— Ну как… — мужик, похоже, удивился. — Церковная служба. Рождество ведь Христово сегодня. Кстати, с праздником.
— Взаимно, — отозвался Репей. — Мы вон тоже отмечаем. Великий, типа, праздник. На, прими! — Он достал плоскую серебристую фляжку и протянул гостю. — Давай, за Рождество!
Мужик как-то не обрадовался.
— Спасибо, — вздохнул он, — но нельзя мне. Язва, к сожалению. Три месяца только после операции.
— Ну, как знаешь, — хмыкнул Репей. Сам он налил себе из фляжки в длинный, почти в рюмку вместимостью колпачок и лихо дёрнул. — Перцовая, блин! Высший класс. Ты, дядя, мимо своего счастья пролетел.
Мужик дипломатично промолчал.
— А ты вон, значит, шибко в Бога веришь? — Репья тянуло на дебаты.
— Ну, как сказать… Верую, конечно, но мог бы и сильнее верить, глубже. Увы, грешен.
— Ой, ну уж так прямо и грешен? — хохотнул Репей. — Скольких порезал? А баб много завалил? Ну вон то-то. Тебя Бог должен по шёрстке гладить, ты ж примерный…
— Да какой я примерный, — тоскливо протянул мужик. Костыль как-то сразу понял, что тому очень не хотелось лезть в базары с Репьем. — Ничуть не лучше прочих… Много всякой мути во мне. Удивляюсь, как это Господь всё мне прощает?
— А он у них добренький, — подал вдруг голос Шуряк. — Он у них свечки любит. Они ему свечку, денюжку в копилку, он им дело и закроет. Типа как Сан Палыч.
Репей недовольно хмыкнул, и вновь Костыль уловил его настроение. Не стоило светить при лохе Сан Палыча. Конечно, откуда тому знать имя… но мало ли… А вдруг он именно там, в прокуратуре, и пашет? Младшим подметальщиком?
— А ты вообще кто по жизни, мужик? — сладким голосом осведомился Репей. Не понравился Костылю его голос. Жди теперь чудачеств…
— Учитель я, физику в школе преподаю, — сдержанно ответил мужик.
— И что, физика уже Бога признала?
— Это же разные вещи, — вздохнул тот. — Это за пять минут не объяснить. Наука и вера друг другу не враги. Они просто о разном говорят… Про это сотни книжек написано.
— Мы книжек не читаем, — булькнул Шуряк. — Мы глаза бережём.
И заржал. Смешно ему было, Шуряку.
— Ну а вот скажи… — задумчиво протянул Репей, — вот Бог, значит, тебя терпит. Выходит, любит, да?
— Конечно, — судя по тону мужика, он столкнулся с незнанием таблицы умножения. — Господь всех любит, и праведников, и грешников. Для того Он и стал человеком, и смерть на кресте принял. Самую страшную смерть.
Комментарии к книге «Звездою учахуся», Виталий Маркович Каплан
Всего 0 комментариев