Несколько недель они были неразлучны, Гарднер и его работающий от мотора друг. Они вместе сидели на корточках, обмениваясь бессмысленными взглядами, хихикали по поводу каких-то личных радостей и вообще получали полное удовольствие от своего слюнявого тет-а-тет. Что бы ни делал Гарднер, кукла делала то же самое.
Что касается Рутлена и Афины, они праздновали восстановление почти позабытого мира. Вопли, от которых нервы завязывались в узды, больше не ударяли молотом по голове, и грохот разбившейся посуды больше не стоял в воздухе. Рутлен сочинял стихи, Афина ваяла, каждый в своем благословенном уединении.
— Вот видишь? — сказала она как-то вечером за столом. — Вот и все, что было нужно, — компаньон.
И Рутлен покивал, со всей серьезностью признавая жизненную мудрость жены.
— Верно, так и есть, — счастливо прошептал он.
Неделя, месяц. Затем, постепенно, начались метаморфозы.
Однажды утром глаза Рутлена, погрязшего в вязком болоте пентаметра, вдруг превратились в мраморные сферы.
— Чу! — Он обратился в слух.
Треск отрываемых от тела плюшевых конечностей.
Рутлен тут же кинулся в детскую и застал своего единственного отпрыска за извлечением ватных внутренностей из до сих пор любимого мишки.
Поэт с мутным взором застыл на пороге комнаты, сердцебиение, как когда-то, участилось до болезненного грохота. Гарднер потрошил мишку, а его механический компаньон сидел рядом на полу и наблюдал.
— Нет, — взмолился поэт, понимая, что это самое настоящее «да». Он уполз обратно в комнату, каким-то образом убедив себя, что это была случайность.
Однако в самом начале обеда пальцы и Рутлена, и его жены с такой силой вцепились в сэндвичи, что кусочки помидоров выскочили и булькнули в кофе.
— Что, — в ужасе спросила Афина, — что это такое?
Гарднер с куклой были обнаружены уютно устроившимися в куче того, что в более счастливые времена было растением в горшке.
Кукла с любопытством наблюдала, как Гарднер набирает полные пригоршни черной земли и сыплет дождем на ковер.
— Нет, — произнес поэт с возрождающимся гневом.
— Нет, — эхом слетело с побелевших губ Афины.
Сын был отшлепан и отправлен в кровать, кукла заперта в чулане. Недоуменные вопли звенели в ушах, пока супруги в безмолвии заканчивали обед, и пищевые кислоты обретали такую едкость, от которой сводило живот.
Лишь одно замечание было высказано вслух, когда они возвращались к своим трудам, и высказала его Афина.
Комментарии к книге «Кукла, которая делает все», Ричард Мэтисон
Всего 0 комментариев