«Гроза на краю Вечности»

Через изрытый снарядами двор, шатаясь, побрел к развалинам флигеля, — сам не зная, зачем. Переступил порог, рискуя быть раздавленным внезапно рухнувшей балкой. Артиллерия постаралась: вывороченные взрывом двери, на полу — битые стекла, обломки кирпича, в углу слабо тлеет куча тряпья… Жалобно хрустнула под сапогом патефонная пластинка, и он, вздрогнув, сделал шаг в сторону, словно боялся причинить ей боль… Оглянулся, обвел руины долгим ищущим взглядом — и замер, хрипло дыша: прямо перед ним, на иссеченной осколками стене, целехонько, висело зеркало, и оттуда отчаянно и нежно смотрели на Звягина знакомые девичьи глаза жемчужно-серого цвета.

— Ну, здравствуй! Вот мы и свиделись… Во второй и последний раз…

Вымученная улыбка скользнула по губам лейтенанта, да так и застыла, не успев превратиться в крик. В оконном проеме внезапно вырос солдат в грязно-сером мундире, с рукавами, закатанными до локтей. Автоматная очередь ударила Звягину в спину, отбросила к стене. Мир опрокинулся, раскололся на части, рассыпался крошевом кирпича. И лицо в зеркале стало медленно таять, затягиваясь розовой дымкой, густой и липкой, как кровь…

В сумерках на заставу пришли женщины из соседней деревни, а с ними — жены пограничников, нарушившие суровый приказ уходить в тыл. Молча, без слез, хоронили убитых — там, где настигла их смерть.

Звягина нашла Нина. Он лежал навзничь, лицом к небу, видневшемуся сквозь разбитую кровлю, — на том месте, где целовались вчера. Но глаза ее и теперь остались сухими, как у мамы, хоронившей отца. Это потом, много дней спустя, они снова научатся плакать. А сегодня сил хватило только на то, чтобы снять со стены зеркало и завернуть в платок, унести с собой — последний осколок их довоенной жизни…

Сумерки за окном. Лето, конец июня.

С зеркалом в дрожащих руках сидит у стола Маринка. Озорные глаза повзрослели, состарились на тысячу лет. Словно не бабушка, а она прошла через все это. И смотрит на нее из Вечности, из горького сорок первого, Юра Звягин, застенчивый лейтенант…

Я помню сон — один из многих.

Он по ночам кричит во мне:

Я у проселочной дороги

Отца встречаю на войне.

Я молодым его не знала.

И вот стою — лицом к лицу.

Я помню, что тогда сказала

Еще безусому отцу:

Ты не забудешь этот вечер.

И через сорок долгих лет

Расскажет дочь твоя о встрече,

Которой не было и нет…