бы пора Вике снять более приличный офис. Все-таки это лицо компании.

Но Вика склонна считать, что надо просто хорошо делать свое дело, и тогда про тебя все равно услышат. И зауважают. Как ни странно, в этом вопросе она оказалась права. Клиенты у нее были. И отнюдь не нищие. Журнал пользовался спросом в деловых кругах Тарасова. Немалую роль, наверное, играло и то, что сама владелица «Презентации» была умопомрачительно красива.

Ежедневно целая армия рекламных агентов отправлялась по крупным компаниям с целью получить заказ на рекламную статью.

Я решила на небольшой отрезок времени влиться в их среду и заявиться в «Петроль» таким вот образом. Однажды мне это очень помогло.

Крыло, которое занимало Викино детище, было отгорожено хлипкой фанерной дверью с надписью "ОАО «Презентация».

Заглянув в Викин кабинет, я поняла, что мне придется подождать. Она проводила производственное совещание. И, судя по всему, не очень-то приятное для сотрудников. Короче, она их распекала.

Я отошла подальше и занялась изучением календарей и плакатов, которые тоже выпускала эта компания. Подслушивать без определенной цели все-таки нехорошо. Правда, из моих уст это звучит смешно.

Минут через тридцать народ покинул ее кабинет, возмущенно обсуждая какой-то «ляп», допущенный некоторыми нерадивыми сотрудниками.

Я постучала и вошла:

— Госпожа директор принимает старых друзей? — скромненько поинтересовалась я.

Вика приподняла красиво очерченную бровь и изобразила вымученную улыбку:

— А, Таня? Заходи, коли пришла. Здравствуй, голубушка. Садись вот сюда, — она указала мне на стул около окна, — Что тебя привело? Небось опять дело какое-нибудь. Ведь просто так ты меня ни разу не навестила.

Упрек справедливый. Тут уж ничего не попишешь.

Но она же должна, в конце концов, понимать, что я не на песочке прохлаждаюсь. Детектива ноги кормят, и еще голова.

Она словно прочитала мои мысли:

— Знаю-знаю, работа такая. И иронически улыбнулась.

— Чаю хочешь?

Я не стала отказываться. Чай — любимый Викин напиток. За чаепитием и разговор веселей пойдет.

Вика сгребла в кучу разложенные номера «Презентации», пахнувшие типографской краской, включила электрический чайник (хоть им обзавелась) и села за стол.

— Рассказывай. Куда тебе на сей раз надо проникнуть?

Мне захотелось поднять Вике настроение. Не люблю, когда вокруг меня хмурые люди. «У меня сразу аура дырявится и энергия через дырку утекает», — это я процитировала одного моего знакомого. Очень своеобразный тип.

Я беззаботно махнула рукой:

— Да успеется. Расскажи, как твои дела, как бизнес?

А сама потихоньку глянула на часы. Долго засиживаться нельзя. Но и о делах моих скорбных с порога бухать тоже неприлично.

— Да, рутина все это. Ерунда. А на личном фронте без изменений.

Она достала очень хорошо знакомые мне чашки с отбитыми краями и налила в них крепкий ароматный чай.

— Тебе с сахаром или с вареньем? Я выбрала сахар — мороки меньше.

— Я думала, Вика, что вы эти чашечки давно уже доели. Оказывается, еще не до конца.

— Юмористка, — вяло усмехнулась подруга. — Сама-то как?

Моя жизнь — это моя работа. Я решила, что теперь самый подходящий момент заговорить о деле.

— Да вот. Работаю. Дело попалось сложное. Без твоей помощи не обойтись.

— Понятно. Опять в агенты наниматься пришла.

— Точно. Ты прямо экстрасенс, — слегка подхалимнула я, все еще пытаясь растопить лед. — Меня интересуют компании, реализующие горюче-смазочные материалы.

— Круто.

Я горестно вздохнула:

— Сама сказала, что работа такая. , — Но тебе повезло. В нашем городе их три. Все три заказали рекламу в нашем проспекте. Все три проплатили. Так что выбирай и иди брать интервью. Справишься?

— Ради встречи с главами этих компаний я готова горы свернуть. А если ты еще и подскажешь, какой конкретно материал мне собирать, то и тем более. Только одну компанию сейчас посещать не время. Она обезглавлена. А может, наоборот, самое время. — И я вкратце рассказала Вике историю смерти Захарова.

— Понятно. Значит, ищешь убийц среди конкурентов? Тогда явиться в качестве репортера вообще в самый раз. Только будь внимательна. Эти господа не любят досадных ошибок. Вон, — она кивнула на раскрытый журнал на краю стола, — хорошо, что макет заказчику показали. Так и не сумела выяснить, кто из сотрудников такой «ляп» жуткий допустил. Спихивают друг на друга, как дети малые. И я проглядела. Вот, полюбуйся.

Журнал был открыт на странице, где рекламировалась жутко дорогостоящая для простых смертных частная клиника, оборудованная по последнему слову техники. Цветные фотографии кабинетов, статья на целую страницу. Я бегло просмотрела ее и ничего криминального не нашла. И пожала плечами.

— Вот видишь, проверку на внимательность не выдержала и ты, супердетектив Таня Иванова. Десятая строка сверху.

«Высококвалифицированные хирурги помогут вам избавиться от остеохандроза».

Я рассмеялась:

— Это от слова «хер», что ли?

— Вот-вот, именно так и сказал владелец данной клиники, слово в слово. Не так уж это и смешно.

Мелочь на первый взгляд. Но совершенно непростительно для такого элитного журнала, как «Презентация». Теперь мне понятно, почему у Виктории сегодня такое мухоморное настроение.

— Не бойся, Вика, я буду очень внимательна.

Глава 4

Итак, «Петроль». Здесь я надеялась найти ответы на некоторые свои вопросы. Я повесила через плечо магнитофон. Очень удачно, что сегодня я в роли репортера.

Войдя в холл, я остановилась перед зеркалом, поправила прическу, припудрила лицо и по большому счету осталась вполне довольна своим внешним видом.

Импозантный, нестарый еще мужчина с элегантной проседью в идеально уложенных волосах, одетый в костюм мышиного цвета, указал мне на стул напротив своего стола.

Со всеми своими задачами я справилась великолепно. «Жучок» разместился под крышкой стола. Интервью готово.

Осталось настроить хозяина кабинета на нужную волну, чтобы разжиться интересующей меня информацией.

В дверь заглянул кто-то из его коллег:

— Вы заняты, Сергей Владимирович?

— Через минуту буквально освобожусь. Так как, Таня, когда я смогу просмотреть материал?

— Я вам позвоню, — я обворожительно улыбнулась. — Сергей Владимирович, а можно вам задать вопрос, не относящийся к рекламной статье?

Сергей Владимирович удивился:

— Что за вопрос, Таня?

— Как вы считаете, стоит ли мне сегодня идти в «Солярис»? Там ведь несчастье с владельцем случилось.

— Да, я слышал. Ужасно.

Глаза его потемнели. Мне показалось, что он с сочувствием относится к горю, постигшему «Солярис», несмотря на давнюю размолвку между бывшими друзьями.

— Я думаю, что Людмилу Васильевну я не смогу найти. Говорят, что она в этом замешана. Он задумчиво пожал плечами.

— Ничего не могу сказать по этому поводу. Но думаю, со временем люди поймут, что Людмила Васильевна очень хорошая женщина и никогда бы так не поступила.

Этот дядечка мне импонировал. Я даже решила, что «жучок» здесь ни к чему. И так все ясно. Не виновен. Но удобного момента извлечь его обратно не представилось: зашел нетерпеливый коллега Сергея Владимировича.

Ладно. Пусть поживет под крышкой стола. Я, конечно, имею в виду «жучка».

Я все-таки надеялась, что рано или поздно конкурент погибшего выскажет мнение на эту тему. Или даже выдаст себя, если замешан в преступлении.

И мне не пришлось долго ждать. Минут через десять, когда Сергей Владимирович расстался с коллегой и, судя по всему, остался один, он и произнес фразу, которая решила для меня все:

— Эх, Дима, Дима, запутался ты, бедняга, в своих бабах. Они-то тебя и сгубили. Жаль тебя, брат. Все-таки мы когда-то были с тобой друзьями.

Я представила себе, как он листает «Презентацию», оставленную мной, и размышляет вслух. Я специально открыла журнал на первой странице, где находилась рубрика: «Читайте в следующем номере». Там говорилось, что в журнале будет помещена информация о компании «Солярис».

Меня удивило направление его мыслей: ведь сам же сказал, что Людмила Васильевна совсем ни при чем. А размышления вслух однозначно подсказывали — «ищите женщину».

Хоть Сергей Владимирович и считал, что всему виной бабы, я решила проработать версию о конкурентах до конца, хотя бы для очистки совести.

Правда, теперь у меня появилась мысль о наличии третьей дамы. Если версия «конкурирующая фирма» потерпит фиаско, то начну работать над развитием версии «ищите женщину».

Мне бы очень помогло знание того, как обстоит дело с завещанием: имеется ли оно и что конкретно гласит. Жаль, что упустила этот момент из виду, когда с Дарьей беседовала. Пришлось ей позвонить.

Завещания, по ее словам, не было. Она разговаривала со мной таким противным голосом, что мне очень захотелось ей нахамить. Но я девушка выдержанная, характер нордический, посему пригасила свой гнев, противопоставила ее хамству светскую любезность.

— Благодарю вас, дорогая Дарья Михайловна, вы очень помогли мне.

Офис компании «БДТ» занимал весь первый этаж суперсовременного здания — монолита из бетона и стекла на Набережной. Директор господин Платонов Виктор Владимирович, мужчина лет тридцати с небольшим, очень приятной наружности, встретил меня весьма любезно, даже предложил кофе с коньячком.

И принялся вовсю кокетничать. Сразу видно, что много женщин для него не бывает. И некрасивых, видимо, тоже.

Я пила вкусный напиток (правда, без коньяка) и вовсю ему подыгрывала. Он не сводил с меня глаз, прямо-таки гипнотизировал. Кот мартовский да и только.

— Танечка, а как вы посмотрите на то, что я предложу вам посидеть вечерком в ресторане? Вы не будете против?

Я не была против. Отнюдь. Кости советовали мне «познать суть развлечений». А в более интимной обстановке я смогу из него вытащить все, что он знает о жизни своего конкурента Захарова. И, даст бог, появится хоть что-то существенное, из чего можно будет сделать определенные выводы.

И я кокетливо пожала плечами:

— Может быть.

— Cегодня вечером. Часиков в семь.

— В семь не смогу. У меня еще несколько адресов, куда я должна нанести визиты.

— Похоже, что Виктория Викторовна держит своих сотрудников в черном теле, — улыбнулся Виктор Владимирович.

У меня чуть не вырвалось предательское «Я сама себе хозяйка», хорошо еще вовремя опомнилась.

— Иногда бывает.

— Тогда, Танечка, назначьте удобное для вас время. У меня весь вечер свободный.

— Часиков в девять. Устроит вас?

— Вполне. Вы очень любезны. — И он вновь изобразил белоснежную голливудскую улыбочку — Где мы с вами встретимся? Я могу за вами заехать, если вы не против.

— Замечательно.

— Где вы живете?

Я назвала свой адрес и предложила обменяться номерами сотовых телефонов. На всякий непредвиденный случай. И очень хорошо сделала. Умничка, Таня. Очень предусмотрительная девочка. Всегда знаю, где упаду И сразу — соломку.

Мне показалось, что в этой компании «жучка» внедрять необязательно. Я раскручу его и так. Тем более он-то уж точно не произнесет фразу типа: «Эх, Дима, Дима!» Возраст не тот, А уж если быть до конца откровенной, то я просто не очень верила в то, что Дмитрий Петрович погиб от руки конкурента. Не знаю почему, но не верила. Так решила моя мощная интуиция сразу после высказывания Сергея Владимировича о том, что Захарова погубили его женщины. А с интуицией я никогда не берусь спорить.

И все эти вылазки были сделаны скорее для очистки совести.

Покинув здание, я посмотрела на часы. Пора было подумать о том, чтобы где-нибудь перекусить. Мой желудок уже давно пытался мне об этом напомнить.

Я остановила автомобиль у кафе «Встреча». Очень уютное местечко, и ассортимент всегда довольно приличный.

Я взяла себе двойную порцию пельменей со сметаной и чашечку кофе.

Все мне безумно нравилось, я увлеклась едой так, что не сразу заметила эту странную парочку. Две дамочки: одна лет тридцати пяти, другая совсем юная, почти девочка. Обе холеные, одетые по последней моде и с большим вкусом, словно с подиума сошли. Маникюрчик там и все такое. Прически замысловатые.

В принципе это могло соответствовать действительности, поскольку эта самая «Орлова & К°» тут совсем неподалеку.

Дамочки сидели за соседним столиком.

Поначалу мне их разговор казался просто обычным женским трепом. Но через некоторое время противный червячок завозился где-то внутри меня. Уж больно слащавым был этот разговор.

— Ах, Катенька дорогая, ты просто неотразима. Ты просто растопила мое сердце.

Я глянула в их сторону. Взгляд у дамочки постарше просто пожирающий и совсем недвусмысленный. Не стоит пересказывать всю их беседу, скажу лишь, что вывод мой был однозначным. И мне сразу пришел на память тот гадкий сон, в котором я целовалась с Ленкой.

Видимо, моя потрясающая интуиция еще ночью знала про эту случайную встречу, которая меня вообще-то никаким боком и не касается.

Даже есть расхотелось. Хорошо, что пельмени уже кончились. А кофе — не еда. Он всегда найдет дорогу в мой желудок.

Я подозвала официанта, расплатилась и вышла. Не знаю, как другие относятся к таким нетрадиционным отношениям, но мне они не нравятся. Я люблю мужчин.

У меня оставалось еще немного времени до грандиозного шоу в школе номер пять. Я решила навестить свою заточенную в четырех стенах клиентку. Все-таки удобно, черт возьми, что она у меня всегда под рукой. Хорошо, что я именно так поступила, да простит меня мой друг Киря.

Дверь, разумеется, я открыла своим ключом. Она бросилась ко мне с вопросами, видимо, надеясь, что я за несколько часов смогла все разложить по полочкам — Таня! Ну, как дела? Выяснили что-нибудь? Клиентка чуточку одомашнилась, воспользовавшись моим халатом из фланели. Что ж, дело житейское. Неизвестно, сколько ей придется тут отдыхать. Я ее нисколечко не осуждала.

— Ох, Людмила Васильевна, я пока ничего конкретного не могу сказать.

— Ну, хоть что-нибудь такое, из чего вы бы смогли понять, что я не причастна к смерти своего бывшего мужа?

— Пока рано говорить об этом. Давайте лучше обсудим еще кое-что. Ответьте мне еще на некоторые вопросы.

— Спрашивайте что угодно. Скажу все, что знаю. Лишь бы только поскорее все это кончилось.

— Людмила Васильевна, в первую очередь я бы хотела прояснить для себя вопрос с завещанием. Дарья мне сказала, что такого документа не существует. Вы с Дмитрием Петровичем случайно не обсуждали этот вопрос?

— Нет. А зачем? У нас никого нет. Если бы я умерла первой, все бы досталось Диме. Если бы…

Она зарыдала. Чуточку успокоившись, продолжила:

— Наверное, все унаследует Дарья Михайловна. Я не буду ни на что претендовать. Мне того, что имею, вполне хватит до конца моих дней. Понимаете, Таня, есть люди, для которых деньги — все. Я не такая. Смею думать, что не такая. Для меня деньги — всего-навсего инструмент для дальнейшей работы моей, то есть нашей, фирмы. Как, к примеру, лопата для садовника.

Так что то, чем я владею в данный момент, меня вполне устраивает Хотите верьте, хотите нет. Но это действительно так. — И она снова заплакала.

Пришлось подождать, пока она справится с собой. Я пошла на кухню и приготовила кофе.

— Людмила Васильевна, кофе хотите? — крикнула я, колдуя у плиты.

Она пришла на кухню, взяла сигарету из моей пачки и закурила, устроившись на стуле у окна.

— Вы, Таня, наверное, не верите мне ни капельки. Иногда для того, чтобы привести человека в чувство, надо ему нагрубить или даже нахамить. Но у меня и язык-то не поворачивался, чтобы отбрить ее как следует. Эта женщина вручила мне свою судьбу. Она в меня верила, как в бога. А у этого самого бога мозги искрили. Запутанная история. Что ж, бывало и похуже. Се ля ви, как сказала бы моя подруга, Ленка-француженка.

— Еще один чрезвычайно важный вопрос, дорогая Людмила Васильевна.

Она кивнула, вытирая глаза моим кухонным полотенцем.

— Ключи от вашей квартиры имелись еще у кого-нибудь, кроме вас?

Она поднялась, открыла кран и ополоснула лицо, потом снова села.

— У тети Лизы я держу запасной на всякий случай. Мало ли что.

— Поня-ятно. И, насколько я помню, неизвестно, была ли она в тот вечер дома.

— Не знаю точно. Да при чем здесь может быть эта старушка? Мы с ней в очень хороших отношениях.

— Мало ли. Всякое в жизни бывает. У вас ведь смежные лоджии. И ее кухня через стенку от вашей.

— Не знаю. — Она вяло отхлебнула кофе.

— Людмила Васильевна, дайте мне свой ключ от квартиры. Ее, конечно, опечатали. Но вдруг да пригодится.

Я приняла решение походить по соседям. Порою находятся такие, которые знают все буквально обо всех. Особенно бабушки. Киря иногда прикалывается, что суперсыщик Таня Иванова чрезвычайно трепетно относится к старшему поколению.

Я этого и не отрицаю. Главное результат. Иногда сведения, полученные от престарелых соседок, могут затмить все версии, выстроенные на фактах, и вдобавок опровергнуть некоторые из них. Такое тоже бывало в моей практике.

На сей раз буду получше искать таких соседок, которые очень даже не против потрепаться за жизнь. Молодую или старую — неважно. Тем более что в квартиру Людмилы Васильевны я не вошла.

Она, как я и предполагала, была опечатана. Нарушать закон еще раз мне не хотелось. Я для себя решила так: если возникнет острая необходимость, то я это сделаю. А пока зачем лезть на рожон и привлекать внимание Кири?

Одна любительница поболтать действительно нашлась. Ее звали баба Нина.

— Ой, да не слушайте вы ее, дамочка. Эта грымза всем нервы портит ежедневно. Она к подъезду, как на основную работу, выходит. Лишь бы только кого-нибудь обкакать, извините, сударыня.

Это мне объяснял сухонький старичок, не слишком-то заботясь о том, что грымза может и обидеться.

Баба Нина, разбитная старушка, тяжело дышала и, тренируя то ли сердце, то ли силу воли, ежедневно устраивала себе, родной, архисложное испытание, поднимаясь на четвертый этаж без помощи лифта.

На площадке между этажами, где она отдыхала, я с ней и пообщалась немного.

— Происходило ли здесь что-нибудь необычное, — говорила она мне, — я, конечно, не знаю. И не видела, чтобы в ту квартиру входил кто-нибудь посторонний. Зато я кое-что слышала, примерно с неделю назад… Я, конечно, не знаю, связано ли это с ужасной смертью в двенадцатой квартире. Но я вам скажу, это был настоящий кошмар.

— А что конкретно кошмарного произошло?

— И-и, милая. Там так шумели. Я думала, что дом развалится. Так пилили или сверлили, просто стены ходуном ходили. И вроде как в той квартире. Или в Лизаветиной. Точно не могу сказать. Я потом уж у Люды спрашивала и у Лизаветы тоже, кто из них чего собрался перестраивать.

Люда сказала, что никто ничего в ее квартире пилить не мог. Лизавета тоже не признала этого. И еще заявила, что лично она ничего не слышала. И что я, мол, выдумываю.

А мне зачем выдумывать? Деньги мне, что ли, за это заплатят. У нас ведь слышимость-то какая! А они прямо надо мной живут.

— Понятненько. Спасибо вам большое. А вы не подскажете мне еще вот что? Вы никогда не видели, чтобы к Елизавете…

— Ивановне, — подсказала мне баба Нина.

— Спасибо. Не видели ли вы, чтобы к Елизавете Ивановне приходила молодая красивая высокая блондинка? Стройная такая?

— От это я точно видела. Приходила, только я не скажу точно, блондинка она или крашеная. Но красивая, дородная такая. Сейчас таких девок-то мало. В моде все тощие какие-то. Ни тебе грудей, ни задницы. Одни ноги от ушей. И больше ничего. Бедные девки изводят себя диетами всякими разными, только бы усохнуть в щепку.

— Баба Нина, а вы не могли бы точно вспомнить, когда вы слышали этот самый шум, ну хоть примерно? В какой день и в какое время?

— 0-ой, дай бог памяти. Да с неделю назад. А вот в какой день, не припомню точно. Я еще кино индийское по ТВ-6 смотрела. «Зита и Гита» называется. А там пилят и пилят. Я уж телевизор на всю громкость включила. Даже голова разболелась. А убавишь, так не слыхать ничего. После обеда это все было. Точно. Кино-то часа в три началось. С час, наверно, шумели. А в какой день — не припомню.

Я поблагодарила старушку и на всякий случай спросила ее, не знает ли она, когда вернется домой Елизавета Ивановна. Ее, как назло, опять не было дома.

— Этого я не знаю, милочка. Она, может, опять детей нянчить поехала. У нее-то, слава богу, здоровье пока есть. Это у меня уж… — Она махнула рукой. — У меня и сердце больное, и ноги не ходят. И руки распухли все вон как. И дышать тяжело. Одышка такая. 0-ой. Беда. Это прямо страсть господня.

Баба Нина принялась охать и перечислять многочисленные хвори. Я молча кивала, а сама думала о своем. Пыталась мысленно найти применение той информации, которую только что получила. Потом взглянула на часы и вежливо откланялась.

Те из соседей, которые на момент загадочного шума находились дома, подтвердили слова бабы Нины. Правда, не так эмоционально, как это делала она.

— Слышала вроде бы, — сказала мне одна молодая женщина, — но это продолжалось не очень долго. Кто на такие вещи внимание обращает? Надо людям — пусть делают. Они ж не ночью. Может, и мне завтра понадобится полку какую-нибудь повесить. Она и про меня тогда точно такое же нагородит. Да вы слушайте больше эту бабу Нину Она же почти всегда дома сидит. Понятно, что ее такие мелочи раздражают.

Я вернулась в машину, завела движок и закурила, обдумывая свои дальнейшие шаги. Информация, полученная от бабы Нины, довольно интересна. И, может быть, она мне пригодится.

Все, Татьяна Александровна, пора в путь. В школу. На великосветский прием. Знакомиться с коллегами Дарьи Михайловны. А для начала бросим кости. Очень уж мне хочется знать, дорогие мои косточки, верно ли мое предположение?

16+26+6 — «Ведите себя так, чтобы и достоинство сохранить, и на разумный компромисс пойти, и быть оцененной по заслугам».

Глава 5

Я включила «дворники», поскольку на улице начался дождь, мелкий, холодный и противный. Такая погода навевает разные мысли. Выбросив бычок, я тут же достала еще одну сигаретину. Никотин помогает мне думать.

Итак, что мы имеем на сей час? Да почти ничего не имеем. Я совершила легкую пробежку по версиям. Это мне не прибавило информации, но зато навело на довольно интересную мысль. Только ее очень трудно «пришить» к обстоятельствам дела.

Дарья Михайловна имеет неопровержимое алиби, это понятно. По словам неизвестной мне ее собеседницы, был еще кто-то другой, кто помог отправиться Дмитрию Петровичу в мир иной.

Есть еще Виктор Владимирович. Его пока не сбрасываем со счетов. Возможно, с его помощью я сумею во всем разобраться. Грядущий вечер может оказаться мудренее утра.

Вперед, Таня! Хоть путь через тернии и нелегок, зато он ведет к звездам.

Пятая школа находится в Трубном районе, одном из самых криминальных в Тарасове. А уж третий квартал вообще славится на весь город. Было время, когда в этой самой школе царил полный беспредел. Поговаривали даже, что якобы тут ученики на уроках стреляли. Не знаю уж, насколько верны все эти слухи, только дыма без огня не бывает.

А вот то, что некоторые придурки приносили из дома бражку и внаглую ее попивали, причем прямо во время урока, это мне сама Ленка рассказывала. А уж она точно врать не будет.

Как ей удалось адаптироваться в таких условиях, я до сих пор не понимаю. Она говорит, что директор научил ее находить общий язык с самыми что ни на есть сложными объектами воспитания.

Надо обладать стойким характером и чудовищным терпением, чтобы тут работать и при этом умудриться иметь авторитет у этих сложных объектов. У Ленки это получалось неплохо.

Когда мне приходится здесь бывать, я вся внутренне напрягаюсь. Потому что совершенно внезапно из-за какого-нибудь угла может выскочить ученик, развивший реактивную скорость, и запросто протаранить тебя насквозь.

Так однажды Елена Михайловна, идущая на урок, протянула руку, чтобы открыть входную дверь. А в это самое время невинно резвящийся отрок, несшийся на бешеной скорости, распахнул дверь ударом ноги. В итоге моя подруга попала на урок довольно не скоро, поскольку вынуждена была уйти на больничный по случаю перелома правой руки. Вот такие здесь фронтовые условия.

Однако сегодня в школе было на удивление тихо. Во всяком случае, на первом этаже. Двери актового зала призывно распахнуты, у входа — дежурные старшеклассники. Детские голоса раздавались где-то выше.

Я прошла по знакомому коридору и поднялась на второй этаж, где находился класс подруги.

А вот там царила неразбериха. Я с трудом достучалась в дверь, которая, как выяснилось потом, была за-, крыта на швабру. Оказалось, что Ленкин кабинет на данном этапе служил костюмерной.

— Елена Михайловна! Елена Михайловна! Завяжите мне, пожалуйста, бантик. А то он у меня развязался, — верещала девочка лет десяти в карнавальном костюме. Я не поняла толком, какую именно козявку будет играть девчушка в этом грандиозном спектакле.

— Елена Михайловна, Сашка Попов подсматривает! — Малышка с загнутыми вверх косичками, словно у Пеппи Длинный чулок, подскочила к двери, задев меня картонными крыльями, и, схватив ту самую швабру, которая только что придерживала дверь, ломанулась за бессовестным Сашкой. А в дальнем углу кабинета сразу же пронзительно завизжали старшеклассницы, которые, похоже, тоже были заняты в спектакле и тоже переодевались.

Я непроизвольно поморщилась. Кошмар! Работать в этих условиях я бы не смогла и за триста долларов в день, а не то что за триста рублей в месяц, как получают молодые педагоги.

Ленка, раскрасневшаяся от волнения и бесчисленных забот, не замечала того, что ее класс напоминал в данный момент знаменитую палату номер шесть.

— Таня, как я рада, что ты смогла приехать. Ты даже не представляешь! — скороговоркой проговорила моя подруга, чмокнула меня в щечку и тут же выскочила в коридор, дабы вернуть ту самую девчушку, которая со шваброй преследовала бесстыдника и раньше времени демонстрировала свой костюм будущим зрителям.

— Ну и дурдом, — проворчала я, покинув класс вслед за подругой.

Ленка водворила «насекомое» в класс, заглянула в соседний, где менее шумно переодевались мальчики, тоже занятые в спектакле, потом подошла ко мне:

— Давай отойдем вон туда к окошку. Хоть поболтаем, пока не началось представление.

Мы остановились с ней у окна, выходящего во двор, и я задумчиво достала сигарету.

— Таня!!! Ты с ума сошла.

— Ой, прости, пожалуйста, — я убрала сигарету в сумку и улыбнулась.

— Нельзя подавать детям дурной пример.

— Я уже поняла Лен, ты мне скажи, пожалуйста, каким образом вашей школе удалось пригласить на праздник это самое агентство?

— А-а. Тебя, как детектива, в первую очередь интересует именно это, а не дела подруги.

— Ну почему же. Дела тоже. Но все-таки…

— Это нам физрук наш устроил. Мы сначала планировали только спектакль. А у него там, оказывается, сестра работает. Кроме того, агентство хотело бы набрать девочек в школу манекенщиц. Это же платное обучение. А тут агентство продемонстрирует свои потрясающие успехи, привлечет внимание девчонок. Будет проведен конкурс «Мисс школа номер пять».

Победительница будет учиться на манекенщицу бесплатно. Ну, а остальные, мол, позавидуют и тоже сразу же кинутся туда. Вот такой меркантильный расчет. Рекламный трюк всего-навсего. Они и в другие школы, насколько я знаю, собираются с такой же «благородной» акцией. Просто из-за того, что одна из моделей — сестра нашего физрука, к нам они решили пожаловать на праздник города. Вот что значит иметь связи.

— Понятно. А я уж думала, что ваша школа удостоена такой чести в связи с тем, что стала самой образцовой в Тарасове.

— Ага, — Ленка рассмеялась, — я до такого уж точно не доживу Как хоть твои дела-то, расскажи. Я безнадежно махнула рукой:

— А-а. Как всегда, находится такое дело, от которого мозги искрят.

— Елена Михайловна, мы ж паутину забыли в актовый зал отнести, — обратилась к нам одна из девчушек.

— Ты Ванюшку попроси, пускай он отнесет и развесит.

Та удалилась.

— Как же тебе удалось уговорить старшеклассниц участвовать в таком детском спектакле?

— Это секрет. — Лена улыбнулась. Но все-таки не вытерпела и раскололась:

— Они за это получат по четыре пятерки в журнал.

— Значит, и тут холодный расчет…

Лена развела руками.

Сначала был спектакль. Вот где я получила немало удовольствия и приобрела кучу полезных знаний. Теперь мне совершенно достоверно известно, что по-французски Муха-цокотуха звучит так: «Мушь-Зизушь». Красиво, черт возьми!

Ко всем этим впечатлениям надо добавить, что пианино в этом зале до невозможности расстроенное. Как дети умудрялись петь под него свои небольшие партии, остается только гадать.

Не буду утомлять вас своими впечатлениями, скажу лишь, что самое яркое оставила бабочка.

Я уж и не знаю, где только Ленка раздобыла ее. Таким тетенькам на базаре торговать. Я имею в виду габариты. Не думала, что школьницы могут быть столь крупными. Голос у девицы, правда, очень даже ничего. Но размеры! Мама мия! Такая большая ба-абочка! Она скакала по сцене, как пожарная лошадь. Я думала, что хлипкий пол не выдержит ее веса и артистка со свистом рухнет в подвал.

Прозвучал заключительный аккорд, свидетельствующий об окончании ее партии. Девица низко поклонилась, так, что ее белокурые волосы едва не коснулись пола. И гордо упорхнула, взмахивая руками с прицепленными на них крыльями.

Во время спектакля я попыталась переговорить с одной из коллег Даши. В отличие от других представительниц агентства она сидела в зрительном зале.

— Извините, Татьяна Александровна, у нас не принято обсуждать личную жизнь друг друга, поэтому в сущности я ничего не знаю о Дарье Михайловне.

Никогда не поверю, что такое возможно в женском коллективе. Скорее всего она просто боится говорить об этом. А значит, есть что скрывать. Или боится навлечь на себя гнев владелицы модельного агентства. Это тоже кое о чем говорит.

После спектакля, который был встречен бурными аплодисментами зрителей и сопровожден хвалебными словами завучихи, началась вторая часть праздника, та, которую подготовила «Орлова & К°».

Ленка сошла со сцены и заняла место рядом со мной.

Вера Николаевна Орлова оказалась той самой дамочкой, которую я случайно увидела в кафе «Встреча» в компании юной особы. И пельмени в моем желудке снова взбунтовались. И снова вспомнился тот самый сон, который привел меня в ужас и лишил на некоторое время аппетита. Розовый сон… Кое-что в моей голове прояснилось. Почти…. Если не считать вопроса, каким же боком пристегнуть все это к расследованию.

Вера Николаевна была поклонницей прекрасного пола, представительницей которого являлась сама. Такой вывод я сделала в кафе. И за этим что-то кроется. Вот только что?

— Дорогие мои школьники и школьницы, наступает исторический момент. Сейчас компетентное жюри выберет «Мисс школы номер пять». Все вы будете гордиться ею, ибо она займет достойное место среди первых красавиц Тарасова и будет принимать участие в городском конкурсе…

Дальше я ее не слушала. Меня ужасно заинтересовала «бабочка». Мне вдруг жутко захотелось проникнуть в педагогические тайны моей подруги. Уж и не знаю почему. Чисто женское любопытство. Потом я убедилась, что оно иногда приносит неоценимую пользу.

— Лея, где ты ее откопала? Ее же давно поджидает базар.

Ленка сразу поняла, о ком я веду речь. — Таня, не юродствуй. Если бы ты знала, чего мне все это стоило, ты бы так не шутила. Она больная девочка. У нее шизофрения. Правда, ее мама это упорно скрывает. Она вырастила ее одна, без отца. Девчонке почти восемнадцать, а она только в десятом. И собралась в этом году бросить школу. Влюбилась в какого-то врача и рвется замуж. А мама в обморок падает. Просит повлиять на Виолетту. Так ее зовут. Странное имя, правда?

— Как, впрочем, и сама мадемуазель.

У дверей зала раздался непонятный шум. Мы с Ленкой повернулись в ту сторону. Там, у входа, наводил порядок джентльмен маленького роста. Стоило мне его увидеть, и сердце сладко замерло. Не оттого, что он меня покорил с первого взгляда, а оттого, что он уже был мне знаком, и я посчитала это хорошим знаком для себя. Это был тот самый крендель, которого Дарья Михайловна назвала жеребцом.

Именно он был увековечен на пленке, которую у меня конфисковали сегодня ночью. Вот он-то мне и нужен. Он тоже сможет пролить свет на это темное дело.

— Лен, а это кто?

— Где? — Вон, у двери. — А это как раз тот самый физрук, про которого я тебе сегодня говорила. У него сестра в «Орлова & К°».

Шарман. Мне все это нравилось больше и больше. Никто никогда не поверит, но у меня всегда так бывает. Только в моем расследовании возникают затруднения, и тут же откуда ни возьмись появляются разные личности, связанные с этим делом. Хотите верьте, хотите нет.

— Лен, а как бы с ним познакомиться?

— Господи, Таня, и ты туда же!

— Куда туда?

— Куда и все. Он у нас самая популярная личность в школе. От него все дамы падают и складываются в штабели. Чем он их берет, до сих пор понять не могу.

— Кого?

— Ну, дам… Всех подряд. Вроде и ростом метр с кепкой. И манерами светскими не особенно обременен. Пути господни неисповедимы.

— Что, и в самом деле сердцеед?

— А то. До сих пор удивляюсь, елки-палки.

— Надо же.

— Да. Он у нас такой. Я вообще над ним ухохатываюсь. Коммерсант, е-мое, — Еще и такими талантами обладает?

— Таня, я тебе скажу, это, вообще, смех, да и только. Он у нас то рюмочную покупает, залезая в долги, то продает ее за бесценок. Горе-коммерсант.

Часов физры взял раз-два и обчелся, чтобы было свободное время бизнесом заниматься. Ну, нет у него к этому таланта, и все тут. Зато сотовый телефон имеет. Последние штаны готов отдать, чтобы только выглядеть крутым. Все это понимают, и тем не менее все дамочки в возрасте до тридцати пяти на него просто молятся. Есть такой тип людей. Я не знаю, как это объяснить попонятней, но существуют такие гомо сапиенс, которые умеют уводить окружающих в розовый туман.

Напоминание о розовом тумане было явно излишним. Сразу мысли, мысли…

— Итак, — провозгласила Вера Николаевна, — компетентное беспристрастное жюри единогласно признало Инну Маркелову «Мисс школа номер пять».

Мы с Ленкой потихоньку двинулись к выходу. Туда, где дежурил этот самый маленький.

— Лех, хочешь, я тебя познакомлю со своей подругой? — обратилась к нему Ленка.

Тот с кислой физиономией, на которой прямо-таки было написано «Видали мы таких», осмотрел меня с ног до головы и в обратном направлении. Потом совершенно бесцеремонно спросил:

— Это из какой же школы такие красавицы? Причем слова «какая школа» и «красавица» были произнесены таким тоном, что даже я, Татьяна Иванова, почувствовала себя очень неуютно. Я упредила Ленку и сказала:

— Я из гимназии номер один. Английский преподаю. По-моему, Лена, товарищ не настроен на доброе знакомство. Пошли к тебе в класс, хоть поболтаем, — и потащила ее на второй этаж.

Я точно знала, что он попрется следом. Уж себе-то, родной, я цену знаю. И не ошиблась.

— Девчонки, ну что же вы сразу бежать? — Он, конечно же, пошел за нами.

— Лех, посмотри в туалете на втором этаже, не курят ли юные отроки, — обратился к нему крупный мужчина в спортивном костюме, спускавшийся по лестнице с третьего этажа.

— Сам посмотришь, — огрызнулся маленький Леха.

Через пару минут компромисс был найден, и мы все вчетвером вышли на крыльцо школы, чтобы подышать свежим воздухом и заодно подежурить у входа.

Дождь закончился. Теперь огромными хлопьями валил снег. Он налипал на тонкие ветки деревьев и прогибал их до самой земли. Слегка подморозило. Лужи на асфальте прихватило ледком.

— Господи, хорошо-то как, — мечтательно произнесла Елена Михайловна.

— Да, погода действительно сказочная, — добавила я.

— Так и шепчет: «Займи, но выпей», — вмешался в наш разговор тот самый крупный мужчина в спортивном костюме.

Как выяснилось, его звали Александр Николаевич и он тоже преподавал в пятой школе физкультуру. :

— А что, это мысль, — обрадовался маленький Леха.

Я не стала возражать, надеясь на то, что только сподвигну мужиков на выпивку, оставаясь в стороне, а сама воспользуюсь моментом и раскручу Леху, а точнее — Алексея Ивановича, на откровенный разговор. Есть о чем его поспрашивать. Теперь сама удивляюсь своей наивности.

— Нет, ребята, вы уж подождите, пока все это закончится, — попыталась Ленка образумить коллег.

А у меня было запланировано еще одно свидание. Поэтому мне совсем не хотелось ждать.

— Господа, вы уж тут сами как-нибудь без меня. Я спешу.

— Ну, уж нет. Как бы не так. Лен, как ты можешь отпустить гостью без угощения? — возмутился Леха. — Иди давай провожай своих актеров и певцов, а мы с Саньком обо всем позаботимся. Встречаемся через десять минут в спортзале.

Как только мы шагнули за порог спортзала, маленький сразу закрыл дверь на ключ — замок был врезным. Ключ уютно расположился в кармане Лехи.

— Дамы, прошу к нашему шалашу — Александр Николаевич указал на боковую дверь, так называемую тренерскую.

Комнатка была не слишком большой. Однако в ней уместились диван, два кресла, письменный стол, пара стульев и бельевой шкаф. Справа еще одна дверь, ведущая в душевую.

— Хотите душ принять, девчата? — предложил Леха.

Я уселась на диван, положила ногу на ногу и иронически покачала головой:

— Не-а.

Мне не понравилась манипуляция с ключом, но пока ничто не предвещало бури, и я была спокойна. А вот Ленка слегка заволновалась — это я сразу почувствовала.

— Ребята, вы извините, ко мне сегодня мама должна на огонек забежать, — вылепила она.

— Какая мама? Елена Михайловна, дорогая. Я сам папа. И меня тоже дома ждут. Дети, между прочим. — Александр Николаевич достал из ящика стола кухонный нож.

Мальчики занялись сервировкой стола, а Ленка прошептала мне на ушко:

— Таня, все из-за тебя. Я с ними никогда раньше дела не имела. Девки говорят, что от них так просто не уйдешь. Они пьют, как лошади.

— Не бойся, со мной не пропадешь. Мне очень надо, чтобы этот малыш стал болтливым.

— Господи, я думаю, что этого долго придется ждать, если вообще все это не обернется неприятностями другого рода.

— Чего это вы там шепчетесь, девочки?

— Да ерунда, — заверила я Ленкиных коллег.

— Сейчас мы немного выпьем, — Александр Николаевич с вдохновением потер руку об руку.

Он извлек из-под стола кейс, открыл его, и я, видавшая виды, чуть не выпала в осадок. В нем разместилось пять поллитровок. Водки. Мама мия!

Леха уселся рядом и потчевал меня домашними грибочками.

От грибочков я не отказывалась. Вкусные, ничего не скажешь. Но увильнуть от первой «за знакомство» мне не удалось. Я решила так: бог с ней. От одной рюмашки ничего не будет. Антиполицай со мной. Это меня много раз выручало.

Надо же хоть чуть-чуть уподобиться товарищам, и тогда я найду путь к сердцу маленького. Он-то мне все, что знает про Дарью, и выложит.

Александр Николаевич явно был неравнодушен к Ленке. Он возложил свою мощную длань на ее плечо.

Она вопросительно смотрела на меня, как бы ожидая помощи.

Я улыбнулась и пожала плечами. А Алексей Иванович любезничал со мной. Он так и сыпал комплиментами. Ай да Казанова!

— Давайте в волейбол поиграем, девочки, — предложил старший товарищ.

Это было произнесено, когда кейс почти опустел. Мне составило огромного труда ограничиться первой за знакомство. Никакие отводы в расчет не принимались. Благо под столом стояло несколько пар кроссовок. Они по части алкоголя оказались безразмерными. И захмелевшее общество даже не заметило, что Таня Иванова халтурит.

Ленка ухватилась за предложение о волейболе, как за спасательный круг. Ей явно надоело настойчивое ухаживание Александра Николаевича. И, хоть она вовсе не ограничилась одной рюмкой (поить кроссовки подруга не додумалась), расслабиться полностью не могла.

— Вы поиграйте пока, ребята, а мы с Алексеем Ивановичем немного поболтаем. Вы не будете против?

Ленка посмотрела на меня укоризненно. Ну, не буду же я ей объяснять, что это необходимо для дела.

— Кто будет против, тому глаз набьем, — решительно заявил Алексей Иванович. Он, конечно же, возомнил невесть что.

Александр Николаевич, приложившись в очередной раз к рюмке, увлек Ленку в спортзал.

— Таня, вы такая красивая женщина, — Леха полез целоваться. Я ловко увернулась от его объятий и сказала:

— У вас, по-моему, и получше имелись. Например, та модель, которую Дашей зовут. Вот она действительно красивая.

Он был пьян, слишком восторгался собой, родным, поэтому даже не удивился моим познаниям в области его личной жизни. Видимо, решил, что я давно присмотрела его для себя и посему изучила его биографию.

— Дашка, что ли? Нужна она мне сто лет. Дура фригидная. Да если хочешь знать, ей мужики вообще до фени. Это я сразу понял. После первого и последнего свидания. Хоть она и пыталась меня провести. Меня не обманешь. Я настоящих женщин сразу чувствую. Вот ты настоящая. А та просто кукла смазливая.

Малыш даже не заметил, что перешел на «ты». А мне было без разницы. У меня появилась очень интересная мысль: Вера Николаевна могла быть интимной подругой Даши. Тогда почти все становится понятным. На такую мысль меня натолкнул маленький Леха, у которого был нюх, как он сам выразился, на настоящих и ненастоящих женщин. Я бы ему не поверила, если бы Ленка не сказала, что дамы от него просто в штабели складываются.

Да и все остальные факты подтверждали это хотя бы косвенно. Стоит лишь вспомнить беседу Дарьи по телефону: дорогая, милая и т, д.

Я попыталась выяснить, что ему еще известно о жизни Дарьи. Оказалось, что он ее знал-то всего несколько дней. Леха уверял, что она просто сняла его.

— А ты что, ревнуешь?

Я чуть не расхохоталась. Но тем не менее с самым что ни на есть серьезным видом заверила его:

— Есть немного.

Он опять полез целоваться. Но вновь неудачно. Я увернулась, и он треснулся лбом о спинку дивана.

— Идем тоже в волейбол поиграем, Леша? Обожаю волейбол.

— Желание дамы для меня закон, — он пьяно икнул и, поднявшись, взял меня за руку:

— Пошли.

Его штормило не на шутку. Ситуация становилась все более мерзкой. Мне захотелось поскорее сдернуть отсюда. Надо только придумать, каким образом.

Мы вышли с ним в зал, где резвились Елена с Александром Николаевичем.

Маленький с ходу попытался принять мяч, который подал его коллега, и благополучно приземлился. И остался неподвижен. Николаич кинулся на выручку Другу Я позвала подругу в туалет, который располагался рядышком с душевой, чтобы обсудить план исчезновения. Дверь-то закрыта на ключ.

— Таня, это надо сделать без шума и пыли. Ты-то уедешь, и все. А мне тут работать. Не дай бог, сторож узнает, что мы тут пьянствуем. Для физруков это мелочи жизни — все давно привыкли к их мирным попойкам. А вот у меня будут большие неприятности. Да и сплетничать начнут потом все кому не лень. Давай Подождем, пока они уснут. А потом стащим ключ.

Такая перспектива мне совсем не нравилась.

— А может, просто попробовать их уговорить?

— Не знаю. Только этот Николаевич прицепился как репей и говорит, что не зря же он на нас время тратил. Ему необходимо продолжение оргии. Не знаю, как выкручиваться. Мне тоже домой пора. А поднимать шум — потом позору не оберешься.

Хорошенькое дело. И про Дарью-то узнала всего ничего, и такой поворот событий. Совсем, надо сказать, неблагоприятный.

— Ладно, сориентируемся. Со мной не пропадешь.

— Это я уже заметила, — горько пошутила моя подруга.

Когда мы вышли из туалета, оказалось, что тут произошли некоторые перемены, а именно, Александр Николаевич, как цербер, охранял дверь черного хода, которая тоже имела врезной замок. В этой школе все замки были врезными, дабы нерадивые ученики не смогли пошутить. Это запросто: набиваешь в замок, будь он хоть повышенной секретности, бумагу, и тогда его хоть копейкой открывай, — это меня Ленка просветила.

Так вот, Николаевич исправно бдил, принимал, так сказать, меры, чтобы мы не смылись, а Леха отсутствовал.

— А где Алексей Иванович? — поинтересовались мы.

— В-водка кончилась. Пошел прикупить еще. Ик. Ленка схватилась за голову:

— Вы с ума, что ли, сошли?

— Откройте, пожалуйста, дверь, Александр Николаевич. Нам с Еленой Михайловной пора домой. Пожалуйста. — Я все еще пыталась сохранить спокойствие.

Тот пьяно рассмеялся:

— Нету. Тю-тю ключики. Ик. Леха унес. И мои, и свои, чтобы вы не смылись. А то кто с нами остаток вечера проведет? А? Ик. "

Я не знала, смеяться или разбушеваться. В такой глупой ситуации я еще ни разу не оказывалась. Суперсыщица, арестованная двумя пьяными мужиками. Сказать кому — не поверят. Ух, как мне захотелось въехать ему по уху. Жалко только Ленку подводить.

Пришлось смириться и усесться на низкую лавочку в ожидании Лехи. А время бежало. Мне позвонил Виктор Владимирович:

— Где же вы застряли, Танечка? Я за вами заехал, как договаривались, а вас нет дома. Нехорошо. Вы не передумали случайно?

— Нет, ни в коем случае. Просто непредвиденные обстоятельства. Придется немного задержаться. Скоро освобожусь. Выбирайте пока ресторан, заказывайте столик, а я подъеду попозже. Наберитесь терпения. И, пожалуйста, извините за опоздание. Как только освобожусь, я вам сразу перезвоню.

— Так где же ваш Леха? В Китай, что ли, за водкой отправился? — Ленку уже трясло от гнева.

— Ик. Вон, у Танюхи есть сотовый. У Лехи тоже трубка имеется. Пусть она его и спросит. Звони, Тань.

Где его нелегкая носит? Может, он уже забыл про нас и нашел себе новую компанию? Ик.

— Этого мне только не хватало для полного счастья. Какой номер у вашего друга?

— Алексей Иванович, мы все тут вас заждались.

Сгораем от нетерпения. Поторопитесь.

— Таня… Где я? Кажется, я потерялся… П-помоги-те, у-у, т-твою мать!

Ленка, сидевшая рядом со мной, все слышала и выхватила у меня телефон:

— Леша, ты где?

— Н-не з-знаю.

— Ну, ты хоть опиши, что рядом с тобой, здание какое или еще что.

— Н-не знаю. Только з-звезды. В-везде звезды. И снег, — он хихикнул, — как на Северном полюсе, А-а, вот еще машина, к-казтса. Во-от она, з-зар-раза. — Он шибанул по невидимой машине то ли ногой, то ли кулаком.

Я даже поморщилась, представив себе, что мою ласточку вот так беспардонно кто-нибудь может двинуть со всей дури.

А в это время на лавочке, прислонившись спиной к стене, мирно захрапел Александр Николаевич. Я расхохоталась. А у Ленки слезы закапали.

— Кошмар, — тихо прошептала она.

— Давай у него карманы проверим. Может, насчет ключей он наврал, — предложила я.

Но обыск пьяного Ленкиного коллеги ровным счетом ничего не дал.

Ключей у него действительно не было. Вот такое кино. Мы заперты в спортзале. Обладатель ключей потерялся, а дражайший Александр Николаевич мирно храпит.

Глава 6

— Что же теперь делать, Таня?

Я и сама не знала что. Одно я решила твердо — надо отсюда выбираться любой ценой. Если этого не избежать, то даже ценой репутации.

А тут опять сотовый затрещал. Виктор Владимирович, по его словам, уже волновался за меня, и ему не терпелось меня увидеть.

Я твердо пообещала ему быть минут через сорок.

— Все, Ленок, начинаем операцию «Освобождение».

— Есть идея?

— Есть. Давай попробуем выставить окно.

— Ты с ума сошла. Вдруг сторож услышит.

— А что ты предлагаешь, остаться ночевать вон на тех матах? И этого кренделя под бочок взять?

— Господи, зачем только тебе этот Алексей Иванович понадобился? Все было так здорово. А теперь сплошной кошмар. И я даже не знаю, закрыли ли дети мой класс.

— Я потом тебе расскажу, зачем я к нему в знакомые набилась, а сейчас лучше помоги найти что-нибудь подходящее, инструмент какой-нибудь. Выключим свет и потихоньку выставим окно.

Сказать оказалось легче, чем сделать. Поскольку на окнах была натянута сетка.

Я внимательно осмотрела все четыре окна. Одно мне понравилось больше других, на нем с одной стороны сетка свободно болталась. И оказалось возможным ее снять. Главное — вырваться из заточения. На остальное наплевать с Эйфелевой башни. Пусть исправляют сами виновники.

Мы выключили в спортзале свет, и я забралась на подоконник. Окно находилось в полутора метрах от пола. Трюк неслабый. Не будь я тренированной особой, мне бы это ни за что не удалось. Но дело мастера боится. Через пару минут я выставила одну фрамугу.

— Давай руку, — прошептала я Ленке.

Однако попытка затащить ее на подоконник мне не удалась.

— Мы сейчас всех на уши поставим. Еще и милицию вызовут. Нет уж, Тань. Ты лучше поищи Алексея. Может, он где-нибудь поблизости.

— Ладно. Попробую.

Я спрыгнула на землю и пошла изучать окрестности. Первое, что я сделала, это обошла вокруг школы. И не напрасно.

Около моей машины, которую я оставила в нескольких метрах от забора, что-то темнело. Я подошла и щелкнула зажигалкой.

Алексей Иванович мирно спал, раскинув руки. Выходит дело, что пинал он именно мою «девятку». Рядом с ним валялся сотовый телефон.

Это ж надо так напиться. Полностью нюх потерял. Звезды, видите ли, вокруг него. Просто сей гомо сапиенс даже не понял, что оказался в горизонтальном положении и окружающую обстановку, к тому же подкорректированную выпавшим снегом, видел в другом ракурсе.

Такого в моей практике еще не было. Называется, заблудился между двух сосен.

Я обшарила его карманы, нашла ключи и вызволила Ленку, открыв дверь черного хода. Какое счастье, что в спортзале этой школы она была.

— Господи, благодарю тебя. Неужели все уже позади? Не верится даже. Как хорошо!

Подруга с наслаждением вдыхала свежий воздух.

— Что будем делать с твоим коллегой? И с окном?

— Да пошли они к чертовой бабушке, алкаши несчастные.

Но все же бросить Леху на произвол судьбы ей было жалко.

Мы затащили его в спортзал, уложили на маты. Я приладила кое-как стекло, и мы покинули спортзал, закрыв друзей на ключ. У них имелся второй комплект. А значит, выберутся, когда проснутся.

— Слава богу А ключ я им завтра верну.

— Похоже, что суть развлечений я все-таки познала.

— Каких развлечений?

— Это мне мои кубики предсказали. Ленка расхохоталась;

— Да уж! Классно мы поразвлеклись. Я думала, со страху умру.

Мы сели с Ленкой в машину, и я набрала номер своего нового знакомого:

— Виктор Владимирович, вы еще не устали меня ждать? Я уже в пути.

— Таня, вы провинились, — голос его зазвучал немного кокетливо, — ведь так?

— Грешна. Простите, пожалуйста.

— Ага, значит, вину свою признаете?

— Признаю. Целиком и полностью, — я тоже с ним кокетничала.

— И согласны с тем, что достойны наказания? Я притворно шумно вздохнула.

— Молчание — знак согласия?

— Да.

— Вот и отлично. Жду вас в ресторане «Белый медведь». В банкетном зале. Наказания вам точно не избежать.

Я слегка прогрела движок, посвящая попутно Ленку в свои дела, и мы с ней помчались прочь из Трубного района.

— Что-то, Таня, я не слишком поняла, кто убил Дмитрия Петровича. Какого-то туману ты напустила. Столько действующих лиц, а прочной нити, за которую можно клубок размотать, по-моему, пока что нет.

— Вот это ты точно подметила. Мечусь, как крыса в капкане. И ни с места. Голова пухнет. Вообще-то я все-таки на Дарью грешу. Не зря ж она этот порнотеатр устроила. На сто процентов уверена, что кассету у меня конфисковали неспроста.

— А к этому зачем же тогда тащишься на ночь глядя?

— А это просто продолжение пробежки по версиям. Вдруг да что-нибудь нарисуется. Они все-таки одним и тем же бизнесом занимались. Часто бывает, что бизнесмены наслышаны друг о друге даже больше, чем их родные. Один шанс из тысячи, конечно.

— Ну и плюнь. Представляешь, как здорово завалиться сейчас в люлечку и выспаться на всю катушку.

— Представляю. Только у меня в бабушкиной квартире укрыта главная подозреваемая, которой я поверила на слово. И я должна либо доказать ее невиновность, либо совсем наоборот, чего мне, честно говоря, очень бы не хотелось. Не люблю ошибаться в людях. Вот такой расклад.

Я остановила машину у Ленкиного дома, и мы с ней распрощались.

— Тань, не исчезай. Я буду за тебя волноваться.

— Спасибо. Я за тебя тоже.

В ресторан «Белый медведь» я вошла только в одиннадцатом часу.

— Все столики заняты, госпожа. Извините, — обратился ко мне швейцар.

— Я думаю, что меня ждут.

— Ну, если так, тогда проходите.

Виктор Владимирович поднялся мне навстречу.

— Ну, наконец-то, Танечка, милая вы моя. Я уже просто заждался. Хорошо еще одноклассника тут встретил. Хоть с ним поболтал. А то бы не выдержал. Весь вечер человеку испортили, и никакого раскаяния на прекрасном лице.

Он был уже изрядно под хмельком. Обворожительно улыбался, принимая у меня из рук пальто.

Сдав пальто в гардероб, он взял меня под руку и повел к столику.

— Официант, сюда, пожалуйста. Все уберите и примите заказ. Это мы тут с Толиком немного выпили, — пояснил он мне.

Пока официант убирал остатки прежней роскоши, я изучила меню.

— Что будете пить, Танечка?

— Я не могу пить, — виновато улыбнулась я, — машину не успела поставить.

— Ну, уж нет. Говорите что хотите. Так дело не пойдет. Вы провинились? Провинились. А машина не проблема. Я вызову своего водителя, и он вас отвезет. На вашей же машине. Идет?

Что ж. Это снимает проблему. В таком случае можно и расслабиться немного. Я это сегодня уж точно заслужила. Да и кости советовали познать суть развлечений.

— Тогда шампанское. — Замечательно. А с меню ознакомились?

Я заказала салат из свежих овощей и телячьи зразы. Благодаря грибочкам и картошке в мундире, которыми нас потчевали гостеприимные физруки, я была не слишком-то голодна.

Мы поболтали с Виктором Владимировичем о всякой ерунде. Светский треп. И только. Кстати, перешли на «ты». А я мучительно обдумывала, как бы мне перевести разговор на нужные рельсы.

Тут закончился перерыв у музыкантов. Они вернулись к своим обязанностям, заиграла музычка, и Виктор пригласил меня танцевать.

Выпитое вино, приятный мужчина, музыка — все это делало свое дело. Мне было просто хорошо. Моя усталая душа отдыхала.

Виктор оказался очень приятным в общении мужчиной. От него пахло дорогой туалетной водой. Такой волнующий запах! Он украдкой поцеловал меня в шею около уха. Его горячее прерывистое дыханье прямо-таки обожгло, и по спине побежали мурашки. Мне стало очень любопытно, во что это выльется. Любознательная я женщина, грешна.

— Таня, я придумал для тебя наказание, — прошептал он.

— Какое? — так же шепотом спросила я.

— Ты посетишь мою холостяцкую обитель. Там мы попируем с тобой вдвоем. Не слишком суровое наказание?

Теперь я точно знала, во что все выльется. Еще я знала, что завтра он, возможно, и не вспомнит обо мне. Хоть я знаю себе цену, я так же знаю этот тип мужчин. Но сейчас мне было глубоко фиолетово, что там будет завтра. А сегодня, очень надеюсь, будет совсем неплохо. И я, рассмеявшись, сказала:

— Нет. Не слишком.

— Тогда срываемся?

Я пожала плечами. — Мне звонить водителю? Он тут рядом живет. Да и я тоже.

— Тогда не надо. Зачем человека ночью беспокоить? Оставлю машину тут, около ресторана. Включу сигнализацию. Думаю, с ней ничего не случится.

— Нет. Я сейчас заплачу ночному сторожу — он уже пришел, — и тот приглядит. На всякий случай. От греха подальше.

Квартира Виктора находилась на третьем этаже старого дома, еще сталинской постройки. Такие в нашем городе ценятся дорого, ввиду высоких потолков, огромной кухни и хорошей планировки.

— Неплохие у тебя хоромы.

— Да ерунда. Я вообще-то особняк за городом строю. Вот там будет где разгуляться.

— А трех комнат, конечно, мало? Для одного. Виктор пожал плечами:

— Тут шумно. А там тишина. Лес рядом. Приглашу тебя на новоселье.

Я улыбнулась. Не такая уж я наивная, чтобы поверить. Но вслух ничего не стала говорить по этому поводу. Зачем?

— Садись, — он указал на массивное кресло, — тебе здесь будет удобно. А я сейчас что-нибудь соображу.

— Ничего не надо. Только кофе.

— Ну, коне-ечно. Мы с тобой сегодня гуляем. Так что кофе будет попозже. А сейчас коньяк. И не отнекивайся.

Виктор, не дожидаясь ответа, включил легкую музыку и исчез на кухне.

Через пару минут на журнальном столике красовались бутылка отличного армянского коньяка, фрукты и шоколад.

— Вот так, Танюша.

Он плеснул коньяк в рюмки на самое донышко. Поднял свою и проговорил:

— За самую красивую женщину Тарасова. За тебя, Танечка.

Я не стала возражать. Хоть и говорят, что лесть гнусна, вредна… Но так приятно слышать теплые слова в свой адрес.

— Восхитительный коньяк.

— Ты тоже, Таня.

И он посмотрел на меня так, что у меня кровь забурлила.

Виктор отставил свою рюмку, поднялся с кресла, подошел ко мне и взял за руку.

О деле я заговорила уже потом, когда мы курили в постели.

— Виктор, я хотела тебя спросить.

— Спрашивай, — он выпустил дым колечками.

— Ты ведь знал Дмитрия Петровича? Я имею в виду Захарова.

— Конечно, знал. Он был другом моего отца. Отец, правда, старше его. Но это не имеет значения. Потом с отцом случилось несчастье — инфаркт. Бизнес отнимает здоровье. Я унаследовал компанию.

Я про себя невольно усмехнулась. Меня тронула эта фраза о том, что бизнес отнимает здоровье. На мое бы место этих бизнесменов. Посмотрела бы я, что больше влияет на драгоценное здоровье: бизнес или такая собачья жизнь, как моя.

— А жену его молодую знаешь? — Дарью Михайловну, что ли? — в его голосе послышалась ирония.

— А почему так ядовито?

— Тань, ну их всех на фиг! Сегодня только ты и я. Остальные мне до лампочки. Ей-богу!

— Нет, ну а все-таки?

— Ты что, следователь?

— Я журналистка.

Потом подумала немного и решила расколоться. Чего ходить вокруг да около? Я уже была уверена, что конкурирующая фирма тут ни при чем. А если и при чем, то я это сразу определю по его поведению, ведь у меня потрясающая интуиция, которая на данном этапе упорно твердила «шерше ля фам», то бишь ищите женщину.

— Вообще-то я частный детектив. Меня наняла его первая жена. Ее подозревают в убийстве бывшего мужа.

Виктор даже поперхнулся дымом.

— Ну ты даешь! Так ты согласилась пойти ко мне только потому, что у тебя такой метод получения информации?

Я влепила ему звонкую пощечину и поднялась, намереваясь уйти.

В принципе, он, конечно, прав. Но нельзя же вот так в лоб, елки зеленые.

— Прости, Танюш. Я не хотел тебя обидеть. Ну, дурак я, не обижайся. Иди сюда.

Получение информации отложилось еще на некоторое время. Но это не было пустой тратой времени. Этот мартовский кот умел обходиться с женщинами.

Потом мы с ним долго болтали, и я не пожалела, что пришла сюда. Надо сказать, что он меня удивил.

— Знаешь, Таня, — заявил он, — эта Дарья просто искала лопуха. К сожалению, им оказался Дмитрий Петрович. Был бы жив отец, он бы сумел его отговорить от этого брака. Возможно.

— В каком смысле «искала лопуха»?

— Она меня тоже пыталась прибрать к рукам. Они пришли ко мне, предложили шоу. В рекламных целях. А потом банкет, и Дарья — само очарование. Стерва. Я клюнул, дурак. Спасибо, нашлись добрые люди, которые открыли мне глаза. Она в мужиках не нуждается. У нее есть подруга. Ее начальница. Вот дамочки и искали лоха с большими деньгами. Решившись на этот брак, он сам предопределил свою судьбу.

— Ты считаешь, что его убила Дарья?

— Я не следователь. Но мне так кажется. Зачем она вообще замуж выходила, если мужчины ее не интересуют?

— У нее алиби.

— Она лепила это алиби, а тем временем подруга замочила ее муженька. Правда, это мое личное мнение. Возможно, я ошибаюсь. Дай-то бог, чтобы ошибался.

Итак, мое мнение совпало с мнением Виктора. Я попросила:

— Расскажи мне о нем то, что знаешь.

— Он же не был моим другом. Я слышал как-то краем уха от отца, что у него где-то на стороне была женщина и, кажется, даже ребенок. О, вспомнил! У меня и фотография есть. Они там с отцом на рыбалке. И эта дама с ними.

У меня от волнения даже вспотели ладони. Такой удачи я и не ожидала.

— Найди. Я хочу посмотреть.

— Что, прямо сейчас, что ли? Среди ночи?

— Витенька, миленький, я тебя умоляю. Это мне сможет помочь. Я просто уверена.

Не зря же кости советовали мне постичь суть развлечений. Мои милые магические кубики никогда не лгут и не ошибаются.

— Тань, там такая фотография. Не стоит ее даже искать.

Но меня не переубедишь. Если я чего решила, выбью обязательно.

Виктор поднялся с постели и прямо в костюме Адама принялся рыться в шкафу. Он достал несколько альбомов и вернулся в кровать.

— Вот. В одном из этих. Сейчас поищем, если тебе так уж неймется.

Я засмеялась:

— Еще как неймется. Прямо все внутри горит. Часам этак к трем утра я почти все знала о моем новом любовнике и его родственниках. Виктор был человеком разговорчивым и доброжелательным, уважающим традиции семьи. Пока мы искали это самое любительское фото, он рассказывал.

Не могу, конечно, утверждать, что его поведение объяснялось тем, что он потерял от меня голову. Нет. Я не обольщаюсь. Просто добрая порция очень качественных алкогольных напитков, плюс приятно проведенное время — все это сыграло определенную роль.

— Вот она, Таня. Слава богу, нашлась. Я уж думал, что она куда-нибудь завалилась.

Он протянул мне маленький любительский черно-белый снимок. На фотографии были изображены трое: двое мужчин и женщина. Они стояли на берегу реки. Мужчина, который находился справа, обнимал смеющуюся белокурую женщину.

— Вот это мой папа.

Виктор указал на мужчину слева. Это, впрочем, я и сама поняла, хоть лица на фотографии такого качества рассмотреть весьма проблематично.

Я внимательнейшим образом принялась изучать фото. Лицо женщины мне показалось знакомым. Кого-то она мне напоминала. Кого? Если бы фотография была получше или хотя бы форматом побольше.

Стоп. Она такая же белокурая, как Вера Николаевна. Хотя похожих друг на друга людей на земле сколько угодно. Это еще ни о чем не говорит, но все-таки надо спросить у Дарьи Михайловны, есть ли у ее подруги сестра. В таком случае вполне возможно, что мадам Орлова старалась для себя, родной, и для своей сестры. А еще ради племянника. Во всяком случае, гораздо больше, чем ради Даши.

— Ты одолжишь мне эту фотографию ненадолго?

— Конечно. Какой вопрос, Танечка. Только с возвратом.

— Этого мог бы и не говорить.

Заснули мы с ним лишь под утро. Но он человек деловой. Сам сказал, что бизнес отнимает у него драгоценное здоровье. А по-моему, он им просто не дорожит. Поскольку через пару часов он меня разбудил.

— Ты уж прости, Таня. Если хочешь, поспи, потом захлопнешь дверь. А меня ждут дела.

Меня тоже ждали дела. А кроме этого с кухни восхитительно пахло кофе.

Я вернулась к ресторану «Белый медведь», где нашла свою «девятку» в целости и сохранности. Я счистила снег со стекол, мало-мальски привела ласточку в божеский вид и отправилась на конспиративную квартиру Людмила Васильевна встретила меня у двери, словно всю ночь тут стояла.

— Таня, я уж тут вся извелась. Кто-то звонил по телефону.

— Ну, вы ж не брали трубку, как я вам и сказала.

— Само собой. Но мне так страшно. Вы ничего нового не узнали? Сколько мне еще скрываться? Я уже больше не могу. У меня даже мысль появилась, что, может быть, действительно, надо было вызвать милицию и все рассказать, как есть.

Пора дать ей маленькую взбучку:

— Это не поздно сделать и сейчас. Телефон в вашем распоряжении. Она захлюпала.

— Успокойтесь. Кое-что начинает проясняться. Потерпите немного. И ответьте мне на некоторые вопросы. Идемте на кухню, сварим кофе и поговорим.

Я выложила покупки из пакета на стол.

— Это для того, чтобы вы у меня тут с голоду не умерли и не потеряли силы.

— Спасибо, Таня. Что бы я без вас делала. Мне и подумать страшно.

Я разогрела голубцы, которые «попробовав раз, ем и сейчас», сварила кофе.

Во время трапезы я и огорошила Людмилу Васильевну:

— Вы знали, что ваш муж вам изменял? Рука с голубцом замерла:

— В смысле? Я же вам все про Дашу рассказала.

— Ясно. Значит, не знали. У него была женщина задолго до встречи с Дарьей Михайловной. И, кажется, имеется наследник… или наследница.

Людмила Васильевна смотрела на меня во все глаза. Такое сообщение было для нее новостью. Это сразу видно.

— С чего вы это взяли, Таня? Я достала из сумочки фотографию и показала ее несчастной женщине.

Она взяла ее дрожащей от волнения рукой и, прищурившись, рассмотрела.

— Ну и что? Это еще ни о чем не говорит. Мало ли с кем он мог фотографироваться.

— Может, вы и правы. Не буду спорить. Вы только скажите, знаете ли вы эту женщину? Встречали ли вы ее когда-нибудь на своем пути?

Она еще раз изучила фотографию и отрицательно покачала головой:

— Нет. Кажется, я никогда ее не видела. Хотя снимок очень нечеткий. Может, я и ошибаюсь. А впрочем… Не могу вспомнить. Кого-то она мне напоминает. Нет, не знаю. Неужели, Таня, вы всерьез можете думать, что Дмитрия Петровича убила женщина, с которой он был знаком тысячу лет назад. Да ему вообще некогда было такой ерундой заниматься. Он был занят делом, которое у него отнимало все свободное время.

— Всегда был у вас на глазах, никуда не отлучался?

— Нет, ну почему же? Он занимался бизнесом. Разумеется, он не мог сидеть постоянно дома. И на рыбалку с друзьями ездил.

— А вас не брал?

— Еще чего. Я бы и сама не поехала. Я такой страсти, как рыбалка, никогда не понимала. А потом… Иногда мужчины решали там производственные вопросы. Женщине там делать нечего.

— Но позвольте, ведь вы были его компаньоном. А значит, вопросы, которые он решал в мужской компании, касались и вас. Разве не так?

— Не совсем так. Я имела часть акций и работала главбухом. Но руководил предприятием именно он, Дмитрий.

Что ж, так и должно быть: обманутые муж или жена узнают об измене своей половины в последнюю очередь.

Глава 7

Я держала путь домой. Надо же после бурной ночи хоть принять душ и переодеться.

Закинув сумку на диван и стянув с себя одежду, я первым делом нырнула под душ.

Через пятнадцать минут я сидела с чашечкой кофе в кресле и прослушивала автоответчик.

Очень интересную вещь я услышала. Да, впрочем, этого следовало ждать.

Звонил Киря.

— Привет, детектив. Весь вечер тебе звоню. Где только тебя нелегкая носит? Спешу сообщить, что нарисовалась та пленочка, которую у тебя конфисковали. Дарья Михайловна получила ее. В отделении УВД Трубного района имеется протокол изъятия. Хотя что я тебе об этом говорю. Ты и сама все знаешь. К тому же выяснилось, что ты приходила к ней под видом сотрудника милиции.

Короче, у дамочки серьезные намерения, а именно — обратиться в суд. Незаконное вмешательство в частную жизнь, нанесение морального вреда. Вот такие пироги. Готовься к скандалу. Я тебе не завидую.

Я злобно нажала кнопку автоответчика. Вот змея подколодная. Меня просто передернуло. Засвербило у дамочки в одном месте. Горячо стало. Заторопилась, начала телегу поперек лошади ставить. Ладно, я тебе еще припомню. Стерва.

А впрочем, это даже неплохо. Значит, знает шельма, чье мясо съела. И на чистую воду я ее выведу Вот прямо сейчас этим и займусь.

Я решила мчаться к Дарье Михайловне, несмотря на то, что сначала планировала посетить Елизавету Ивановну. Ничего. Успеется. Вот только кости кину, узнаю, что они, сердешные, обо всем этом думают.

— Так что вы думаете, милые? Как вам все это нравится? А вообще-то нет. Лучше не так. Скажите, появился ли кончик нити, за который можно тянуть?

Кубики клацнули о полировку журнального столика и застыли в комбинации:

19+5+33 — «Вас ожидают семейные размолвки или чья-то болезнь».

Мило. Особенно, если учесть то, что никакой семьи у меня отродясь не было. Нет, мама и папа у меня, конечно же, имелись. Я не из пробирки. Но на данном этапе я совершенно одинока, я это хочу сказать.

Не знаю, что имели в виду кости. Поживем — увидим. Может, у них просто нет сегодня настроения отвечать на мои вопросы, потому и пошутили.

— Будем считать, что именно так. Я поняла вас, косточки. Хоть вы меня и не наставили на путь истинный, но побеседовать с вами мне все равно было приятно.

Я специально им польстила, чтобы в следующий раз они более внимательно отнеслись к моим вопросам. И не прикалывались в ответственный момент.

Скажу вам так, милые косточки: я — женщина, я разозлилась. И я хочу отомстить. Она (Дашка стерва) у меня попляшет, запомнит Таню Иванову на всю оставшуюся жизнь. И пусть меня осудят потомки, наплевать. Я живу сегодня. А завтра будь что будет.

Насчет сегодня сложно. Пока я для себя решила так: кто сверлил, тот и убил. И сегодня я должна совершенно точно узнать, что в квартире Людмилы Васильевны действительно не пилили и не сверлили, так же, как в квартире Елизаветы Ивановны.

Я на всякий случай позвонила Людмиле Васильевне и уточнила насчет странных звуков.

— В это время я всегда на работе, Таня.

— И слесарей не вызывали?

— Нет. Не было надобности. В моей квартире уж точно никто ничего не пилил и не сверлил. Гарантирую. А что, это так важно?

— Может быть. Пока я ничего не знаю. Вы мне лучше подскажите, когда бывает дома ваша неуловимая соседка?

— Вы о ком? О тете Лизе, что ли?

— Разумеется.

— Вообще-то она пенсионерка. Должна быть дома. А там кто ее знает. Правда, иногда она к кому-то ездит посидеть с ребенком. Не каждый день, но такое бывает.

Кажется, пора бросать заниматься частными расследованиями. И уйти на пенсию. Или в монастырь. Самокритика иногда полезна. В голове точно сумбур. Кто пилил, тот убил. Прямо в рифму. И Данюшка к этому приложила свою белую рученьку. Не сомневаюсь. А может, и сомневаюсь. Трудно определиться.

Все из нее вытрясу. Несмотря на то, что на момент смерти мужа она развлекалась и теперь пустила это неопровержимое алиби в ход, на беленькую и пушистенькую она не тянет.

Вперед, Татьяна Иванова!

Я позвонила Дарье домой, чтобы убедиться, дома ли она.

— Что вам нужно, уважаемый лжеоперативник? — Дарья начала разговор с хамства. Бог с ней.

— Я хотела бы поговорить с вами о возмещении морального вреда. Мы могли бы договориться сами, без свидетелей. Уверяю вас, вы останетесь довольны. Вы не будете против?

Против возмещения морального вреда Дарья ничего не имела. Во всяком случае, не отказалась меня принять, и то хлеб.

Через десять минут она открыла мне дверь и впустила в свое роскошное жилище.

Ей, видимо, было просто интересно, что конкретно я знаю. Поскольку первое, что она произнесла, было:

— Вы напрасно рассчитываете, что я отзову свое заявление, дорогая Татьяна Александровна. Я как можно вежливее ответила:

— Я ведь не с пустыми руками сюда пришла (да простит меня господь, поскольку почти именно так и было). Обменяемся мнениями, впечатлениями. А там посмотрим.

— Присядьте, пожалуйста, милая Татьяна Александровна, — Дарья указала мне на кресло.

Я села, Дарья тоже. Правда, она не присела, а вальяжно развалилась. Театральным жестом извлекла из пачки «Мальборо», щелкнула зажигалкой и, улыбнувшись этакой сладенькой улыбочкой, произнесла:

— Угощайтесь.

Ничего. Сейчас она заговорит по-другому. И сигаретой ее угощаться не буду У меня свои имеются.

Я тоже изобразила приторную улыбочку, достала из сумочки точно такую же пачку:

— Мои лучше. Хотите попробовать?

С юмором у Дарьи Михайловны не очень. Она не поняла, что я этим хотела сказать. Не поняла того, что на аргумент всегда найдется контраргумент. Она просто разозлилась.

— Если хотите знать, все ваши фокусы меня не волнуют. И ежели вы решили убедить меня забрать заявление, то зря потратили свое драгоценное время, любезная Татьяна Александровна. Думаю, что нам в общем-то не о чем разговаривать.

— Ну, зачем же вы так, Дарья Михайловна? Я-то летела к вам на всех парусах, хотела поговорить с вами по-хорошему. А вы так невежливо. Хочу вас огорчить: я совершенно точно знаю, что вы планировали убийство собственного мужа. И у меня есть доказательства этого факта. Хотите послушать? Очень интересный разговорчик. Милицию уж точно заинтересует.

Я извлекла из сумочки портативный магнитофон, который предусмотрительно прихватила. Включила запись, произведенную во время разговора Даши со своей драгоценной подругой.

Я, конечно, совершенно точно знаю, что для милиции это вовсе не послужит доказательством вины. Но эффект неожиданности, господа. Это всегда приносит плоды. Будьте уверены. Кроме того, она не знает, есть ли еще какие-нибудь камни у меня за пазухой. Дарья побледнела.

— Шпионка проклятая! Что тебе нужно?

— Уже и на «ты» перешли сразу? Нервишки у вас не в порядке, Дарья Михайловна, лечить надо. Покушение на убийство — тоже преступление. Так ведь? Вы же женщина грамотная. Не так ли?

Вдова нервно затушила свою сигарету:

— Я так понимаю, вы хотите, чтобы я забрала свое заявление.

— Разумеется. И не только это. Дарья поднялась, достала из бара початую бутылку коньяка, принесла с кухни рюмки и вазу с виноградом.

— Выпьете?

— Нет, спасибо. Я за рулем.

— Как хотите. А я выпью.

Она налила рюмку наполовину и одним махом проглотила содержимое. Затем, отщипнув виноградину, закусила.

— Дарья Михайловна, я думаю, что нам с вами не стоит ссориться, ей-богу. Вы поможете мне, а я вам. Алиби вы себе обеспечили. В милиции знают, что в ночь убийства вы были далеко от дома. Так что если я умолчу о пленке, то вас никто не заподозрит. Предлагаю вам тесное сотрудничество.

— Какое именно?

— Вы мне сейчас как на духу расскажете о вашем плане. А я домыслю остальное, и, возможно, у меня появятся идеи относительно того, где именно искать убийцу вашего муха. Ваша подруга сказала, что вам кто-то здорово помог. В чем конкретно?

Она заплакала:

— Татьяна Александровна, я не убивала своего мужа. Это правда.

— Дарья Михайловна, прекратите играть. Вы же не в театре и не в милиции. Я вам обещаю, что не использую против вас то, что вы мне добровольно сообщите. Даю вам честное слово детектива. Мне нужно спасти клиентку. До вас мне нет никакого дела. У меня свои законы. Я ведь частный детектив.

Женщина порывисто вздохнула и прикурила новую сигарету.

Она еще не сдавалась. Мне пришлось потратить еще добрых полчаса, пока я ее уговорила. И все-таки мне это удалось.

— Мы хотели его отравить, — наконец-то выдавила она из себя.

— С Верой Николаевной. Она, затянувшись, кивнула.

— Эфиром, что ли? — удивилась я.

— Нет. Цианистым калием. У меня подруга в химической лаборатории работает. Она достала.

Тут уж меня попросту одолело чисто женское любопытство. Да еще то, что в моей практике это когда-нибудь пригодится. Не в том смысле, что я кого-нибудь стану травить. Подобные познания мне нужны как раз для других целей. Вдруг еще кто-то до такого додумается, а я буду в курсе, буду знать, на что бывают способны люди.

— Я вас слушаю.

Выхода у нее не было. Я прочно приперла ее к стенке, не забыв упомянуть и о поисках лопуха, и о ее сексуальной ориентации.

— В той квартире никто из нас не был в тот вечер. Ну, про меня вы и сами знаете. Веры там тоже не было, Надо сказать, что мой муж с трудом поверил в порочащие меня видеопленки. Ведь за время нашего брака у него не было повода ревновать меня к мужчинам.

— А к подругам?

— Про такое он и подумать не мог. Он был жутким консерватором.

Хм, консерватор. Тогда я тоже консерватор.

— Но все-таки поверил, если последовало продолжение?

— Почти. Он мне устроил допрос. Я отнекивалась. Говорила, что задержалась у подруги. Это все идея Веры. Она все это придумала. Рассказывая вам это, я полагаюсь на ваше обещание не использовать то, что вы узнаете, против нас.

— Можно не повторять.

— Короче, Вера подбила Захарову нанять частного детектива. Три дня я упорно играла шлюху. Если бы вы знали, как все это мерзко!

— Понятно. Хорошего мало. Против души, так сказать, — я с трудом удержала улыбку.

— Вот именно. Ну а в ту роковую ночь он, просмотрев видеоматериал у своей прежней жены, должен был вернуться домой и не застать меня дома. Стол сервирован. На столе полбутылки коньяка, две рюмки. Одна из них со следами губной помады. Можно предположить, что это я с кем-то пировала. На самом деле стол в тот вечер накрыла Вера. Она же и позвонила в милицию, чтобы изъятие пленки запротоколировали.

По-моему, она, даже кому-то там приплатила, чтобы все произошло именно так, как хотелось нам.

А Дмитрий Петрович всем другим напиткам предпочитал хороший коньяк. К тому же у него создалось бы после просмотра кассеты соответствующее настроение. Разумеется, он бы выпил. И никто бы никогда не узнал, кто ему приготовил этот коктейль. Вот, собственно говоря, и все. Но я рада, что этого не случилось.

Женщина скорбно вздохнула.

— Хлипковато, Дарья Михайловна. Хоть с алиби вы и замечательно придумали, а как же отпечатки пальцев? Ведь экспертиза без труда доказала бы, что дома никого, кроме вашего мужа, на тот момент не было.

Дарья усмехнулась. Мне показалось, что она даже немного гордится гениальным планом, разработанным вместе с подругой:

— Во-первых, он был вовсе не один. А потом, и это было предусмотрено. Об отпечатках я позаботилась заранее.

— Рассказывайте уж и это. В моей практике пригодится. А вам этим планом все равно теперь не воспользоваться.

— Хорошо. Я купила несколько бутылок одинакового коньяка. Одну из них распила вместе с мужем. Это на всякий случай (вдруг бы он в нужный момент просто хлебнул из горлышка, чего человек с расстройства не сделает), чтобы на бутылке уж точно были его отпечатки и на рюмке. Я отвлекла его внимание и рюмку убрала немытую.

Вторую я распила со случайной знакомой. Вернее, специально с ней познакомилась. Причем пили мы из той же самой бутылки, что и с Дмитрием. Я перелила в нее коньяк из другой бутылки. В перчатках, разумеется. Так что она и следы губной помады на рюмке оставила, и отпечатки пальцев на бутылке и на рюмке.

Я вообще постаралась, чтобы она всюду наследила, вплоть до спальни. А потом культурно выпроводила ее. Это было накануне роковой ночи. Так что отпечатки даже не затерлись. А потом вновь наполнила ту же самую бутылку. Таким образом реквизиты, доказывающие вину неизвестной отравительницы, были готовы.

Вере оставалось лишь все это разместить и тихо поджидать Диму, с рюмкой коньяка в руке. Она должна была сказать ему, что я дала ей ключ и попросила подождать в квартире. И поведать ему по секрету, как я развлекаюсь на стороне с мужчинами. Из сочувствия, так сказать, и из-за искреннего желания спасти нашу семью.

А там столик на двоих. Она бы уж точно уговорила его выпить с горя. А потом, под утро, когда любопытные соседи спят, она бы выскользнула из квартиры незамеченной. Но на всякий случай у нее имелся парик. Но муж так и не пришел до утра.

Вдова плеснула себе еще коньячку, причастилась и «закусила» затяжкой.

— И вы не побоялись, что этой лжеотравительнице, той самой случайной знакомой, у вас понравится, она придет еще раз, узнает про смерть вашего мужа… Ну, не знаю. Это ведь запросто могло бы вылезти наружу.

— Исключено. Этот вариант я продумала. Я для этого ездила в аэропорт. В то утро как раз была нелетная погода. Пассажиров в аэропорту тьма. Так что эта дамочка уже далеко от Тарасова. А если бы погода была летная, то я придумала бы что-нибудь другое. Ну, например, привезла бы какую-нибудь девушку из другого района города.

Вот он туман, господа! То утро для меня начиналось с Тумана. И он до сих пор не хотел рассеиваться.

Теперь у меня вообще поехала крыша. Оставалась одна надежда — найти третью женщину Дмитрия Петровича. Я задумчиво вытянула сигарету из пачки и закурила.

Их план, на мой взгляд, мог запросто не удасться и по другим причинам. Глупо было со стороны этих дамочек полагаться на авось.

— Дарья Михайловна, а если бы он с горя поступил совсем не так, как вам хотелось. Если бы он не пришел домой совсем по другой причине? Например, остался бы у первой жены вам в отместку или поехал бы еще куда-нибудь?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я почему-то считала, что он поступит именно так. Вера сказала: «Сработает — наше счастье, не сработает — придумаем что-нибудь покруче. Зато преимущества этого плана в том, что, если он все-таки удастся, милиции и в голову не придет подумать на тебя».

Меня поразило хладнокровие этой фифы, которая преспокойно, заранее все предусмотрев, готовила убийство собственного мужа. Пути господни неисповедимы. Каких только людей не бывает на свете. И дураков, и чудиков, и таких вот дьяволов в юбке. Самое интересное заключается в том, что она в некотором роде права. Представители правоохранительных органов мыслят довольно стандартно. И если бы этот план и в самом деле удался, то никто бы не заподозрил Дарью с ее подругой.

Я немного помолчала, обдумывая ситуацию и докуривая сигарету.

И тут меня осенило. Мысль, которая мучила меня (насчет того, что Вера Николаевна старалась для себя), теперь окончательно оформилась.

— Даша, а вам не показалось странным, что Дмитрий Петрович не оставил никакого завещания? Людмила Васильевна — его партнер. Она тоже может претендовать на что-то.

— Они разведены.

— Ну и что?

— Как что?

— Ладно, оставим это пока. Только мне кажется, что завещание все же существует. И очень скоро оно выплывет. Вы знали, что у вашего мужа была женщина, кроме вас и первой жены? Правда, задолго до вас.

Глаза у дамочки сразу стали квадратными:

— Женщина?!

— И не только женщина. Еще и ребенок. Теперь уже большенький, надо думать.

— О господи! Только этого мне не хватало для полного счастья.

— Мне вот что хотелось бы знать: есть ли у Веры Николаевны старшая сестра?

— Д-да… Есть. И еще племянница. Я извлекла из сумочки фотографию и показала ее Даше.

— Посмотрите, не она ли тут изображена. Даша рассеянно взяла снимок и внимательно рассмотрела его. — У — Я эту женщину не знаю. А сестру Веры мне никогда не доводилось видеть. Вы думаете, что Вера… Она чем-то похожа на нее. Эта женщина на фотографии. Хотя, в принципе, если присмотреться получше, то только тем, что такая же светловолосая. Да и снимок довольно плохой.

— Где живет ее сестра?

— Я не знаю точно, где-то в Дальнем районе. Можно спросить у Веры.

— Потом. Попозже. Не надо, чтобы она о чем-то догадалась.

Мне очень захотелось попортить Дарье кровь. Она это заслужила. Она должна быть хоть как-то наказана за свои деяния. И я с наслаждением поведала ей о том, как встретила Веру Николаевну в кафе в обществе некой Катеньки. И о том, что их отношения просто не оставили у меня никаких сомнений.

— Мне показалось, что эта юная особа гораздо милее сердцу Веры Николаевны, чем вы. Так нежно она на нее смотрела, такие комплиментики отпускала. Прямо две голубки, да и только. Сочувствую вам. — Я притворно вздохнула и добавила:

— Я знаю, как больно узнать об измене самого близкого человека.

Очаровательные глаза Дарьи наполнились слезами.

— Катенька… По-моему, так зовут ее племянницу, Она как-то говорила.

Еще чище получается. Выходит, что Вера Николаевна совращает собственную племянницу. Или это просто совпадение имен. Черт возьми! Совсем я запуталась в этой толпе баб.

— Эта Катенька — черноволосая, черноглазая и очень симпатичная, — описала я Дарье соперницу. У той даже глаза засверкали.

— Вот сволочь! Предательница. Нашла с кем связываться.

— Вы ее знаете?

— Это новенькая в нашем агентстве. Она ничего собой не представляет. Преподаватель по сценическому движению с ней намучился. Дура тупорылая.

Мадам вновь плеснула себе коньяк и как-то яростно его проглотила. Одним махом, как водку. Потерла глаза кулаком, совсем по-детски. Не знаю, что ее больше огорчило: наличие еще одного претендента на наследство или измена подруги.

Чем дальше в лес, тем больше дров. И туман не желает рассеиваться.

— Когда похороны вашего мужа?

— Завтра. А что это вам даст? — Пока не знаю. Вдруг да заявится на них дамочка, которая на снимке? Так сказать, женщина под черной вуалью.

— Извините, Татьяна Александровна, я сейчас, — Дарья поднялась и отправилась в ванную. То ли в порядок себя привести, то ли принять потихоньку от меня что-нибудь успокоительное.

Мне только этого и было нужно; Я тихо вышла в прихожую, взяла ее сумочку и поместила туда «жучка», которого только что извлекла из телефона. Он в сумочке теперь нужней.

Недаром же я ей все свои гипотезы, как на духу, выложила. Сейчас точно помчится к подруге, начнет выяснять отношения (Семейные отношения. Мои магические кубики как в воду глядели, а я-то не сразу об этом догадалась), и тогда… Тогда мне будет достоверно известно, кто и что сверлил с таким шумом. Ведь к Елизавете Ивановне приходила блондинистая особа.

Дарья вышла из ванной, и я начала прощаться. Напоследок я спросила ее, знакома ли соседка Людмилы Васильевны с ее коварной подругой. Но Дарья этого не знала.

А я не знала в тот самый момент, насколько я наивна.

Дарья, как я и предположила, сразу же помчалась в агентство. Я ждала ее уже там, неподалеку, припарковав машину таким образом, чтобы она не бросалась в глаза. Надев наушники, я приготовилась слушать.

Для себя я решила, что подруги сейчас начнут выяснять отношения.

И тут появлюсь я «на белом коне, в белых перчатках» и этак небрежно заявлю:

— Так вы, любезная Вера Николаевна, для себя старались, обрекая на смерть Дмитрия Петровича? А не знакома ли вам женщина, которая изображена на фотографии? А часом не ваша ли это сестра?

Дарья примчалась на такси и опрометью влетела в дверь помещения, в котором находилось агентство.

Она начала разговор прямо с порога, сухо проронив:

— Мне надо с тобой поговорить. Срочно.

— Что случилось, Данюшка? — Приятный голосок Веры Николаевны журчал, как весенний ручеек.

— Мне надо поговорить с тобой наедине. Немедленно.

— Что-то ты не в себе. Ну, идем в кабинет. Там и поговорим.

Заскрипели двери: одна, потом вторая…

— Ну, ты стерва. Катенька, значит?

Похоже, что Дарью в первую очередь расстроило именно то, что подруга ей изменила.

Что-то загромыхало. То ли стул упал, то ли мадам Орлова чем-то по столу грохнула со всей дури. Не знаю. Но одно было мне точно известно: назревала буря.

— Ты что, Даша? Какая муха тебя укусила?

— Меня муха укусила? Меня не муха укусила, а змея. И я пригрела ее на собственной груди. Сволочь! Теперь у тебя Катенька. И с Дмитрием ты специально так подстроила. Я все знаю, подлая. Как только тебя земля носит?

Тут вновь раздался скрип двери, и в перебранку любовниц вклинился приятный голосок:

— Вера… Вера Николаевна…

— Ах, Вера! Может, вы уже и на ты? Какая же я дура! Только сейчас это поняла.

Назревала буря. И похоже на то, что именно я ее спровоцировала.

Послышалась возня, дикие вопли, словно кто-то на кого-то бросился, а потом визг женский истошный, прямо-таки душераздирающий.

Наверное, стоит вмешаться. И я, выскочив из машины, помчалась в этот вертеп.

Охранник у входа схватил меня за руку с сердитым возгласом:

— Куда?! Что вам тут надо, сударыня?

Я на ходу оттолкнула его руку и, буркнув, Что я — будущая супермодель, о которой еще услышит мир, понеслась по коридору.

Местонахождение кабинета я решила выяснить на бегу. Но оказалось, что этого вовсе не требуется. Поскольку истошные крики доносились со второго этажа. И все сотрудники и сотрудницы агентства, модели и фотографы уже спешили туда.

Птицей взлетаю на второй этаж, подбегаю к двери с надписью: "Президент фирмы «Орлова & К° Орлова В. Н.».

Резко дергаю дверь на себя.

Глава 8

Боже милосердный! Что же я наделала! Хотя, если быть до конца объективной, моей вины тут ни на грош. Они сами предопределили свою судьбу еще тогда, когда решились на убийство.

Преступление — вещь нешуточная. Как ни старайся, нельзя, совершив его, стать потом честным человеком. Одно преступление обязательно повлечет за собой другое, может быть, даже более страшное. Как в карточном домике; стоит выдернуть одну карту…

Одним словом, в дело вмешался всевышний и сам наказал порок.

Дарья лежала на полу мертвая. Это я поняла сразу по ее неестественно вывернутой шее и бледности. Рядом с ней осколки хрустальной вазы и три розы малинового цвета в луже, растекающейся по линолеуму.

Если бы мне поручили составить протокол осмотра места происшествия, я бы написала так:

"Труп молодой женщины, рост ориентировочно 173 см, в возрасте двадцати трех — двадцати четырех лет лежит в положении полубоком ногами на север. Шея повернута к правому плечу, голова слегка запрокинута, глаза широко открыты.

На левом виске рана, нанесенная тупым предметом. Левая рука, неестественно вывернутая, находится под телом пострадавшей, правая откинута в сторону. Ноги полусогнуты в коленных суставах. Пульс у пострадавшей отсутствует. Смерть наступила несколько мгновений назад.

Рядом с трупом разбитая хрустальная ваза. И т.д. и т.п.".

Вот такие пироги с котятами. Хочешь ешь, хочешь — под стол бросай.

Вера Николаевна, рыдая, склонилась над подругой:

— Даша, милая! Я не хотела! О господи, что же я наделала!

Она теребила подругу за руку, пытаясь поднять ее. Она еще не осознала до конца, что Дарья уже никогда не поднимется.

Катенька, едва державшаяся на ногах, прислонилась спиной к стене и с ужасом созерцала происходящее. Глаза ее были широко распахнуты. Дрожащими руками она зажимала рот, словно пытаясь сдержать крик, который так и рвался из ее груди.

В дверь ломилась толпа любопытствующих сотрудников, которые тоже вовсе не собирались соблюдать тишину.

Шум и обмен мнениями.

Я извлекла из сумочки свое просроченное удостоверение и, лихо продемонстрировав его, начала оттеснять народ в коридор, прихватив заодно и Катеньку.

— Сохраняем спокойствие, граждане. Освободите помещение. Вас позовут, когда это потребуется.

И тут несчастная девушка начала оседать.

Я уложила Катерину на стулья, стоящие вдоль стены. Потом вновь вернулась к толпе, пытаясь добиться своего и очистить наконец-то помещение.

Это мне удалось с огромным трудом.

Вера Николаевна продолжала рыдать и что-то приговаривать.

Вдруг я вспомнила про «жучка», который находился в сумочке Даши. Его нельзя было оставлять там. Пока на меня никто не обращал внимания, я быстренько выудила его оттуда.

Затем оттащила рыдающую Веру Николаевну от безвременно усопшей подруги и усадила ее на стул.

— Есть у вас что-нибудь успокоительное: валерьянка или корвалол? Вера Николаевна! Вы меня слышите?

— А кто вы такая? — она только сейчас меня заметила.

— Я знакомая Даши. Скажите, где у вас аптечка? Она, всхлипывая, кивнула, указав на шкаф с зеркальными дверками.

— Т-там.

В шкафу нашлись корвалол и нашатырный спирт.

— Вызывайте милицию. Вера Николаевна. Сама я занялась Катенькой. Намочив клочок ваты нашатырем, я дала ей его понюхать, потом им же потерла ей виски. Девушка открыла глаза и непонимающим взглядом уставилась на меня.

— Все будет в порядке, — утешила я ее. Она поднялась и села, стеная и охая и при этом яростно потирая виски.

Что мне остается делать? Теперь уж задать свой вопрос по поводу сестры Веры Николаевны мне придется не скоро. Иначе я могу навлечь подозрения и на себя, родную. Подумают, что я, воспользовавшись своими скромными познаниями, специально спровоцировала ситуацию. А это, как ни крути, очень похоже на правду.

Вера Николаевна вращала диск телефона, ошибалась, нажимала на рычаг и принималась заново набирать номер. Пришлось ей помочь.

— Дежурная часть УВД Центрального района. Говорите.

Я протянула трубку перепуганной насмерть женщине, прошептав:

— Лучше будет, если вы сами все скажете.

Она отчаянно закрутила головой, с мольбой глядя на меня.

Но я была неумолима и, взяв ее дрожащую руку в свою, вложила в нее трубку.

— Поверьте, так будет лучше.

— Это модельное агентство «Орлова & К°». У нас… несчастье. Погибла девушка.

Через несколько минут послышался вой милицейской сирены. Нестройный гул голосов в коридоре (толпа и не думала расходиться) неожиданно сбавил обороты. И тут же раздался стук в дверь, и властный мужской голос произнес:

— Откройте дверь. Милиция. Я открыла дверь, и в ее проеме возник оперативник. Габариты внушительные. Если уж я, Татьяна Иванова, ростом отнюдь не Дюймовочка, смотрела на него снизу вверх, то стоит ли объяснять дальше?

— Что произошло, гражданочки? — сурово пробасил он."

Несчастная Вера Николаевна затрепетала. А Катенька чуть снова не выпала в осадок. Ее била мелкая дрожь. Это было заметно сразу.

— Разошлись, граждане, разошлись все быстренько. Не мешайте людям работать.

Это за суровым оперативником прокладывали себе путь сквозь толпу его коллеги.

— Так-так, — пробасил великан. — Олег, закрой дверь. А то ничего не слышно. Галдят, как сороки.

Оперативники занялись своими прямыми обязанностями.

Великан обратился ко мне, по праву решив, что я среди этих дам самая вменяемая и хладнокровная:

— Ваша фамилия? Я назвалась.

— Как это произошло?

Я вынуждена была его разочаровать, поскольку сама ничего не видела. Могла только предполагать.

Однако избежать утомительной процедуры дачи свидетельских показаний мне не удалось. И хоть время на данном этапе работало против меня, сбежать с поля боя было бы непростительно. Я не могла так поступить, поскольку чувствовала за собой вину.

И, возможно, напрасно. Бог рассудил и наказал виновных. Лично у меня такой возможности не было.

— Вот эта девушка все видела, — я кивнула на Катеньку.

Выяснилось, что все произошло следующим образом.

Разъяренная Дарья Михайловна, схватив со стола вазу, бросилась на свою неверную подругу. А та ее просто оттолкнула. Даша зацепилась каблуком за полоску жести, которой был пробит шов линолеума, и упала, угодив виском на угол стола. Она, по словам Катеньки, даже охнуть не успела.

Когда меня спросили, что я делала в этом агентстве, я пояснила, что искала погибшую. Потому и появилась в агентстве. А потом услышала истошный крик и кинулась сюда вместе с остальными.

— Вы хорошо знали пострадавшую?

Пришлось расколоться и сообщить, что я — частный детектив, занимаюсь убийством Захарова и подозревала Дарью Михайловну в убийстве собственного мужа. Обо всем остальном я, конечно же, скромно промолчала.

— Странно все как-то. Все вокруг этого агентства крутится, — пробасил крупногабаритный оперативник.

Я только пожала плечами:

— Сама удивляюсь. Мне тоже все это кажется странным.

Ход, я полагаю, правильный: пусть они идут по тому же следу, по которому я мчалась столько часов. Им полезно. И у меня под ногами путаться не будут. Жуть как не люблю этого. Я хочу сама все распутать, все доказать и, таким образом, честно отработать свой гонорар, тем более что мне обещали заплатить больше моей обычной ставки.

Орлову задержали в связи с совершением непреднамеренного убийства.

А я, все еще надеясь заполучить адрес ее сестры, тут же предложила свои услуги:

— Вера Николаевна, может быть, необходимо сообщить о случившемся кому-то из ваших родственников? Я могу это сделать.

Таким образом и телефончик, и адрес ее сестры оказались у меня в кармане.

Я сидела в собственном автомобиле и держала совет со своими мудрыми кубиками, одновременно покуривая «Мальборо».

Мне предстояло решить весьма важный вопрос, отправиться ли сразу к сестре Веры Николаевны? По телефону я уже выяснила, что она дома и готова поговорить со мной. А может быть, мне попробовать застать дома неуловимую Елизавету Ивановну и проверить для начала некоторые свои соображения?

Кости выпали в комбинации:

14+28+10 — сие означало «Шумное обсуждение неожиданных событий».

— По-моему, вы слегка опоздали с этим, косточки. Это уже позади.

Только кости не лгут и не ошибаются. Это я иногда не правильно понимаю их. Тут уж моя вина, ничья больше.

Их предсказание я вспомнила некоторое время спустя и назвала себя излишне самонадеянной.

Но прозрение частенько приходит с опозданием. Пока что я не нашла в ответе костей достойной информации и, затушив сигарету, тронулась в путь.

Я решила ехать к неутомимой старушке, которой никак не сидится дома.

На этот раз повезло! Молодец, Танюша, что именно так поступила.

Бабушка оказалась дома. Она никак не могла взять в толк, кто я такая и что мне от нее нужно.

Я представилась журналистом из газеты «Местное время».

— Я бы хотела задать вам несколько вопросов, Елизавета Ивановна. Вы ведь наверняка в курсе того, что произошло в соседней квартире.

Бабушке такая тема разговора пришлась по душе.

Она, по-моему, возмечтала узнать от меня гораздо больше, чем я от нее.

Она впустила меня в свою уютную однокомнатную квартиру и тут же пригласила на кухню.

— Сейчас я угощу вас чаем, и мы с вами поговорим. Вас как зовут-то, дочка?

— Таня. Таня Иванова.

— Ну, садись, Таня, устраивайся поудобнее.

Она проворно наполнила чайник, поставила его на плиту и затараторила о событии, которое меня сюда привело:

— Я как только узнала от соседей, что Люда мужа своего бывшего порешила, до сих пор успокоиться не могу. Это как же так можно? Родного мужика ухлопать?

Это какую же душу-то черную иметь надобно. Так ведь?

Я пожала плечами, внимательно изучая стены кухни. Разгадку я надеялась найти именно тут, в этом помещении. Стены были оклеены клеенкой под дерево.

Есть! У газовой плиты, рядом с трубой аккуратно наклеена почти незаметная заплатка.

А гостеприимная старушка продолжала причитать:

— Я ведь и не думала никогда, что она на такое решится. Всегда приветливая такая. Сроду не скажешь. Ей-богу.

— Может, и не она убила. Это ведь еще не доказано. А вы одна живете, Елизавета Ивановна? — Я решила переключить разговор на другую тему и узнать о том, с кем общается эта пожилая женщина.

— Одна. Давно уж одна. Дети мои в другом городе. Уехали туда учиться, там и остались. Приезжают редко. А тут у меня родственников-то и нет никаких. — А мне сказали, что к вам девушка, родственница, часто ходит. Говорят, симпатичная такая, блондинка высокая.

— Так это же Леночка. Только она мне и не родственница вовсе. Но, прямо скажу, хорошая девушка. Сейчас мало таких. Я к ней прямо душой прикипела. А познакомились-то мы с ней случайно в больнице. В одной очереди сидели, ну и разговорились.

Елизавета Ивановна поставила на плиту супчик.

— Сейчас я вас супом накормлю. А то ведь у вас такая работа. Весь день небось на ногах.

Я не стала отказываться от супа, чтобы не обидеть гостеприимную хозяйку.

— О, вспомнила. Раз вы уж у меня в гостях, я вас и еще кое-чем угощу, — старушка хитровато улыбнулась и удалилась в комнату.

А я тут же встала, подцепила ногтем край заплатки, осторожно отодрала ее и обнаружила под ней еще одну заплатку — квадратик бумажки из тетради в клеточку. Не сомневаюсь, что под этим кусочком бумаги сквозное отверстие. Я осторожно поводила пальцем по той части бумажной заплатки, которую обнажила. Под пальцем ощущалась впадинка. Так и есть.

Но пока я не буду отдирать бумажку, сначала надо выспросить у старушки все, что я хотела. Не стоит настораживать ее раньше времени своими решительными действиями. Неплохо было бы изучить кафель на кухне Людмилы Васильевны. Его-то замаскировать гораздо сложнее. Скорее всего сверлили именно из той квартиры.

Пока я оставила все как есть, приладив клеенку обратно, поскольку Елизавета Ивановна возвращалась из комнаты, приговаривая:

— Вот. А то она у меня уже сто лет стоит. Надо же ее с кем-нибудь выпить. А тут гостья такая. Из газеты. Чай не каждый день ко мне журналистки приходят.

Она продемонстрировала мне бутылку с темной жидкостью:

— Вот, дочка, настойка домашняя. Крепенькая и полезная. Вам понравится.

Жаль было огорчать старушку, но пришлось отказаться от ее домашней:

— Вы уж не гневайтесь, Елизавета Ивановна, но мне нельзя. Я за рулем. Вы выпейте, а я — чайку? И поговорим по душам.

— Эх, как жалко. Ну, а на нет и спросу нет. Нельзя так нельзя.

Она огорченно вздохнула.

— Да вы себе-то налейте. Вы ж не за рулем, — я улыбнулась.

Мне очень хотелось, чтобы старушка приняла толику на грудь. Это всегда способствует формированию словоохотливости.

Она опять вздохнула:

— Ну, ладно. Коли так, за вас выпью, Танечка. Она достала рюмочку из шкафа, наполнила ее и ловко опрокинула, зажевав кусочком хлеба. Хорошая старушка.

— Да можно на «ты», Елизавета Ивановна.

— Ой, заболтались. Суп-то закипел. Теперь кипяток, в рот не возьмешь. Ой, старая я уже стала. Ничего не помню.

— Да какая же вы старая, если к вам молодежь тянется. Значит, душа-то у вас молодая.

Старушке был приятен такой вывод. Она расцвела, щеки ее загорелись. Поднялась из-за стола, довольно пошмыгивая носом, налила суп в тарелки. Одну поставила передо мной:

— Ешь, Танечка.

Я поблагодарила ее, молча ожидая эффекта от мелкого подхалимажа. И этот эффект не заставил себя ждать.

Елизавета Ивановна подробно рассказала мне, как познакомилась с таинственной Леночкой. Правда, старушка не знала, где она живет и как ее фамилия.

— А мне зачем? Ходит она ко мне иногда в гости, и слава богу. А парень-то у нее какой хороший. Замуж она за него собирается. Вот где он живет, я знаю. Они ведь с Леночкой выручают меня иногда. У парня этого иногда племянника оставить не с кем. Так он меня и зовет посидеть с мальчонкой. Часа на два-три. И платит неплохо. А мне лишние деньги карман не трут.

Я взяла у нее на всякий случай адрес этого парня. Кто его знает, вдруг именно тут собака зарыта.

— А в последний раз когда вы с племянником этого парня сидели?

— Так и вчера сидела, и позавчера. Я ж вот и говорю, что, когда Люда мужа-то порешила, меня дома не было. Я ж ничего толком-то и не знаю. Так что и помочь тебе ничем не могу.

— Елизавета Ивановна, а Людмила Васильевна у вас ключ от своей квартиры не хранит случайно?

— Хранит. А как же. Дело соседское. Вот я и хотела как раз про память-то свою никчемную сказать, да отвлеклась. Недели две назад я этот ключ потеряла. А он у меня в связке с моим запасным. Ну все как есть обыскала — нету. Я напугалась-то как — страсть. И Люде сказать побоялась.

А тут они сами нашлись, на окне за цветочными горшками. Лена их увидела. Она вот так, как ты сейчас сидишь, сидела. Глядь — а ключи на подоконнике в углу. А я уж ее-то с Романом спрашивала, может, они случайно унесли. Как ведь иногда бывает, сунешь и не посмотришь. У меня такое случается. Вот когда я их туда замутырила, убей не помню.

А я, грешным делом, еще на Анну Петровну подумала. Она какая-то знакомая Люды. Было пару раз, что она к ней приходила, а ее дома не было. Она ко мне позвонила и попросила разрешения у меня подождать. Вот после этого я ключи-то и не смогла найти. Вот и подумала: пустила чужого человека на свою голову. Грешно с бухты-барахты обвинять, но было дело. Так-то вот.

Старушка после рюмочки домашней стала болтливой и, сама того не замечая, выложила столько интересного.

Еще бы. Ключи на время исчезают. Старушка отсутствует — занята чужим ребенком. Людмила Васильевна на работе. Сверли — не хочу.

Я медленно ела суп с курицей и раздумывала над тем, как все могло происходить. Через отверстие в стене, наверное, пульверизатором впрыскивался эфир.

Тот, кто это делал, знал, что хозяйка находится на кухне. Впрочем, это не так уж и сложно — приставил к этой самой дырке пустой стакан и прикладывай ухо на здоровье. Все будет слышно так, что и «жучка» не надо. А потом входи в квартиру, где мирно спят, и делай, что хочешь. Только противогаз не забудь надеть и форточку открыть, чтобы эфир испарился. Потому-то форточка и была открыта. Надо же, какая я умная.

Только ведь белиберда получается. Злоумышленник должен был знать, что Захарова в этот вечер встречается в своей квартире с мужем. Это вообще ни в какие рамки не вписывается.

Однако что имеем, тому и рады.

Этим злоумышленником могла быть Леночка — это раз, Рома — это два, таинственная Анна Петровна — это три. Или же они объединили свои усилия. Вот именно это я должна выяснить.

Про Анну Петровну старушка, разумеется, ничего толком не знала. Лена, по словам Елизаветы Ивановны, учится в каком-то техникуме, а Рома работает на заводе.

Вот такая история.

На улице заметно потеплело. Вчерашний снег растаял, небо заволокло серыми тучами. И морось. Холодная и противная. Я завела движок и закурила. Мне ужасно хотелось спать. Еще бы! Вчера неслабо порезвилась.

Что за жизнь собачья. Как только подворачивается какое-нибудь дело, то приходится не спать сутками. Когда только все это закончится?

Затушив сигарету, я извлекла сотовый из бардачка и набрала номер своей конспиративной квартиры. Пора было провентилировать вопрос с Анной Петровной.

Людмила Васильевна взяла трубку только после того, как я представилась. Автоответчик, как мы и договаривались, был включен. , — Анна — моя однокурсница. Она вообще живет в Карабулаке. Иногда наезжает к своей сестре и тогда заходит ко мне. Она к этому делу никак не может быть причастна. Я в этом просто уверена. Да и она — брюнетка, то есть не та женщина, что на фото. Ее бы я сразу узнала. Ерунда. Анна тут ни при чем.

Ладно, нулевой результат — тоже результат. У меня есть еще сестра Веры Николаевны, которую я давно должна посетить. Сама напросилась, а потом занялась другими, более важными, на мой взгляд, делами. Нехорошо, Татьяна Александровна.

Пришлось тащиться в Дальний район, где проживает эта особа.

Увы и ах. Она тоже оказалась не той, которую я так упорно ищу. Внешне она даже отдаленно не напоминала ту белокурую дамочку на фотографии.

Дверь мне открыла брюнетка среднего роста, полная противоположность своей сестре.

— Я вам звонила сегодня.

— Проходите, пожалуйста.

— Мам, кто там?

Из комнаты выглянуло очаровательное существо лет четырнадцати от роду.

— Это ко мне, Катенька. Делай уроки. Не отвлекайся.

Она провела меня в комнату, усадила в кресло.

— Может быть, чаю?

— Нет, спасибо, я по делу.

И тут же вывалила ей неприятную историю с ее сестрой.

— Боже мой. Какое несчастье! Как же так получилось? — женщина заплакала. — Бедная Вера. Ей и так не везет в жизни.

— Несчастный случай. Вам, наверное, придется позаботиться об адвокате. Все-таки хоть и непреднамеренное, но убийство. Просто напасть какая-то на эту семью. Сначала умирает муж Дарьи Михайловны, Захаров Дмитрий Петрович…

Я посмотрела на ее реакцию, так, на всякий случай. Похоже, что это имя ей ни о чем не говорило, поскольку она никак не отреагировала.

— Вы его не знали случайно?

— Откуда? Я и сотрудниц Вериных не знаю. Мы же с ней редко видимся. У нее бизнес, забот полно. А у меня — семья. Встречаемся только по праздникам да на дни рождения друг к другу ездим. Сейчас такая жизнь, что никакого просвета нет. Ужас!

Я вздохнула и поднялась. Пора было двигать дальше. Благородную миссию я выполнила, совесть свою успокоила. И, хоть и тут вышла промашка, это не столь важно. Круг сужается. У меня есть Роман, который занимал Елизавету Ивановну именно в тот момент, когда кому-то это понадобилось. То есть попросту освобождал территорию на время боевых действий.

Я была уверена, что близка к разгадке этого ребуса. Потому и оставила его, что называется, на десерт.

— До свидания, Наталья Николаевна. Не переживайте так. Все образуется.

Глава 9

Судя по адресу, который мне дала Елизавета Ивановна, этот самый Роман жил в Трубном районе.

Я остановила свою заляпанную грязью «девятку» у означенной девятиэтажки, находившейся в глубине четвертого квартала, и поднялась в лифте на пятый этаж.

На мой звонок никто не откликнулся. Я еще и постучала для порядка. Громко постучала. Из соседней двери выглянула женщина средних лет с бигуди на голове.

— Вам кого надо, гражданочка?

— Мне — Романа.

— А вы кто будете?

— Да знакомая. Мы с ним недавно познакомились, и он дал мне этот адрес.

— Ах, вот так! А он тут больше не живет. Да, в общем-то, и не жил никогда.

У меня мандибула, то есть та самая часть лица, которую так мерзко обозвали медики, прямо-таки отдавила пальцы ног. Короче говоря, челюсть отпала.

— Как не жил? А разве не с его племянником тут оставалась моя соседка?

Женщина пожала плечами. У меня закралась мысль, что эта особа что-то знает, но не хочет говорить. Зато самой ей жуть как любопытно, кто я ему и почему он так лихо подшутил надо мной.

Посему я решила сыграть этакую дурочку и тут же начала сокрушаться:

— Какой обманщик. Надо же! Так со мной поступить! А я-то думала…

Я не стала сразу говорить, что конкретно думала. Я чувствовала, что ее любопытство становится непреодолимым и, пытаясь расколоть меня, она вот-вот расколется сама. Мне надо только чуть-чуть ей подыграть. И все.

— Что же мне делать? — запричитала я. — Боже мой, что же мне делать?

— Да вы зайдите ко мне. Может, то, что вы о нем знаете, и то, что знаю я, мы сумеем объединить, и тогда появится надежда найти Рому. Заходите. Я все равно не занята сейчас. Я сегодня с ночи.

— Ой, спасибо. На вас вся надежда.

Я вошла в ее квартиру Женщина пригласила меня в комнату, где я уютно устроилась в мягком кресле. Спешить мне теперь было некуда. Все адреса проверены, по версиям пробежка сделана. Оставалось только усиленно шевелить мозгами. И придумывать новые ходы в поисках таинственной блондинки с фотографии, или Романа, или Леночки. Кошмар. У меня от всего этого скоро поедет крыша.

— Он вас что, обманул, что ли? — В голосе женщины мне послышалась тревога.

— Можно сказать и так. Он ведь на заводе каком-то работает, я толком не поняла даже. Он мне одну запчасть пообещал. Случайно разговорились. Он и пообещал. А эту самую запчасть днем с огнем не сыщешь.

— А вы ему и деньги, что ли, дали? Я сокрушенно покачала головой:

— Да нет. Слава богу, до этого не дошло. Вот я и не понимаю, зачем ему было меня обманывать? Женщина облегченно вздохнула:

— Ну, хоть так. А я уж испугалась, что он и на такое способен. Я-то ему чуть ли не на слово поверила, когда квартиру сдала.

— Какую квартиру, соседнюю? — удивилась я.

— Да это ж моей покойной матери квартира. Я ее сдать решила. Зарплаты не хватает, сами знаете. Ну, вот я и дала объявление в газету. Много ко мне всяких ходило. Все больше беженцы. А они ж все нерусские. Я побоялась.

А тут однажды приходит молодой мужчина и просит сдать квартиру на месяц. Сразу такие деньги приличные заплатил. Только, говорит, все документы недавно украли. Новые, мол, выправляет. Но вы, говорит, не волнуйтесь, я в залог вам деньги большие оставлю. И тысячу долларов мне дал. Я ему, конечно, поверила. А что, квартира ведь рядом. Всегда проверить можно, если что не так.

Не понравится, думаю, будет хулиганить, я его сразу выселю. Но он не хулиганил. Он вообще редко появлялся. Я его почти и не видела. Иногда проверяла. Позвоню, если нет никого, то открою сама ключом и посмотрю. Все вещи на местах. Все в порядке. Вот так я один раз и видела, что там бабушка с ребенком сидела. Говорит, что Рома ее попросил. Ну, а вчера пришел и забрал залог. Поблагодарил. Сказал, что уезжает куда-то. Приедет, мол, забежит как-нибудь. Вот и все.

Шарман. Это мне точно нравится.

— А уж вы, как сказали, что он вас обманул, так я прямо напугалась. Вот, думаю, поверишь так человеку, а он вором или бандитом каким окажется. Сейчас ведь что творится.

Недалека от истины была эта гражданочка. Не вор, не бандит, зато убийца. Теперь я в этом была абсолютно уверена. Или по меньшей мере соучастник убийства.

— Вот именно. Как же вы так могли? А если этот человек действительно преступник? А вы даже документов его не видели. Может, он и квартиру для того "снял таким образом, чтобы от милиции прятаться или еще что.

— Да я уж каялась, по правде говоря. Но ведь сделанного не воротишь. Так ведь, слава богу, все обошлось.

— А вы мне не покажете эту квартиру?

— А зачем?

— Посмотрю. У меня сестра из Самары в Тарасов переезжает. Просила присмотреть для нее квартиру. Может, заодно уж, раз приехала сюда, сестре помогу.

Никаких следов никакого Ромы я там не нашла. Единственное, чем я там разжилась, был маленький плюшевый слоник, непонятно почему морковного цвета. Видимо, от «племянника» Ромы остался. С разрешения хозяйки я решила взять его на память. Говорят, что слоны приносят удачу.

Хозяйка не была против — ей не хотелось огорчать сестру своей потенциальной клиентки.

— Вот так, дорогой мой слоник. Теперь ты будешь жить у меня. Рядом с магическими кубиками. — Кстати я о них вспомнила. Надо бы кинуть кости. Давно я с ними не беседовала. А уже назрело. Такой туман в мозгах. Никакого просвета. И столько действующих лиц!

Я достала из бардачка замшевый мешочек. Вопрос у меня сейчас был один, самый главный.

— Если вы, милые, сумеете наставить меня на путь истинный, то все остальное я распутаю сама. Что мне предпринять, чтобы найти Рому с Леной и ту таинственную женщину с фотографии?

Косточки меня удивили. Очень даже. Поскольку именно эта комбинация сегодня мне уже выпадала:

14+28+10. — «Шумное обсуждение неожиданных событий».

— Ну, выдаете, милые. Заело, что ли?

Однако, если уж кости заело, что бывает весьма и весьма редко, значит, они настаивают на своем. И обсуждение будет. Этого не избежать.

Кости отправились отдыхать в бардачок, а я завела движок и вновь поехала к Елизавете Ивановне. Надо ей продемонстрировать ту сквозную дырку, через которую в квартиру Людмилы Васильевны убийца впрыснул эфир. Это раз. Кроме того, ей надо объяснить, что люди, которых она пригрела, — скорее всего преступники. И она просто обязана потихоньку позвонить от соседей в милицию, если вдруг кто-то из них заявится.

У подъезда Елизаветы Ивановны толпился народ. Я — женщина любознательная. И мне стало интересно, в связи с чем вдруг такое столпотворение.

Я решила посмотреть и послушать, чего это вдруг больше трех собираются. И остановилась. И ушки из-под шляпки выпустила. А вдруг, думаю, это и есть как раз то самое шумное обсуждение, про которое кости вещали. Не зря ж они так старались.

Старательно прислушиваюсь к разговорам в толпе и пытаюсь понять, что к чему. Правда, пока безрезультатно.

Речь шла о каком-то чокнутом, который все равно не отстанет, если не пойти.

Вот, к примеру, один из диалогов, который мне довелось услышать:

— Петровна, и тебя вытащил? — хихикнул сухонький старичок, обращаясь к бабушке — божьему одуванчику. Та, бедняжка, еле на ногах держалась.

— 0-ой, — тоненьким голоском пропела она в ответ, — да нешто ж этот ирод отстанет? Он же как липучка, господи, твоя воля. Он же дверь высадит, окаянный, если не выйдешь к подъезду. Кто сразу не пошел на его собрание, того он и не трогает. А мы вот, как ненормальные, ходим на его концерты. Да и кто ж, если не мы все, за Верку-то вступится?

— Это так, конечно. Только давно пора его в психушку сдать, чтобы нервы не портил ни жене своей, ни соседям, — высказалась мощная тетенька в шубе из искусственного меха.

Я уж было совсем собралась покинуть собрание, решив, что это вовсе не по моей части. Да не успела.

Из подъезда вышла странная пара: он — тощий старичок, покачивающийся при каждом дуновении ветра, она — килограммов этак сто двадцать при росте около ста шестидесяти.

Он «бережно» держал ее под руку, когда они выходили из подъезда. А на крыльце, верхняя ступенька которого находилась приблизительно в полутора метрах от земли, оставил ее. Сам поднялся на бетонную загородку крыльца, чтобы быть еще выше.

Таким образом, он и его спутница оказались как бы на импровизированной трибуне.

Тяжело дышащая подруга чудика едва держалась на ногах. Ей было тяжело стоять. Все это видели и сочувствовали бедняге. Ее астматическое дыхание со свистом вырывалось из беззубого рта, который был страдальчески перекошен. Слезы катились градом. Она молча вытирала их платочком.

Друг же ее, напротив, был довольно легок в движениях. Глаза его странно блестели. Он гордо вскинул голову, едва не уронив при этом занюханную кроличью шапку, положил театральным жестом правую руку на грудь и заговорил визгливым голосом:

— Дорогие мои товарищи! Милые граждане и гражданочки! Все вы хорошо знаете меня и мою жену Вериванну. — При этом он указал перстом на супружницу.

В толпе зашушукали, высказывая мнения типа:

— Такого дурака еще свет не видывал.

— Может, действительно, «Скорую» вызвать?

— Да Вера сама ж просила не делать этого, жалко ей его, видите ли.

А оратор продолжил свою пламенную речь:

— Спешу вам заявить, дорогие граждане и гражданочки, что моя жена Вериванна — сука, курва, б… Проститутка она, товарищи.

В толпе зароптали:

— Ну и что с ним, дураком, делать? Женщину сотрясали беззвучные рыдания. Мое терпение переполнилось. И я шагнула из толпы.

— Дедуль, давайте я вас домой провожу, в постельку уложу, а Вера Ивановна вам чай горячий приготовит.

— Ты кто такая? — завизжал сморчок. — Что ты про мою жизнь знаешь? Да знаешь ли ты, молодка, что эта стерва мне всю душу вымотала? Она ж через форточку кажный день на свидания бегала, пока я форточку гвоздями не забил. Да мне ж ее, лахудру, на ключ кажный раз закрывать приходится, чтоб не сбежала к своему хахалю.

И смех и грех: сто двадцать килограммов — и вдруг через форточку. Чудненько.

— Таня, с ним бесполезно разговаривать. Он просто уверен, что жена ему изменяет. Переубедить его невозможно. Это ж не один день длится. Всем уже это надоело. Только вот, как с ним поступить, никто не знает, и никто грех на душу брать не хочет.

— Вы все уже взяли грех на душу, если позволяете ему издеваться над старой, больной женщиной! — резко бросила я в толпу. И только потом обратила внимание, что меня назвали по имени. И голос знакомый. Я тут же поискала глазами обладательницу голоса.

В самом центре толпы стояла Елизавета Ивановна, а рядом с ней… О господи! Пути твои неисповедимы. Рядом с ней стояла та самая вчерашняя «бабочка», на которую я обратила внимание в пятой школе. Та самая, от которой прогибался пол сцены. Дородная блондинка. Она мирно созерцала все происходящее, поддерживая Елизавету Ивановну под локоть.

Я еще толком не знала, что мне дает сей факт, а интуиция уже заволновалась. Она раньше меня в ситуации разбирается.

Мне показалось, что эта девушка похожа на женщину с фотографии. Что бы это значило? Это могло значить, что я набрела на семейку вампиров, которым родственные чувства неведомы. Главное — деньги. Вот что это могло значить. Но это надо еще и доказать.

Ну, ладно. Поживем — увидим. Бабочка никуда не улетит. Она не знает о моей миссии ровным счетом ничего. Надо спасать несчастную Вериванну. Я взяла себя в руки и постаралась справиться со своими эмоциями.

Вести с этим господином душеспасительную беседу бесполезно. Он невменяем. Сдать его в психушку — самое простое. Только этого не желает его несчастная жалостливая жена. Просто надо встать с ним на одну грань. Понять чокнутого сможет только чокнутый. Вот такой я и прикинулась. А толпа сразу поняла мою игру и тут же приняла ее правила.

Я, уподобляясь деду, поднялась на крыльцо, извлекла из сумочки свои просроченные корочки, помахала ими, не открывая, и произнесла:

— Дорогие граждане и гражданочки, я — из ФСБ. К нам в отдел поступили сведения, что в вашем доме под видом очень ревнивого мужа скрывается немецкий шпион. (Мне больше хотелось сказать «американский шпион». Только для этого поколения немецкий страшнее американского.) У меня есть словесный портрет этого человека. Этот гражданин крайне похож на него. Я указала на деда, затаившего дыхание.

— Ведь это именно он постоянно устраивает сцены ревности жене. Мне придется его арестовать. Попрошу никого не расходиться. Вы будете свидетелями.

— Вот ты кто, оказывается, Михал Кузьмич, — улыбаясь, произнес сухонький дедок. — Я давно подозревал. Не зря ты сцены такие устраиваешь. А ты, оказывается, специально отвлекаешь внимание соседей, чтобы мы не догадались о твоей подрывной деятельности.

Офигевший окончательно Михал Кузьмич даже поперхнулся:

— Граждане дорогие, да што ж вы такое мелете? Это я-то немецкий шпион?

— Разговорчики, уважаемый, вы арестованы.

Я сделала шаг в его сторону.

Из толпы раздался голос тетеньки в шубе:

— Товарищ Таня, Михал Кузьмич в первый раз такое устроил. Никогда за ним такого не водилось, и он всем даст обещание, что и впредь водиться не будет. Шпион, видимо, живет в другом подъезде.

Я якобы решила пойти на уступки.

— Михал Кузьмич, если ваши соседи смогут за вас поручиться, то я пока не буду докладывать руководству, что именно вы подходите под описание этого человека. Но вы должны дать мне слово, что займетесь благородным делом и выясните, кто этот человек. Это вам партийное поручение. Родина будет вам благодарна. А ваша боевая подруга вам поможет. Верно, Вера Ивановна?

Та, улыбаясь сквозь слезы, кивнула.

— Вера! Я ж люблю тебя, дура ты этакая! Неужели ты до сих пор этого не поняла?

Та вновь кивнула, вытирая слезы платочком и тяжело опираясь на дверь подъезда.

— С тобой, дорогая ты моя, я уж точно не пропаду. Ты поможешь найти мне эту сволочь. Пойдем домой скорее, обсудим все. Как нам действовать.

Вдохновленный этой идеей дед взял жену под руку и увел в подъезд.

Толпа прыснула. А я посмотрела в ту сторону, где стояли Елизавета Ивановна с «бабочкой». Их, к сожалению, на сходке уже не было. Они испарились. Что ж. Двух зайцев одновременно убить невозможно. Даже если изогнуть стволы двустволки в разные стороны.

Я влилась в толпу и принялась выяснять, куда исчезла Елизавета Ивановна. Представители толпы почти все без исключения норовили пожать мою мужественную руку — Она в магазин только отошла, Танечка. Она мне сама шепнула, что ей надо за хлебом сходить.

— Таня, как вы его ловко. А вот мы и не додумались.

— Да фигня все это.

Сухонький старичок возмутился:

— Вы не можете так говорить, Таня. Вам это не идет. У меня сложилось о вас совсем другое мнение. По-моему, вы очень утонченная женщина. Нежная и очаровательная. И очень-очень умная. Не говорите так больше.

Я ему это твердо пообещала. Счастливая благоприятным исходом толпа соседей и не подозревала, что, подыграв мне таким образом, навлекла все неприятности на себя. Я-то хоть чуть-чуть да разбираюсь в психологии людей. Интересовалась по молодости. Даже когда-то на психологический факультет университета собиралась поступать.

Теперь этот крендель остатки сил направит на выявление шпиона. С нынешнего дня, при выяснении отношений, всем соседям надо будет переходить на шепот, поскольку он будет выискивать громогласных товарищей и сообщать об этом куда следует. Да простит меня толпа! Я хотела как лучше.

Однако пора вернуться к нашим баранам. Мне нужна Елизавета Ивановна. Где эта булочная, куда она направила свои стопы?

Толпа рекомендовала мне просто подождать.

— Это ж в двух шагах. Она сейчас вернется. Я села на лавочку и принялась поджидать Елизавету Ивановну. Надеюсь, что «бабочка» не приняла всерьез мою игру. Пусть летит, куда захочет. В Ленкином журнале уж точно имеется ее адрес.

Старушка действительно вернулась довольно быстро. Она бодренько прошагала мимо меня, не обратив на героиню дня никакого внимания. Я даже обиделась немного: надо же! Я так старалась! Все свои мозговые центры включила, чтобы обстановку разрядить, — и никакого уважения. Хотя ничего удивительного в этом не было: начинало темнеть.

— Елизавета Ивановна!

— Таня! Прости старуху бестолковую. Задумалась — ничего вокруг себя не вижу. Я иронически улыбнулась:

— Заметно. Елизавета Ивановна, а та девушка, которая рядом с вами стояла, это кто?

— Так это ж Леночка. Я ж вам про нее рассказывала. Она с Ромой…

Майн готт! Чуяло мое сердце.

Я так увлеклась собственными мыслями, что услышала только самые последние слова старушки:

— ..потеряла сиреневые перчатки.

Тут все мои мысли сразу разбежались, чтобы уступить место тем мыслям, которые более актуальны.

— Что вы про перчатки сказали, Елизавета Ивановна? Я не совсем поняла.

— Леночка перчатки свои потеряла. Вроде бы у меня. Только я их не видела. Может, на полке завалились в уголок.

Точка, господа присяжные заседатели! Я не стала демонстрировать старушке ту самую сквозную дырку. И дальше пугать ее тоже не стала. Они к ней уже никогда не придут. Это как пить дать. Мавр сделал свое дело…

Я ее лишь немного проинструктировала, то есть посоветовала старушке сменить замок. На всякий случай.

Впрочем, эта идея ей вовсе не понравилась. Слишком дорогостоящая. Бог ей судья.

— Могу я попросить к телефону Елену Михайловну Истомину?

— У Елены Михайловны урок. Что ей передать?

— Передайте, пожалуйста, что ее близкая подруга очень ждет ее звонка. Срочно!!!

Ленка перезвонила через пятнадцать минут:

— Таня, привет!

— Привет. Как здоровье после вчерашнего?

— А что было вчера? Разве тебе не понравилось? Шутница моя славная. Только не вовремя шутить изволит.

— Лен, у меня к тебе вопрос.

— У меня тоже. Что делать с твоим поклонником? Он уже слетал в ту самую гимназию и, убедившись, что там о тебе никто слыхом не слыхивал, взял меня в оборот.

Меня разозлила эта пустопорожняя болтовня, когда на подходе важные события, и я заявила:

— Скажи ему, что… Ой, да ничего не надо говорить. Сам успокоится со временем. Ты меня лучше просвети по поводу «бабочки».

— Какой бабочки? Ты про Виолетту, что ли?

— Про нее. Только это не бабочка, это белая моль скорее. С хорошим аппетитом, надо думать.

— Что-то я тебя не понимаю. Выражайся яснее, Таня.

— Не надо тебе пока ничего понимать. Дай мне адрес этой красотки, и больше ничего не требуется. И помалкивай пока.

— Ну ты даешь! Я его что, наизусть, что ли, знаю. Это надо в журнале посмотреть.

— Ну так и посмотри. Только побыстрее. Очень надо, срочно. И не забудь посмотреть, как зовут ее одинокую мамашку.

— Хорошо, не клади трубку. Я пойду возьму журнал. А про мамашку я тебе и так скажу.

Было почти шесть вечера, когда я прибыла к месту назначения.

Бабочка-моль жила там же, в третьем квартале, недалеко от пятой школы. В которой я вчера кружилась. Буквально в десяти минутах ходьбы. Надо только подняться в гору.

Дорогу развезло окончательно. Цивилизацией в этом районе никогда не пахло. Машина шла юзом, так и норовя соскользнуть в кювет. Только теперь меня уже ничто не остановит.

Я не была на сто процентов уверена в причине, по которой Виолетта Краснова оказалась замешанной в преступлении, но я рассчитывала, что именно по этому адресу я найду таинственную блондинку с фотографии и вся мозаика сложится без особых проблем. Сама собой.

Дверь мне открыла женщина лет сорока пяти, светловолосая. Сомнений не было. Эта была та самая блондинка с фотографии. Несмотря на плохое качество снимка и беспощадные годы, я ее все равно узнала. И окончательно решила, что Виолетта ее дочь.

Одно меня мучило — я не знала, как себя вести. Мне не было известно, в курсе ли событий эта женщина. В круг знакомых Елизаветы Ивановны она не входила. Вот в чем главная загвоздка. Хотя почему загвоздка? Совсем даже наоборот. Сделаю ставку на «бабочку», а там посмотрим.

Я решила, что импровизация — это лучшее, что я смогу предпринять. Сориентируюсь в ходе беседы.

— Краснова Нина Максимовна? Она смотрела на меня удивленно.

— Краснова. А вы кто? Вы из школы?

— Почти. Можно мне войти?

— Да-да, пожалуйста. Проходите.

— А ваша дочь дома?

— Нет, Виолетты нет. Она сказала, что сегодня ей надо к подруге. Какой-то вопрос у нее по алгебре возник. А та девочка хорошо разбирается в математике. Обещала вернуться часов в девять.

Я машинально взглянула на часы. Шел седьмой час. У меня масса времени. Я никак не могла придумать, кем мне лучше представиться, чтобы выведать о Виолетте все, что мне было необходимо.

Первые несколько минут я чувствовала себя скованно. Решение нашлось внезапно. Я задумала пустить в ход розовые краски, а для начала попробовать усыпить бдительность мамашки.

— Вы знаете, вообще-то я из школы для особо одаренных детей. Только, если вы не возражаете, я сначала отпущу такси. Вы никуда не спешите?

На женщину , мое признание произвело должное впечатление. Даже если бы она и спешила, она бы сразу все отложила на другое время.

— Нет, отпускайте такси. Я чаю поставлю. Я вышла из подъезда, села в «девятку» и бросила кости:

— Верно ли я иду к своей цели? — таков был мой вопрос.

Кости не стали меня отговаривать:

9+21+25 — «Знайте, с кем и куда пойти, с кем позволить себе выпить, а с кем нет, и т, д.».

— Правильно, дорогие вы мои. Я так и подумала. — И отогнала машину на стоянку поблизости, Я мимо нее проезжала. Потом купила в минимаркете, которые в Тарасове на каждом углу, бутылку виски.

Почему виски? Ведь это вовсе не женский напиток.

Дело в том, что виски стоит гораздо дороже, чем коньяк. Смешно, но это так. И для мирных обывателей это почти напиток богов. Но не потому, что он так уж нравится обывателям. А потому, что практически никому, кроме избранных, он не по карману И никто его не пробовал. И не знает, какой убойной силой обладает сей напиток. И пусть кто-нибудь попробует мне возразить.

А если учесть тот факт, что «изобретатели» виски как бы предполагали, что его надо разбавлять содовой, то это как раз то, что мне надо. Поскольку русские люди ничего никогда не разбавляют.

— Нина Максимовна, это опять я, Татьяна Александровна Иванова.

Чай поспел. Хозяйка была полна радужных надежд. Как все родители, она относилась к своему ребенку необъективно. И, как все родители, считала дочь неординарной личностью. Независимо от того, что девочка семнадцати лет учится в десятом. Да любой родитель, скажи ему, что его ребенок достоин большего, чем имеет, с радостью согласится.

Она пригласила меня на кухню и предложила ароматный напиток. Я не отказалась. Виски ждало своего выхода.

— Я имела честь присутствовать на спектакле «Муха-цокотуха». Знаете, Нина Максимовна, по-моему, ваша дочь гениальна. У нее потрясающий голос.

— Как жаль, что я не поехала. Меня вчера сменщица попросила за нее в день поработать. У нее какие-то проблемы. Я не вникала. Сегодня я за нее, завтра — она за меня.

Я хлебала помаленьку чай и все нахваливала арию «бабочки». Прошло некоторое время, и я сказала:

— Нина Максимовна, а не принять ли нам чего-нибудь покрепче, чем чай. У меня случайно с собой бутылка виски оказалась. Я ее, вообще-то, приобрела для приготовления тортов. Но сегодня такой день. Я познакомилась с мамой весьма неординарной девочки. Надо это как-то отметить. Наплевать на торты, виски я еще куплю. Вы как, не против?

Одним словом, я склонила ее к принятию крепкого напитка без добавления содовой. На что не отважишься для пользы дела.

Как могла она быть против, если к ней в гости пришел человек из такой школы и сам предложил выпить на досуге.

Через полчаса я сумела довести ее до нужной кондиции, при этом оставаясь в очень даже здравом уме. Помогли горшочки с цветами, стоящие на окне.

Человек, который прилично выпил, всегда переоценивает и себя, и своих близких. Вот это мне и было необходимо.

Глава 10

— Дорогая Нина Максимовна, мне надо как можно больше знать о Виолетте. Это принесет ей только пользу. Впечатление, которое произвела на меня ваша девочка, просто неизгладимо. Но мне сказали, что Виолетта больна и не может учиться в такой школе, как наша.

Я, напротив, считаю, что шизофрения и есть показатель гениальности. Ни один талантливый человек не был на сто процентов (тут я очень тщательно подобрала нужное слово)… обычным, как все мы. У всех были какие-то отклонения.

— А откуда вам известно про ее заболевание?

— Если уж мы пришли к выводу, что ребенок может учиться в нашей школе, то мы стараемся узнать про него абсолютно все. Это закономерность. Ведь все талантливые дети — необычны. А мы должны найти подход к каждому из них. Расскажите мне о Виолетте все, абсолютно все. Тогда нам будет проще с ней работать. Даже самым гениальным людям в каких-то вопросах необходимы некоторые скидки.

Один, к примеру, боится зеркала ночью, другой совершенно нетерпимо относится к кому-нибудь из родителей. Все это мы должны учитывать. Лучше будет, если вы начнете с самого рождения.

Нина Максимовна постаралась выполнить мои пожелания, а я старалась удержать разговор в нужном мне русле, и к началу девятого я знала о Виолетте практически все.

— Я тогда работала на предприятии «Монтаж-сталь». Тогда оно еще было государственным, как все другие. Только я там совсем недолго работала. Так обстоятельства сложились. На меня обратил внимание шеф. Нет, он не был бабником. Просто мы оказались, как бы правильнее выразиться, родственными душами.

У него в тот период была депрессия: умер ребенок, кстати, приемный. Но он так переживал эту смерть. А мне было уже двадцать восемь. Никаких надежд создать семью не было. Так я, по крайней мере, тогда считала. А тут еще я потеряла самого близкого человека — маму. Для меня в те дни тоже мир перевернулся. И я решила, что мне нужен ребенок. Меня и моего шефа просто судьба свела. Так и появилась Виолетта. С предприятия я ушла сразу, как только узнала, что беременна. Не хотела, чтобы слухи ходили. Тем более что там же работала и его жена.

Так вот почему женщина на фотографии показалась Людмиле Васильевне знакомой.

— И он предложил вам руку и сердце? — наивно предположила я.

— Это сложная история. И очень давняя. Он сам не мог для себя решить, как поступить. А я, заимев ребенка, считала, что судьба ко мне и так благосклонна. Потом все как-то затянулось. Да вы сами прекрасно знаете, как это бывает. Не получилось, и все. Он потом вместе с женой собственную фирму открыл. Но это не так уж важно. Мы ведь говорим про Виолетту.

— Да, конечно. Виолетта знала, кто ее отец? Женщина задумчиво покачала головой.

— Нет. Я не хотела, чтобы она знала. Она узнала об этом лишь полгода назад. Случайно. Дмитрий Петрович, это отец Виолетты, регулярно нас посещал, помогал деньгами. Мы с дочерью ни в чем не нуждались. Но она считала его просто другом семьи.

А тут такое произошло. Виолетта состоит на учете у психиатра. Ее лечащим врачом была пожилая женщина. Она ушла на пенсию, и на ее место пришел молодой, привлекательный мужчина. Разведенный. Не знаю, почему он так себя повел (ведь есть же такое понятие, как врачебная этика), но Виолетта стала с ним встречаться.

Дмитрий узнал об этом, попытался с ней поговорить. Она вспылила, стала возмущаться: «Кто вы такой, чтобы мне указывать?» Вот тогда Дмитрий и сказал ей правду. Она была просто в шоке. Она не могла понять, как мы могли скрывать от нее такое. С нею случилась истерика. Я выпроводила Дмитрия, попыталась ее успокоить, только это было невозможно.

— Ненавижу! Ненавижу! Ты работаешь с утра до ночи, чтобы мы могли как-то выжить, а он со спокойной совестью на все это смотрит! — так она кричала.

Я ей объясняла, что его помощь неоценима, что он всегда любил ее. Просто так сложилась жизнь. Я сказала, что, если бы он не любил ее, разве бы он завещал ей все, что имел?

Я не стала пока акцентировать внимание Нины Максимовны на завещании. Главное я и так знала. Только у меня никак не могло уложиться в голове, как могла столь юная особа ночью участвовать в убийстве собственного отца, а на следующий день преспокойно играть роль бабочки в глупом детском спектакле. Для меня это было загадкой.

Хотя кто ее знает. Ведь шизофрения болезнь непредсказуемая. У девочки нарушена психика. И этим хладнокровно воспользовался взрослый умный и коварный человек, который, как сообщила мне Ленка, собирается жениться на этой юной глупышке. И он бы своего добился, если бы судьба не свела меня и Людмилу Васильевну Скорее всего дело бы на этом не кончилось. Со временем он бы отправил ее в психушку или же, что более вероятно, сделал бы так, что ее внезапная смерть выглядела бы самоубийством. Для врача без совести совершить подобное — раз плюнуть.

— А о семейном положении отца ваша дочь знала?

— Пришлось сказать, почему отец не может жить с нами. Да. Она знала, что у него есть жена.

— Какая? Первая или вторая?

— Мне пришлось рассказать ей все.

«Прекрасно. А адресом она могла разжиться и в паспортном столе», — подумала я.

Дальше наш разговор коснулся талантов и пристрастий Виолетты. Оказалось, что девочка не только поет, но и прекрасно рисует.

Нина Максимовна, захмелевшая и ставшая очень словоохотливой, повела меня в комнату дочери и показала ее рисунки. Меня они поразили. Особенно один. В нижнем правом углу Виолетта написала свое имя и название рисунка. Он назывался «Слухи».

Во весь лист было изображено человеческое ухо. И к нему со всех сторон ползли всякие разные мерзкие насекомые: тараканы, муравьи, клопы, мухи и т, д. У меня даже мурашки побежали по спине. Рисунок был выполнен чрезвычайно талантливо. Я бы в жизни не додумалась, как можно нарисовать слухи. Для меня это понятие сугубо абстрактное. А вот она его запросто материализовала.

Далее мы перешли к обсуждению голосовых данных Виолетты. Ведь Нина Максимовна искренне считала, что я пришла именно по этому поводу. — ; — Это у нее с детства проявилось. Она петь начала тогда же, когда и говорить. Кстати, она неплохо разбирается и в классической музыке, и в современной.

Но мне хотелось говорить именно о том, что меня интересовало. И я всяческими путями возвращалась к разговору об отце девочки и ее отношении к нему.

Поэтому я сказала:

— Вы знаете, Нина Максимовна, я никогда в жизни не видела таких бумажек, которые внезапно делают людей богатыми. Ведь примерно через полгода ваша дочь станет очень богатой невестой.

— Восемнадцать ей исполнится через два месяца. Рано еще ей о замужестве думать, — отрезала женщина. И добавила:

— Да и Дмитрий еще мужчина в соку. Ему жить и жить. Так что богатство на нее свалится в далеком будущем.

Отлично. Нина Максимовна пока еще не знала о смерти своего бывшего любовника. Ничего удивительного. Трубный район города весьма отдаленный, а О третьем квартале и вовсе говорить не приходится.

Если у меня и были какие-то черные мыслишки относительно ее причастности к гибели Захарова, то теперь они испарились, как дым.

— Это я так, к слову. Извините. Мне просто очень хочется взглянуть на это завещание. Вы не можете показать мне его?

Она кивнула, поднялась и, слегка покачиваясь, отправилась в комнату.

И не возвращалась довольно долго.

Когда она вернулась на кухню, у нее было очень удивленное лицо:

— Ничего не понимаю. Я не знаю, куда оно делось. Оно исчезло. Я все перерыла, но его нигде нет. Может, его Виолетта куда-нибудь убрала? Придет — надо будет ее спросить.

С бедной Нины Максимовны даже хмель слетел.

А у меня появилось предположение, почему завещания не оказалось на месте.

Видимо, этот самый Роман полностью контролирует и направляет поведение больной девочки. Он для себя точно решил, когда именно удобнее предъявить это завещание. Когда все утрясется, а дело об убийстве будет закрыто. Хватилась бы Нина Максимовна, а документа нет. Пропал. Никуда заявлять она бы не пошла. Кто бы ей поверил?

Дочь бы поначалу не созналась. А когда ей исполнится восемнадцать, они бы просто расписались и поставили мать перед фактом. И только потом это завещание бы всплыло.

— Вы будете заявлять в милицию? — поинтересовалась я.

— Странно. Об этом меня уже однажды спросила Виолетта:

«Мама, а если залезет грабитель и украдет завещание, тогда же мы ничего не получим?» А я ей ответила, что грабителю эта бумажка ни к чему. А она пристала:

«Ну а все-таки?»

Что я могла ей сказать? Кто мне поверит, что это завещание было? Да меня б в милиции на смех подняли. Разве не так, Татьяна Александровна?

— Скорее всего именно так.

— А может, Виолетта пошутила и просто спрятала его, чтобы меня напугать?

Я пожала плечами. Для себя я решила, что наступил момент истины. Как это ни прискорбно, придется ей сказать о роли ее дочери в гибели Дмитрия Петровича.

Начала я издалека. Я подробно расспросила ее о друге дочери.

Им оказался тридцатилетний врач-психиатр Шаманов Аркадий Олегович.

— Я не знаю, чем он ее покорил. Слащавый такой, как кот мартовский. Ничего мужского в нем, на мой взгляд, нет. Ну, просто он мне не нравится, и все тут.

Я вздохнула глубоко-глубоко и решилась выложить все, что имела за душой.

— Нина Максимовна, вы извините меня, но я вас обманула. Я не из школы для особо одаренных детей.

Она нутром почувствовала, что сейчас я скажу ей нечто ужасное, и вся напряглась. Она молчала и смотрела на меня во все глаза.

— Я частный детектив. Дмитрий Петрович мертв. Ее глаза расширились от ужаса.

— К-как мертв? Что произошло?

— Его убили. Ножом в сердце.

Бедную Нину Максимовну едва не хватил удар. Она побледнела. Руки судорожно мяли кофточку на груди. Ее колотила мелкая дрожь.

— Я… н-не понимаю. П-почему вы тогда спрашивали про Виолетту? Вы… что… думаете… О боже! Как вы могли такое подумать?

— На то есть объективные причины, — сухо возразила я.

— Какие причины? Что вы мелете?! Что дочь убила своего отца из-за денег?! Такое случается только в самых глупых детективах. Вы не имеете права даже думать так. Виолетта не питала к нему родственных чувств. Это правда. Но чтобы убить! Уходите отсюда! Вы влезли мне в душу. А потом наплевали в нее.

Она вскочила и гневно указала мне на дверь. Я даже не подумала пошевелиться и властно сказала:

— Сядьте и успокойтесь. Может быть, Виолетта оказалась лишь игрушкой в руках этого дьявола. Мы с вами взрослые люди и должны во всем разобраться. Если Виолетта в этом и замешана, то она просто действовала под влиянием своего возлюбленного.

Я пыталась задним числом смягчить удар, который только что нанесла этой женщине.

— Какое заболевание у вашей дочери?

— Вялотекущая шизофрения. Это, к сожалению, наследственное заболевание. Не знаю, кто из предков и по чьей линии передал ей его. Поэтому я и отправила ее в школу лишь с девяти лет. Неустойчивая психика. Боже мой, Татьяна Александровна, неужели у вас действительно имеются основания так думать? Я плеснула ей в рюмку немного виски:

— Выпейте. Вам станет легче. И постарайтесь меня правильно понять. А я расскажу вам, почему я пришла к такому выводу.

Я поведала несчастной матери о старушке, к которой под чужими именами ходили Виолетта и Аркадий. О сквозном отверстии из кухни в кухню, о сиреневых перчатках, об усыплении жертвы и его собеседницы эфиром, о квартире, снятой лишь для того, чтобы убрать соседку Людмилы Васильевны в нужное время.

Она уже не возражала, не пыталась защитить дочь. Она лишь тихо всхлипывала, бесконечно повторяя одно и то же:

— Боже мой, какой ужас! Этого не может быть. Веля так не могла поступить. Это какая-то чудовищная ошибка.

— Я очень надеюсь, что это так. Правда, Нина Максимовна.

Звонок в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Нина Максимовна вскочила:

— Это, наверное, Веля.

— Не подавайте пока виду. Я сама с ней поговорю. Она порывисто вздохнула и одними губами прошептала:

— Попробую.

— Нина Максимовна, возможно, вам покажется, что я буду излишне груба. Но так надо. Иначе мы никогда не узнаем правду о смерти Дмитрия Петровича. Я все-таки надеюсь, что ваша дочь ни при чем.

Да простит меня господь за эту маленькую ложь во имя торжества справедливости.

Женщина вышла и через минуту вернулась с дочерью. Та взглянула на меня, и улыбка осветила ее лицо. Видимо, она вспомнила сцену поимки «немецкого шпиона».

— Ой, здравствуйте.

— Здравствуй, Виолетта.

— Мам, а что вы такие кислые, будто уксуса выпили?

Мать посмотрела на нее глазами, полными боли:

— Веля, присядь, пожалуйста. Мы с Татьяной Александровной хотим поговорить с тобой.

Девушка села и поочередно посмотрела на нас с Ниной Максимовной, затем удивленно спросила:

— А что случилось?

Я вздохнула поглубже, морально готовя себя к очень и очень трудному разговору, но Нина Максимовна меня опередила:

— Татьяна Александровна расследует дело об убийстве твоего отца.

Девчонка потеряла дар речи. Она смотрела на меня во все глаза. Немая сцена. Я тоже молчала, пытаясь заметить в ее поведении признаки того, что она испугалась. Этого не было. Виолетта казалась ошарашенной.

— Дмитрия Петровича убили?! Это правда?!

— А ты разве не знаешь об этом? Ты же сама помогала Аркадию.

— Аркадию?! Вы хотите сказать, что Аркадий… Как вы так можете думать о нем? Ведь вы же совсем его не знаете. Это не правда!!! Вы просто напились тут, вот и выдумываете всякое! — Ее голос сорвался на крик.

Я спокойно заметила:

— Не надо так, Виолетта. Будь хотя бы последовательной. Я же видела тебя сегодня с Елизаветой Ивановной. Даже если ни ты, ни твой друг не причастны к убийству, не знать об этом ты просто не можешь. Такую новость старушка тебе уж точно бы сообщила.

— Но я видела ее всего пару минут! Когда шло это дурацкое собрание. Я очень спешила. Спросила про перчатки. Выяснилось, что баба Лиза их не видела. И я сразу ушла. Я не успела ни о чем с ней переговорить. Какой ужас! Когда его убили?

— Хорошо, пусть будет так. Только почему это вдруг ты ей называла себя Леной, а Аркадий — Ромой? Согласись, что это наводит на определенные размышления. И то, как он снимал квартиру, тоже.

Я засыпала ее вопросами, от которых ей трудно было отвертеться.

Девчонка нервно кусала губы, хмурилась и упрямо твердила:

— Это все не правда.

— Все, что я только что изложила, подтвердит любой из свидетелей. А на ноже, которым убит твой отец, обнаружены ворсинки сиреневой пряжи. А еще склянка с эфиром в шкафу, чтобы все подозрения в убийстве пали на бывшую жену Дмитрия Петровича.

Внезапно девушка вскочила, схватила со стола бутылку и ударила ею по краю стола.

— Веля! — Нина Максимовна безуспешно попыталась ее образумить.

Бутылка разлетелась вдребезги, остатки виски забрызгали все вокруг. Та же участь постигла рюмки и чайные чашки.

— Веля! Что ты делаешь?!

Она порывисто дышала, металась. И в приступе злобы принялась колотить кулаками по столу, по шкафу.

Потом бессильно опустилась на пол и зарыдала.

Мать вскочила и, метнувшись в комнату, вернулась оттуда с пузырьком и упаковкой таблеток.

Мы промаялись с Виолеттой час, пока она более или менее успокоилась. Теперь она сидела, прислонившись спиной к стене. В глазах — полное безразличие. Редкие судорожные всхлипывания.

Мы с Ниной Максимовной молча ждали. И обе искренно надеялись, что она сможет все объяснить, и при этом окажется, что она не виновата. Так хотелось в это верить!

— Ты успокоилась, Веля? — обратилась к дочери Нина Максимовна.

Та молча кивнула, все так же безучастно глядя в одну точку.

— Тогда расскажи обо всем. Как все это случилось.

— Что это?

— Виолетта, возьми себя в руки и рассказывай. Ты знаешь, каких объяснений мы ждем от тебя.

Девушка обхватила ладонями лицо, вздохнула, словно набираясь сил, и начала свою исповедь:

— Аркадий сказал мне, что может существовать завещание, написанное позже, чем то, которое хранилось у нас. Ну, на его жену. И сказал, что надо его выкрасть, пока не поздно, поскольку он узнал от своих коллег, что у отца рак желудка и ему недолго осталось жить.

— Аркадий обманул тебя, детка. Твой отец не жаловался на здоровье. — Меня поразила циничность этого эскулапа.

Опять удивление и ужас в глазах девушки.

— Продолжай, дочь. — Мне показалось, что Нина Максимовна облегченно вздохнула.

— А что продолжать? Вот он и придумал такой план, насчет старушки, чтобы войти к ней в доверие. Ключ от квартиры Людмилы Васильевны мы сначала хотели каким-нибудь образом украсть. Но все сложилось удачнее, поскольку она хранила запасной у бабы Лизы. Дубликат нам изготовили в киоске.

Я ему помогала, потому что познакомиться со старушкой мне было проще. А дальше я не знаю. Знаю только, что он отправлял бабушку куда-то, а сам подслушивал с помощью фонендоскопа, что происходит за стеной. То есть ждал удобного момента, когда можно будет обыскать квартиру Людмилы Васильевны: и украсть завещание, если оно есть.

— А если бы, к примеру, завещание было оставлено на имя второй жены? Тогда как? Об этом он что-нибудь говорил?

Виолетта, уже немного успокоившаяся, пожала плечами:

— Он бы обыскал и ее квартиру.

— Глупышка, — я улыбнулась, — завещание на законную жену он мог просто оставить у нотариуса. Если бы твой отец захотел так поступить с тобой, ему бы это не составило особого труда. У твоего друга была совсем иная цель. Ведь у Людмилы Васильевны никого, кроме бывшего мужа, нет. Все, что осталось бы после ее смерти, то есть акции предприятия, досталось бы компаньону. То есть твоему отцу.

Твой Аркадий, видимо, хотел сначала устранить Людмилу Васильевну, имитировав ее самоубийство. Но, разведав с помощью фонендоскопа обстановку (Телефон-то у Захаровой на кухне. И Аркадий узнал о визите Дмитрия Петровича), он пришел к выводу, что ему помогает сам бог. Первая жена твоего отца загремит в тюрьму, а дальше… как фортуна улыбнется.

— Это не правда! Я люблю Аркадия. Он хороший. Он не мог так поступить! Вы врете! Мы все равно поженимся через три месяца!

Девочка вновь была близка к истерике. Я встала, открыла кран, набрала в рот ледяной воды и окатила Виолетту:

— Успокойся немедленно! И если не хочешь, чтобы тебя считали соучастницей убийства, то лучше помоги следствию.

— Виолетта, я тебе всегда говорила, что это не тот человек, который тебе нужен. Если бы ты не рассказала ему про завещание, он бы никогда не стал настаивать на женитьбе. Хоть это ты понимаешь!?

Увы, все это было выше понимания девушки. Однако я не страдаю косноязычием. И я уговорила Виолетту согласиться на простой трюк, который мог отлично сработать. Еще около часа было потрачено на подробный инструктаж. Тем более что молодой обольститель жил довольно далеко от места работы. Одним еловом, было уже около одиннадцати вечера, когда Виолетта согласилась позвонить ему. Уговорить Виолетту мне помогла Нина Максимовна.

Затем я переговорила с Кирей по телефону, пообещав ему убийцу на блюдечке с голубой каемочкой, если он поторопится, и дала ему послушать фрагменты беседы Виолетты с Аркадием.

— Але. Аркадий? Здравствуй. — Девушка, придерживаясь моих инструкций, всхлипнула и сразу перешла в наступление, не давая ему возможности вставить хоть слово:

— Я все знаю. Это ты убил моего отца! Я знаю, как ты это сделал. Ты впрыскивал эфир в квартиру Захаровой, пока она и ее собеседник не потеряли сознание, убил ее бывшего мужа, а женщину подставил.

Телефон в квартире Красновых был с кнопкой «фиш-хук», то есть, нажав ее, мы все могли слышать ответы собеседника и при этом записывать их на самый обычный магнитофон, который имелся у девушки.

Собеседник хрипло дышал в трубку, пытаясь остановить Виолетту.

— Веля… Веля!

— Что, Веля? Я все знаю. Тебе не я нужна, а деньги, которые я унаследую. Пусть они будут прокляты! Я их заранее ненавижу! Они нашли противогаз, Аркадий. Это мне мама сказала. Ее с сердечным приступом увезла «Скорая»!

И тут он совершил ошибку. Я надеялась, что он ее совершит. Возможно, попозже, но все же совершит. Однако пламенная речь Виолетты произвела на него такое впечатление, что ошибся он даже раньше, чем я предполагала:

— Они не могли его найти.

Для Виолетты с этого момента все стало ясно. И теперь она, обозленная тем, что ее предал самый дорогой человек, превзошла сама себя:

— Ты не любишь меня и никогда не любил! А я ради тебя готова была отправиться на костер, — она зарыдала.

— Веля, это не телефонный разговор. Я сейчас приеду к тебе. Я тебе все объясню. Поверь, любимая, что я никогда не предам тебя. Прими пока «Транксен» и приляг. Я мчусь. Беру такси и мчусь.

Я знала, что на дорогу ему понадобится минут сорок, если повезет. Киря успеет прибыть вовремя.

Насчет времени я не ошиблась. Когда раздался звонок в дверь, у нас все было готово. Группа захвата из шести человек рассредоточилась и притаилась. Ребята нашли себе укрытие за задернутыми шторами в двух спальнях, где свет был выключен, иначе он смог бы их увидеть с улицы. Виолетта получила последние наставления.

Девушка выглядела совершенно сломленной. Она еще не могла прийти в себя от того, в чем только что убедилась. К тому же она глубоко переживала, что теперь ей выпадает на долю играть такую неблагородную роль.

Киря ко всему, что я затеяла, отнесся скептически. Он не верил в результативность такой меры. Вопрос с ордером на обыск в квартире Шаманова он решать не стал. Хотя я на этом настаивала.

— Это не поздно сделать и завтра, Таня. А если все твои предположения подтвердятся, мы объявим тебе благодарность, поскольку в этом случае мы сможем считать раскрытым еще одно дело.

— Еще одно дело? — я удивилась. Киря улыбнулся:

— О хищении эфира в большом количестве из городской больницы. Ведь не подумала же ты, что он купил его на базаре?

Я рассмеялась.

— Действительно. Я так запуталась во всех этих передрягах, в этой толпе баб, в этих сверлениях и пилениях, что даже не подумала об эфире.

— Все, по местам! Кажется, клиент прибыл, — прошептал лучший мент всех времен и народов, скрываясь в платяном шкафу — Подвинься, — прошептала я ему, — дай места и другим.

— Ты лучше тоже встань за штору. А то мы тут вдвоем задохнемся.

Я хотела возразить, но не успела, и хне пришлось воспользоваться советом Кири. Впрочем, я не прогадала. У меня оказалась очень удобная позиция. Через щелку между шторами мне было все видно.

Щелкнул дверной замок — Виолетта открыла дверь.

— Проходи, Аркаша.

Она привела его в комнату, как ей и было рекомендовано. И тут же бросилась ему на шею с рыданиями:

— Аркадий, мама в больнице. Сердечный приступ. Она думает, что я убила своего отца! Понимаешь?

— Успокойся, радость моя. С чего ты взяла?

— Приходили из милиции. Они сказали, что нашли противогаз и сиреневые перчатки. На ручке ножа ворсинки от этих перчаток. Что мне делать?!

Мужчина слегка отстранил ее:

— Ты одна?

— Конечно, одна. Я же сказала, что мама в больнице. В реанимации. Значит, ты меня совсем не слушаешь.

Он вздохнул и сел на диван.

— Это бред какой-то. Они все сочинили. Ни про противогаз, ни про перчатки я ничего не знаю.

— Как же ты не знаешь про перчатки? Это же мои перчатки, сиреневые. Я сказала, что они мои.

— А что ты еще сказала, глупышка?

— Больше ничего.

— Вот и умница. Послушай меня внимательно, девочка моя. Я действительно был в тот вечер в квартире этой женщины, но я никого не убивал. Я только поискал завещание и все. А такие же перчатки мог надеть и кто-то другой.

— Ты врешь!! Ты все врешь! — пронзительно закричала девушка. — Я теперь поняла, зачем мы снимали эту дурацкую квартиру, где потом баба Лиза сидела с ребенком. Знаю, для чего на время позаимствовали ключи. Ты все предусмотрел! Сначала ты убил моего отца, потом дойдет очередь и до меня! С меня довольно! Завтра я пойду в милицию и все расскажу. Я не хочу, чтобы меня считали отцеубийцей. Не хочу! И я все расскажу!

— Веля, успокойся.

— Не надо меня успокаивать! И не говори со мной, как с дурочкой. Теперь я кое-что поняла. И поняла, для чего ты забрал это завещание. Ты хотел окончательно привязать меня к себе. И боялся, что мама предъявит его раньше, чем тебе это покажется удобным.

— Замолчи, дура! — клиент вышел из себя. — Психопатка, зачем только я с тобой связался? Тебе место в психушке. А если ты пойдешь в милицию, то и тебе не поздоровится. Ты отправишься в тюрьму, как соучастница убийства собственного отца.

— Ах ты, мразь! — Ведя подскочила к нему и влепила ему звонкую пощечину. — Мразь, скотина! Только ты не сумеешь меня запугать Я уже все решила.

— Виолетта, не говори так. Все скоро утрясется. Мы с тобой поженимся и станем собственниками крупной компании. Понимаешь, глупышка ты этакая?

Он попытался притянуть ее к себе.

Девушка резко оттолкнула его.

— Нет. — Голос ее звучал спокойно. — Бесполезно меня уговаривать. Я не хочу иметь ничего общего с убийцей. Я уже сказала тебе об этом. Я, пожалуй, не стану откладывать на завтра, а сделаю это сейчас. Она взяла трубку и начала набирать номер. И тут случилось то, на что она его упорно провоцировала. Он достал из кармана пиджака веревку, молниеносно накинул ее на шею девушки и стал затягивать.

Виолетта, захрипев, попыталась сопротивляться. А дальше все происходило, как в детективном сериале. Его повязали. Причем сделали это эффектно. Еще бы! Семеро на одного. Справились, конечно же.

Приключения закончились. Впереди рутина. Мне — с изъятием «жучка» и разной прочей мелочовкой.

Милицейским коллегам — с допросами и свидетельскими показаниями, с поиском сиреневых перчаток и противогаза, одним словом, собиранием улик. Не сомневаюсь, что все это найдется. К примеру, в мусорном баке, недалеко от дома Шаманова.

А мне пришла в голову очень интересная мысль:

— Дело прошлое, Аркадий Олегович. Откройте секрет, почему вы не воспользовались медицинскими перчатками? Тогда бы не обнаружили никаких ворсинок.

Тот даже заскрипел зубами:

— Кретин потому что. Я их просто забыл.

— Куда тебя везти, Таня? Домой, что ли? Коллега посмотрел на меня. Его мне выделил Киря, поскольку даже чуточку пьяный водитель на дороге — потенциальный преступник.

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10

    Комментарии к книге «В поисках легкой наживы», Марина Серова

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства