Дома я ещё несколько раз тихо спела свою песню, избегая бумса и дыдыща, чтоб мама не спалила, а через два часа к нам пришла Ленкина мать. Потрясая бумажкой, на которой был написан текст моей песни, Ленкина мама громко кричала, что по мне плачет тюрьма и каторга, что она запрещает Ленке дружить со мной, и что одну из девочек, которых я в грубой форме принуждала сегодня к извращениям, увезли сегодня в больницу с нервным срывом. Выпалив это на одном дыхании, Ленкина мама потребовала выдать меня властям. То есть, ей. И ещё потребовала, чтобы меня немедленно и при ней жестоко избили, изуродовали, и сунули мне в жопу мой металлофон, которым я покалечила психику её дочери.
Я подумала, что настал час моей смерти.
За дверью послышались тяжёлые шаги. Я зажмурилась и инстинктивно сжала сфинктер ануса. Дверь распахнулась, и послышался голос папы:
— Ну что, республика ШКИД, воровать заставил тебя голод?
— Я больше не буду… — Заревела я, рассчитывая облегчить свою смерть хотя бы исключив пункт засовывания металлофона в свою жопу. — Я больше никогда-а-а-а-а…
— Не ной. — Хлопнул меня по плечу папа. — Воровать не надо, если не умеешь как следует, а за песню спасибо. Я очень ржал.
— Тётя Света хочет меня убить… — Я заплакала ещё горше. — Я сама слышала…
— Тётя Света щас пойдёт на… Домой в общем. — Ответил папа. — И мама пойдёт туда же, прям за тётей Светой, если полезет тебя наказывать. А что касается тебя — то не ожидал, что у тебя всё-таки есть талант. Триста рублей потрачены не зря. Ну-ка, спой мне эту песню.
Я несмело достала металлофон, и тихо, запинаясь, спела папе песню о тяжелой воровской доле.
Папа долго смеялся, а потом принёс гитару и запел:
— Плыл корабль, своим названьем гордый, океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми качая мордами, лошади стояли день и ночь…
В комнату вошла мама, и открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не сказала. За спиной у неё замерла тётя Света, и они обе стояли, и молча слушали, как мы с папой поём:
— И не было конца той речке, края…На исходе лошадиных силЛошади заржали, проклинаяТех, кто в океане их топил……Так закончилась моя музыкальная карьера. Я никогда в жизни не написала больше ни одной песни, и в моей голове больше никогда не звучала незнакомая музыка. Видимо, мама сильно стукнула меня выбивалкой.
Зато песню про лошадей мы с папой поём до сих пор. Редко поём. Потому что редко видимся. А если видимся — то поём обязательно.
Комментарии к книге «Взрослые игрушки», Лидия Вячеславовна Раевская
Всего 0 комментариев