Каждое утро по пути в магазин Шоненбаум встречал эти караваны. Он любил лам, даже не понимая почему Может быть, просто из-за того, что их не было в Германии Двадцать или тридцать животных, несущих поклажу, зачастую превышающую собственный вес, обычно сопровождали два или три индейца.
В одну из таких встреч Шоненбаум остановился и протянул руку, чтобы погладить проходившее мимо животное. Он никогда не ласкал собак или кошек, которых было полно в Германии; никогда не слушал пения птиц — по одной и той же причине: без всякого сомнения, пребывание в концлагере наложило отпечаток на его отношение ко всему немецкому или связанному с Германией.
Оборванный погонщик с посохом в руке проковылял следом за караваном. Его желтоватое, изможденное лицо показалось знакомым Шоненбауму; что-то давно забытое, близкое и в то же время кошмарное, всплыло в памяти. Странное волнение охватило его при виде индейца. Этот беззубый рот; добрые карие глаза, открытые в мир, словно две незаживающие раны; длинный унылый нос; выражение постоянного упрека — полувопрос-полуобвинение — на лице человека, шагавшего рядом с ламой, буквально нахлынули на портного, когда он уже собирался повернуться спиной к каравану.
— Глюкман! — окликнул он незнакомого индейца. — Что ты здесь делаешь?
Не отдавая себе отчета, Шоненбаум произнес эти слова на родном идише. Человек, к которому он обратился, отпрянул как ужаленный и бросился бежать прочь от дороги, преследуемый Шоненбаумом. Ламы с высокомерным, выражением, застывшим на высоко поднятых мордах, продолжали свой путь.
На повороте Шоненбаум поймал человека, схватил за плечи и заставил остановиться. Это действительно был Глюкман. Убеждало не столько внешнее сходство, сколько выражение немого страдания, застывшее на лице.
— Глюкман! Это ты! — закричал Шоненбаум, все еще на идише.
Глюкман затряс головой.
— Это не я! — прохрипел он на том же языке. — Меня зовут Педро, индеец Педро. Я не знаю вас, сеньор!
— А где же ты выучился говорить на идише? — поинтересовался Шоненбаум. — В школе для бедных в Ла-Пасе?
У Глюкмана отвисла челюсть. Он дико взглянул на уходящих лам, как бы ища у них поддержки.
Шоненбаум отпустил его.
— Чего ты испугался, идиот? — спросил он. — Мы вместе сидели в концлагере. Кого ты пытаешься обмануть?
— Меня зовут Педро, — на идише пробормотал Глюкман. — Мы не знакомы.
Комментарии к книге «Старая история», Ромен Гари
Всего 0 комментариев