Он пил, но легче не становилось. Чудилось: в груди засел невидимый нож, и сердце умерло, не бьется, но болит. А вслед за сердцем умирает остальное — слепнут глаза, отнимаются ноги, немеют пальцы рук. Мил глотал брагу и на минуту-другую чуть оживал. Онемевшие пальцы отходили, начинали дрожать. Тогда Мирек подливал из кувшина и уговаривал:
— Пей. Еще пей. Вот так. Хорошо.
— Хорошо, — вторила мужу Желанка, а у самой голос ломался, звенел слезой.
Дети — немалый выводок, пятеро — таились по комнатам на втором этаже. Не вышла к Милу старшая из сестер, не показался старший из братьев. Схоронились друзья детства, словно нет их. Поленились взглянуть на чужое горе, побоялись часть его взять на себя. Мил скрипнул зубами. Он обойдется. Он взрослый и сильный. Он выдержит.
— Дядя Мирек, кто поджег дом?
Желанка с мужем переглянулись, разом отвели глаза.
Мил сжал кулаки. Кулаки у него тяжелые не по возрасту; да и сам рослый, широкоплечий. Не скажешь, что ему каких-то семнадцать лет.
— Кто? — повторил он глухо.
— Никто не знает, — вздохнула Желанка. — Ночью случилось. Все спали. И вдруг — как полыхнет! Зарево выше деревьев, зеленое. Народ сбежался, да толку что? Этот огонь водой не зальешь.
— Они… — Мил запнулся, сглотнул. — Мать с отцом были дома?
Глупо вышло, уж лучше б молчал. Только вдруг пронзила надежда: мало ли, к отцовой родне подались, проведать да пожить денька три. Желанке с Миреком не сказались, тайком отбыли. Дом сгорел, а родители-то и не знают. Вернутся на пепелище… Мил застонал, опустил низко голову. Не вернутся.
Теткина рука легла на затылок. Желанка горестно повздыхала, затем предложила:
— Идем, постелю тебе. Может, уснешь.
— Спасибо. — У Мила не было сил подняться.
А дядя Мирек кашлянул, словно простуженный, и с натугой проговорил:
— Уходи. Сегодня же. До заката.
— Сдурел?! — поразилась Желанка. — Зачем ты его прогоняешь?!
Дядя Мирек поднялся, навис над столом — кряжистый, грузноватый, с опаленным лицом. Видать, не стоял в стороне, наблюдая пожар в безопасности, слушая крики горящих заживо.
Комментарии к книге ««Если», 2011 № 04 (218)», Дмитрий Николаевич Байкалов
Всего 0 комментариев