«Когда нет выбора (СИ)»

Гусейнова Ольга Вадимовна Когда нет выбора

Аннотация:

 

Если Вы выдали себя за мужчину, чтобы подписать контракт на работу на военном корабле загадочных илишту из-за того, что убийцы уже наступают на пятки и думаете, что там сможете отсидеться в безопасности – ошибаетесь. Вы были готовы честно отработать свое спасение, но Ваш невинный обман, столкнувшись с обычаями другой расы, перевернул всю Вашу жизнь так, как Вы даже представить не могли, лишив свободы и не оставив выбора. Но, может быть, этот путь приведет Вас к счастью?

 Пролог

  – Малех, прорубай еще на два метра вниз и чуть правее. Сканер показывает, что там есть полость, а за ней – странное затемнение. Большой протяженности...

  Высокий массивный мужчина, сидя на складном кресле перед многофункциональной установкой, внимательно следил за красной точкой, медленно движущейся по темному экрану компитеха. В ответ на его замечание из динамиков раздался другой приглушенный мужской голос:

  – Странно все это! Этирей, здесь стена из отрино – боюсь, бур не выдержит и сломается.

  Этирей Коба привстал, испытывая в этот момент напряжение и нетерпение. Навис над компитехом, вглядываясь в экран, на котором было сразу несколько изображений: топосъемка поверхности того участка, где они сейчас находились с другом, голографический срез всех слоев на тысячу метров вглубь, который сделал сканер компитеха с помощью лазерного точечного бурения. Помимо этого еще и изображение с камеры, установленной на буровой установке, в которой сейчас находился его коллега Малех Визар.

  – Я вижу, она отличается по плотности, но обойти не получится, Малех. Стена из отрино имеет слишком большую протяженность, судя по данным сканера. Причем как вертикальной направленности, так и горизонтальной. Сканер не видит границ, а значит, размеры...

  – Тогда я попробую пробурить: как говорят, вода камень точит – за пять тысяч лет даже отрино может смягчиться – это же не металл...

  – Малех, ты сам в это веришь? Не нравится мне все это, и чем дальше, тем меньше. Отрино – слишком дорогой сплав, чтобы его в таком количестве использовали просто так. А главное, он не поддается ни смягчению, ни коррозии, и вообще... Странно все это! Слишком мягкая порода, раз ты так быстро прошел... Бур не может так легко идти. Данные с корабля показывают, что здесь скальные породы с большим содержанием различных металлов и...

  – Этирей, не паникуй! Это значит, что информация верна, и здесь спрятаны несметные богатства. И наличие саркофага из отрино само за себя говорит...

  Этирей уже полностью встал, выпрямился, не отрывая своего задумчивого взгляда от экрана, затем нервно потер затылок, взъерошивая коричневую кудрявую шевелюру.

  – Малех, считаю, что тебе нужно вернуться. Нет смысла так спешить и рисковать. Мы сделаем более подробные и тщательные исследования. Пробурим лазером несколько точечных скважин и...

  – Послушай, Этирей, – голос Малеха из динамиков компитеха стал жестким, упрямым и раздраженным, – всю информацию добыл я, операцию подготовил и разработал тоже я. Нашел средства для организации этой экспедиции, и перед серьезными господами, помогающими нам, отвечать тоже мне придется. Ты что, думаешь, мне просто так выделили новейшее оборудование и корабль?

  Этирей, услышав друга, озадаченно потер всей пятерней лицо, чувствуя, как от страха мурашки разбегаются по телу. И только потом спросил:

  – Почему ты мне об этом не сказал? Об этих 'серьезных господах'? Я ведь считал, что твой научный центр спонсирует?!

  – Этирей, – Малех попытался перебить друга, – это Корпорация 'Анкон'. За ней стоят высшие правительственные чины Саэре и картель...

  – Ты очумел, Малех? – вспылил в ответ Этирей. – Ты планировал проверить лишь свою теорию и пару слухов, а в итоге – втянул нас обоих в грязную историю...

  – Никуда я нас не втягивал. И наличие отрино это доказывает. Мы на пороге невероятного открытия. Ты мне потом спасибо скажешь: за то, что взял тебя в напарники.

  – Малех, зараза, двигай назад! Я...

  Этирей в бешенстве заорал на компаньона, опираясь внушительными кулаками на панель компитеха, но динамики заполнил шум и скрежет работающего на грани перегрузки бура. Мужчина тяжело опустился в кресло, чувствуя не только раздражение и страх, но и эмоции своего друга, находящегося глубоко под землей в триановой машине, вгрызавшейся в стену саркофага. Тот факт, что Малех не стоял рядом, не играл никакой роли: Этирей – тсарек и его способность к эмпатии являлась для него даром и проклятием, он мог воспринимать эмоции и немного чувства окружающих на очень больших расстояниях. Особенно знакомых и близких.

  Три недели назад Малех Визар – однокурсник и старинный друг Этирея – появился на пороге его дома и рассказал о том, что нашел ныне пустующие территории крингов – несколько мертвых планет. Никто точно не знал, почему эта закрытая для чужаков, но развитая технически цивилизация вдруг неожиданно прекратила свое существование. Спустя всего пять тысяч лет о ней мало кто помнил, но вот такие сумасшедшие археологи, как Малех и Этирей обожали подобные истории и копались в прошлом в надежде совершить новые открытия. Хотя, скорее, как Малех Визар искали древние сокровища.

  Сначала Этирей услышал изменение звука буровой установки в динамиках, потом ощутил страх Малеха: видимо, тот испугался, что бур действительно сломается, но затем – чужое облегчение и чувство триумфа накрыли тсарека с головой. Радостное восклицание привлекло внимание Этирея.

  – Мы прошли! Это невероятно, но наша буровая установка – это нечто. Пробить отрино... Невероятно! Слышишь, Этирей, нам сопутствует удача, и сама судьба приветствует смелых.

  – Или там похоронено нечто такое, что даже отрино не выдержал... – Этирей ответил с сомнением и устало покачал головой. Плохое предчувствие и внутренний страх никуда не исчезли. Более того, только усилились, хотя искреннее восхищение буровой установкой все же заставило поблекнуть негативные чувства, ведь он не только археолог, но и технарь от природы.

  – Ты только посмотри, Этирей... Я не верю своим глазам...

  Этирей вперился в монитор, на котором все отчетливее проступала картина, которую в данный момент Малех видел собственными глазами. Световой диод, установленный на буре, освещал широкую площадку, и лучи света разбегались в разные стороны, выхватывая у тьмы все новые объекты и предметы. Мужчины словно по команде восхищенно выдохнули. Перед их глазами предстал мертвый город, который когда-то воздвигли кринги – шестирукие, похожие на крупных грызунов-шурков, гуманоиды. Сотни, а может и тысячи видимых сейчас низких домов, построенных из пластиформа – как гласили хроники, в те времена являвшегося очень популярным материалом для любого строительства. Пока пару тысяч лет назад не был изобретен мангуй – 'живой и разумный' материал, который принимал заданную строительными параметрами форму. Мангуй не крошился, не портился со временем, 'дышал' и был абсолютно безвредным и хорошо управляемым материалом. Единственное ограничение при использовании – не применялся для строительства нежилых объектов, ведь он питался 'живым' теплом. Именно поэтому в промышленных целях использовали его синтетические аналоги.

  Мысли обоих мужчин прервались, потому что в этот момент поток воздуха из пробуренной скважины достиг первых строений и они начали рассыпаться, оседая горстками пыли на грунт.

  – Ты видишь это? Этирей, что происходит?

 Тсарсек молчал, забыв дышать, наблюдая как в призрачном голубоватом свете главного диода буровой установки исчезают дома, распадаясь, словно созданная иллюзия или голограмма с глюком в программе. Только пыль, оседающая в безмолвном пространстве, доказывала, что это реальность, а не обман.

  – Уходи оттуда немедленно, Малех! Слышишь меня? Я сказал, уходи немедленно! Такое просто так с пластиформом произойти не может, даже спустя десять тысяч лет. А там – безвоздушное пространство и...

  Одна из картинок на компитехе замигала, и в поле зрения буровой установки появился Малех в своем рабочем скафандре. Из-за пыли его фигура казалась окутанной серым плотным туманом, а бледное лицо с круглыми черными глазами без зрачков, характерными для расы чивасов, в первый момент испугало Этирея: будто привидение показалось. Малех подошел вплотную к глазку камеры и, в упор глядя на экран, сказал, чеканя слова:

  – Мы не можем уйти отсюда с пустыми руками. Иначе меня расчленят, причем в буквальном смысле.

  Тсарек, услышав слова друга, побледнел, мысленно даже порадовавшись тому, что решился помогать Визару в его бредовой, как он полагал, затее лишь в последний момент и о его участии никто не знает, но чем звезды не шутят...

  – Послушай, Малех! Всего неделя прошла с нашего прибытия на эту даже звездами забытую планету. Нас никто не подгоняет, мы спокойно все выясним, проверим, сделаем замеры и анализы на вирусы, излучения и...

  – Этирей, я в защитном костюме, так что никакие вирусы мне не страшны. Впрочем, как и радиация. Ты считаешь, я совсем дурак? Ладно, чтобы ты успокоился, сейчас сделаю замеры и пробы и тебе отправлю пневматикой, так что принимай и обрабатывай, пока я тут осмотрюсь.

  Малех отвернулся от камеры, демонстрируя другу узкую спину и короткие ноги. Учась в высшей академии много лет назад, они не раз смеялись над их разницей в телосложении. Все чивасы щуплые и низкие, а тсареки, наоборот, в большинстве своем крупные и высокие, по крайней мере те из них, что остались в живых.

  Пару тысяч лет назад по общекосмическому времени их планета Тсарек погибла: звезда остыла, превратив их дом в ледник. И так немногочисленная раса расселилась по различным мирам, ассимилируясь и теряя свои корни и наследие. Но семья Дор-Тсарек Коба до сих пор имела чистую кровь, не разбавленную другими расами, что только усиливало их способности.

  – Малех, ты и так уже наворотил дел и заработал кучу проблем, я чувствую себя круглым дураком, что купился на твою сказочку о несметных богатствах и великих открытиях. Я тебя очень прошу – включи, наконец, свой разум и возвращайся наверх. Я обещаю, мы не улетим отсюда, пока не соберем всю информацию об этом месте.

  – Этирей, смотри, что я нашел! – чивас, не обращая на слова друга никакого внимания, направил камеру, закрепленную на шлеме скафандра, на странные золотые символы, изображенные на внушительном черном квадрате из сартора.

  Этирей замолчал, в душе кляня Малеха за врожденное упрямство, но смиряясь с этим. Ведь он слишком давно знает своего друга и уже привык к его выходкам. Чувствуя за собой вину: сам дурак, раз знал всю подноготную и характер Визара, но согласился на участие в этой чистой воды авантюре. Теперь оба рискуют, и если чивас – одиночка, то Этирей сейчас боялся за своего ребенка. Его дочь не может потерять своего единственного родственника, особенно после того, что произошло с ее матерью.

  Заметив то, что показывал ему Малех, вплотную приблизившись к квадрату, который просто лежал на каменной плите, Этирей пораженно выдохнул. Словно мемориал погибшему городу. Пыль уже потихоньку осела, и там, где раньше стояло множество домов, осталась лишь эта внушительная каменная глыба из песчанника.

  Камера выхватила квадрат, приближая изображение символов на мониторе, и даже носки ботинок от скафандра Малеха продемонстрировала, так близко тот подошел к камню. Этирей изумленно выдохнул:

  – Малех, как ты думаешь – может, здесь проживали самые богатые гуманоиды Вселенной?

  – К чему ты спрашиваешь? – голос Малеха был немного хрипловатым от волнения.

  – Потому что! Посмотри вокруг – это действительно саркофаг. Стены и потолок, как я заметил, тоже из отрино, чтобы уж наверняка любителей легкой наживы отвадить. А это недешевое удовольствие. За один квадрат из сартора можно выручить столько средств, что вполне хватит выкупить все оборудование и корабль, а они еще и золотом надпись сделали...

  – Этирей, как думаешь, что здесь случилось? А главное, о чем надпись? Да еще на сарторе: этот метал крайне редкий и слишком дорогой, а тут – такая расточительность... Но это ведь твой профиль – ушедшие цивилизации и языки, так что ты можешь сказать?

  Этирей замолчал, шаря по квадрату глазами и рассматривая золотую вязь символов, которые, похоже тоже из-за легкого сквозняка, слегка разметало по черной блестящей поверхности. Какая-то подспудная мысль сверлила мозг, но он все никак не мог ухватить ее за хвост. Потом взгляд зацепился за странный знак-символ, мелькнуло узнавание, и память услужливо выдала предположение. Тсарек осторожно высказался:

  – Посмотри, там в углу знак седьмой планеты крингов. В хрониках упоминалось, что гибель всей их цивилизации началась именно оттуда. Бескрайние небеса, Малех, миры крингов почти самые закрытые из тех, о которых нам известно. Я тебя еще на Саэре предупреждал, что о них почти не сохранилось какой-либо ценной информации. Но... хм-м... ты помнишь, я рассказывал, что перед разразившейся катастрофой у них случился раскол и часть планет решила отделиться от материнской? В итоге их ученые по распоряжению верховного правительства что-то создали для угрозы или принуждения. После этого информации фактически никакой не было, только о гибели миллиардов крингов. Даже их корабли так и не смогли добраться до соседей. Лишь небольшая часть населения с планеты, самой удаленной от седьмой, выжила. Хотя хроникам тоже безоговорочно верить нельзя. Сам знаешь: тот сказал, этот переврал, следующий еще больше придумал – результат...

  С ответом Визар не замедлил, и в его голосе прозвучало едва заметное сомнение вперемешку с непрошибаемым убеждением в своей правоте:

  – Не знаю, не знаю, дружище, кто переврал, но легенда, которую я нашел в хрониках, оказалась верна, и все сведения, которые десятилетиями кропотливо собирал по крупицам, тоже оказались достоверны. И наше присутствие здесь это доказывает.

  Высказав свое мнение, Малех протянул руку и пальцем, затянутым в перчатку скафандра, провел по черному квадрату из сартора. Обвел золотые символы, выравнивая сместившиеся золотые крупинки, а потом плавно переместил руку на камень, погладив его. Этирей в этот момент заметил, как отвалился кусочек от камня в том месте, где его коснулась перчатка друга. Визар на мгновение замер, его рука зависла в сантиметре от каменной поверхности, а потом он пальцем ткнул в глыбу, проверяя на прочность и твердость. Под ошарашенными взглядами мужчин палец, словно в масло, вошел в каменную глыбу, оставив после себя ровное округлое отверстие.

  – Что за черная дыра тут происходит? – спросил Визар свистящим от напряжения голосом.

  Этирей, буквально прилипший к экрану компитеха, выдохнул:

  – Я сказал тебе уходить оттуда!

  Камера, установленная на шлеме, резко метнулась к буру, затем, замерев на мгновение, прошлась по уходящему в темноту пространству мертвого города. Этирею стало понятно, что его слова все же зародили в душе чиваса сомнение, но вздох облегчения прервался, стоило ему услышать следующее замечание Малеха:

  – Значит мне следует поторопиться с обследованием территории. А ты можешь заняться расшифровкой символов и анализами проб.

  Этирей ничего не ответил, поняв, что убеждать, просить или приказывать Малеху соблюдать осторожность и безопасность бесполезно. Он молча поудобнее уселся в кресло и приступил к обработке новых данных, поступающих с буровой установки. Чем быстрее он закончит свою работу, тем скорее оба уберутся отсюда. Еще когда только обследовали планеты со своего корабля и решали детально исследовать именно эту – седьмую и самую дальнюю, в душу закралось нехорошее предчувствие.

  Слишком гнетущее впечатление оказывала на психику темно-красная звезда в системе Крингов, а также именно эта планета, по которой гуляли мощные ветра, молнии и где, как позже выяснилось, города строились глубоко под землей, хотя планета и имела нормальную, пригодную для жизни на поверхности атмосферу – наверное, крингов климат не устраивал...

  Малех сходил к установке и методично заполнил землей и воздухом, в котором еще парила пыль от растаявшего города, несколько пластиковых контейнеров. Вернулся в кабину буровой и загрузил все в анализатор.

  Запустив программу распознавания знаков и символов, Этирей уперся взглядом в зафиксированную картинку черного квадрата с золотой надписью. Странно, зачем крингам так напрягаться и делать предупреждающую надпись золотой россыпью, да еще на сарторе? Или оно само... Он все еще никак не мог поймать мысль, которая все сильнее тревожила его сознание, но пока не хотела четко оформиться. Казалось, вот-вот он поймет, о чем его пытается предупредить собственное подсознание.

  Краем глаза он следил за одним из изображений: Малех, пересев на защищенный прозрачным куполом из пластиформа трехколесный кар, обследовал, судя по все более подробным данным, появляющимся на экране, периметр саркофага.

  Этирей слышал гул двигателя кара, пока чивас ехал вперед, удаляясь по кругу от входа в это жуткое место. И вместе с другом изучал окружающее пространство. На мгновение он отвлекся, проверяя работу анализатора, и в этот момент неожиданно раздался ликующий голос Малеха:

  – Этирей, Этирей, погляди, что я нашел! Мы богаты! Мы богаты как боги Квивара.

  Тсарек уставился на экран и, осознав увиденное, сглотнул, смачивая внезапно пересохшее горло.

  Огромная площадка, уходящая дальше в темноту, была завалена горами золотого песка и сартора. Эти два металла являлись валютой во всех известных мирах и использовались для расчетов между государствами и целыми планетами, хотя и применяли их по-разному: делали дорогостоящие украшения, употребляли в пищу, использовали в промышленности. Были и такие, которым оба металла служили своеобразным переходом в мир иной. Золото и сартор хотели и искали все. И если золото – довольно распространенный металл, то сартор – большая редкость.

  Малех резко остановил кар, увидев эту невероятную картину, и в этот момент слабый поток воздуха поднял в воздух пыль. Но не просто пыль! В голубоватом свете засверкали мириады золотых пылинок, создавая сказочный, нереальный вид. Этирей увидел, как Малех, вытянув руки вперед, любуется золотой сверкающей пылью, ложащейся на темный скафандр, облепляя и кое-где даже образуя легчайшие драгоценные 'горки'. А затем ехидно поинтересовался:

  – Ты представь, за сколько можно теперь этот скафандр продать?

  Этирей все никак не мог осознать размеров богатства, что на них свалилось. Похоже, раньше эти слитки были разложены согласно массе, размерам и названию, но полки или здание исчезли, и теперь сокровища валялись в пыли, золотой пыли. Взгляда не хватало, чтобы окинуть все, что здесь находилось. Вероятно, здесь располагалось центральное хранилище крингов, возможно даже всего объединенного правительства.

 В динамике раздался ехидный голос Визара, медленно продвигающегося на каре.

  – Хм-м, похоже после нашего возвращения на Саэре... – вслед за этим замечанием чиваса раздался странный скрежет, а потом изображение камеры замелькало и шум подсказал Этирею, что его друг кубарем свалился на землю.

  Послышалась ругань, а затем камера показала вид завалившегося кара: наверняка Малех увлекся и наехал на препятствие. Вслед за этим, странно хрипло прокашлявшись, с чувствующимся в голосе недоумением Малех произнес:

  – Крибл побери, что за...

 Поднялся и выровнял кар. Попытался завести снова, но двигатель не издал ни звука. Малех прокомментировал с недоумением в голосе.

 – Я впервые встречаюсь с подобной поломкой. Эти кары – самые надежные из подобных им машин,

  Именно в этот момент Этирей, наконец, смог поймать нужную мысль и одновременно с этим компитех звякнул, привлекая его внимание. Расшифровка надписи на черном квадрате закончилась. Пробежав ее глазами, Этирей почувствовал, как кровь отхлынула от лица и сердца. Даже руки заледенели, хотя пять минут назад он чувствовал, как пот течет между лопаток от напряжения, даже в условиях функционирования походной климатической установки, которой оборудован их временный наружный блок на поверхности планеты. Раздался еще один сигнал и на экране появились данные анализатора по пробам, взятым в пещере.

  Этирей безжизненным обреченным голосом произнес:

  – Эта планета погибла от излучения д'окра. Расшифровка прошла и анализы готовы. Тот квадрат из сартора – предупреждение любому, что город заражен излучением и вся планета тоже. Все, что здесь находится, заражено. Я думаю, это был не вирус, уничтоживший цивилизацию крингов. Я уже уверен, что произошел выброс, и зараженные в панике бежали на другие планеты, их системы и корабли.

  – Ты-то откуда можешь знать, Этирей? – Малех быстро шел пешком, возвращаясь к буровой установке, но при этом не спрашивал, а скорее допрашивал.

  – О д'окре немногие знают и информация по нему закрытая, но я одно время работал на правительство. Была ситуация в одной из звездных систем... угроза заражения от пиратов... Не поверишь: ту станцию, которую захватили эти ненормальные, без переговоров уничтожили. Д'окр разрушает любые металлы, нарушает связи между ними и обращает в пыль. Любые металлы, кроме сартора, поэтому сокровище валяется здесь, никому не нужное, в золотой пыли.

  – Но прошло свыше пяти тысяч лет... – голос Малеха сейчас звучал испуганно, словно тот просил успокоить.

  – Без вмешательства дезактивация, по предварительной информации, может занять не менее десяти тысяч лет, и, сам понимаешь, д'окр не настолько хорошо изучили, чтобы говорить о точных данных.

  Этирей снова услышал кашель Малеха, но продолжил говорить:

  – Мы не сможем забрать отсюда все это. Излучение убьет нас самих, уничтожит наш корабль, а главное – мы погубим миллионы живых, если все же найдем способ забрать это богатство и продать его. Медленно уничтожим живые планеты, выпустив на рынок зараженный сартор. Частичную дезактивацию могут провести только очень крупные или работающие на государство компании. Для этого потребуется много времени, сил и средств, но нет гарантии, что сартор станет вновь чистым и безопасным. Думаю, такой проблемой еще никто не озадачивался, особенно с сартором. Слишком дорогостоящее удовольствие даже для военных. – Этирей сделал глубокий вдох и закончил свой монолог. – А еще, сам понимаешь, эти залежи могут стать мощнейшим оружием в руках любого, кто найдет способ обойти местное излучение...

   Показавшееся бесконечно долгим молчание и хриплое дыхание Малеха в динамиках... В камере на экране показались очертания буровой установки, и чивас ускорил свой ход, судя по тому, как запрыгало изображение. Спустя минуту задумчивого молчания обоих, наконец заговорил Малех:

  – Прости, Этирей, но я должен признаться. Вчера, когда мы обнаружили это затемнение, похожее на саркофаг, я послал сообщение своему доверенному лицу в Анконе. Я просто не утерпел и хотел сообщить хоть что-то, чтобы успокоить моих кредиторов. Глупо, я понимаю: похоже мне на роду написано совершать одну глупость за другой. Даже помру от своей глупости, видимо. Но сейчас менять что-либо поздно...

  Малех неожиданно закричал, камера уткнулась в землю и показала, что мужчина уперся руками, затянутыми в материал скафандра, в пыль. Этирей взволнованно вскрикнул:

  – Что случилось?

 В ответ донеслось чужое тяжелое прерывистое дыхание, а затем сиплый шепот Малеха:

  – Судорогой ноги свело... Все мышцы скрутило... Похоже, во мне слишком много металла, дружище, и он взбунтовался.

  Этирей странно умоляющим голосом выдохнул, обращаясь к другу:

  – Малех, я тебя очень прошу, соберись и дуй к буру. Я сейчас за тобой на каре...

  – Нет, дружище! – резко и довольно жестко прервал чивас. – В эту передрягу я сам засунул голову, ты меня предупреждал... Да и сам понимаешь, что я облучен.

  – Это неважно, Малех, ты пройдешь дезактивацию и... – чивас снова прервал уговаривающего друга.

  – Нет, не пройду! И это ты тоже знаешь. Тебе здесь делать нечего, а я еще поборюсь за свою никчемную жизнь... Возможно, срок моего здесь пребывания... Ну, и все же столько тысячелетий прошло – возможно, облучение ослабло... Подготовь мне дезкамеру и отдельную кабинку на поверхности. Пока не определимся, что со мной или насколько все печально...

  Малех говорил с трудом, прерываясь, изображение камеры прыгало из-за того, что мужчина шел рывками. Этирей чувствовал боль друга и догадывался, что судороги не прошли и чивас буквально силой преодолевает себя, чтобы сделать следующий шаг. Он в очередной раз упал и оба услышали звук рвущейся ткани. Малех поднял руку и камера отразила прореху в скафандре, который до сегодняшнего дня и встречи с д'окром выдерживал любые испытания и славился невероятной крепостью и способностью защитить от любого воздействия.

 Этирей шепотом произнес, на автомате озвучивая свою мысль:

 – Он создан из мягкого металла... а теперь разрушается...

 Малех встал, шипя от боли, и, закрыв левой рукой прореху на правом боку, попытался ускориться в попытке добраться до буровой. Этирей же сейчас подумал о том, что установка тоже из металла. По всей видимости, саркофаг из отрино – не защита от черных археологов, а хотя бы минимальная защита от воздействия д'окра. А они эту защиту взломали, и если сам Этирей сейчас на поверхности и возможность его облучения минимальна, то Малех... действительно обречен.

 Этирей старался даже не думать сейчас о том, что делать им с другом, ЕСЛИ тот выберется из смертельной ловушки. Осталась надежда, что живой организм – это не чистый металл и даже какое-то содержание его в теле не сможет угробить Малеха окончательно. Этирей старался даже в самой пессимистичной ситуации оставаться оптимистом.

  Камера обрисовала четкий контур буровой установки. Малех, наконец, добрался и буквально завалился на нее от очередной судороги, скручивающей внутренности и мышцы. Стоя, привалившись к корпусу, Малех пытался справиться с собой.

 Этирей тоже напряженно наблюдал за другом. Затем, почувствовав как колет в груди, понял, что все это время не дышал. Всю его сущность накрыла волна беспросветного отчаяния и смирения. Чувство обреченности густой волной заполнило сознание, и тсареку только усилием воли удалось абстрагироваться от чужих эмоций.

 Мрачную тишину нарушил голос Малеха, который дышал через силу и со свистом:

 – Этирей, прости меня! Тебе следует быстрее убираться отсюда. Это место проклято темными мощами Крибла!

 Этирей устало откинулся на спинку кресла, слушая друга: неважно, что их разделяло несколько сотен метров, он чувствовал его, словно они сейчас сидели рядом.

 – Тебе не за что просить прощения, мой друг! – Этирей был краток. Но Малех, коротко хмыкнув, заставил тсарека похолодеть от последовавших слов.

 – Ошибаешься, Этирей! Если моя судьба уже решена, то о своей тебе придется поволноваться. Я сильно сглупил – ты даже не представляешь, насколько. Так торопился вчера сообщить об успехе куратору этой экспедиции в Анконе, что не подумал о главном. Наш сигнал можно будет отследить вплоть до этого сектора... А для такой продвинутой корпорации поиски, в отличие от нас, труда не составят... А ты теперь один, и этот корабль...

 До Этирея, наконец, дошел весь спектр грядущих неприятностей. Он подобрался и уже хотел было наорать на Малеха, но гневные слова словно на стену глухую натолкнулись. Взгляд тсарека встретился с изображением мертвого города: сейчас чивас сидел, привалившись к полозьям буровой установки, с безысходной тоской осматривая свою будущую могилу. А Малех между тем продолжил, не дождавшись от друга выговора:

 – Советую этот кораблик оставить где-нибудь на нейтральной территории. Да и шурф, который я пробил, взорви чем-нибудь. Только осторожно, чтобы саркофаг из отрино не повредить еще больше. И замаскируй место нашей посадки и разработки, чтобы с орбиты не заметили. Нечего облегчать им поиски...

  Этирей сдавленным голосом спросил, зная ответ, но все еще глупо надеясь, что его мысли по этому поводу лишь паранойя:

  – Зачем им ЭТО? Если невозможно воспользоваться? Золото и сартор отсюда не изъять: ведь они сами погибнут при этом...

 Малех качнул головой, при этом зашипев от испытываемой боли, а Этирей понял, что судороги добрались до мышц шеи.

  – Не глупи, Этирей! Ты всегда был умнее и мудрее меня... Это самое грозное оружие, причем от него невозможно защититься и сразу выявить нельзя. Ты только представь масштабы того, что с помощью д'окра можно было бы сделать! Здесь тонны золота и сартора... А ведь всего один из этих золотых слитков, доставленный на флагманский корабль любого противника, способен уничтожить его, а враги даже не догадаются о причинах, погубивших их военную мощь... А если ... – в этом месте проникновенная речь Малеха прервалась, он закашлялся, а скоро Этирей увидел, как чивас встал и повторно попытался попасть в кабинку установки. В этот раз ему удалось. Скоро Этирей с облегчением услышал звук мощных двигателей. Буровая двинулась по проторенному шурфу в обратный путь.

 Этирей бросился готовить дезактиватор, медитек и отдельную кабинку, где Малех сможет отлежаться. А может и умереть... Технику и большую часть оборудования и вещей он отправил с помощью роботов на корабль. Решил, что останется здесь, пусть и на некотором удалении от Малеха, но все равно максимально близко, чтобы его друг не чувствовал себя в одиночестве.

  Вскоре в смотровое окно Этирей увидел щуплую, несмотря на скафандр, фигуру чиваса. Тот предусмотрительно оставил установку в шурфе, чтобы не оставлять следов на поверхности. Затем прозвучал его голос в динамиках компитеха:

  – Я буровую внутри оставил на середине пути, чтобы потом все взорвать. Второй кар тоже туда отправил.

  – Ты молодец, Малех! – ответил Этирей.

  Малех же лишь скептически хмыкнул. Мужчина запыхался, устав от тяжелого восхождения и все еще продолжающихся судорог. Но кашель у него прошел, стоило ему пройтись и размять мышцы. А тсарека вдруг посетила надежда, что все обойдется. Возможно, инъекции и переливания помогут...

  Три дня прошли в борьбе за жизнь Малеха. Потом вышел из строя медитек, а затем и аппарат для переливания крови. Этирей не отходил от камеры, все время разговаривая с другом, поддерживая его и ободряя. На четвертый день у Малеха открылось кровотечение. У чивасов из-за большего содержания магния в крови она голубая, вот и сейчас она буквально переливалась красивыми оттенками, разливаясь жуткими пятнами на бледно-голубых ладонях Малеха.

  Малех прокомментировал увиденное хриплым, теперь уже сильно усталым, голосом.

  – Да! Во мне слишком много металлов!

  Еще час они просидели вместе, глядя в экраны камер каждый со своей стороны. Этирей чувствовал и видел благодаря камерам как умирал его друг. К великому сожалению, помочь ему он уже ничем не мог .

  Когда все закончилось, тсарек взорвал шурф и место разработок, как ему советовал Малех. Теперь здесь будет могила его друга. Благодаря малым орбитальным движкам корабля продул всю часть поверхности, где они несколько дней назад оборудовали закрытую техническую зону, а потом с глубокой скорбью и тяжелым сердцем покинул седьмую планету системы Крингов. Ему предстоял долгий путь домой до родной планеты Саэре, а до этого требовалось замести следы, избавиться от корабля, да так, чтобы о его присутствии на нем никто не узнал. Только таким образом он, возможно, спасет жизнь себе и, может быть, множеству других разумных.

 Глава 1

 Взгляд скользил по высотным зданиям, парящим передо мной. Широким, но изящным пешеходным мосткам с витыми поручнями, соединявшим на различных уровнях эти дома. Страховочным дугам транспортных магистралей, под которыми, возможно уже скоро, будут двигаться потоки автокаров. Тенистые аллеи и зеленые пятачки растений, которые, казалось, повисли прямо в воздухе, хотя на самом деле поддерживаются специальными промышленными тросами и магнитными полями. Все, что я видела сейчас, представляло собой возможное красочное будущее нового города, который стремительно рос на берегу Тарсы. Правительство Саэре не жалело денег для строительства города будущего, и мой проект будет среди главных претендентов на победу, а главное – на награду в миллион кредитов. У меня аж дух захватывало, стоило только представить, какие это деньжищи. Я оторвала взгляд от голограммы, услышав комментарий своего учителя:

 – Есения, вы как всегда неподражаемы и несравненны! Ваш проект уже прошел основной отборочный этап, и ректорат нашей академии возлагает на него большие надежды.

 Я пыталась сохранить серьезность и степенность, но мое лицо непроизвольно растеклось в счастливой улыбке, а сердце грозило выскочить из груди. Хотя внутри и скопились чужие эмоции, подсказывающие, что не все студенты в моей группе так же радуются за мою, пусть пока и призрачную, но победу. Чужая зависть черной самшитовой змеей свернулась в шипящий клубок под сердцем, но за тридцать лет своей жизни я привыкла, что все белыми и пушистыми быть не могут. И научилась строить стену между собой и чужими чувствами и эмоциями, хотя изредка вот такие черные и сильные всплески просачивались за преграду, оставляя во рту привкус горечи.

 – Благодарю вас, профессор! Очень надеюсь, что смогу оправдать ваше доверие...

 Профессор Виструм – старый сухонький чивас – подошел ко мне и снисходительно довольно похлопал по предплечью сухонькой голубоватой рукой. Выше он бы просто не достал: слишком велика между нами разница в росте.

 Некоторые студенты насмешливо хмыкнули, хотя давно должны были привыкнуть. Мой рост около ста девяноста сантиметров, да и остальные 'габариты' не отличаются хрупкостью и изяществом. Что поделать, я слишком похожа на отца – чистокровного тсарека, и вся моя раса отличается внушительными размерами. А вот Виструм сухощав, мелковат даже для чиваса, и уже в силу преклонного возраста черты его лица тоже стали острыми и мелкими. Но профессор любил меня как талантливого ученика и всячески выделял из общей массы.

 Огромная прямоугольная аудитория, в которой сегодня проходили лекция и моя презентация, переполнена светом, придававшем яркости и живости проекту, словно это уже существующие жилые кварталы, а не голограмма учебного проектора.

 Мы с профессором так и стояли на подиуме перед интерактивной доской. Я, слегка прикрыв ресницами глаза, наблюдала за лицами своих однокурсников, выражавшими весь спектр эмоций – от восхищенных до неприкрыто злобных. Кто-то вообще ко всему этому конкурсу индифферентно относился, желая лишь побыстрее получить диплом одного из самых престижных учебных заведений, а кто-то скрывал свои мысли за бесстрастными масками, но под ними бурлили эмоциональные стихии. Как часто повторяет мой друг Маркус: 'Вся жизнь – игра. Главное – остаться в ней победителем или хотя бы сыграть вничью'.

  Виструм жестом разрешил убрать голограмму и вернуться на свое место. Быстро проделав привычные манипуляции, скрыто выдохнула. Несмотря на уверенность, что моя работа действительно профессиональная и качественная, я все равно сегодня сильно волновалась. Учитель удивил меня, заставив показать проект всему потоку студентов нашего инженерно-архитектурного факультета. А потом при всех объявил, что моя работа прошла сложный отборочный этап, где рассматривались все проекты для создания будущего прекрасного города. Он явно гордился мной – жаль, не все студенты разделяли его чувства .

 Раздался звон колокола, возвестивший об окончании лекции, и именно в этот момент раздался вибросигнал зума, закрепленного у меня на руке браслетом. Взглянув на данные абонента, активировала прием, краем глаза наблюдая, как большинство студентов, быстро покидав в сумки учебные планшеты и другие личные и необходимые для учебы предметы, направляются к выходу.

 – Привет, па!

 На меня смотрели столь похожие на мои, большие синие глаза. Правда, в папиных сейчас плескались усталость и глубокая печаль. Поэтому тут же добавила:

 – Что-то случилось?

 Папа качнул головой с буйной темной и кудрявой шевелюрой, а потом с мягкой нежной улыбкой, адресованной мне, ответил:

 – Нет, Еська, все нормально. Мы чуть позже все обсудим, и я тебе все подробно расскажу. Вечером буду дома, а ты?

 Мой отец – очень известный и уважаемый археолог Этирей Дор-Тсарек Коба – раньше довольно часто отсутствовал дома, но в последние годы отказался от многих проектов, которые велись вне Саэре, предпочитая больше времени проводить со мной – своим единственным ребенком.

 – Ты еще спрашиваешь?! Ты целый месяц отсутствовал – конечно, я буду дома. Я по тебе та-а-ак соскучилась, ты не представляешь!

 Папа улыбнулся, и печаль немного схоронилась, только в глубине глаз еще виднелись ее тревожащие меня следы. Не к добру все это!

 – Я как раз могу представить. Сам соскучился по тебе очень-очень. Думаю, попаду домой даже раньше тебя, так что возможно порадую свою любимую дочь чем-нибудь вкусненьким.

 Мое и так прекрасное настроение взлетело до небес, поэтому, послав воздушный поцелуй родителю, отключилась. Из аудитории я буквально выпорхнула с намерением найти своего друга и предупредить об изменениях в наших планах.

 На мой звонок Маркус не ответил: так часто бывает, когда он погружается в очередное научное исследование. Он биолог и генетик, и ярый фанат своего дела. Год назад он закончил академию и сейчас занимается научной работой, о которой не любит распространяться. Иногда даже меня пытался, что называется, разложить по полочкам и выяснить все секреты тсареков. Брал различные анализы и, вообще, вел себя как с подопытным объектом. Но стоило мне потерять терпение и выйти из себя, как тут же забывал свою генетику и превращался в самого любящего мужчину. Хотя... Маркус из расы рольфов, и слишком глубокие чувства ему не свойственны: по крайней мере, в те редкие случаи, когда я приоткрывала свои ментальные щиты, расслабляясь рядом с ним, от него исходило лишь любопытство и сильный интерес к моей персоне. Но мне пока и этого хватало: надеялась, со временем его чувства углубятся и усилятся. Конечно, самолюбие грело, что такой красивый мужчина, как Маркус, год назад обратил на меня внимание. А еще, безусловно, приятно и комфортно рядом с ним, учитывая то обстоятельство, что мы одинакового роста, и телосложением он не подкачал.

 А то мне приходилось неловко, когда те редкие мужчины, которые пытались за мной ухаживать, оказывались либо хлипкими ботанами, тайно мечтающими найти за моей широкой спиной защиту от окружающих недругов, либо тайными мазохистами, либо озабоченными, откровенно западавшими на мою внушительную полную грудь.

 Моя личная жизнь всегда была причиной внутреннего дискомфорта и неуверенности в себе. Но я не сдавалась. Отец всегда говорит, что отчаянье – самый большой грех, потому что оно отрицает высшие силы вместе с их помощью в самый ответственный момент. Поэтому всегда надо надеяться на лучший исход или чудо, и тогда, возможно, эти самые силы вспомнят о тебе и придут на помощь.

 Преодолев несколько пролетов лестницы, оказалась на этаже другого факультета – биолого-химического. Сразу от лестницы разбегались три коридора с множеством дверей, ведущих в небольшие аудитории и огромные лаборатории. Академия на Саэре находится под патронатом одной из крупнейших в нашей галактике корпораций – 'Анкона'. Поговаривали, что ее владельцы интересуются всем, что может принести дополнительную прибыль, входят в правительственные круги нескольких государств или планет, таких как Саэре, и вообще, постоянно держат руку на пульсе общественной, политической и научной жизни.

 Даже я, возможно, получу приз победителя за свой проект именно от 'Анкона', ведь это их город вырастет на берегу Тарсы.

 Пошла по коридору, тихонько заглядывая в лаборатории и аудитории в надежде найти Маркуса. Несмотря на свои габариты, я не толстая, а скорее крупная, с фигурой в виде восьмерки или как раньше, в глубокую старину, называли – в форме песочных часов. Так мне и папа говорил, исподволь поднимая мою низкую самооценку. Крутые бедра с округлой, упругой попой и тонкой талией, из-за чего брюки я носила крайне редко и то из синтетических тянущихся материалов, чтобы плотно обхватывая бедра, ткань не висела на талии. А сверху всегда прикрывала их туникой, чтобы народ не смущать. Большая грудь, которая достигла максимального для меня размера лет десять назад, заставила научиться ходить плавно, чтобы эти здоровые шары, которые некоторые называют грудью, не прыгали при ходьбе и не привлекали дополнительного внимания. Ко всем моим выпуклостям и округлостям, а также приличному росту, у меня был еще один крупный недостаток – волосы. Красивого шоколадного цвета, но, увы, они торчали в разные стороны упругими длинными спиральками. В итоге меня было везде много – начиная с головы и заканчивая совсем не женским размером ступней. Ээх...

 В одной из лабораторий я увидела Маркуса, сидящего, положив ногу на ногу, на столе и разговаривающего со своим однокурсником Витасом. Перед тем как войти, поправила кофточку бледно-желтого цвета, плотно облегающую тело, и яркую длинную зеленую юбку, которую особенно любила за то, что та скрывала крутые бедра и невероятным образом стройнила. Взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, неожиданно услышала разговор:

 – Интересно, ты тут от своей секс-бомбы прячешься или просто такой трудоголик?

 Голос Витаса был веселым, но у меня улыбки не вызвал.

 Этот молодой и очень амбициозный чивас частенько заглядывался на мою грудь, но как женщину не воспринимал. Хотя он вообще мало кого любил и часто многих унижал. Не понимаю эту странную дружбу между Витасом и Маркусом. Как можно общаться с мужчиной, который презирает твою подругу?! Ответ Маркуса был ленивым и бесстрастным:

 – Не люблю играть в прятки... Да и вообще играть. Это же ты у нас любишь ролевые игры... в постели.

 – Я очень многое люблю и стараюсь всегда исполнять свои желания. А вот ты, Маркус, меня удивляешь.

 Тирада этого сноба чиваса меня насторожила, поэтому, несмотря на неловкость, которую я испытывала, невольно подслушивая этот разговор, продолжила стоять, не шелохнувшись.

 – Мы обсудили с тобой этот вопрос, Витас. Дальше не вижу смысла...

 – Ну и что ты планируешь делать? – спросил Витас.

 Маркус хмыкнул и ответил:

 – Да ничего особенного. Мне требуется еще хотя бы полгода, чтобы закончить научную работу. Сейчас планирую под каким-нибудь предлогом уговорить Есению на ряд серьезных исследований. Хочу попробовать выявить все особенности ее расы и возможности закрепления их у других...

 – Может, и потомство от нее хочешь заполучить? – ядовитый сарказм Витаса ударил по нервам, но ответ Маркуса заставил похолодеть.

 – Смеешься, Витас? Тсареки живут до пятисот лет... Есении только тридцать, она, можно сказать, еще подросток – мне ее папаша все время этим фактом в лицо тыкает. Задрал уже!

 Витас насмешливо хрюкнул, затем переспросил:

 – Тебе двадцать шесть лет, ей – тридцать, и тебя же ее отец ругает за то, что эту бабень имеешь? Ты шутишь?

 Я заметила в щелку между дверью и косяком, как Маркус отрицательно качнул головой и наставительным голосом лектора пояснил:

 – Ты меня удивляешь, Витас. Зачем ты пошел на этот факультет учиться, если простых вещей не учитываешь? Я – рольф, и мой жизненный цикл не превышает ста пятидесяти лет, так что в свои двадцать шесть я – взрослый самостоятельный мужчина. Есения – тсарек, и в свои тридцать еще совсем юная девчонка, у которой гормоны играют как у подростка. Тсареки за всю свою жизнь проходят четыре этапа. И переход на каждый следующий сопровождается линькой и физиологическими изменениями. Первый – переход из детства в юность, когда начинают формироваться вторичные половые признаки, особенности характера закрепляются, начинают развиваться их отличительные особенности, такие как эмпатия, изредка даже телепатия или телекинез – но благодарю звезды, что Есения только эмпат. Мне все время приходится контролировать с ней свои чувства...

 – А дальше что? – нетерпеливо перебил Витас, а я, подняв руки, потерла виски, не в силах осознать и принять то, что сейчас слышу. Маркус меня использует как подопытную зверушку...

 Маркус сменил положение тела, спрыгнул со стола и, опираясь на него пятой точкой, скрестив руки на груди, продолжил снисходительно:

 – Дальше вторая линька и этап развития, во время которого тсареки настолько взрослеют, что способны выносить и воспитать потомство. Как показали мои исследования различных баз данных, раньше пятидесяти такое редко происходит. Сам понимаешь, у ее отца я подобные подробности выяснять не могу. Вообще, тсареки – замкнутая раса и хорошо хранят свои секреты.

 – Да, друг, – весело хмыкнул Витас, – боюсь, потомства ты от нее не дождешься...

 – А оно мне и не требуется, – Маркус зло прервал смех однокурсника. – Я хочу выявить ту последовательность, с которой происходят все эти этапы. Пойми, каждый раз, линяя, они обновляют свое тело, становятся только сильнее и здоровее. Живут долго и здоровье у них отменное. Более того, во время прохождения одного из подобных этапов линьки могут изменить свой пол. Ты можешь себе это представить? – Тут мое сердце сдавила боль от воспоминаний и прошлой потери, а мой, похоже уже бывший, друг, все сильнее распаляясь, продолжал. – Рольфы живут в три раза меньше, а я хочу изменить эту ситуацию. Мы достойны большего. Моя раса умнее многих, вот вы, чивасы, – мелкие, хитрые и жадные, но живете в два раза дольше нас. Дакоры, мнаки, да еще сотни других рас – они не лучше, а хуже нас. Даже люди с Терры живут на пятьдесят лет дольше нас, а ведь мы мало чем от них отличаемся... Я не хочу подохнуть от старости, когда ты будешь на пляжах Эймелы коктейли попивать в расцвете своей жизни...

 – Ну... – Витас, чуть отодвинувшись от разозленного друга, потер свои бледные с голубоватым оттенком ладони одну об другую и осторожно заметил, – в наше время, когда технологии и медицина ушли далеко вперед и можно...

 – Да, все можно, – Маркус рубанул воздух ребром ладони, прерывая чиваса и устало выдохнув. – Можно платить огромные деньги различным компаниям и протянуть до двухсот, но потом – все... Смерть. Можно превратиться в биоробота, пересадить свой мозг и жить столько, сколько захочешь, но это все неправильно. Стать живым роботом я не хочу. Я хочу чувствовать, а не получить заложенные и стандартные ощущения. Видал я подобных товарищей, которые променяли жизнь на существование...

 Витас посмотрел в окно лаборатории, из которого лился яркий золотистый свет нашей звезды Палмеса, хмыкнул и произнес осторожно: наверное, он так же как и я впервые познакомился с истинным лицом Маркуса:

 – А чем это лучше твоего сегодняшнего положения? Ты вечно пропадаешь в лаборатории, встречаешься с нелюбимой женщиной, которая, не поймешь, вроде на бабу похожа, а на самом деле девочка... И вообще, тебе надо расслабиться и...

 – Не тебе давать мне советы, Витас! Амбиции тебя до добра тоже не доведут. Ты взломал виртуальный личный кабинет профессора Крома и подделал свои оценки. Я понимаю, тебе нужен проходной бал для получения диплома, а мне требуется твоя помощь...

 Дальше я уже не захотела слушать. Было до самого крибла противно слышать все эти откровения и понимать – сама виновата. У меня сильные способности к эмпатии, поэтому потребовалось много лет, чтобы научиться, практически полностью закрываться от окружающих. Даже в школу и академию я пошла позже, чем могла бы, именно из-за этого. Боялась принять на себя чужие чувства и эмоции, остаться с ними один на один без папиной защиты.

 Легкой, несмотря на внешность, стремительной походкой я пробежала оставшиеся до центрального холладва пролета лестницы, а потом выскочила на улицу. Яркий свет Палмеса и его горячие лучи ласково и успокаивающе коснулись моей от природы слегка смуглой кожи, ослепили, заставив на мгновение зажмуриться, а потом побежали приветствовать других прохожих. Перед главным входом в академию толпилось много народа, ведь полным ходом шли вступительные экзамены. Прямо на улице размещены интерактивные экраны, которые демонстрировали абитуриентам тех, кто сейчас пытался попасть в нашу академию. А всего через неделю лично я получу диплом об окончании одного из самых престижных учебных заведений не только Саэре, но и всей галактики.

  Протолкнувшись сквозь толпу абитуриентов, едва сдерживая слезы, добежала до стоянки и своего автокара. Стоило двери автоматически захлопнуться за мной, плотно встав в пазы, как я, не сдерживаясь больше, зарыдала. Громко, взахлеб и икая. Выплескивая боль после подслушанного разговора, что скопилась внутри за несколько минут, прошедших пока добиралась сюда.

  'Ненавижу!' – пуская пузыри, прошипела в пустоту салона. Но спустя мгновение поняла, что нет. Не испытываю я ненависти к Маркусу, вообще больше ничего не испытываю к нему. Словно вырвала его из сердца – и все. Пустое место там вместо Маркуса. А вот боль осталась... застарелая боль. Боль от очередного предательства.

 Десять лет назад произошло событие, которое сильно изменило нас с отцом. Мама с папой познакомились на одной из научных конференций, и папа часто рассказывал, как он тогда восхищался ее силой, умом и непривычными для любой женщины качествами. Они долгое время вместе работали, а потом в одной из экспедиций в дальние миры известной нам Вселенной сошлись на почве общей любви к археологии. Правда, мама больше увлекалась древними культурами и религиями, а папа – общими и бытовыми особенностями каждой из уже забытых рас.

 Лишь спустя еще десять лет на свет появилась я, но, к изумлению Этирея, его жена и моя мама Юнивь воспитанием и уходом за ребенком себя не утруждала. Немного отойдя после родов, отправилась в очередную экспедицию и пробыла в ней несколько месяцев. Так отец стал для меня и отцом, и матерью, она же была для меня лишь размытым образом изредка приходящей женщины-незнакомки, которую почему-то надо называть мамой.

 Спустя еще десять лет моя мама увлеклась одной религиозной культурой. Юнивь буквально с головой погрузилась в изучение специфического, истинно мужского культа. Домой она вернулась в последний раз, уже проходя линьку и третий по счету переходный этап. Мы с папой ее не сразу узнали, так сильно она изменилась. Они оформили развод, а потом мама сообщила, что практически завершила трансформацию и смену пола. Теперь она не Юнивь Коба, урожденная Неор, а Юн Неор – мужчина. А главное, новый член закрытой сектантской группы. Она или он – мне сложно до сих пор думать о ней, как о нем – исчезли из нашей с папой жизни. Уже больше десяти лет мы не слышали о ней ничего. Мы с папой даже не говорим о ней, для него это было тяжелейшим ударом, ведь он по-своему любил ее. А теперь ему противно даже вспоминать, что он прожил с ней столько лет, а сейчас она – мужчина.

 Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем смогла успокоиться, но мысль, напомнившая, что дома ждет отец, подстегнула к действиям. Я выскочила из машины, прихватив бутылку с водой, умылась, а затем, тщательно разгладила юбку и майку, глубоко вздохнула, успокаиваясь, и вновь села в автокар. И именно в этот момент зум завибрировал, оповещая, что кто-то хочет меня видеть и слышать. Подняла руку и увидела улыбающееся, как теперь понимаю, лживой улыбкой лицо Маркуса.

 В первый момент струсила и не хотела отвечать, но потом, собрав всю силу в воли в кулак, нажала прием вызова.

 – Слушаю тебя, Маркус! – произнесла холодным бесстрастным тоном и даже мысленно восхитилась своей выдержкой – надеюсь, выражение лица тоже не подкачало.

 Мужчина стер с лица так радовавшую и умилявшую меня совсем недавно улыбку и настороженно спросил:

 – В чем дело, девочка?

 Приподняв бровь, иронично усмехнулась про себя, услышав вопрос. Он с первого дня знакомства называл меня так, как папа, и именно этим завоевал симпатию и расположение. Было приятно, что он видит меня не крупной дылдой, как обычно в школе обзывали, а девочкой. Наивная! Сейчас это обращение взбесило. Значит, я – бабень, да? Подопытный образец, да? Способ продлить твою никчемную жизнь, да? Мысленно прокручивая все, что услышала, злилась еще сильнее. Да, Маркус прав, я еще подросток в физиологическом смысле, и до второй линьки и гормональной устойчивости еще лет двадцать ждать, но жизнь заставит – быстро повзрослеешь. Так и со мной произошло: умственное развитие опережало физиологическое на много лет. Эмпат такого уровня как я долго не протянет, если быстро не повзрослеет и не научится защищать себя от воздействия окружающего мира.

 Прежде чем ответить, сглотнула, чтобы хриплый голос не выдал бушевавших во мне чувств. И только после этого ядовито поинтересовалась:

  – Странно, Маркус, неужели у тебя с глазами проблемы? Девочкой меня точно назвать нельзя. Я – большая девочка, как в прямом, так и переносном смысле.

  Маркус еще сильнее нахмурился, вглядываясь в мое лицо, наверное, заполнившее весь экран его зума, поэтому еще тщательнее нарисовала на нем скучающее выражение.

  – Что случилось, Есения? У тебя красные глаза – ты плакала? Заболела?

  – Нет, – как можно беззаботнее хмыкнув, ответила, – со мной все в порядке. Пыль в глаза попала. На улице ветер...

  Маркус слегка расслабился и снова нарисовал на лице улыбку, от которой у меня внутри все сжалось. Хорош, гад, очень хорош. Красивый, сексуальный, умный – не мужчина, а мечта. Если бы еще чуть-чуть любил, позволила бы ему исследовать себя хоть вдоль, хоть поперек. Была бы не против прожить ЕГО жизнь, а сейчас... сейчас меня терзала боль предательства и злая обида.

 – Детка, какие у нас на сегодня планы? А то я бы хотел, чтобы мы...

  – У меня другие планы, Маркус, – быстро перебила, отчего он снова нахмурился и с подозрением уставился на меня. Я же осторожно продолжила. – Папа прилетел и ждет дома. И знаешь, какое-то время я буду занята: получение диплома впереди...

  – Еся, а ты не хочешь пригласить меня на вечеринку по случаю окончания академии? Ты спрашивала недавно.

  Я зло хмыкнула. Еще месяц назад на мое предложение пойти вместе на эту вечеринку Маркус отделался невнятным бормотанием. Сейчас же сам вспомнил. Почувствовал изменение моего эмоционального фона и решил подсластить наши отношения.

  – Я подумаю, Маркус! Извини, но сейчас некогда разговаривать: домой тороплюсь.

  Уже перед тем как отключить связь, на миг поймала ошарашенное выражение лица Маркуса. Явно не ожидал подобного ответа на свое предложение, и его это выбило из равновесия. В очередной раз хмыкнула, но уже печально – грустно осознавать себя марионеткой в грандиозных планах. Не буду громко посылать его в глубины космоса и шумно разрывать наши отношения. Такие фанатики могут быть опасны, поэтому наши отношения сведу на нет постепенно, без ненужных скандалов и истерик. Пусть ищет себе другого подопытного. И все же, пока я летела к дому, чувствовала, как слезы тонкими ручейками, нет-нет, но сбегали по щекам. Первый мужчина и, наверное, все же слишком сильные чувства. Я словно оживала, стоило рукам Маркуса коснуться моего тела. И что бы он Витасу не говорил, чувствовала, что ему нравится касаться меня, заниматься со мной любовью – тоже. В такой момент сложно скрыть эмоции, а мне – полностью защититься от чужих.

 Глава 2

 Получилось так, что первой домой вернулась я, а не папа. Первым делом умылась, а потом ринулась готовить праздничный ужин. Это поможет отвлечься от случившегося и, возможно, отец не почувствует моих эмоций. Хотя вряд ли: он – слишком сильный эмпат, а у меня внутри бушует смесь боли и обиды от очередного предательства, оскорбления, наконец.

 Шум в дверях подсказал, что вернулся папа, и радость от нашей скорой встречи приглушила все остальные чувства. Птичкой... откормленной... я кинулась к нему обниматься.

 Сильные руки отца меня буквально сдавили и прижали к его крупному телу. Как же хорошо ощущать его так близко – он неизменно дарил чувство семьи, безопасности и радости просто находясь рядом. Всегда берег и называл своим главным сокровищем, любил искреннее, и дома я всегда опускала ментальные щиты, чтобы отдохнуть, зарядиться положительными эмоциями и насладиться бескрайней отцовской любовью.

 Папа поцеловал меня в макушку и отпустил.

  – Рад, что ты первая дома оказалась. Кушать хочется, дочь, а то многострадальный желудок сам себя съест.

  Я начала быстро суетиться, накрывая на стол, но неожиданно почувствовала сильную тревогу и напряжение, исходящие от отца. Ведь он, так же как и я, не привык скрывать свои чувства передо мной. Папа всегда считал, что семья тем сильней, чем меньше в ней секретов и тайн.

  Мы дружно сели за стол, и я осторожно спросила, заглядывая в его синие глаза:

  – Пап, что-то случилось? Как прошла ваша экспедиция? Малех...

  Меня тут же прервали жесткие слова отца, в которых слышалась огромная печаль и сильная усталость:

  – Малех погиб. А теперь и нам грозит опасность.

  Я замерла с вилкой в руке на полпути ко рту. А отец начал подробный рассказ того, что им случилось пережить. Его вилка в конце рассказа полетела на стол, со звоном ударившись о тарелку, но отец был погружен в свои мрачные воспоминания и мысли, и даже не обратил на это внимания.

  – Так что, Еська, придется нам позаботиться о себе заранее.

  – И каким образом? – я все еще переваривала тот факт, что корпорация, от которой зависит судьба моего проекта и, соответственно, получение огромных денег, участвует в подобных авантюрах – спонсирует черных археологов...

  – Нам придется сменить место жительства, а еще лучше – звездную систему. Здесь 'Анкон' – реальная сила, с которой вряд ли можно как-то бороться или от которой можно спрятаться.

  Я похолодела, затем опустошенно выдохнула:

  – И куда мы можем податься? Думаешь, нас не найдут? – затем, словно очнувшись, резко изменила тон. – Отец, они не знают, что вы нашли. Значит, отыскав корабль там, где ты его оставил, будут искать Малеха, а не тебя...

  – Есения, послушай меня внимательно. Всегда рассчитывай на развитие худшего варианта, тогда, возможно, если все пройдет более успешно, для тебя это будет приятным бонусом и подарком судьбы. Отследить меня, если у кого-то появится такое желание и тем более есть такие возможности, не составит большого труда. Так что мы собираемся и улетаем как можно скорее.

  Подавшись вперед, буквально ложась на стол грудью, в отчаянии произнесла:

  – Папа, но ведь у меня через неделю вручение диплома, я столько лет угрохала на учебу, а сейчас сбегу? А что потом?

  Отец встал и, подойдя ко мне, успокаивающе погладил по волосам.

  – Есь, я позвоню в ректорат, у меня там друзья и должники, попрошу выдать тебе его завтра. Просто, чем скорее мы отсюда уберемся, тем здоровее будем. Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя, дочь. То, что лежит в том мертвом городе, никогда не должно достаться алчущим власти беспринципным господам. Не хочу, чтобы из-за нашей с Малехом глупости погибли невинные. Мне не страшно умереть, Есенька, мне становится не по себе только от одной мысли, что они могут воспользоваться тобой, чтобы надавить на меня и выяснить все секреты. Я прожил уже триста лет, и хотя для нас это середина жизни, иногда кажется, что это слишком долго.

  Я по-детски шмыгнула носом и мрачно заметила:

  – Да-а-а, а вот Маркус буквально одержим идеей продлить жизнь не только самому себе, но и расе рольфов, хотя бы вдвое. Хотел с помощью меня выяснить причины нашего долголетия...

 Папа опустился передо мной на корточки и, взяв мои ладони в свои, спросил, глядя в глаза:

  – Так ты из-за этого сегодня такая подавленная? Из-за своих дум даже не сразу смог разграничить наши эмоции, только потом понял, что тебя тоже что-то сильно расстроило.

  Я согласно кивнула, а отец весело хмыкнул:

  – Ой, ну и дурак же он... Долгая жизнь несет кучу проблем, это редкое исключение, когда кто-то все эти годы живет как в сказке, а в большинстве случаев длинная жизнь лишь продлевает чьи-то страдания или тяготы.

 Снова посмотрев на меня, печально улыбнулся и продолжил:

 – Прости, девочка моя, просто мысли всякие черные в голову лезут, вот я и впал в меланхолию. Твоя жизнь будет светлая и радостная. И мужчину нового найдешь. Этот рольф мне никогда не нравился, я его чувствовал, но ты не слушала меня, да и себя тоже. Нельзя тебе полностью отгораживаться от мира, надо учиться жить с чужими эмоциями: когда-нибудь это может спасти тебе жизнь. Лучше жить с поднятым забралом, как в древности говорили, и прямо смотреть опасности в глаза. Возможно, ты не упустишь ее обманный маневр и уйдешь от смертельного удара клинка.

  Теперь пришла очередь моего насмешливого хмыка:

  – Пап, ты в любой ситуации остаешься историком и археологом. Даже когда меня жизни учишь.

  Отец с затаенной печалью погладил мои руки и, не глядя в глаза, ответил:

  – Ты слишком похожа на меня, это радует... Я горжусь. Я лишь хочу, чтобы ты избежала моих ошибок и была счастлива.

  Мы еще минуту посидели рядом, наслаждаясь чисто семейным единством, а потом отец, вздохнув, встал, окинул меня теплым взглядом и сел за стол, принимаясь за остывающий ужин.

  На следующий день, ближе к полудню, по договоренности отца мне немного раньше, чем остальным студентам, выдали диплом, проведя сложную процедуру регистрации в общей межмирной сети. Это потом пригодится для трудоустройства. Пока регистрировали, начальник учетной службы и пара его помощниц с недоумением сверлили меня взглядами. Все никак не могли понять, зачем мне диплом срочно понадобился, если я – номинант на награду за проект будущего города на Саэре. Слухами, как говорится, планета полнится...

 Отец надеется, что у нас есть хотя бы неделя закончить самые важные дела и, не привлекая особенного внимания, покинуть Саэре.

  Спускаясь вниз по анфиладе лестниц, на одном из пролетов заметила Маркуса. К сожалению, меня он тоже заметил, но нас разделяла приличная толпа абитуриентов и я смогла скрыться, растворившись в толпе. Несмотря на то что я, как правило, размерами выделяюсь из общей массы, вокруг было много представителей людей, которые уже второе тысячелетие нескончаемой волной расселяются по всем подходящим им звездным системам. Мужчины этой многочисленной и слишком распространенной расы нередко крупные, и рядом с ними я не чувствовала себя совсем уж экзотичной. Довольно часто встречались мнаки – серокожие, высокие и тощие, с ними у меня всегда были хорошие отношения. Представители мнаков тоже обладают неплохими способностями к эмпатии и высоким ростом. Сейчас я как раз затесалась в их многочисленную группу. А еще со стыдом вспомнила, что до сих пор не позвонила своей подруге Наиигиз. Она из мнаков, и многое об этой расе я узнала именно от нее.

 Несмотря на ассимиляцию многочисленных рас не только на Саэре, но и на других планетах и в целых мирах, чаще всего представители одной расы жили в пределах своих диаспор или конклавов. Большинство из них работали вместе, служили в военных или правоохранительных структурах, даже вступали в брачные союзы, стараясь держаться своих.

  Тсареков же на Саэре – еще одна пара преклонного возраста, поэтому я дружила с Наиигиз и пареньком из симпатичной расы дейсов – Отром. Жаль, семья Отра вызвала его домой на Дейс для помолвки с выбранной родителями девушкой из знакомой влиятельной семьи. Для этой расы подобные браки типичны, и у Отра они негатива не вызывали. Зато мы с Наиигиз провожали его месяц назад со слезами на глазах. Тяжело расставаться с тем, с кем провел бок о бок последние семь лет. А неделю назад подруга сообщила, что она тоже приглашает меня на похожее событие. Только у мнаков оно по-другому происходит. И мне было бы весьма любопытно побывать на столь скрытом от чужаков обряде. Жаль, не получится...

  Домой я вернулась в мрачном настроении. Надо еще заказать места на пассажирском транспорте, место в грузовом отсеке для нашего скарба и, вообще, начать паковать свое добро. Отец с утра ушел на работу, где он еще пару месяцев назад взял отпуск за свой счет. Время бежало незаметно, но думы о Маркусе свербели внутри, доставляя боль. Решила привычным для себя образом забыть о ней, занявшись своим любимейшим делом.

 С самого детства я хвостиком следовала за отцом, стараясь чуть ли не во всем ему подражать. Часто ходила с ним на работу, внимательно следила за его деятельностью и к тридцати годам уже многое знала о его профессии. Археологи – занятные существа, и в 'поле' зачастую должны совмещать немало специальностей. Так и мой отец – вторым любимым делом которого после истории и археологии стали различные приборы и оборудование. Он с таким удовольствием копался в них, стоило чему-то немного забарахлить, что вскоре и я с таким же азартом ковырялась в различных устройствах, разбирая до последнего винтика, и с огромным интересом исследовала, постигая принцип работы практическим образом. Когда же пришло время выбирать профессию, я вполне профессионально могла отремонтировать любую технику в доме и даже наш личный автокар. Это занятие приносило умиротворение в сложные периоды жизни, помогая хоть ненадолго отвлечься от личных проблем, что еще больше сближало с отцом, ведь у нас, можно сказать, одна страсть на двоих. Увлечение помогло и в дальнейшем для получения инженерно-архитектурного образования. Многие технические дисциплины давались гораздо легче, что крайне удивляло моих сокурсников, хоть и увеличивало количество насмешек – здоровая, как мужик, и интересы мужские. Хотя эту профессию я выбрала, потому что архитектура – одновременно наука и искусство и, конечно, красота. Но неплохо разбираюсь и в технике. Одно другому не мешает, полагаю.

 Глава 3

 Я заваривала чай, когда услышала шум, а вскоре на кухню ввалился сильно взволнованный отец. Рубашка спереди помята так, словно он сильно тер грудину, пытаясь успокоиться, как обычно делал в минуты беспокойства. Да еще и штаны в грязных пятнах, словно по земле ползал, и вообще, весь его вид просто кричал о грядущих неприятностях.

 – Быстро собираемся, Еся. Большую часть вещей оставим здесь – это уже не важно. Меня сегодня прямо в кабинете посетили представители 'Анкона' и осторожно выспрашивали, где я два месяца пропадал? Куда летал? А потом в лоб спросили, как поживает мой друг Визар?.. Уверен, они уже выяснили, куда я летал, где и с кем пропадал, просто почву прощупывали. У них такой эмоциональный фон... Подозревают. Так что нет времени на ожидание транспортника. Берем билеты на самый ближайший рейс куда подальше...

 В дверь позвонили, и мы с отцом замерли. Я решила полностью опустить ментальные щиты: врага лучше встречать с открытым забралом. И тут же меня накрыло злобой, презрением, усталостью. Видимо, с той стороны кто-то утомился от своей работы, однако, судя по эмоциональному фону, смирился и готов дальше ее выполнять.

 Отец схватил меня за руку и быстро потащил за собой в гостиную. Нажал пару точек в стене за полкой, на которой совсем недавно красовались его археологические находки, и небольшая потайная дверца отъехала в сторону. Мы оба ощутили решительный настрой тех, кто стоял снаружи. Они явно теряли терпение. Отец быстро затараторил, обхватив мое лицо обеими руками:

 – Запомни, девочка, ты – все, что у меня есть. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. Что бы здесь ни происходило – неважно, только не выходи отсюда – поняла? Они не должны найти тебя, иначе я сломаюсь и расскажу обо всем. А я не могу этого допустить: погибнут миллионы, если не больше, невинных. Пока никто не знает, что мы нашли у крингов, но если за нас обоих возьмутся всерьез, правда вылезет наружу. Мы с Визаром сами виноваты – сами и ответим, он-то уж точно уже. Теперь моя очередь. Если меня уведут, потом, когда почувствуешь, что все обо всем забыли, оставишь мне сообщение в том месте, где мы с мамой твоей познакомились. Помнишь, родная?

 Находясь в оцепенении, кивнула. Мы оба услышали, как выламывают дверь и воет сигналка охраны, но понимали, что вряд ли нас кинется спасать служба безопасности. Папа активировал закрытие двери и прошептал с мольбой в голосе:

 – Что бы ни случилось, не выходи отсюда, пока не останешься одна. От этого зависят не только наши жизни, но и многие другие.

 Я осталась наедине с темнотой, застыв на небольшой площадке перед лестницей, ведущей в тайное убежище отца, где он хранил свои реликвии и ценные находки, и задрожала от накатившего страха. Замерла, приникнув к двери, стоило услышать громкие голоса, но разобрать, о чем речь, не представлялось возможным. По голосам и различным эмоциям я выделила четырех чужаков, которые сейчас находились с отцом в гостиной.

 Чувство собственной беспомощности и безнадежности сложившейся ситуации накрыло с головой. Никто не придет на помощь, никто не услышит, даже если они дружно начнут кричать. Отец еще лет сто назад купил большой участок и среди фруктового сада построил себе дом. Другие дома далеко от нас. Та же самая корпорация 'Анкон' пыталась выкупить у нас этот участок земли для расширения территории нового города, но отец отказал. Зато теперь им вряд ли кто-то сможет помешать его заграбастать.

  И хоть я не присутствовала в той комнате, где происходили основные события, но могла ощущать и догадываться, что там творится. Отца не увели из нашего дома, смысла, наверное, не было тратить столько времени, гораздо проще было вести допрос на месте, вдали от любопытных соседей и правоохранительных органов. Отец хотел уединения и защиты от чужих эмоций, он их получил – правда, теперь мы наедине с опасностью и помочь нам некому.

 Положив ладони на дверь, приникла к ней ухом, чтобы попытаться услышать, что происходит. Но в ушах стоял лишь далекий гул чужих голосов, отдельные слова, которые толком не разобрать, а вот эмоции четырех мужчин ощущались четко, отец впервые в жизни пытался экранироваться от меня и это пугало еще больше. Я полностью опустила свои щиты и меня затопили чужие злость и презрение.

 Грудь прошила боль – это отец сейчас, наверное, от неожиданного удара забылся и снял блок. Допрос с пристрастием начался. Вскоре я потеряла счет времени, сидя на полу, словно прилипнув к двери руками и лицом. Отец не смог защитить меня полностью от происходящего там... с его участием. Мне достались его муки и ощущения чужаков. Кто-то из них наслаждался, причиняя боль, другой испытывал отвращение и стыд, смирение и страх. Третий из тех, кто пытал по сути нас с отцом, наблюдал и оценивал – так чередой мелькали его эмоциональные впечатления, словно в театре... Четвертый был в ярости и испытывал страх, наверное от того, что пока не добился от отца смирения и покорности. Я их тоже не ощущала, папа держался изо всех сил, хотя, мне кажется, всем своим телом чувствовала, как ему больно.

 Я беззвучно рыдала от боли – нашей обоюдной, потому что отец уже не мог держать эмпатический блок, защищая меня. В какой-то момент отлепилась от двери и сползла на пол, а потом, скрючившись, лежала, не в силах пошевелиться. Злоба и ярость чужаков нарастали и оглушали, обездвиживая меня, а отец все сильнее терял связь со своим телом и даже сознанием.

 Неожиданно вздрогнула дверь, а меня в этот момент прошила новая вспышка боли, значит отца приложили о полку, висевшую на стене, в которой скрыта потайная дверь. Снова удары... удары... Вспышка смертельного холода, смешанного с облегчением, затем пустота... Пустота там, где раньше я всегда ощущала теплое местечко для себя, где раньше билось большое и доброе сердце моего отца, которое всегда излучало искреннюю, безмерную и бескорыстную любовь ко мне. Эти пустота и холод знакомы мне, я ощущала похожие, замораживающие душу эмоции и чувства, когда умерла моя собака Ладочка. С тех пор мы больше никогда не заводили домашних питомцев. А сейчас новая пустота, и осталось только осознание, что моего отца больше нет. Теперь я одна в этом мире. И уже второй раз испытываю чужую смерть, это невыносимое чувство – умереть дважды...

 И тут же накрыло чувство чужой досады и скрытой жалости, страх от того, что, похоже, работу до конца не выполнили, а мне стало все равно, что испытывают убийцы моего отца. Приложила руку к двери, просто желая прикоснуться к нему и не в силах этого сделать. Я все еще помню: ОН сказал не выходить, а то умрут другие, и тогда я снова буду умирать – вновь и вновь. Мне достались слишком сильные способности – испытывать не только эмоции живых существ, но и ощущать их чувства.

 Тем временем за дверью эмоции накалялись, убийцы решали, что делать дальше. А потом меня затопило их общее облегчение – пришли к консенсусу... Шум за дверью – это чужаки громят наш дом, тщательно обыскивая... Облегчение сменилось разочарованием и лютой ненавистью... Вспышка ярости...

 Голоса и эмоции немного отдалились – судя по интенсивности, все вышли из дома. Но бродили вокруг... Потом сновали туда-сюда, то приближаясь, то удаляясь. А вскоре я ощутила хлопок, от которого вздрогнул весь дом, сотрясаясь до основания, и даже сквозь плотно закрытую потайную дверь начал просачиваться запах дыма. От взрыва я не упала, потому что продолжала лежать на полу. Вслед за апатией и болью потери пришел животный, выворачивающий наизнанку страх перед огненной стихией. Стены из мангуя, из которого был построен наш дом, завибрировали мелкими волнами, словно тоже испытывая боль.

 Я встала, ощущая невероятную слабость, и попыталась открыть дверь, однако ее заклинило: стены деформировались и автоматика нарушилась. Дергала все сильнее, чувствуя, как паника захлестывает сознание. Все прежние чувства и страхи отошли на второй план перед ужасом сгореть заживо. Стены из мангуя начали сжиматься там, где их снаружи касалось пламя, если я останусь здесь – либо задохнусь, либо меня сплющит мангуй. Держась за стены, изо всех сил устремилась вниз, в подвал. Захлопнула вторую дверь за собой, слыша, как трещат ступени, по которым я всего мгновение назад спускалась. Прижав руки к груди, в ужасе отходила все дальше от стены, слушая, как за второй дверью и надо мной все оседает и сплющивается. Странно, что же они использовали, вызывая такой сильный пожар?! Ведь мангуй сам по себе не горит, что является его дополнительным преимуществом при строительстве. Но вот о таком эффекте сжатия я не знала и даже не слышала.

 Когда вокруг все стихло, я смогла выдохнуть с облегчением. Злые слезы текли ручьями, а ноги подкосились окончательно. Я буквально осела на пол, обнимая колени руками и кладя на них подбородок. Какое-то время еще чувствовала присутствие чужаков наверху, потом они убрались, а вслед за ними прибыло множество других. Снова чужие эмоции затопили сознание, но мне усилием воли удалось защититься от них. Сейчас это неважно, но в память об отце я больше никогда не подниму щиты, и всегда буду смотреть на окружающих через призму их эмоций и чувств.

 К сожалению, дать о себе знать не могла никому. Я была заблокирована в подвале и, как из него выбраться, даже не представляла. Так и сидела на полу, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону, не в силах думать, не в силах искать способ выжить и не в силах абстрагироваться от чужих эмоций и недавней смерти папы. Скукожившийся мангуй закупорил все отверстия, и лишь пара небольших рассеивающихся облачков дыма, которые преследовали меня с верхнего этажа, все еще плавали под потолком. Даже не поняла, как очутилась лежащей на полу с закрывающимися сонными глазами. Мой организм, исчерпав все ресурсы, предусмотрительно отключил сознание.

 Проснулась резко, словно от толчка. Там, на поверхности, кто-то ходил. Судя по эмоциям – любопытство, восторг от собственной смелости – это дети. Все тело ныло от неудобной позы эмбриона – похоже, я пролежала так слишком долго. Встала и, кряхтя, размяла конечности. Неяркий автономный диод, реагирующий и включающийся на движение, тут же осветил окружающее пространство – подвал три на три метра. Вдоль стен – стеллажи, сейчас многие пустые: папа пристроил все экспонаты, которые здесь хранились. Еще несколько стеллажей завалены разными приборчиками: измерителями различных излучений, микроскопическими очистителями для археологических находок, сканерами, анализаторами грунта и еще множеством даже мне не известных предметов. Этот подвал был папиной территорией.

 Взгляд зацепился за емкость с водой, и я чуть ли не ползком рванула к ней, так сильно хотелось пить. Из еды чуть позже в полевой сумке нашла плитку шоколада (отец был сладкоежкой, в отличие от меня) и коробку тасванского печенья. Пережитый стресс вызвал дикий голод, но я позволила себе съесть лишь пару печенюшек и одну дольку шоколадки. Пока я не придумала, как мне отсюда выбраться, еду надо растянуть на максимальное количество времени. Утолив самый острый голод, который мешал думать, и попив воды, принялась осматриваться более внимательно и прикидывать все варианты освобождения. Порадовалась, что у меня такая замечательная специальность, потому что уже мысленно рисовала проект этого подвала и искала в нем самые слабые места.

 Тщательно обследовав помещение еще раз, к своему счастью нашла миниатюрного робота-копалку и самую обычную кирку. Папа притащил робота домой еще полгода назад: тот начал сбоить, когда он со студентами в 'поле' практику проводил. Как мне помнится, до него руки у папы так и не дошли, но, надеюсь, для задуманного сейчас хватит. Должно хватить!

 Следующую пару дней я упорно долбила киркой каменное основание подвала, а потом запустила робот. С переменным успехом дело пошло. Вода у меня была, а вот еды нет – печенье и шоколадка закончились. Для такой тяжелой работы требуется много сил, а без еды они, увы, заканчиваются слишком быстро. Когда до поверхности земли осталось, по моим расчетам, метра два, робот все же сломался. Решив не тратить время на его ремонт, взяв сумочку, так своевременно врученную папой, я упитанным грудастым червяком полезла в тоннель. Киркой копала дальше, проталкивая почву вниз руками и всем телом.

 Все время боялась, что так я завалю путь вниз и в то же время не успею прокопать дорогу наверх. Вот так, на грани душевного срыва от страха замкнутого пространства, стиснув зубы, упорно работая старой надежной киркой, пробивала себе путь наверх. Жить хотелось так, что я бы и зубами вгрызалась в грунт. Когда рука с киркой словно провалилась в пустое пространство, уже не думая ни о чем, заработала с утроенной силой. Словно мертвяк из могилы вытаскивала себя из земли. А потом долго лежала, не в силах насладиться богатством ароматов, витавших в воздухе, его насыщенностью и свежестью. Пришлось усилием воли выравнивать дыхание, а то бы точно грозила гипервентиляция легких. Вокруг царила ночь, но спутник Саэре Д-4 давал достаточно света, чтобы я могла осмотреться.

 Зрелище оказалось ужасным. Нашего дома больше не существовало. Вместо родного, надежного, уютного дома – приземистая глыба скукоженного обугленного мангуя – могила моего отца, самого близкого и любимого существа. Попыталась вытереть с лица влажную землю, но, скорее всего, размазала еще сильнее. Подошла к этой обгоревшей мрачной куче и застыла перед ней. Пока находилась запертой в подвале, думать себе ни о чем другом, кроме спасения, не позволяла, а вот сейчас ощутила, как навалилась вся тяжесть утраты, осознание, что ничего как прежде не будет и теперь я совсем одна. А любимый отец в этой кошмарной могиле...

 Упала на колени и, упершись в землю лбом, зарыдала. Отчаянно и безутешно оплакивая потери, осознавая, что совсем-совсем одна и ничего вернуть не в силах. Слишком многое бы могла перенести легко и не жалея ни о чем – вот, о Маркусе даже не думала и не вспоминала – а вот потерю отца... Ее пережить будет сложно. Только через час смогла немного прийти в себя. Потом нашла автоматическую поливалку травы, оказавшуюся в рабочем состоянии, включила ее и помылась. Выстирала одежду и тут же мокрую надела. Сейчас лето и температура высокая, через пару часов все высохнет, а здесь долго оставаться нельзя. Вдруг заметит кто...

 С трудом расчесав волосы, подхватила сумку, заодно проверив ее остальное содержимое, и, слегка покачиваясь от голода и усталости, пошла в сторону города пешком. Хотя два автокара все еще стояли на нашей парковке, но при активации двигателя нужно было автоматически подтверждать личность водителя, а значит, обо мне тут же узнают в 'Анконе'. То, что отец им ничего путного не сказал, сомнений не вызывало, поэтому я опасалась, что меня будут искать. В голове мелькнула дурацкая мысль – если бы я осталась в подвале и погибла там, их поиски были бы бесплодны и затратны, а теперь у них есть надежда. Ближе к пригороду встретила роботизированное такси и, с облегчением вытянув гудящие ноги, назвала адрес доставки – космопорт. Деньги у меня есть (отец специально снял для нас немного наличных и перевел средства в векселя на предъявителя), документы с собой, так что сейчас главное – улететь с планеты. Заметать следы буду уже в дороге.

 Глава 4

 Полированная поверхность файнеса, который используют на Дерее в качестве зеркала, демонстрировала удручающую картину. Файнес не отражал, скорее проецировал изображение, позволяя более объемно видеть себя с трех сторон. Я оделась в деловой брючный костюм и сейчас застыла с щеткой в руке, пытаясь расчесать кудрявые буйные волосы, которые шоколадной волной падали на спину. Критически всматриваясь в свое отражение, только тяжело вздыхала, предчувствуя новые осложнения на мою и так невезучую голову.

  Ранее нежная смугловатая кожа цвета обожаемого мной кофе с молоком сейчас больше походила на гипсовую маску молочного цвета. И на этом бело-сером фоне сильно выделялись яркие синие глаза, в которых нетрудно увидеть многодневную усталость и затаенную боль. Веки набрякли и чуть опухли, скрывая ресницы. Взгляд скользнул ниже по оплывшему подбородку, потерявшему былую четкость; толстой шее без единой складочки; ключицам, которые теперь невозможно различить, потому что кожа натянулась, скрывая прежние линии. Вообще, сейчас мое тело казалось еще более крупным из-за отека, и со спины меня часто путали с мужчиной, чему дополнительно способствовала одежда.

  Кожа чесалась немилосердно, и мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не почесываться постоянно, дабы не раздражать окружающих, вызывая подозрения, что рядом с ними больная или, того хуже, заразная особа. Но сегодня окончательно признала, у меня началась линька и, соответственно, вторая ступень развития. Первая проходила в течение двух месяцев и свои, мягко выражаясь, дискомфортные ощущения я все еще помню, а как со второй будет – предсказать нереально. Похоже, весь тот ужас и стресс, которые я пережила три недели назад, спровоцировали внеплановое 'взросление' и линьку на пару десятков лет раньше, заодно сократив мою жизнь на эти самые пару десятков лет...

  Пока я витала в своих мыслях, расческа запуталась в волосах, я дернула за ручку и с досадой отметила, что целая прядь осталась в зубчиках. Да-а-а, начинаются все 'прелести' линьки, и волосы придется обрезать. Теперь уже аккуратно распутала волосы и, осторожно расчесав непослушные спиральки, собрала в нетугой хвост. Поправила одежду и, взяв сумочку, отправилась на работу.

  Побег с Саэре я до сих пор вспоминаю с содроганием. Как я в мятом платье покупала билеты, сдерживаясь, чтобы не привлекать к себе внимание, испуганно не крутить головой в ожидании, что меня в любой момент схватят представители 'Анкона'. Как в космопорту проходила регистрацию на рейс и тоже ждала, что вот-вот узнают и бегство закончится прямо на Саэре. Как первые сутки летела на старом грузопассажирском судне практически в никуда, как потом, словно заяц с Терры, меняла корабли на станциях, путая следы. Как покинула нашу галактику, стремясь сменить территорию влияния 'Анкона'. А потом неожиданно пришла в себя на Дерее – небольшой планете, одной из первых открытых для колонизации в этой звездной системе.

  Вообще, в известной на данный момент части Вселенной разумные гуманоидные расы настолько ассимилировались и смешались, что сложно определить, кем и как происходило изначальное открытие и колонизация первых миров. Только историки или археологи, такие как мой отец, могли точно ответить на этот вопрос или хотя бы сделать предположения. Естественно, более 'молодые' расы можно отследить и сказать, когда они влились в не столь дружную семью различных народов и миров, но вскоре и они размывались в этом живом, непрерывно меняющемся море и забывали свои истоки. Такова специфическая плата за охват всемирной вселенской паутиной более развитых старых миров.

  Хотя имеются целые закрытые миры, в которые входят несколько планет или даже звездных систем. Так вот, эти истово сражаются за свои ценности и почти недоступны, сохраняя такой статус ввиду своих индивидуальных, большей частью неведомых остальным, особенностей. Правда, только в том случае, если были настолько хорошо развиты и сильны, что оказывались в состоянии сдержать экспансию армады предпринимателей, политиков, колонистов с перенаселенных планет и еще кучи подобных, жадных до чужих территорий или наживы, господ.

  Поэтому организовывались различные союзы, конгрегации, конклавы, федерации или конфедерации, которые постоянно изменялись, то объединяя, то, наоборот, разделяя участников. Новостные каналы и космосети пестрели различными заголовками типа: 'Конфедерация Парная распалась, ведутся локальные боевые действия для определения точных границ, планета Кая никак не может решить, на чью сторону встать...' и так далее и тому подобное. И в этом мире приходится выживать всем остальным жителям этой части Вселенной. А еще приходилось учитывать интересы и желания негуманоидных рас: пока таких немного и находились они вне основных космических путей, но все же с ними считались.

  Дерей привлек своей мирной устоявшейся жизнью, поэтому решила остановить свой выбор на нем, и пусть этот мир немного перенаселенный, но мне все равно комфортно. Население состоит в основном из людей и рольфов, которые зачастую живут рядом, потому что имеют гораздо меньше физиологических отличий по сравнению с остальными расами. Многие из них высокие, что меня несказанно радует, потому что не чувствую на себе любопытных взглядов. В отличие от Саэре, где преобладала в основном раса низкорослых чивасов. Здесь же я – обычная крупноватая женщина. Практически сразу нашла себе жилье и работу на Дерее и сейчас как раз опаздывала в офис одной из небольших строительных фирм, где уже две недели тружусь архитектором.

  Торопливо зашла в офис и сразу заметила нашу секретаршу Любочку, напряглась, потому что ощутила ее эмоциональный фон. Эта девушка внешне похожа на меня: тоже крупная и грудастая, что специфическим образом сказывалось на ее личной жизни. Вот и сейчас она сидела за столом, заваленным бумажными платками, и лила горькие слезы.

 – Любаш, что случилось? – подошла и присела на стул рядом, с желанием если не помочь, то хотя бы успокоить. Погладила бедняжку по плечу, искренне сочувствуя, подсознательно отмечая, что моя рука выглядит как гипсовая на контрасте с ее кожей. Люба подняла зеленые заплаканные глаза, и на меня полился фонтан истерик и жалоб:

 – Нет, ты представляешь – он оказался женатым. И ладно бы только это, я бы простила, но его жена беременна, а он... а я... тоже беременна. А он знаешь, что сказал, когда узнал? Что я – сильная женщина и сама справлюсь, а его жена Изи такая слабенькая, маленькая, беспомощная... А я, значит, сильная и справлюсь...

 Она еще минут пять изливала обиды и переживания, а я видела в ее словах и печалях себя. Меня почему-то только отец считал слабой беззащитной малышкой, остальные же видели боевую бабу, которая автокар на лету остановит, и парашют не нужен – грудь амортизирует...

 В конце концов, мы обе поплакали над своей судьбой горемычной, а потом, заев горе шоколадом, успокоились. В этот момент в офис пожаловал наш начальник Ронан Кор, рольф. Причем странно мелкий рольф, но опять-таки Любочка еще в первые дни знакомства просветила, оценив нашу схожесть и тут же одаривая своей благосклонностью и дружбой, что господин Ронан болел в детстве много, вот и не вырос. Шеф сиял ярче белого гиганта, я четко ощущала его благодушие и довольство собой и всем миром.

 С того рокового дня, когда погиб отец, полностью щиты не поднимала, стараясь контролировать общий эмоциональный фон. Хотя это и приносило дополнительные неудобства и трудности, зато научило жить таким образом. Разум просто отодвигал чужие чувства на задний план, воспринимая их жужжащим где-то в отдалении пчелиным роем.

 Заметив нас с Любой, Ронан только усмехнулся, кивнул головой в качестве приветствия и подпрыгивающей походкой направился к себе в кабинет. Правда, на мгновение оглянулся и попросил, обращаясь ко мне:

  – Есения, как здесь все закончите, – выразительно посмотрел на Любашу, – зайдите ко мне. У меня есть для вас интересная новость.

 И пошел дальше, помахивая папкой, зажатой в руке. Я тут же с выражением мольбы посмотрела на Любочку. Эта дамочка знала все секреты нашей фирмы, но делиться своими знаниями с кем-нибудь не спешила. Сегодня мне повезло, причем в буквальном смысле. Заметив мольбу в моих глазах, она театрально тяжело вздохнула, потом воровато осмотрелась вокруг – не слышат ли нас случайно немногочисленные сотрудники – и только после этого зашептала на ухо:

 – Ты так поразила Ронана неделю назад своим талантом, что подвигла на невероятное решение. После того как заказчикам сдали твой проект и Кор заработал на нем кучу денег и тысячу хвалебных отзывов, он сделал запрос на Саэре, в твою академию. Сегодня утром пришел ответ. Тебя та-а-ак хвалили, дали первоклассную характеристику, но сетовали на внезапное исчезновение.

 У меня вытягивалось лицо от этой новости, а Любаша продолжала:

 – Короче говоря, Ронан давно подыскивал себе компаньона, а тут ты... Твоя характеристика сыграла главную роль. Он решил предложить тебе партнерство на паях. Конечно, твой пай будет пока минимальным, но...

  Я больше не слушала: зашумело в ушах, а в душу лавиной ринулся страх. Люба не могла толком разглядеть на моем лице эмоции, кожа все сильнее дубела из-за линьки и становилась похожей на бесстрастную восковую маску. Она вдохновенно вещала что-то, а я лихорадочно подсчитывала, сколько у меня еще есть времени на побег. По всем расчетам выходило – немного. Сюда добиралась неделю, но зигзагами, запутывая следы, а если ИМ будет надо – выпрямят путь.

 В голове шумело от панических мыслей. За это время, возможно, уже выпотрошили корабль Малеха и папу проверили вдоль и поперек – вдруг осталась какая-нибудь информация, которую забыл стереть отец, данные, анализы и еще куча всего? Может, они знают, что надо искать, а может – даже уже и где, а я либо свидетель ненужный... Или нужный, что еще хуже... В первом случае меня просто убьют, во втором – пытать будут, а я не отец, все сразу расскажу и... все равно убьют...

 Уже не слушая девушку, подхватила сумочку со стула и деревянной походкой направилась к выходу. В спину понеслись вопросы встревоженной Любы, но я все ускоряла шаг. Не стала ждать лифта, побежала по лестнице, благо офис на третьем этаже располагается.

 Последний переход по длинному коридору, перекресток, откуда ведут два пути – к запасному и главному ходу. Я выскочила на него, но в этот момент столкнулась с четверкой мужчин, одетых в черные костюмы, состоящие из плотно облегающих курток и штанов, которые часто использовали служащие кораблей дальнего космического следования. Мужчины в первый момент опешили, увидев меня, но через мгновение в их глазах мелькнуло узнавание. Выходит, пока не слишком сильно изменилась внешне. Я тоже их узнала, но не в лицо, а по эмоциональному фону. Ближайший от меня мнак сильно сутулился – именно он все время испытывал усталость и неприязнь к тому, что делал. Вот и сейчас он морщит слишком курносый нос и часто дышит.

 Сразу за ним суетливо переминается с ноги на ногу необычно высокий и крепко сложенный чивас, черные глаза которого злобно смотрели на меня. Этот ненавидел все и всех.

 Третьим был среднего роста и сложения человек, в нем не было совести или сожалений, сейчас он испытал облегчение, встретив меня: видимо устал рыскать по Вселенной в поисках и сейчас мысленно праздновал удачу.

 И над всеми возвышался огромный четверорукий хейрол с головой, вросшей в плечи, – шея словно отсутствовала. Его змеиные тупые глазки смотрели на меня с яростью и презрением. Хейролы – совсем недавно обнаруженная раса, как некоторые ученые называют – 'свежая кровь старушки-вселенной'. Их нашли всего пару сотен лет назад, когда их цивилизация еще даже не вышла за пределы своей собственной звездной системы. Представители этой расы не обладают большими умственными способностями, зато агрессивны и сильны физически, идеально подходя в качестве бойцов и наемников. Вот и этот хейрол, чувствуется, силен как бык и – я сейчас поняла – был непосредственным убийцей папы. Кто настолько силен, чтобы швырять об стену здоровенного тсарека? Кто еще мог замучить его до смерти?

 Я пришла в себя быстрее, чем они, и попыталась кинуться наутек, но меня поймали. Хейрол, схватив за шею, так приложил спиной об стену, что у меня дыхание перехватило. Чивас злобно прошипел в лицо:

 – Что, птичка, долеталась? Пора пощипать тебе крылышки. Где вы со своим папашей спрятали инфу по крингам?

 Выпучив глаза и не в силах даже вдохнуть – настолько сильно хейрол сжимал мое горло – я могла лишь едва слышно хрипеть.

 – Дарс, полегче. Она не может говорить, – тихо произнес мнак.

 Хейрол зло передернул плечами и нижней рукой стукнул в стену кулаком рядом со мной. В этом месте мангуй немного сжался, образовав выемку. Силу этого убийцы я оценила: если достанется таким кулаком – мало не покажется.

 Рука четверорукого слегка разжалась и я смогла сделать судорожный вдох... чтобы заорать во всю силу своих легких. В ответ получила тем же самым кулаком в живот, от чего у меня потемнело в глазах и перехватило дыхание. Зато в коридоре начали появляться работники различных фирм, а еще мне повезло, что здесь недалеко располагается тренировочный зал по каким-то единоборствам. Люба часто туда заглядывала в надежде познакомиться с большим и сильным мужчиной и, надо отдать должное, ей это удавалось. Вот и сейчас из-за поворота появился спортсмен, удивленно протяжно присвистнул, увидев нашу композицию – меня, такую 'хрупкую', с бандитами вокруг – и затем свистнул уже призывно.

 Один из четверки – человек – полез в карман: за документами, скорее всего, пытаясь при этом пояснить что-то, но люди (такая загадочная раса, фактически любимая теперь мною раса!) сначала бьют, а потом задают интересующие их вопросы. Так и в этот раз – уже через минуту в коридоре происходил самый настоящий мордобой. Спортсмены вполне профессионально вколачивали уважение к даме в головы бандитов, но, боюсь, вряд ли им удастся это сделать. Тем не менее, хейрола отвлекли кулаком в челюсть, и я оказалась на свободе. Исход драки меня, по известным причинам, не интересовал: решила, что раз сама судьба дарит фору – нужно быстро покинуть эту гостеприимную планету. Хорошо, что научена горьким опытом – документы всегда со мной.

 Уйти по-тихому не удалось. Меня схватили за волосы и – кто бы мог подумать – жалостливый мнак, чтоб ему пусто было, тянул к себе, но я сначала решительно двинула ему в пах каблуком, отчего он взвыл, но волосы не выпустил, поэтому сильно дернулась, оставляя в его кулаке приличную прядь волос. Хвала звездам, линька помогла. Больше меня ничто не могло остановить и птичка выпорхнула из очередной ловушки, но долго ли это может продолжаться?! И на что способна корпорация, если ее представители пошли на подобные публичные действия?

 Глава 5

 Наверное, так должна чувствовать себя куколка бабочки: хотелось только спать, есть и снова спать, а главное – не шевелиться. Но из всего перечисленного решительно не могла себе позволить ничего. Спать некогда, есть скоро будет нечего (денег нет лишних), а шевелиться надо – иначе преследователи достанут. Я уже две недели скиталась по Вселенной, тратя деньги, которые уже не утекали полноводным ручьем, превратившись в тоненькую струйку, но меня с неизменным постоянством – чуть раньше или чуть позже – находили. Боюсь, скоро мне просто не на что будет купить очередной билет на корабль, чтобы ускользнуть в неизвестность, или еду.

 Проснувшись на жесткой узкой кровати хостинга очередной перевалочной станции, тоскливо обвела взглядом комнатенку три на два метра – дешевле не бывает. Теперь я вынуждена считать каждый кредит. Отчаяние в очередной раз накрывало с головой мутной удушающей волной, заставляя тихо глотать слезы от безысходности.

 На станцию ИР-154 я прибыла четыре дня назад, но пока так и не смогла найти работу: везде требовалось предоставить личные данные. Кроме того, на корабли в качестве технического персонала женщин не нанимали, да и другой работы не предлагали. Я встала и устало поплелась в крохотный санблок, в который со своими габаритами могла пролезть только боком, внутри тоже локтями размахивать негде. С отвращением уставилась на себя в зеркало и чем дольше смотрела, тем хуже становилось.

 На меня глядела отвратительная рожа из фильма ужасов. Серая кожа облепляла лицо и тело, словно меня целиком обмазали плотным слоем глины с разбегающимися темными прожилками – сквозь них дышал мой организм, и в дальнейшем, в процессе линьки, эти своеобразные 'швы' начнут расходиться, а старая кожа – отслаиваться. Зрелище предстоит тоже не для слабонервных, и в такие периоды тсареки предпочитали находиться дома, но в моем случае таковое – роскошь недоступная.

 Волосы на голове торчали коротким редким ежиком: я обрезала свои лохмы – все равно выпадали. Судя по зуду, который я ощущала на голове, замена старых на новые идет полным ходом. А вообще, сейчас я похожа на одутловатого здоровенного зомбика в темную сеточку, с горящими ярким синим пламенем живыми глазами и страдальчески кривившимися толстыми, как сардельки, губами. Оживший кошмар – словно утопленник вернулся из царства Крибла, хвала звездам, хоть без запаха. Пока прежний кожный покров не начнет трескаться, моего запаха никто не почувствует – можно на воде экономить, а то на этой космической станции за все дерут деньги.

 Мысль, мелькнувшая в голове, застряла и взорвалась подобно снаряду. Мужик!!! Вот оно – решение всех проблем. Стану мужчиной! Образование у меня специфическое – должно помочь. И в таком виде меня та проклятая криблом четверка еще не видела.

 Неожиданно возникшая идея заставила действовать. Пока умывалась и чистила зубы, составляла план первостепенных мероприятий. И первым пунктом стало получение липовых документов на имя мужчины. Иначе все остальное бессмысленно. На ИР-154 не было разделения на день-ночь, работа кипела стандартные космические сутки. Эта огромная станция располагалась возле небольшой планеты, жители которой обслуживали ее и поставляли необходимые ресурсы. Здесь же каждые несколько минут стыковались различного назначения и размеров корабли – военные и гражданские. Кто-то закупал топливо и продовольствие, кто-то набирал персонал, а то и целый экипаж. Кто-то занимался торговлей или обычной транспортировкой. Здесь была и медицинская служба с прекрасным оборудованием и квалифицированными медиками.

 Жизнь на станции кипела, и лишь я выпала из общей суетящейся массы. Потерянная и испуганная, частенько трусливо бродила по пронумерованным улицам, где располагались офисы разных компаний, кафе, подобные моему небольшие хостинги и еще куча офисов различного назначения. Контрабанда и незаконные сделки тоже процветали, насколько я успела отметить за время пребывания здесь.

 Три дня потребовалось, чтобы обойти места специфического свойства и найти того, кто смог бы за деньги сделать 'чистые' документы на имя Еся Бедного (имя выбрала автоматически, а вот фамилия на всеобщем звучала абракадаброй, но на языке тсареков именно так – лаконично отражая реальность). Дополнительно пришлось раскошелиться на имплант-лингвопереводчик для общения с представителями различных рас на межзвездниках, необходимый для осуществления задуманного. Если у меня его не будет, могут возникнуть дополнительные проблемы и вопросы со стороны работодателя. Лишь обзаведясь самым главным, прикупила самой дешевой мужской одежки, а то на мою, вроде как женскую, сильно косились. Потом в плане у меня стоял следующий пункт – служба трудоустройства станции. Цель – попасть на корабль. Здесь оставаться долго нельзя: поймают.

 В своей комнатушке надела корсет, скрывающий грудь, точнее уплощающий ее и сглаживающий изгибы. Теперь у меня появилась грудь колесом, но без женских изгибов. Чтобы не выдавали округлые покатые плечи, скатала жгутом простыню и намотала на плечи, закрепляя своеобразным кругом. Вниз не упадет – правда, желательно, чтобы меня вверх тормашками не трясли, а то фальшивые мужские плечи отвалятся. Натянув толстый блейзер, жилет с множеством карманов и глубоким капюшоном, поправив штаны, под которые надела утягивающие леггинсы, критично осмотрела себя. Ну что ж, я своего добилась – на меня смотрел жуткий страшный мужик. Самой захотелось в рожу плюнуть, чтобы отпугнуть.

 Неожиданно тяжело вздохнула, вспомнив маму. Меня до сих пор мучил вопрос: как... как она решилась? И вообще, как ей в голову пришло сменить пол? Ведь не зря же тсареки до первой линьки фактически бесполы -– определяются, чья сущность ближе, а она в третьей определилась, что хочет быть мужчиной. Я сейчас с недовольством печально смотрела на результат собственной попытки скрыть женственность. Никогда и ни за что не смогу изменить себя, не перестану быть женщиной или чувствовать себя ею. Сейчас придется притвориться, но мне до глубины души противно участвовать в этом фарсе, помня о потухшем взгляде и отвращении, с которыми отец встретил откровения мамы. Он не понял ее, не простил и даже более того – презирал до глубины души. А иногда, когда я одевалась в штаны, смотрел с тайным страхом – наверное, поэтому растил таким изнеженным ранимым цветочком, чтобы заглушить страх потерять и меня.

 Прости, папа, сейчас мне жизненно необходимо так выглядеть. Но я навсегда останусь женщиной, даже если мне ненадолго придется притвориться мужчиной. По крайней мере, трансформироваться в мужчину даже ради выживания не стану, да и не спасет меня это от преследования. Очень уж раса у меня приметная и малочисленная. А преследователи – могущественные, настойчивые и жадные до власти и денег.

  Станция представляла собой огромный космопорт с деловым и своеобразным жилым секторами в центре, стыковочными терминалами для межзвездников – на периферии. В блоке, предназначенном для пассажирских перевозок, располагался транзитный терминал, регистрационные посадочные стойки и зал ожидания. Там же размещалась и служба трудоустройства, потому что желающие найти работу здесь или в космосе прилетали именно сюда: ведь в силу каких-то обстоятельств не все могли сделать это на своей планете или жилой станции. Такие как я, например.

 Мои ботинки мягко ступали по пешеходной дорожке одного из тоннелей, ведущих к порту. Мимо проносились грузовые и пассажирские автоботы и погрузчики, сновавшие между терминалами и деловым центром. Вокруг сплошной металл и синтетический заменитель мангуя. От этих двух материалов у меня остались не очень приятные воспоминания: знаю теперь, насколько все в мире уязвимо...

 Тоннель закончился внушительной полукруглой площадкой, стены и потолок которой выполнены из самого надежного прозрачного пластиформа, что позволяло защитить корпус станции от внешних угроз и вместе с тем визуально расширить пространство. Новички космических путешествий и другие, ожидающие рейс в транзитной зоне, пассажиры имели возможность любоваться далекими звездами, метеоритами или наблюдать проносившиеся мимо корабли, которые стыковались со станцией или, наоборот, отойдя на расстояние, поражали воображение яркой голубой вспышкой перехода в гиперпространство.

 Как и эти новички, с открытым ртом смотрела на очередную голубую вспышку по пути в службу трудоустройства. Конечно, новый имидж (как я теперь думала о своей малопривлекательной личине) даст больше шансов найти работу на каком-нибудь корабле дальнего следования, однако не является гарантированным показателем успеха в данном направлении. Хоть многие расы настолько смешались, что ярко выраженной дискриминации по полу, внешнему облику и другим признакам не наблюдалось, но менталитет различных народов настолько отличается, что иногда скорее женщина получит работу, которую в другом месте ей бы даже не посмели предложить, а мужчина останется за бортом. Разность культур, мышления и обычаев позволяли любому нуждающемуся найти работу, если тот следовал правилам и дружил с законом.

 Вот так, настроившись на положительный исход задуманного дела, шла к цели, рассматривая из-под глубокого капюшона народ, суетившийся вокруг, и если бы упорно не покидавший страх нечаянно встретить здесь своих преследователей, я бы, возможно, крутила головой и удовлетворяла любопытство. Сейчас же лишь зыркала глазами по сторонам, надеясь, что все обойдется.

 Служба трудоустройства встретила шумным гомоном на разных языках Вселенной, руганью, различными эмоциями и множеством запахов. Лично для меня не совсем приятными, слишком непривычными и раздражавшими тонкое обоняние тсарека.

 В продолговатом зале с несколькими дверями, в которые по очереди входили и откуда выходили желающие трудоустроиться, скопилась куча претендентов. Сразу по прилете на ИР-154 выяснила, что должна заполнить анкету со своими данными и заплатить пошлину за поиск работодателя. В свою очередь, последний тоже обязан оплатить пошлину при подписании трудового договора с работником. Это общее правило для желающих работать в космосе, своеобразная защита от недобросовестных и непорядочных работодателей – впрочем, как и работников.

 Решительно игнорируя косые взгляды и шквал многочисленных чужих эмоций, заняла очередь и принялась ждать. Еще по дороге сюда перебирала в голове свои умения и продумывала ответ на вопрос о должности, на которую претендую. Но в мыслях сейчас такой сумбур, что я так и не определилась окончательно, надеясь на внезапное озарение. Через пару часов наконец подошла моя очередь, и я, судорожно вздохнув, шагнула в заветную комнату.

 Квадратная комнатка-кабинка два на два, виртуальное табло главного компьютера зависло между посетителем и служащим, который, видимо, заносил в него данные только что вышедшего посетителя. Мужчина-человек в форме работника космопорта, не глядя на меня, сверял информацию с пластиковой личной анкеты с той, которую только что закончил заносить в общую сеть. Все так же не поднимая глаз, протянул на мою половину разделяющего нас стола пластиковый лист, ручку и резко произнес:

 – Побыстрее заполняйте анкету, пожалуйста. Это ускорит получение помощи в трудоустройстве.

 Я почувствовала, что мужчина устал и, несмотря на тон голоса, посочувствовала ему. Тяжкая работа не столько в физическом, сколько в эмоциональном плане. Как я уже поняла, работая на Дерее, люди тоже своеобразные эмпаты, способные воспринимать и чувствовать чужие эмоции на подсознательном уровне. Поэтому коротко кивнула и, проявив вежливость, тихо сказала: 'Доброго вам дня, уважаемый!' Затем, взяв в руки анкету, начала изучать, что там написано, но тут же ощутила, как вслед за моим приветствием пришла волна легкого удивления и любопытства.

 Быстро вписала свои новые личные данные: их я вызубрила наизусть, чтобы глупо не попасться на мелочи. В пункте 'пол' чуть не совершила ошибку, но в последний момент поставила галочку напротив 'мужчина'. Закончив с базовыми вопросами, зависла над специальностью. Коротко вписав 'инженер', аккуратно положила анкету перед служащим, который уже не скрываясь рассматривал меня. На бейджике указано 'Джим Месон – консультант'.

 Месон подвинул к себе анкету и, пробежав ее глазами, уточнил:

 – На корабль дальнего следования?

 Я кивнула, заглядывая в его усталые серые глаза. Он же продолжил задавать вопросы и, выслушивая мои ответы, вносил их в общую базу соискателей работы.

 – Вы готовы работать с любой расой?

 – Да! Готов... – снова чуть не ляпнула 'готова', но в последний момент удержалась.

  – На любом судне? Военные суда могут входить в этот список?

 – Да! Наверное... – в этом месте он смерил меня насмешливым взглядом, но продолжил быстро отмечать новые данные.

 – Лингво есть?

 – Да, имеется, более того – с расширенным списком языков! – от мужчины пришло уважительное удивление.

 – Образование и специальность?

 На этом моменте я чуть застопорилась, но постаралась ответить твердо и уверенно:

 – Высшая академия, планета Саэре в галактике Такран, инженерный факультет.

 Решила не менять место учебы, чтобы не запутаться и не ошибиться в мелочах, если возникнут какие-либо вопросы. Служащий еще больше удивился: мое учебное заведение было довольно известным и выпускало хорошие кадры.

  – Вы не приложили диплом к анкете. Почему?

  – По личным причинам не смог закончить обучение, но специальность освоил в полном объеме, – ответила тихо. Я специально говорила тихо, пытаясь хоть таким образом изменить свой тембр голоса.

 – Хорошо, пусть это остается на усмотрение работодателя – устроит его или нет.

 – Понимаю, – ответила еще тише.

 Джим Месон кивнул головой, но неожиданно успокоил:

 – Не переживайте: академия дает хорошее образование и даже без диплома вы будете ценным кадром.

 Я с облегчением выдохнула, а мужчина продолжил более раздраженно – видимо, сам удивился, зачем успокаивал какого-то странного мужика.

 – Должность, на которую претендуете?

 Вот и добрались до самого сложного вопроса.

 – Инженер!

 – Область специализации? – Месон недоуменно взглянул на меня.

 – Эм-м-м...

 – Ну, кто вы? – мужчина уже начал раздражаться, поэтому хмуро выпалил. – Инженер программного обеспечения? Космическая сварка? Наладчик?..

 – Я с оборудованием работал, настраивал и... – уже совсем потерянно ответила.

 Месон тяжко вздохнул, сетуя на мою медлительность и наверняка уже предположив, почему я не получила диплом – мозгов не хватило...

 – Значит, так и запишем – инженер-координатор монтажа. Уровень доступа?

 Тут я подвисла совсем: вообще темный лес, хотя с той специальностью, которую он предложил, я в принципе, наверное, смогу справиться. Служащий уже испытывал неприкрытое раздражение, глядя на меня.

 – Ну, первый... третий... пятый... седьмой?

 Глядя в его злые глаза, просто кивнула на недоверчивом предположении, что у меня седьмой уровень доступа. У мужика чуть не выпали глаза от удивления. А я мысленно дала себе подзатыльник. Надо срочно выяснить, что это за уровни доступа и как это отразится на мне. Мейсон же окинул меня пристальным взглядом, тяжело вздохнул и сказал:

 – Регистрация проведена.

 Подвинул мою анкету с ручкой для подписи, что я и сделала, возвратила лист, а он продолжил:

 – Срок действия нашего договора – две недели, за это время мы обязуемся устроить вас на работу либо вернуть уплаченную вами пошлину. Вам дается три возможности отказаться от предложенных вариантов, но при отказе уже от первого пошлина не возвращается. Договор зарегистрирован. Вы свободны. Просьба всегда быть на связи либо находиться в зале ожидания, чтобы вас могли сразу оповестить о возможном трудоустройстве.

 Я кивнула и тихо ответила:

 – Хорошо, я в зале недалеко отсюда подожду.

 Мужик снова окинул меня усталым взглядом и, тоже кивнув, нажал на кнопку, вызывая следующего. Я же пошла на выход, держа в руках свой экземпляр договора, и решительно направилась в свое временное пристанище. Предстояло собрать пожитки в походную сумку, потом обратиться в базу данных академии и скачать из библиотеки литературу не только по заявленной специальности, но и по сопутствующим направлениям. Таким, как пилотирование межзвездников и расположение приборов управления, структура и устройство кораблей различных классов да и еще тонны информации. С чем не успею ознакомиться сейчас, пригодится потом на корабле: по крайней мере, будет куда заглянуть, чтобы в будущем качественно выполнять работу. Или хотя бы совсем не напортачить, а то... развалю еще корабль в открытом космосе...

 Глава 6

 С каждым проходящим днем тревога в душе и страх все усиливались, нутром чувствовала – мои преследователи все ближе и ближе. За последние четыре дня уже, наверное, дыру протерла, сидя возле службы трудоустройства и каждую минуту ожидая вызова. Но зум молчал, зато знания о новой специальности неуклонно росли, прочно укладываясь в сознании.

  Благодаря трансформации все мои способности, умения и остальные ресурсы организма находились на самом высоком уровне. С помощью случайно запомненного пароля Маркуса залезла в библиотеку и скачала на зум множество необходимой и весьма полезной информации. Уже пятый день я сидела, отрешившись от происходящего в порту, не замечая суеты и шума, абстрагировавшись от наплыва чужих эмоций и чувств. Упорно училась, запоминала прочитанное, мегабайт за мегабайтом заполняя ячейки своей памяти.

  Сейчас мне хватало одного раза, чтобы запомнить то, на что в обычном состоянии ушло бы неимоверное количество времени. Опять же, повезло, что я увлекалась техникой с детства, часто помогала с настройками приборов отцу и несколько раз вместе с ним в детстве ездила на раскопки. В полевых условиях можно многому научиться при желании. Тяжелее давалась информация по устройству стандартных кораблей дальнего следования. С более мелкими и маломощными я разобралась быстро, а вот корабли класса 'А', которые чаще всего используют военные или крупные транспортные компании, давались с трудом.

  На пятый день мне сделали наконец первое предложение. Но старый сутулый мнак, увидев мою уже начавшую шелушиться морду и брезгливо поморщившись, тут же отказался подписывать со мной контракт, несмотря на то, что Джим Месон настойчиво убеждал его, что специалиста с таким уровнем доступа вряд ли повезет здесь найти. Передернув плечами в отвращении, мнак ушел, а Джим Месон снова удивил попыткой оправдать несостоявшегося работодателя и успокоить меня, коротко пояснив:

  – Этот господин работает на семью богатого промышленника, супруга которого внезапно решила переоборудовать свою прогулочную М-16. И, думаю, мнак, уже заранее предвидя реакцию своей хозяйки, по этой причине вам отказал...

  Я кивнула пару раз, согласившись с его доводами, но неприятный осадок остался, потому что знаю: мнак испытывал отвращение при виде меня, хотя в первый момент, пока не увидел моего лица, мысленно довольно потирал руки. Но винить этого мужчину было глупо – сама же каждый день, глядя на себя в зеркале, морщилась. Судя по темпам ороговения старой кожи и начавшемуся отшелушиванию, трескаться по швам она начнет недели через две, так что еще есть шанс оказаться где-нибудь очень далеко от галактики Такран. Три дня назад, ко всему прочему, начались боли внизу живота, означавшие начало подготовки организма к детородной функции. А пока, дополнительно к другим переживаниям и страхам, мучилась от физической боли, будь все неладно.

  Месон, прежде чем удалиться, кинул на меня последний озабоченный взгляд: вероятнее всего, мысленно прикидывал, как бы меня пристроить куда-нибудь, ведь двухнедельный срок контракта скоро истекает и придется возвращать пошлину – соответственно, и он свой процент потеряет. Я же, тяжело вздохнув, снова уселась на стул ждать назначения и учить дальше теорию.

  Спустя семь дней денег осталось только заплатить за комнату еще за три дня и на двухразовую кормежку по полпорции от нормы. Я плохо рассчитала необходимый минимум питания, а злосчастная трансформация и усиленное обучение требовали колоссальных энергетических затрат и есть хотелось гораздо больше чем раньше. Вместо этого пришлось урезать питание и, боюсь, очень скоро меня начнет покачивать от недоедания. Впрочем, постоянная зубрежка напрочь отвлекала от мыслей и о преследовании, и о еде, и о собственном самочувствии тоже.

  За это время я смастерила новое приспособление для создания иллюзии широких мужских плеч. Вместо жгута из простыни сшила толстую манишку с плечами, которые дополнительно прикрепляла клейкой лентой к нательной одежде и теперь они не сползали при неосторожном движении. И, главное, не стесняли движений рук и торса.

  На следующий день мне сделали еще одно предложение о работе, но на сей раз отказалась сама. Работодателем оказался владелец, что называется, ржавой лоханки. Еще сидя в зале ожидания, заметила, как она стыкуется со станцией, и подивилась, каким образом еще летает. Конкретно в этом случае я побоялась. Откровенный пропойца-хозяин из рольфов и старпом – человек бандитской наружности с одним глазом – доверия нисколько не внушали. Если в наше прогрессивное время у одного не хватило денег на приличный биоимплант, значит мне на зарплату у другого денег точно не найдется. Ну и знания могли подвести, ведь на таком судне надо быть реальным мастером на все руки, а я – срочно обучающийся инженер-монтажник. Да и стоит ли спасаться, чтобы добровольно сунуться в этот ржавый летающий гроб?

  Месон мое решение принял внешне бесстрастно, хотя внутри одобрил всей душой, но легче от этого не стало. Ведь это была вторая возможность трудоустройства, осталась всего одна – последняя – попытка согласно контракту. Что потом будет со мной, если откажут в третий раз, не представляла, учитывая, что денег фактически нет.

  И снова уже привычное сиротливое сидение неподалеку от службы трудоустройства и непрерывная зубрежка, как мне казалось, неубывающей информации. Сегодня пришлось потратить последние кредиты на завтрак. Уже двое суток я находилась безвылазно в зале ожидания. Платить за комнату и питание больше нечем. Я дошла до такого состояния, что тайком подобрала со стола в портовом кафе чей-то недоеденный бутерброд и сейчас ела, запивая горькими солеными слезами от жалости к самой себе и от несправедливости бытия в целом. Наверное, даже накладные плечи поникли от тяжести невзгод, свалившихся на меня в последнее время. Вот так, бесконечно устав от всего, но упорно читая лекции по монтажу и настройке оборудования, чтобы окончательно не свалиться в черную дыру проблем, ожидала своего часа.

  За полторы недели я уже многое узнала о заявленной специальности – правда, гордиться этим фактом не могла: не столь актуальной и востребованной она оказалась, чтобы потенциальные работодатели кидались искать подобного специалиста на промежуточной станции. Как правило, команда складывалась в начальном пункте и, если возникала необходимость в подобных услугах, капитаны судов предпочитали подождать, нежели брать непроверенных работников. И только вот в таких форс-мажорных обстоятельствах, как у старого мнака и его взбалмошной хозяйки или выпивохи-рольфа с его развалюхой, срочно возникала необходимость искать работника, согласного на любую работу.

  В душе меж тем росла паника от бесперспективного и явно туманного будущего. Четыре дня назад я попыталась воспользоваться кредиткой, чтобы снять денег (на что только голод и отчаяние не толкнут!), но счет оказался заблокированным. Так что теперь я оказалась словно в ловушке на этой космической станции, не имея возможности улететь отсюда или спрятаться где-нибудь. Меня точно найдут, проследив запрос о счете, – это лишь вопрос времени.

  Нахохлившейся птицей наблюдала за суетой вокруг, выглядывая из-под капюшона. Неожиданно внимание всех находящихся в зале привлекла целая вереница гиперпространственных вспышек. Один за другим к станции приближались три крупных корабля. Теперь я уже могла различить их тип и вероятное назначение. Судя по всему, они принадлежат какой-нибудь крупной промышленной компании. Вдруг темноту за куполом вновь озарила яркая вспышка – из гиперпространства выплыл огромный военный корабль. Эта махина, похожая на пятипалую руку, вскоре заполнила собой весь прозрачный купол порта. Я почувствовала, как станция задрожала, когда этот невероятных размеров межзвездник стыковался с ее рукавом – словно рука молящего о милостыне протянулась к загадочному кораблю.

  Рядом как-то даже азартно сплюнул на пол хромоногий чивас, который так же, как и я просиживал здесь вторую неделю в поисках работы. Хрипловатым голосом уважительно и с восхищением заметил, ни к кому конкретно не обращаясь:

  – Чтоб я сдох, что здесь потребовалось илишту?

  – Илишту? – не выдержала нахлынувшей волны любопытства и поинтересовалась. – Никогда не слышал о такой расе! И корабль похож на военный.

  Чивас бросил на меня короткий взгляд, лишь на мгновение споткнувшись на моем изуродованном линькой лице, но, судя по его эмоциональному фону, отвращения и презрения не испытывал. Скорее жалость и маленькую толику любопытства.

  – Я двести лет таскаюсь по Вселенной и многое повидал. Ты молодой еще тсарек – простительно не знать.

 В этом месте он ухмыльнулся, заметив, как я усиленно начала прятать свой белесый шелушащийся нос в шарф, намотанный поверх куртки. Похоже, он понял, что я удивлена и встревожена тем фактом, что он знает о моем происхождении. Но случайный собеседник продолжил рассказывать – я ощутила, что ему нравилось делиться знаниями:

 – Это, наверное, самая закрытая раса из всех, что я знаю или встречал когда-либо, или просто слышал. Они живут далеко отсюда, и тем удивительнее и невероятнее их пребывание здесь. Что они тут забыли?! Илишту ненавидят чужаков, особенно женщин... Странный народ... И вообще, они чересчур воинственные и агрессивные, с ними мало кто решается связываться...

  Внезапно чивас отвлекся. Наше внимание привлекли двое мужчин, взбудораженных отсутствием свободных вакансий, решивших размяться по этому поводу и сейчас на полу молотивших друг друга. До меня тут же дошли эмоции окружающих: презрение, злость, ярость и кураж. Кто-то, со скуки видимо, начал делать ставки на победителя. Из центра зала сюда уже спешили служители порядка, а я, нечаянно бросив взгляд на выход к одному из стыковочных тоннелей, замерла от прямо-таки фантастической картины, представшей глазам.

  В нашу сторону направлялся гуманоид, одетый в светло-серый длинный плащ, наглухо застегнутый на груди, с глубоким капюшоном, из-под которого виднелись черные, плотно прилегающие к глазам, толстые непрозрачные очки. Нижнюю часть его лица, включая нос и рот, прикрывала серая маска. Из длинных рукавов выглядывали вроде ладони, но в темных перчатках. Этот впечатляющего вида мужчина, ростом не меньше двух с половиной метров, шел по залу, не отвлекаясь на осмотр достопримечательностей, и представители других рас, толпящиеся в зале ожидания, сразу стали выглядеть рядом с ним мелкими и тщедушными. Очень, очень впечатляющий гигант стремительно шел вперед живым олицетворением вселенской мощи и толпа услужливо расступалась перед ним. Полы плаща развевались вокруг уверенно ступавших ног, а он целеустремленно направлялся к службе трудоустройства.

  Я ощутила всеобщее любопытство, потрясение и благоговение, похожие чувства испытывал чивас, узнавший загадочный корабль. Возникло закономерное предположение, что это и есть представитель загадочной расы илишту. Не успела улечься общая эмоциональная буря, связанная с появлением загадочного незнакомца, как из двери вылетел Джим Месон, а вслед за ним, словно впечатывая огромные тяжелые башмаки в пол, шагал этот здоровенный мужчина. Месон, сразу отыскавший меня глазами, был ему по грудь и бежал буквально вприпрыжку, чтобы ему не наступали на пятки.

  Еще не веря своим глазам и чувствам, медленно встала, чувствуя, как от удивления у меня округляются глаза. Месон и незнакомец остановились напротив. В руках консультант держал мою анкету, я заметила новые данные, надписанные в уголке. Очень странно: обычно договор с работодателем подписывали в кабинете для переговоров после собеседования. А здесь и сейчас...

  Месон кинул короткий тревожный взгляд на незнакомца и подобострастно забубнил:

  – Вот, господин Шеран Адива, тот самый паренек с требуемым уровнем доступа и нужной вам квалификацией.

 На меня направили черные стекла очков, в которых невозможно что-либо рассмотреть. Но я чувствовала взгляд и инстинктивно сжималась, стараясь занимать как можно меньше места в пространстве – вдруг пронесет и подобное внимание направлено не на меня? Глупо, наивно и опасно – в моем случае.

  Мужчина рассматривал меня слишком пристально, потом поднял ручищу в перчатке и скинул капюшон с моей головы. Чуть наклонил голову, наблюдая за моей реакцией, но ороговевшая кожа демонстрировала бесстрастную маску, зато я выстрелила в него яростным взглядом. Тут же почувствовала волну чужого презрения и недовольства, но, как тут же выяснилось, направленную не на меня. Черные очки уставились на Месона, который сразу втянул голову в плечи.

  – Вы шутите? – на вопрос незнакомца Месон отрицательно качнул головой. Тот же продолжил:

 – Вы хотите сказать, что ЭТО именно тот специалист, который мне требуется?

  Месон кивнул, но уже согласно. Потом поторопился с объяснениями, видимо уже повторно озвучивая мои анкетные данные. Незнакомец сейчас испытывал злость и презрение ко мне, и вообще, был всем недоволен. В нем буквально клокотала ярость, и это было чревато... Выслушав Месона, снова уставился на меня как на насекомое и зло спросил:

  – Других точно нет?

  Месон, чувствуя, что его позиции укрепляются, а клиент вот-вот готов сдаться, твердо и уверенно ответил, при этом заставив внутренне напрячься меня:

  – С такими требованиями, как у вас, точно нет. Другие... хм-м... отказались.

  Шеран Адива, услышав ответ Месона, быстро повернулся ко мне, а я почувствовала его новые эмоции. На меня сейчас смотрел хищник, явно раздумывая, какая из меня выйдет добыча – сильно буду сопротивляться или нет? Пробормотав ругательство, тут же переведенное для меня лингво, выдавил:

  – У него хоть переводчик есть?

  – Есть, – ответила сама, не без ехидства. – И мои родственники до седьмого колена в ваших проблемах не виноваты.

  Шеран явственно хмыкнул в маску, затем коротко сказал:

  – Я согласен. Заключаем договор, у нас нет времени на вашу канитель.

  По ощущениям, Месон ликовал, я же напряглась еще сильнее, задаваясь вопросом – почему другие отказались от такого предложения? Уставившись на Месона, попросила:

  – А можно для меня обозначить условия трудового договора?

  Теперь оба замерли, сверля меня взглядами, занервничали. Месон, тщательно подбирая слова, начал пояснять:

  – На военный корабль илишту срочно потребовался координатор-монтажник. Одного не хватает. Так что на подхвате будешь, но они изначально требуют самого квалифицированного из имеющихся и с высоким доступом: ювелирная работа и точная настройка... И, понимаешь, срок работы длительный, плюс военный корабль... дисциплина... Пункт назначения не указан... Место и срок окончания договора оставляют открытыми. Но оплата высокая – в два раза выше, чем на любом другом корабле ты смог бы заработать.

  Я хмыкнула. Да уж, договорчик мне предложили – путь в никуда... С другой стороны – что я теряю? Есть мне уже нечего, жить негде и... Но тот чивас сказал, что илишту женщин ненавидят, а как же я?.. Трансформация скоро пройдет, и выяснится, что я самая что ни на есть женщина, – и что будет? Я еще думала, когда взглядом зацепилась за знакомую четверку, выходящую из стыковочного тоннеля. Похоже, прилетели на одном из тех трех кораблей, которые вышли из гиперпространства перед илишту. Меня еще не видели, да и пока вряд ли узнают, но очень скоро смогут вычислить и поймать. Если я останусь здесь...

  – Питание за ваш счет? – быстро спросила у Шерана. Тот, презрительно хмыкнув, кивнул. – Где подписать договор, господин Месон?

  Консультант расслабился и, довольный, протянул мне документы. Один пластиковый экземпляр с подписью достался мне (выяснилось, Шеран служит старшим помощником капитана), второй – ему. Дополнительно наши подписи сканировали в планшет Месона, и тот на радостях поспешил удалиться, поздравив нас с удачной сделкой. Илишту повернулся ко мне и строго спросил:

  – Сколько вам потребуется времени, чтобы собраться? Мы очень спешим...

  Я не удержалась и, проводив взглядом убийц отца, спешащих к стоянке автоботов явно с намерением следовать в деловой центр станции, выпалила, вновь задирая лицо вверх, чтобы посмотреть на гиганта:

  – У меня все с собой! Можем отправляться прямо сейчас.

  От Шерана пришло мимолетное удовлетворение, а затем уже я вприпрыжку понеслась за ним, стараясь не отставать от широко шагающего илишту. Здоровый, зараза. Зато впервые столкнулась с тем, что чувствую себя рядом с мужчиной маленькой и слабой.

 Глава 7

 Мы несколько минут шли по туннелю, направляясь в сторону стыковочного терминала, а вокруг бушевали десятки различных эмоций, сопровождавших нас, стоило встретить очередного представителя обслуживающего персонала или праздно шатающегося пассажира.

  Внутри же меня кипела дикая смесь собственных чувств. Страх из-за того, что вновь так близко оказалась рядом со своими преследователями: еще чуть-чуть и схватили бы – без сомнений. Мне, можно сказать, несказанно подфартило именно сейчас получить эту работу, и теперь я спешно покидала станцию. И конечно, чувствовала некоторую озабоченность в связи с тем, что слишком уж корабль илишту незнакомый, огромный, а главное – военный. Моих скупых знаний вряд ли хватит на его обслуживание, немного успокаивал лишь тот факт, что я там буду скорее на подхвате, да зум на запястье, под завязку забитый необходимой информацией. Но все равно боялась, что мою профессиональную несостоятельность тут же раскусят и, чего доброго, выкинут в открытый космос. Тем более, договор, который я подписала, слишком расплывчатый...

  Вообще, пугала дальнейшая неопределенность, совершенно незнакомая раса, особенно тот факт, что я – женщина и довольно скоро сие перестанет быть для илишту секретом. Когда ороговевшая корка начнет трескаться и отпадать, скрывать истинную принадлежность станет чрезвычайно сложно.

  Однако наряду с терзающими сомнениями и страхами, поднималось неуверенное любопытство и трепет восторга. Если бы моя жизнь сложилась иначе – наверное, до конца своих дней прожила бы на Саэре, лишь изредка путешествуя. Пока убегала, переходя с одного корабля на другой, меня не интересовали планеты или станции, через которые приходилось следовать, потому что все время чувствовала себя загнанной добычей, которой хищники дышат в загривок и вот-вот вцепятся клыками. Сейчас же, едва поспевая за уверенно двигающимся вперед гигантом, чувствовала себя впервые за несколько дней в некоторой безопасности. Что ж, попробую найти в этой ситуации положительные моменты. Во-первых, удалось сбежать буквально из-под носа да еще при полном отсутствии кредитов, во-вторых, представилась уникальная возможность побывать на военном корабле столь закрытой загадочной расы, поработать бок о бок с ними. Я готова приложить все силы, чтобы не подвести их, тем более от этого зависит моя жизнь.

 Свернув в очередной переход, мы вышли к большой площадке, от которой отходил рукав, ведущий, скорее всего, к шлюзовой камере корабля илишту. Шеран Адива на мгновение повернулся ко мне, вновь заставив ощутить легкую нервозность из-за непрозрачных стекол очков, направленных на меня.

  – Я правильно понимаю, ты – тсарек? – услышав жесткий резковатый голос, немного приглушенный маской, согласно кивнула, а илишту продолжил спрашивать. – У тебя явно линька. Какой этап?

  Ого, он неплохо осведомлен о физиологии тсареков! Удивительно: ведь мы стали редким видом. Я, конечно, испугалась – еще захочет проверить, какого я пола, но смысла скрывать не видела:

  – Второй, господин Адива! Я половозрелый совершеннолетний тсарек.

  Наверняка мужчина окинул меня взглядом под черными очками. Потом спросил более настойчиво:

  – Почему ты здесь искал работу? Консультант сказал, у тебя первоклассное образование, даже с учетом отсутствия диплома...

  Ожидаемый вопрос – думаю, спрашивать не стал бы лишь тот пропойца-рольф с ржавого корыта. Именно поэтому ответила максимально честно:

  – Мой отец попал в не очень хорошую ситуацию. Его убили, а я не смог оставаться дома. Там слишком многое напоминало бы о единственном близком существе. Сначала путешествовал, чтобы забыться, потом сам не заметил, как закончились кредиты. Пришлось искать работу... здесь.

  Илишту отвернулся. Из-за маски, очков и глухой одежды невозможно определить, поверил или нет, но я – тсарек и к тому же эмпат. Шеран не очень-то поверил, но мой ответ его удовлетворил: видимо, профессионал нужен чуть больше, чем истинная причина поисков работы.

  Мы пересекали площадку, когда я все же не удержалась и спросила:

  – Скажите, а это правда, что вы женщин... хм-м... не любите?

  Совершенно неожиданно Шеран хмыкнул, от него пришли злость и почему-то легкий застарелый страх.

  – Тсарек, я знаю, что означает в вашем понимании это слово. В нашем словаре такого понятия нет. Запомни, парень, – любви без гордости не бывает!

  Вот так, непонятно, ответив на мой вопрос, лишь добавил загадок об илишту. Пожав накладными плечами, я побежала за Шераном, стоило тому чуть ускориться, поэтому рукав мы преодолели быстро.

  Возле шлюза нас ожидали два илишту, внешне похожих на старпома – таких же здоровых и внушительных. Стоило им разглядеть меня, как тут же почувствовала очередной совсем неслабый прилив презрения и отвращения. Самое удивительное – их чувства не были вызваны моим внешним видом, вернее, не трансформация была тому причиной. Один из них поднял лицо и почтительно спросил у старпома:

  – Эсар Шеран, неужели этот бледный, волосатый, женоподобный мертвяк – то, что нам нужно?

 Шеран хмыкнул, внутренне соглашаясь с сослуживцами, – это ощущалось явно. Кивнул согласно:

  – Да, эс. Это наш новый координатор-монтажник эс Есь Бедный! И поосторожнее в выражениях. У нового члена экипажа имеется лингво с расширенным спектром языков. Как ни удивительно, наш тоже есть.

  Эс не испытал смущения после того, как узнал, что оскорбил меня. А я тем временем переваривала те слова, которые, как считал Шеран, должны были меня оскорбить – бледный и волосатый... И их обращение друг к другу тоже отметила. Вот повеселюсь, когда они будут ломать языки, обращаясь ко мне 'эс Есь'!

  Шеран, проходя в шлюз корабля, поднес руку ко рту (видимо, под рукавом у него зум для связи) и отдал приказ:

  – Все, отбываем! Задача выполнена, мы на борту.

  Оба илишту зашли за нами, и автоматические двери сразу поползли друг к другу, словно отрезая меня от прежней жизни, стало жутко и появилось мимолетное желание выскочить наружу. Жаль, нельзя.

  Характерный звук подсказал, что все загерметизировано. Мы вчетвером прошли по пандусу наверх, покинув эвакуационную зону, и, ступая по рифленым полам, вышли в соседний, как я поняла, рабочий отсек. Там суетились еще два илишту, и я замерла, откровенно вытаращившись на них. Они стояли довольно близко и я во все глаза рассматривала это никогда не виданное чудо.

  Мужчины в светло-серых спецовках обслуживающего персонала с цветными нашивками на груди. Высокие, но ниже Шерана и встречавших нас, без плащей, масок и очков, скрывающих темно-коричневую, словно полированную гладкую кожу, без единого волоска на голове. Острые, похожие на звериные, уши расположены гораздо выше, чем у ранее встречавшихся мне гуманоидов. Заметила, что уши еще и подвижные: у одного из обслуги они нервно подергивались при взгляде на Шерана. У обоих выпуклые лобные доли и надбровные дуги без бровей. Удивительно! Хотя, конечно, все расы разные и зачастую имеют свои особенности. Но все же в галактике Такран и на Саэре проживают в основном расы с общими морфологическими признаками, поэтому непривычно видеть эти лысые гладкие блестящие головы и внушительные носы с такой широкой переносицей. Кроме того, у обоих сильно выступающие подбородки и толстые губы. Похоже, я – вся сейчас такая 'красивая' – здесь не сильно выделяться буду – только бледностью и волосатостью, как недавно заметили. А вот глаза у них очень странные – с того места, где я стояла, мне показалось, что у них в глазницах по паре кусков зеркал: так странно отражался свет.

  Пока я рассматривала илишту, Шеран снял плащ, очки с маской и быстро пошел по коридору. Мне ничего не оставалось, как поторапливаться за ним, про себя отмечая, что его затылок так же лыс и гладок – правда, черный как сартор. Под плащом оказались светло-серый форменный китель и облегающие штаны, заправленные в крепкие короткие сапоги. При внушительном росте Шеран не выглядел массивным, скорее стройным и мускулистым. Светлый тонкий китель выгодно облегал тело, позволяя рассмотреть фигуру, от которой веяло силой, уверенностью и жесткостью, и заодно сделать вывод – этот мужчина опасен, судя по нервозности тех служащих, не только для меня.

  Двое наших сопровождающих незаметно исчезли, словно растворились (или это я настолько увлеклась?), а навстречу нам по широкому коридору спешил еще один илишту – с более светлой кожей цвета молочного шоколада. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, остановился, вытянувшись в струнку, качнул головой, приветствуя Шерана. А я потрясенно уставилась в его глаза – огромные зеркальные омуты. На мгновение показалось, что если загляну в них, то увижу себя в мельчайших деталях. Вместо зрачков и радужки в них словно бриллианты сияли – невероятной прозрачности, заполняющие все пространство глазниц. Ошеломляюще!

  Мужчина, едва взглянув на меня, выпалил:

  – Эсар Шеран, эс Фисник по вашему приказу прибыл.

  Старпом молча повернулся ко мне и я не сдержала восторженного 'ох'. Его бриллианты казались еще больше и ярче, в несколько раз превосходя сиянием глаза более светлого илишту. И – да, я увидела в их странной невероятной зеркальности себя словно раздробленную на кусочки множественными отражениями. Видела, несмотря на жесткий ороговевший слой, свою вытянутую в потрясении физиономию. Лицо Шерана Адивы оказалось более симпатичным, чем у тех двух илишту в комбинезонах, но в то же время более хищным и пугающим. Сейчас оно скривилось в хмурой гримасе и не искаженный маской голос, прорычал надо мной:

  – Хватит пялиться, тсарек. Еще успеешь насмотреться. Теперь – к делу. Эс Фисник, этот тсарек теперь ваш помощник. Свою задачу вы знаете, введите его в курс дела.

  Наши ответы ему не требовались. Шеран, перехватив свой плащ, уверенной походкой, не оборачиваясь, пошел дальше. Я же вновь занервничала, оставшись наедине с новым илишту. Фисник окинул меня критическим взглядом, вновь поразив невероятными глазами, и чуть устало произнес:

  – Я – эс Фисник Лека. Лингво есть? Понимаешь наш язык или мне придется мучиться на всеобщем?

  – У меня расширенный спектр и ваш тоже есть, – поспешила его заверить, – но отвечать могу только на всеобщем. Со временем, думаю, смогу научиться говорить на илишту... если поработаю с вами определенное время.

  Фисник облегченно усмехнулся, а я неожиданно почувствовала его удовлетворение и расположение. По крайней мере, презрения и отвращения от него не исходило, давая малюсенькую надежду на нормальное сотрудничество.

  – Тебя как зовут? И вообще, пока идем в твою каюту, расскажи о себе.

  Он повернулся и пошел по коридору, а я устремилась за ним, рассказывая тщательно отрепетированную легенду и осматривая окружающее пространство. Все встречающиеся нам члены экипажа были темнокожие, но разных оттенков, и чем темнее, тем большее презрение и отвращение я у них вызывала. Эту загадку решила отложить на потом. Сейчас важно устроиться на корабле, а главное – поесть, а то мутит уже от голода, даже новые впечатления не спасают.

  Переборки многочисленных коридоров и, как вскоре выяснилось, моей каюты сделаны из аналога мангуя. Фисник специально не воспользовался лифтом, а повел меня пешком, чтобы показать корабль. Мой наставник по дороге рассказывал о его внутреннем устройстве:

  – Жилая зона – центр корабля – разделена на три части согласно статусу и рангам. Высшие должности – эсары – занимают жилые комплексы на верхнем уровне. Средние – эсины, соответственно, живут на средних палубах. Остальные – эсы – размещаются на нижних палубах. Ты, Есь, не переживай: быстро освоишься на нашем корабле. Планировка у нас гораздо более продуманная и удобная, чем на межзвездниках других рас.

  Когда мы спустились на шесть этажей вниз и подошли к, наверное, самой дальней каюте в этом коридоре, я рискнула задать вопрос:

  – А много здесь народа?

  – Как на любом стандартном военном корабле этого класса – триста двадцать.

  Я изумилась и переспросила:

  – Так мало? Он такой огромный... Обычно бывает гораздо больше.

  Фисник усмехнулся, активировал панель входа и, пока дверь отъезжала в сторону, ответил:

  – У каждого своя специфика. Наш корабль – разведывательная единица, либо спасательная... как сейчас. Всякое случается!

  Мы зашли внутрь каюты, и я, несмотря на аскетичность обстановки, молча возликовала – помещение для одного жильца. Очень маленькое – небольшой складной столик-столешница, прикрепленный к стене, откидной стул, также прикрепленный к стене, и кровать, рассчитанная на огромных илишту, так что для меня, можно сказать, королевских размеров, санитарный блок и рядом с ним ниша с полками для вещей.

 Положив свой мешок на пол рядом с кроватью, откинула капюшон и спросила:

 – У вас спасательный рейд?

 Он окинул меня изучающим блестящим взглядом и только после этого ответил. Причем я все так же ощущала от него лишь некоторую душевную усталость, любопытство и расположение:

 – Да, эс Есь. Неожиданно поступило сообщение о крушении корабля... Наши женщины совершали араш на Харт. Не известно, что произошло: по последним данным они в системе Нэда совершили экстренную посадку. Наш корабль – ближайший, способный провести спасательную операцию, и к тому же разместить такое количество женщин на борту. Нам с тобой предстоит подготовить нижние этажи для анабиозных капсул. Все оборудование, кабели, настройка оборудования и еще множество дел...

 Я в шоке села на кровать, потом неожиданно высоким голосом спросила:

 – А где ваш второй помощник?

 Фисник зло подвигал нижней челюстью и я в еще большем шоке заметила, как блеснули его желтоватые клыки. Точно, звери!

  – Этот несчастный думал, что сможет убежать от судьбы. Ведь знал, что для него все кончено, но, никому не сказав о случившемся с ним, улетел с нами в рейс. В итоге сошел с ума, и нам пришлось эвакуировать его с корабля. Никто же не предполагал, что такая ситуация случится! Теперь и мы все по краю ходить будем, – это Фисник уже в запале сказал, и я снова, как и у Шерана, ощутила застарелый противный страх и странное томительное ожидание чего-то, а он продолжал. – Поэтому, Есь, нам надо все как следует проверить, установить, чтобы ни одной осечки не случилось, если придется использовать корабль для перевозки женщин.

 Я лишь кивнула. Раздражение на своего помощника, непонятные страх и злость – все эти чувства предупредили меня, что пока к Фиснику лучше с вопросами не лезть. Я только спросила осторожно:

 – Скажите, эс Фисник, а когда можно будет поесть? Мы могли бы после обеда пройти по кораблю, чтобы я заранее ознакомился с ним и с нашей общей теперь задачей.

 Мужчина быстро успокоился, кивнул и жестом позвал за собой, строго предупредив:

 – Сегодня тебе еще можно так ходить, но с завтрашнего дня ты – член экипажа. У нас строгая дисциплина и обязательная форма одежды. Сходим чуть позже в хозблок, получишь пару комплектов одежды. Свою можешь убрать в мешок, она тебе еще долго не понадобится.

 Глава 8

 Оставив сумку с вещами в выделенной мне каюте, рванула следом за Фисником. Похоже, я тут еще больше похудею, если придется постоянно бегать за этими рослыми длинноногими и стремительными мужчинами. Как тут же пояснил Фисник, общая столовая располагалась между палубами среднего и высшего должностного звена.

  По пути туда все новые и новые члены экипажа уже привычно одаривали меня презрительными 'бриллиантовыми' взглядами, заставляя все ниже опускать глаза, уже не окидывая каждого встречного любопытным взглядом – казалось, что даже накладные плечи поникли. Ох, и тяжело же будет здесь работать. Даже не физически, а эмоционально. Но выбора нет...

  Усилием воли отодвинув чужие эмоции на задний план и, тем не менее, не поднимая щиты – мало ли что! – старательно запоминала дорогу в столовую. Теперь это самый важный маршрут, как радостно сообщил мой порядком измученный от голода желудок в предвкушении пищи.

  Столовая встретила гулкой тишиной, стоило нам с наставником войти в приличных размеров прямоугольное помещение. Привычных мне столов здесь не наблюдалось – несколько ровных рядов белых стоек из пластиформа, за которыми стояло множество илишту в форме и пристально разглядывало меня. Молча. С презрительным любопытством, не более того. Если бы не голод, аппетит бы точно пропал, но сейчас мне все равно, кто и как смотрит, вернее, есть хочется гораздо больше, чем задумываться над причиной всеобщего презрения.

  Мы подошли к пищевым автоматам. Собственно, обычная система, но меню сплошь расписано непонятными символами, поэтому попросила Фисника помочь с выбором и наконец-то радовалась жизни. Еда мне, в принципе, понравилась, единственное, что смутило, – количество мясных блюд, которое употребляли окружающие. Наставник, заметив, что я предпочитаю овощные или крупяные блюда, не удержался и с насмешкой подковырнул:

  – Бледный, как женщина, волосатый, так еще и вегетарианец. Ешь нормально, еще успеешь на овощную диету сесть...

  Я оторопело уставилась на него, а потом, проглотив застрявший в горле кусок, осторожно спросила:

  – А зачем на диету? Я что, толстый... на ваш взгляд?

 Фисник укоризненно глянул на меня, а потом, словно спохватившись, ответил:

  – Прости, ты не илишту, тебе можно.

 Посмотрел на мои выпученные от удивления глаза, которые я видела отраженными в его невероятных глазах, поэтому, наверное, ответил:

 – Мясо меняет наш запах, Есь. У женщин более тонкий нюх, так что потом мы его не едим.

  – Когда – потом? – снова не удержалась от вопроса.

 Фисник нахмурился, бросил на меня злой взгляд и заметил:

  – Слишком много не по теме болтаем, а у нас работы непочатый край.

  Я тут же замолчала, усиленно работая челюстями и столовыми приборами, отмечая, что их руки, сейчас не скрытые перчатками, пятипалые черные и гладкие, но пальцы заканчиваются острыми длинными когтями. И еще впечатление произвели крепкие крупные зубы с солидными клыками, которые тоже раньше прятались за масками. Одно слово – хищники! Что ж, буду надеяться, что цивилизованные.

 После того как под завязку наполнила желудок едой, захотелось пойти поспать хоть немного. Но мой наставник, поманив за собой рукой, пошел из столовой.

  – Сейчас сходим в хозяйственную часть. Получишь одежду, служебный коммуникатор и набор инструментов для работы. А то если будешь здесь в черном ходить, мне влетит, да и засмеют.

  Чем дольше я общалась с Фисником, тем меньше понимала.

  – А что не так с моей черной одеждой? – поинтересовалась, оглядывая себя – вроде все в порядке. – Все нормально, по-мужски и, главное, практично.

  Эс Лека качнул головой и наставительно пробубнил, заворачивая в очередной коридор и направляясь к лифтам:

  – Черный – это женский цвет. Настоящий мужской – белый, а в наших условиях и серый сойдет. Вот у меня дома все белое – и мебель, и...

  Его монолог был прерван тремя огромными черноголовыми илишту, которые в тот момент, когда мы подошли к лифту, как раз из него выходили. Уже знакомый Шеран Адива и двое других, не менее высоких и, как мне показалось, еще более хищных, выходящих сразу за ним и о чем-то тихо разговаривающих.

  Фисник тут же сделал шаг к стене и вытянулся в струнку, пропуская эту троицу, я же не успела, засмотревшись на них. Слишком мощная мужская аура у всех троих, грация хищников и даже внутри все сжалось от ощущения опасности. Словно в клетку с голодным тугром попала.

  Шеран, увидев меня, смерил раздраженным взглядом. Но сейчас я уже знала, что его так бесит. Моя бледная кожа, волосы, пусть редкие и короткие, но как у женщины, и черный цвет одежды. Тут, похоже, мужчины-шовинисты собрались, которым не пристало даже чуточку на женщин походить, вот они меня демонстративно и презирают.

  Выпрямилась и смело посмотрела ему в глаза – отводить взгляд первой не буду, так же как на станции перед подписанием контракта. Но попытка восстановить гордость и липовую мужественность оказалась тщетной, стоило услышать странный скрежещущий звук сбоку. Такой неожиданный, неприятный и пугающий, что, вздрогнув, я повернулась и похолодела. За мной наблюдала загадочная пара илишту, которую сопровождал Шеран, и один из них посмеивался, издавая этот жуткий звук.

  В первый момент смотреть им в глаза не решилась, лишь отметила, что кители у них явно офицерские, с кучей нашивок. Спустя мгновение любопытство все же пересилило, и я почтительно взглянула на мужчин (при этом пришлось задирать голову) и снова поразилась. Эти двое разительно отличались от остальных: как и Шеран – черны. В ярком свете коридора их кожа блестела, как самый чистый сартор, а острые звериные уши чуть подрагивали, прислушиваясь к окружающим звукам. Жаль, в глаза посмотреть так и не решилась. Зато они смотрели на меня, испытывая презрение, – тут даже ментальными способностями обладать не надо: высокие широкие переносицы всех троих недовольно морщились. Крылья крупных носов подрагивали – уж не принюхиваются ли?

  Обладатель суперпугающего смеха сложил руки на груди, а потом, приподняв одну из них, начал постукивать по полным губам, изогнутым в ухмылке, словно две волны сомкнулись. Да, коготь этого насмешника очень выразительно стучал по белоснежному клыку, спрятанному под мягкими, на первый взгляд, чувственными губами. Нет, весь облик этой тройки говорил, что они не мягкие и не пушистые, а лысые и жесткие, как...

  Сравнение придумать не успела, Шеран повернулся к третьему мужчине, я тоже перевела взгляд, скользнув по белоснежному кителю с золотой вышивкой на груди к лицу, словно высеченному из камня. Жесткий, бескомпромиссный и безжалостный. Даже губы – тонкие и напряженно сжатые. Старпом с некоторой долей пиетета произнес, обращаясь к офицеру в белом кителе:

  – Эсар Янат, это тот самый тсарек, которого пришлось нанять вместо Даро. По анкете у него седьмой уровень доступа и, кстати, расширенный языковой спектр лингво, так что непонимания, я надеюсь, возникнуть не должно.

  Оба незнакомых илишту окинули меня внимательными взглядами, а я опустила голову, опасаясь, что вот сейчас раскроют и моя эпопея на этом корабле закончится, даже толком не начавшись, но все трое уже через мгновение потеряли ко мне интерес и двинулись дальше по коридору. Я же с невероятным облегчением выдохнула. Вздрогнула, когда Фисник насмешливо произнес у меня над головой:

  – Пошли уже! Что, испугался?

 Я согласно кивнула. Но мужчина неожиданно успокоил:

 – Немудрено, этих троих все боятся и не только на нашем корабле. Эсар Адива – строгий, но справедливый. Только не попадайся ему под горячую руку: если работа плохо выполнена, достается всем одинаково. Он педантичен во всем, что касается порядка, и инцидент с Даро вывел его из себя. Но благодаря тебе, мы не выйдем из графика. Эсар Янат – наш командор. Не любит слабых и безвольных, так что ты – молодец: попытался показать, что не боишься Шерана. Хоть с виду и слабак, но характер есть...

  Я дивилась словам Фисника, но впитывала информацию как губка. А мой наставник продолжал рассказывать, нажимая кнопку нижнего этажа, где по моим прикидкам должен был находиться склад:

  – А третий – Тарий Биана. Вот его боятся все. Мне иногда кажется, что даже Шеран Адива, хоть они и друзья детства. Будь с ним осторожнее, он непредсказуем и... эсар Тарий – правая рука командора и отвечает за безопасность. Также возглавляет боевую группу. Ему таких вызовов как Шерану лучше не бросать, он не признает никакого верховодства над собой и лишь командор ладит с ним и полностью доверяет.

  Уносясь вниз в лифте, я почему-то снова, словно воочию, увидела полные чувственные губы в ухмылке и коготь, постукивающий по белоснежным клыкам... Бр-р-р! Даже близко не подойду к этому жуткому типу, который даже смеется, словно металл пережевывает.

 Глава 9

 Получив спецодежду, предупредила Фисника, что переоденусь чуть позже в каюте. Затем мне выдали техническое снаряжение монтажника вместе со служебным зумом и набором инструментов. Фисник тут же, не отходя от склада, организовал мне доступ к отсекам корабля, в которых предстояло работать. Скинул на зум схему корабля с обозначениями на всеобщем языке, чтобы не путалась и не плутала на огромном межзвезднике. Как выяснилось, наш корабль вместо названия имеет лишь цифровую аббревиатуру – номер 777. Сначала удивилась, а потом некоторым образом обрадовалась. На Дерее заметила, люди часто приписывали числу семь удачу, а мне достался корабль аж с тремя семерками. Может, повезет?!

  Я устала за этот невероятно насыщенный событиями и впечатлениями день, да еще трансформация забирала много сил, но послушно ходила за Фисником по кораблю и внимательно слушала его рекомендации и наставления. Судя по эмоциональному фону, он получал удовольствие от проводимой экскурсии-инструктажа и, главное, – от своей роли наставника. Энтузиазм в нем горел все сильнее и пугающе... Работать придется не покладая рук, ног и головы на подушку. А так мечталось...

  Мы обследовали каждый 'палец' корабля, я отмечала все на схеме, чтобы потом не путаться, затем спустились на этаж, где будет располагаться женская зона с анабиозными капсулами. Фисник активировал центральный свет, и небольшой пустой пятачок, на котором мы стояли, выйдя из лифта, увеличился до огромного зала с несколькими 'колоннами' по периметру.

  – Здесь мы должны все подготовить для приема женщин, – коротко сказал он.

 Я же, скептически окинув пустое пространство, заставленное оборудованием и кабелями, с сомнением прокомментировала:

  – А зачем? Может, проще их разместить в жилом секторе экипажа?

  Фисник резко мотнул головой, отметая это предложение. Причем, как я полагала, самое оптимальное в создавшейся ситуации.

  – Нет, не проще... У нас не принято женщинам быть рядом с мужчинами так долго и так близко, и, главное, если женщины свободны от обязательств. На том пропавшем корабле из ста двадцати женщин лишь семеро с обязательствами, и те – с супругами.

 Фисник снова мотнул головой, а я вновь почувствовала липкий противный страх и странное томление. Словно он наркоман, который знает, что очередная доза может убить, но, не в силах отказаться, мысленно тянется и мечтает, хотя все равно боится. Очень странное сочетание чувств и эмоций... Фисник Лека продолжил говорить бескомпромиссным тоном:

  – Так вот, наша задача – как можно скорее подготовить это место к транспортировке и подключению капсул с живым грузом. Но не позднее чем через десять суток. Именно столько времени нам потребуется, чтобы добраться до пункта назначения.

  Я почесала подбородок (кожа зудела по-прежнему) и осторожно спросила:

  – А куда мы летим? Это близко от вашей планеты?

  Лека покачал головой со странно доброй, почему-то показалось отеческой, насмешкой над моим неуемным любопытством.

  – Я же тебе уже говорил, Есь, а ты тут же забыл. Мы летим в систему Нэда, оттуда пришел сигнал об аварии. Точного места не знаем – пока! В том секторе находится планета Харт – наша изначальная родина. Несколько тысячелетий назад на ней произошла техногенная катастрофа, и илишту пришлось искать новый дом. Но Харт мы не забыли и не бросили на произвол звездам. Организовали посты и охраняем наш изначальный мир в ожидании, когда он снова возродится. И это время близко. Некоторые женщины, которые сохранили веру в старых богов Харта и чтут их пантеон, раз в десять лет летают туда на араш, чтобы поклониться святыням. Видимо, в этот раз на борту находились не слишком благочестивые, раз после посещения Харта их корабль потерпел крушение...

  В голосе Фисника явно звучало ядовитое злобное ехидство, что в очередной раз вызвало у меня вопросы, но он и так слишком много рассказывает, а ведь считается, что илишту – очень закрытая раса. Так с чего это мне такое доверие оказывается?

  Следующие несколько часов мы работали в этом помещении, разбирая кабели, провода, оборудование и делая еще тысячу различных дел. Потихоньку я разобралась в основных принципах того, что мы должны будем сделать, и продуктивность нашей работы заметно возросла, что не могло не порадовать Фисника, тут же озвучившего:

  – Молодец, парень! Молодой, но смекалистый. Из тебя выйдет толк, если какая-нибудь баба не сграбастает...

  Я ухмыльнулась и выдала:

  – Не сграбастает! Меня – уж точно нет!

  – Не будь самоуверенным, мальчик мой, – жестко возразил Фисник, – а то не заметишь, как потеряешь свободу!

  Опять удивилась. Вообще, он почему-то слишком предвзято относится к женщинам. Осторожно, как бы между прочим, спросила:

  – А что в этом страшного? Быть с женщиной?

  Фисник посмотрел на меня долгим взглядом, а потом пришел к каким-то своим выводам, потому что озвучил очень загадочное предложение:

  – Ну, с тобой все понятно! Гормоны играют и кровь бурлит... – кивнул в сторону расставленного кругом оборудования и продолжил. – С этим немного разберемся и свожу тебя в одно местечко – кровь остудить. А насчет женщин... настанет и твой день, тогда поймешь, что я имел в виду. Хотя ты тсарек и, возможно, тебе повезет больше, чем любому илишту.

  Очередная загадка вызвала невольное раздражение, и я решила – хватит. Мне с ними не жить, так чего попусту тратить время и разгадывать их загадки? В свою каюту я чуть ли не ползла. Даже поздний ужин не прибавил сил, но настроение было благодушное. Мой первый рабочий день прошел как нельзя лучше и спокойно.

  Следующие четыре дня я неукоснительно выполняла инструкции Фисника. К его приятному удивлению, с помощью еще пары техников мы собрали требуемое количество блоков для соединения с капсулами и принялись за их подключение к общим системам корабля и настройку оборудования. Спала я последние три ночи урывками, потому что по возвращении в каюту приходилось сначала изучать информацию – как полученную от наставника, так и ту, которую скачала из библиотеки академии. Но я чувствовала, что включилась в работу и даже осваиваюсь в коллективе.

  Мне было очень интересно наблюдать за взаимоотношениями внутри экипажа. Как я поняла, посещая столовую, а также из разговоров между офицерами, инженерами и техниками, у илишту четкая иерархия. О том обстоятельстве, что цвет играет основную роль, я догадалась еще в первый день, но потом разобралась, почему. Как выяснилось, чем темнее мужчина илишту – тем сильнее физически, чем светлее – тем слабее и, соответственно, заслуживает меньше уважения. Странно, непривычно, но факт. Фисник упомянул как-то, что женщины илишту очень светлокожие, но предпочитают темные цвета одежды: наверное, чтобы подчеркнуть свою женственность. Мужчины же, наоборот, темнокожие, но любят одеваться в белое, а также предпочитают этот цвет в окружающем пространстве, ведь он подчеркивает их мужественный темный цвет кожи...

  Возможно, в связи с этими, на мой взгляд, анахронизмами у настолько продвинутой в техническом плане расы существуют странные правила поведения, никак не укладывающиеся в голове. Вот, например, Лека Фисник – мой наставник – со светлой кожей, поэтому, даже несмотря на интеллект и доброту, большим уважением среди более темнокожих коллег не пользовался. Недостаточно темный. Наверное, из-за этого я частенько ощущала его затаенное одиночество, неожиданно вылившееся в тягу к общению со мной, по сути чужим существом. Он не уставал учить меня, объяснять что-либо, не испытывал раздражения из-за мелких проколов. И я никак не могла нарадоваться своей удаче, оказавшись 'подопечным' этого спокойного, вдумчивого илишту.

  Двое техников, работавших с нами, тоже светлые, держались друг друга и на высокомерие темных в столовой или коридорах не реагировали, словно признавая их полное право вести себя таким образом. Я бы не сказала, что это выражалось ярко или демонстративно, просто по некоторым мелочам или тщательно скрываемым эмоциям смогла сделать подобные выводы. Как в любом закрытом обществе, тем более мужском и в ограниченном пространстве, на борту 'трех семерок' кипели интриги и бурная жизнь. К моей несказанной радости, большая часть экипажа уже почти не замечала или попросту игнорировала 'бледного и волосатого'. Я до странности быстро словно ассимилировалась среди членов экипажа и даже позволила себе расслабиться. А зря!

  Это доказал Фисник, по доброте душевной решив сделать мне приятное – дать отдохнуть. На пятый день, стоило нам завершить настройку основного блока управления капсулами для анабиоза, похлопал меня по плечу, заставив побеспокоиться (а вдруг накладка отвалится – рука-то у него не легкая), и сказал:

  – Ну что, Есь, пошли. Я тебе покажу место, которое положено посещать любому нормальному мужчине, чтобы не испытывать напряжения и жизненного негатива.

  Я сразу напряглась в ожидании очередного подвоха, а вот мой провожатый, наоборот, испытывал предвкушение и явное нетерпение, пока мы поднимались на верхние этажи. Уже не испытывая страха, разглядывала встречных мужчин. Они только на первый взгляд не привычного к их расе тсарека были похожи, но на второй – видно множество отличий. Даже удивительно, но многих узнавала в лицо, особенно тех, с кем приходилось часто встречаться в коридорах или столовой, работая в одной смене. Экипаж этого корабля, впрочем, как и всех остальных, работал круглосуточно – в три смены, и только мы с Фисником и два техника отдыхали восемь часов в сутки, два из которых мне приходилось тратить на изучение новой информации.

  Передернув плечами (все сильнее чесалась спина между лопатками), уставилась на светящуюся непрозрачную переборку, вдоль которой мы направлялись к двустворчатым дверям. В этот момент из них как раз выходили Шеран Адива и Тарий Биана. Мы с Фисником отскочили к стене и вытянулись в струнку перед старшими офицерами. Оба, равнодушно мазнув по нам взглядами, прошли мимо, оставив за собой шлейф умиротворения и душевного покоя. Так, похоже, здесь какая-то комната для релаксации или медитации.

  Проводив взглядом спины начальства, мы с Фисником облегченно выдохнули и, нажав на консоль входа, прошли внутрь. Я в недоумении уставилась на длинный коридор, сияющий белизной, со множеством кабинок, в которых горел яркий свет, но за непрозрачными панелями лишь метались странные тени и ничего не было видно. Не понятно, что там происходит.

  Лека провел меня к одной из кабинок, консоль на двери которой светилась зеленым светом, и, открыв дверь, подтолкнул внутрь. Сам тут же вышел и прошел в соседнюю кабинку, между нашими кабинками была прозрачная стена и я отметила их идентичность. С другой стороны стена затемнена и ничего не видно. Позади – входная дверь, напротив – еще одна, а внутри оказалось странное, судя по всему многофункциональное, белоснежное кресло. Я растерянно посмотрела на Фисника, который (видимо, специально для меня) демонстративно уселся в кресло и положил ноги на подлокотники, немного приподнимающие их и разводящие немного в стороны. Очень-очень странное кресло... Я уселась в него так же, как Фисник, нажала на консоль под рукой, следуя его же указаниям, и принялась ожидать, что же будет дальше. Наставник ухмыльнулся, помахал рукой и, зачем-то расстегивая служебные штаны и куртку, активировал разделяющую нас панель. Она тут же стала непрозрачной.

  С другой стороны за такой же непрозрачной панелью прозвучал странно высокий крик, потом снова тишина. Я занервничала от неопределенности и неизвестности, и именно в этот момент, заставив меня вздрогнуть, дверь напротив отъехала в сторону, явив шокирующую картину.

  В кабинку, бесшумно ступая, вошла женщина. Высокая – может, чуть-чуть выше меня. С черными длинными волосами, затянутыми в тугой высокий хвост на макушке. Зона их роста начиналась гораздо выше, чем у меня. Интересная женщина, я даже залюбовалась ее высоким гладким лбом, ушками, от которых начинали расти волосы, что лишь подчеркивало тонкую длинную шею и изящные плечи. Лицом в принципе похожа на мужчин-илишту, но с более тонкими нежными чертами. Кожа цветом походит на мою до трансформации – кофе с молоком. Такая же внушительных размеров полная грудь – как по мне, так слишком большая, но на вкус и цвет, как говорится...

  Но не внешность поразила, а сам факт появления... биоробота. Великолепное создание – внешне не отличишь от живого, но я же тсарек и эмпат, а эта 'женщина' никаких чувств и эмоций не испытывает – абсолютно пустая. Такое может быть только у робота. Уровень технологии чрезвычайно высок, но эмпата не обманешь.

 Полностью обнаженная дамочка мягкой грациозной походкой направилась ко мне. Я все сильнее напрягалась, а робот положила ладонь мне на грудь, затянутую в три слоя маскировочной одежды и ласково мырлыкнула, зазывающе заглядывая мне в глаза: 'Что желает мой господин? Любое твое желание – для меня закон, о сильнейший, мудрейший, сексуальнейший из мужчин. Ты – само совершенство, и я мечтаю исполнить любую твою прихоть'.

  Подхватила мою безвольную от шока руку и положила на свою внушительную грудь, прижимая и поглаживая. Я ощутила, что она теплая и мягкая, кожа у нее шелковистая... как у меня... была... В следующий момент ее вторая ладонь переместилась ко мне в промежность... в поисках того самого, которого у меня нет.

  Сначала я вновь восхитилась совершенством данной модели робота, потому что на ее идеальном бесстрастном лице отразилось своеобразное недоумение: похоже, процессор робота подвис, не обнаружив главного рабочего инструмента, – затем, оттолкнув ее от себя, рванула из кабинки. Выскочив наружу, привалилась спиной к закрывшейся двери и выдохнула от неловкости и смущения. А потом почувствовала дошедшую до меня волну чужого удивления. Медленно обернулась и уставилась на второго пилота – эсина Лоренка Сарная, как его представил Фисник в столовой. Так вот этот Лоренк сейчас гадал, что заставило меня с такой скоростью выскочить из кабинки.

  Я сглотнула, смачивая внезапно пересохшее горло, и быстро произнесла:

 – Очень горячая женщина...

 Безволосые надбровные дуги Лоренка переместились на лоб, а я, пожав накладными плечами, быстро ретировалась из этого 'волшебного' места. И пока шла по коридору, спиной чувствовала задумчивый взгляд второго пилота.

  Мысли продолжали крутиться вокруг этой комичной сценки. Похоже, окружающие меня мужчины знатно повернуты на своей мужественности и превосходстве, скажем так. Не удержалась и, опустив голову, посмеялась над ситуацией, в которую так глупо угодила. Помедитировала, называется... расслабилась по полной!

  Зато, наконец, увидела, как выглядят их женщины. Не слишком-то я от них и отличаюсь.

 Глава 10

 В столовой почти никого не оказалось, и мне повезло плотно поужинать в спокойной приятной обстановке, не чувствуя всеобщего презрения и других чужих эмоций. Прав был отец, когда заставлял не отгораживаться от них, и сейчас мой мозг наконец свыкся с этим постоянным чужеродным фоном, выделив ему пространство. Но все-таки здесь их слишком много, и во избежание опасности приходится прислушиваться постоянно.

  Сегодня мы с Фисником закончили подготовку оборудования к приему капсул с женщинами, справившись всего за семь дней. После посещения местного роботизированного борделя, перед встречей с наставником мучилась беспокойством, опасаясь, что каким-либо образом себя выдала. Но Фисник лишь весело поинтересовался, устроили ли меня женщины илишту, на что я усердно закивала головой, смущенно опуская взгляд в пол. А остальным членам экипажа до меня не было никакого дела, каждый занимался своей работой.

  Выходя из столовой, тут же столкнулась с илишту и пока летела к переборке, а потом от нее же и отлеплялась, каким-то образом удержавшись на ногах, поняла по нашивкам и темной коже гиганта, что 'повезло' встретиться с бойцом из штурмовой группы. Мужчина, совершенно не обращая на меня внимания, пошел дальше, словно насекомое смахнув. Потерла плечо и локоть – сильно приложилась, и направилась в каюту уже с испорченным настроением. Мужики – что с них взять...

 Не раз замечала, как эти боевые товарищи затевали споры или даже небольшие, но жестокие драки, иногда и в столовой. И если в первые дни я внутренне содрогалась от отвращения и страха, то остальные радовались, что скука и каждодневная рутина немного развеялись. Но ко всему привыкаешь, вот и я к этому чисто мужскому миру привыкала, даже начала находить некоторое развлечение в изучении окружающих. У меня появились 'фавориты' и 'неудачники', и каждый раз, когда видела очередную стычку, болела то за одних, то за других.

  Из-за поворота вышел адъютант старпома эс Ари Гайда и, заметив меня, радостно ощерился, останавливая жестом. С замирающим сердцем уставилась на него в ожидании. Ох, чувствую, что постель меня еще долго не дождется, еще и ладонь зачесалась – значит, предстоит неожиданная работа. Из-за того что приходилось много работать руками, они стали более жесткими, и кроме того на них начали расходиться возникшие во время трансформации 'швы'. Скоро кожа начнет отпадать кусками и, судя по всему, начнется этот процесс с ладоней.

  Эс Ари Гайда остановился напротив и я, задрав голову, уставилась ему в глаза. К этим зеркальным бриллиантам я уже привыкла и прежнего восторга и ступора они уже не вызвали – налюбовалась. Даже научилась извлекать пользу, всматриваясь в отражение и следя за выражением своего лица. Чтобы выглядеть строго и неприступно, лицо делала таким... мужским (в моем понимании) – хмурила брови и поджимала губы-сардельки, насколько позволяла ороговевшая кожа. Эс Ари усмехнулся, отметив мои жалкие попытки выглядеть представительно, учитывая тот факт, что я ему в лучшем случае до плеча макушкой доставала. Потом ехидно выдавил:

  – Хотел Фисника вызвать, но и ты справишься. Эсар Шеран приказал проверить кабели в третьем секторе, в медотсеке сканер замыкает. Техники сказали, что где-то обрыв... наверное.

  – А почему я? Это не наша работа. Я, конечно, справлюсь, но ведь это не в нашей компетенции...

  – Хочешь поспорить – сходи к эсару Шерану, – тут же зло перебил. – Уверен, он с интересом выслушает твои жалкие попытки отвертеться от работы.

  Больше не слушая моих возражений, Ари гневно хмыкнул и, оттолкнув плечом меня с пути, пошел в столовую. А я прошипела ему вслед: 'Гадский гад!'

  Спорить с Шераном не очень улыбалось, поэтому тяжело вздохнула, прощаясь с теплой кроваткой и мягкой подушкой, и поплелась на нижний этаж. Прежде чем приступать к новому заданию, надо сначала забрать свои инструменты: их я оставляла всегда в одном месте, чтобы не таскать с собой в столовую.

 Два часа я лазила по узким служебным туннелям с множеством кабелей с диодным фонариком, освещавшим окружающее пространство голубоватым мерцающим светом. Проверила километры кабелей, подключаясь поочередно к каждому в попытке выяснить, какой из них относится к сканеру. Медицинское отделение и частично жилые комплексы обслуживал третий сектор, где я сейчас находилась – наверное, поэтому гадский Ари доверил наладку оборудования мне, чужаку. Вообще, на корабле существовала интересная система защиты и распределения по отсекам и 'пальцам'. К любым внутренним системам 'кисти' корабля требовался специальный допуск, да и добраться до самых верхних этажей, на которых осуществлялся общий контроль и управление этой махиной, было не так просто, как могло показаться на первый взгляд.

  Как-то раз, проходя с Фисником мимо рубки, я увидела визуализированный образ управляющего всеми системами корабля головного компьютера 'трех семерок' – голограмму, немного похожую на командора Яната Дина. Черная голова и белоснежный офицерский китель с пробегающими голубоватыми энергетическими 'ручейками'. Фисник назвал эту голограмму – 'седьмой'. Согласно прототипу исходной программы, созданной для управления кораблем. С того дня и я мысленно главную программу так называла.

  За любыми работами, проводящимися на 'трех семерках', следил 'седьмой', и мне часто приходилось запрашивать его разрешение на какие-либо изменения или действия с оборудованием или настройками. 'Седьмой', как мне казалось иногда, совместно с другими членами экипажа страдал мужским шовинизмом и усердно тренировал мои нервы. Вот и сейчас я продвигалась вдоль туннеля на четвереньках и препиралась с 'седьмым' в попытках призвать его не вредничать и 'пальцем' показать, где происходит замыкание, или хотя бы намекнуть, какой из кабелей – от медицинского сканера.

  – 'Седьмой', зараза такая! Покажи, где этот проклятый звездами кабель! – завопила я, стукнувшись лбом в очередной раз и поражаясь, как здесь илишту лазают: они же крупнее и выше меня в полтора раза. – Иначе, клянусь звездами, вместо меня сюда притащится какой-нибудь зануда-илишту – и тебе не поздоровится. Он своей тушей еще чего-нибудь здесь оторвет или сломает – и пострадаешь, прежде всего, ты!

  Честно говоря, страшно в одиночестве мыкаться по темным узким и, как мне сейчас казалось, бесконечным туннелям, и я болтала, обращаясь к компьютеру, чтобы нарушить гнетущую тишину, пытаясь заглушить различные странные звуки, лишь добавляющие страху.

  Наконец 'седьмой' сжалился надо мной и над одним из кабелей чуть резче вспыхнул энергетический силовой поток. Бормоча благодарности, устремилась чуть ли не ползком к вожделенному объекту. К моему искреннему изумлению, он был поврежден, а точнее часть проводки в нем отсутствовала, и лежал в странной маленькой лужице. Похоже, отсюда и замыкание... Все отчистив и изолировав, провела диагностику и порадовалась, что наконец закончила.

  Повторно все проверив, отметила еще парочку подобных замыканий – пришлось и остальное зачищать и приводить в порядок, а надо мной довольно вспыхивал 'седьмой' – ну, хотелось в это верить. Еще пару раз останавливалась, гадая, отчего расползается проводка. Заканчивая возиться с очередным проводом, услышала странный звук. Насторожилась и быстро закончила работу, затем села на корточки и всмотрелась в какой-то шевелящийся клубок. Снова возня, а потом странно знакомый писк и серо-коричневая тень стрелой метнулась на меня. В последний момент успела увернуться и откатиться в сторону. С колотящимся сердцем тут же подскочила и напряженно осмотрелась, отступая назад. Какого крибла тут происходит?

  Снова писк и множество злых голодных бусинок-глаз уставилось на меня, а из-за проводов начали высовываться... здоровые такие, зубастые шурки. Ну, все, я не трус, но боюсь грызунов, особенно голодных и способных перегрызть изолированный кабель высокой прочности!

  'Спасите! Помогите! А-а-а-а...' – заорала я, хватаясь за все, что попадалось под руку, и кинулась наутек. Шорох лапок шурков усилил панику и добавил прыти. И, может, все бы обошлось, однако мне на спину прыгнул шурк, я упала на пол и провалилась... в преисподнюю. Ну, это мне так в первый момент показалось, поэтому утробным басом вопила от ужаса и каталась по полу, пытаясь стряхнуть с себя шурка... вдруг он еще на мне?!

  Глаза залил слепящий свет, и в следующий момент я увидела корабельного врача эсара Нута Джаму со странным оружием в руках, напоминающим лазерный меч, а затем почувствовала, что всем телом опираюсь на чьи-то конечности. Подняла голову и увидела Тария Биану, очень свысока на меня взирающего, и в его руке тоже дрожит от энергетического напряжения странный меч. Крибл меня задери, если он нечаянно его уронит – меня пополам разрежет... Я задрожала от страха еще сильнее.

  Сверху, из отверстия кабельной шахты, слышался писк растревоженных шурков. Чуть в стороне метался по полу напавший на меня грызун. Увидев его, я испуганно заскулила, зато мужчины смачно сплюнули (хорошо, на меня не попали!) – так велико было их презрение. Тарий пнул меня под зад, отстраняя от себя, и, сняв с пояса небольшой плазмер, направил на шурка. Хлопок – и горстка пепла на полу, сразу развеявшаяся сквозняком из шахты. От грызуна ничего не осталось. Я мстительно возликовала – зубастику пришел конец! Но взглянув еще раз на мужчин, злобно смотревших теперь уже на меня, сжалась от страха – вдруг и меня сейчас так же, как этого шурка?..

  – Э-э-э, простите, уважаемые эсары... Но там столько шурков, что скоро всей проводке корабля придет конец – это вопрос времени. Эсар Тарий Биана, по приказу эсара Шерана Адивы я устранил неисправность кабеля. Эсар Нут Джама, можно мне проверить настройки сканера, чтобы подтвердить его рабочее состояние?

  На мой торопливый монолог оба отреагировали по-разному. Джама расслабился и удовлетворенно кивнул, зато эсар Биана злобно зыркнул и облил морем презрения – за страх перед шурками, наверное, – и, кивнув врачу, быстро ушел.

  Пока трясущимися от пережитого страха руками возилась со сканером, восстанавливая настройки, Нут Джама уселся в одно из белых кресел и рассматривал меня. Я чувствовала все возрастающие любопытство и интерес, исходящие от него.

  – Скажи-ка мне, ты – тсарек?

  Стараясь быстрее наладить сканер, лишь кивнула головой. Чем меньше болтовни, тем мне же лучше и меньше вероятности, что раскроют.

  – И какой этап линьки? Сколько тебе лет? – не отставал доктор.

  Осторожно скосив глаза, увидела, что Нут вальяжно откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги, затянутые в светло-серые форменные штаны и обутые в мощные ботинки из синтекса. Подняв взгляд на него, уставилась в глаза, отмечая, что разрез чуть более узкий, чем у других, и уши расположены пониже. Скорее всего, полукровка, хотя кожа у него темно-коричневая. Мое любопытство он тоже заметил, но внешне не отреагировал, по-прежнему ожидая ответа.

  – Второй, эсар. И мне тридцать лет! – только что зубами не скрипела.

  Безволосые брови слегка изогнулись, а сам подался всем корпусом вперед.

  – Я немного знаком с вашей расой, хоть вас и осталось слишком мало, чтобы заострять внимание, но тсареки – выдающийся народ. Насколько знаю, живете так же долго, как и мы – до пятисот лет, если вам, конечно, окружающий информационный эфир позволяет, а он, как мы знаем, предпочитает равновесие... Но не это главное. Что случилось? Из-за чего второй этап начался слишком рано, тсарек?

  Я злобно уставилась на него, но в этот момент увидела, как этот любопытный илишту постукивает ручкой лазерного меча по ладони и очень многозначительно смотрит на меня. Вот зараза, не отстает, давит, и обращение ко мне – не эс, не по имени, а тсарек...

  – Несколько недель назад погиб мой отец, я чувствовал его смерть и это спровоцировало начало трансформации. Зато теперь я взрослый и половозрелый, и не страдаю от последствий неустойчивого гормонального фона, и не совершаю глупых необдуманных поступков... – произнесла с намеком, что как раз именно он сейчас ведет себя неразумно.

  – Даже так, тсарек? – врач хмыкнул и сказал, лениво цедя слова. – Это всеобщее заблуждение, юноша, что спокойный гормональный фон позволяет избежать глупостей. Разумность поведения зависит от другого...

 Он неожиданно заткнулся и уставился на меня. Тоже уставилась ему в глаза, почувствовав, как его эмоции буквально забурлили. Потом врач очень осторожно, вкрадчиво спросил:

 – В каком смысле – почувствовал смерть отца? Слышал, что ваша раса воспринимает и может управлять энергией или ее вибрациями или импульсами... Ну, как-то так... Это правда?

  Я молчала, холодея внутри и судорожно придумывая приемлемый ответ. Джама прищурился и, вцепившись в ручку неактивированного меча, спросил опять:

  – Так это правда? Ты можешь воспринимать чужие чувства?

  Сглотнула, смачивая горло и мысленно пиная себя за глупость. Развыступалась про сообразительность, а сейчас... дура!

  – Правда, эсар, но у каждого из нас разные способности и уровень их реализации. У меня – слишком низкий и настроен только на близких. А таковых у меня больше не осталось.

  Нут Джама посверлил меня подозрительным взглядом, но, не заметив с моей стороны никаких сомнительных телодвижений или эмоций (еще бы – откуда им взяться, если у меня кожа на лице настолько загрубела, что мимики практически не заметно), потерял ко мне интерес.

  – Очень жаль, очень жаль! Может, у тебя есть какие-то жалобы или недомогания? Я бы мог провести...

  – Нет! – тут же резко и жестко ответила, вспомнив о еще одном желавшем изучать физиологию тсареков. – Со мной все хорошо. Вполне здоров. И трансформация – явное тому подтверждение. Эсар, я закончил, аппарат работает. Я могу идти?

  Джама кивнул, провожая меня задумчивым взглядом, а я с облегчением почувствовала, что интерес с его стороны пропал, лишь любопытство чуточку тлело в глубине души, но это уже не так страшно. И поспешила уйти в свою каюту; усталость навалилась тяжелой плитой, и единственным желанием было принять душ и забыться сном.

  Дверь закрылась с легким шуршанием пневматики, и я сразу прошла в санблок. С самого начала моего здесь обустройства, мучимая страхом, что раскроют, раздевалась полностью только там – правда, предварительно все облазила, но средств слежения не обнаружила. Только в душевой позволила себе полностью обнажиться, растереть грудь, которая уже побаливала от постоянного сдавливания, с наслаждением почесалась, ведь зудело все тело немилосердно. Оглядев себя, заметила, что кое-где начала отслаиваться прежняя кожа, а под ней проглядывала пока еще бело-розовая тонкая молодая кожица. Недели через две старый ороговевший слой полностью сойдет и останусь я без прикрытия. И вот что делать тогда?

 Надо бы прояснить у Фисника, что будет после спасательной операции. Куда направимся в первую очередь, и будут ли где-нибудь остановки?

 Глава 11

 – Эс Фисник, а потом мы куда полетим? – лежа под огромным автоматом, отвечавшим за погрузку в грузовом секторе, пыталась определить, правильно или нет соединила разъемы, и осторожно поинтересовалась у наставника, вспомнив о насущных проблемах.

  – Домой! Куда ж еще?! – прозвучал лаконичный ответ.

  Краем глаза, пока ковырялась в днище автомата, заметила, как Фисник передвигается по периметру, проверяя настройки.

  – А до вашей планеты далеко? И как она называется?

 Раздался веселый смех наставника, а потом снова его голос:

  – Вообще, когда начался исход с Харта, илишту долго искали себе мир. И нашли, конечно, но в другой галактике бескрайней Вселенной... Наверное, наши предки так устали от поисков, что когда обнаружили пригодную для жизни планету, так и назвали – Илишту. Самое смешное, что звезду тоже недолго думая нарекли Илишван. От твоей галактики Такран, конечно, слишком далеко, но, в принципе, если захотеть...

 Я тут же перебила Фисника, чтобы отвлечь его от расспросов обо мне:

  – Тогда я ничего не понимаю, эс Лека. Если ваши корабли бороздят просторы космоса на такие невероятные расстояния, почему вас редко встречают? Ведь все равно ваши пути от Илишту до Харта пролегают через заселенные многими расами миры?

  – Нашим военным кораблям смысла нет заходить на мелкие станции или планетки, – после недолгого молчания ответил Фисник. – Есть несколько крупных миров, с которыми мы плотно контактируем и торгуем, остальные нас не интересуют. Мы – очень старая раса, но малочисленная. Благодаря высокоразвитой технической и военной составляющим нас стараются не задевать и не вторгаться в сферу наших интересов. Хотя всякое бывает, но мы всегда готовы дать отпор... любому. В этом секторе разумных цивилизованных планет практически уже нет, имею в виду гуманоидные расы... Здесь пограничные территории с магранами, еще через пару дней пути и солты начнут попадаться. Эсар Тарий уже ввел третий код опасности. А скоро, я уверен, и до пятого дойдем. Пару тысяч лет назад Харт был пограничной планетой и у нас постоянно случались конфликты с соседями, а потом... все изменилось. Только мы остались прежними.

  Последние слова он произнес с горечью. А я задала еще один интересующий меня вопрос:

  – А по пути на Илишту мы будем заходить куда-нибудь еще? Хотя бы туда, где вы часто бываете?

  Фисник помолчал минуту, заставив меня занервничать, потом присел и наклонился, заглядывая под днище, чтобы увидеть мое лицо. Мгновение смотрел на меня и с легким смешком ответил:

  – Что, уже думаешь, как от нас сбежать?

 Я замотала головой, ударилась о металлический выступ и, зашипев от боли, мысленно обругала того, кто придумал эту установку и засунул все разъемы под днище. Этого бы умника сюда и пусть сам все соединяет и настраивает. Потом, растирая шишку на лбу, громко ответила:

  – Нет, мне у вас неплохо живется, не тороплюсь менять хозяев. Просто я в жизни мало что видел, хочу повидать побольше миров, узнать много интересного, встретить разные расы и, вообще, любопытно все окружающее.

  Фисник улыбнулся, продемонстрировав клыкастую, но приятную и добрую улыбку, затем встал и отошел чуть в сторону. Послышалась возня, и я поняла, что наставник вновь принялся за работу. А его эмоциональный фон порадовал удовлетворением и внутренним спокойствием. Поймав его хорошее настроение, снова решилась на вопрос:

  – А сколько вам лет, эс Лека?

 Молчание, а потом странно усталый ответ:

  – Двести сорок семь, Есь! Между нами чья-то целая жизнь.

  – Моему папе было триста, когда его убили, – не сдержалась я, прокомментировав услышанный возраст.

  – А за что его убили?

 – Узнал один секрет, который хотели знать и другие, – не могла не ответить наставнику. Очень добрый и отзывчивый мужчина – как мой папа был.

  Снова задумчивое молчание наставника, а потом он озвучил скорее вывод, чем вопрос:

  – А теперь ты прячешься у нас?

 Я промолчала, но раз уж у нас такие беседы пошли, снова спросила:

  – Эс Фисник, а у вас есть жена? Дети? Мне кажется, вы будете потрясающим отцом...

 До меня дошло сразу несколько эмоций: страх, боль, тоска и глубокое чувство одиночества. Снова раздумье, а потом очень расплывчатый ответ:

  – Нет, Есь, я не женат! Но это мой последний рейд, по законам илишту наши мужчины и женщины обязаны к двумстам пятидесяти годам обязательно создать союз и взять на себя обязательства. Ради своей расы и продления жизни нашему миру.

  – Наставник, вы так сказали, будто вас ожидает тюремное заключение – не меньше?!

  Фисник уже привычно задумался над ответом и очень тяжело вздохнул:

  – Ну, наверное, по-другому это не назовешь... если не повезет с женой.

  У меня от изумления даже разъемы сошлись – наконец. Очень осторожно поинтересовалась:

  – Эс Лека, а те женщины в... хм-м... той комнате, где напряжение снимают, похожи на обычных женщин илишту?

  Фисник потоптался неподалеку, а потом возмущенно ответил:

  – Конечно, похожи, с них прототипы и сделаны. Разве мы извращенцы какие?

  Я закончила последние манипуляции, при этом заявив:

  – Тогда странно слышать, что союз с вашими женщинами – это тюрьма. Вот лично мне показалось, что ваши женщины мягкие, уступчивые и готовы выполнить любую прихоть...

  Фисник расхохотался – громко и заливисто.

  – Кто-то предыдущие настройки забыл стереть. Было бы любопытно взглянуть, кто именно пытается подменить реальность иллюзией – это опасно для жизни. И вообще, я считаю, глупо жить в вымышленном мире: надо иметь мужество, чтобы смотреть правде в глаза.

  Его слова снова вызвали раздражение и путаницу в мыслях, но фонтан моих вопросов перекрыл сигнал зума наставника, который, прослушав короткое сообщение от собеседника, направился на выход, предупреждая:

  – Эс Есь, заканчивай сам, а меня в рубку вызывают. После того, как ты нашел шурков, корабль почистили, дезинсекцию провели, но там что-то полетело. Ты – молодец, кстати, в медотсеке все правильно сделал. Эсар Адива тобой доволен.

  Звуки его шагов и голоса удалились, а я неторопливо все протерла, закрепила для надежности, а потом вытерла руки, перевернулась на живот и уже хотела выбраться наружу, но замерла, заметив несколько ошметков кожи на тряпке. Хм-м, похоже, линька подошла к завершающему этапу, и теперь я каждый день начну нести вот такие потери в своей маскировке. Вопрос: 'А что дальше?' встал как никогда остро.

  Тяжело вздохнув, полезла наружу из-под днища автопогрузчика. При этом вытирая пол светло-серым костюмом. Снова придется сдавать в чистку, а значит опять переклеивать мужские накладные плечи.

  Я уже почти вылезла наружу и сейчас на коленях, аккуратно, чтобы снова не удариться многострадальной головой, протискивалась в очень неудобном и неловком положении – кверху задом. И именно в этот момент почувствовала чужие эмоции: любопытство, крайнее удивление, а потом шквал презрения и отвращения. Что-то подсказало – последнее чувство направлено не на меня, а на обладателя этих эмоций.

 От неожиданности вновь больно ударилась. Устало села и, потирая затылок, расстроенно и зло уставилась на того, кто стал причиной новой головной боли. На меня еще более злобно, чем сама мгновение назад, смотрел Шеран Адива собственной персоной. Нарисовался – не сотрешь! Недолго лелея свою боль, вскочила на ноги и вытянулась в струнку: за прошедшие девять дней уже привыкла таким образом встречать представителей высшего офицерского состава экипажа. Мы посверлили друг друга взглядами, а затем он – видимо, решив оскорбить меня или задеть за свои, испытываемые непонятно почему, чувства – прорычал:

 – Мне кажется, вы слишком мало работаете и много едите. Теперь понимаю, почему вопрос – за чей счет будет ваше питание – стал для вас решающим при подписании контракта. У вас слишком толстый зад... Вы и внешне на мужика с трудом тянете, а уж отъелись за последнее время так, что скоро совсем обабитесь...

 Если бы не старая кожа, я бы покраснела и выдала себя. Сейчас же тупо пялилась в сверкающие яростью глаза и молчала, но не выдержала накала его эмоций и опустила голову, вперившись в мощную мускулистую грудь в светло-сером кителе. Он постоял еще мгновение, а потом, резко развернувшись, быстро ушел. А зачем вообще приходил?

  Чуть позже вернулся Фисник и, улыбаясь, первым делом спросил:

 – Ну что, эсар Шеран приходил сюда? Он решил лично выразить тебе благодарность за то, что ты своевременно шурков обнаружил. Эти грызуны, похоже, к нам с той станции пробрались, на которой тебя нанимали.

 Я неуверенно кивнула Фиснику, но тот не заметил моего упаднического настроения.

 Пару дней назад нечаянно забрела в одно удивительное место. Смотровая площадка! Небольшая, но создавалось ощущение, будто выдвинута вперед корабля, и ты словно летишь в необозримом пространстве космоса, машешь пролетающим звездам руками, а они тебе в ответ подмигивают.

  Закончив работу, я решила сходить туда снова, просто чтобы отрешиться от всего и побыть в одиночестве. Устала от суеты вокруг, чужих чувств и эмоций.

 Глава 12

 – Ну что, Есь, – мы прибыли в заданный сектор, – Фисник, радостно потирая ладони, сообщил новость.

  – Значит, сегодня найдем потеряшек? – я со все возрастающим любопытством уставилась на наставника.

  – Нет! – тот отрицательно помотал головой. – Наши спецы проследили аварийный сигнал только до определенного квадрата, сейчас мы туда летим. Потом придется методично обследовать планеты и пространство. Что с ними стало – пока не понятно... Всякое может быть. И на выяснение может уйти еще много времени.

  Я разделяла озабоченность эса, потому что вчера эсар Тарий по внутренней связи объявил пятый уровень опасности. Как разъяснил Фисник, это означает, что в любой момент на нас может быть совершено нападение и не обязательно гуманоидной расы. Мое прежнее расслабленное настроение смело волной тревоги. За десять дней, которые я путешествовала с илишту, привыкла уже к ним и чувствовала себя в какой-то степени защищенной. Наставник смешно подергал звериными, на мой взгляд, ушами (ну уж очень похоже кончики двигались) и предложил:

  – Ладно, с основными задачами мы справились, пойдем поедим, а то может статься, потом ни минутки свободной не будет.

  Стоило заговорить о еде, как я вспомнила недавнюю встречу с Шераном Адивой. Опустив глаза в пол, тяжело вздохнула и пожаловалась:

  – Старпом сказал, что я здесь стал толстым и зад отъел. Обабился и вообще...

  Фисник застыл с лазерной отверткой в руке, изумленно уставившись на меня. Потом быстро окинул взглядом, и до меня дошли недоумение и сомнение. Наверное, решил, что я неправильно поняла старпома.

  – Да? Ты уверен, что эсар именно так сказал? – я удрученно кивнула. – Хм-м, странно...

 Снова критично осмотрел мою фигуру, пока я неуверенно переминалась с ноги на ногу и почесывала ладони, отмечая дернувшиеся кончики ушей и пару удивленных морщинок на светло-коричневом высоком лбу.

 – Скорее всего, опять его кто-нибудь достал из экипажа, вот ты под руку и попался, – более убежденно заметил он. – Хотя... раньше его чужой вес не волновал... В любом случае, нам надо нормально питаться, а то голодание на работе отразится. И ты же наемный работник, так что нос кверху. Как хочешь, так и выглядишь.

 Доводы наставника успокоили и вернули хорошее настроение. Может, к военным другие требования, а я слишком на фоне стройных мускулистых илишту выделяюсь. А вообще, из-за трансформации я скорее похудела, чем поправилась, так что Шеран просто придирается.

  Мы дружно собрали инструменты и направились в столовую, где я сразу же почувствовала общий напряженный фон. Странно. Раньше илишту были гораздо более благодушны и спокойны, но стоило узнать, что корабль с женщинами, потерпевший бедствие, возможно уже близко – общий эмоциональный фон резко изменился. По 'трем семеркам' разливалось неприятное напряжение, волнение: кто-то боялся, кто-то ненавидел, кто-то томительно болезненно ждал... И все это изобилие чувств накалялось, зрело и грозило вылиться во что-то не слишком приятное.

  Мы с Фисником, не сговариваясь, постарались как можно менее заметно пробраться к пищевому автомату. Набрав на подносы еды, пристроились в уголке, чтобы поесть, не привлекая лишнего внимания и так взвинченных более темных членов экипажа.

  А тем временем напряжение в столовой нарастало. Двое бойцов штурмовой группы явно шли на конфликт с пилотами. К ним затесался кто-то из медицинского отсека, и уже скоро возникла очередная стычка. До сегодняшнего дня все столкновения были мелкими и очень быстро заканчивались, ведь дисциплина на корабле чрезвычайно жесткая и если бы кто из высшего командования заметил даже мелкую заварушку, досталось бы всем. Об этом Фисник сообщил, когда я, впервые став свидетелем одной из перепалок, испугалась, что она перерастет во что-то большее.

  Сегодня же все выглядело гораздо серьезнее. Мало того, я все ощущала. Быстро доела все с тарелки, решив закруглиться и покинуть столовую, в центре которой уже закипела настоящая драка – жестокая, с мордобоем... И – не удалось.

 Неожиданно на входе, словно два призрака, материализовались старпом и безопасник. Оба в светло-серых офицерских мундирах с нашивками на полгруди, статные, мускулистые, высокие и черноголовые. Шеран Адива в ярости сжимал кулаки и злобно щурил яркие глаза. Кончик правого уха загнулся и подергивался, но смешно это не выглядело, скорее, еще страшнее стало: уж слишком сильно ощущалась ярость. Тут и эмпатом быть не надо, чтобы в полной мере ее прочувствовать.

  Тарий Биана, наоборот, стоял, широко расставив мощные длинные ноги, сложив руки на груди, и постукивал тем самым жутким длинным и острым когтем по кителю. А широко распахнутые большие глаза мрачно сверкали. Страшный мужчина – не столько внешне, сколько внутренне. Если бы не взгляд, по бесстрастному лицу нельзя было бы понять, что он сейчас чувствует. Тело только кажется обманчиво расслабленным, но вот внутри него... Внутри бушевала убийственная ярость – холодная, расчетливая и смертельно опасная. Настолько сильная, что, докатившись до меня, выморозила все тепло и чувства – чужие и мои собственные.

  Оба офицера медленно обвели взглядами помещение столовой, произведя этим сокрушительный эффект. Каждый, на кого падал взгляд старпома или безопасника, словно воздушной струей подброшенный вскакивал и становился в ровный ряд вдоль переборок. Виновники происшествия впятером встали чуть впереди остальных... в ряду места не хватило.

  Старпом было дернулся вперед, но короткий останавливающий жест Тария Бианы – и он тоже застыл, где стоял. До меня донеслись его чувства – мстительное злорадство и... некоторое сочувствие и сожаление. Почему-то в голову пришла мысль, что его наказание было бы гораздо мягче, чем сейчас назначит Биана. И, судя по вмиг побледневшим лицам злосчастной пятерки, их выводы совпадали с моими.

  Эсар Тарий не торопясь подошел к крайнему драчуну и, теперь глядя словно мимо всех, безэмоционально произнес:

  – Каждый из вас знает, что объявлен пятый уровень опасности. Мы, можно сказать, в кольце врагов. А вы нарушаете дисциплину и отрываете экипаж от работы. Наносите друг другу раны, которые, возможно, станут тем слабым местом, на которое могут надавить наши враги, подвергаете корабль и всю нашу миссию опасности.

  Все молчали, сильнее вытягиваясь в струнку, а Тарий подходил все ближе. И выглядел все более зловеще. Строй военных позади виновников тоже побледнел и как-то странно отпрянул еще ближе к переборке.

  Тарий поднял руку и, выставив палец со сверкнувшим острым когтем, поднес его к шее под подбородком крайнего мужчины. Тот громко судорожно сглотнул и в следующий момент коготь медленно пропорол темную кожу на горле, а на светлый китель закапала кровь. Густая темно– вишневая кровь, особенно выделяющаяся на светлой ткани.

  – Запомните, на вверенном мне корабле дисциплина была и будет покрепче сартора, и я никому не позволю ее нарушать, – с этими словами он пошел вдоль ряда и еще четыре раза пролил кровь остальных участников драки.

 Но те продолжали стоять навытяжку, усердно пялясь на безопасника. Он хмыкнул, и кончик его полных губ приподнялся в кривой ухмылке, от которой и я судорожно сглотнула горькую от страха слюну. Зрелище разворачивалось не для слабых духом, я к нему отнюдь не готова.

  – Всем все понятно?

 – Так точно, эсар Биана! – грянул единогласный ответ, а я вздрогнула от этого рева.

 Он взглядом прошелся по остальным и неожиданно зацепился за мой. Судя по ощущениям, мои глаза стали круглыми как блюдца. Сначала его взгляд скользнул дальше, но в ту же секунду метнулся обратно ко мне. Я обомлела: все – догадался, что я женщина. Но Тарий Биана не зря слыл непредсказуемым. Глаза-бриллианты вспыхнули таким ярким огнем, что мне захотелось зажмуриться. Его губы снова искривились в подобие улыбки, а я краем уха услышала, как стоящие вокруг меня мужчины, в страхе сделав глубокий вдох, затаились.

  И он их не подвел. Невероятный взгляд вернулся к окровавленным неудачникам и скрежещущий голос вновь нарушил могильную тишину в столовой, разбавленную лишь шумом двигателей корабля.

  – И, кстати, в качестве наказания вы пятеро лично будете заниматься спасенными женщинами. В любом их состоянии.

  Мужчины вокруг меня выдохнули, как мне показалось, со злорадным облегчением. А злополучная пятерка потрясенно застыла. Стоящий в середине врач с нескрываемой мольбой в голосе потрясенно выдавил:

  – Но, эсар, мне всего сорок шесть, мне еще двести лет...

  – Дураки свободу не заслуживают, – оборвал его Тарий. – Зачем она тебе, Севаро, если ты, забыв обо всем, затеял драку?

 – Но это не я первый начал, – вскинулся медик, обращаясь к Тарию. -Ваши штурмовики первыми... – судя по изморози, которой покрылись зеркальные глаза Тария, зря этот Севаро упомянул о штурмовиках.

  – Сараш уже был? – Биана подошел к нему снова, поинтересовавшись бесстрастным голосом, и от Севаро донеслось смущение, парень согласно кивнул. А Тарий между тем удовлетворенно припечатал. – Значит, ты половозрелый илишту и вполне способен войти в обязательство любой из тех женщин.

  Биана медленно развернулся и пошел на выход. Все продолжали стоять навытяжку. Шеран, бросив последний, сочувствующий, как я поняла, взгляд на Севаро, тоже удалился. Только после этого присутствующие расслабились и зашевелились. Севаро заметно дрожал, приложил пальцы к ране на шее, потом глянул на кровь и выбежал из столовой. Остальные четверо виновников драки, не глядя друг на друга, тоже ушли один за другим. Скоро вся столовая опустела, только мы с Фисником остались. Я не выдержала и спросила:

  – Эс Лека, а что означает 'сараш'?

 Тот, несмотря на все произошедшее, усмехнулся, добродушно глядя на меня, и ответил:

  – Сараш – это первая эякуляция, несущая в себе живое семя мужчины. До этого мужчина бесплоден и считается юношей. Когда проходит первый сараш, мужчина официально становится половозрелым и способным составить полноценную пару женщине. С этого момента он может уйти на мужскую половину и хранить свободу, пока не решит, что готов завести семью, или не придет положенное по закону время. Что-то похожее на второй этап у тсареков, после которого вы становитесь половозрелыми и способными принести потомство. Так и у нас, илишту только к тридцати-сорока годам созревают, чтобы произвести на свет потомство.

  Я не поняла смысла всего сказанного и тут же переспросила о том, что больше всего зацепило:

  – На мужскую половину?

 Фисник хмыкнул и кивнул. Пояснять что-то дальше он не стал. Зараза!

 Глава 13

  Спустя сутки с той весьма запомнившейся драки все вели себя тише шурков и так же сновали по кораблю, стараясь не попадать эсарам под руку и на глаза. Наш корабль двигался к тому квадрату, из которого был получен последний сигнал бедствия.

  В столовую по окончании работы я отправилась без компании Фисника, которого Шеран зачем-то вызвал, и хоть без наставника не совсем привычно было, но после сытного ужина настроение медленно поползло вверх, да и весь сегодняшний рабочий день прошел без эксцессов – было чему радоваться. Я шла, разглядывая уже очистившиеся от старой кожи ладони и 'трещины', которые разбегались выше по рукам. Такое происходило по всему телу. Но пока только ладони радовали розоватой новой кожей.

  Быстро шла по коридору, мечтая поскорее добраться до своей каюты и наконец-то полежать, лихо завернула за угол и в этот момент врезалась в чью-то твердую как камень грудь. От столкновения такой силы шлепнулась на пол, ударилась копчиком и зашипела от боли, ругаясь про себя: 'Что за невезение! Сколько можно?!'

  Подняв голову, все еще сидя на полу, наткнулась на раздраженный взгляд Тария Бианы... 'Бескрайние небеса, сжальтесь над моей беспечностью! Пусть, пусть он, как обычно поступают илишту, идет себе дальше!' – мысленно молила я, сжимаясь от страха, и он уже хотел было пройти, будто не заметив, но тут я почувствовала, как внутри у него что-то дрогнуло. Жалость, кажется... Остановился, повернулся и протянул мне руку, чтобы помочь встать. Еще не веря своим глазам, автоматически протянула ладонь и почувствовала рывок вперед. Не ожидала, что безопасник настолько сильный, а он, видимо, – что я настолько легкая: накладные плечи значительно меня увеличили. Теперь мы стояли друг напротив друга, продолжая держаться за руки. Попыталась вытащить из его внушительной лапы свою ладошку, но – странное дело – не вышло, словно наши ладони – полярные магниты, между которыми чрезвычайно сильное притяжение.

  Не веря своим ощущениям, опустила взгляд и уставилась на наши сомкнутые руки. В этот момент Тарий Биана будто отмер, буквально вырвал ладонь, мгновение смотрел на меня словно на привидение и толкнул в грудь. От силы толчка я пролетела пару метров, кувыркнулась через голову и, распластавшись на спине, замерла. Но этим не закончилось: с диким яростным шипением ко мне кинулся Биана, на ходу выхватывая из чехла на поясе лазерный меч. Секунда – и мерцающее энергетическое острие нацелилось мне в грудь. Вскрикнув от ужаса, я вжалась в пол и зажмурилась, в любой момент ожидая, что разрежут пополам...

  Надо мной раздался удивленный голос командора эсара Яната Дина:

  – Тарий, что происходит? Чем тебя так разгневал этот бледнолицый?

  Я краешком глаза позволила себе взглянуть на Тария и сделать, возможно последний в жизни, глоток воздуха. Биана, казалось, раздумывал – убить меня или дать пожить? К счастью, разум победил над кровожадностью, он деактивировал и убрал на место меч. Затем спокойным голосом, как ни в чем не бывало, ответил:

  – Обычная история, эсар Янат, – учил чужака вежливости.

  Больше не сказал ни слова, вежливо кивнул командору и быстро удалился. Командор смерил меня пристальным изучающим взглядом, еще сильнее поджал губы, из-за чего те превратились в тонкие ниточки, и протянул мне руку, чтобы тоже помочь подняться с пола. Решив больше не рисковать подобным образом, испуганно выдохнула:

  – Нет-нет, эсар Янат, спасибо, я сам... как-нибудь!

 Несмотря на то что болело все тело, подскочила, коротко поклонилась командору и резво припустила к лифтам. В каюту хочется, аж до смерти... особенно в санблок.

  До самого утра чувствовала, как горит ладонь в том месте, где соприкасались наши с Бианой руки. Вот до чего страх доводит – местно температура поднимается!

 Наш корабль теперь методично обследовал нужный квадрат, проделывая нудную, но необходимую работу. Мы зависали над каким-нибудь космическим объектом и сканировали поверхность на предмет обнаружения обломков или аварийного сигнала. Как пояснил Фисник, корабли илишту в подобных случаях подают несколько различных сигналов от дальнего до ближнего радиуса действия. Так что хоть один, но должны засечь.

  Для нас с наставником почти не было срочной работы, осталась лишь ежедневная рутина – проверить, настроить. Закончив, попросила у эс Лека разрешения сходить на смотровую площадку: в случае чего по зуму вызовет. Место настолько полюбилось, да еще и не бывал там никто, и я могла расслабиться в одиночестве, любуясь видом открытого космоса.

  Шурком прошмыгнула по длинным коридорам, стараясь как можно незаметнее передвигаться, предусмотрительно прислушиваясь и заранее выглядывая из-за углов. Очень, очень сильно не хотелось встретить Тария... Шерана и остальных – тоже. Рассматривая сегодня себя в санблоке, даже сквозь старую, уже отмершую кожу заметила проступающие синяки. По всему телу ветвились темные сухие дорожки, которые слишком скоро начнут расходиться и явят всему экипажу правду обо мне. А я так и не выяснила, за что же они не любят женщин.

  Благополучно, не встретив ни одного илишту на своем пути, добралась до смотровой и по ступенькам уже привычно забралась на самый верх. Присела, комфортно вытянув ноги, и восхищено уставилась на картину за стеклом.

  'Три семерки' встретился с небольшим фрагментом космического тела. В первый раз, когда увидела подобное, сильно испугалась, думая, что это может привести к трагическим последствиям или аварии. Сейчас же, затаив дыхание, наблюдала, как в месте столкновения возникла радуга, которая очень скоро разлилась по видимой части корпуса. В данный момент мы проходили через астероидный пояс, стремясь добраться до одной из планет, и очень скоро подобные столкновения участились. Теперь я не могла оторвать взгляда от радужного моря, заливавшего снаружи корпус корабля.

  Несколько часов просидела так, даже задремала, свернувшись клубочком. Открыла глаза и продолжила любоваться неожиданной красотой космоса. Раньше, проживая на Саэре или даже путешествуя пассажирскими межзвездниками, я не видела всего этого великолепия, не могла даже представить, насколько захватывающе выглядит газовое скопление возле Турано, парад планет в звездной системе Квинка или двуликая звезда Амо со странной окраской из-за игры газовой поверхности.

  Снова поиск без результата, и мы покидаем обследованную планету. Впереди новый поиск...

  Неожиданно мой взгляд привлекло странное мерцание, возникшее словно из ниоткуда. Я снова села, поежившись: все же лежать на твердом полу неприятно. И внимательно всмотрелась в быстро приближающийся светящийся объект. По кораблю разнесся громкий сигнал, как будто предупреждая... Боевая тревога!

  В первый момент, наконец догадавшись, что означает этот резкий звук, я бросилась к лестнице, ведущей вниз, но потом любопытство пересилило чувство страха. Да и Фисник, как-то побывавший здесь со мной, сказал, что это не стекло, а специальный сплав, который выдержит прямое попадание наравне с остальным корпусом. Тем более, учитывая тот факт, что корабль защищает энергетический купол.

  Я вернулась и, уже привычно почесываясь (причем с каждым днем противный изматывающий зуд мучил все сильнее), уставилась в пространство. Шум двигателей изменился – похоже, мы пытаемся уйти от нежелательной встречи, но пока не удается.

  Не веря своим глазам, уставилась на огромное, размером не меньше чем наш корабль, странное прозрачное нечто, похожее на булочку, сплющенную посередине. Все это 'нечто' сверкало и переливалось, а внутри мелькали сотни ярких вспышек. Они метались по периметру этого странного объекта в хаотичном порядке, но, тем не менее, загадочное нечто практически вплотную приблизилось к 'трем семеркам'. А затем начался сверкающий ад...

  Сквозь полупрозрачную визуально живую оболочку космического объекта начали просачиваться те самые вспышки, напоминающие пятиконечные звезды, по лучам которых струились энергетические, сияющие красноватым светом, сполохи, а в сердцевине мерцали голубоватые полоски. Все это сияло и искрило в темноте открытого космоса и плыло к нам. Очень пугающе плыло, а потом еще более пугающе спокойно прошло сквозь наш защитный и такой якобы самый-самый купол... Вранье!!!

  Я прижала руки к груди в неосознанном защитном жесте. Судорожно сглотнула, все еще зачарованно глядя в смотровое окно, но неожиданно возникла мысль: 'На передовой... Между своими и теми... сверкающими, неживыми в прямом понимании этого слова, применимого к гуманоидам'.

  Мысль вкупе с ощущениями заставила отмереть и сделать несколько неуверенных шагов назад к лестнице, ведущей вниз с площадки. А потом я увидела, как одна из этих 'блестяшек' прошла, будто нож сквозь масло, корпус корабля. Пару мгновений повисела, все больше наливаясь яркостью, а может, просто восстанавливая энергию и... почуяла меня, судя по тому, как она словно сжалась, а потом устремилась в мою сторону.

  С отчаянным воплем: 'ПАПА!' я ринулась вниз. Кубарем скатившись с лестницы, размахивая руками и перебирая ногами, в ускоренном темпе рванула прочь от догоняющей меня блестящей нежити по неожиданно пустынным коридорам, с воплями несясь дальше. Скоро увидела впереди тот злосчастный перекресток, где вчера меня чуть не прибил Тарий Биана. Он снова был там, как и несколько других илишту, которые активированными энергетическими мечами отбивались от 'блестяшек'. Правда, не всем это удавалось так же виртуозно, как безопаснику.

  Когда увидела 'своих' впереди, появилась надежда на спасение, но почти добежав до перекрестка, увидела перед собой илишту, которого словно кто-то родной и любящий обняла эта сверкающая звезда. Потом, к моему непередаваемому ужасу, просочилась внутрь бедняги-илишту, и он замер в неестественной позе с поднятыми руками, в которых гудел от напряжения меч, и отставленной во время боя ногой.

  На моих глазах мужчина странно поблек и медленно осел на пол, а потом как бы потек. Я не врач, не биолог, но поняла, что эти твари забирают всю энергию, на которой основана жизнедеятельность живого существа, и организм распадается на отдельные элементы.

  Мою спину обожгло, жар пополз по рукам, дикое напряжение вокруг подсказало, что и мой конец будет таким же жутким и скорым. Я завизжала. Именно в этот момент словно в замедленной сьемке увидела тот самый, уже виденный ранее, оскал Тария, затем его прыжок и занесенный надо мною энергетический клинок.

  Я закрыла глаза – пусть так и от его рук, чем в объятиях этой твари.

 Сзади буквально зазвенело от невероятного всплеска напряжения, спину обдало новой волной жара и сердце застучало с такой скоростью, словно меня шарахнуло электрошокером. Сердечный пульс отозвался где-то в горле неприятной тошнотой, а затем слабостью в руках и ногах. Показалось, что этот кошмар длится вечность, но разум подсказал – всего пару мгновений, Над моим ухом раздался злой рев Бианы, подкрепленный для верности сильным толчком в плечо:

  – Ты что, слабак, заснул, что ли?! Двигайся быстрее, иначе в следующий раз я не смогу тебя спасти!

  Открыв глаза, огляделась и тут же пришла в чувство. Тарий и еще четверо бойцов довольно успешно справлялись с нежитью. Их звенящие от напряжения мечи, вонзаясь в сердцевину сверкающих звезд, в прямом смысле развеивали их. Пока острие находилось в этой мерцающей полосками середине, лучи начинали дрожать, а потом распадались на отдельные вспышки, но и те скоро мельчали, и так до полного уничтожения. Похоже, энергетическое оружие илишту тоже каким-то образом нарушало связи внутри этих тварей, скорее всего представляющих собой какой-то вид, а может, и смешение энергий.

  Меня окружили илишту, и теперь, прячась за их спинами, я могла следить за боевыми действиями. Пятеро мужчин прошли по многим коридорам, избавляясь от незванных гостей. Затем раздался звуковой сигнал, волной разбежавшийся по всем коридорам и помещениям. И мы дружно побежали по коридору; двое бойцов, подхватив меня под руки, скорее несли с собой, чем помогали бежать.

  Мы добрались до одного из служебных помещений, возле которого уже стояли несколько десятков илишту, быстро передавая друг другу какие-то свертки. Нам тут же по цепочке тоже досталось шесть свертков. Сунув мне в руки один из них, мужчины стали быстро разворачивать промасленную бумагу и извлекать оттуда странные штуки. Резиновые подошвы, которые надевались на ботинки, толстые перчатки и шлем-маска на голову. Я натянула подошвы на ботинки, перчатки и тупо уставилась на шлем, гадая, как надеть. В тот же момент у меня вырвали его из рук и, к моему большому удивлению, Тарий лично одел его на меня, потом надел свои перчатки. Раздался приятный мужской голос 'седьмого', начавшего цифровой отсчет:

  – Пять, четыре, три, два, один – залп!

 Почувствовала, как корабль слегка дрогнул, завибрировал и снова все стихло. Тарий коротко прокомментировал:

  – С кораблем разобрались. Дело за малым.

 В следующий момент я увидела яркую вспышку, которая неслась по коридору в нашу сторону, она ширилась и скрыться или спрятаться от нее было невозможно. Неосознанно я спряталась за спину Тария и прижалась лицом к его кителю. Просто жутко было видеть зрелище чистой энергии, несущейся на нас, и непривычно неподвижные в ее ожидании фигуры илишту. Я почувствовала, как волна прошла, огибая нас со всех сторон и уносясь прочь. Всхлипнула от осознания, что и в этот раз выжила. Сколько еще таких раз смогу пережить? Этот вопрос стал как никогда актуальным.

  – Может, уже отлепишься от меня, бледнолицый? Или хочешь всю свою жизнь прятаться за чьими-то спинами? – зло прошипел безопасник.

  Отскочив как ошпаренная от Тария Бианы, подняла лицо. Даже в этих дурацких шлемах они смотрелись мужественно и грозно, не то что я... Но я не мужчина и никогда не захочу им стать. Я – женщина, слабая женщина и, да, хотелось бы всю жизнь провести за широкой спиной своего мужчины и не смотреть смерти в лицо, как в последние месяцы. Но ничего не поделаешь: илишту сейчас видели мужчину и соответственно воспринимали мои поступки как действия слабого, трусливого создания, слишком похожего на женщину, а ведь их отношение к слабому полу... Но ведь и Есь не илишту, не боец – безоружный наемный работник! Обидно...

  На их лицах я видела презрение, в их душах тоже царило презрение и даже какая-то гадливость, что ли? Но не мне обижаться: они только что в очередной раз спасли меня, хотя про первый раз не узнают никогда. Я топталась рядом, опустив голову, опасаясь встречаться с ними взглядами – хватает и того, что чувствовала. Ощущение, что меня окунают в грязь, становилось все острее, но я терпела, просто боялась сейчас остаться одна или пойти в свою каюту – вдруг там еще летают эти сверкающие твари?

  А безопасник, словно прочитав мои мысли, спокойно сказал:

  – Это были шевары – энергетические элементали. Сейчас мы провели полную зачистку всего корабля, можешь спокойно идти к себе в каюту и бояться дальше сколько угодно, но только там.

  Так и не подняв головы, молча кивнула и, все еще не уверенная в собственной безопасности, поплелась в каюту. Пока шла, чувствовала, как по щекам текут злые слезы. Как же тяжело вынести все происходящее со мной в последнее время! Папа, папочка, мне плохо без тебя. Пусть будут прокляты те, кто забрал тебя у меня!

 Глава 14

 В каюте я долго не могла обрести покой и чувство безопасности. Любой шорох или посторонний шум настораживали и заставляли сжиматься сердце – скоро параноиком стану! Раздевшись в санблоке, уставилась на куртку, в которой недавно меня 'обнимала' эта тварь – шевар. Ткань на спине была словно опалена огнем и скукожена. Отлепила накладные плечи от внутренней поверхности и бросила костюм в специальный приемник грязной одежды. Когда мне выдавали два комплекта униформы, прикрепили на нее специальный штрих-код, по которому автоматически распределялась по каютам чистая одежда. Быстро закрепила плечи на другом костюме и пошла мыться. Хотелось смыть с себя липкий страх и чувство чужой смерти.

 Пока стояла в ионном душе, думала о том, как вела себя во время этих событий. Да, я была в шоке – особенно, когда умирал илишту – не успела вовремя поднять ментальные щиты и снова пережила непередаваемо чудовищное чувство – смерть живого существа. Когда холод захватывает все внутри и чувства умирают. Я ошиблась, растерялась, забыв про щиты, и чуть не погибла. Хвала звездам, Биана спас, хотя потом каждым словом, каждым движением дал понять, как ему было противно это делать.

 Все сильнее наваливалась депрессия, и я не знала, что делать. Хотелось уже просто лечь и заснуть навсегда. Вышла из душа и даже в этом нашла негативный момент – отсутствие воды. Не могла почувствовать себя чистой и свежей без ее тепла и мягкой упругой ласки.

 Руки уже по локоть очистились от старой кожи и запястья стали выглядеть тоньше – явно не мужские, придется прятать их более тщательно. Неожиданно раздавшийся звук зума отвлек от разглядывания тела, Фисник известил о том, что сейчас придет в каюту, заставив меня быстро одеться.

 Бегло окинув меня взглядом и убедившись в моей целости и сохранности, наставник облегченно выдохнул:

 – Я рад, парень, что с тобой все в порядке, а то вокруг такой переполох творился.

 Не в силах стоять на ногах, присела на кровать, ощущая, как затряслись ноги от неожиданной слабости. Только сейчас вспомнила о Фиснике и поняла, насколько рада, что он тоже жив и здоров. С трудом удержав слезы, улыбнулась ему широкой улыбкой и тихо сказала:

 – Я тоже счастлив, наставник, что с вами все хорошо и вы живы.

 Фисник задумчиво посмотрел на меня, а потом, тряхнув головой, словно отметая глупые мысли, присел на стул.

 – Это были шевары, они, как и мы, давно исчезли из этой галактики. Но память о них осталась... Жуткие твари – думаю, ты и сам их видел, – печально согласно кивнула. – Я с эсаром Шераном был и с командором на мостике, там такая заваруха кипела, у меня все еще поджилки трясутся.

 Я тяжело вздохнула, прежде чем сказать:

 – У меня тоже!

 А потом рассказала все как было, правда, не упоминая того факта, что я женщина. Закончила очень расстроено, заново переживая трагические события:

 – Понимаете, эс Фисник, я же эмпат и чувствую сильные эмоции, а тут смерть в самом жутком виде. Я был в полном психологическом шоке и не мог драться... да и оружия мне не дали. Что я мог сделать голыми руками? А эсар Тарий при всех сказал, что я трус и... – я махнула рукой, больше не в силах говорить об этом позоре.

 Фисник задумчиво пожевал нижнюю губу, снова постриг ушами и осторожно ответил на мои жалобы:

 – Эсар Биана – очень жесткий и бескомпромиссный илишту. Он не прощает слабости никому, а уж себе и подавно, но никого не бросает в беде. Ты это на себе ощутил, полагаю?! – я кивнула согласно, а Фисник продолжил. – У нас была похожая ситуация с более серьезным противником – магранами, тех мечами и энергетическим импульсом не убьешь...Так вот, эсар Биана их голыми руками... когтями и зубами рвал и многих тогда спас из наших. Он – настоящий мужчина, а ты, думаю, можешь простить... обидные слова.

 Смиренно кивнула, услышав волну искреннего сопереживания, и вновь порадовалась, какой замечательный мне наставник попался.

 – Эс Лека, а не могли элементали на тот корабль напасть, – неожиданно пришла в голову страшная мысль, – который мы ищем?

 – Эсар Янат предположил, что раз здесь появились шевары, то возможно корабль с женщинами натолкнулся именно на них. Мнений о том, что послужило причиной аварийного сигнала много, но это пока самое вероятное.

 – Много погибших среди нашего экипажа? – тихо спросила.

 – Шестеро илишту из разных подразделений. Один из темных, остальные из светлых... – Фисник печально вздохнул, и его широкие плечи поникли – искренне переживал о погибших.

  – Что будет с их... останками? – я с трудом смогла не передернуться, спрашивая. До одури боюсь мертвецов.

 – Отдадут в дань космосу, что пожалел остальных и забрал не столь обильную жертву.

 – Вы реально в это верите, эс Лека? – удивленно уставилась на наставника и недоверчиво переспросила. – Вы, такая высокоразвитая раса?

 Мужчина пожал плечами и, не испытывая смущения или неловкости, скорее назидательно ответил:

 – Запомни, парень, сама наша жизнь – чудо! А уж в космосе и не такое случается... Мы верим в разных богов и бог космоса тоже среди них. Поверь, наша древняя раса проходила через многое, и через неверие тоже. Лучше верить, чем не верить ни во что. Судьба не прощает неверия, а удача отворачивается.

 – Да?! – не выдержала и горько отпарировала. – А вот лично я уверен, как бы ни верил, ни судьба, ни один бог не вернут мне отца...

 – Отца не вернет, но подарит кого-то другого, кто сможет заполнить пустоту в твоем сердце, – слова Фисника были грустными, но с надеждой и глубоким убеждением в собственном мнении.

 – Наставник, я иногда чувствую тянущую пустоту в вашем сердце – интересно, почему же вам судьба или еще кто никак не подарит этого кого-то? – зло спросила я.

 Эс Лека посмотрел на меня очень устало. Так, будто я его ударила, в лицо плюнула и самое сокровенное на всеобщее обозрение вытащила. Внутри все похолодело от того, что сейчас именно я стала причиной его внутренней боли. Хотелось ударить себя очень сильно. Испуганно уставилась на Фисника и прошептала:

 – Простите меня, наставник. Не хотел вам больно сделать, но наболело все... Вы мне близки стали как друг, как родственник, вот и почувствовал вашу боль. Обидно, ведь вы такой замечательный, умный, добрый, а темные не ценят, как вы того заслуживаете... И одинокий вы...

 – Все! Хватит! – Фисник жестом коротко и резко остановил покаянный поток. – Я тебя понял. – Заметив, что я закусила губу, переживая, уже более мягко ответил. – Давно не был дома, не видел отца с матерью и брата. Слишком долго живу один и, честно говоря, устал от этого. Вот внутри и ноет. Не переживай за меня, это мой последний рейс, по прилете я вернусь на женскую половину в поисках жены. Надеюсь, найду добрую и ласковую, и она избавит меня от одиночества... в любом случае.

 Снова возникли вопросы, но именно сейчас не решилась их задать. Фисник только-только успокоился после той моральной встряски, которую я ему по глупости устроила.

 – Пойдем-ка поработаем, Есь, – поднялся и скомандовал Лека, – из-за шеваров много оборудования полетело и настройки сбились. Да и энергетический удар по их кораблю слишком много ресурсов забрал, а еще зачистка нашего была...

 Недовольно поморщился и, ожидая меня возле двери, с усмешкой глядя, как я печально прощалась взглядом с кроватью, добавил:

 – Сутки на отстое где-нибудь на орбите повисим, а то мы сейчас открыты для всех и беззащитны. Не до поисков...

 С тяжелым вздохом поплелась за Фисником.

 Глава 15

 В столовую, куда мы с наставником наконец-то попали, быстро вошел адъютант Шерана эс Ари Гайда. Осмотрев помещение и поймав наши взгляды, подошел и обратился к Фиснику:

  – Вашего помощника, эс Лека, вызывает эсар Биана.

 Мы оба недоуменно переглянулись и снова вперились взглядами в эса Гайда.

  – Зачем? И почему его, а не меня или нас обоих? – спросил Фисник.

 Ари пожал плечами, а потом не смог сдержаться, чтобы не подковырнуть мое самолюбие:

  – У вас, эс Лека, и так дел много, а этому бледнолицему можно лишний раз и оторвать зад от стула...

  Я демонстративно опустила взгляд вниз, якобы в поисках того самого пресловутого стула под моим задом. Потом снова посмотрела на адъютанта и, хмыкнув, покачала головой, всем своим видом показывая, как он не прав, наговаривая на меня. Фисник ухмыльнулся, продемонстрировав желтоватые клыки, полностью поддерживая меня. Ари нахмурил лысые надбровные дуги и поторопил:

  – Шевелись быстрее, у меня дел много, а еще тебя сопровождать на мостик.

  Я проглотила напиток, под нетерпеливым взглядом Ари отнесла поднос в утилизатор и направилась за ним. С одной стороны, страшно вновь встречаться с эсаром Бианой, с другой – заманчиво побывать на мостике. Я лишь однажды мимо проходила, а в самой рубке никогда не была.

  На лифте поднялись на верхний этаж, а потом еще пару минут быстро шагали к 'кисти' корабля, где как раз и располагалась рубка. Она, так же как и смотровая площадка, словно выдвинута вперед в открытый космос.

 Пока шли по коридорам, на нас практически не обращали внимания. За эти двенадцать дней страсти улеглись, что называется, и даже источаемые илишту эмоции уже не касались моего внешнего вида. У всех были свои проблемы, нежели столь незначительная персона, как светлокожий трусливый тсарек.

  В помещение рубки я заходила с трепетом в душе и трясущимися поджилками – воспоминания о прежних встречах с эсарами сохранились очень хорошо и в некоторых местах еще и болезненно. Напротив за бортовыми компьютерами разместились несколько пилотов и навигаторов. Они даже не обратили на нас внимания, сосредоточившись на своей работе. Немного позади них на полу – белый круг-платформа из пластиформа. Чуть выше над кругом завис 'седьмой', следя за работой среднего звена экипажа, – ну, это чисто визуально так мне казалось, хотя, кто его знает этот искусственный интеллект.

 Как недавно рассказывал Фисник, при создании таких вот управленцев межзвездными кораблями используют биоматериал живых илишту. Слышала, что подобные технологии не только здесь используются, некоторые создают полноценный симбионт. Этот голографический виртуальный пакостник, заметив меня, кивнул, коротко приветствуя. Вообще в данный момент именно 'седьмого' опасалась больше всех, потому что как раз такое создание может с легкостью определить, женщина я или мужчина, ведь его не мучают стереотипы, сомнения да и собственное зрение...

 Посередине рубки начиналось возвышение, ведущее к большой площадке, на которой стояла еще пара компьютеров, сверху мерцало несколько информационных табло, испещренных данными и изображениями как самого корабля, так и всей галактики.

 Насколько понимаю, это карта наших поисков, с множеством помеченных красным зон, и, надеюсь, правильно сделала вывод, исходя из количества территорий, отмеченных красным цветом, что мы обследовали уже треть нужного нам квадрата. И это не могло не порадовать, ведь чем быстрее мы закончим нашу миссию, тем быстрее я, возможно, смогу покинуть корабль.

 Я следовала по пятам за Ари, а он, поднявшись на мостик, замер, вытянувшись в струнку.

  – Эсар Биана, ваш приказ выполнен. Эс Есь доставлен для проведения работ.

  Ари отступил в сторону, и я оказалась лицом к лицу с безопасником и командором.

  – Как всегда прячешься за чужими спинами, эс? – слова эсара Тария ударили по самолюбию, но я, вытянувшись в струнку, продолжила стоять, уставившись ему в грудь. Не дождавшись от меня ответа, безопасник хмыкнул.

  Небольшим полукругом на мостике располагались три кресла и командор сидел в центральном. Биана стоял рядом с левым, похоже, своим креслом. Эсар Янат, судя по ощущениям, был немного сбит с толку и пребывал в некотором недоумении от поведения своего подчиненного. Дина внимательным взглядом и с большим интересом осмотрел меня, поджав тонкие губы так, что кончики клыков выступили наружу. Затем перевел вопрошающий взгляд на Тария. Я продолжала молча ожидать указаний, искоса поглядывая то на одного, то на другого, чутко прислушиваясь к эмоциям.

  – После шеваров полетели настройки в моей установке. Надо исправить и чуть передвинуть, так чтобы не нарушить согласованность с другим оборудованием. Справишься? – его голос звучал раздраженно и резко, но я ощутила, что он испытывает странную смесь чувств: слабо тлеющую ярость и непонятную нужду, которая переворачивала все внутри него и, похоже, именно она стала причиной ярости.

  – Да, эсар Биана, справлюсь. Позвольте приступить к выполнению своих обязанностей?!

 В ответ лишь коротко кивнули.

  Подошла к установке Тария и почувствовала неловкость. Он стоял рядом, и пришлось вплотную к нему начать проверку настройки. Через некоторое время я полностью ушла в работу и отвлеклась от него, отключая и переставляя аппаратуру. Потом присела на корточки и методично все подключила снова. Пока возилась с настройками, услышала, что на мостик поднялся старпом и негромко что-то обсуждал с командором, отмечая новые красные зоны на карте-табло.

  Сначала я ощутила чужую сильную болезненную нужду, потом – всплеск ярости, злости и... словно смирение. Неожиданно на мою руку, лежащую на краю установки, легла внушительная черная ладонь со словами:

  – У тебя слабые бабские руки, – голос Тария Бианы сочился ядом и злобой, а еще ощутила, как внутри него буквально клокочет бешенство.

 В страхе подняла лицо, чуть поворачиваясь назад и заглядывая в его глаза – глаза хищника, разозленного и готового напасть.

  Кожа на голове блестела полированным сартором, но на гладком высоком лбу сверкала пара бисеренок пота. Уши, торчащие строго вверх, мелко подрагивали от напряжения и, даже не глядя вниз, я чувствовала, как мелко дрожит его рука, лежащая на моей. Четко очерченные крылья внушительного носа трепетали – явно принюхивается ко мне, но я не испытала тревоги по этому поводу, потому что еще не имею собственного аромата, ороговевший слой его скрывает. Пока! Показалось, что он сейчас прикусил изнутри губу от напряжения. А потом я отважилась заглянуть ему прямо в глаза...

  Два огромных зеркальных бриллианта, в которых я отражалась, разбиваясь на мелкие кусочки. А потом в какой-то момент все эти куски слились в одно отражение, словно я перешла на второй уровень, пройдя внешнюю защиту. Теперь я полностью видела свои испуганные синие глаза, в которых слишком много страха и тоски. Сероватая сухая кожа с темными множественными прожилками, которые так высохли, что неминуемо скоро треснут. Жуткий вид и нереальный. Я пропустила тот момент, когда словно провалилась внутрь его зеркальных глаз. Потеряла себя и разум, остались лишь ощущения и мысли.

  Меня окружал туман, вокруг клубились ярость, бешенство, звериная злоба и жажда убийства. Несгибаемая воля, непримиримость и стремление подчинять и властвовать. Все это перемежалось восторгом, ощущением несокрушимой внутренней силы и тепла... ко всем и всему. Новый уровень – и теперь я ощущала затаенный страх, тоску и дикое, не прикрытое ничем одиночество. А потом мне показалось, что я достигла самого средоточия, самого донышка... и, кажется, добралась до самых глубин души Тария Бианы – сверкающей глади, в которой сейчас отражалась я. Только не своим жутким лицом, а лишь размытым образом с неестественно ярко, мистически горевшими синим пламенем глазами. Не понятно каким образом, но я ощутила, что мои глаза навечно запечатлелись на этой зеркальной поверхности, и другим тут места больше нет. Это знание вспыхнуло яркой вспышкой, а потом раздраженный злой голос Шерана Адивы вернул меня в реальность:

  – Эс Есь, ты что, совсем глухой? Я хочу, чтобы ты проверил настройки всех установок. Мало ли как импульс на них повлиял.

  Похлопав глазами, возвращая себе нормальное зрение, я заметила, что Тарий Биана смотрит на меня изумленным испуганным взглядом, а мы так и продолжаем стоять как бы в обнимку перед его установкой. Мужчина словно ошпаренный отскочил от меня, а потом мы оба заметили, что все вокруг заинтересованно смотрят на нас. Лицо безопасника перекосило от ярости, одним прыжком он перемахнул металлическое ограждение, опоясывающее мостик, и стремительно покинул рубку.

  Я же, еще не в силах отойти после увиденного и прочувственного 'внутри' Бианы, в тягостном молчании закончила работу и удалилась, всем своим существом ощущая общее изумление и недоумение выходкой Тария Бианы.

  Весь вечер ходила под впечатлением, все еще потряхивало от того, что я испытала, заглянув эсару Тарию в душу. Так толком и не смогла понять, как это произошло? Почему? Неужели усилились способности эмпата? Но стоило этой мысли закрасться в голову, как я тут же содрогнулась от отвращения. Ощущать чужие эмоции и некоторые чувства уже морально тяжело и может свести с ума. А заглядывать другим в душу, окунаться в самые сокровенные страхи, желания, слабости – чудовищно. Лично я это вряд ли смогу нормально перенести. Кроме того, чрезвычайно волновало, почувствовал ли Тарий вторжение к нему в душу... Судя по его испуганным глазам – наверняка. И какие последуют действия в отношении меня? С них станется – выкинут еще в открытый космос, чтобы не совала нос куда не требуется...

 Вот так, занимаясь самокопанием и переживая о своей дальнейшей судьбе, с трудом дотянула до вечера и, закрывшись в своей каюте, забылась в тревожном сне.

 А поутру, к своему вящему ужасу, после ионного душа заметила целые пласты отвалившейся старой кожи. Крибл побери этот ионный душ – была бы вместо него вода, я бы могла еще неделю ходить, напоминая саркофаг. Теперь у меня розоватые, светлые и гладкие подбородок, шея, часть плеч, грудь и ягодицы – все, что постоянно контактирует с одеждой... Эх, жизнь моя, жестянка... Что делать-то?

 Перерыла свой рюкзак в поисках средства защиты и нашла лишь длинный трикотажный шарф серого цвета. За неимением альтернативы, обмотала вокруг шеи и подбородка, натянула пониже рукава, чтобы скрыть полностью очищенные от старой кожи 'бабские' руки, и с громко стучащим от страха сердцем пошла работать.

 Фисник встретил меня улыбкой и приветствием, а потом, принюхавшись, удивленно посмотрел и 'обрадовал':

 – Странно, у тебя наконец появился запах.

 – Вы обладаете таким прекрасным обонянием? – осторожно спросила, почесывая лоб: зуд сводил с ума.

 – Иногда мне кажется, что чересчур хорошим, – эс Лека хмыкнул, отвечая.

 – Все илишту или только вы? – решила уточнить.

 – Нет, не только я. Это наша расовая особенность – некоторым образом запахи, которые мы ощущаем, запускают определенные механизмы в нашей физиологии. Так что обоняние – важная составляющая нашей жизни.

 – А как вам мой запах? Сильный? Неприятный? – очень осторожно поинтересовалась.

 Мужчина снова хмыкнул, опять принюхался, пожал плечами и только потом ответил:

 – Нет, не сильный, пока едва ощутимый. Видимо, твои железы только восстанавливают свою активность. А вообще, он странный... Знаешь, у нас на Илишту в степях растет ночной цветок шиу. Такой невзрачный синенький днем, ночью он распускается и источает очень тонкий специфический аромат. Его используют для производства благовоний. Так вот, твой запах очень похож на аромат шиу.

 Как женщине, стало приятно, что мой запах сравнили с цветочным, но радовалась неожиданному комплименту недолго – Фисник предупредил:

 – Правда, теперь, Есь, это станет дополнительным поводом для насмешек над тобой.

 Я тяжело вздохнула, понимая, что насмешки – это такая мелочь, и предложила:

 – Ну, тогда давайте работать. Может, хоть пользу от меня оценят...

 Глава 16

 За следующие два дня ситуация на борту изменилась – я опять стала объектом повышенного внимания. На меня косились и любопытство прямо-таки снедало весь экипаж. Триста четырнадцать брутальных мужчин как самые заправские кумушки провожали меня выразительными взглядами, в которых читалось: 'А что было-то? Что случилось с Бианой? Что с ним сделал этот мелкий толстоватый тсарек?'

  Закутавшись в шарф и подняв повыше накладные плечи, я перемещалась по кораблю только в случае крайней нужды. И пару раз замечала, что стоило эсару Тарию увидеть меня, как он тут же резко менял направление на противоположное моему. Неужели прячется? Или боится? Мысли были настолько смехотворные и нелепые, что я их тут же отметала в сторону.

  Сейчас мы шли с Фисником к 'борделю', как я про себя обозвала то помещение для нормальных мужчин: там вроде бы сбой в системе случился. Стоило нам выйти из лифта на нужном этаже, услышали странный шум. Я же ощутила целую гамму эмоций: любопытство, боль, страх, интерес и злорадное удовлетворение. Завернув за угол, мы оказались перед столь неоднозначным заведением.

  Возле входа столпилась группа илишту, автоматические двери открыты настежь и собравшиеся не дают им сомкнуться. А изнутри раздавались рычание и грохот, будто кто-то громит этот роботизированный притон для 'медитаций'.

  Фисник, с изумлением оглядев все это столпотворение, осторожно поинтересовался:

  – А что вы тут делаете?

 В этот момент из 'борделя' выскочили две женщины-робота, а вслед им полетела металлическая подставка для ног. Причем вырванная, что называется, с корнем и, похоже, восстановлению она не подлежит. Добежав до мужчин, оба робота остановились, припали к груди ближайшим илишту и синхронно выдали каждая из своего высокотехнологичного репертуара:

  – Что прикажет мой повелитель...

  – Ртом, руками или как? Доставай хозяйство, сейчас помну...

  У меня вытянулось лицо, некоторые хмыкнули, а те, к кому обращались роботы, потемнели, до меня донеслось их смущение.

  К всеобщему облегчению, дам срочно деактивировали. Видимо, ни один илишту свои личные предпочтения на общее обсуждение не готов выносить. Я тихонько стояла за спиной Фисника, выглядывая из-за плеча, когда он снова поинтересовался, стоило в 'борделе' треснуть одной из перегородок от чьего-то яростного удара:

  – Да что происходит? И кто там бузит?

 Окружающие мужчины, продолжая с вниманием следить за развитием событий, не глядя на нас, ответили:

  – Эсар Тарий... громит. Недоволен чем-то... Настройками, наверное, или женщина не угодила... – поделился один из любопытствующих.

  – Ага, – тут же отпарировал другой, – или у самого настройки сбились не в ту сторону...

  – Нет, у него, наверное, сбой в программе и не мнется... не стоит... не работает, – ехидно так прокомментировал третий.

 Мужчины довольно громко это обсуждали, и в следующий момент ненадолго притихший погромщик заревел взбешенным зверем, а из кабинки в нашу сторону полетело целое кресло. Пару илишту вынесло в дверь вместе с креслом, они надавили на других и все повалились на пол. Лишь я вовремя отскочила и теперь стояла столбом и испуганно смотрела на лежащих вповалку и возмущенно пыхтящих мужчин, а из заведения донесся новый рев Тария Бианы: спутать его с кем-то другим было невозможно...

 Меня заметили, и теперь снизу вверх на меня смотрело с десяток рассвирепевших мужчин, я икнула от страха, извинилась шепотом и, пятясь назад, быстро ретировалась. Оставшиеся полдня и носа не высовывала из нашего служебного помещения, усердно ковыряясь с оборудованием. Фисник меня ни о чем таком не расспрашивал, и все чаще поглядывал с неуверенным любопытством и сомнениями в душе. По всей видимости, и у него родились сомнения на мой счет. Э-э-эх, еще чуть-чуть и последнего сочувствующего потеряю.

  Утром следующего дня все-таки отважилась сходить в столовую: вчерашний ужин пропустила и сейчас, голод выгнал меня из укрытия. Опустив голову, шла по коридорам и старалась не обращать внимания на встречающихся по дороге мужчин. Самое удивительное, явного внимания моей персоне никто не уделял, более того – все старательно проявляли полное безразличие, как будто ничего не произошло. Но каждого одолевало любопытство, стоило заметить меня.

  Вышла из лифта, осталось преодолеть всего один перекресток и пару поворотов. Завернув за угол, притормозила, потому что впереди шли двое и о чем-то разговаривали. Я же не хотела идти впереди них – не хватало еще, чтобы начали сравнивать, насколько мой зад похож на женский. Поэтому покорно тихонько ступая, изучала вполне мужские спины. Взгляд привлек большой заживляющий пластырь на голове одного из мужчин, закрывающий часть затылка и прижимающий ухо к голове. Оторвали его, что ли? У второго, как мне виделось сзади, зафиксирована повязкой рука. Сломана?

 Где они успели получить столь значительные раны, которые не смогли сразу вылечить в медотсеке? Удивление перешло сначала в изумление, а затем в мучительный стыд, стоило невольно прислушаться к их разговору.

  – Я больше рта не раскрою перед эсаром, иначе совсем покалечит, чтобы не только ему жизнь неласковой казалась...

  – Да он вообще разум вчера потерял: то из-за драки в столовой Севаро с парнями порезал и к женщинам отправит – за нарушение дисциплины и нанесение ран, а сам... четверых покалечил... – зло отпарировал собеседнику тот, что шел с зафиксированной рукой.

  – Ты сам разум потерял, Харай? – тут же возразил 'одноухий'. – Вы насмехались над ним, выказали ему неуважение, а Тарий Биана этого не спустит никому. Вот и старпом с командором полностью на стороне Бианы. Скажи спасибо, что вас вообще не арестовали за презрительные высказывания в лицо офицеру.

  – Да? Чего ж тебе досталось-то? Раз ты на стороне эсара? – зло зашипел в ответ на сомнения в его разумности Харай.

  Одноухий махнул рукой:

  – Что он там, нас всех сортировать должен был? Кто смеялся, а кто нет? Самому надо было раньше думать, а не уши греть, когда командира презрением поливают. Да и по большому счету, мне все равно, какие страсти бушуют внутри эсара Бианы, он сильный мужик и всегда таким останется... несмотря на некоторые особенности.

  – Ну-ну, особенности... я про такие особенности вообще впервые слышу. Ну ладно, бывало, что на женщин других рас наши реагировали, если они физиологически подходили, но чтобы на мужиков...

 – Да какой там мужик – одно название... – одноухий снова махнул рукой. – Хорошо, что тсарек, а не илишту, а то не повезло бы ему в жизни. А так, может и найдет кого...

  – Ага, нашего безопасника... – снова позлорадствовал Харай. – Ты о чем, Дирен, кого он теперь найдет, когда так приглянулся Биане?..

  – Заткнулся бы ты, Харай, – зло зашипел Дирен, – а то, не приведи звезды, услышит кто, и тогда эсар Биана тебе не только руки, но и все самое дорогое поотрывает. И не забывай, что подобное с любым из нас произойти могло – радуйся, что не ты сейчас на его месте.

  – Ты, правда, думаешь, что с любым? – Харай спросил скептически, но я почувствовала его затаенный страх.

  Дирен хмыкнул с пониманием и ответил, заставив меня похолодеть:

 – Вообще, подобное впервые происходит, по крайней мере, я о таком не слышал... Хотя мутный этот тсарек какой-то... – он помолчал мгновение, а потом закончил уже возле столовой. – Не зря же Биана с Адивой вчера переругались из-за этого тсарека. Безопасник, как я слышал от Ари Гайды, шерстил документы этого Еся, потом и с врачом нашим эсаром Джамой долго разговаривал. Думаю, эсар Биана и из такой конфузливой ситуации как всегда победителем выйдет. Я еще ни разу не слышал, чтобы он руки опускал или с чем-то не справился. Не зря же его эсар Янат так уважает, что закрыл глаза на вчерашний погром и избиение экипажа за насмешки. Для командора один Биана стоит пары десятков таких остолопов, как вы...

  – А ты, я смотрю, себя в пострадавшие остолопы не записываешь, фанатеешь от нашего безопасника?

  Дирен же, пожав плечами, ответил:

  – Просто уважаю! И заметь, Харай, есть за что!

  От страха забыла, зачем сюда шла. Раз документы проверяют, анкету сверяют, значит... А еще и с врачом разговаривал... Ой, папочка, спаси меня, пожалуйста...

  С такими паническими мыслями прошла в столовую и остановилась как вкопанная. Навстречу мне и двум раненным бедолагам шел Тарий Биана собственной персоной. На него сейчас были направлены все взгляды, но не в открытую, а искоса, тайком...

  Он заметил меня, но ни взглядом, ни движением не обозначил этого. Спокойно, с бесстрастной миной на лице сунул уже пустой поднос в утилизатор и прошел мимо. Харай с Диреном облегченно выдохнули, но стоило им, провожая взглядом спину Тария, увидеть меня, как каждого из них затопил страх, причем Харай струхнул основательно, тут же потирая сломанную руку.

  Однако разворачиваться и убегать я посчитала глупостью, только дополнительно прибавлю слухов. Поглубже уткнулась в намотанный вокруг шеи шарф и направилась к пищевым автоматам. Весь обед чувствовала чужое любопытство и вновь усилившееся презрение, аппетит пропал окончательно, но я заставила себя все съесть, и как ни в чем не бывало удалиться из столовой.

 Сегодня даже с Фисником было тяжело работать. Он теперь пребывал в глубокой задумчивости и терзался сомнениями. Так что по окончании смены в каюту я вернулась с огромным облегчением.

  Только собралась пойти в душ, чтобы приготовиться ко сну, как раздался сигнал от двери: кто-то просил разрешения войти. Кроме наставника некому, на работу бы по зуму вызвали. Кинув взгляд на кровать, где лежал шарф, передернулась. Кожа на шее еще тонкая и очень чувствительная – даже трикотажный шарф натирал. Что уж говорить про воротничок формы... Ладно, Фисник сейчас в таком раздрае, что можно не кутаться, сойдет и так.

  Подошла к двери и, нажав на консоль, открыла и... в следующее мгновение захотелось закрыть, причем наглухо и покрепче, чтобы никто не смог открыть. Огромный и внушительный Тарий Биана хмуро взирал на меня с высоты своего немаленького роста. Форменный светло-серый костюм, с яркими блестящими нашивками на груди и плотно облегающий тело, только усиливал впечатление от его габаритов и подчеркивал его мощь и силу.

  Задрав голову и открыв рот от потрясения, смотрела ему в лицо, пока он не шагнул навстречу, буквально оттесняя меня внутрь каюты и закрывая дверь. Вот тут как раз и струхнула, прилипла к стене рядом с санблоком, наивно полагая, что в крайнем случае закроюсь там. И все так же задрав голову, следила за появившимся сейчас весьма и весьма опасным мужчиной.

  Эсар Тарий прислонился спиной к двери и внимательно осмотрел мою каюту. Взгляд тут же зацепился за шарф, небрежно брошенный на кровати. Бриллиантовые глаза прищурились и он, оттолкнувшись от двери, направился ко мне. Сердце упало в пятки, а я закрыла горло руками – вдруг этот непредсказуемый эсар так же порежет меня когтем, как и тех подравшихся парней.

  Биана же хмыкнул зло и, подойдя практически вплотную, ухватился за мои руки, разжимая захват. Перехватив ладони одной рукой, второй приподнял мой подбородок, применив силу, потому что я упорно пыталась опустить голову вниз. И все это без каких-либо усилий с его стороны. Затем бесстрастно, но внимательно – словно новое оборудование выбирал для своего корабля – осмотрел мою шею. Сразу вспомнила, как рассматривала утром свою розоватую пятнистую молодую кожицу.

 Ноздри затрепетали, он явно принюхивался. Затем раздался его голос – жутковатый, скрежещущий как металл:

  – Расскажи о себе всю правду, и тогда я, возможно, оставлю тебя в живых...

 Икнула от нахлынувшего ужаса, представив свое бездыханное тело в космосе и, судорожно сглотнув, прошептала:

 – Все в анкете указано и в моих документах! Я не понимаю, эсар Биана, что происходит, откуда такой повышенный интерес к простому инженеру-монтажнику?

 Сейчас я решила следовать старым советам своего отца: 'Лучшее средство защиты – это нападение! Землю жри, но не сознавайся – тогда ложь сможет стать правдой!'

  Биана усилил захват на горле, приподнимая меня над полом.

  – Я сказал – всю правду, тсарек, а не ту легенду, которую ты наскоро сварганил. Шеран еще ответит за такую оплошность... В кои-то веки полностью доверил ему дело, а в итоге...

  – Я не понимаю, о чем вы говорите, эса... – прохрипела, повиснув на его руке и отчаянно трепыхаясь.

 Он наклонился к моему лицу и гневно зашипел, не дав закончить и сверля бриллиантовыми глазами. Сейчас в них не было ничего чудесного и красивого, скорее они походили на сверкающие камни:

  – Подумай еще раз, тсарек, прежде чем опять врать воткрытую. Кто ты такой? И откуда взялся? А главное, по какой причине оказался на той станции?

  Придушенно прохрипела:

  – Я – Есь Коба, моего отца убили представители корпорации 'Анкон' и они преследуют меня по всем галактикам. Они думают, что секрет, который папа унес в могилу, могу знать и я. Поэтому пришлось купить поддельные документы, скрываться и...

  – Что за секрет? – когтистая лапа чуть ослабила захват, давая возможность сделать судорожный вдох, держась за его широкое черное запястье обеими руками.

  – Я не знаю, эсар! Отец только прилетел на Саэре, а за ним уже был хвост желающих обогатиться за чужой счет. Его убили, а я стоял за потайной дверью и чувствовал, как он умирает. Все чувствовал! И их удовольствие, когда пытали моего отца, тоже ощущал. (Да-а-а, прости, папа, но твоим советом я воспользоваться не смогла... ни одним.)

 Большая тяжелая черная лапа переместилась с моего горла на плечо. Я забылась во вновь растравленном горе и поэтому говорила с горечью, запальчиво, не думая. А вот Тарий слушал внимательно, не пропуская ни крупинки информации:

 – Так ты все же эмпат и можешь улавливать чужие эмоции? Насколько сильно развит твой дар?

  Боль утраты отодвинулась на задний план, теперь передо мной замаячила новая проблема, но этот мужчина ни за что не отцепится. Ну и пусть знает, что я в курсе всего, что они чувствуют!

  – Могу! Сильно, эсар!

  Я тут же уловила его внутренний страх и неприязнь. Да, кому ж приятно знать, что кто-то может почувствовать твои истинные эмоции и чувства?

  Тарий убрал руку с моего плеча и потер свое лицо. Видимо, пытался взять себя в руки. Но внезапно его рука остановилась, он замер, принюхиваясь к ладони, которой недавно душил меня. Вдох, другой, а потом он, странно изменившись в лице, наклонился ко мне и уткнулся носом в шею. Мало того, обняв за талию, приподнял над полом, чтобы не сгибаться в три погибели, наверное.

  Я вытянулась в струнку, тщетно пытаясь отклониться от него подальше, а он все сильнее прижимал меня к стене и глубоко дышал, делая резкие судорожные вдохи. Это выглядело так, словно он не может остановиться, словно мой аромат – последний глоток воздуха. Меня буквально распластали по стене, вжали в нее с такой силой, что я опять начала задыхаться, притиснутая к его телу, но, несмотря на весь ужас своего положения, неожиданно ощутила его запах. Терпкий, едва уловимый, похожий на пряность... На любителя, но мне странным образом пришелся по вкусу!

 То ли сообразив, что душить больше не будут, то ли утомившись висеть и обнюхиваться, чувствуя своей, пока еще очень чувствительной кожей его нос и губы на своей шее, скрипучим голосом промямлила:

  – Э-э-э, уважаемый эсар Биана, отпустите меня, пожалуйста.

  Настойчиво постучала кулаками по широченным плечам и, наконец, привела его в чувство. Он резко ослабил хватку и одновременно отступил назад, а я рухнула вниз, но устояла на ногах. Быстро оправила свою униформу, попутно тайком проверив, на месте ли и держатся ли еще мои накладные плечи и манишка, скрывающая границы моей маскировки. Мы стояли напротив и сверлили друг друга взглядами. Я знала, что в этот момент он испытывает чувство полного поражения и ужаса. И теперь он знал, что я тоже в курсе его чувств.

  Но к его чести, это была минутная слабость. Даже несмотря на все произошедшее сейчас, мое уважение к этому мужчине возросло безмерно. Трудно представить, чего ему стоило взять себя в руки, но Тарий эмоционально закрылся, буквально задушил все чувства, загнал их внутрь. Затем осторожно спросил, чуть склонив свою гладкую ушастую голову набок:

  – Эс... Есь, я в курсе, что тсареки могут изменить свой пол во время трансформации... Мне Джама сказал.

 Очень осторожно согласно кивнула, чем явно приободрила его.

 – У вас сейчас трансформация, так может быть вам стоит поменять пол... на женский?

  Я вытаращилась на него, даже закусила губу, чтобы не расхохотаться – правда, с большой долей горечи. По изменившемуся эмоциональному фону безопасника сообразила, что опасность миновала, но что будет, признайся я сейчас? Почему-то картинка моего ближайшего будущего в этом случае рисовалась в мыслях слишком пугающая и мрачная. Нет, пока не выясню, что вообще происходит вокруг меня, рисковать не буду.

  – Как я понял, мужчины илишту не любят женщин... Тогда зачем мне это... здесь? – наконец смогла выдавить, продолжавший беспокоить меня вопрос.

  – В нашем словаре нет подобного слова и, вообще, понятия. Любви без гордости не бывает. Но нельзя сказать, что нам не нравятся женщины, просто мы существуем раздельно... до определенного события, – жестко ответил Тарий, практически повторив слова Шерана. – Так как, вы могли бы сейчас изменить свой пол? – неожиданно даже тон его стал какой-то вкрадчивый, что ли?..

  Посмотрев ему прямо глаза, хотя и с некоторым опасением (боялась опять провалиться в самое сокровенное), ответила:

  – Нет, эсар, моя трансформация уже фактически закончена.

  Сильный всплеск ярости и горечи пришел от Тария.

  – А когда будет следующая? – он с такой невыразимой дикой надеждой уставился на меня, что мне стыдно стало.

  – Лет через сто! Точно не знаю, даже эта должна была наступить не раньше пятидесяти, но пережитый мною стресс спровоцировал...

  И тут же замолчала, ощутив, что у Тария чувство полной безнадеги сменилось сумасшедшей надеждой и жуткий плотоядный взгляд тому подтверждение. Последнее зря сказала. Яснее ясного, что стресс для третьей трансформации мне обеспечен. Похоже, лучше ускориться с побегом отсюда...

  Тарий тяжело вздохнул, снова окинул меня взглядом, глубоко вздохнул и, сделав шаг к двери, пожелал:

  – Спокойной ночи, эс Есь! Желаю вам хорошо отдохнуть.

  Стоило ему выйти за дверь, как я задумалась над вопросом: может, мне признаться ему, что я женщина, а то ведь сократит мою жизнь еще на соточку лет!

 Глава 17

 Уже две недели я находилась на корабле илишту и четвертый день мы бороздили просторы космоса в заданном квадрате. Позавчерашний разговор с Тарием никак не выходил из головы. Мысли нет-нет да возвращались то к обстоятельствам бурного выяснения моей личности, то к личности самого безопасника.

 Самое невероятное, что я даже в какой-то момент подумала о нем просто как о мужчине, а не как о руководителе службы безопасности на 'трех семерках'. И сама эта мысль сильно удивила. Да, в нынешнее время всеобщей интеграции многие миры заселены различными расами, которые отличаются друг от друга как внешне, так и культурными обычаями, но между тем активно контактируют. Нередки межрасовые браки, но чаще всего они случались между теми, кто в силу определенных причин схож хотя бы внешне или ведет такой же образ жизни, а в моем случае...

  Я привыкла видеть вокруг высоких, астеничных мнаков. Или маленьких субтильных чивасов, которые чаще всего ростом мне по плечо, (кажется, если обниму крепко – запросто покалечу). Людей с Терры или рольфов – ну, обе эти расы похожи внешне на тсареков, особенно люди, и среди них вполне могла бы найти себе друга мужского пола для жизни и для души. Но люди и рольфы живут в два раза меньше и пережить любимого для меня было бы тяжелейшим ударом. Моя мать не умерла, а лишь сменила пол и бросила нас с отцом, но для него она словно умерла, и все эти годы он никак не мог прийти в себя после потери.

  Для эмпата способность улавливать чужие чувства и эмоции – еще и слабость, потому что он привязывается к тому, с кем долго живет, насквозь пропитывается его эмоциями, чувствами. Как однажды говорил мой отец, вспоминая маму, мы буквально заражаемся любовью и болеем ею всю оставшуюся жизнь. Невероятно тяжело сменить партнера, а тем более – забыть или вычеркнуть из своей жизни. Нужно иметь железную волю, чтобы суметь это сделать, вот папа так и не смог перестать любить маму. А она, получается, никогда его и не любила.

  Когда мы с Маркусом на каком-то этапе перешли к более близким интимным отношениям, папа забеспокоился и провел со мной серьезную беседу именно на эту тему. Интересовался, уверена ли я в Маркусе настолько, чтобы доверить ему не только свою жизнь, но и душу. В тот момент я затруднялась с ответом и, как выяснилось недавно, мне повезло, что чувства к нему были неглубокими. И опять же, папа позволил встречаться с Маркусом и довольно легко отнесся к нашим отношениям, потому что мои гормоны 'гуляли' вовсю и к чему-то серьезному я была не готова. А сейчас организм полностью подготовлен к материнству и семейной жизни, и мне надо быть очень осторожной с мужчинами.

 Я медленно в задумчивости шла из столовой, ни на кого не обращая внимания, – надоели уже. И снова вернулась мыслями к Тарию Биане и его непонятным поползновениям в мою сторону. Что ему, в сущности, от меня надо?

  Странное поведение, разговоры среди экипажа, наш последний разговор и эмоции Тария выбивали из колеи. Они верят, что я мужик, и этот факт явно морально убивает безопасника, но несмотря на это, он почему-то вызывает меня на мостик и заставляет выполнять ненужную работу, лишь бы дотронуться до моей руки. Я же чувствовала, что он испытывал в этом нужду – сильную и непреодолимую ДАЖЕ для него, а в его силе воли уже успела убедиться. После этого непостижимым образом словно проваливаюсь ему в душу, а ведь такого раньше никогда не было. Да и с другими илишту мы часто обмениваемся пристальными взглядами и – ничего. А еще мистическое, по-другому не назовешь, притяжение наших с Тарием ладоней. Может, это тоже что-то значило? Дало возможность заглянуть ему в душу? Может, тот случай и был каким-то своеобразным импульсом к началу дальнейших событий? Ведь до этого он меня презирал и даже не замечал, а потом все покатилось, словно камень с горы...

  А в итоге громит бордель, затем идет ко мне в каюту и предлагает стать женщиной. И снова всплывает в голове подслушанный разговор двух пострадавших илишту. Биана на меня запал, причем вынужденно, не по своей воле... И женщин они... нет, не боятся, это я уже смогла понять по обмолвкам мужчин, но встречаться с ними лицом к лицу не горят жгучим желанием. Вон, как Севаро расстроился, что ему назначили в качестве наказания обслуживать женщин.

  Круг вопросов и непонятностей ширился, а вот точных ответов никто не дает. Да еще и сама личность этого Бианы неведома. Конечно, за две недели я привыкла к особенностям и отличиям мужчин илишту от привычных мне рас, но все же представить себя в постели с Тарием Бианой... хм-м, как-то не получается.

  Да, их рост и габариты впечатляют – фигуры илишту вполне привлекательны, рядом с ними ощущаешь себя маленькой и беззащитной девочкой... только вот они меня мужчиной считали и, соответственно, относились так же. Толкали, презирали, косо смотрели, так что негатива к ним у меня выше крыши 'трех семерок' накопилось. И к Тарию – не меньше других, хотя спас, помог, когда было жизненно необходимо; пожалел, пусть на миг, но зато сейчас, похоже, именно за свою жалость и расплачивается, терзаясь и выслушивая чужие насмешки. Все равно, жуткий тип и внешне в диковинку, и все они страшные – на мой взгляд, привычный к другим лицам и расам. Эх-х, совсем запуталась в себе и своих мыслях.

 Вот в таких сложных раздумьях добралась до отсека, где мы постоянно находились с Фисником в ожидании вызова. Эс Лека встретил меня с уставшим видом, но с довольным блеском в глазах.

  – Наши поймали аварийный сигнал! Это та самая планета, где они потерпели крушение. Теперь уже можно утверждать.

  – Вы уверены? – спросила, все еще сомневаясь: мы зависли на орбите небольшой планеты несколько часов назад и медленно облетали вокруг, сканируя поверхность.

  – Да, уверены. Это наш сигнал, – тут же ответил Фисник.

  – С ними все в порядке? – осторожно поинтересовалась и получила кивок в подтверждение. – Значит, сегодня ваших женщин спасут?

  Наставник покачал головой и нахмурил лысые надбровные дуги, образуя на лбу уже такие знакомые морщинки:

  – Не знаю, Есь! Мы поймали не обычный сигнал о помощи. Понимаешь, на наших кораблях установлено несколько типов аварийных сигналов, чтобы даже в самых сложных и невероятных ситуациях можно было подать сигнал бедствия. В таких случаях все они включаются автоматически. Даже самый примитивный – радиосигнал... Поверхность этой планеты состоит из твердых пластов и жидких прослоек – этакие своеобразные моря из смеси жидких металлов. Обычные сигналы блокируются, даже наш бортовой сканер не смог определить точное местоположение корабля, лишь примерную область для поисков, благодаря тому, что поймал обычный радиосигнал, но он тоже чем-то экранируется... Сканер не может поймать источник...

  – А обломки не видны? – Фисник отрицательно покачал головой. – Так значит они в этом металлическом море? – согласный кивок Фисника. – И что теперь?

 Наставник пожал широкими плечами, а потом потер лицо усталым жестом.

  – Не знаю, Есь!

  – Так они вообще живы? – посверлила мужчину взглядом. – Они же крибл знает сколько находятся в этом металлическом море – может, они уже...

  – Это неважно, Есь! – мою взволнованную речь прервал Фисник. – Каждый из илишту знает, что свои никогда не бросят в беде. И мы, пока не выясним, что с ними стало, отсюда не улетим. Раз надо, значит будем нырять. Наши шаттлы к этому приспособлены...

  – Но там металл, который экранирует и не пропускает любые сигналы, как вы их там искать будете? Тыкаясь как слепые новорожденные шурки во все более-менее твердое... авось, наткнетесь на корабль?

  Фисник нахмурился сильнее и отпарировал:

  – А ты что предлагаешь? Если ничего, то лучше благоразумно помолчать и дать возможность более умным придумать выход из положения...

  Я ехидно поинтересовалась:

  – И кто у нас самый умный?

 Фисник не обиделся, а также ехидно на меня взглянув, ответил с насмешкой:

  – Естественно, командор, старпом, ну и эсар Биана... Он у нас самый предприимчивый. Он-то уж точно найдет выход из любой ситуации... или вход...

  Я смутилась, гадая, на что он намекнуть хотел – на что-то пошлое или что меня переделывать собираются... в женщину? Насупилась, уже собираясь обидеться на Фисника, но не успела. В помещение буквально влетел Ари Гайда.

  – Эс Есь, вас срочно вызывают на мостик!

  – А можно узнать причину, эс Гайда? – я напряглась основательно.

  – А мне все не докладывают. Шевелись быстрее...

 Адъютант разозлился, было заметно, что Ари торопится, потому что неожиданно добавил:

 – Эсары сильно нервничают, так что пошли быстрее, а то влетит нам обоим.

  Несомненно, избиение насмешников еще свежо в памяти. Я подхватила инструменты и бегом последовала за Арии. Фисник проводил нас долгим взглядом, который я чувствовала спиной, пока не завернула за угол.

  Коридоры, коридоры... Ненавижу уже этот архитектурный элемент. Когда у меня будет возможность построить собственный дом, сама спроектирую его, и в нем не будет коридоров. Этих бесконечных, безликих, замкнутых... кишков из аналогов мангуя.

 Пока мы с Ари шли к рубке, нас провожали любопытными взглядами. Вполне ожидаемо, учитывая, чем в прошлый раз закончился мой визит туда. Пилоты и навигаторы в этот раз старательно не обращали на нас внимания, ну очень-очень старательно, хотя точно знаю, что если бы могли, на затылке бы глаза отрастили. А с мостика до меня донеслись раздражение, напряжение, недоверие, сомнение и все эти чувства перекрывало одно более сильное – непоколебимая уверенность. Не знаю, почему, но сразу поняла, что последнее принадлежит Тарию Биане, и испугалась до дрожи в коленках.

 Как и в прошлый раз, поднялась на мостик за Ари.

 – Эсар Дина, ваш приказ выполнен, эс Есь доставлен.

 Адъютанту кивнули и жестом черной руки приказали удалиться. К моему вящему ужасу, стоило Ари спуститься вниз, как командор приказал 'седьмому' поднять защиту, и из того самого ограждения, через которое так лихо перепрыгнул пару дней назад Биана, до потолка выросла энергетическая перегородка. Практически незаметная глазу, но дрожащая от напряжения и переливающаяся голубоватыми волнами. Несмотря на энергетическую стену за спиной, приближаться к хищникам добровольно я не стала.

 Передо мной находились четверо: командор сидел, старпом стоял за его креслом, Биана и врач Нут Джама тоже сидели. Все четверо глядели на меня с плохо скрываемым интересом, и у каждого в глазах застыл молчаливый вопрос.

 Тоже уставилась на них в ожидании первого хода. Командор чуть приподнял безволосую бровь, осмотрел меня с ног до головы и неожиданно любезно для его положения и статуса произнес:

 – Эс Есь, мы позвали вас сюда, чтобы предложить некоторым образом сменить...

 – Не дам! – тут же выпалила.

 Шеран нахмурился, кончик его уха наклонился вперед, таким уже знакомым образом пару раз дернулся, а потом старпом раздраженно спросил:

 – Чего не дашь?

 Я неуверенно посмотрела на их недоуменные лица. Тарий ощутимо напрягся, как бы подаваясь ко мне всем телом.

 – Ничего не дам!

 Мужчины переглянулись, и в разговор вмешался Нут Джама:

  – А ты, вообще, о чем подумал, эс? – я почувствовала себя идиоткой, но сказанного не воротишь. Все четверо смотрели пристально, явно требуя ответа на вопрос врача.

  – Ну, пол менять не буду, меня мой устраивает... – буркнула я.

 Мужчины, судя по моим ощущениям, сильно изумились, а потом с огромным любопытством уставились на Тария Биану. Донесся скрип его зубов, а уж не замедлившее последовать чувство бешенства чуть не ввело меня в ступор.

  Командор вновь вернул все внимание мне и уже с веселым смешком, блеснув белоснежными клыками, резко контрастирующими с тонкими темными губами, сказал:

  – Это не тот вопрос, который мы хотели с тобой обсудить сейчас.

 Ага, это уточнение 'сейчас' о многом сказало, а командор продолжил:

 – Ответь мне прямо – это правда, что ты сильный эмпат?

  Бросила взгляд на Тария Биану, тот смотрел на меня бесстрастно и все чувства по максимуму постарался прикрыть и приглушить. Пришлось чуть больше опустить собственные щиты, чтобы 'прочитать' его. Нервничает и надеется. Снова посмотрела на Яната Дину:

  – Да, командор, правда.

 У Джамы вспыхнули глаза – ах ты ж ярый исследователь нашелся на мою голову, даже передернулась. Командор и Шеран нахмурились и тоже передернулись, но уже из-за меня, как и Тарий попытались приглушить эмоциональный фон. А мне захотелось горько рассмеяться. Пока эти трое приходили в себя от моих признаний, дело в свои руки взял Тарий:

  – Ты в курсе, что мы поймали сигнал?

 Только согласно кивнула.

 – А то, что мы не можем определить точное местоположение корабля?

 Снова мой согласный кивок.

 – А ты смог бы найти их по эмоциям или каким-либо чувствам?

  Я замерла, услышав вопрос. Да-а-а, Фисник оказался прав – действительно, лучше предоставить умным искать входы или выходы...

  – Не знаю, эсар. Мне эс Лека сказал, что ваши женщины, скорее всего, находятся в анабиозных капсулах. Это может стать препятствием...

  – Капсулы полностью не отключают разум и многие видят сны, испытывают эмоции, чувства, – вмешался Нут Джама. – Конечно, не так ярко, как во время бодрствования... Поэтому нам интересно, насколько вы сильный эмпат, чтобы уловить обрывки эмоций?

  – Никогда не проверял, эсар Джама! А можно вопрос?

 Командор кивнул, впрочем, как и все остальные, а я уточнила:

 – А вы уверены, что они живы? Что радиосигнал – не чья-то хитрая ловушка? Может, те, кто напал на корабль, сейчас там нас поджидают...

  – Нет, сигнал наш, кодированный. Радиосигнал включает в аварийном режиме бортовой компьютер, – пояснил Тарий, хмуро глядя на меня.

 Я же была не намерена отступать, ведь уже поняла, куда они клонят и просто так рисковать была не намерена.

  – Может быть, они все погибли, а сигнал все идет? Вы же не можете проверить?!

  Ответил мне командор, причем бескомпромиссно жестко:

  – Мы обязаны проверить, эс Есь, и вы нам в этом поможете!

  Я решила приподнять брови в притворном изумлении, но получилось лишь чуть заметно ею дернуть. Хотя они и по моим глазам поняли, что я пытаюсь выразить свое вежливое несогласие. Командор встал, а я отступила назад, уже всей спиной чувствуя дрожащее энергетическое поле – дальше отступать некуда. Дина подошел ко мне и вкрадчиво, но с металлом в голосе, спросил, предупреждая тоном, что лучше согласиться:

  – Сколько ты хочешь, тсарек? За помощь в спасении наших женщин?

  Нутром поняла, что альтернативы не предоставят и выбора у меня нет, но поторговаться вполне могу. Командор неожиданно повел носом, хмурясь сильнее. Я насторожилась – снова про мой запах сейчас что-нибудь скажут. Старпом возник слева от командора, усиливая психологическое давление на меня:

  – Ты получишь тройное вознаграждение против положенного сейчас...

  Что ж, неплохо, облеченные властью эсары, вы тоже знаете о моей критической ситуации – деваться некуда. Кто вы и кто я? Подсчитала сумму и решила, что деньги лишними тоже не будут, а так как выбора нет, решила сыграть по-крупному. Особенно, когда справа от командора возник Тарий Биана, да еще явно в бешенстве.

  – Я согласен на тройной оклад, – удовлетворение на их лицах, и я решительно припечатала, чтобы не передумать – уж очень эсары давили на психику своими габаритами. – И ВЫ, командор, дадите слово, что защитите меня... если что...

  Эсар Янат посверлил меня взглядом; чувствовала, что давать мне какие-либо обещания не хочет, но скрипя зубами, пообещал:

  – Я обещаю, эс Есь, что в пределах своего корабля предоставлю вам защиту... если что...

  К бешенству Тария добавилась жажда убийства – это уже читалось в его глазах, обращенных на меня. Втянула голову в плечи от страха. Но все же теперь у меня было слово командора, а значит, когда они наконец догадаются, что я женщина, – не высадят в открытом космосе. Поэтому быстро, с облегчением ответила:

  – Тогда я согласен. Какие будут дальнейшие указания?

  – Через полчаса наш шаттл отправится на поверхность планеты в нужный квадрат. По прибытии мы начнем поиски с вашей помощью. Никаких инструментов вам не потребуется, у вас есть несколько минут на самые неотложные дела, – процедил сквозь зубы Тарий Биана.

  Это мне корректно на туалет намекнули, как самому трусливому засранцу... Гад! Командор приказал убрать защитное поле, и все кроме него направились вниз. В этот момент я ощутила его любопытство, затем сомнение, насмешку и... триумф. Резко обернувшись, поймала взгляд Дины. Неожиданно мне подмигнули. И что бы это значило?

  Несмотря на обиду, решила воспользоваться советом Бианы и сбегать в каюту, чтобы посетить санблок. А то неизвестно, как будут развиваться события, долго ли поисково-спасательная операция будет продолжаться, а делать ЭТО перед илишту нельзя – тут же раскроют мой, уже, похоже, не секрет для командора... а может, и для Фисника.

  Я пронеслась по коридорам, спустилась на нижние этажи на лифте, а потом зашла в свою каюту. Сделав необходимые дела, на мгновение замерла перед зеркалом и тут же снова помянула крибла. Почти все тело очистилось от старой кожи, которая буквально пластами отваливалась после каждого посещения ионного душа. А не мыться нельзя – илишту запах почувствуют. Вот так и разрывалась между двумя проблемами.

  Со вчерашнего дня шарф ношу как покрывало, закрывая и голову, потому что на затылке уже видны темно-коричневые участки отрастающих заново волос. Эта область головы практически вся очистилась, потому что на волосах старая кожа держаться дольше не могла. Осталось лишь лицо, но и оно...

  Потрогала скулу и тоскливо пронаблюдала, как в раковину полетел очередной приличный фрагмент. Сразу стала заметна под нежной молодой кожицей высокая скула, и только слепой не заметит более тонкий и женственный овал лица, чем мог быть у мужчины. Умный и наблюдательный просто мысленно дорисует лицо с другой стороны и правда вылезет наружу непременно. А дураков здесь нет, как я уже успела узнать. Тут же возникла паническая мысль – что делать? Может, самой сразу командору признаться? Пообещал же под защиту взять?! Но на спасательном шаттле его не будет, там я буду с задиристыми штурмовиками и Тарием Бианой, и если сейчас расскажу, то страшно подумать, что он со мной сделает...

  Выскочила из санблока и вытащила свой рюкзак с самой нижней полки, куда положила его, чтобы не привлекал чужого внимания. Там спрятаны мои настоящие документы, немного женской одежды, а сверху мужская, сейчас ненужная, потому что ношу служебную форму. Удивительно, как тут все не перетряхнули с учетом последних событий, когда Тарий из меня собственноручно чуть душу не вытряс! А если задуматься, какая разница? Что может сделать какой-то мелкий жалкий тсарек? За всеми моими перемещениями постоянно следят, благо мысли еще читать не научились.

  Судорожно порылась в рюкзаке в поисках средства спасения, главное – выиграть хоть немного времени и вернуться на корабль под защиту командора, а там – трава не расти. Отыскав тюбик с кремом, чуть ли не взвизгнула от счастья. Снова рывок в санблок, где трясущимися руками на крем наклеила кусок старой кожи, закрывая молодую. Затем тюбик предусмотрительно спрятала в карман: пригодится во время спасательной операции – вдруг отклеится? Критически себя осмотрела – да-а-а, Есения, дожилась... клеишь из себя крокозябру, лишь бы укрыться от мужского внимания. А ведь совсем недавно тебе именно мужского внимания не хватало.

 Вспомнила, как пару лет назад мы с папой сидели за столом, празднуя мой день рождения. Отец попросил загадать заветное желание и съесть песочное пирожное, которое специально для меня испек. Если джем из него не прольется, пока ем, – желание исполнится... Я тогда пока ела, стараясь не пролить ни капли, загадала, что хочу встретить крупного мужчину, умного и сильного, который всегда знает, чего хочет, для которого стану смыслом жизни. А через месяц встретила Маркуса и, если особо не придираться, то он подходил по всем критериям, наверное, поэтому я с энтузиазмом ответила на его ухаживания – раз сама судьба подарила. Ошиблась, получается, ох как сильно-то ошиблась. Хотя смыслом жизни точно стала, вот только в другом аспекте. Эх, надо быть очень осторожной в своих желаниях. Ладно, в следующий раз поточнее загадаю. Про большую и чистую любовь, наконец...

  Из вороха воспоминаний и тревожных мыслей вырвал настойчивый сигнал от входной двери. Окинула себя критическим взглядом в зеркале – вполне сойдет, и пошла выяснять, кто там.

  За дверью оказался эс Ари, который протянул мне большой сверток:

  – Эс Есь, эсар Шеран приказал передать вам облегченный защитный скафандр. Шлем пока можно на голову не надевать, пусть болтается сзади. Ботинки на магнитных замках. Приказано проводить вас к зоне вылета шаттла.

  Я взяла сверток и, кивнув, закрыла перед недоуменным лицом Ари дверь. Думаю, адъютант не ожидал, что его оставят в коридоре.

  В блестящем промаркированном мешке оказался синий сплошной комбинезон с пристегнутым к нему облегченным шлемом. А поверх лежали мягкие, но, уверена, ультранадежные ботинки. Подобные костюмы обычно рассчитаны на эксплуатацию в различных внешних средах и должны защищать от излучений и других опасных воздействий.

  Я тяжело вздохнула и принялась быстро, но без суеты, раздеваться. Мне еще липовые плечи переклевать на этот комбинезон. Оставшись в одной тонкой трикотажной маечке и трусиках, которые сейчас спасали мою нежную кожу от трения, начала заново наводить внешнюю маскировку. Лепить, клеить, наматывать, надевать... Натянув поверх всего синий комбинезон, к своему полному неудовольствию отметила, что он слишком облегает фигуру, и все ухищрения не смогли скрыть мой, чисто по-женски выпирающий, зад. Пришлось дополнительно затолкать на спину старую футболку, чтобы скрыть выступающую часть тела. Взглянув на себя в зеркало, скривилась: сейчас я походила на прямоугольник, зато порадовалась, что взглянув на меня, теперь вряд ли кто догадается, что я женщина. Крем для приклеивания старой кожи с трудом засунула в манишку на груди перед тем, как застегнуть скафандр. В крайнем случае, оттуда смогу его достать, не привлекая всеобщего внимания.

  Когда открыла дверь и показалась на глаза Ари, тот поджал губы и до меня донеслись презрение и явное неодобрение. Кого или чего – стало любопытно...

  Вдвоем поднялись в транспортный отсек, где находилось несколько легких кораблей для ведения боевых действий с противником в условиях открытого космоса и пара тяжелых шаттлов, к одному из которых мы сейчас и направились. Там нас уже ожидали одиннадцать илишту, одетых так же как я, правда, выглядели они при этом не в пример лучше – высокие, стройные, подтянутые. Синие комбинезоны выгодно подчеркивали их мужские атлетические тела. При движении создавалось ощущение, словно металл перетекает. Прямо-таки эстетическое зрелище и, кроме того, выяснилось, что синий очень неплохо сочетается с черным цветом кожи. Почему-то именно в этот момент я особенно остро ощутила привлекательность илишту и их несомненную мужественность. И уж совсем не удивилась тому, что Тарий Биана среди своих штурмовиков выглядел представительней и опасней любого из них. Этакая стая хищников, которая, заметив нас с Ари, плотоядно уставилась на меня.

  Зря стараются: оценивающие презрительные взгляды меня абсолютно не трогают, наоборот, порадовали, ведь это означает, что мой секрет еще не раскрыт. Появилась такая маленькая трусливая мыслишка, что, может, я неправильно поняла намек командора, и они тут все с большими голубыми проблемами в голове.

  Стоило Тарию увидеть меня, как тут же ощутила его отклик – злость и почему-то снова эта непонятная нужда. Ладно, с непонятностями потом разбираться буду, под защитой командора – желательно.

  – Все на борт! – громко и удивительно безэмоционально приказал Тарий, первым повернулся ко мне спиной и пошел по пандусу на площадку, у которой был зафиксирован шаттл. За ним потянулись остальные и я в том числе.

  С трех сторон шаттла, который имел прямоугольную форму, размещались шлюзы различной конфигурации. По всей вероятности, чтобы стыковаться к разным кораблям и в любой обстановке, или для выхода в открытый космос. На борту – отсек для пилотов за переборкой, а посередине два длинных ряда кресел, стоящих спинками друг к другу. В них сейчас рассаживались штурмовики. Я зашла последней и, несмотря на то, что шаттл рассчитан не на один десяток пассажиров, разместилась подальше.

  Но отгородиться от остальных расстоянием мне не дали. Пока пилот вел предполетную подготовку и расстыковывался с 'тремя семерками', ко мне подошел Тарий и, неожиданно взяв за руку, повел за собой вперед. Защитные перчатки – пока без надобности – болтались, прикрепленные к запястьям скафандра, поэтому я в полной мере ощутила горячую ладонь Бианы. А еще – пробежавшую по его руке легкую дрожь после соприкосновения с моей и эмоциональное удовлетворение. Всего лишь ощутив мою руку в своей, он успокоился и расслабился внутренне, хоть и бесился от этого. Не успела подумать о таком странном наборе эмоций, как Тарий металлическим голосом пояснил:

  – Ты не можешь оставаться там, Есь. Стоит пилоту достигнуть поверхности планеты и нырнуть в 'море', станешь нашими глазами и ушами. Так что сядешь рядом с ним.

  Под скептическими взглядами экипажа Тарий провел меня вперед и помог устроиться рядом с пилотом. На меня, так же как и остальные, с сомнением и подозрением уставился уже знакомый эсин Лоренк Сарная. Да-а-а, на эту операцию и для работы со мной выделили не абы кого, а второго пилота.

  Задрала голову и отчаянно посмотрела в лицо Тарию:

  – Я же говорил, что могу почувствовать что-то живое, только если оно имеет чувства и эмоции. А там море жидких металлов и атмосфера из кислот – кто там живым может быть?!

  До меня тут же донеслись яркие эмоции окружающих. Мужчины заволновались за свое внутреннее содержание, которое я могу почувствовать. Поэтому мстительно добавила:

  – Особенно, когда тут десять мужиков с таким трепетом и страхом за свои чувства переживают. Они ж заглушат всех остальных...

  Тарий резко развернулся и очень тяжелым взглядом обвел присутствующих, которые теперь усиленно старались не чувствовать вовсе. Правда, им это плохо удавалось.

  Несмотря на суету, эсин Лоренк Сарная уверенно вел по тоннелю к выходу наш шаттл, направляя его в открытый космос. А я все сильнее нервничала: они слишком на меня рассчитывают, а ведь возможно и такое, что раз сигналы не проходят, то и мои способности улавливать волновые излучения эмоций и чувств будут бессильны перед этим металлическим морем.

  Над головой вновь раздался уверенный голос Тария Бианы:

  – Мы будем зависать над разными участками нужного нам квадрата, где улавливается аварийный сигнал, и ты попробуешь засечь живых...

  О том, что там, вероятнее всего, уже нет живых, говорить не стала. В жизни всякое случается, так почему бы не произойти чуду. Поэтому лишь кивнула.

  Я еще ни разу не летала на таких шаттлах, а здесь, сидя в кабине пилота, могла видеть все происходящее вокруг. Передо мной большое интерактивное табло, которое собирало и выводило на экран всю информацию по окружающему миру и системам шаттла. В какой-то момент даже отвлеклась от своих тревог – столько всего любопытного и интересного появилось.

  Мы прошли стратосферу и оказались в мутной сероватой атмосфере, если ее можно так назвать. На экране отразилась информация о большом содержании кислот. Шаттл спустился ниже и то, что я увидела, добавило неуверенности и, вообще, создало гнетущую обстановку. Всюду, куда хватало глаз, высились странные вершины, как будто с неба лился металл и затем застывал на поверхности, образуя невообразимый ландшафт – оплывшие свечи, устремленные в кислотное небо. Между этими свечками разливались серебристо-серые, с непонятными разводами, иногда даже булькающие моря. Несколько минут летели молча, и вскоре достигли нужной территории.

  Эсин Лоренк парой манипуляций заставил шаттл низко зависнуть над серебристой жижей, а я с открытым ртом рассматривала все вокруг.

  – Вы можете приступать, эс Есь! – неожиданно мелодичным голосом обратился пилот. Он явно испытывал неуверенность, так же как и я и тщательно скрываемый страх... ко мне.

  Тяжело вздохнув, обратилась к мужчинам, стараясь не смотреть им в глаза:

  – Убедительно прошу вас успокоиться. Я не собираюсь 'читать' вас, у меня другая задача, и если поможете мне своим внутренним спокойствием, улучшите шансы на успех.

  Наконец-то мужчины вздохнули с облегчением, но даже словом не обмолвились. Вскоре один за другим, как и Тарий, приглушили свои эмоции. А я обратилась в себя. Уровень за уровнем, как учил папа, отсекала все ненужное и близкое и пыталась ощутить общий эмоциональный эфир. Как мне показалось, очень скоро отодвинула ближних ощущаемых и настроилась на поиск. Но здесь пусто, и я почему-то уверена, что корабля здесь нет.

  – Здесь его нет! – наконец смогла вернуться в реальность, обращаясь к пилоту.

  – Вы уверены? – вместо пилота спросил Тарий.

  – Я ни в чем не могу быть уверен, – пожала плечами и тихо пояснила, – но могу утверждать, что здесь не чувствую ничего. Здесь живых нет.

  Последнее замечание заставило нахмуриться эсина Лоренка, он двинул шаттл дальше, затем осторожно спросил:

  – Скажите, эс Есь, на какое расстояние мы можем переместиться?

  – Давайте не больше километра. Корабль, который мы ищем, большой, но раз экранируются все сигналы... почти... значит лучше не рассчитывать на большой радиус моих возможностей.

  Лоренк согласно кивнул, и мы начали планомерно обшаривать километр за километром. Когда я уже отчаялась что-либо найти, неожиданно почувствовала короткий приглушенный всплеск страха. Там, внизу...

  – Стойте! – в этот момент мы просто перелетали, меняя участок, но я уже практически не выходила из состояния поискового транса.

  Подняла руку, призывая всех затихнуть, и углубилась в свои ощущения, расширила восприятие и полностью опустила собственные щиты. Там, внизу, чуть в стороне от нас снова вспыхнул чей-то страх. Такой яркий и, мне показалось, – женский. Странно, но для меня мужчины боятся по-другому. Потом неожиданно уловила обрывок чьей-то зависти, удовольствие кто-то испытал мимолетное, потом еще и еще – словно пазлы в картинку складывались один к одному новые чувства и эмоции. Хоть и едва ощутимы. Если бы не этот одиночный сильный страх, мы бы пролетели мимо и еще долго летали бы вокруг безрезультатно.

  Я вновь абстрагировалась от чужих эмоций и устало посмотрела на эсина Лоренка, который напряженно сверлил меня бриллиантовыми глазами. Показывая жестом направление, произнесла:

  – Под нами и немного правее. Они все скучены в одном месте, думаю, все в зале для анабиоза. Из бодрствующих только один. Одна. И она испытывает страх. Мне кажется... Потому что слишком сильное и продолжительное чувство для спящего...

 Все илишту дружно выдохнули, наверняка мое 'стойте' заставило их не дышать от волнения. Лоренк улыбнулся мне и быстро доложил на корабль наши координаты и то, что я почувствовала живых. Нам пожелали дальнейшей удачи и разрешили погружение. Эсин Сарная направил шаттл в эту жуткую жидкость под названием 'море', а я спиной вжалась в сиденье, опасаясь, что сейчас разобьемся. Не оправдав моих страхов, шаттл, словно нож в масло, вошел в жидкость и вскоре мы оглохли и ослепли. Точнее, наш кораблик обволокло серым непроглядным веществом и табло теперь отражало лишь состояние внутренних систем шаттла.

  Мы не летели, а плыли, причем очень медленно, в любой момент ожидая удара о корпус другого корабля. Что и произошло через пару минут. Меня дернуло вперед, но удар был слабым: мы с Лоренком за пару мгновений до столкновения успели разглядеть темное пятно чужого корпуса.

  – Все, вы со своей задачей справились, эс, – освободите место мне, – ко мне обращался Тарий, нависая сверху.

  Пришлось встать и буквально протискиваться мимо, но он, чуть отступив, пропустил меня. Судя по ощущениям, трогать меня за руку – предел его мечтаний, а главное – желаний.

  Под общими любопытными и уже даже почти благожелательными взглядами я прошла в конец шаттла и снова уселась в кресло. Мужчины же активно обследовали корпус корабля и рисовали его виртуальную схему. Мы ползали вдоль корпуса и, наконец, обнаружили рубку корабля, все замолчали, а я по общему потрясению и сочувствию догадалась, что они увидели что-то неприятное и печальное. Быстро подошла к остальным и из-под локтя одного из илишту тоже выглянула в смотровое окно. Несмотря на серую густую муть и плохую видимость, по темным очертаниям догадалась, что это рубка и основной удар при падении пришелся на нее. Корпус был смят и вдавлен внутрь. Крибл меня задери, неужели при таком падении и ударе там еще кто-то смог выжить? Даже в анабиозных капсулах? Словно в ответ на мои мысленные вопросы заговорили Тарий с Лоренком:

  – Отсек с пассажирами укреплен дополнительно и выдержит такой удар... – с надеждой выдохнул пилот.

  – Ты прав, эсин, зато рубка и другие отсеки... – глухо произнес Тарий. – Я почти уверен, что экипаж мертв, в живых остались только те, что находятся в анабиозе. Это защитило их и от перегруза, и от удара. Поэтому они не смогли всплыть и не подали нормального сигнала.

  – Один бодрствующий там точно есть. Я уверен, – пропищала из-под руки штурмовика – кажется, его зовут эс Фламер Церен.

  Фламер приподнял руку, заглядывая под нее, а я, смутившись, отступила в сторону.

  – Проверим! – прозвучал безапелляционный ответ Бианы.

  Еще с полчаса мы передвигались по корпусу в поисках аварийного шлюза, чтобы проникнуть на борт и выяснить, как обстоят дела. Наконец мы нашли нужный и пристыковались. Все надели шлемы и перчатки, подключая внутренние резервы, я тоже. Затем активировали первый люк на вскрытие. Он смог отъехать лишь наполовину и застрял – похоже, корпус 'поехал'.

  За ним оказалась еще одна дверь, на которой зеленым цветом горел индикатор, сообщающий, что за ней должно быть все нормально, можно открывать. В пространство между дверями протиснулся Фламер и постучал по внутренней двери. На всякий случай проверял – вдруг помимо заблокированных автоматических дверей, бортовой компьютер сбоит и за дверью нас ждет сюрприз в виде металлического моря. Но раздавшийся звук подсказал, что за дверью пустота. Снова набрав код, попытались открыть и эту дверь, но, в отличие от внешнего люка, она отползла в сторону сантиметров на тридцать, не более.

  Фламер давил на нее, стучал, но открываться дальше она отказалась. Попытался протиснуться в отверстие, но оно для него оказалось слишком узким – впрочем, как и для любого илишту.

  – Черную дыру мне в ж... – прокомментировал увиденное эсин Лоренк стоя передо мной. – И что теперь делать?

  – Закрывай ее снова, нам потребуется оборудование. Нашими лазерами мы здесь неделю их вскрывать будем, – зло приказал Тарий.

  Фламер чуть отступил и набрал код, чтобы закрыть дверь, но та, дернувшись пару раз, застыла как вкопанная. Снова та же процедура – Фламер стучал, долбил, но все бесполезно. Вылез из шлюза и теперь, стоя рядом с другими мужчинами, мрачно смотрел на Биану, ожидая его решения.

  – Надо как-то связаться с бортовым компьютером этого корабля. Возможно, он сможет сам открыть двери... как-нибудь, – неуверенно предложил Лоренк.

  – Для этого кому-нибудь надо ухитриться протиснуться сквозь эту шуркову дырку... – проворчал Биана – и тут его взгляд вновь зацепился за меня.

  – ТЫ! Тебе, возможно, удастся.

  Я в шоке посмотрела на него, заранее отрицательно качая головой, и предложила:

  – Давайте лучше слетаем на 'три семерки', возьмем оборудование и вы, сможете вернуться во всеоружии.

  На меня зло уставилось сразу несколько пар глаз. Биана, цедя слова сквозь зубы, медленно произнес:

  – Если мы сейчас отстыкуемся, металлическая жижа беспрепятственно проникнет на корабль, зальет оставшиеся отсеки, и тогда не известно, кого мы сможем спасти и, вообще, сможем ли...

  Я тоже зло уставилась на него и, так же цедя слова, спросила:

  – А мне интересно, как бы вы вообще без меня их искали?

  Биана злобно уставился на меня, добавляя негатива:

  – Поверь, нашли бы способ! Просто с тобой быстрее получилось. Но и тебе выгода. Где бы так еще столько кредитов огреб? Так что лезь, я сказал.

  Он так посмотрел на меня, что стало понятно – не полезу сама, он меня туда засунет, а не пролезу – еще и обстругает для пользы дела.

  Тяжело вздохнув, прошла сквозь первую дверь, но вторая не пропустила. Слишком много вещей на мне... Похоже, эта же мысль пришла не только мне в голову.

  Тарий просунул руку в шлюз и, схватив меня за руку, выдернул наружу, к себе поближе.

  – Отожрался на казенных харчах, тсарек? Раздевайся!

  Его злобное шипение заставило меня отскочить в сторону и, затравленно оглядевшись, завопить:

  – Только без рук! Я сам!

  Мысли судорожно запрыгали, пытаясь найти выход из положения. Вот сниму сейчас этот слитный скафандр-комбинезон, и они ВСЕ увидят, что я не он, а она. И что будет потом? Непонятно. Одно успокаивает – здесь не прибьют, я им нужна. Да и командор слово дал... А еще – подсознательно согласна с мужчинами. Там есть живые, сама же подтвердила. Улететь сейчас – значит фактически подписать женщинам смертный приговор. Я к этому не готова, только не ЭТО, поэтому и упрямиться до конца не стала. Эх, проигрывать – так под аплодисменты...

  Стянула шлем и мельком отметила прилипший к нему тот самый кусочек кожи, который так старательно приклеивала недавно кремом к лицу. Затем сняла перчатки. Пока расстегивала скафандр, опасалась взглянуть Тарию в глаза, но чувствовала, как он пристально следит за моими движениями. Когда стянула верхнюю часть, на пол упали крем, футболка со спины, а потом – скафандр полностью. К нему полетела манишка, и фальшивые плечи, прилепленные изнутри к костюму, хорошо оказались видны. Сверху этой кучи реквизита лег корсет; избавившись от него, я смогла свободно вздохнуть. Плотная дополнительная утягивающая повязка для тех, у кого больная спина, я ее в медицинском центре присмотрела еще на станции. Свернутая жгутом простыня, скрывавшая тонкую талию... В итоге, под ошарашенными взглядами мужчин я предстала в носках и ботинках, в трусиках и тонкой плотной маечке на лямочках, которая скорее притягивала взгляд к моей груди, чем скрывала.

  – Клянусь звездами, это баба! – выдохнул кто-то из мужчин, а я подняла, наконец, взгляд на Тария Биану.

  На меня навалилась чужая, заволакивающая разум ярость и желание придушить – это безопасник разглядывал мою грудь, которая, все лучше наполняясь кровью, расправлялась и гордо стремилась к свободе. Потом он поднял взгляд к моему лицу и с перекошенной физиономией кинулся на меня, вытянув руки и растопырив пальцы.

  – Прибью!

  Завизжала и рванула к тем полуоткрытым дверям: только за ними смогу от него спрятаться...

 Глава 18

  Как ни странно, но я в эту спасительную щель с трудом, но проскользнула. Правда, оказавшись с той стороны, неожиданно для себя окунулась в зловещую темноту и угрожающее безмолвие. По потолку, изредка вспыхивая, пробегали оранжевые аварийные ручейки светодиодов. Задрожав от страха, сделала шаг назад и прилипла спиной к щели в двери, через которую только что смогла проскочить. В этот момент показалось, что с той стороны как-то более безопасно.

  Вокруг моей шеи обвились чьи-то пальцы, заставив захрипеть от страха и удушья. Сильная, словно каменная, рука сдавила горло и прижала к холодному косяку заклинившей двери, а затем надо мной раздалось яростное шипение Тария Бианы:

  – Если я узнаю, что ты специально... что кто-то уговорил тебя, подкупил...

  – Я уже рассказала, как попала к вам! – прохрипела, отчаянно дернувшись – но тщетно. – Отпусти, пожалуйста... – прохрипела во второй раз, уже повиснув на его руке и вцепившись в нее руками.

  Мужчина чуть ослабил захват, а я судорожно хватала воздух: теперь без корсета это гораздо легче сделать.

  – Началась линька – и это был мой шанс спрятаться от преследователей, – пропищала, чувствуя, что сейчас расплачусь от всего пережитого. – А потом эсар Шеран предложил мне работу. Что я, дура, чтобы отказываться от такого шанса укрыться? Они там уже были... Я нечаянно узнала, что вы женщин не любите, но менять что-то было поздно. Простите меня, не хотела причинять вам неприятности...

  В этом момент я резко замолчала, прерывая свои извинения и исповедь. Царившая до этого в душе Бианы ярость неожиданно сменилась облегчением. Большая, сейчас снова обнаженная рука соскользнула с моей шеи, забралась в вырез майки и обхватила мою грудь, словно взвешивая ее в ладони. Я задохнулась от подобной наглости, а он, еще пару раз погладив ее и несильно сжав, окончательно успокоился и вернул себе уверенность и хладнокровие:

  – Пройди два метра вправо, там будет закрытая консоль. Набери код пять-сорок-шесть и скажи мне, какие там цифры.

  Я оттолкнула его ладонь и поплелась в том направлении, куда меня послали. Хотя очень хотелось самой всех послать и подальше. Двигалась по коридору в полутьме, но уже было не так страшно: Тарий выглядывал из щели и меня это странным образом успокаивало. Хотя он такой наглец... такой наглец... но почему-то грудь знакомо ныла от прикосновения мужской руки и еще слишком чувствительная молодая кожа ощущала его тепло. Отыскала нужную панель и, набрав код, открыла ее, прокричала набор цифр и букв – за две недели я успела почти выучить их алфавит, слишком часто он встречался на различных приборах и агрегатах. В ответ Тарий назвал те буквы и цифры, которые нужно набрать, и тут же исчез из проема, заставив меня занервничать.

  А потом и сама дверь, дернувшись, закрылась. Я кинулась к ней в панике, испугавшись, что останусь в темноте в одиночестве, но стоило добраться до двери, как она вновь открылась. Плавно, но очень медленно отъехала в сторону. Лишь разок на мгновение застопорилось, испытывая мою нервную систему, и открылась.

  Тут же в проем прошел Тарий Биана и, всем своим телом отодвинув меня от шлюза, сунул в руки скафандр:

  – Быстро одевайся!

  Задрав голову и выпрямив плечи, в упор посмотрела на него. Затем схватила свой комбинезон, мысленно радуясь, что широкая спина прикрывает от остальных, и уже хотела было одеваться, но он снова протянул руку и сжал мою грудь – наверное, не выдержал и решил до конца убедиться, что я женщина или что сам предпочитает женщин...

  Треснув по нахальной руке ладонью, отскочила назад, он же зло прошипел, обнажая клыки:

  – Не зарывайся, девочка!

  – А ты не лапай не свое! – отпарировала я.

  Он хмуро прищурился и выразительно поглядел на вещи в моих руках. Быстро оделась, пару раз зашипев от боли: все же пока пролазила в заклинивший проход, содрала в нескольких местах еще тоненькую кожицу. Даже слегка порадовалась – насколько удобно без маскировки! Тарий хранил молчание, но сочувствовал мне... где-то очень-очень глубоко внутри. Наверное, все еще помнил, сколько из-за меня ему неприятностей и насмешек досталось. Закончив, осторожно выглянула из-за плеча Бианы, а то с одним вроде разобрались, а вот с остальными... Позади него стояли десять мужиков, включая пилота, и с прямо-таки неисчерпаемым любопытством пялились на меня. Похоже, их даже облезлая пятнистая кожа на моем лице не пугает и не отвращает. Судя по внешности их биороботов для сексуслуг, размер моей груди сгладил для них все остальные мои недостатки. Эх, жизнь моя – жестянка... А как же мой внутренний мир?

  Наши гляделки снова прервал Тарий:

  – Пока идем вместе. Фиксируем повреждения, ищем живых. Есь сказал... – в этом месте он запнулся и с недовольной миной повернулся ко мне. – Как твое настоящее имя?

  – Есения Коба, как и говорила. Просто меня папа Еськой называл, вот я имя таким и сделала...

  Мои длинные объяснения прервал Тарий:

  – Так вот, Есения сказала, что здесь есть неспящий. Женщина. Мало ли что? Будьте осторожны.

  Его слова повлекли за собой следующие действия – мужчины вновь надели шлемы. Я перевела взгляд на Тария, который тащил меня за собой, держа за руку.

  – А нам тоже надеть? – забеспокоилась я.

  – Нет. Тебе вообще ни к чему, а мне уже все равно, – в нем снова вспыхнула ярость, но всего на мгновение, а потом также быстро улеглась. Странно...

  Я пожала плечами – весьма лаконичный ответ, но непонятный, поэтому решила уточнить, пока шли по коридору:

  – А почему...

  – Давай отложим разговоры на потом, – снова оборвал на полуслове. – У нас сейчас дела поважнее, а поговорить мы теперь сможем в любое время. Можно сказать, вся жизнь впереди...

 Снова приходится вприпрыжку успевать за ним – все же разница в росте очень сильно чувствуется. На один его – три моих шага.

  – А может, мне, пока далеко не отошли, вернуться на шаттл?.. Ну, там, покараулить его... Мало ли что...

  Фламер, идущий впереди нас с Тарием, оглянулся и хмыкнул весело. Затем тут же вновь все свое внимание, как и остальные штурмовики, вернул обследованию помещений, вдоль которых мы проходили.

  – Ты у нас какую должность занимаешь? – раздраженно спросил Биана.

  – Инженер координатор-монтажник, а что?

  – Значит ты здесь по служебной надобности, – он бросил на меня быстрый уничижительный взгляд. – Нам предстоит оценить возможность транспортировки капсул с женщинами, а это уже твоя непосредственная обязанность.

  – А как вы вообще планируете их оттуда доставать? Через весь корабль к этой сломанной двери тащить, а потом обстругаете и как-нибудь да пропихнете? Фисник сказал, там сто двадцать женщин – все на шаттл не влезут!

  Как только на меня удивленно взглянули Фламер и Тарий, сразу поняла, что сморозила глупость. Тарий прошипел, сжимая мою руку с большим усилием, заставляя меня тоже зашипеть:

  – Так кто ты у нас по образованию?

 Жалобно посмотрела на него, но в тусклом красноватом свете мой взгляд, наверное, был плохо различим или, думаю, он просто не захотел его заметить. Пришлось отвечать:

  – Инженер-архитектор.

 Почувствовала, как начала подниматься волна ярости, причем не только у Тария, другие мужчины тоже разозлились на меня. Поэтому быстро начала пояснять:

 – Я с детства любой техникой увлекалась, меня папа многому научил. И в папиных экспедициях много участвовала, а там без знания оборудования и неумения самому все собрать и разобрать – пропадешь. На станции все лекции скачала из академии на Саэре и учила все это время, и Фисника слушалась беспрекословно. Я же нигде ничего не испортила и все правильно делала...

  Глухое ворчание послужило подсказкой, что бить, наверное, не будут. Но тут Фламер недовольно процедил:

  – Женщины – что с них взять?! Корабль разваливают, дисциплину нарушают и душу в итоге забирают...

  – Все, хватит разговоров, – тут же отреагировал Тарий. – Как обычно группами расходимся по этажам и обследуем все как следует. Все повреждения фиксируем. Нужна общая картина – можем всплыть или нет? Держим связь и собираемся в зале анабиоза. Есения, держишься за моей спиной. Если потеряешься, я тебя... – продолжать не было смысла, я все схватываю на лету. А его замечания насчет всплытия заставили недоверчиво посмотреть на него. Неужели сможем?

  Мы добежали до большой площадки, от которой уходили вниз металлические лестницы, а сбоку располагались лифты. Шестеро рванули вниз, а я и пять мужчин остались здесь. Проверили лифты. Удивительно, но один из них работал, а второй практически полностью был заполнен жижей с металлическим отливом.

  – Похоже, на нижних этажах тоже повреждения и прорывы... – задумчиво произнес Тарий, рассматривая заполненную шахту.

 Лоренк Сарная почесал свой приличных размеров нос и осторожно заметил:

  – Это может помешать всплыть или вообще перевернет. Тогда мы тут все как шурки утонем.

  – Надо все более тщательно проверить, – после краткого резюме Тарий резко развернулся и пошел по коридору, заглядывая в двери.

 Двери в служебные или технические помещения оборудованы квадратными смотровыми окнами, что облегчало осмотр. Один из коридоров оказался заблокирован аварийной дверью, мы постучали по металлу и стало понятно, что за ней жижа. Вернулись обратно к лестницам и, ориентируясь по связи с остальными двумя группами, начали обследовать остальные этажи.

  – Эсар, мы, кажется, выяснили причину падения... – в коммуникаторе на руке Тария раздался приглушенный голос штурмовика Скендера Навчаа. Тарий тут же остановился, заставив и нас всех замереть и прислушаться к разговору.

  – Я тебя слушаю!

  – Шевары – как эсар Янат и предполагал. Здесь останки некоторых мужчин, точнее того, что от них осталось. Я так думаю, командор пятьсот сорок шестого специально направил корабль в атмосферу в расчете на то, что шевары не перенесут дополнительного давления и гравитации, а здесь...

  – Хорошо, я понял тебя, смотрим дальше! Ищите живых, Скендер, – с душевной усталостью в голосе ответил Биана подчиненному.

 А меня передернуло, стоило вспомнить этих тварей и обжигающую боль в спине, которую я ощутила, когда одна из них меня 'обняла'. А еще сильно захотелось ощутить горячую сильную руку Тария в своей ладони – просто чтобы успокоиться, но не решилась. Он занят осмотром, требующим постоянного пристального внимания. Да и вообще, странное для меня желание в отношении его.

  Бег по коридорам и помещениям продолжился. Мы добрались до выгнутой покореженной аварийной двери, за ней по плану корабля подобного типа должна располагаться рубка. Плачевный вид этой двери говорил о том, какой мощности был удар и что за ней творится сейчас. Все тяжело вздохнули и двинулись дальше. Средний этаж – где-то здесь в конце должна располагаться столовая.

  Но и тут слишком многое говорит, что некоторые помещения повреждены и заблокированы. Заглянула в один из иллюминаторов закрытого помещения – на мгновение оцепенела, пытаясь понять, что же я вижу, а потом, взвизгнув, отскочила в сторону.

  – Что это такое?

 Перед глазами все еще была видна мутная серая жижа и слабо освещаемая застывшая фигура мужчины-илишту, которую обволакивало что-то черное. И все это слишком близко, буквально вплотную к смотровому окну. Тут же ощутила руки Тария на своих плечах.

  Фламер заглянул в окно вслед за мной, нахмурился и ответил:

  – Это член экипажа вместе с шеваром. Эти энергетически твари в условиях сильной гравитации и атмосферного давления умирают именно так – превращаясь в черную скользкую субстанцию. Металл не позволил распасться, а так бы ты ее не увидела.

  Не удержалась и спросила:

  – Но ведь на кораблях тоже создана искусственная гравитация?!

  Фламер, пожав плечами, ответил:

  – Они ее недолго выдерживают, учитывая, что еще и питаются в это время живой энергией. Вообще, несмотря на то что шевары – наши давние враги, они мало изучены. Попробуй, поймай такую тварь. Они проходят сквозь любые среды и препятствия, трансформируя свое тело в чистую энергию. Пока мы лишь создали оружие, способное уничтожить их корабль и очистить от них наши. А другие расы и этого не умеют...

  Ладони Тария на моих плечах все сильнее давили... психологически... и почему-то заставили вспомнить о том, как он трогал мою грудь совсем недавно.

  Сделала пару шагов, увеличивая расстояние между нами, и пошла по коридору. Я остановилась возле столовой, а мужчины прошли дальше. Неожиданно почувствовала короткий, но сильный всплеск страха, идущий из помещения. Неуверенно обернулась, ища взглядом Тария, и он тут же поймал его. Направился ко мне, а я, приободренная тем, что он рядом, зашла внутрь столовой. Это помещение гораздо меньше столовой 'трех семерок', но, в отличие от военного корабля, здесь стояли привычные столы и стулья.

  Огибая круглые столики и стулья, спинка и подлокотники которых изготовлены виде широких перевитых дуг, прошла к автоматам и бездумно нажала на панель выбора блюд. Оказалось, автомат еще работает, но еды там не появилось, послышалось лишь шипение пневматики. Вместе с шипением пищевого автомата вновь уловила чей-то сильный страх такой силы, как будто кому-то сейчас грозит смерть.

 Прошла еще дальше и в конце столовой увидела несколько высоких встроенных металлических шкафов. Позади меня послышались шаги. Обернулась и заметила, что Тарий целенаправленно идет ко мне с весьма хмурым выражением на черном, словно высеченном из сартора, лице. Судя по доходившим ощущениям – явно недоволен моим отсутствием за своей спиной и блужданием здесь в одиночестве. Непредсказуемый мужчина: то прибить мечтает, душит, а в следующий момент беспокоится за мою безопасность и... беззастенчиво лапает.

  Я уже дошла до ряда шкафов. Одна из дверей была закрыта неплотно и я, подойдя, ее открыла. Прямо на меня, согнувшись в три погибели и прижавшись к стене, смотрело чудовище с неестественно горящими жутким оранжевым светом глазами. Такое мохнатое, злобно оскалившее острые клыки чудовище. Завопив, я отскочила в сторону, судорожно размахивая руками, и – самое невероятное – услышала, как чудовище тоже вопит женским голосом и размахивает руками.

  Я даже не заметила, как забралась на руки Тарию Биане и орала уже оттуда, при этом успевая рассматривать диковинную находку из шкафа.

  – Может, вы уже обе заткнетесь?! Иначе я сейчас оглохну...

  На предложение Тария, высказанное резким громким рыком, мы обе ответили гробовым молчанием. Довольно шустро вылезшая из ящика страхолюдина оказалась женщиной-илишту, как мне показалось – молоденькой. С меня ростом, ну, может сантиметров на пять выше, стройной, даже немного сухощавой, со светло-коричневой кожей и черными волосами, которые выглядели сейчас как одна огромная мочалка. Именно эта 'прическа', свисающая с ее головы до поясницы, создала у меня ложное впечатление о ее мохнатости. В принципе, кроме запущенности (по понятным причинам), она ничем не отличалась от тех сексроботов, которых я видела на 'трех семерках'. Женщина все еще махала руками и таращила на меня зеркальные глаза, в которых отражался оранжево-красный свет от аварийных светодиодов, что вспыхивали под потолком с регулярной частотой. Потом, еще раз поглядев на меня, Тария и, явно испытывая жуткий страх, прохрипела:

  – Монстр!

 Тот факт, что я сама только что так подумала про нее, уже не волновал. Я тут же выплюнула:

  – На себя посмотри, страшила!

 Мы обе синхронно прижали ладони к груди и одновременно произнесли:

  – До смерти напугала!

 Снова уставились друг на друга, но уже оценивающе и вполне доброжелательно. В столовую начали входить штурмовики. Наверняка снаружи уже оценили обстановку и с любопытством уставились на меня, к моему внезапному смущению, так и висевшую на руках Тария, а потом на женщину, которая опустила глазки вниз и тут же неосознанно начала поправлять волосы. Но теперь их только отрезать можно, расчесать – вряд ли.

 Тарий, обращаясь к женщине, осторожно спросил, перехватив меня поудобнее:

  – Мы направлялись к вам. Вам лично требуется срочная помощь?

  – Нет. Но тут еще есть живые.

 Мы с Тарием облегченно выдохнули.

 – Вы знаете, что произошло на корабле?

  Женщина-илишту посмотрела на Тария, я как раз попыталась слезть с него, но мне в лицо злобно рыкнули и попытки встать на собственные ноги тут же прекратились. Я почувствовала ее удивление от нашего общения с Бианой. Потом девушка обвела взглядом четверых илишту из спасательной команды и только затем начала говорить, прижав кулаки к груди:

  – Я не знаю, могу лишь догадываться, – чувствовалось, ей чрезвычайно больно и горько об этом говорить. – Мы спокойно долетели до Харта, посетили святые места. Сами знаете, туда летают со смыслом... с целью. Всю дорогу нужно думать о своей жизни, о прошлом, настоящем и будущем. Молить предков и богов о помощи, прощении и заступничестве, чтобы тебя услышали... Туда мы летели, бодрствуя, а обратно – просто устали и путь слишком долог – все воспользовались анабиозом, чтобы скрасить обратную дорогу и отдохнуть. Несколько анна не заснули, они летели с аннарами и не хотели доставлять своим мужчинам дополнительные трудности в полете. Я летела с семьей – папой и мамой. Мама сильно устала после араша, и возраст уже приличный – это ее вторая жизненная связь и, боюсь, потерю моего отца она не сможет пережить.

 Рассказывая, девушка неожиданно заплакала и уже сквозь слезы продолжила говорить:

 – Я очнулась от того, что задыхалась. Открыла глаза, разбила крышку капсулы (мне повезло – она уже сильно треснула) и вылезла наружу. А вокруг... – в этом месте она судорожно сглотнула и, словно вернувшись вновь туда, в свой ужас, продолжила. – Видимо, был сильный удар и мы упали куда-то... Я не знаю... Моя капсула, как и несколько других, оторвались от общей установки. Те женщины погибли по разным причинам... Шестеро изувечены или задохнулись. На нас напали шевары и, скорее всего, все из-за них. Пятерых женщин выпили шевары прямо в состоянии анабиоза – я больше никогда не залезу в эту ловушку... ты спишь, а тебя едят... это ужасно!

 Я чувствовала накал переживаемых ею сейчас эмоций, и меня трясло не меньше. Неожиданно ощутила, как Тарий, почувствовав мою дрожь и, вероятно, догадавшись о причине, прижал к себе. В этот момент мне стало все равно, как он выглядит, что похож на демонов из старых людских сказок, которые рассказывал мне папа в детстве и картинки показывал. Забыла о его отношении ко мне – сама же виновата! Я была до слез благодарна за живое тепло, поддержку и волну сочувствия, посланную мне: ведь он специально усилил свои эмоции.

  А девушка между тем продолжала рассказывать трагическую историю:

  – Остальные спят и пока еще не знают, в какую передрягу мы попали. Я не решилась кого-нибудь из них будить. Пока системы корабля работают. Я уже месяц здесь одна, а два дня назад еда в автоматах закончилась. Даже не представляла все это время, что делать. Вокруг трупы и спящие. Я не хотела, чтобы еще кто-то в этот кошмар окунался, но одной так жутко... Вы не представляете!.. Звуки странные... Меня неделю назад чуть стая голодных шурков не сожрала, еле спряталась. Но они все равно тут где-то рыщут, наверное, перегрызли кабель к автомату, поэтому и еда исчезла... И не помыться: ионный душ не работает, воду с трудом в одном автомате нашла...

 Приложив немного усилий, я все же слезла с рук Тария, быстро подошла к девушке и сочувствующе погладила по плечу:

  – Теперь все будет хорошо. Ты в надежных руках ваших мужчин. Они через многое прошли, чтобы добраться сюда и спасти вас.

 Тут же ощутила чувство удовлетворения от польщенных мужчин и смущение, надежду, радость и покой – от женщины. И продолжила:

  – Тебя как зовут?

  – Иванна Надара! А тебя? – представившись, тут же спросила девушка.

  – Есения Коба!

 Девушка кивнула в сторону Тария и спросила:

  – Это твой аннар?

 Я пришла в недоумение от вопроса и самого понятия 'аннар', но на всякий случай тут же ответила, причем одновременно с Тарием:

  – Нет! – мой возглас.

  – ДА! – рык Тария.

 Иванна недоуменно приподняла, как я отметила, полноценную волосатую бровь и, укоризненно посмотрев на меня, сказала:

  – Если ты завела себе аннара, то будь добра заботиться о нем и его здоровье. Нельзя так жестоко поступать с мужчинами, тем более он – черный...

  Моя челюсть со свистом устремилась к полу от удивления – надо же, еще и отчитали за плохое поведение! Ее слова добавили еще массу вопросов, которые грозили окончательно лишить душевного равновесия. Еще бы знать что значит хорошо себя вести. А кроме того тут же ощутила живой отклик на слова девушки от стоящих вокруг мужчин. Они были довольны и немного расслабились. То ли они согласны с ее словами, то ли ее позиция по данному вопросу заставила их расслабиться...

  Странные они все, очень странные... В мои размышления вмешался Тарий Биана, резким голосом приказав:

  – Всем спуститься в анабиозный отсек. А по дороге закончить осмотр корабля. Иванна, если вы устали, штурмовики вас могут проводить на шаттл. Что вы решите?

  Девушка помялась, но ответила решительно:

  – Нет, лучше с вами.

 Вот понимаю ее: месяц бедняжка промаялась в одиночестве, а уж шурки... Брр...

  Увеличившейся группой, мы покинули столовую, предварительно убедившись, что с Иванной все действительно в порядке – к сожалению, еды у нас с собой не было. Затем направились в анабиозный зал. Теперь мы с ней шли позади Тария и засыпали друг друга вопросами:

  – Какой ты расы, Есения? И что с твоим лицом? Обожглась сильно?

  Качнув головой, я ответила:

  – Я – тсарек, а насчет лица – то у меня сейчас вторая трансформация. Я стала половозрелой женщиной.

  – Недалеко от нашего дома тоже живет женщина тсарек, – тут же радостно вскрикнула девушка. – Она образовала связь с мужчиной илишту. Совсем молоденькая, ей всего пятьдесят шесть лет. А тебе сколько?

  Я смутилась, но ответила:

  – Мне тридцать один будет через месяц.

 Краем глаза отметила, как навострил уши Тарий, прислушиваясь к нашему разговору.

  – Так мало? И уже половозрелая? – с недоверием спросила Иванна.

 Уже зная, что пережила эта девушка, тоже захотела поделиться:

  – Да, мне еще минимум лет двадцать пришлось бы ждать второй трансформации в обычных условиях. Но так случилось, что одной компании понадобились знания моего отца. Его убивали несколько часов, а я пряталась в тайной комнате и весь этот кошмар проживала вместе с ним. После того как его убили – подожгли наш дом из мангуя, буквально замуровав меня в подвале... под землей. Несколько дней я рыла проход наружу. А потом несколько недель скиталась по галактикам, скрываясь от преследователей. Стресс спровоцировал линьку и взросление. И украл у меня пару десятков лет жизни...

  Иванна взяла меня под руку и сочувственно произнесла:

  – Мне так жаль, Есения!

 Помимо ее сочувствия, я ощутила его и от вечно недовольного Тария. Сейчас он был согласен с Иванной.

  – Мне тоже жаль, что с вами такое случилось, – я похлопала ее по руке и тут же отметила, что моя кожа все равно светлее. – Особенно с тобой. Даже представить жутко, как ты выдержала так долго здесь одна!.. Но благодаря тебе мы смогли вас найти.

  – Благодаря мне? – изумилась девушка.

 Кивнув, коротко рассказала об идее Тария и остальных эсаров, тщательно приукрасив и добавив мужественности мужчинам илишту. Мне не жалко, а судя по их ощущениям, им дико приятно. Лишь Биана с каждой минутой нашего разговора с Иванной мрачнел все сильнее, и я чувствовала его растущее напряжение. Странно все это...

  – А тебе сколько лет, Иванна? – поинтересовалась я, спрыгивая с очередной ступеньки.

 Девушка смутилась, поковырялась в своих лохмах и, освободив изящное торчащее ушко, продемонстрировала восемь маленьких тонких серебристых колечек в ухе:

  – Мне восемьдесят шесть лет, – моя челюсть снова ухнула вниз.

  – Ты выглядишь лет на тридцать – не больше! – честно выразила свое мнение.

 Она же улыбнулась, на мгновение блеснув клычками:

  – Это наследственное. Моей маме уже четыреста, а ей никто больше двухсот не даст. Я ее третий ребенок, но единственный – от второй связи. Отец моих братьев погиб в аварии на предприятии, где тогда работал, а мой отец навсегда останется здесь... я так понимаю. А мама... она сильно привязана к нему и вряд ли захочет жить без него дальше.

  Ее боль снова разбередила мою. Вспомнила отца, и стало так тоскливо, что выть хотелось от боли и одиночества. Ведь теперь я совсем одна во всей Вселенной. Как жить дальше? Если ты никому не нужен в этой жизни?

 – А вы что, возраст колечками отмечаете? – спросила я.

  – Нет, только свободные женщины, – девушка снова клыкасто улыбнулась. – Так мужчинам проще ориентироваться при выборе своей пары. Все же легче найти понимание, когда возраст не сильно отличается.

 Немного помолчав, она снова спросила:

  – Есения, а как вы со своим аннаром познакомились?

 После этого вопроса Иванны напряжение Тария возросло в разы.

  – А что такое 'аннар'?

 Она с недоумением посмотрела на меня, потом в спину Тарию и только открыла рот, чтобы ответить, как Биана воскликнул, с явным облегчением прерывая ее:

  – Вот и наша цель! Анабиозный зал.

 К нам присоединились еще две группы мужчин, и Иванна снова неосознанно хотела поправить волосы, но, к своей сильной досаде и разочарованию, так и не смогла их распутать.

  Дальнейшее напоминало тихий ужас. Иванна стояла в сторонке – не могла и не хотела вновь смотреть на погибших. Запах стоял жуткий, а среди спящих живых так и продолжали лежать мертвые. Я же очень сильно старалась не смотреть на мертвецов, выполняя свою работу. Быстро, но внимательно осмотрела установку и целые функционирующие капсулы на предмет возможности их транспортировки. Если действовать быстро и слаженно, все будет нормально. Это я и доложила Биане.

  Было принято решение корабль ненадолго поднять, чтобы успеть перевести капсулы с женщинами через транспортные площадки. Эсин Лоренк ушел к центральному блоку управления, чтобы ввести нужные приказы головному компьютеру, а остальные направились к шаттлу. Нам придется тоже всплыть, чтобы подать сигнал на наш корабль и согласовать наши действия по эвакуации женщин.

 Глава 19

 Сквозь прозрачный купол капсулы для анабиоза я всматривалась в очередное женское лицо. Спокойные умиротворенные черты и едва заметное движение грудной клетки в такт дыханию. Женщины спали и даже не подозревали, что им пришлось пережить. Я уже привыкла к мужчинам илишту и вполне отличала их друг от друга. Женщины же, с их более светлой кожей, различными прическами и украшениями, отличались как небо и земля одна от другой.

  Иванна ошиблась – в живых осталась сто одна женщина, включая ее саму. Несколько часов мы переправляли капсулы – одну за другой – на 'три семерки', и сейчас Фисник был на 'пятьсот сорок шестом', а я подключала их к оборудованию в подготовленном нами зале. Иванна крутилась неподалеку. Тарий позволил ей забрать из каюты свой багаж для более комфортного возвращения домой. К моему удивлению, она прихватила и мамин. А еще девушка явно испытывала неловкость из-за своего непрезентабельного внешнего вида, хотя никому не было до нее дела – все заняты. Илишту суетились вокруг в очках и перчатках, да и неприступное холодное поведение мужчин тоже заставляло ее нервничать, а меня в который раз удивляло.

  Как только последняя капсула была доставлена и установлена на 'трех семерках' и последний спасатель покинул поврежденный корабль, тому позволили затонуть. Мы с Иванной не пошли на это смотреть. Она сидела возле капсулы своей матери и оплакивала отца, а я искренне сочувствовала ее горю и как могла – утешала.

  К нам подошел Фисник в таких же черных очках и перчатках, как и старпом, когда забирал меня с ИР-154. Как же непривычно сейчас смотреть на него и в то же время любопытно ощущать чувства и эмоции единственного доброжелательно настроенного ко мне члена экипажа, когда он неуверенно шел к нам обеим, расположившимся прямо на полу возле капсулы. Я улыбнулась и с покаянной улыбкой извинилась:

  – Простите меня, эс Лека, за вынужденный обман!

 Негатива не ощутила и решила, что можно попробовать продолжить хорошие отношения:

 – Позвольте сразу сказать, что очень благодарна за все, чему научилась у вас. И прошу вас – не лишайте меня вашего общения и сотрудничества из-за того, что я женщина.

  До меня дошло его радостное удивление, а заодно и явный интерес... к Иванне. Девушка тоже заинтересовалась светлым илишту и сейчас, резко успокоившись, искоса поглядывала на мужчину. Тянуться к своим запутанным черным лохмам уже не стала.

  Фисник обратился к девушке – если ее можно так назвать в восемьдесят шесть лет. Хотя я скорее по стандартам знакомых мне рас сужу, у которых жизненный цикл не более трехсот лет. А мы – тсареки и, как теперь выяснилось, илишту – живем гораздо дольше. Так что возраст этой илишту не достиг даже четверти жизненного цикла. В отличие от Фисника.

  – Извините, миси Иванна, вы приняли решение? Наш врач эсар Джама готов прямо сейчас ввести вас в анабиоз, чтобы вы не...

  – Нет! – тут же испуганно вскинулась девушка – Я в эту капсулу и под страхом смерти не полезу! Мне одного раза хватило.

  Мужчина попытался ее уговорить:

  – Но, поймите, миси Иванна, нам предстоит очень долгий путь. Это военный корабль со свободными мужчинами. Здесь нет развлечений, и заниматься вами никто не будет. У нас жесткая дисциплина, вам ограничат зоны доступа, вы должны понимать...

  Я чувствовала, что девушка настроена решительно и готова сопротивляться до конца. Фисник же нервничал, давя на Иванну, ему откровенно жаль ее, но и все, о чем он говорил, я тоже понимаю и принимаю – на своем нелегком опыте убедилась. Иванна кивнула, соглашаясь с его словами и только усугубляя хаос на своей голове, а потом твердо произнесла:

  – Я понимаю ваши опасения и трудности, месс Фисник, но в капсулу не полезу. Со своей стороны, могу обещать, что по кораблю шататься без разрешения не буду, буду четко следовать правилам, которые для меня установит ваше начальство. Более того, готова носить защиту, чтобы не причинять лишних неудобств экипажу корабля. И вообще, чтобы вы знали, у меня есть собственные принципы. И я не собираюсь ловить мужские взгляды без разрешения – это аморально.

  Фисник довольно кивнул, услышав последние слова Иванны. Я ощутила, что его интерес к ней увеличивается, а у меня так же быстро растет количество вопросов по поводу самих илишту, и я намерена выведать ответы на них у этой женщины. Тем более спать она не желает, и общаться со мной ей тоже нравится. Как бы нам вдвоем с ней остаться?

  Фисник благосклонно предложил Иванне:

  – Миси Иванна, позвольте тогда проводить вас в каюту, которую вам выделили.

 Девушка согласно кивнула, а наставник повернулся ко мне:

 – А ты, Есь... хм-м-м, Есения, можешь быть сегодня свободна. У тебя и так был чрезвычайно насыщенный день... как мне рассказали...

  Я смутилась, а Иванна все с большим интересом и любопытством следила за нами. Бросив последний взгляд на капсулы, мы ушли втроем, но поднявшись на лифте, на нашем общем жилом этаже разделились. Я пошла к себе в каюту, а Фисник повел Иванну в ее, неся за ней два вместительных баула. Проводив их взглядом, я почему-то решила, что они неплохо смотрятся вместе...

  С замотанной в сверток маскировкой под мышкой зашла в свою каюту. Причем собирала свой камуфляж на шаттле под неодобрительным взглядом пилота эсина Сарная, внешне и эмоционально не замедлившего продемонстрировать свое неодобрение. Но молча. Видимо, тот факт, что я помогла быстро обнаружить 'потеряшек' на прескверной планете зачел как небольшое снисхождение. И на том спасибо – уж слишком тяжелый день выдался.

 Дверь с едва слышным шипением закрылась, и я, подняв глаза, оцепенела от страха. На моей кровати сидел этот ушастый здоровенный, а главное – наглый и беспринципный Тарий Биана. Потому что не просто сидел, а с очень большим интересом копался в моих вещах и документах. Настоящих документах! И сейчас как раз держал их в руках и рассматривал мой диплом, водя по строчкам внушительным черным когтем. Я сглотнула, вспомнив, как этим же самым когтем он резал горло пятерым драчунам, пуская кровь. Тарий медленно поднял голову, отрывая бриллиантовый взгляд от диплома об окончании академии на Саэре, и уставился на меня, прищурив глаза.

  – Проходи, Есения!

 От настолько уверенного превосходства меня перекосило от злости, я ведь полагала, что мой обман о собственной половой принадлежности еще не дает ему права так вести себя.

  – Думаю, раз вы позволяете себе так запросто обращаться ко мне, я тоже могу себе это позволить. Итак, Тарий, что ты здесь делаешь и на каком основании роешься в моих вещах?

  Гневный прищур стал еще более узким. Безопасник положил документы на кровать рядом с собой и накрыл их рукой, постукивая по пластику когтями, и как-то наиграно спокойно ответил:

  – Теперь мы точно можем не соблюдать условности, Есения. Так что, да, можешь обращаться ко мне по имени.

 Я фыркнула, складывая руки крест-накрест на груди, чем тут же привлекла к ней внимание. Однако он продолжил говорить уже с ядовитым сарказмом:

 – А в твоей каюте я нахожусь, потому что имею право знать, кого мне звезды в пару послали. На том же основании исследую твои документы.

  – И с какого перепугу я вдруг твоей парой стала? Только потому, что у меня вдруг титьки выросли? – таким же тоном ответила – и поплатилась.

  Он зарычал, оскалив клыки, а я ощутила ярость, ядовитой змеей поднимающую голову у него в душе. Стало не по себе.

  – Нет, тсарек! Твои титьки здесь ни при чем, хотя не скрою – их наличие стало для меня несказанной радостью и облегчением. Ты сама пробралась на наш корабль, обманула всех, в том числе и меня... Заставила всех думать, что я... – он даже высказать мысль, что хотел якобы мужчину, не смог – так противно это было его природе. Я незаметно сделала шаг назад, поближе к двери, а Тарий подвел итог. – Так что теперь тебе придется задержаться рядом со мной и лететь на Илишту.

  Я отрицательно качнула головой и твердо ответила:

  – Нет! Илишту в мои планы не входит, эсар Биана. За этот рейс я заработала приличное количество кредитов – хватит, чтобы добраться туда, где меня никто не найдет. А с вашим отношением к жизни и окружающим, трудно представить женщину, которая сможет долго вас выдержать.

  Он плавно, с едва уловимой грацией хищника, поднялся, напугав меня своими габаритами и сверкающими яростью глазами. Все-таки в каюте он выглядит еще более устрашающе.

  – А я знаю, какой женщине придется терпеть меня всю оставшуюся жизнь. Это ты, Есения. За свою глупость и обман придется платить. И в мои планы не входит твой отъезд куда-либо, кроме как на Илишту и вместе со мной, – проскрежетал обманчиво спокойным голосом.

  Я вытянула руки по швам, сжимая ладони в кулаки, и прошипела:

  – А вы не входите в мои планы. Я – наемный работник и согласно контракту и обещанию командора...

  – О каком контракте идет речь, ЕСЕНИЯ КОБА? – прервал Биана, зло хмыкнув. – О том, в котором стоят фальшивые фамилия и имя? Или о том, где ты злонамеренно указала несуществующие специальность и образование? Да ты даже с командором договаривалась как мужчина... И подумай, на чьей стороне будет командор? На стороне илишту, который не раз спасал ему жизнь и является другом детства, или на стороне лживой женщины, якобы скрывающейся от преследователей?.. Хочешь проверить?

  Наверное, у меня на голове зашевелились едва отросшие волосы от ужаса и понимания, что он все так и провернет, как сейчас обещает. Я убрала из голоса гнев и злость, и попыталась достучаться до него:

  – Послушай, зачем я тебе нужна? Ведь я не люблю тебя, а ты явно не любишь меня... Да ты с трудом можешь терпеть меня! Отпусти меня, пожалуйста. Ведь сломаешь мне жизнь!

  Снова его злой и в то же время горький смешок, а потом ответ, от которого волосы буквально встают дыбом:

  – Когда ты обманывала Шерана, чтобы пробраться к нам на корабль, не думала, что сломаешь мою жизнь? Ведь так? – я лишь смогла кивнуть, а он продолжил добивать меня. – Как ты считаешь, почему мы ходим в защите от женщин? Думаешь, мы боимся их? Нет, мы боимся себя, своей слабости. Ненавидим себя за нее, но мы – илишту. Я мечтал о большой карьере, быстро шел к ее вершинам и, уверен, достиг бы всего задуманного. Но не теперь! Мне восемьдесят три года, Есения, я еще полторы сотни лет мог бы радоваться свободе, жить, как хочу, и делать, что хочу... Но тут появилась ты! Ты сломала мою жизнь своим появлением. Твоя ладонь в моей руке привязала физически, теперь для меня не может быть никакой другой женщины, кроме тебя, и за это ты будешь делить со мной постель. Ты смогла увидеть мою душу, и я запечатлел тебя для себя. Обманом украла мою душу и теперь, если ты уйдешь или исчезнешь, я сойду с ума без тебя. У меня все болит, потому что ты далеко и я не могу ощущать твой запах, успокоиться, почувствовать тебя...

  Каким-то неуловимым движением он оказался совсем близко и рывком распахнул полы моей куртки. С болезненным наслаждением, непереносимым желанием залез черной лапой в вырез и сжал грудь. Я всеми фибрами души почувствовала, как он наслаждается этим прикосновением, упивается им... и явно хочет большего. Подхватив меня, пока я находилась в полнейшем ступоре, приподнял над полом, придерживая одной рукой. Прижимая к себе и уткнувшись носом в изгиб между плечом и шеей, мужчина глубоко вдыхал мой аромат, жадно сжимая мою грудь, беззастенчиво перебираясь от одной к другой...

 Приподнял повыше, заставив меня снова удивиться его невероятной силе, и скользнул черным носом, так контрастно выделяющимся на фоне моей бледной кожи, в ложбинку между грудями.

  Меня буквально оглушили его чувства и эмоции: злость, нечаянная радость, удовольствие, затухающая нужда, быстро превращающаяся во что-то более сильное и животное, грозящее перерасти в лавину, которая снесет разум. А помимо этого, неожиданно для себя ощутила, как собственное тело предает меня, откликаясь на ласки Тария. Его губы скользили по моей тонкой, очень чувствительной коже, заставляя гореть эти участки, а внизу живота скапливалось томительное напряжение.

  Как завороженная посмотрела вниз на выпуклый лоб и темечко Бианы, на словно полированную черную кожу головы; отметила, что торчащие крупные уши немного просвечиваются на свету, чуть красноватым цветом обрисовывая раковинку уха изнутри. Такие забавные уши!

  В первый момент, когда он поднял меня для своего удобства, я вцепилась руками в его широкие плечи, а сейчас, совершенно неожиданно для себя, под влиянием момента потрогала ухо, немного погладив снаружи и изнутри. В ответ меня со стоном удовольствия с силой впечатали в дверь, а затем почувствовала сильный укус в районе груди. Вскрикнула и дернулась от боли, но Тарий словно не слышал – начал еще сильнее мять мою грудь, грубо прижимая к двери своим телом, причиняя боль. Стало очень больно, и я замолотила руками по его плечам, одновременно изо всех сил начав брыкаться и сопротивляться:

  – Мне больно! Ты слышишь?! Ты делаешь мне больно! Прекрати!

 Давление на мою грудь уменьшилось, сменившись поглаживанием, а губы... показалось, что он поцеловал следы укусов на моей коже. Затем недовольно прорычал:

  – Я буду мягче. Просто отвык от натуралок, давно привык к роботам, а они, как тебе известно, боли не чувствуют.

  Еще сильнее задергалась в его руках и, чуть не плача, заорала:

  – Отпусти меня! Я не хочу, ты делаешь мне больно!

  Мужчина замер, я тоже. Какое-то время черный нос покоился в ложбинке между моими грудями, глубоко вдыхая. Я почувствовала, как он уже привычным усилием воли берет себя в руки, и оценила, чего ему это стоит, при той буре, которая бушевала внутри. Медленно ослабил хватку, и я сползла по нему вниз, тут же ощутив, что над одной частью тела взять полный контроль ему не удалось. Кое-как запахнула куртку, морщась от боли. Уткнувшись взглядом в его грудь, упакованную в светло-серый офицерский китель с нашивками, которые я, пока сползала, тоже ощутила своей ранимой кожей, просто молчала и ждала, стараясь выровнять дыхание и не расплакаться. Ждала, что он дальше предпримет.

  – Я ознакомился у эсара Джамы с вашей физиологией, Есения. Мы полностью совместимы и, в принципе, подходим друг другу в интимном плане идеально. Если уж потомство получить можем... то с остальным проблем возникнуть не должно...

  Все так же глядя на китель, устало и обессилено ответила:

  – Проблема не в этом, Тарий! Ты сделал мне больно...

  Меня тут же гневно перебили:

  – Я же пообещал тебе, что буду мягче и боли не причиню! Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе понравился этот процесс...

  Вот теперь я задрала голову вверх и, тоже испытывая злость, завопила:

  – Для тебя это всего лишь процесс, а для меня – таинство... слияние душ, сердец... Должны быть чувства, понимаешь?! А ты меня ненавидишь, презираешь... Я так не могу!

  – Зато я могу и хочу! Знаешь, что твой запах со мной делает? – мгновение помолчал, а потом прошипел с болью в душе и горечью. – Он сводит с ума от желания, переворачивает все внутри...

  – Так не дыши! Кто тебе мешает? – последовал мой резкий злобный совет.

  – Ты! Ты мне мешаешь! – шипение перешло в рычание. – Ты мне нормально спокойно жить мешаешь! Какая тебе разница, с каким мужиком спать или детей делать? Чем я хуже любого другого? Я буду заботиться о твоих нуждах, работать... У меня есть кредиты, много кредитов. Ты сможешь покупать себе тряпки, какие захочешь...

 – Ты меня за робота из вашего борделя принимаешь? – я передразнила секскрасотку. – Как хозяин желает? Ртом, руками? Доставай хозяйство, помну... Так, да? Я – живая, понятно тебе?! И у меня тоже есть мечты, желания, есть свои слабости и вообще... Сначала меня рольф, считавшийся другом, хотел исследовать и на опыты пустить, чтобы себе жизнь продлить, потом папа погиб, а потом четверо здоровых убийц за мной по всей Вселенной гонялись. Да я бы никогда с вашим кошмарным старпомом контракт не подписала, если бы они в тот момент в зал ожидания на станции не входили!..

 И тут меня понесло, словно хуже уже быть не может, а может, так и есть – выплескивая всю усталость и кошмар долгого-предолгого дня, наполненного смертью и горем, и собственным унижением, наконец:

 – А вы... вы всем экипажем меня ежедневно презирали, с трудом терпели, толкали, пинали... Все! И ты тоже терпеть не мог. И сейчас тоже... физиология вынуждает. Я вообще не знала, что такое бывает... такая жуткая привязка мужчины к женщине. Я о любви мечтала, о сильном мужчине, который... нежный, заботливый и... как папа – от всех защитит. А что в итоге?.. Он погиб, погнавшись за очередной тайной, а я тут с тобой и твоей ненавистью... и больной фантазией...

 Он молчал, хотя я чувствовала, как внезапно улеглись его ярость и злость, и, вообще, исчез весь негатив. В нем родилось сожаление и странная иррациональная надежда... В такой ситуации?! Точно – ненормальный!

 – Я же уродлива! Посмотри на меня, зачем я тебе такая? – как последний довод с надеждой спросила Тария.

 Он усмехнулся, склонил голову набок, рассматривая меня свысока, а я, все так же запрокинув голову, прижатая к его груди, смотрела ему в лицо.

 – Ты, конечно, можешь язвить по этому поводу сколько угодно, но я не слепой. Ты немного похожа внешне на наших женщин. Даже для илишту ты привлекательна, особенно фигура, – его ладонь скользнула к моей талии, прижимая к его телу.

  – Меня лестью не купишь! – хмуро возразила, отстраняясь от него, точнее попыталась отодвинуться хоть чуть-чуть – бесполезно. – И не обманывай, я себя в зеркало вижу... пока!..

 Успокоившаяся было злость, вновь вспыхнула в нем:

 – В отличие от тебя, никогда тебе не врал и впредь не буду. Так что все сказанное – правда... Такая, какой я ее вижу.

 Пожала плечами, чувствуя, как наваливается неимоверная усталость, и совсем тихо попросила:

 – Тарий, я очень устала сегодня и хочу отдохнуть. Уходи, пожалуйста!

 Он постоял мгновение, размышляя, а потом отступил в сторону, выпуская меня из рук. Я быстро отошла к кровати. Он нажал на консоль, открывая дверь, и уже на выходе окончательно добил меня фразой:

 – Ну что ж, Есения, я рад, что по основным спорным моментам мы достигли согласия. Я – не идеальный, но тебе со мной будет хорошо и надежно. Это я тебе гарантирую!

 Ответа этот 'неидеальный, но надежный' уже не ждал, а я плюхнулась на кровать и треснула по синтетическому тонкому одеялу кулаком. Как он меня достал за сегодня, кто бы знал?! Однако не успела дверь закрыться – Тарий вернулся, вставив руку в проем. Я напряглась, глядя, как он совершенно невозмутимо быстро подошел, наклонился и... забрал все мои документы. Им же собственноручно сложенные на кровати стопочкой. Пока я, опешив от наглости, приходила в себя, он так же молча вышел. Зараза какая – черная! И непредсказуемая!

 Глава 20

  Проснувшись от уже привычного сигнала, какое-то время лежала в расслабленном состоянии – когда спать уже не хочется, но и вставать неохота. Сонно потянулась и решила полежать и подумать, перебрать вчерашние события на свежую голову, учитывая, какой вчера был насыщенный день.

  Теперь я без документов, денег и маскировки в виде линьки. На борту военного судна илишту – закрытой расы, которая обитает у крибла на задворках, – и что делать дальше – не представляю. Считала, что там, на станции, с убийцами за спиной была безвыходная ситуация?! Ан, нет! Здесь и сейчас у меня больше нет выбора! Либо я без документов и денег снова подаюсь в бега, только уже и от илишту, либо принимаю совершенно неведомую судьбу пары этого самоуверенного Бианы. В первом случае меня убьют однозначно – либо палачи Анкона, либо сам Тарий, окончательно потеряв разум... Во втором случае я выиграю время и смогу подготовиться к побегу. Если захочу...

  Так много вопросов и почти никакой точной информации. Мужчины илишту хранят свои тайны почище пятого галактического банка на Мейре. Зато теперь у меня есть другой источник для получения ответов на мои вопросы. Пришедшая мысль заставила подскочить с кровати и начать собираться. После душа вновь уставилась на себя в зеркало, разглядывая еще несколько ошметков, которые никак не хотели отпадать. Отрывать опасно – могут остаться шрамы... Но это только на лице: все тело уже очистилось, значит моя вторая линька прошла. Хвала звездам – нормально!

  Быстро одевшись и более не озабочиваясь камуфляжем, вышла в коридор, на ходу соображая, как найти Иванну. Вчера они с Фисником ушли в противоположную от моей каюты сторону. Иванну точно разместили на этом этаже, но подальше, и я, кажется, догадываюсь, кто подсуетился – Тарий. Кто еще не заинтересован, чтобы я вела с ней разговоры и узнала что-нибудь опасное для него? Ничего, справлюсь. Корабль на целой планете обнаружила, а уж одну женщину на корабле...

 На всех дверных консолях горел зеленый цвет, извещавший о том, что войти можно без разрешения. Я уже выяснила, что здешние мужчины не боятся неожиданных посетителей. А вот почти у самой дальней двери консоль порадовала красным цветом, словно предупреждающий знак 'Не входи – убьет!'.

  Попросила разрешения войти, и через мгновение дверь отъехала, а передо мной предстала Иванна. И я изумленно уставилась на нее, пытаясь соотнести вчерашний образ жертвы кораблекрушения с этой, несмотря на особенности расы, красивой женщиной. Ума не приложу, как она умудрилась прочесать волосы, но сейчас они блестящей черной волной струились с макушки, забранные в длинный хвост... Представляю, сколько на них времени затрачено. Благодаря высоко посаженным звериным (в моем понятии) ушам шея выглядела более длинной и изящной, плавно переходя в неширокие покатые плечи, и еще больше подчеркивала грациозную, немного сухощавую фигурку с маленькой грудью и, скорее всего, длинными ногами. Ростом девушка действительно чуть выше меня. Светло-коричневая кожа – нежная, тонкая и хорошо ухоженная. Думаю, на это тоже потрачена куча времени. Довершал образ наряд из облегающей черной блузки с длинным рукавом и серебристой вышивкой на груди и длинной широкой юбки того же цвета со светлым узором по подолу.

 Похоже, Иванна держит слово, данное Фиснику, потому что на руках – черные перчатки, а на шее болтались те самые темные очки, в которых я впервые увидела Шерана на станции. Завидев меня, девушка радостно улыбнулась и жестом пригласила в каюту.

  – Приветствую вас, наша спасительница! – радушно поздоровалась Иванна.

  – Думаю, вам будет неловко одной... какое-то время, а я здесь уже все знаю, и мы могли бы вместе сходить позавтракать... – смутившись, пробормотала я.

  Девушка буквально засветилась от удовольствия. Мое напряжение как ветром сдуло и я тоже широко улыбнулась в ответ.

  – Есения, мы тут единственные бодрствующие женщины, а обратный путь длинный. Так что нам однозначно надо держаться вместе. Я так понимаю, вы тут работаете? А у меня вообще беда со свободным временем...

 Я кивнула, понимая проблему и давая утвердительный ответ. Она еще больше засияла и предложила:

 – Может, тогда опустим условности и перейдем на дружеское 'ты'?

  – Буду только рада! – обрадовалась я. Старые дружеские связи утрачены и, возможно, навсегда, а здесь и сейчас у меня может появиться подруга...

 Иванна окинула меня быстрым взглядом и осторожно предложила:

  – Тогда позволь предложить тебе помощь. Давай попробуем привести тебя в порядок. У меня есть средство, которое размягчит эти лоскуты на твоем лице, и мы осторожно их уберем. А то жутко смотрится... Подумай о своем аннаре – ведь ему должно быть приятно смотреть на свою анна...

  Я немного зависла, а девушка, сняв перчатки и подхватив меня под локоть, как бы заранее отметая возражения, усадила на стул возле столика. Выбрав один из тюбиков, расставленных тут же, начала наносить приятно пахнущую мазь на лицо. А я тем временем спросила:

  – А что такое 'аннар' и 'анна'?

 Иванна замерла, держа на весу руку с двумя испачканными пальцами. Потом спросила, испытывая явное удивление и недоумение:

  – Ты не знаешь? – я отрицательно покачала головой, она же, закончив аккуратно наносить мазь, произнесла. – По репликам некоторых мужчин я поняла, что ты скрывала свой пол, это правда?

  Мазь приятно согревала кожу на лице, а у меня в душе стало прохладно от подозрения, что скоро наша дружба может закончиться. Но неприятных эмоций от нее не почувствовала, поэтому решила – лучше рассказать правду, чтобы и мне доверили секреты илишту, которые жизненно необходимо знать. Доверие за доверие. Рассказала укороченный вариант истории о том, как попала на корабль и чем здесь занималась. Девушка отошла к кровати и присела, с большим вниманием слушая рассказ о моих похождениях, и стоило закончить, воскликнула, прижав кулачки к груди и сверкая бриллиантовыми глазами:

  – Это невероятная история... Печальная, трагичная, но такая волшебная...

  У меня вытянулось лицо... от 'волшебности' истории.

  – Э-э-э, а можно уточнить, почему волшебная?

 Иванна вскочила с кровати и в пару шагов оказалась возле меня.

  – С тобой произошло столько трагичного, жуткого, а потом ты встретила потрясающего мужчину – сильного, черного... молодого еще. Это тебе звезды дар послали, возмещая утраченное и за тяжкие испытания. Надеюсь, что и мне так же повезет, ведь я тоже много всего пережила в этом полете...

  Пока Иванна восторженно говорила с большой надеждой на изменение своего статуса, мягким тампончиком она протирала мое лицо, снимая остатки мази. Потом достала еще тюбик и нанесла крем, я же, воспользовавшись ее секундным молчанием, спросила:

  – Какая разница – черный или светлый? И ты так и не ответила, что такое 'аннар' и 'анна'?

  Снова смуглая рука зависает перед моим лицом, а блестящие глаза задумчиво разглядывают меня. Затем девушка ответила, пожав плечиками:

  – Странно, почему месс Тарий не пояснил, ведь это в его интересах! Очевидно, что он уже твой аннар...

 Я нахмурилась, потому что она опять ушла от ответа. Иванна виновато улыбнулась и пояснила:

 – Анна и аннар – древние понятия, еще со времен нашего проживания на Харте. Анна означает 'обязанная', аннар – 'зависимый'. Они образуют пару, если устанавливается связь, которую нельзя разрушить ни по закону, ни физически. Она нерушима! – Иванна потрясла перчатками у меня перед носом и подергала очками, прежде чем продолжить.

  – Поэтому надо быть очень осторожными. Вообще, по вашим общепринятым представлениям, это что-то похожее на брак или супружество... Не знаю, как точнее пояснить. Я редко покидаю Илишту и затрудняюсь провести аналогию. Кстати, ты молодец, уже неплохо говоришь на илишту, легко можно понять.

  Я благодарно кивнула, а сама ошарашенно переваривала полученную информацию.

  – Иванна, а как образуется ваша пресловутая связь?

 Она снова недоверчиво посмотрела на меня, но, уже не спрашивая, почему я этого не знаю, ответила:

 – Ну, если бы ты была илишту, то приблизительно так – прикосновение к обнаженной коже, особенно ладонями, где расположены особые энергетические точки – словно вход и выход. Касание запускает физическую привязку, особенно если обмен энергией прошел и создалось притяжение. Это физиология среагировала на лучшую пару, хотя таких идеальных партнеров может быть много.

 Девушка посмотрела на меня и с усмешкой предупредила:

  – Поэтому у нас не принято хвататься за руки с противоположным полом, в отличие от приветствий некоторых рас. Это, скажем так, первый уровень привязки. Затем взгляд в душу – это серьезное испытание. Мама говорит, можно и женщине раствориться в мужской душе. Это ужасно – полная привязка, практически полное единение личностей, они даже на короткое время расставаться не могут.

 Иванна нервно потерла виски, рассказывая об этих страхах. Я сама пришла в замешательство, ведь я ТАМ была, а если бы растворилась...

  – Но это крайне редко происходит – если уж женщина совсем безвольная и глупая. К нам это не относится, хвала звездам!

 Я перевела дыхание – спасибо, подруга, успокоила! Иванна стерла с моего лица крем и теперь протирала тоником. Наклонила голову, довольно рассматривая меня, и продолжила:

  – И, как следствие, после взгляда в душу мужчины у него возникает зависимость от выбранной природой женщины – полная и окончательная! Причем не только физическая, но и душевная, отсюда и название – аннар. Она же анна – обязанная взять его себе. Сама привязала – сама и отвечаешь... За отказ от аннара закон по головке не погладит... Хотя в случаях с иномирянками и неилишту...

  Иванна поджала губы и хмуро уставилась на меня. Затем осторожно поинтересовалась:

 – Ты же не откажешься от него, Есения?

 Я молчала, а она продолжила очень серьезным тоном:

 – Он сойдет с ума без тебя. Кроме тебя не захочет ни одну женщину. Умрет без твоих глаз... Мама сказала, что она видит свои глаза, когда заглядывает в душу папе... точнее заглядывала... – Иванна неожиданно всхлипнула. Опустилась передо мной на колени и, заглядывая мне в глаза своими зеркальными, в которых теперь отражалось мое чистое от старой кожи лицо, тихо сказала:

  – Твой запах для него теперь, как наркотик, и жизненно необходим. Ты теперь – единственный смысл в его жизни. Ты направляешь и можешь повелевать... Ведь он твой аннар – зависимый. Это не только большая ответственность и обязательство, но и огромный дар, Есения. Ты даже не представляешь, насколько ценный... Я видела несколько раз, как умирали мужчины из тех, кого я знала, когда к предкам уходили их анна. Это ужасно, Есения... Уверена, что ты бы не захотела такой судьбы никому...

  Я судорожно сглотнула горькую слюну. Вот это 'повезло'! О каком выборе здесь может идти речь? Неужели для меня это все? Хриплым от волнения голосом потрясенно спросила:

  – А при чем тут черный или светлый?

 Она встала и, подойдя к кровати, снова уселась на нее. Откинувшись на одну руку, уже с легкой насмешкой сказала:

  – Не знаю, порадую тебя или нет? Черные сильнее физически. Думаю, ты уже поняла, – я кивнула, соглашаясь. – Но они и привязываются гораздо сильнее – настолько, что не могут долго быть вне досягаемости своей анна. Светлые в этом отношении более самостоятельные, но всегда есть НО. Светлые более самостоятельные в плане передвижений, но более податливые для подчинения. Черные тенью следуют за своей анна, но при этом строптивые и малоуправляемые мужланы. Так что не знаю, повезло тебе или не очень с твоим мужчиной. Я бы, конечно, выбрала для себя спокойного уравновешенного светлого, чем черного, но судьбе желания не указ...

  Я смогла лишь согласно хмыкнуть, почесывая отрастающие волосы на голове. Иванна тут же отметила мой жест:

  – Есения, давай после завтрака сходим в ваш медотсек. Вчера меня осматривал доктор Нут Джама – такой милый любезный мужчина. Я уверена, он не откажет в просьбе немного ускорить рост твоих волос в медитеке.

  Опять впечатлилась резким переходом от печального к более прозаическому, как уже не раз делала Иванна, и только неуверенно пожала плечами, вспомнив неприятно поразивший исследовательский интерес врача. Да и работать надо... Но тут до меня дошло, что возможно... и поспешила осторожно поинтересоваться:

  – Так тебе понравился наш эсар Джама? Хочешь попробовать его привязать?

  – Нет, – девушка качнула головой, поясняя, – не мой тип мужчины. Мне больше всех твой наставник понравился. Такой солидный, умный и выдержанный мужчина. Не знаешь, сколько ему лет?

  Я мысленно потерла ручки. Может, пристрою его в хорошие руки...

  – Двести сорок восемь. Это его последний рейс, он намерен искать себе пару. А тебя его возраст не смущает?

  Яркие глаза Иванны загорелись азартом. Она очень женственно потянулась, вставая с кровати и придирчиво рассматривая мой светло-серый форменный костюм, который теперь сидит чуть мешковато, а потом ответила:

  – Нет! Для мужчины – самый подходящий возраст. Если вдруг рано останусь вдовой, всегда смогу образовать вторую связь.

  – А сейчас можно? Сразу двух мужчин привязать?

 Она снова хмуро уставилась на меня:

 – Тебе одного мало? Ты представь, сколько у тебя забот с одним будет. А двое... Теоретически это реально, но, во-первых, аморально, а во-вторых, карается законом. Тебя вышлют на мужскую половину и будешь всю оставшуюся жизнь ходить в защите с головы до ног как неблагонадежная. А свободные будут шарахаться от тебя как от заразной. Да и твои аннары жизнь попортят как следует... Не-е-ет, я с головой плотно дружу, да и большинство тоже. Хотя, конечно, бывают трагичные ситуации, и если вины женщины в том нет, то прощают и живут... как-то. Но в нашем обществе это как... как будто женщина с женщиной живет... или мужик с мужиком... Противно!

  Вспомнила мучения Тария и смутилась. Да-а-а, теперь ясно понимаю, каково ему было почувствовать себя мужчиной нетрадиционной ориентации.

  – Ну что, пошли, позавтракаем? А то, несмотря на вчерашний поздний ужин, который мне месс Фисник принес, я снова есть хочу как вечно голодные шурки.

  Я невольно улыбнулась – сама такая. Кивнув, поплелась следом. Мало мне услышанного от Иванны, так еще и терпеть сейчас любопытные взгляды придется. Впору взвыть и спрятаться. Ведь меня в женском облике еще немногие успели увидеть, но благодаря тем, кому довелось, наверняка теперь весь экипаж в курсе. Так что повышенное внимание мне обеспечено. Зато сейчас с чистой розоватой кожей лица и явно женской фигурой сражу всех наповал. Вот только думать о мужских разговорах и пересудах по этому поводу не хочется: знаю я, что они думают, вчера хватило. Хотя, мелькнула злорадная мыслишка, посмотрим, кто теперь посмеет меня толкнуть...

 Глава 21

 Пока шли в столовую, я, находясь под впечатлением от полученной информации, методично и заинтересованно отмечала, что встречающиеся мужчины испытывали двоякие чувства. С одной стороны, они, несомненно, любовались Иванной, вполне эффектно смотревшейся в черном, очках и перчатках, двигающейся с непередаваемой грацией, а высоко забранный хвост игриво подпрыгивал в такт ее шагам. С другой стороны, глядя на меня, испытывали любопытство, насмешливое удивление и странное облегчение. То ли перестали переживать за Тария Биану, отметя подозрения в его нетрадиционной для илишту ориентации, то ли радовались, что такое 'счастье' не досталось лично им?!

  – Иванна, а я для других опасна в плане привязки? Может и мне носить защитные очки и перчатки? – озадачилась я.

  – Ты же здесь уже не один день работаешь и со многими контактировала, – она уже характерным для нее движением пожала плечами, отвечая на мой вопрос. – Раз они от тебя не шарахаются и взгляд не отводят, значит каждый из них уже проанализировал все время вашего общения. И выяснил для себя, что ты для их свободы неопасна и угрозы не представляешь. А вот на Илишту тебе придется (впрочем, как и всем) носить в общественных местах очки и перчатки. Это делается, чтобы обезопасить не так окружающих мужчин, как саму себя. Зачем тебе новые проблемы и аннары? Ты ведь с одним решить ничего толком не можешь...

  'Это уж точно!' – решила я, делая себе важную мысленную пометку – надо обзавестись личной защитой.

  В столовой под общими заинтересованными взглядами подошли к пищевым автоматам. Девушка положила себе много еды, но ничего мясного. Я взяла как обычно, все что знакомо и нравится на вкус. Но решила сегодня не нервировать новую знакомую вкусовыми предпочтениями и тоже исключила мясо.

  Не сговариваясь, встали за стойкой подальше от всех, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и надеясь еще поговорить, и приступили к завтраку. Иванна, слегка нервничая (наверное, оказавшись в слишком непривычной обстановке) и накручивая на пальчик волосы, тем не менее с огромным любопытством рассматривала мужчин. Я снова обратилась к ней с вопросом:

  – Скажи, все женщины илишту исключительно вегетарианки? И совсем не едят мясо?

  Иванна прожевала и, помахивая ложкой на весу в такт своим словам, ответила:

  – Вообще – да! Но во время беременности вынуждены питаться животной пищей – это необходимо.

  – Фисник говорил – из-за того, что мясо запах тела меняет, а у вас тонкое обоняние... – припомнила я.

  Иванна тихонько хихикнула, прежде чем ответить наставительным тоном:

  – Запах – это на любителя, кому-то может и нравится. Вообще, мы запрещаем есть мясо нашим мужчинам, потому что из-за него повышается агрессивность. Это уже проверенный факт: мужчина-вегетарианец более спокоен и выдержан, чем тот, кто употребляет мясо. Знаешь, рекомендую тебе сразу запретить своему аннару есть мясо. Я заметила, что он с тобой непочтителен и резок...

  Мысленно представила попытку хоть что-нибудь запретить Тарию – и содрогнулась. А еще меня передернуло это 'мы запрещаем нашим мужчинам'. Они же не животные! Наверное, под впечатлением от этой фразы высказала свое мнение:

  – Я сама люблю мясо и, думаю, не вправе запрещать кому-нибудь. А Тарий, больше чем уверена, чихать хотел на мои запреты. И запах его тела очень тонкий и приятный, – пока говорила, заметила, как неуловимо изменилось лицо Иванны, она тут же внутренне закрылась и подтянулась, что ли – словно ожидая нападения. – Мне кажется, каждый должен выбирать сам – есть мясо или нет...

 Уже заканчивая последнюю фразу, почувствовала тяжелые большие ладони на своих плечах.

  – Я тоже большой любитель мяса и рад, что в этом вопросе у нас ТОЖЕ нет разногласий, – прервал меня на полуслове довольный голос Тария.

   Меня приподняли над полом, одной рукой придерживая за бедра, а второй – под грудью. Затем ощутила, как теплый нос уткнулся в изгиб между плечом и шеей, и тут же пришло полное удовлетворение и нахлынувшее волной спокойствие Тария, стоило ему прижать меня и глубоко вдохнуть. Все произошло очень неожиданно. Похоже, пока я была поглощена беседой с Иванной, забылась и перестала контролировать общий эмоциональный фон.

  Девушка с едва заметной насмешкой пробормотала:

  – Ну еще бы, месс Биана... Хочется надеяться, что вы способны оценить сокровище, которое попало вам в руки.

  Судя по тому, как сжались вокруг меня руки Бианы, он оценил. Я напряглась, приготовившись выбираться из захвата, но он видимо предположил мои дальнейшие действия, потому что тут же аккуратно поставил на пол и, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

  – Надеюсь, вы не против, если я присоединюсь к вашей трапезе?

  – Нисколько, месс. Наоборот, будем рады! – весело прощебетала Иванна, бросив на мое напряженное лицо быстрый взгляд.

  Я одарила ее недовольным взглядом, который был проигнорирован. Теперь настала очередь Иванны допрашивать Тария, а я, навострив ушки, слушала.

 Мужчина быстро сходил за едой и расположился рядом со мной, Иванна стояла напротив, облокотившись на столешницу локтем, подперев подбородок рукой, и вела светскую беседу:

  – А где вы живете, месс Тарий?

  Он возил трехзубой вилкой по тарелке, мешая пюре из овощей, и чувствовалось, что раздумывал, стоит ли отвечать. Но заметив мое движение рядом, тут же произнес:

  – В Самуре, миси Иванна.

  – Хм-м-м, на мужской половине, неудивительно...

 Девушка едва заметно приподняла бровь и с любопытством продолжила спрашивать:

 – А ваши родители, месс?

  – В Акваре, вместе с моими братом и сестрой, миси! – Тарий все сильнее хмурился. Он явно не испытывал удовольствия от того, что его почти допрашивают. Не привык он к этому.

 – Это потрясающе! Моя семья тоже проживает в Акваре, может, мы чаще сможем видеться... потом. Скажите, миса Биана – добрая женщина? И как она примет миси Есению?

 А действительно, как меня примут? Везет же ему – семья большая есть!

 Тарий заметно напрягся, повернулся ко мне и попытался поймать взгляд, но я упорно смотрела в тарелку, хотя очень хотела услышать его ответ. От количества форм обращений скоро ум за разум зайдет, но я поняла, что миса – замужняя женщина. А миси – обращение к незамужней.

  – Моя мама очень добрая женщина, Есения, а главное – умная. Она знает, что значит любая анна для своего аннара, и не позволит себе поступать глупо и необдуманно, – проскрежетал Тарий, и его ответ однозначно был адресован мне.

  Стоило ему замолчать, как Иванна вновь защебетала:

  – А где вы планируете жить, месс Тарий... вместе с Есенией?

 Мне показалось, что в его груди зазвучал пока еще глухой, едва слышный рык. Похоже, его терпение не безгранично в отношении любой женщины, не только меня. А что я? Я молча слушаю – не придерешься.

  – Есения осмотрится на Илишту, и мы примем окончательное решение, – 'мы' он словно выплюнул себе в тарелку. Затем бросил вилку на тарелку, так и не попробовав ничего, подхватил поднос и, буркнув извинения, устремился на выход.

  Иванна, задумчиво проводив взглядом спину удаляющегося Тария (впрочем, как и я), с неодобрением произнесла:

  – Вот, говорю же, что с мясом надо прекращать. В моем доме мяса не будет. И вообще, мужчина должен быть спокойным, выдержанным и покладистым... как месс Фисник, – она мечтательно подняла лицо. Жаль, глаз не видно – точно сверкают. – Вот пример идеального мужчины!

  Я усмехнулась, а затем, так же отставив поднос, предложила:

  – Пойдем, покажу кое-что.

 Иванна заинтересованно уставилась на меня: по глазам не заметно, конечно, очки скрывают выражение, но все ее чувства для меня как на ладони. Она искренне наслаждалась каждым мгновением пребывания на 'трех семерках'. Как будто главный приз в лотерее выиграла. Все ее проблемы, боль утраты и переживания затаились глубоко внутри, а вот восторженное любопытство, интерес и удовольствие от всего происходящего буквально бурлили в ней.

  Пока относили подносы в утилизатор и выходили из столовой, нас провожали заинтересованными взглядами.

  По дороге в 'бордель', а именно туда я решила отправиться, Иванна семенила рядом короткими шагами, манерно держа руки немного на весу, но это лишь добавляло ей привлекательности.

  – А куда мы идем, Есения?

  – Сейчас увидишь. Я хочу, если настройки не забыли стереть, чтобы ты кое-что увидела. Хочу показать, чего хотят от женщин ваши мужчины, о каком поведении с вашей стороны мечтают... А то ты так убежденно говоришь – заставить, приказать, в моем доме не будет, – с насмешкой произнесла я, а потом тяжело вздохнула. – У меня и дома-то своего нет... теперь. У меня вообще ничего нет. Пока все зависит от доброй воли Тария... Этот гад мне зарплату зажать может за этот рейс, чтобы не сбежала.

  – Есения, – перебила Иванна, – ты – анна, он – аннар – зависимый. Непременно вспомни об этом в следующий раз, когда он посмеет...

 Внезапно она нахмурилась, проводив взглядом еще одного черноголового штурмовика, который прошел мимо, словно не заметив, благо – не задел еще, поэтому махнула рукой и сделала вывод:

 – Забудь, что я сейчас говорила. Тебе достался черный, и с этим придется как-то смириться и жить дальше.

  Я тяжело вздохнула после такой 'обнадеживающей' концовки нотации, но мы уже пришли, о чем я и предупредила. К Иванне тут же вернулось прекрасное расположение духа и неуемное восторженное любопытство. Удивительно, женщине уже приличное количество лет, а она словно девчонка иногда себя ведет.

  Воровато огляделась вокруг и, схватив Иванну за локоть, быстро затащила в помещение для 'медитаций', которое в прошлый и единственный визит так быстро покинула, а тот раз, когда Биана здесь потасовку устроил – не в счет. Та самая кабинка оказалась свободной, и мы зашли в нее, закрыв за собой дверь.

  – А что здесь? – тут же тихо поинтересовалась Иванна, оглядываясь вокруг, видимо заразившись моими опасливыми жестами.

  – Сексроботы! – выдохнула я.

  – Ну и что здесь загадочного? – Иванна пожала плечами и с некоторым недоумением пояснила. – Бионики сейчас есть у каждого половозрелого илишту, прошедшего сараш, и у женщин тоже. И у меня есть. Да у всех есть! – заметив ошеломленное выражение моего лица, посмотрела с укоризной. – Есения, не будь ханжой. Мы живем долго, а связь образуем довольно поздно. Ты же не думаешь, что можно мучиться от неудовлетворенности пару сотен лет? До сараша наши мужчины ведут активную интимную жизнь, учатся любить живых женщин, наслаждаются ими. И мы тоже... иногда это позволяет молодым сразу образовать пару, после того как мужчина пройдет сараш, хотя чаще всего они мечтают о свободе и подобное чудо редко случается.

  Иванна расстроено помолчала, но добросовестно продолжила меня просвещать:

  – Наши ученые уже давно создали биоников, но законом запрещено вкладывать в них чувства и эмоции. Это всего лишь роботы, и каждый илишту должен понимать. Любая незаконная установка программного обеспечения в биоников карается очень строго. Да и секс с ними... механический и бесчувственный. Как только заведу аннара, стану счастливой женщиной! – она мечтательно улыбнулась, и я почувствовала, насколько сильно она хочет этого и лелеет надежду.

 Обделенные мужской любовью женщины и одинокие уязвленные мужчины... Очень странная раса. Допустим, я ей поверила про 'самую счастливую женщину', хоть и с поправкой на расовые особенности илишту и тсареков. Но дело даже не в этом. Я же пришла сюда с определенной целью и отступать не собиралась, поэтому, улыбаясь, с некоторым предвкушением сказала:

  – Завести аннара – еще полдела... Посмотри, о чем будет мечтать твой будущий ЖИВОЙ мужчина.

  Подошла к креслу и быстро набрала код вызова робота. Уже через мгновение в кабинку вплыла знакомая красотка и проворковала:

  – Что желает мой господин? Любое твое желание для меня закон, о сильнейший, мудрейший, сексуальнейший из мужчин. Ты само совершенство, и я мечтаю исполнить любую твою прихоть.

  Пока дамочка-бионик говорила заложенный в программу монолог, разглядывала нас, наверное, как и в прошлый раз удивляясь нестандартности ситуации. Мы не лежим, а стоим и нас двое. Поэтому, проговорив положенное, с готовностью уставилась на нас обеих. Иванна, прослушав речь бионика, рассмеялась:

  – Да-а-а, шалунишки! – я тоже хихикнула. Но очень быстро ее смех сменился сильной горечью в голосе и внутренней болью. – Знаешь, так было не всегда...

 Нажав пару кнопок, она превратила кресло в нечто, напоминающее длинный лежак, и присела на него, жестом предложив мне сделать то же самое. Я устроилась с левой стороны и, мгновение подумав, жестом указала бионику тоже сесть... а то неудобно как-то. Теперь Иванна сидела с одной стороны лежанки, а мы с роботом – с другой и слушали рассказ, наполненный тоской и разочарованием.

  – В те времена, когда илишту проживали на Харте и не могли летать в космос, нашим предкам было проще. Другого мироустройства они не знали... На Харте процветал матриархат и имело место многомужество. Наша цивилизация росла и развивалась, мы достигли такого уровня, когда корабли илишту начали пересекать просторы Вселенной. Потом разразилась междоусобная война, и Харт фактически уничтожили...

 Я тут же спросила, воспользовавшись ее заминкой:

  – А что за катастрофа произошла? Что послужило причиной?..

  До меня дошли стыд, раздражение и нежелание пояснять, но девушка все же ответила:

  – Хроники говорят, боги поспорили кто сильнее, а слабые, но верные илишту стали разменной монетой в этом споре... Ты веришь в это?

 Она немного повернулась ко мне и посмотрела в глаза, сняв очки. Я только пожала плечами, а потом неуверенно качнула головой. Сложно представить илишту слабыми... Иванна хмыкнула, прочитав на моем лице сомнения.

 – Это наш позор и боль, и мы тщательно их скрываем. Пройдет еще немного времени, и Харт возродится вновь, и тогда мы сможем смыть старый позор. Хотя сейчас для тебя это неважно. Понимаешь, с вхождением илишту в космическое сообщество миров начались брожения в умах мужчин и женщин. Пошли спонтанные привязки мужчин илишту к иномирянкам, иногда счастливые, а иногда и жуткие – со смертельным исходом. Просто представь – огромный илишту рядом с женщиной чивасов.

 Иванна передернулась, но с кривой усмешкой продолжила:

 – Был у нас такой сосед, которому не повезло по глупости с чивасой столкнуться. Она даже по меркам самих чивасов мелковата...

  Я не вытерпела, потому что чивасов много повидала и тут же поинтересовалась:

  – И как они сексом занимались? При таких-то различиях в размерах и формах?

  Иванна снова криво ухмыльнулась и, чуть отведя глаза, ответила, при этом еще и жестами подкрепляя:

  – Ну, медицина у нас, слава звездам, на самом высоком уровне, так что обкорнали... обстругали... Нет, наверное, обрезали.

  – Кого обрезали? – у меня вытянулось лицо.

  – Не кого, а что! – Иванна хохотнула, прежде чем пояснить. – Член ему обрезали и обстругали. Они недавно переехали в другой район, а до этого вроде ничего, довольный ходил, значит у них с этим все нормально стало, а то поначалу он бешенным был... А теперь на плече все время свою чивасу носит. Они долгое время копили деньги на бионическое вынашивание их общего потомства, а то чиваса не пережила бы беременности.

  Понаблюдав, как к моему лицу возвращается нормальный вид, Иванна качнула головой и продолжила лекцию по истории илишту:

  – Вот из-за подобных случаев пришлось вводить защитную одежду. На Харте были выработанные тысячелетиями правила жизни: не смотреть в глаза чужакам, не касаться друг друга – да еще много правил. Но Вселенная бесконечна, правила и менталитет у всех разные. Вот так и начали происходить различные события, которые привели к тому, что Харт погиб, а мы оказались на новом Илишту. И мир свой наглухо от всех закрыли, лишь с несколькими расами контактируем. Кстати, тсареки были в их числе, пока ваша планета тоже не исчезла из этой реальности. Давно это было, как старики говорят. Но процесс разложения и расслоения нашего общества уже был запущен. Сначала мы просто обустраивались, выживали, а потом... – последовали тяжелый вздох и обреченный жест с соответствующим набором чувств. – А потом произошло разделение на мужскую и женскую половины. Теперь на женской стороне живут семейные пары со своими детьми и те из мужчин илишту, кто еще не прошел сараш или готов стать аннаром раньше положенного законом предельного возраста. А на мужской – все половозрелые свободные мужчины.

  – Так что, вы друг друга посещать не можете? Это запрещено? – изумилась, слушая печальную историю.

  Иванна снова привычно пожала плечами, отвечая:

  – Нет! Не запрещено, но... не знаю, а смысл? Им песню ветра послушать, а нам на радужные небеса посмотреть?!

  – Песня ветра... радужное небо? – продолжала удивляться я.

  – Сама все увидишь. Так не объяснить, – Иванна махнула рукой. – А вообще, ездим... Ну, раз в год, два... прогуляться... Свободные женщины ездят, но познакомиться для серьезных отношений редко получается. Мужчины так носятся со своей свободой, что дошло до того, что полторы тысячи лет назад произошел сильнейший демографический спад. Стариков было больше, чем новорожденных детей. Мы были на самом краю полного вымирания. Поэтому был созван Большой Совет и принят новый свод законов. Четко обозначили возраст, после которого любой мужчина обязан выбрать себе анна. Как у нас говорят – ради своей расы и продления жизни нашему миру. Ограничили количество аннаров у одной анна до одного и основательно скорректировали уклад жизни. Постепенно все изменилось в лучшую сторону, но все равно, – девушка понизила голос до шепота, словно боялась, что ее услышат, – главная проблема любого илишту – одиночество.

  Судя по чувствам и эмоциям, Иванна сильно переживала за себя и свою расу. Переживала и, несомненно, испытывала горечь, сознавая слабости своего народа. Затем уже снова обычным голосом заявила:

  – Вот так и живем. Каждый боится стать зависимым или подчиненным, а проигрываем все! А что в итоге?

 Я пожала плечами, а она, опять распалившись, спросила:

 – А что потом делать будем?

  – Может, руками, ртом или помять... чего-нибудь? – неожиданно раздался неуверенный голос бионика, предложившего на экспрессивный вопрос Иванны 'высокотехнологичный' ответ.

 Красотка еще раз внимательно осмотрела наши фигуры, видимо все еще пытаясь выяснить, что конкретно тут можно помять... Немного помолчали, наблюдая за роботом, а потом обе зашлись от хохота. Бионик же так и сидел, глядя на нас пустыми безэмоциональными глазами, изображая на лице 'работу мысли'.

 – Знаешь, я впервые бионика в женском виде в работе, так сказать, вижу, – сквозь смех выдохнула Ивана. Посмотрела на нее, на себя в отражении, сравнивая, и резюмировала. – Шикарная модель!

 Девушка мне нравилась все больше и больше.

  Неожиданно дверь кабинки отъехала, и в проеме показалась физиономия эса Ари Гайды – адъютанта Шерана, хотя, получается, что он скорее общий порученец, чем чей-то конкретно. Быстро оглядев нас, бионика и помещение, буркнул извинения и так же внезапно исчез, как и появился. Иванна с легким недоумением перевела взгляд на меня, как будто спрашивая – а что это было?!

  Я нахмурилась и призналась:

  – Наверняка следит за нами... по приказу Бианы!

 Мне неприятно стало, а девушка легкомысленно поправила волосы и, направляясь к двери, очень вдохновенно выдала:

 – Есения, радуйся, что тебе так повезло. Тридцать лет всего, а уже обзавелась аннаром. Другие двести пятьдесят лет ждут такого подарка от жизни. Хватай его и пользуйся, пользуйся и... – она мечтательно закатила бриллиантовые глаза и выдохнула. – И еще тысячу раз пользуйся. У тебя такой горячий сексуальный мужчина... Если бы мне нравился такой тип, я бы позавидовала тебе...

 Я только хмыкнула насмешливо – успокоила подруга.

 На выходе из этого, как оказалось, познавательного и смешного места я прокомментировала себе под нос:

 – Ну кто бы мог подумать, что в подобном заведении можно таким образом время провести: и лекцию послушать, и от души посмеяться!

 – Точно-точно. Знаешь, а с тобой легко и приятно! – похвалила девушка, надевая очки.

  – Иванна, скажи, пожалуйста... – решила спросить, или пожаловаться (как воспримет), – действительно ли для вас аромат имеет такую силу? Это же невозможно так жить! Тарий теперь все время меня обнюхивает, у меня комплекс по этому поводу уже и все время хочется помыться, а то мало ли... вдруг вспотела... Девушка хохотнула так задорно и весело, что на нас тут же обратили внимание проходящие мимо мужчины. До меня вновь дошло их горячее любопытство и интерес. Как только они прошли мимо, Иванна тактично тихонько пояснила, правда, с широкой клыкастой ухмылкой:

  – После запечатления и привязки запускается физиологический процесс, стимулирующий к размножению. Твой запах для него – чистейший афродизиак, который влечет непреодолимо, сводит с ума и заводит как ничто другое. Даже если ты неделю мыться не будешь, это скорее его еще сильнее стимулировать будет... Твой запах-то ярче...

  Я застонала от предстоящих проблем и неловких ситуаций, а главное – была уверена, что если все обстоит именно так, то долго от супружеских обязанностей мне не удастся отнекиваться. Тарий уже и так прямым текстом заявил, что у него все болит, просто я тогда не совсем точно поняла, что конкретно... Зато теперь очень хорошо представляю.

  – Да ты не переживай так, – Иванна, услышав мой расстроенный стон, попыталась успокоить. – Со временем немного приглушится его желание, особенно после первой беременности. Это же естественный процесс...

  Я снова застонала, только уже от своих дальнейших перспектив. Потрясающе, просто замечательно! А как же мои желания и привязанности?!

  Мы с Иванной направились в служебный отсек к Фиснику. Хоть судьба моего контракта и не ясна, но пока никто не сказал, что работать я не должна. А с Тария вполне станется придумать какую-нибудь каверзу, чтобы еще больше привязать меня.

Глава 22

В нашем отсеке Фисника не обнаружилось. Соединившись с ним, выяснила, что он на одном из нижних этажей занят. Иванна, услышав негромкий ответ моего наставника, мечтательно закатила глазки и прошептала с придыханием:

– Какой мужчина приятный... А какой у него голос... У меня аж мурашки по телу бегают!

– Как, у вас тоже мурашки по коже бегают? – развеселилась я.

Она с недоумением взглянула на меня, а потом, улыбаясь, ответила:

– Ну, мне кажется, раз на мне кожа, раз я женщина, и у меня имеются расшатанные мужчинами нервы, значит, однозначно, есть мурашки, которые любят побегать. Так та самая чиваса говорила, о которой я тебе рассказывала недавно. У мужика которой...

– Да-да, я поняла! – тут же перебила, вспомнив, что именно она рассказывала.

Иванна быстро проверила идеальность своей прически, провела руками в перчатках по своему наряду и предложила:

– Как ты считаешь, нам можно туда сходить... к мессу Фиснику?

– А пошли! – широко улыбнулась уже точно подружке. – Кто нам запретит?

Тем более, тебе же границы не определили, куда ходить можешь?

– Нет! – она быстро покачала головой и мы, посмеиваясь, рванули к лифтам.

– Иванна, ты уверена, что тебе именно Фисник нравится?

– Да! – кивнула она. – Знаешь, очень сильно нравится.

Девушка смущенно покраснела, чего при ее характере вот уж не ожидала.

– Он настолько организованный, положительный и спокойный, и... А у меня характер суетливый, его только такой мужчина и выдержит. Это мама с папой говорят...

– она запнулась, вспомнив, как здесь очутилась.

Тут же ощутила сильную боль, накатившую на нее, взяла девушку за руку и почувствовала ответное благодарное рукопожатие. Мы так и пошли искать наставника, держась за руки. Я же мысленно взмолилась, чтобы эта парочка подошла друг другу. Оба явно испытывают взаимную симпатию, и возможно у них есть хорошие предпосылки стать счастливой парой.

Наставник с головой залез в один из агрегатов в техническом отсеке и чем-то там гремел, являя нам свое тело от пояса и ниже. Я громко поприветствовала его и повернулась к странно помалкивавшей Иванне. Та вожделеющим взглядом ласкала филейную часть Фисника. Даже очки приподняла для лучшего обзора, а уж что у нее внутри творилось... папа мой родненький! Перевела критический взгляд на эту часть своего наставника и заново на нее посмотрела. Отстраняясь от факта, что он мой друг, наставник, да и старше прилично... И ничего! Ягодицы как ягодицы... тело и тело.

Фисник ругнулся, чем-то там громыхнул, удовлетворенно крякнул и полез задом наружу. Иванна облизала пересохшие губы, не отрываясь от столь захватывающего зрелища, а еще на миг показалось, что она вот-вот на него набросится и обесчестит прямо тут... при мне. А может, еще и подержать попросит. Да, пути судьбы неисповедимы!

Могла ли я подумать еще совсем недавно, что мой наставник настолько сексуален для другой женщины, что та с трудом себя сейчас контролирует?

Мужчина, наконец, выбрался полностью наружу, увидел меня, почесал за ухом и, еще не заметив Иванну, осторожно спросил:

– Ты одна? А где наша прелестная пассажирка? Не захотела гулять по грязным и скучным корабельным отсекам?

Я хмыкнула, полностью уверенная, что Иванна хотела не только гулять, она бы любым делом занялась, и неважно где, лишь бы с Фисником. Открыла рот, чтобы ответить, но меня перебил воркующий зазывный голос Иванны:

– Ну что вы, я с удовольствием осматриваю корабль, месс Фисник, – она скользнула к нему и грациозно присела рядом на корточки. – Это весьма увлекательно. Так расширяет кругозор...

Фисник, заглядывая в ее очки, дернул ушами, а я ощутила, что он чрезвычайно польщен ее вниманием к нему... или к кораблю... Наверное, все-таки первое. Но главное, он тоже очень ярко отреагировал на ее близкое присутствие. Вполне вероятно, что они забыли обо мне, молчали и смотрели друг на друга.

– А чем вы в повседневной жизни занимаетесь? – наконец прервал «гляделки» наставник, при этом осторожно подхватывая ладошку Иванны в перчатке. Я ощутила его неуверенность и, наверное, опасение, что девушка может выдернуть руку. – Работаю дизайнером интерьеров. Люблю пешие прогулки, музыку и очень люблю готовить, – немного смущаясь, ответила Иванна.

Я заметила, как мелко затрепетали крылья ее носа – точно принюхивается к Фиснику. И по тому взрыву удовольствия, который донесся от наставника, стало понятно, что тот тоже заметил и воспринимает как знак расположения.

С одной стороны, я чувствовала себя так, словно подглядываю за чем-то исключительно личным, сокровенным и даже подумала было исчезнуть из зоны видимости, но с другой – уловила очень важную информацию, которая требовала уточнения:

– Иванна, у вас женщины могут любой профессиональной деятельностью заниматься? Я – инженер-архитектор, возможно ли мне будет найти подходящую по специальности работу?

Девушка, продолжая сидеть на корточках рядом с Фисником, пожала плечиками и ответила:

– Почему нет? У нас у всех равные права... в какой-то мере. Например, жена моего брата служит в космических войсках ближнего круга... что-то похожее на пограничников. Вот только такая аналогия в голову приходит, – попыталась пояснить мне незнакомое понятие Иванна, затем продолжила. – А брат работает поваром в Корпусе Эсаров.

Она снова задумалась, подыскивая аналог, и ей тут же пришел на помощь Фисник:

– Так у некоторых известных тебе рас называют военные ведомства, адмиралтейства и подобные службы.

Мы обе благодарно кивнули. Фисник же закончил вместо Иванны:

– Женщины у нас работают везде, кроме космических патрулей дальнего действия и разведки. А вообще, на мужской и женской половинах есть параллельные службы, которые плотно взаимодействуют друг с другом и возглавляются единым верховным правительством и высшим судом.

– Может, вы уже расскажете об этих половинах? – воскликнула я, в надежде еще немного послушать об ипишту.

Но сладкая парочка, стоя плечом к плечу, синхронно отмахнулась от меня:

– Скоро сама все увидишь!

И, улыбаясь, снова повернулись друг к другу. Фисник вновь взял девушку за руку и погладил ладонь, затянутую в перчатку. Затем тихо произнес:

– Вы так осторожны, и я вас понимаю и одобряю. Такая потрясающая женщина не может рисковать своей свободой...

Я почувствовала, что Иванна испытала разочарование и обиду. Как будто ее сейчас обманули в самых лучших ожиданиях. Девушка подняла лицо к Фиснику и заявила:

– Да мне эта свобода уже в горле застряла, месс Фисник! Это же у вас, мужчин, большая потребность хранить свободу. Так что я просто выполняю обещание ходить в очках и перчатках, чтобы не доставлять лишних трудностей экипажу.

Судя по моим ощущениям, наставник был в недоумении, но приятном. Значит для Иванны не все потеряно. Он поднял ее руку к лицу и посмотрел в... так и хочется думать, что в глаза девушки, столь необычно было видеть такое общение, и накрыл своей ладонью.

– Может, вам попробовать снять перчатку? Мне хочется проверить, такая же рука маленькая, как кажется на первый взгляд?!

Мы обе застыли, не веря своим ушам. Иванна не могла поверить своему счастью, а я – что этот выдержанный, спокойный и рассудительный мужчина так легко поддался чарам Иванны и быстро сдался на ее милость. Видимо, почувствовал мой взгляд, потому что повернулся ко мне и резко произнес:

– Есения, там, справа от вас, второй агрегат, и его тоже нужно настроить. Займитесь этим немедленно, – я понятливо хмыкнула и направилась в указанном направлении, а вслед услышала просьбу. – И пожалуйста... не надо нас «читать»!

Громко фыркнула, но ментальные щиты подняла. А потом неожиданно увлеклась работой.

Однако через какое-то время меня вновь выдернули из рабочего процесса, причем самым бесцеремонным образом. Я резко взлетела над полом и оказалась прижатой к каменной груди, а в шею уткнулся уже знакомый нос. Той частью тела, что ниже спины, ощутила все твердые нескромные желания Тария Бианы. В первый момент ошеломленно застыла в его руках, чем любитель непредсказуемых выходок и воспользовался. Непривычно мягким голосом произнес:

– Ты пахнешь как пшу! Это такой...

– ... ночной цветок, – тут же прервала и задергалась в его руках, – который используют для изготовления благовоний.

Руки на моей груди и талии сжались, прекращая попытки освободиться, а над ухом вградчиво спросили:

– А откуда ты знаешь?

Чуть повернув голову в его сторону и задрав подбородок, осторожно ответила, чувствуя странное напряжение в нем:

– Фисник рассказал, – вспомнила про поднятые щиты и опустила их. – Наставник говорил, что я пахну как...

В следующий момент Тария захлестнула неудержимая ярость. Он аккуратно поставил меня на пол, и я поняла, что меня сейчас будут убивать. Медленно и мучительно. Но уже в следующее мгновение дошло, что не меня, а Фисника...

Биана мгновенно оказался рядом с наставником, который в этот момент что-то увлеченно рассказывал Иванне, стоя возле одного из агрегатов и постукивая по нему металлическим ключом. Кажется, он сам не понял, почему неожиданно взлетел в воздух, а потом приземлился лицом вниз и приложился об пол. Но честь ему и хвала, потому что сообразил на удивление быстро. Сгруппировавшись, откатился в сторону, а в то место, где он только что лежал, прилетел довольно тяжелый кейс с инструментами. Не успей Фисник убраться в сторону – плакали бы мечты Иванны о связи.

Фисник выставил ключ, который умудрился не потерять при падении, зато у Бианы в руках оказался пресловутый энергетический меч. Смотреть на Биану в этот момент было жутко – лицо исказила гримаса ярости и жажда убийства. А по лицу Фисника текла кровь из разбитого носа и раненой скулы.

Мы с Иванной действовали синхронно. Только Иванна кинулась защищать Фисника, повиснув на нем и зверем уставившись на Тария. А я бросилась на Тария, так же повиснув на нем и заорав:

– Ты что творишь?! Прекрати! Это же было, когда он меня мужиком считал и ничего личного не имел. Просто заметил как-то в разговоре и все. И предупредил, что ВЫ еще больше смеяться надо мной будете и презирать. Он меня пожалел, а ты...

Тут же ощутила мгновенный отклик Тария – он успокоился, поразительная сила воли. А я в тот же миг отлепилась от него и сделала пару шагов в сторону, подозрительно прислушиваясь к его чувствам – никакого сожаления, досада и только, но едва отошла, как ему стало обидно. Он выхватил платок из кармана и молча протянул Фиснику, тот так же молча принял его, но ключ держал перед собой. Хотя всем понятно – от Тария такое оружие не спасет. Но храбрость и мужество Фисника заслуживали уважения в наших с Иванной глазах.

Биана с каменным лицом удалился, напоследок бросив на меня короткий взгляд. Сам взгляд ничего не выражал, а вот его чувства – обида и злость – меня расстроили. Получается, я виновата в инциденте? Вот так дела!

Настроение упало абсолютно. Виновато подняла глаза на наставника и подругу, и сама себе не поверила. Они стояли, держась за руки, не защищенные перчатками, видимо Иванна хотела вытереть кровь с лица Фисника, но сейчас двое застыли словно статуи и, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу, причем Иванна – без очков! А еще их чувства... столько чувств, эмоций. Невероятной силы эмоциональная буря сопровождала их обоюдный взгляд, как будто соединяла, переплетала и почти свела меня с ума. Отгородилась от них, а потом вздохнула, пытаясь успокоиться, и ушла. Им сейчас лучше не мешать. Но меня поразило, как быстро эти двое приняли друг друга и соединили свою жизнь. Разве так бывает? Раньше точно не встречала в той, оказывается, прошлой жизни. Получается, вместе с трансформацией и предшествующими ей событиями я поменяла не только место жительства и стала половозрелой, но и увидела много нового и невероятного. И только что случившееся чудо тому подтверждение.

До самого окончания смены просидела в служебном отсеке, но больше так и не увидела ни Фисника, ни Иванну. Сначала я искренне порадовалась за эту пару, а потом стало тоскливо. Ведь получилось, что одновременно лишилась общества обеих – и наставника, и подруги. Меня два раза вызывали на мелкие работы, не найдя Фисника, и наполненный ошеломляющими событиями день закончился привычными заботами.

Следующим утром, подходя к столовой, неожиданно ощутила бурную эмоциональную встряску. По ощущениям, сразу несколько илишту испытали крайнее удивление, радость, кто-то – некоторую зависть и решимость, и еще много различных эмоций. Поработаю еще на корабле илишту и скоро спецом высочайшего уровня стану по определению различных эмоциональных состояний, пройду ускоренный курс, который бы дома – в обычных условиях и под защитой папы – еще бы лет сто изучала.

В проходе столпилось несколько мужчин, заинтересованно вытягивавших шеи, чтобы лучше видеть происходящее в столовой. Мне точно мимо не протолкнуться, поэтому прислушалась к громким голосам, поздравляющим кого-то... словно молодоженов у рольфов или людей... Затем ощутила уже знакомую волну удовольствия от Иванны и Фисника, и догадалась, что именно им адресованы многочисленные поздравления и напутствия. И снова накатила неуместная печаль и тоска, несмотря на то, что буквально купалась в чужих, таких разных, но ярких чувствах и эмоциях.

Прислонилась к стене неподалеку, решив переждать этот ажиотаж. Наверное, они только пришли, а скрыть тот факт, что Фисник стал аннаром Иванны невозможно. Здорово, что все дружно радуются за эту пару, значит не все настолько плохо с этой связью, как я думала вначале. Папа часто говорил, что эмпат словно слепой: слышит что– то, но не видит полной картины и из-за этого может неправильно воспринимать ситуацию. Предостерегал меня от преждевременных поверхностных оценок и решений, и я вполне могла поторопиться с выводами. Может, Тарий не так уж плох... Внезапно ощутила вспышку злости, а потом услышала:

– Жалеешь, что он достался не тебе? – слишком знакомый тихий голос сочился ядом.

Вздрогнув, обернулась, привычно задрав голову. Глаза Тария сверкали злобой, но вот в душе она смешивалась с болью и страхом. Отгородилась от его эмоций и ответила тихо, но холодно:

– Мне Иванна многое объяснила про вашу связь. Я понимаю, что некоторым образом виновата перед тобой, но топтать мое самолюбие, гордость, чувства и жизнь, наконец, – не позволю. Не знаю, как нам существовать дальше вместе! Я боюсь тебя, а ты ненавидишь меня.

Тарий молча смотрел на меня, а я боялась смотреть ему в глаза, чтобы снова не провалиться в невообразимый коктейль эмоций. Несмотря на его отношение ко мне, ненависть, все же решила объяснить, что чувствую. Так будет честно и справедливо, ведь я «читаю» его, а он может только догадываться.

– Понимаешь, я потеряла все, когда погиб отец: самого близкого человека, дом, друзей – все, что составляло прежнюю жизнь. А здесь столько негатива было, и только Фисник помог, поддержал, многому научил. Он – мой наставник, в какой-то мере друг даже, но не более. А потом Иванна появилась – знаешь, как приятно ощутить родственную женскую душу рядом? Ведь ей тоже досталось – никому не пожелаешь. И после катастрофы целый корабль мужчин, которые шарахаются от нее не меньше чем от меня. Всего за пару дней мы некоторым образом сблизилась.

Я немного помолчала, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы выразить мысль.

– Это невероятно, что всего два дня прошло, а они теперь на всю жизнь вместе, и сами приняли этот выбор, хотя ты им очень помог своим бешеным темпераментом. Поэтому мне грустно, что я снова одна, ведь они теперь вместе, а я вновь никому не нужна...

Тарий встал вплотную, опустил голову и ладонями обхватил мое лицо, поднимая еще выше, заглядывая в глаза. И мягким завораживающим голосом произнес:

– Ты теперь мне нужна, сильно нужна. Посмотри мне в глаза... поглубже...

Инстинктивно распахнув глаза, уставилась в его сверкающие бриллианты и словно под гипнозом смотрела, любуясь их гранями, играющими бликами и чистейшим зеркальным отражением. Огромные мужские ладони приятно согревали, а я продолжала восхищаться его глазами. Самые красивые, яркие и... глубокие. Осколки моих отражений слились в одно, а затем ощутила его чувства – нырнула в его душу. Какое богатство отражений его эмоций, невероятный накал и та-а-акое желание, что у меня перехватило дыхание, а потом... Толчок в спину, зрительный контакт прервался, и я оказалась притиснутой к груди Тария.

Тут же услышала злобный разочарованный рев, а от нас врассыпную отскочили илишту, которые толпой повалили из столовой и наверняка нечаянно толкнули меня и Тария. Заметив разгневанного Биану, прилипли к переборке, вытянувшись в струнку, и даже не дышали. Неохотно выпустив меня из рук, безопасник прошелся вдоль строя, на мгновение заглянув в столовую. По общему напряженному фону я поняла, что там творится то же, что и в коридоре. А затем угрожающе произнес:

– Через сутки мы выходим на общие маршруты, всем быть предельно осторожными. За нарушение дисциплины – наказание самое суровое. Вы на военном корабле, а не на прогулочной яхте. Всем все ясно?!

– Так точно, эсар! – рявкнуло несколько десятков мужских глоток.

– Тогда все по местам согласно штатному расписанию! – прошипел Биана, и все дружно рванули прочь от столовой. А я восхитилась слаженностью и стремительностью их действий. Из столовой тоже все быстро удалились. Правда, Фисник и Иванна так и не вышли. Это его последний рейс, так что, думаю, ему переживать нечего из-за увольнения или списания, а уж когда рядом Иванна, то...

– Лютуешь, Тарий?! – с легкой насмешкой раздался за моей спиной голос Шерана. А я даже не услышала и не почувствовала, как старпом появился, слишком отвлеклась. Биана подошел ко мне и, встав рядом, ответил:

– Нет, Шеран! Все как всегда! Несмотря на то, что вероятно это мой последний рейс, я привык четко выполнять свою работу. И подобного балагана не потерплю!

Шеран кивнул другу с улыбкой, а потом уставился на меня, и почему-то недовольно осмотрел мой служебный костюм.

– Приятно видеть вас, миса Есения! – с улыбкой поприветствовал меня.

В первый момент хотела как полагается поздороваться, а потом дошло, как он ко мне обратился. Миса – замужняя женщина, анна.

– Я не... – ощутив дикое напряжение и злость Тария, смирилась и пробормотала. – Спасибо, эсар Адива, мне тоже!

Уже знакомо дернув кончиком загнутого уха в некотором недоумении, старпом поинтересовался:

– Ну что вы, миса Есения, какой я вам эсар? Эсар – это обращение к военным в определенной должности, принятое у илишту на службе. Для вас я теперь всего лишь месс Шеран.

Он улыбался и явно пытался расположить, ведь Тарий его друг, но я разозлилась, почувствовав подвох в, казалось бы, вполне безобидных пояснениях:

– Ну что вы, эсар Адива, мессом вы станете для меня, когда я сойду с этого корабля, а пока я всего лишь эс Есения. Второй штатный инженер монтажник– координатор.

Теперь старпом испытывал удивление, а безопасника грозила поглотить волна злости.

– Да? Вы так думаете? – Шеран вопросительно посмотрел на Тария.

– А как иначе? Мы с вами контракт подписали, – поинтересовалась с преувеличенным недоумением. – Я работаю не покладая рук уже третью неделю. Вы мне дополнительно тройной оклад пообещали за помощь в спасении ваших женщин. Я их нашла! А теперь вы так легко отстранили меня от работы? Я, в принципе, согласна, только сначала оплатите все, что положено и обещано.

Тарий уже не злился, он пришел в ярость, а Шеран удивленно протянул, переводя взгляд с меня на друга:

– Но я думал, что теперь вы с Тарием...

– О чем тут думать? – бестактно, конечно, перебивать, тем более офицера такого ранга, но решила пресечь лишние вопросы, и с ехидцей заявила. – Мои кредиты – это мои кредиты, а уж кредиты Тария – наши общие.

На плечо легла тяжелая рука Тария, он наклонился пониже и прошипел мне на ухо:

– На этом корабле ты работать не будешь, Есения!

– Значит, сначала пусть мне заплатят причитающиеся кредиты, а потом эсар Шеран или эсар Янат Дина уведомят о расторжении контракта и обоснуют причины, – жестко ответила я.

Тарий скривился и процедил:

– Ты забыла, что контракт заключен на другое имя?

Я сбросила его руку и, уставившись на Шерана, уверенно заявила:

– Когда мы с вами в присутствии командора заключали устный договор об оплате моей помощи в поисках, вы договаривались с эсом Есем – это мое короткое имя. И вообще, именно со мной. Вы лично, эсар Шеран, пообещали мне тройной оклад. Я рисковала не меньше других... Неужели у вас у всех нет чести и гордости? Неужели ваши слова, эсар, ничего не значат? Или...

Шеран устало произнес, глядя на Тария, но обращаясь ко мне:

– Есения, Тарий – мой друг, а его жизнь сейчас в ваших руках. Вы...

– Это не повод лишать меня честно заработанного, – прервала его объяснения.

– И нарушать вами же данное слово и терять честь, эсар! Ваш друг лелеет свою ненависть ко мне, не хочет посмотреть на ситуацию с другой стороны и даже чуть-чуть попытаться наладить отношения. Тарий сам виноват в своих проблемах. Я все сказала по этому поводу. Эсар Адива, с вашей стороны будут еще указания? – он качнул головой, я еще раз спросила. – Я могу быть свободна?

Он хмыкнул и ответил:

– Да, эса Есения, вы пока свободны. Потребуетесь по служебной необходимости – вызову.

Буду считать, что работу пока сохранила, и возможно кредиты мне заплатят. Хоть один мужик понял. Постаралась незаметно облегченно выдохнуть и под свирепым взглядом Тария направилась в столовую. Есть хотелось непередаваемо. А за спиной полыхала злость и шипели двое илишту. Жаль, что из-за меня поссорились друзья, но может быть Шеран убедит Биану, что таким поведением и постоянной злостью ничего не добиться.

В столовой в уголке за стойкой стояли Фисник и Иванна. От обоих фонило счастьем и некоторым напряжением. Они знали, что заварушка в какой-то мере из-за них и ожидали наказания. Я наполнила поднос едой и пошла к ним, улыбаясь, радуясь их счастью. Эх, как же приятно, когда рядом есть счастливые, ведь они буквально заражают своим счастьем других. Мы вместе позавтракали, но парочка больше друг друга глазами поедала (Иванна сняла очки, пока мы оставались втроем). Тарий так и не пришел вслед за мной, да и Шеран тоже.

Весь день я как на иголках ждала, что Тарий предпримет в качестве ответных действий, но он так и не появился. Меня снова поразило собственное к этому отношение. С одной стороны, я испытывала облегчение, с другой – странную тянущую тяжесть в душе и разочарование.

Глава 23

Работать сегодня пришлось одной, и хотя вызовов почти не было, в каюту после смены возвращалась измотанная от постоянного напряженного ожидания Бианы. Дверь закрылась, словно отрезала от забот, я минутку постояла, обдумывая, чем заняться, а потом пошла в душ, после которого сразу потянуло спать. Натянув майку и трусики, зарылась в одеяло и, подтянув коленки к животу, лежала, пялясь в переборку. Скоро веки сами собой начали закрываться, а тело расслабилось.

С грани сна и реальности выдернул предупреждающий сигнал от входной двери, которая в следующее мгновение отъехала в сторону, пропуская Тария Биану. Мужчина молча шагнул в каюту и закрыл дверь. Подошел к кровати и так же безмолвно застыл, разглядывая мою сжавшуюся под одеялом фигуру и, наверное, круглые от испуга глаза. Мне показалось, что он выглядит усталым и даже немного изможденным, потом почувствовала его сомнения, неуверенность и уже знакомую непреодолимую нужду во мне.

Глаза Тария светились жутким мистическим светом в приглушенном «ночном» освещении каюты. Крылья носа трепетали, а кулаки были крепко сжаты, словно он боролся с собой, но в конечном счете проиграл.

– Почему ты не пришла ужинать? После трансформации тебе необходимо питаться получше, чтобы восстановить силы, – в голосе скрежетал металл, но подобное внимание неожиданно тронуло.

– Почему-то не было аппетита, – хрипло прошептала, гадая, зачем он пришел. И вообще, чего хочет? А явно что-то задумавший Тарий старательно строил между нами ментальную стену, закрываясь. Наивный!

Какое-то время постоял в нерешительности, сомневаясь в чем-то, а я замерла, намертво вцепившись в одеяло под подбородком. Скрипнул зубами и пошел к двери, но возле нее снова обернулся, словно привязанный, и мне на миг показалось, что он прилагает неимоверные усилия, чтобы уйти. На пару мгновений отвернулся, постоял, затем двинул по двери кулаком, заставив меня вздрогнуть и ощутить кратковременную вспышку смирения, сменившуюся уверенностью и пока не понятным новым чувством.

Тарий немного сместился в сторону, набрал код на входной консоли, и та загорелась красным. Я резко села в кровати, прикрываясь одеялом и прижавшись спиной к переборке, в страхе наблюдала за его манипуляциями. В данный момент он заблокировал выход из каюты.

Снова повернулся ко мне и начал расстегивать китель. Быстро, торопливо, а я, все шире распахивая глаза, испуганно прошептала:

– Ты что делаешь? Я не готова, слышишь?! Я не хочу!

Тарий, по-прежнему не проронив ни слова, глядя мне в глаза, снял китель и бросил его на стул. Так привычно, буднично и метко, что стало понятно – так он поступает в своей каюте перед сном. Затем стянул майку, продемонстрировав тугие, хорошо развитые, тренированные мышцы торса. Сильный мужчина, очень сильный! Сглотнула от страха, но с восхищением уставилась на великолепное мускулистое тело. Ни одного волоска на гладкой черной коже, поблескивающей в приглушенном красноватом освещении, словно полированное черное дерево.

– Что... ты... делаешь? – громко спросила, попытавшись выразить свое возмущение такими откровенными действиями.

Тарий наклонился, позволив мне еще чуть-чуть полюбоваться, как движутся мышцы под кожей на плечах и груди, а затем разулся.

Я метнулась к зуму, но нажать кнопку вызова не удалось. Он стремительно перехватил мою руку, сжал запястье и забрал зум. Заорала и начала отчаянно сопротивляться. Бесполезно, я лишь беспомощно трепыхалась в руках непрошибаемого мужчины, да чувствовала, что его терпению приходит конец. Попыталась пнуть наглеца в живот ногами – увернулся и всем телом навалился, прижимая к кровати, руками и ногами обнял так, что попросту обездвижил. Несколько мгновений мы лишь тяжело дышали, а потом Тарий рывком переместил нас ближе к переборке и, как я почувствовала, слегка расслабился. Крепко прижимая к своему телу, внезапно ставшему таким горячим, проскрежетал:

– Не дергайся! Я немного полежу рядом. Пойми, просто устал бороться с собой и с тобой тоже! Чуть-чуть полежу, потрогаю...

Я оказалась лежащей на боку, плотно прижатой к огромному могучему телу, словно ложка в ложке – куда уж тут дергаться. Даже макушка покоилась у него под подбородком, а сердце загнанной птицей билось где-то в горле. Затем вездесущий нос Тария прошелся по короткому плюшу моих волос, щекотно согревая кожу дыханием. Огромная когтистая ладонь выбралась из-под меня и потянулась к лицу. Я замерла, чтобы не провоцировать тяжело дышащего Тария на что-то более серьезное, и зажмурилась.

Осторожно касаясь подушечками пальцев, обвел мое лицо, прошелся по скулам. Так слепой, наверное, изучал бы неизвестное лицо. По спинке носа спустился к губам, потрогал их, словно проверяя, насколько мягкие, очертил контур когтем, вызвав в них странное тепло и зуд. Я непроизвольно облизала сразу пересохшие губы, и за моим языком тут же вернулись пальцы Тария, стирая влагу. Потом, судя по звуку, попробовал на вкус свои пальцы с моей влагой. Снова прикоснулся к моим губам, оставляя уже свой след, невесомо погладил их, я выдохнула и тут же ощутила, как напряглось тело Тария, когда дыхание коснулось его влажных горячих пальцев.

Снова дернулась, непонятно чего испугавшись – вроде не девственница уже, и хотя тело томительно заныло от совсем невинных ласк, но я по-прежнему боюсь этого непредсказуемого, сурового и сильного мужчину.

Над ухом раздался хрипловатый резкий голос:

– Тш-ш-ш, не бойся, расслабься. Я обещал, что никогда не сделаю больно. Я только потрогаю... поглажу... Мне надо... очень... А ты привыкнешь со временем.

И снова его рука заскользила по моей ставшей невероятно чувствительной коже, спустилась по подбородку, и на мгновение я замерла от страха, когда ладонь обхватила шею. Но оказалось, он словно заново знакомился, лаская ее кончиками пальцев. А затем ладонь добралась до моей тяжелой пышной груди, обхватывая, сминая, но не больно. Я ощутила, как мужчина задрожал, а его твердое желание и намерение упирается в ягодицы, причем он неосознанно трется ИМ об меня. Тарий уже не держал меня – тяжело дыша, водил носом от моей макушки до основания шеи, а руками ритмично поглаживал и сжимал грудь.

Я возбудилась, но перейти эту грань еще не могла. Поэтому, когда его рука неожиданно оставила мою налившуюся грудь и скользнула в трусики, вцепилась в нее руками.

– Позволь хоть чуть-чуть тебя там потрогать... я же чувствую по запаху твое желание, возбуждение. Я только немного... – прохрипел на ухо Тарий, а меня раздирали собственные чувства.

Согласиться или нет? Но пока не понятно, что он ко мне испытывает, решила:

-Нет!

Тяжелый стон был ответом, яростный глубокий вдох, а затем он резко встал и вышел в санблок. Через пару мгновений я услышала приглушенный стон, а потом ощутила его болезненное удовлетворение. Он не успокоился, но, похоже, получил временную разрядку. Послышался шум воды, донеслась секундная неуверенность, сменившаяся мрачной решимостью.

Когда Тарий вернулся и, не спрашивая, улегся рядом, прижимаясь к моей спине грудью, поерзала и осторожно предложила:

– Тарий, думаю, тебе пора к себе... уже!

Черная ладонь уже немного по-хозяйски забралась в вырез майки, обхватывая грудь, а потом он устало произнес:

– Я не могу спать без тебя и уже которые сутки сплю урывками. Мне просто надо выспаться, потерпи.

Вскоре он действительно заснул, я почувствовала, как расслабилось его тело и «уснули» эмоции. Целый час пролежала, не двигаясь, в кольце его объятий, даже ногу поверх моей положил, чтобы уж наверняка не сбежала, наверное. А потом нестерпимо затекла рука и я заворочалась, пытаясь перевернуться на спину. Но даже сквозь сон этот непостижимый захватчик контролировал обстановку, потому что стоило пошевелиться, как мне в ухо угрожающе зарычали и прижали сильнее. Но я уже не чувствовала пальцев руки, поэтому, не обращая внимания на недовольное рычание, все же улеглась на спину и выдохнула, с облегчением пошевелив пальцами. Он тут же перевернулся на живот, уткнулся лицом мне в плечо, а ладонью накрыл грудь. Я ощутила его полное сонное удовлетворение и расслабленность. Скоро он даже смешно засопел.

По-прежнему никак не могла уснуть, прислушиваясь к теплому дыханию, согревающему плечо, и ощущая тяжелую горячую руку. Странное чувство возникло: впервые за эти месяцы стало спокойно – и пусть неловко и неудобно, но спокойно. В слабом свете я посмотрела на гладкий черный затылок, нерешительно приподняла свободную руку и невесомо, кончиками пальцев, потрогала его, потом погладила, теперь уже на ощупь изучая непривычно гладкую и теплую кожу.

Я гладила уже всей ладонью от темечка к затылку, получая непонятное удовольствие, а затем принялась изучать уши. Пока он спал, я не чувствовала неловкости за неуместное, наверное, любопытство и действия, погрузившись в свои ощущения. Такая тонкая хрящевая ткань на ушах, нежная кожа и несколько пульсирующих кровью жилок. Пару раз во время исследования уши дрогнули, а ручища, лежащая на моей груди, сжимала ее, теребя вершинки. Вскоре и я уснула, забыв свою руку на его гладкой щеке.

Как же приятно нежиться в тепле, уютно обволакивающем со всех сторон! Я словно купалась в нем, пребывая между сном и явью, ощущая мягкие прикосновения к тонкой нежной коже, оставляющие дорожки, от которых тоже растекалось тепло. Что-то влажное и горячее коснулось груди и вобрало в себя вершинку, заставив меня выгнуться дугой от удовольствия, волной пробежавшего по телу.

Невероятное томление разливалось по венам и скапливалось внизу живота. Все еще в полусне приподняла руки и потянулась к тому, что дарило столько удовольствия, нежно лаская мою грудь. Пальцы коснулись гладкой, теплой, приятной на ощупь поверхности, тоже погладили, благодаря за удовольствие. Какая теплая, гладкая, шежовистая... кожа! Потом под руку попали два стоящих торчком тонких и подвижных... уха. Одно смешно задергалось под моими пальцами...

Я резко открыла глаза, уже догадавшись, чья это кожа, уши и голова так мне понравились. Тарий устроился на боку и с огромным удовольствием и интересом ласкал и изучал мое тело руками и губами, а я все еще неосознанно поглаживала его голову и уши, прижимая к груди – средоточию моего удовольствия на данный момент. Почувствовала, как загорелось от нестерпимого стыда лицо, когда нахлынули воспоминания о вчерашних попытках Тария соблазнить. Выходит, вчера отказала, а сегодня сама тянусь к нему и уже горю желанием. Почему это со мной происходит? Тело признало мужчину и желает, а разум боится и испытывает неприязнь. Душа же мечется между ними, не в сипах окончательно принять чью-либо сторону.

Тарий почувствовал мое напряжение, и с явным неудовольствием оторвался от своего занятия. Судя по чувствам и эмоциям, бушующим внутри него, тоже признает желания своего тела, но вот разум и душа в таком же раздрае, и поэтому ситуация нервируют и раздражает неимоверно. Еще и опфовенно бесит. Ну что ж, мы оба несовершенны, как выяснилось!

Он пошевелил ушами, а я непроизвольно с любопытством уставилась на них, отвлекшись от лица (все же непривычно и необычно выглядят такие звериные подвижные уши), чем не преминул воспользовался Тарий, тут же перехватив мои запястья и подняв над головой, прижал к подушке. Я испуганно ойкнула, зато мужчину сразу же привлекла моя приподнявшаяся грудь с призывно торчащими темными горошинками сосков. Глаза сразу же вспыхнули, переливаясь сотнями бликов, он на мгновение посмотрел мне в лицо с плотоядной ухмылкой и медленно склонился с намерением вернуться к прерванному занятию – моему откровенному соблазнению.

Лизнул болезненно сжавшуюся вершинку, и я с трудом сдержала стон. Потом еще и еще раз... И тогда я взмолилась:

– Тарий, прошу тебя, не надо. Ты доказал, что я хочу тебя, но ведь наша проблема не в отсутствии желания?!

Он замер на мгновение, в нем шла борьба чувств – плотского желания и собственного уязвленного самолюбия. Потерся щекой о мою грудь, заставив в очередной раз порадоваться, что у илишту гладкая кожа и нет волос и щетины. Затем, перекинув ногу через меня, оказался сверху, и я тут же ощутила знакомую, пульсирующую от желания, твердость. Оперся на локти и приподнялся, чтобы я могла сделать нормальный вдох. Тяжелый мужчина мне достался...

Теперь мы смотрели друг другу в глаза, он – нависая сверху, я – снизу, ощущая его сипу и превосходство. Странно, но даже столь ярко выраженный контраст наших тел еще больше возбуждал. Кроме того, вчерашних сомнений и неуверенности он сейчас не испытывал. Над всеми его чувствами и эмоциями сейчас главенствовала уверенность. На меня смотрел прежний эсар Тарий Биана, которого я встретила в первый день на «трех семерках» – бескомпромиссный, уверенный в себе, жесткий, с несгибаемым характером мужчина. И я закрыла глаза, не в сипах справиться со своими чувствами к такому Тарию.

Большие пальцы погладили мои запястья, уже не прижимая, а слегка придерживая над головой, а обнаженный торс потерся о мою грудь, снова чуть не вызвав возбужденный стон. Мое тело прошло трансформацию и полностью готово к созданию семьи и зачатию детей. Вся физиология настроена на это, особенно в первые несколько лет после окончания трансформации. Со временем уровень женских гормонов чуть понизится и все войдет в более спокойное русло, но сейчас... я даже не представляла, что могу так хотеть секса. Хотя тоже любопытный и немаловажный факт – других илишту совсем не рассматривала как объект для интима. Чем же этот гад зацепил мое либидо?

Его внутреннее любопытство и холодный интерес, с которым он рассматривал мое лицо, заставили насторожиться и начать думать. Судя по всему, он ощутил перемену во мне и старательно закрылся эмоционально. Чуть подтянувшись и снова нависнув надо мной, мягким завораживающим голосом попросил:

– Есения, девочка моя, посмотри мне в глаза – что ты там видишь?

Я совсем не ожидала этого вопроса, да и тембр и тональность голоса Тария были обволакивающими, околдовывающими и впервые – просящими. Распахнув глаза от удивления, послушно заглянула в его таинственно блестевшие, словно поглощающие глаза, уже привычно рассматривая свои отражения. До меня тут же дошло чувство приглушенного триумфа: он просто не смог оставаться полностью бесстрастным. Но я не придала этому значения. А он продолжал шептать:

– Глубже, девочка, еще глубже... ты ведь хочешь узнать меня лучше, ближе... Станешь там как родная... моя...

А я, послушная его просьбе, проваливалась все дальше в серебристые глубины. Окунулась в триумф... странный, хитрый, но поверхностный. Чуть глубже – злость на себя, на меня и беспомощность, но она уже не напоминала бушующий океан, скорее – жалкие остатки. Ярость тоже исчезла, но взамен пришла твердая уверенность в себе, целеустремленность. Боль и обида тоже пропали, на их место пришло пока еще слабое удовлетворение. Но главным здесь по-прежнему было желание властвовать, доминировать, владеть и уж точно никак не делиться хоть чем-нибудь своим.

А в глубине снова обнаружила нетронутую серебристую гладь, в которой отражались мои огромные, заполнившие почти все пространство, синие глаза.

Показалось, что они в этот раз горят ярче, призывнее. Да, сомнений в том, кто царит в душе Тария, у меня не осталось. Даже не просто царит, а владеет им целиком и полностью.

С трудом вырвала себя из серебряного омута, но еще несколько мгновений перед глазами мерцало сияние моих собственных глаз в душе Тария. Стало страшно от того, что вот так навечно привязала к себе сильного, гордого мужчину против его воли. Невозможно выжечь синий отпечаток с зеркальной глади его души, нереально вытравить, уничтожить, чтобы вместе с тем не убить саму душу. Именно сейчас я поняла, почему мужчины илишту боятся женщин, остерегаются и хранят свободу. В здравом уме и твердой памяти отдать самое себя в чужие руки, в полную и беспросветную зависимость на такое не каждый решится. А тут любой... жуть!

Но ведь и я тоже теперь пострадавшая сторона – а как же я? Неужели из-за маленького обмана тоже вынуждена буду страдать всю жизнь? Быть нелюбимой и жить с нелюбимым?

– Почему ты дрожишь, Есения? – надо мной проскрежетал взволнованный голос Тария.

Почти не прилагая усилий, освободила руки из его захвата и опустила к груди. Мужчина помолчал мгновение, а потом, сместившись вбок, улегся рядом, подпер голову кулаком и посмотрел на меня. Мне стало холодно от всех этих мыслей и переживаний. Так захотелось снова его уютного тепла, что я не смогла удержаться и, положив ладони ему на грудь, уткнулась в нее лицом и прошептала удрученно:

– Прости меня!

Тарий промолчал и свободной рукой обнял за плечи. Я тут же ощутила его полное удовлетворение. Мелькнула мысль, что может именно этого он и добивался, заставляя смотреть в душу, но думать на эту тему больше не хотелось. Все сильнее и актуальнее встает вопрос о том, что делать дальше? Как теперь жить?

А еще... необычайно приятно прижиматься к нему. Ощущать гладкую горячую черную кожу под щекой. Чувствовать, как перекатываются мышцы под кожей на плечах и груди. Слышать громкий стук сердца. Даже оценила ответственный подход к проблеме, припомнив, что Тарий сразу выяснил у врача, что наша физиология схожа. Хоть в этом успокоил!

– Теперь ты должна меня слушаться! – заявил довольным голосом Тарий, прижимая еще крепче.

На мгновение опешив от неожиданного заявления, вынырнула из самокопания, самобичевания и жалости к себе, любимой, оттолкнула его насколько смогла и, задрав подбородок, гневно спросила:

– Это с какой стати? Насколько я поняла, это ваши мужики женщин слушаются, а ты что – особенный? – меня неожиданно понесло, но поняла это только в тот момент, когда оказалась под Тарием, а сверху нависла его оскаленная злобная физиономия.

– Да, я – особенный! Потому что в нашей связи анна будет слушать своего аннара! Поняла? – угрожающе проскрежетал он.

В первый момент я испугалась – уж очень устрашающе он выглядел, а потом вспомнила: он же пообещал, что больно никогда не сделает и обманывать не будет. Да и гордый и слишком прямолинейный, чтобы на такое пойти. Я расслабилась и выпалила:

– А ты свои клыки сегодня не чистил! И когти не точил!

Мгновение недоумения, потом кратковременная неловкость, смущение, а затем, видимо, до него дошло, что это был отвлекающий маневр с моей стороны, потому что клыки блеснули вновь, но уже в насмешливой ухмылке. Злость сменилась желанием, почувствовав которое, я затрепетала. Неужели вот сейчас...

Он замер надо мной, внимательно всматриваясь, потянулся ко мне, но в этот момент раздался сигнал зума. Его зума! Полыхнуло яростью – затем быстро скатился с меня и вскочил с кровати. Зум был прикреплен к поясу на кителе, так что еще пару мгновений ушло на то, чтобы отцепить и ответить на сигнал. Я услышала спокойный приятный голос эсара Яната Дина, вызывающего Тария на мостик.

– Что-то случилось? – заволновалась из-за неожиданного вызова, усаживаясь в кровати и прикрываясь простыней.

– Нет, ничего серьезного, – Тарий тяжело вздохнул, окидывая меня тоскливым взглядом. – Командор знает, что в любое время может рассчитывать на меня. Я – офицер военного корабля, Есения, подобные вызовы – рутина. Необходимая и обычная.

После этой «ночи» я уже немного другими глазами рассматривала его и пока не могла объяснить, что произошло такого кардинального, но изменилось само восприятие этого мужчины. Быть может, я даже лучше его сейчас понимала, после очередного проникновения в его душу. Хотя, возможно, наконец приняла для себя тот факт, что теперь есть МЫ и больше нет только меня. И все равно, вопросов больше чем ответов, а отсутствие последних или частичная информация просто сводят с ума.

Тарий натянул майку на, как оказалось, потрясающее мужское тело и пока надевал и застегивал китель, я решилась произнести то, что так мучило:

– Тарий, думаю, будет лучше, если мы поговорим откровенно.

Замерев на мгновение с ботинком в руках, сидя на стуле, он усмехнулся, прежде чем ответить:

– Неужели? Ты, правда, будешь откровенной? И все мне расскажешь?

Я снова вскипела и ехидно ответила:

-Аты?

Разочарованно покачал головой, бросил на меня бриллиантовый взгляд и ушел, быстро набрав код разблокировки помещения. Правда, уже выходя из каюты, не оборачиваясь, скорее приказал, чем попросил:

– Пожалуйста, не пропускай приемы пищи. Питаться три раза в день сейчас важно для тебя, мне Джама порекомендовал...

Пока дверь закрывалась, с открытым ртом смотрела в пустой проем. Неужели он с Джамой еще и мое питание обсуждает и рекомендации эти... ему... для меня... Обалдеть! Я не просто удивлена, а в крайнем изумлении. Да уж, загадочные эти илишту...

Глава 24

Тарий ушел рано, поэтому я еще часок поспала: все лучше, чем метаться по каюте, тем более чувствовала себя не выспавшейся, но потом сработал и мой зум, предупредивший, что пора вставать. Я уже приняла душ и оделась, когда прозвучал сигнал от двери о чьем-то визите. Гадая, вернулся ли это Тарий или кто-то другой, открыла – на пороге стояла Иванна.

– Доброго утра тебе, Есения! – белоснежная сверкающая улыбка излучала довольство всем миром и нашей встречей в частности. Я невольно улыбнулась в ответ.

Позади своего недавно обретенного счастья возвышался такой же сияющий Фисник, положивший ладони ей на плечи, то ли придерживая, то ли удерживая (мужчины илишту – та-а-акие непонятные). Он приветственно кивнул и спокойно сообщил:

– Прости, вчера подвел и бросил на тебя всю работу. Сегодня за двоих отработаю, а ты составь компанию моей анна.

С понимающей ухмылкой кивнула. Ну вот, точно – премудрый илишту. Вроде выходной подарил, но и компанию своей анна организовал, чтобы та одна не ходила по кораблю среди свободных мужиков. По всей видимости, эти илишту от хитрых меркантильных чивасов недалеко ушли, так что надо ухо держать востро. Впрочем, возможность провести выходной день с милой и общительной девушкой весьма обрадовала. А сколько нового узнать можно! Фисник мягко коснулся губами щеки Иванны и я очень хорошо ощутила, с какой неохотой он оставляет ее, да и девушка неосознанно потянулась за ускользающими с плеч ладонями Фисника, покачнулась и только тогда осознала свое движение. Проводила печальным взглядом удаляющуюся спину Фисника и, наконец, вошла в каюту, но очень скоро переключилась на меня:

– Так, Есения, я тут немного отвлеклась, но, надеюсь, ты помнишь нашу задачу?

Немного опешив от ее напора и быстрой смены настроения, отрицательно покачала головой. Поджав нижнюю губу, так что кончики верхних клыков вылезли наружу, девушка внимательно осмотрела меня с ног до головы и прощебетала:

– Эсар Нут Джама просто обязан нам помочь с твоей прической. Ты же лысая, как мужчина... Так женщине выглядеть неприлично.

Я хмыкнула насмешливо, а потом сказала:

– А совсем недавно мне ваши мужики говорили, что я волосатая, как женщина.

Брови взметнулись вверх в недоумении, а потом она виновато пожала плечами:

– Ты права, на всех не угодишь. Прости, но очень хочется тебе помочь хоть чем-нибудь и самой заняться делом. А здесь... Ну, ты сама понимаешь. У тебя вот даже работа есть, а я здесь как обуза Фису.

– Фису? – теперь я удивленно подняла брови.

– Я так свое нечаянное счастье зову, – Иванна мягко улыбнулась. – Это ведь действительно чудо! Встретить такого потрясающего мужчину – и где? А при каких обстоятельствах... Теперь это мое счастье! – последнее было сказано жестко и с явными собственническими нотками.

– Хорошо. Я готова, можем идти, – тем более, когда исключительно ее личное «счастье» дал выходной, – но сначала позавтракаем.

Посмеиваясь, мы вышли из каюты, и девушка тут же надела очки, до этого висевшие на шее.

– Неужели у вас все носят эти очки?

– На мужской половине женщины носят защиту, на женской – мужчины, но это же несложно. Даже удобно, в силу природных особенностей.

– В каком смысле? – переспросила я, но на мой вопрос опять махнули рукой.

– Сама увидишь, что зря говорить. Зато интересно будет знакомиться с Илишту. Выберешь, где тебе больше захочется жить...

Пока Иванна говорила, мы подошли к лифтам, и я высказала свои сомнения:

– Боюсь, Тарий мне выбора не предоставит!

– Смеешься? – Иванна на мгновение притормозила, уставившись на меня, а я ощутила ее недоумение. – Он хоть и черный, но не всесильный! Забыл, наверное, как в женском обществе жить?! Когда там его сараш прошел? – наставительно заявила девушка. Я пожала плечами, Иванна же продолжила:

– Ну, неважно. Даже если пятьдесят лет назад... память у мужчин короткая, совсем со своими биониками запамятовал про силу живой женщины. Хотя, более чем уверена, этот мужчина никогда ничего не забывает... Я заметила, как Биану бесит его беспомощность и зависимость.

Последние слова были наполнены злостью и ехидством, и мне стало неприятно:

– Иванна, не злись на него. Я понимаю, ты обижена из-за Фисника на моего Тария... – замолчала, внезапно осознав, что в разговоре упомянула о нем, как о МОЕМ мужчине.

– Прости! – Иванна это тоже уловила. Она примирительно улыбнулась. – Но он ударил моего аннара, и медик целый час восстанавливал кожный покров и нос залечивал Фису. Я готова была порвать Тария на части, но теперь рада, что ты, наконец, приняла его в душе.

Я с улыбкой кивнула, и мы направились дальше, но Иванна добавила:

– На твоем месте я бы с ним построже обращалась. Черные – еще те проныры: строптивые, жесткие, эгоистичные и ради своей цели могут пойти на любые меры. Женщинам надо быть очень осторожными с ними, да и мужчинам тоже! – она печально посмотрела на меня. – Эх, тебе бы такого, как Фисник, и твоя жизнь превратилась бы в вечную красивую сказку... Не повезло тебе с аннаром!

– Благодарю, мне и Тария хватает!

– Ну да, Фисник такой единственный. Мы сейчас на завтрак, а потом к врачу? – уточнила наш маршрут Иванна, я согласно кивнула.

В коридоре мы встретили пару мужчин, которые вежливо поздоровались с нами, но вот лично мне достались немного косые взгляды и неприязнь. Так что завтракала я под впечатлением вновь нахлынувшего негатива, но заставила себя поесть плотно, ведь предстояло потратить много жизненных ресурсов на отращивание волос. Однако вопрос – почему ко мне вновь изменилось отношение экипажа, не давал покоя.

Джама встретил нас с большим любопытством и воодушевлением, особенно узнав причину посещения. Я сразу занервничала, но врач заметил и тут же успокоил:

– Не волнуйтесь, миса Есения, с тсареками я сталкивался в медицинской академии. Меня, конечно, интересовала ваша трансформация, внутренние изменения и процессы, которые происходят. Но сейчас все закончено – и какой смысл вас долго мучить?

Я действительно успокоилась, почувствовав, что доктор не врет и расположен помочь. Меня уложили в медигек и запустили программу стимулирования роста волос в области головы. Надеюсь, одновременно с ними не отращу брови, усы и бороду, а то еще стану похожа на друнов, которые живут в горах Саэре в северных широтах. Кожа на голове зудела и немного побаливала, не позволяя расслабиться во время процедуры.

Когда спустя час я посмотрела в зеркало, лишь усмехнулась. Не знаю, что планировала увидеть Иванна, но Нут Джама, увидев меня после медитека, округлил глаза от удивления, а потом улыбнулся. В зеркале отражалась светлокожая, скорее даже бледная девушка с яркими большими синими глазами, высокими скулами и пухлыми губами. Небольшие ямочки на щеках только добавляли невинности и очарования. А короткие – десять-пятнадцать сантиметров – торчащие в разные стороны спиральки волос делали меня очень заметной на общем «гладком» фоне других женщин илишту, во всяком случае, из тех, которые сейчас в анабиозе. В общем, новый образ показался женственным, но каким-то трогательным и ранимым.

Иванна, вернув своим глазам привычную форму, шмыгнула носом, разглядывая меня, и прокомментировала:

– Да-а-а уж! Не повезло Тарию с анна!

Я не выдержала и захохотала. От души посмеявшись под удивленными взглядами Иванны и Джамы, попросила:

– Иванна, ты уж определись, кому из нас не повезло. Тарию – со мной или мне

– с Тарием? Неужели сразу обоим не повезло? Может, кто-то должен остаться в выигрыше?

Джама хмуро уставился на нас и серьезно заявил:

– Глупости все это! Не понимаете вы еще своего счастья! Эсар Биана – настоящий мужчина, илишту в полном и самом лучшем смысле слова. Есения, я почему– то уверен, что вы оба как нельзя лучше подходите друг другу. И будете счастливы, что судьба свела вас вместе.

Я смутилась, почувствовала, что Иванна тоже испытывает неловкость от этой ситуации. Кивнула, молча соглашаясь с врачом, а потом мы с подругой быстро удалились.

– Еся, спроси, где Фис. Может, мы к нему сходим? – попросила Иванна, умоляюще сложив ручки перед грудью.

Мне тоже делать было нечего, поэтому быстро выполнила пожелание Иванны, и мы направились к ее аннару на нижние этажи.

А я впервые ощутила потребность чем-то заняться и поняла, что именно работа, оказывается, все это время спасала от дурных мыслей, апатии и лишних страхов. Занимала мои мысли, не позволяя думать о плохом, и помогла включиться в новую жизнь. Как же мне все-таки повезло попасть к илишту на корабль...

До ужина мы находились внизу с Фисником, ненадолго посетив зал анабиоза, чтобы проведать маму Иванны, но, как и советовал Нут Джама, обед не пропустили.

Тарий Биана так и не появился за весь день. Странно, чем-то слишком занят или после утренних откровений видеть не хочет – но на душе стало пусто и грустно. Зато Иванна после обеда подарила красивый синий платок под цвет глаз, который помогла повязать на голову в виде широкого ободка. Платок некоторым образом украсил меня, подчеркнув цвет глаз и бледность кожи, с его помощью я убрала часть волос назад, чтобы не мешали. Слава звездам, теперь я не напоминала одуванчик с Дерея.

И все бы ничего, но стоило встретиться с другими илишту, как меня окатывали неодобрением и даже подзабытым презрением. Что опять не так?

До вечера Фисник с Иванной не дотерпели и удалились к нему в каюту, поэтому на ужин я отправилась одна. Однако томиться в отсутствие компании долго не пришлось. По дороге в столовую опять замаячили спины двух кумушек-болтушек – Харая и Дирена. Эта прямо-таки спевшаяся парочка – настоящая находка для шпиона, поэтому решила послушать, о чем теперь сплетничает экипаж, тем более речь снова пошла о Тарии и обо мне.

Харай, как и в прошлый раз, злобно брюзжал:

– Согласен с тобой, Биана в очередной раз вышел победителем. Звезды благоволят ему. Хотя его поведение выходит за любые границы...

Дирен снова защищал безопасника:

– Знаешь, нам нужно только радоваться, что эсар Тарий в этом рейсе с нами. Его удача – наша удача, под широким 1фылом которой мы спокойно доберемся до дома. Или забыл про шеваров?! А как быстро нашли женщин?

– Ну, с поиском женщин, положим, эта тсарек помогла! А ты готов любые заслуги приписать своему кумиру.

– А чья эта тсарек? – не сдавался Дирен. – Нет, Харай, это удача Бианы привела женщину к нам на корабль и связала с ним. Вот увидишь, в отличие от всех нас, этот илишту не будет плясать под ее музыку, сам споет ей и заставит плясать.

– Смеешься, Дирен? – ехидно возразил собеседник. – Да она уже заставила его плясать. Сначала заставила весь экипаж поверить, что она мужик! А сейчас держит его на расстоянии и на голодном пайке. Уверен, Биана спляшет и даже споет, лишь бы к телу допустила.

Дирен зло спросил, словно услышав мои мысли:

– А ты-то откуда знаешь, что они еще не завершили связь? И она ему отказывает в главном?

– В гла-а-авном... – Харай передразнил друга. – Да она ему во всем отказывает! И в связи, и в сексе! Ты же видел, как его корежит – думаешь, удовлетворенный мужик рычал бы на всех словно голодный тугор? Он и раньше суровым и жестким был, а сейчас... на всех кидается, звереет от любого прокола или оплошности... Да стоит ему в помещение зайти – вокруг вакуум образуется, и все откровенно боятся. Биана сходит с ума, а эта дура только о себе и думает. Все бабы такие. Душу украдут, а потом заставляют мужиков мучиться и терять разум. Дирен тяжело вздохнул, явно соглашаясь с другом. А Харай фыркнул и закончил злую, с примесью горечи, речь:

– Не только я один вижу, что Биану не приняли аннаром. Уже весь экипаж понял, что илишту этой тсарек не нужен. Аппетитная, конечно, женщина эта Есения, но... несмотря на мою нелюбовь к эсару Биане, искренне жаль его: первоклассный эсар по безопасности, и будущее у него было бы блестящее, а теперь... Каждый из нас понимает, что он летит домой навсегда. Космос для него закрыт, да и что дальше с ним будет... только эта Есения и знает. Да-а-а, Биану только пожалеть можно. И вообще, ее поведение лишний раз доказывает, что надо как можно дальше держаться от женщин.

Он бы еще долго мог показушно жалеть Биану, в душе явно испытывая удовлетворение, но мы втроем подошли к столовой. Возле автоматов «кумушки» наконец заметили меня и вновь окатили презрением. Зато теперь точно знаю, за что экипаж снова меня внес в черный список, и причина, мягко выражаясь, не радует. Обидно: Тария все жалеют, хоть и боятся, и завидуют, а о моих чувствах даже не задумываются. Понятно, извечная мужская солидарность с поправкой на менталитет илишту.

Я уже привыкла есть без аппетита, просто потому что надо. И этот раз исключением не стал. В каюту идти не хотелось: вдруг там Тарий со своими претензиями и поползновениями, или еще хуже – пустота и множество собственных нерадостных мыслей. Устала от них, устала от негатива, сожалений и тоски о несбыточном. Мне всего тридцать лет... хм, а ведь через два дня у меня день рождения будет! Тридцать один год, а в печалях и проблемах утонуть можно. Надо что-то менять, и если не можешь изменить окружение, попробуй изменить себя или хотя бы свое отношение к происходящему.

Сочтя мысль позитивной, я даже шаг прибавила, направляясь к полюбившемуся уединенному местечку на корабле. Может быть там, наедине со звездами, удастся принять окончательное решение – что делать, как жить и с кем?! Пусть помогут и поддержат, может и путь укажут?!

Уже привычно свернула к смотровой площадке, предвкушая неповторимое, испытываемое только здесь, ощущение покоя и умиротворения, когда будто паришь в открытом космосе, оставляя печали и заботы. Но неожиданно уловила чужие чувства тоски, одиночества, потери и... Так прощаются, наверное. Остановилась в замешательстве, уже подумывая вернуться обратно, но доносившиеся чувства звучали столь ярко и мощно, что любопытство пересилило и я осторожно заглянула в проем. Подняв голову к смотровой площадке, увидела на самом краю Тария. Он стоял спиной ко мне, немного подняв голову, заложив руки за прямую напряженную спину. Словно завис в необозримом космическом пространстве.

Я застыла в восхищении, осознавая, насколько органично и естественно выглядит сильный, несгибаемый мужчина на фоне звезд. На душе сразу потеплело, словно что-то щелкнуло и отпустило поток, смывающий страх, тоску и печаль, отпускающий сердце на свободу. Пора принять свой дальнейший путь и постараться жить в согласии с собой! И как только пришло окончательное решение, нечаянная радость охватила. Вот стоит мой мужчина – сильный, харизматичный и МОЙ! Черный, ушастый и строптивый, но ведь мой и навсегда... Значит буду радоваться тому, что есть.

Тихо прошла к лестнице и на мгновение потеряла Тария из виду, собираясь тихонько подняться наверх, чтобы не потревожить его думы, но на верхних ступенях увидела знакомые ботинки. Запрокинула голову – Тарий Биана смотрел с высоты своего роста вниз на меня, внезапно нерешительно замершую на лестнице, потом – видимо, чтобы не передумала – подхватил под мышки и поставил рядом.

– Ты что здесь делаешь? – спокойно поинтересовался Тарий, одновременно строя ментальные баррикады.

– Пришла о жизни подумать и просто отдохнуть. Я люблю смотреть на звезды и часто прихожу сюда полюбоваться – здесь красиво! Ты не возражаешь?

Мужчина несколько мгновений смотрел на меня, а я разглядывала его непроницаемое лицо с точеными чертами, будто вырезанное из сартора. Только металл холодный, а я точно знаю, какая теплая у него кожа, даже кончики пальцев начали зудеть от желания еще раз потрогать. Затем он повернулся и снова отошел к краю площадки, встав ко мне спиной, и тишину нарушил скрежещущий, но уже почему-то ставший приятным голос:

– Я с детства грезил звездами! Наслаждался их светом, восторгался просторами космоса, играл в военные игры, – он на мгновение повернулся ко мне, застывшей возле лестницы, и спросил. – Знаешь, чем я люблю заниматься в свободное время?

Отрицательно покачала головой, а он вновь отвернулся к звездам.

– Мне нравится продумывать стратегию боя в космическом пространстве. Схватки в замкнутом пространстве корабля и вообще все, что касается военного дела, – это мое. Я составляю обучающие программы для будущих эсаров по специальности «обеспечение внутренней и внешней безопасности космических кораблей». В Самуре отвел целую часть своего дома для виртуальных схваток. Там можно планировать, разрабатывать и даже проигрывать целые баталии или конкретные ситуации...

Пока Тарий говорил, подошла к нему и встала рядом, тоже окунаясь в далекий блеск звезд. Как только прервался пронизанный горечью и тоской монолог, осторожно поинтересовалась:

– Я не понимаю, почему все считают, что ты возвращаешься домой навсегда? Почему не сможешь продолжить здесь служить?

Он повернул голову ко мне, а я высоко задрала подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.

– Я – черный илишту! Уверен, что миса Иванна уже описывала тебе некоторые особенности нашей расы. Я – черный, значит не смогу находиться далеко от тебя... Не более недели, Есения, дальше начнутся необратимые физиологические и психологические изменения в организме. Мой воздух должен содержать твой запах, мое тело должно чувствовать твое, иначе начинается своеобразная ломка, мои глаза должны видеть тебя, иначе все время буду искать тебя среди других... до бесконечности. Мы – сильные, очень сильные, но в то же время такие слабые из-за вас, Есения. Меня успокаивает лишь то, что у каждой расы и вида есть свои слабые места. Надо лишь их выявить!

Слишком много горечи в его словах; понятны его страхи и злость. А еще теперь полностью ясна моя дальнейшая судьба. Кто я такая, чтобы спорить с ней?! Именно поэтому взяла его руку в свои и, все так же заглядывая в лицо, спросила:

– А хочешь узнать мое слабое место? Чтобы быть наравне со мной?

В нем вспыхнула жажда знания, интерес и удивление. Огромная ладонь обхватила мое запястье, притягивая ближе, а глаза блеснули ярче любой звезды.

– Я – эмпат, Тарий, это – моя слабость, – прошептала, придавая большей таинственности своим словам. – Чем дольше и ближе я буду с тобой, чем сильнее ты будешь испытывать ко мне чувства, тем больше я буду привязываться к тебе с теми чувствами, которые вызовешь. Мой отец когда-то сказал, что любого тсарека можно заразить ответной любовью или ненавистью. И только от тебя зависит, чем ты заразишь меня. Ты хочешь моей ненависти?

Он основательно переваривал мои откровения, словно тщательно раскладывал в своей голове по полочкам, и через какое-то время хриплым голосом ответил:

– Нет! Не хочу ненависти!

Я впервые почувствовала, что сейчас поступила правильно.

– Тогда тебе придется меня полюбить – и я отвечу тем же. Можно сказать, ты привяжешь меня, а я – тебя! Тогда мы будем в абсолютно равных условиях.

Тарий хмыкнул, но из его души исчезли горечь и тоска, даже что-то благостное появилось. А я решила закрепить пусть маленький, но успех:

– Если захочешь, я могу летать вместе с тобой на «трех семерках». Меня Фисник вон как натаскал, я теперь их вдоль и поперек знаю, да и образование у меня все же инженерное и подучиться еще можно...

Сперва от Тария пришло изумление, а затем робкая, недоверчивая надежда, потом он с сомнением спросил:

– Ты, правда, пойдешь на то, чтобы остаться здесь со мной?

– Ну а почему нет? – я пожала плечами. – Не хочу ломать твою жизнь, и в то же время, думаю, что с моей профессией можно устроиться и на военном корабле. Ну, хотя бы первое время...

Теперь он полностью развернулся ко мне и мы стояли друг напротив друга. Огромная черная рука взметнулась вверх и коснулась моей головы. Я вздрогнула, но не отшатнулась: знала, что не ударит, но уж очень резким было движение. Осторожно прошелся по моим волосам, потрогал упругие пружинки, затем погладил лоб, щеку, очертил контур губ. Я ощутила, как в нем все сильнее разгорается желание, нет, оно не дремало, лишь ненадолго утихло, а сейчас вновь опаляло и меня своим жаром. Смущенно попросила:

– Поцелуй меня!

От Тария вновь пришло изумление, но уже радостное и предвкушающее. Правда, скользнули смущение и сомнение.

– Давно это было, Есения! Бионики сами, хм-м-м, ласкают и целоваться с ними... не в моем, скажем, вкусе.

– А я с илишту тоже ни разу не целовалась, – весело усмехнулась. – Знаешь, у меня только один мужчина был, так что я некоторым образом тоже ограничена в знаниях и умениях.

Еще большее удовлетворение пришло в ответ. Затем Тарий, уже привычно подхватив меня под ягодицы, приподнял над полом и замер, разглядывая так близко. Я сама потянулась к его губам. Мягкие чувственные полные губы коснулись моих, еще слишком чувствительных после линьки. Попробовала их на вкус, а потом углубила поцелуй. Первые мгновения не было напора, страсти, было скорее неуверенное знакомство, сближение, узнавание друг друга.

Коснулась шеи и слегка погладила, наслаждаясь гладкой теплой кожей под руками, затем скользнула к затылку и совсем утонула в ощущениях, потому что Тарий довольно заурчал, все больше перехватывая инициативу и выходя на доминирующие позиции, а я почувствовала, какое невероятнее удовольствие он испытывает. Папа прав, я заразилась его удовольствием, и вскоре мы упивались нашим поцелуем, прижимаясь все теснее и забывая обо всем на свете.

Сначала донеслось чужое изумление, легкая зависть и интерес, а затем Тарий резко прервал поцелуй, развернулся вместе со мной к выходу с площадки и зарычал на двух илишту, которые, опешив, столбами стояли и пялились на нас, словно увидели диво дивное. Услышав яростный рык своего эсара, оба мужчины опомнились и моментально испарились, не тратя времени на извинения или приветствия. Я посмеивалась, болтаясь в объятиях и уткнувшись лбом в широченное плечо.

– Что смешного? – тут же прозвучал недоуменный, слегка уязвленный голос теперь уже, безусловно, моего мужчины – чего уж врать самой себе? Мой, мой – и никуда от него не деться! Придется уживаться, учиться принимать таким как есть, исподволь научить любить, и тогда, возможно, все у нас будет как в старой доброй сказке...

– Да они недавно обсуждали, что я отказываю тебе в сексе и аннаром не принимаю. Осуждали... Зато сейчас по этому поводу у них претензий ко мне точно не осталось. Надеюсь, теперь меня перестанет ненавидеть весь экипаж за кровожадность и повышенную вспыльчивость Тария Бианы?

Руки на мне сжались, крепче прижимая к огромному сильному телу, а потом вроде бы безразличный голос переспросил:

– Хм-м-м, Дирен и Харай значит...

Я всполошилась, ощутив скрытую угрозу, пусть и не относящуюся ко мне, но только этого не хватало:

– Дирен всегда за тебя заступается, ты его кумир, а Харай просто завидует. Никто из экипажа не говорил ничего серьезного или оскорбительного, но по обмолвкам и чувствам общую картину нарисовать несложно.

Тарий переместил меня, заставив посмотреть ему в лицо, и затем вкрадчиво спросил:

– То есть я могу считать, что ты приняла меня как аннара? И готова полноценно разделить со мной постель?

Я смутилась, а еще напряг этот напористый тон. Я ему палец дала, а он сразу руку по локоть откусить хочет.

– Ну, я согласна с аннаром, а насчет «разделить постель», то нам сначала надо узнать друг друга ближе...

– Есения, посмотри мне в глаза. Ты все узнаешь... в моей душе. Просто загляни в нее, там нет от тебя секретов... – попросил обволакивающим чарующим голосом, и я послушно заглянула в бриллиантовые зеркала.

И снова погружение... Здесь так много новых ярких чувств и эмоций! Опять на поверхности странный (хитроватый, что ли?) триумф и упрямство, затем радость, душевное тепло вместо недавнего одиночества и тоски, и еще множество положительных эмоций. Тарий буквально фонтанировал ими. А я купалась в них, очищаясь, пропитываясь, наслаждаясь... А потом снова мои синие глаза, и опять кажется, что они занимают еще больше места в серебристой глади его души. Самое удивительное – сейчас в них не было испуга как раньше, теперь в них поселилась надежда.

Подъем наверх – и я с трудом освобождаюсь от власти глаз Тария. Едва сфокусировав взгляд, снова поймала отголоски непонятного пока триумфа. Но домыслить мне не дали. Снизу раздался голос Иванны:

– А мы тоже... гуляем!

Я заерзала, пытаясь выбраться из объятий. Тарий, испытывая крайнее недовольство и раздражение, так и не повернув головы, медленно спустил меня на пол и коротко приказал:

– Проверю рубку и в каюту... к тебе! Не задерживайся, Есения!

Как же захотелось прорычать ему в спину, но я промолчала. Буду умнее – и не мытьем, так катаньем своего добьюсь.

Тарий легко сбежал вниз, заставив в очередной раз восхититься его внушительной сильной фигурой, а ко мне поднялись Иванна с Фисником. Причем оба чувствовали себя неловко в присутствии Бианы. И стоило ему удалиться, как они с облегчением выдохнули. Иванна тут же наставительно заметила:

– Есения, не стоит смотреть Биане в глаза и лучше как можно реже это делать!

– Почему? Я думала...

– Потому! – прервала Иванна. – Каждый раз ты оставляешь там все больший кусок своей души. Ты разве не чувствуешь? Да, он выбрал не самый простой способ привязать тебя, но зато действенный. Чем чаще заглядываешь, тем больше привязываешь его к себе, но и сама тоже. И неважно, какой ты расы... Он сознательно объединяет вас, делает еще более зависимыми, чем могло бы быть при разумном подходе, но тебе это зачем? Боится тебя потерять, поэтому привязывает душу, а ты по незнанию идешь у него на поводу...

Пока я переваривала очередную порцию весьма специфической информации, мы с Иванной услышали злой голос Фисника:

– Так ты тоже за рациональный подход к связи?

Я впервые почувствовала, что наставник готов выйти из себя.

– Меня тоже будешь использовать и не подпускать к своей душе? И как часто позволишь заглядывать в себя? Один раз в неделю?.. В месяц?..

Иванна молчала, испуганно прижав кулачки к груди, а Фисник, испытывая обиду, разочарование и боль, все сильнее распалялся:

– Хочешь хранить свою свободу? А ведь совсем недавно плакалась, что тебе она поперек горла встала. Может, не нагулялась? Или ты просто мечтала об игрушке, чтобы управлять ею?

Фисник развернулся и, не оглядываясь, начал торопливо спускаться вниз. Иванна расстроено всплеснула руками и закричала, кидаясь вслед за ним:

– Фис, подожди, родной! Прости, это не тебя касалось! Я Есению предупредить хотела о последствиях связи с черным...

Мужчина резко притормозил перед выходом и зло ответил своей анна:

– Прежде чем давать умные советы, со своим будущим разберись. И со своим светлым аннаром... Если ты думаешь, что я буду... – дальше было уже не разобрать. «Сладкая» парочка удалилась на приличное расстояние, разбираясь в своих отношениях. Похоже, не одна я такая «везучая». Ну кто бы мог подумать, что под маской суперспокойного Фисника прячется такой вот крибл?

Я же, бросив последний взгляд на космос, отправилась в каюту. А внутри все замирало в предвкушении. Ой, что сегодня будет-то?! И мне уже все равно, что этот черный наглый хитрец-илишту каким-то образом привязывает меня к себе, причем не ставя в известность: в принципе, я ожидала чего-то в этом роде. Ну уж слишком неоднозначный и непростой мне мужчина достался, чтобы сложил руки и беспомощно смиренно ожидал развязки или решения судьбы. Зато теперь я точно уверена: за ним – как за каменной стеной. А препятствия – где лбом не прошибет, там либо объедет, либо подкоп сделает, либо перелетит, а может и еще сотню различных «либо» предпримет... И все, по ЕГО мнению, на наше общее благо. Может, это не так уж плохо?..

Глава 25

Вернувшись в каюту, зашла в душ и задумалась – в чем спать ложиться-то? Придет– не придет – непонятно, и вообще – как себя вести, что делать, как встретить? Вопросы крутились в голове, не давая возможности успокоиться и расслабиться. Обманывать себя или притворяться бессмысленно, да и незачем, так что собственное желание секса с Тарием признала как очевидный факт.

Ну не сидеть же здесь обнаженной, в конце концов, и я натянула трусики и майку. Присела и, чуть-чуть подумав, сняла майку... Легла... немного покрутилась... вскочила и метнулась в санблок – посмотреть в зеркало, как выгляжу. Провела по телу руками, повертелась, критически оценивая, как выгляжу – на его взгляд.... Ссутулилась недовольно и снова поплелась в кровать. Как-то не очень, наверное... Надела майку, накрылась одеялом и отвернулась к переборке.

Минут через пять решила, что выгляжу ничуть не хуже, чем эти их бионики, с которыми он пятьдесят лет, возможно, занимался ЭТИМ, так что настроение поползло вверх. А уж когда вспомнила, с каким голодом и восхищением он пялился вчера и сегодня утром на мою грудь, руки снова потянулись снять майку. Мне есть чем гордиться!

Дверь с едва слышным шорохом отъехала в сторону, и в каюту вошел Тарий. Выражение лица непроницаемое, но какое-то мрачное, поэтому вскинулась и прислушалась к эмоциям: мужчина приготовился к нелегкой борьбе. Быстро настороженно посмотрев на меня, подошел к стулу и молча разделся под моим недоуменным взглядом. Оставшись в одних штанах (не одну меня, выходит, сомнения по поводу внешнего вида снедают) вышел в санблок. Присела в кровати, упершись спиной в переборку, и начала ожидать дальнейшего развития событий, все больше испытывая неуверенность.  

Обратно Биана вернулся через несколько минут, обернувшись тонким одноразовым полотенцем, – как будто тонкое полотно могло скрыть желание, зашкаливавшее все разумные пределы. И тем более странно ощущать его эмоции: тщательно скрываемую неуверенность, раздражение, тревогу – все за то, что ожидает всего наихудшего.

С какой-то отчаянной злостью содрал с себя ткань, и я сначала опасливо, а потом с интересом уставилась на обнаженного возбужденного мужчину. И оценила! Тайком выдохнула с облегчением: его мужская гордость вроде ничем не отличается от известной мне части тела. Размером, конечно, больше, чем у Маркуса, но мой бывший приятель не был героем-любовником или особо впечатляющим меня мужчиной, особенно в сравнении с Тарием, телом которого я откровенно любовалась и восхищалась.

С неохотой оторвавшись от этой самой, весьма заинтересовавшей, части тела, подняла настороженный взгляд выше и посмотрела в лицо Тарию. Он с любопытством следил за эмоциями, наверняка отражающимися на моем лице. Я смутилась, потупив глазки, и снова уткнулась в НЕГО. От столь пристального внимания этот, скажем, источник моего возможного будущего наслаждения радостно дернулся. Пришлось спешно поднимать голову вверх.

Ощутила, как негативные эмоции Тария в очередной раз быстро улетучились, а взамен вернулось предвкушение и жаркий интерес.

– Убери одеяло! – неожиданно резкий голос.

Ого, прозвучало как приказ. Сначала хотела возмутиться, но потом решила, что наши нормальные отношения и так висят на волоске, так что можно и промолчать. Поэтому послушно сдвинула одеяло.

Уввдев на мне белье, опять недовольно потребовал:

– И это тоже сними. Я хочу всегда ощущать твою обнаженную кожу своим телом.

– Ты сейчас пришел, чтобы огласить весь список того, чего хочешь? – тут я уже не выдержала его тона и обманчиво спокойно предложила. – Начинай, а потом я перечислю, чего хочу... И так до утренней смены...

Он резко нагнулся и, упираясь кулаками в кровать, прорычал мне в лицо:

– У меня не железное терпение – еще пара слов и твои тряпки сниму сам. Предупреждаю: вряд ли они целыми останутся, и тогда я в любом случае получу желаемое.

Быстро сняла майку и трусы под удовлетворенным жадным взглядом. Но пус] не думает, что последнее слово за ним останется!

– Запомни, аннар, ты рвешь мое, я – твое, а платить за новое всегда будешь п Причем для нас обоих!

Он уселся на кровать, перестав демонстрировать ЭТО перед моими глазами... моему сожалению... А потом, одним движением уложив меня на спину, довольно проскрежетал:

– Ну что ж, такой компромисс меня устраивает, вполне.

– Мы с тобой оба практически безработные, так что давай пока не будем портить МОИ вещи, их и так мало, – проворчала я как-то даже примирительно.

Пока говорила, восторженно обвела взглядом литые мускулы на широкой груди, и даже рука, которая меня придавливает к кровати, поразила словно специально вылепленным совершенством и мощью. Ладонь Тария скользнула к моей груди, и сам он, откровенно любуясь и наслаждаясь собственными ощущениями, не мог оторвать от нее взгляда, подхватывая, поглаживая, мягко сминая. Но стоило закончить говорить, как он усмехнулся, на мгновение блеснув острыми кончиками клыков, и произнес:

– Анна, насчет моей работы можешь не переживать. С нашими отношениями я все решил, с работой будет еще быстрее и гораздо проще. В крайнем случае, переведусь на корабли ближнего пограничного круга защиты Илишту. Вахта длится три дня, так что это приемлемо, и космос для меня не закроется.

Меня возмутило единоличное решение «с нашими отношениями», но выслушав полностью, немного успокоилась. Слава звездам, работа будет хоть у одного из нас, хотя крибл знает, как у илишту семьи живут... и за чей счет. Но Тарий, заметив мои нахмуренные брови, добавил, на мгновение замерев:

– Так что тебе, анна, вообще работать не придется. У меня достаточно средств, чтобы содержать свою семью на должном уровне.

Работать я все равно буду, но выдохнула с облегчением, отчего его рука качнулась на моей груди. Он снова сжал ее, потеребил вершинку, и у меня перехватило дыхание. Тело стало таким чувствительным, отзывчивым на любые ласки, поглаживания и пощипывания. Огонь разбегался по венам, а внизу живота скапливалось невыносимое напряжение и томление.

Бриллиантовые глаза следили за моим лицом, пока он ласкал мою грудь, живот, а потом, неожиданно резко скользнув в промежность рукой, проник пальцами в уже влажную глубину. Мы оба восторженно выдохнули, а уже через мгновение меня накрыло тяжелое массивное тело Тария и его напряженная твердая плоть начала проталкиваться внутрь. Я максимально раскрылась, тоже стремясь к единению, каждый мой нерв и клеточка дрожали от нетерпения и желания. Момент полного глубокого слияния в одно целое – а затем словно борьба за жизнь началась. Так остро – на грани боли, так сильно – на грани жестокости, так всепоглощающе – на грани разлететься на кусочки. А потом... затопило наслаждение. Такое сильное, что я закричала и вцепилась в своего мужчину руками, ногами и даже зубами. Наверняка на предплечье останется след от укуса.

Я лежала, приходя в себя, опустошенная, все еще чувствуя спазмы удовольствия. Тарий опирался на локти, подмяв меня и зарывшись лицом в волосы. Его трясло после пика наслаждения и я ощущала внутри судорожные движения его плоти. Для него еще ничего не закончилось, как-то непривычно затянулось... Для них это норма? И эта мысль вернула рассудок – вот это я дурра-а-а.

– Тарий, – пискнула, вцепившись ему в плечи, – я забыла тебе сказать, что пройдя вторую ступень развития, я... э-э-э... забеременеть могу. Надо срочно к доктору Джаме сходить. Провести... э-э-э... обработку, а затем временную стерилизацию сделать.

Дрожать он не перестал, зато явно напрягся всем телом, да и эмоции вспыхнули с такой силой, что их можно было сравнить с только что пережитым взрывом наслаждения. Целая буря ярости и злости.

– Ты не хочешь от меня потомства? Хочешь стерилизовать как домашнюю зверюшку? Считаешь недостойным отцовства? – даже зубы заскрипели.

– Да подожди ты! – прежде чем разгневанный Тарий продолжил перечислять мои прегрешения, смогла пропищать: на громче сип не хватало, а точнее – воздуха. Все же очень большой и тяжелый мужчина в аннары достался. – Хочу! Как зверюшку – не хочу! Считаю достойным! Слезь с меня, пожалуйста, а то раздавишь!

Он еще был во мне и, чувствуется, что готовился продолжить так удачно начатое... Но все же отстранился и лег на бок. Подпер кулаком голову, а мое лицо, крепко обхватив за подбородок, повернул к себе и зло спросил:

– Тогда почему сейчас ты хочешь убить мое семя?

Попыталась освободиться, но безуспешно – наоборот, вновь навис надо мной и, словно сканируя взглядом, пристально уставился в глаза. Я устало ответила:

– Тарий, мы друг друга совсем не знаем, с трудом общаемся, ты все время злишься на меня и подозреваешь во всех грехах. Как в такой обстановке думать о детях, а тем более их заводить? Я не знаю, что будет дальше? Где жить? На что жить? А ты только забрался на меня и уже хочешь сделать беременной!

Неожиданно от высказанных слов и сомнений защипало в глазах и стало так жалко себя, что не выдержала и расплакалась.

Тарий испытал неуверенность, сомнения, раздражение, а потом едва уловимую нежность и жалость. Подбородок освободил и улегся на бок, прижимая к себе и давая возможность выплакаться. И пока я тихо всхлипывала, просто гладил по спине. Правда, постарался успокоить... как умел:

– Не думай о плохом. Тебе достался умный, сильный и заботливый аннар, так что твои страхи беспочвенны. Дом у нас есть, деньги тоже – зачем лить попусту слезы? Я хочу и в принципе готов к отцовству. И главное – твоя беременность привяжет тебя... нас еще крепче. Улучшит наши отношения, наверняка. Так что о прерывании возможной беременности или о любой защите от нее не может быть и речи!

Пока он говорил раздражающе менторским тоном, вспомнила слова Иванны о том, что Тарий будет неистово меня хотеть. Особенно, пока мы не забеременеем, и только после этого чуть-чуть успокоится, а с годами все придет в более спокойное состояние.

Ну, такая шутка природы и физиологии илишту как главного фактора развития расы и продолжения рода. Очень ярко выраженная у черных. А сейчас этот самодовольный и самоуверенный гад вешает мне лапшу на уши, точнее ходит кругами вокруг главной проблемы – зависимости от моего тела. А я слезы лью!

– Тарий, – пару раз всхлипнула и, взяв себя в руки, перестала плакать и с ехидцей предложила, – давай договоримся хоть иногда общаться друг с другом откровенно. – Рука на моей спине дернулась, но продолжила поглаживать. – Я разговаривала с Иванной на эту тему, и особенности черных илишту мне уже известны! Так что эта беременность только тебе пока выгодна!

До меня дошло мрачное раздражение от Тария, причем скорее на Иванну. Поэтому быстро добавила:

– И нечего на нее злиться: рано или поздно я бы все равно узнала и еще не известно, чем бы тебе за полуправду и замалчивание срикошетило.

– Согласен! Ты не хочешь детей?

Я опешила от вопроса, заданного явно с целью нападения.

– Я хочу детей, просто чуть...

– Я рад! – не дав договорить, меня тут же прервали, услышав главное. – Ты боишься, что не полюбишь их из-за того, что они будут похожи на меня?

– Ничего я не боюсь! – моему возмущению не было предела. – Это будут мои дети, и мне плевать, на кого они будут похожи! – мгновение помедлив, обдумывая неожиданно пришедшую мысль, снова возмутилась. – А почему это наши дети будут похожи только на тебя? Моя кровь тоже сильная. И вообще, папа сказал, что тсареки...

– Ну что ж, я рад, что НАШИХ детей ты уже защищаешь и любишь, – меня снова прервали, при этом Тарий остался доволен ответом. – Тогда вообще не вижу причин, чтобы откладывать их появление или зачатие.

Пока я в смятении решала, что ответить на столь конкретное заявление, этот черный ушастый проныра пару раз дернул ушами и потянулся, слегка потершись о мою грудь своей, тут же пробуждая ответное желание, но тот факт, что меня сейчас провели как младенца, вызвал протест. Уперлась ладонями в плечи и проникновенно заявила:

– Ты слишком много от меня требуешь сразу и нахрапом, а сам пока ничего не дал и не уступил.           

Бриллиантовые глаза прищурились, а потом, провокационно потершись всем телом о мое, пытаясь лишить остатков здравого смысла, игриво прошептал, обдавая жарким дыханием:

– Есения, мне вообще много не требуется. Ласковое слово, теплая постель с тобой в ней и...

-... безграничная власть! – ехидно закончила я.

Возмущаться или отпираться не стал. Положив ручищу мне на грудь и мягко сминая ее, проскрежетал уверенно:

– Я такой, какой есть! Меня не изменить, но я постараюсь учитывать твою строптивость...

От того, что он руками и губами начал вытворять с моей грудью, я снова захотела его... внутри себя, чувствуя силу его желания. Но его замечание – это... это нисколько не выбивалось из его характера.

– В том, что ты учтешь мою строптивость, чтобы снова обдурить или подмять, как раз не сомневаюсь. Но учти, я тоже не буду твоей марионеткой или бессловесной куклой.

Тарий, приподнявшись, снова устроился между бедер и заполнил меня собой, а потом, вырвав стон удовольствия, прерывисто дыша, вкрадчиво сказал:

– Есения, ты, в сравнении со мной, – младенец. Лучше не играй в подобные игры. Я все равно буду сверху!

Я скорее выдохнула, чем сказала:

– А с этим я поспорю! Вдруг тебе понравится и снизу? Для разнообразия...

После все слова стали лишними, мы вновь боролись за жизнь, не было нежности. Мой теперь собственный илишту слишком нуждался во мне, слишком долго ждал и хотел, и сейчас лишь брал, забирал у меня все без остатка. Но удовольствие, которым он заражал меня, заставляя подчиняться желанию, позволило и самой получать, разделять, сгорать от НАШИХ ощущений.

А потом, когда мы оба снова словно разлетелись на кусочки, настойчиво попросил:

– Посмотри мне в глаза, Есения! Загляни ко мне в душу...

Сил сопротивляться почти приказу не осталось. Сейчас мы соединились не только телами, но и душами, и взглядами. Странно, но именно в этом момент я ощутила полное безграничное единение со своим аннаром. И его триумф и восторг подсказали, что теперь он полностью доволен и спокоен. А вокруг витал наш обоюдный аромат, пропитывая все вокруг, нас самих и заполняя мои легкие и, казалось, все тело. Я запомню его навечно. И свои синие бездонные глаза, полностью заполнившие зеркальную гладь его души, ярко сияющие... зовущие так, словно это большая часть моей души, а я вынуждена оставить ее здесь. Похоже, обмен завершился...

Глава 26

На этот раз приходить в себя пришлось намного дольше. Какое-то время я бездумно лежала, прижавшись к немного влажной от пота мужской груди, и глубоко дышала, ощущая присущий только аннару терпкий, но такой приятный аромат. А он гладил меня по спине и голове – то ли меня успокаивал, то ли себя. Неважно...

– Тарий, это было невероятно здорово!

От него пришло чувство удовлетворения и уверенности. Скорее всего, в своих силах не сомневался, а сейчас лишь убедился. Но говорить что-либо еще или возмущаться его горделивым молчанием сил не осталось. Хотелось спать, что я тут же и сделала: обняла его за шею и, устроив голову на широкой груди, замерла, уплывая в сон. Он тоже замер в ожидании моих дальнейших действий. А меня даже на душ не хватило, я буквально выключилась, как бионик.

Короткий сигнал моего зума совершенно безжалостно разбудил, сообщая о начале нового рабочего дня. Открыв глаза, обнаружила, что сплю под теплым боком у своего мужчины, который во сне недовольно поморщился и... забавно посапывая, продолжил спать дальше, согревая меня лучше так и забытого одеяла. Ну, раз он не спешит вставать, решила тоже полежать и не спеша полюбоваться аннаром в приглушенном свете каюты. Снова отметила, насколько контрастирует черная кожа Тария с белой тканью постели, да и с моей светлой кожей. Не зря мужчины илишту любят белый цвет – должно быть, выглядят в нем просто бесподобно!

Ему что-то снилось, потому что веки едва заметно подрагивали, а уши подергивались, чисто кот с Дерея – огромный и черный. Этих животных на Дерей завезли люди во время колонизации. Такие своеобразные и своенравные, но симпатичные животные, которые вот так же ушами шевелили, очень похоже на гордых и самолюбивых илишту.

Тарий широко раскинулся на гровати, согнув ногу в колене. Интересно, его даже во сне не покидает возбуждение, или он только прикидывается спящим? Но мужская гордость настолько привлекла внимание, что я потянулась к ней рукой, так хотелось потрогать эту живую теплую плоть, однако в последний момент не решилась и отдернула ладонь. Но не отказала себе в удовольствии с восхищением и одобрением еще раз обежать взглядом теперь уже точно мое движимое имущество и неожиданно наткнулась на изучающий прищуренный взгляд Тария. Он довольно проворчал:

– Я долго еще ждать буду? Может, ты уже хоть что-нибудь сделаешь и возьмешь дело в свои руки...

Я усмехнулась, отодвигаясь к переборке и облокачиваясь на нее, при этом с удовольствием наблюдая, как загорается страстью взгляд Тария, устремленный на мое обнаженное тело.

– Знаешь, кажется, я догадалась, кто автор той программы для сексбионика, предлагавшего «ртом, руками или доставай хозяйство, помну немного».

– Ошибаешься, Есения! – Тарий нахмурился, заложил руки за голову и посверлил меня исследующим взглядом. – Такой примитив не по мне!

– Да-а! В этом ты прав! Не твой стиль, – обняв руками согнутую в колене ногу, продолжала разглядывать великолепное мужское тело. – Зато более чем уверена, что еще одна фраза, которую слышала уже от другого бионика, точно написана тобой.

Аннар приподнял безволосую бровь, а я с придыханием в голосе и деланным подобострастием процитировала:

– «Что желает мой господин? Любое твое желание для меня закон, о сильнейший, мудрейший, сексуальнейший из мужчин. Ты – само совершенство, и я мечтаю исполнить любую твою прихоть».

Тарий почти незаметно взгляду напрягся, но смущение и злость выдали его, позволив увериться в правдивости собственных предположений. Я даже развеселилась. Надо же, как пробирает!

– Так это ты? Господин и само совершенство?! – сквозь смех протянула я. – Клянусь звездами, это самое невероятное, что я только слышала...

Но дальше посмеяться не вышло, потому что меня вмиг подмяли и, нависая сверху, прорычали:

– А я заставлю тебя поверить!

– На это может уйти целая жизнь, мой аннар! – выдохнула с улыбкой.

Тарий моментально успокоился, в очередной раз поразив настолько стремительной сменой настроения. А потом, наклонившись к моим губам, прежде чем поцеловать, произнес:

– Главное, что теперь у меня есть интересная задача, которую надо решить... И мне нравится, как ты произносишь «мой аннар»!

Второй наш поцелуй был уже не ознакомительным, а познавательным. Мне в очередной раз дали понять, кто в нашем доме хозяин. И хоть я признавала его лидерство, но легко сдавать свои позиции не собиралась. Зато сколько чувств и эмоций подарил этот поцелуй! Я ощущала, что ему тоже очень нравится, чувствовала, что отношение ко мне тоже неуловимо изменились. Он ласкал меня мягче, нежнее, находя самые чувствительные местечки, с удовольствием принимал мои ласки и, не таясь, давал возможность ознакомиться со своим телом.

Мы долго касались друг друга, изучали, привыкали... А потом новый виток соития, но уже без спешки и борьбы, тягуче медленно, глядя глаза в глаза, до самой вспышки наслаждения...

Зум Тария известил о подъеме, когда мы уже по очереди приняли душ, но по– прежнему обнаженные сидели на кровати, причем я на коленях Тария, который, облокотившись спиной о переборку, лениво поглаживал мой затылок. А все потому что стоило выйти из санблока, как меня тут же сграбастали и прижали, в который раз заставив ощутить острую нужду в моем близком присутствии. Самое удивительное, что оказавшись вновь в руках Тария, тут же ощутила, как отпустила... ушла непонятная тяжесть из груди. Этот момент зацепил, но спросила сначала о другом:

– Скажи, когда ты вчера вечером пришел сюда, то был мрачным и не ожидал ничего хорошего. Почему?

Тарий зарылся носом в мои кудряшки, глубоко вдохнул, потом обхватил мою грудь лапищей, погладил и только тогда ответил:

– От вас, женщин, всего можно ожидать! Оставив тебя на смотровой площадке с Иванной, я рисковал! Она в очередной раз наболтала бы чего-нибудь и ты передумала бы и не подпустила к себе.

Я осторожно поинтересовалась:

– Она рассказала о ваших погружениях в душу. Пояснила, к чему это привести может, но я все равно здесь, рядом с тобой! Скажи, зачем ты это делаешь? Ведь и сам привязываешься ко мне еще сильнее!

Сомнения, злость и неуверенная надежда родились одновременно после моих слов. Тарий прижал меня еще крепче.

– Я хочу быть уверенным, что ты не исчезнешь, не сбежишь... будешь всегда рядом! Хочу, чтобы ты была моей! А так, гарантированно привяжу тебя!

Я тяжело вздохнула и опять ощутила сипу его желания, и это несмотря на то, что мы уже не раз были вместе.

– Знаешь, пока была в санблоке и душ принимала, чувствовала тяжесть в груди, но стоило оказаться в твоих руках, сразу стало легче. Давай не будем форсировать события, а все делать потихоньку. Поверь, я не брошу тебя... и ты мне не безразличен уже.

– Ты не понимаешь природу нашей слабости, моя шиу! – Тарий немного сдвинул меня и заглянул в глаза. – Или не хочешь понимать! Я полностью завишу от тебя, впрочем, как и любой другой мужчина илишту от своей женщины. Невозможно отказаться от удовольствия слить хоть ненадолго наши души, коснуться, вдохнуть запах. Это выше моих сил. Светлые со временем даже волю могут потерять и полностью подчиниться своим анна. У черных воля сильнее, но и зависимость от женщины больше, а дальше будет еще хуже, а связь – еще прочнее. Я не заставляю тебя смотреть мне в душу, только прошу, но сам отказаться от этого злосчастного удовольствия не смогу. Если ты сможешь не смотреть – не смотри! Я не обижусь! Хотя со временем желание слиться душами накапливается и становится непреодолимым.

Я хрипло выдохнула, ужаснувшись дальнейшим перспективам.

– Это ужасно! Неужели ваши ученые не пытались разобраться с этой ненормальной привязкой и зависимостью?

Тарий неожиданно весело хмыкнул, хотя в душе испытывал скорее горечь.

– Такие попытки были, но что-либо изменить невозможно. Это означало бы полностью изменить нашу физиологию. Это же трехэтапный путь образования связи. Первый ты образуешь кожей, начиная связь энергий тел, дальше закрепляешь привязку самих сущностей... личностей – это психология и разум. Ну и третий – аромат. Запуск и перенастройка всей физиологии на связь и рождение детей.

Он помолчал пару мгновений, а потом его руки легли мне на бедра и опять начали сводить с ума, лаская чувствительную поверхность и забираясь внутрь. Затем приподняли и усадили поудобнее, и пока он готовил меня для своего вторжения, хрипло на ухо шептал:

– Ты не представляешь, какое это мучение – постоянно хотеть тебя... а ты отталкивала... а когда думал, что ты мужик, готов был самолично отрезать себе все что угодно. Да меня тошнило от мысли, что я непереносимо хочу мужчину... – он заменил свои пальцы собой, издав гортанный рык удовольствия, а меня накрыла волна его удовольствия вместе со стоном. – Как же хорошо... ты не представляешь...

Вовлекаясь в танец страсти и желания, так же хрипло ответила:

– Представляю... Я полностью чувствую тебя и разделяю твои желания и эмоции... Знаю, как сильно ты меня хочешь.

Огромные ладони, подхватив меня под ягодицы, помогали двигаться, направляли, контролировали. А глаза искали мой взгляд, но я, вцепившись в его плечи, отдалась нашим общим чувствам и, прикрыв глаза, плыла на волне наслаждения.

И лишь потом, когда мы оба испытали взрыв, обняв его за шею, почему-то сквозь слезы тихо попросила:

– Пожалуйста, полюби меня! Я не предам тебя и не оставлю, Тарий, не сомневайся. Только полюби меня хоть немножко...

Огромные руки сомкнулись у меня за спиной, так что ребра хрустнули, а мне было уютно и надежно находиться в коконе сильного горячего тела, обнимая за мощную шею, уткнувшись носом в широкое плечо, и ощущать его удовлетворение. Было непередаваемо странно и удивительно приятно сознавать, что этот мужчина полностью, со всеми потрохами – мой! Навсегда!

Скользнула ладонью по гладкому черному затылку, добралась до ушей и тоже погладила. Так мы и сидели, он наслаждался покоем и моей лаской, а я радовалась, что теперь никогда не останусь одна и всегда буду под защитой этого грозного мужчины. Лишь спустя пару минут он ответил:

– Знаешь, я уверен, что это нетрудно будет сделать!

– Что именно?

Но отвечать Тарий не стал, приподнял меня и неожиданно бережно уложил и даже одеялом накрыл, а сам снова ушел в душ.

Уже через пять минут, застегивая китель, сообщил:

– Мне на службу, извини, Есения! Собери вещи и перебирайся в мою каюту. Бегать туда-сюда не с моим статусом. Если получится, свяжусь с тобой по зуму и мы вместе позавтракаем.

Он уже выходил из каюты, оставив меня ошарашено смотреть вслед, но внезапно обернулся и сказал:

– Ах да, забыл сказать. Эсар Янат Дина благодарен тебе за участие в операции по спасению женщин и, несмотря на поддельные документы, выплатит все причитающиеся средства. Как по договору, так и по устному соглашению!

Заметив мое радостное лицо и вспыхнувшие от удовольствия глаза, тут же нахмурился и добавил:

– Но это не поможет тебе сбежать, моя шиу!

Я запустила в Тария подушкой с воплем:

– Да куда я от тебя сбегу, крибл ушастый?! Не дождешься!

Обратно подушка прилетела вместе с удовлетворением моим ответом. Дверь уже закрывалась, когда он напомнил:

– Встретимся за завтраком!

Не торопясь привела себя в порядок, собрала вещи. Собственно, и собирать-то ничего не пришлось, просто вытащила рюкзак и отправилась искать каюту. Номер и этаж Тарий сообщил, но на палубе эсаров еще ни разу не бывала и шла туда с некоторой опаской, испытывая дискомфорт при встрече с членами экипажа, провожавшими мою фигуру с рюкзаком за плечами внимательными и любопытными взглядами, но без негатива и осуждения. Видимо, местные кумушки-болтушки всем доложить успели, что семейная ситуация эсара Тария Бианы в корне изменилась.

Каюта Тария оказалась всего раза в полтора больше моей бывшей, в ней присутствовала дополнительная мебель в виде прикроватной тумбочки, еще двух стульев и более широкой столешницы. Но на этом различия закончились. Все скромно и аскетично.

Зато в шкафу оказалось много личных вещей, которые я с удовольствием рассматривала и изучала исключительно из любопытства. Интересно же посмотреть, что носят на Илишту, чем пользуются... Правда, все равно неловко стало, словно в чужом белье копаюсь, поэтому, быстро освободив немного места, сложила свою одежду и отправилась завтракать.

Глава 27

Старательно делала вид, что меня совершенно не занимают взгляды и эмоции окружающих. Даже подняла щиты, чтобы спокойно поесть. Стояла возле пищевого автомата, наблюдая, как в одно из углублений на подносе шлепнулось овощное пюре, затем рядом закрутился кренделем мясной паштет, в следующем дозаторе на поднос вывалилась ароматная горка нарезанных свежих фруктов. Подхватив упаковку с соком и поднос, направилась к столу. И стоило, как всегда, разместиться в самом дальнем углу, в душе что-то дрогнуло, предупреждая... или подсказывая.

Бросив быстрый взгляд на вход, увидела Тария, который, ни на кого не обращая внимания, шел ко мне, зато сам ожидаемо привлек всеобщий интерес, правда, едва заметный глазу. Подойдя ко мне, окинул внимательным взглядом поднос, промолчал, но я ощутила его внутреннее удовлетворение. То ли потому, что мясо ем, то ли потому, что просто ем. Затем – скорее для себя, чем для меня – протянул руку и легко погладил по щеке, приглушая свою нужду во мне, и только после этой мимолетной ласки пошел к автоматам.

Завтракали мы молча, но впервые за эти недели у меня было легко на душе. Я чувствовала себя непринужденно, разделив трапезу со своим мужчиной, пусть и в общественном месте. А еще исподтишка разглядывала Тария, наблюдала за скупыми несуетливыми движениями. Показалось, что даже орудуя вилкой, он четко выверяет действия. Мне понравилось, насколько аккуратно он ест, как изредка поблескивают клыки, когда полные чувственные губы (уж в этом-то убедилась) обхватывают вилку. И так увлеклась, что забыла про еду. Так и стояла, рассматривая Тария и поднеся ко рту уже давно пустую ложку. Когда этот момент, наконец, привлек мое внимание, быстро убрала ложку и опустила в пюре. Вслед донеслись удовлетворение и искренний интерес. Подняла взгляд на Биану и тут же поняла, что он заметил, как я наблюдала за ним, и приятно удивлен и обрадован. Вспыхнув от смущения, вновь уткнулась взглядом в тарелку, ковыряя в пюре дырки.

– Ты должна все съесть, Есения! Сейчас для тебя это очень важно! – раздался уверенный голос Тария с приказными интонациями.

Смущение моментально улетучилось, но прекословить при экипаже сочла дурным тоном, посчитав сказанное своеобразным проявлением заботы. Но приказной жесткий тон... Ничего, полагаю, мы еще обсудим с глазу на глаз отношение ко мне, словно к экипажу... Взглядом показала ему, что думаю по этому поводу. Должен же понимать, что я не маленькая и сама знаю. Но судя по насмешливому ответному взгляду, мое возмущение полностью проигнорировали.

Тарий уже заканчивал завтракать, когда в столовую пришли Фисник с Иванной. К счастью, от недавней размолвки не осталось и следа, наставник вновь испытывал благостные чувства и полное согласие со своей анна и всем окружающим миром. Зато Тарий тут же испытал раздражение и сожаление, наверное по тому поводу, что девушку сразу не усыпили, как только она на борту оказалась.

Иванна приветственно махнула нам рукой, Фисник вежливо поздоровался с эсаром и кивнул мне, затем они направились к автоматам. Тарий испытывал разочарование: скорее всего не желал общаться с кем-либо, кроме меня. Допил сок, вытер губы салфеткой и кинул ее на поднос. На мгновение обняв меня за талию, прижал к себе, коснулся носом макушки, вдыхая запах, а затем, подхватив поднос, молча пошел на выход. Я проследила взглядом его удаляющуюся спину до утилизатора, и в этот момент у него сработал зум. Выслушав сообщение, он кинул быстрый взгляд на меня и стремительно покинул помещение.

Отголоски его эмоций поймать не удалось, потому что возле меня поставил на стол подносы Фисник. Иванна тут же с тревогой спросила:

– Есения, а почему твой аннар так быстро ушел? Что-то случилось?

Я неуверенно посмотрела на Фисника, не зная, что ответить подруге. Наставник флегматично пожал плечами и, чуть подумав, ответил:

– Иванна, ешь быстрее, на всякий случай! Несколько часов назад мы вышли на общие транспортные пути. Конечно, шеваров или магранов здесь вряд ли встретишь, но бывают неожиданные встречи, которых хотелось бы избежать. Видимо, на нашем пути кто-то показался. Эсары предпочитают все контролировать и быть готовыми к любым неожиданностям. В этих отдаленных секторах лучше быть настороже.

Фисник принялся за еду, подавая пример своей женщине. Я отнесла поднос в утилизатор, а потом сходила за горячим вкусным напитком и вернулась поболтать с друзьями.

– Еся, мы зашли к тебе в каюту, а там пусто, – отправив кусочек фрукта в рот, полюбопытствовала Ивана. – Тебя можно поздравить с принятием обязательств?

Я не сразу поняла, о чем вдет речь, все еще гадая, из-за чего Тарий так стремительно вышел из столовой, но когда смысл вопроса дошел, кивнула. Помявшись, тихо пояснила:

– Да! Теперь я анна эсара Бианы и буду жить в его каюте.

От Фисника тут же пришло молчаливое одобрение

– А где вы будете жить на Илишту, еще не решили? – прощебетала Иванна с мечтательной улыбкой. – Я живу в Акваре, и если бы вы поселились там же, то мы с тобой могли бы чаще встречаться.

– Пока не знаю, Иванна! Я еще не видела Илишту и не могу ответить на твой вопрос. Возможно, мы еще какое-то время полетаем на «трех семерках», если Тарий захочет продолжить здесь службу, – осторожно ответила ей.

Меня затопило чужое изумление, затем от Фисника дошла легкая зависть и уважение. Опять же непонятно: или Биану еще больше уважать начал, или меня – за то, что разрешила своему аннару сохранить прежнюю работу. А вот Иванна тут же удивленно воскликнула:

– И ты согласна мотаться с ним по Вселенной? А как же твоя работа? Твои увлечения?.. Дети, наконец?

Я усмехнулась, погладила ее руку, лежащую на столешнице, и успокоила:

– Мы еще ничего окончательно не решили. Просто мне пока все равно где находиться, а вот ему сразу бросить эту работу будет тяжело. Он и сам все понимает и, уверена, найдет приемлемый и наилучший вариант для нас обоих. Ведь я не илишту и только начала знакомиться с вашими традициями, правилами, законами... Как видишь, у нас и менталитет разный, придется ко всему привыкать, подстраиваться и учиться. Поэтому сейчас нет смысла спорить с Бианой или настаивать на своем, да и повода для ссор мой аннар пока не давал, – решила сразу пояснить свою позицию Иванне.

Несмотря на множество полезной информации, которой она меня снабдила, жить я собираюсь по собственному разумению и своей головой. А уж учитывая тот факт, что и жить теперь с Бианой, то лучше строить отношения с аннаром без вмешательства третьих лиц.

Иванна покачала головой, отчего длинный черный хвост заколыхался из стороны в сторону, и недоуменно поглядела на меня. И в этот момент раздался негромкий звуковой сигнал. Фисник настороженно произнес:

– Предупреждение о возможной боевой тревоге. Требование занять экипажу места согласно штатному расписанию.

Команда начала быстро, но без суеты покидать столовую. Фисник обнял Иванну за талию, крепко прижал и строго приказал:

– Быстро в каюту и оттуда носа не показывай. Мы с Есенией обязаны быть на рабочих местах.

Затем, подталкивая Иванну к выходу, кивнул головой и мне. Особой тревоги ни от кого не ощущала, поэтому начала успокаиваться. Да и выглядит все по эмоциональному фону привычно и обыденно. В лифт зашли все вместе, но девушка вышла на своем этаже, а мы покатили вниз.

– Эс Фисник, что это может быть? – спросила, когда мы остались одни с наставником.

– Да мало ли зачем... – равнодушно пожал плечами мужчина. – Может, астероидный пояс... Может, неизвестные корабли без опознавательных знаков, которые так же как и мы до новой точки перехода в гиперпространство следуют... Может, наоборот, кто-то неожиданно появился. Не думай об этом, такое предупреждение часто бывает на общих маршрутах. Просто Харт лежит в стороне, и ты с подобным впервые столкнулась, а со временем начнешь реагировать как на внеплановую проверку оборудования эсаром Шераном. Напрягает, конечно, но если не лениться, то все пройдет нормально и без эксцессов.

Лифт остановился, двери разъехались, и в этот момент запищал мой зум. Активировав связь, услышала голос только что упомянутого старпома:

– Эса Есения, срочно прибыть на мостик!

Я напряглась, еще не зная причины, но уже испугалась. Опять же, ощутила, как общий эмоциональный фон экипажа начал медленно меняться на напряженное ожидание.

– Слушаюсь, эсар Шеран! – бросив испуганный взгляд на Фисника, который непонимающим взглядом все еще смотрел на мой зум, нажала верхний этаж.

По дороге в рубку встретила двух илишту, проводивших меня внимательными подозрительными взглядами. Именно эти взгляды и сопутствующие им чувства заставили еще больше испугаться неизвестности, которую таил этот внезапный вызов старпома.

В рубке, как и в прошлый раз, слаженно и сосредоточенно работали пилоты, навигаторы и инженеры, которым на первый взгляд и дела до меня не было, а сверху взирали трое эсаров: командор Янат Дина, старпом Шеран Адива и безопасник Тарий Биана – все как на подбор устрашающие. Поднимаясь по пандусу, ощущала себя маленькой девочкой, ожидающей наказания, с трудом переставляя немеющие от плохих предчувствий и страха ноги.

Все трое эсаров мрачно смотрели на меня, а стоило подойти ближе, даже рта открыть не дали. Шеран, взяв меня под локоть, подвел к креслам и, развернув лицом к виртуальному экрану, молча встал за спиной. В этот момент командор обратился к собеседникам, лица которых сейчас демонстрировал экран:

– Это она? Вы не ошибаетесь?

На меня хмуро смотрел человек в форме капитана корабля, в глазах которого царила внутренняя пустота. Неприятный тип, но не он заставил меня задохнуться от ужаса и неподвижно уставиться в экран.

Позади капитана на фоне рубки чужого корабля стояли слишком знакомые четверо убийц отца, преследовавших меня с той же целью. Сейчас их лица являли образец консерватизма и преданности. Глядя на них, никто бы не подумал, что такие способны пытать часами, а потом душить беззащитную женщину и гонять ее по всем галактикам. Все четверо, увидев меня, непроизвольно напряглись, словно хищники сделали охотничью стойку на будущую жертву. Капитан быстро обернулся, получил утвердительный кивок от чиваса и, вновь устремив пустой взгляд на нас, тоже утвердительно кивнул:

– Да, эсар Янат Дина! Это обвиняемая Есения Дор-Тсарек Коба. Именно эта женщина обвиняется в перечисленных ранее преступлениях. Требую ее немедленной выдачи.

На двух боковых экранах я увидела, что нас встретили два корабля – огромных транспортника, и как уже догадалась, принадлежащих корпорации «Анкон». «Три семерки» сейчас мед ленно приближаются к ним, еще чуть-чуть и мы вклинимся между этими махинами или они возьмут нас в клещи.

Рядом со мной встал Тарий Биана, от которого явно не ожидала последовавшего распоряжения:

– Высылайте группу сопровождения!

Тот самый злобный чивас тут же ответил:

– Мы, как представители правоохранительных органов Саэре, выступим в этом качестве.

Все трое эсаров промолчали, зато я отметила, как блеснули ненавистью глаза хейрола, стоящего рядом с чивасом. В этот раз даже сутулый блеклый мнак, судя по лицу, не испытывал сожалений, скорее горел энтузиазмом забрать меня у илишту.

Эсар Дина отключил связь с преследователями, затем медленно повернулся лицом ко мне. Шеран почти незаметно отступил в сторону. Теперь я стояла напротив троих эсаров, но смотрела только на Биану. Его лицо было мрачным и бесстрастным, но внутри бушевали ярость и жажда кого-нибудь прибить. Придвинувшись ко мне, опасно скрежещущим голосом спросил:

– Тебе знакомы эти мужчины?

Сглотнула горькую от страха и отчаянья слюну, смачивая пересохшее горло. Я была еще не в состоянии поверить, что именно этот илишту отдаст меня преследователям. Неужели сможет это сделать после всего случившегося? Ответила именно ему, тараща на него испуганные глаза:

– Те четверо, что стояли за спиной капитана корабля, убили отца, сожгли наш дом и фактически заживо похоронили меня в подвале. Затем гоняли по нескольким галактикам, охотясь как на зверя...

Все трое молча смотрели на меня. Я ощущала ярость Тария, двое других испытывали злость и раздражение, но показалось, что не ко мне, поэтому поспешила сказать в свою защиту еще несколько слов, пока есть возможность:

– Клянусь вам, я не виновата ни в чем, что могут инкриминировать. Не знаю, что вам сказали, но это они убийцы, а я жертва.

Тарий, шагнув еще ближе, заслоняя от меня все и всех, жестко и резко приказал:

– У нас слишком мало времени, поэтому быстро, четко и без эмоций расскажи, почему настолько важна, что за тобой послали два корабля – довольно дорогое и внушительное сопровождение для простой преступницы. Для твоей доставки на Саэре потрачено слишком много ресурсов...

Я молчала, раздираемая сомнениями, но командор специально приблизил вид одного из кораблей на экране, и я увидела, как от него отделяется пока еще едва заметная точка шаттла. А ведь сейчас там четверо убийц, идущих по моему следу, и конец их пути слишком близок. Именно эта картинка заставила хрипло заговорить. Не отрываясь от экрана, на котором увеличивался шаттл, рассказала поведанную отцом легенду Крингов, страшную находку сартора, облученного д'окром, о гибели Малеха Визара и его договоре с «Анконом». Закончила тем, как удалось выбраться из подвала и покинуть Саэре.

К концу рассказа меня знобило из-за вновь пережитых боли и горечи от потери отца и всего случившегося. Пилоты и другие члены экипажа, находящиеся в рубке, слышали мой рассказ и молчаливо сочувствовали. Трое эсаров выглядели неожиданно расслабленными и удовлетворенными. Биана шагнул ко мне, встав вплотную и прижав к себе, приподнял над полом и уткнулся носом в шею. И уже опуда, обдавая горячим дыханием, произнес:

– Надеюсь, мне не придется все время искать таких вот ситуаций, чтобы раскрывать твои маленькие тайны, шиу?

Наверное, мое тело окаменело, пока Тарий продолжал говорить раздражающим наставительным голосом:

– Еще надеюсь, ты оценишь мой небольшой подарок...

Он поставил меня на пол, чуть отстранился, а потом посмотрел на командора. До меня моментально дошло их общее чувство злорадного удовлетворения и полного единства. Эсар Дина спокойным голосом отдал приказ:

– Шаттл и чужаков уничтожить!

Недоверчиво посмотрела на командора. Тарий взял меня за руку и погладил запястье большим пальцем. Эсар Дина повернул кресло и обратился ко мне:

– Никогда не пойму женщин! Биана, похоже, твоя анна в самом деле поверила, что мы ее отдадим! Видимо, она все еще не до конца усвоила реалии нашей жизни...

Я судорожно всхлипнула, пытаясь осознать, что опасность миновала. Но на экранах маячили два чужих огромных корабля по бокам от нас. И шаттл продолжал стремительно увеличивался в размерах.

– Их же два, и у них тоже есть оружие... Могут пострадать...

– Мы сейчас между ними встанем и направленным лучом по ним... – прервал Шеран Адива. – Уйти точно успеем, пока у них на борту реакция идти будет...

Я почти ничего не поняла, кроме того, что специально между ними встанем. Из рубки доложили, что к удару по шаттлу готовы. Дина дал добро, и вскоре я увидела, как маленькое прямоугольное судно, стремительно несущееся к нам, прошивает короткий луч, затем оно начинает словно набухать изнутри. Следующий момент – вспышка и шаттл исчезает с экранов, оставляя после себя темное облачко с остатками парящей в вакууме космоса обшивки.

Удивительно, что несвойственное мне и потому невероятное чувство мстительного удовлетворения – убийцы отца понесли заслуженную кару – смешалось с таким же, но менее ярким, чем у меня, удовлетворением окружающих илишту. Я ощутила отголоски смерти тех, кому даже во сне мечтала отомстить, и это страшное чувство впервые принесло радость, основательно встряхнув мою психику.

А потом два похожих, только более интенсивных луча ударили по преследующим нас кораблям. Инстинктивно подняла ментальные щиты, отгораживаясь от чужой смерти, которую почувствую даже на расстоянии. Новое «набухание» – и мы быстро уходим с места взрыва, но «седьмой» старательно показывает картинки двух вспышек позади нашего корабля. Волна от взрыва достигает нас и чувствуется заметная вибрация. В страхе я прижалась к груди своего аннара, и он тут же обнял меня еще крепче.

Я старалась не думать о тех, кто находился на двух уничтоженных кораблях. Уверена, что если бы оказалась на одном из них, меня бы точно никто не пожалел. Но все равно, две вспышки все еще стояли перед глазами, сводя с ума. С губ сорвался подсознательный вопрос:

– Неужели два последних удара были так необходимы?

Мне ответил командор, хотя ощутила, как напрягся Тарий, намереваясь ответить сам:

– Они были готовы открыть огонь на поражение, если бы мы заартачились. Вреда особого не причинили бы, но повреждения бы нанесли. Мы малочисленная раса, контролируем небольшую территорию, но очень многие знают, что с илишту лучше не ссориться. Это выстраданная, заслуженная нашей кровью репутация. Мы никогда не прощаем нападения, даже угрозы...

Шеран добавил, стоило командору многозначительно замолчать:

– В этом случае лучше уничтожить все следы нашей встречи.

– Но ведь они, скорее всего, доложили своему руководству, что я на вашем корабле?

Старпом пожал плечами и уже привычно дернул кончиком уха.

– Уверен, они доложили, что вы, возможно, на нашем корабле. Ведь они явно караулили нас в этом квадрате в надежде, что обратно мы пойдем здесь же. Наши женщины каждые десять лет совершают араш на Харт, поэтому рассчитать маршрут несложно. А вот вероятность твоего нахождения здесь не была стопроцентной. В любом случае, слишком много кораблей пропадает в необозримых и часто таких опасных просторах космоса. Вот и еще два пропало – кто считать будет?.. – закончил он с насмешливой ухмылкой.

Несмотря на положительное решение моей проблемы с преследователями, стало жутковато. Два корабля с экипажами погибли, а эти илишту испытывают мрачное удовлетворение и еще посмеиваются. Радовало лишь то, что я на их стороне, а не на противоположной, и не враг им. И все же осторожно сказала:

– «Анкон» и без меня сможет вычислить планету и местонахождение сартора. Просто на это у них уйдет много времени, но теперь, когда они точно знают, что согровище существует, как вы уже поняли, никакие препятствия их не остановят. И это еще учитывая тот факт, что в «Анконе», возможно, еще не знают, что конкретно обнаружили Малех с отцом. Что будет, если они его найдут, страшно представить. Новый передел влияния, гибель кораблей, а может, и целых планет... Излучение д'окра неизвестно, мало изучено...

– Это ваше название... д'окр. – перебил Тарий, который, запустив руку в мою шевелюру, поглаживал затылок, все еще прижимая к себе, – на самом деле звучит как докран. На языке илишту означает – «разрушающий связи». Оно было создано нашими учеными еще пять тысяч лет назад для борьбы с шеварами. Более того, основано на способности шеваров проходить сквозь любые преграды. Наше оружие имеет схожую структуру энергии, правда, многократно улучшенную. Та волновая зачистка корабля, которую ты наблюдала во время нападения шеваров, тоже впоследствии была разработана на основе докрана.

Шокированная рассказом, задрала подбородок и посмотрела ему в лицо. Тарий, одной рукой придерживая меня за плечи, второй – погладил по щеке. Я же, не в состоянии связно мыслить, пролепетала:

– Но как же... а в легендах говорилось, что это кринги изобрели и от своего же изобретения погибли?!

Тарий, словно лаская мое лицо взглядом вместе с рукой, не успел ответить. За него с насмешкой произнес Шеран:

– В то время их развитие находилось на такой ступени, что до шеваров и докрана им еще учиться и учиться было. Но, к их несчастью, нам пришлось искать себе новый дом, и Илишту находится как раз в том секторе Вселенной. Когда-то они были нашими дальними соседями. Такие же умники, как хозяева твоего «Анкона», решили позаимствовать без спроса технологию создания докрана. Итогом стала гибель всей цивилизации и самого вица крингов. Нашим кораблям удалось спасти лишь их жалкие остатки. Теперь кринги проживают в двух квадратах от нас и на подвиги их пока не тянет... Развитие пошло по новому витку эволюционной спирали.

У меня разболелась голова от всего рассказанного мужчинами. Я растерянно потерла виски и, прижавшись щекой к светлому кителю на груди Тария, спросила:

– И что теперь с седьмой планетой будет? Которую папа с Малехом обнаружили? Ведь если все эти залежи снова найдут... – я содрогнулась от жутких перспектив.

Командор закинул ногу на ногу, подчеркнув этой позой красивое подтянутое тело, и флегматично произнес:

– Что будет?! Точные координаты благодаря тебе у нас имеются, начальство уведомим и проведем основательную зачистку. Планету проверим – вдруг там еще залежи такие имеются... а сартор изымем. Все затраты по очистке окупятся... Если Биана настаивать будет, думаю, и премию тебе выпишем...

– Нет! – я тут же отрицательно затрясла головой, вжимаясь в тело Тария. – Не надо премий! За ЭТО мне ничего не нужно! Столько народу погибло: отец, Малех, эти два корабля... кринги... столько гфови на этом сарторе. Мне даже вспоминать обо всем этом никогда не захочется, да вряд ли забудется.

– Ну, как знаешь! – ответил эсар Дина, я почувствовала, что он одобряет мое решение. А еще поразилась, сколько сейчас жуткого произошло, а илишту внутренне и внешне спокойны, жизнерадостны, как будто между делом тут поболтать собрались. – Еще вопросы будут? – он с любопытством уставился на меня, прижавшуюся к Тарию.

– Нет, эсар Дина! Не хочу отнимать у вас время! – тихо ответила, обрадовавшись, что наконец-то можно уйти.

Командор, блеснув насмешливым взглядом, кивнул. Попыталась отлепиться от Бианы, но не получилось. Над моим ухом проскрежетал его голос:

– Эсар, могу я отлучиться ненадолго?

Дина согласно кивнул и, излучая сочувствие, заметил:

– Твоя анна перенесла большой стресс, Биана, ей требуется отдых и забота!

Тарий подхватил меня на руки, а затем не то поделился с командором, не то меня просветил:

– Если бы она была оифовенна со своим аннаром и сразу рассказала об угрозе, избежала бы этого испытания.

Вцепившись в воротник кителя Бианы, уже чувствуя, что мои подозрения оправдаются, спросила:

– Даже если бы я тебе пару дней назад все рассказала, нас бы все равно здесь встречали... Что бы изменилось в итоге?

Тарий тем временем спустился по пандусу с мостика вниз и быстро вышел из рубки, правда, эсары, скорее всего, услышали его ответ:

– Для НИХ ничего бы не изменилось! А мы не потеряли бы столько времени на болтовню и выяснение всех обстоятельств твоего дела, а главное, мне не пришлось бы ставить тебя в подобную ситуацию и под угрозой выдачи выуживать ответы на вопросы.

Мои ладони уже обнимали шею Тария, но очень сильно захотелось задушить его за непрошибаемую уверенность в себе и своих поступках. Получается, эсары специально показали мне этих четверых, заставили поверить, что выдадут, чтобы просто узнать, за что меня преследуют. Раскрыть все мои секреты и тайны... Я забыла о том, что пару минут назад цеплялась за него, не в силах удержаться на ногах от услышанного и увиденного. Сейчас я шипела и с трудом сдерживалась, чтобы не оторвать ему уши или не выцарапать глаза:

– Ты... ты – крибл ушастый! Да как ты мог... после того, как спал со мной в одной кровати... занимался со мной... Как ты мог заставить меня пройти через этот ужас, наблюдать за гибелью...

Руки на моем теле сжались, заставив на мгновение задохнуться, чем Тарий и воспользовался:

– Скажи, что ты почувствовала, когда увидела как гибнут убийцы твоего отца?

Я глубоко задышала, пытаясь успокоиться, и глухо ответила:

– Удовлетворение! Но все равно это не оправдывает твой поступок! Я бы предпочла не знать, что из-за меня погибли два корабля и...

– Незнание не спасает от боли, моя шиу, ты все равно скоро узнала бы об этом от экипажа или еще как-нибудь... Может, почувствовала бы этот момент и не смогла отгородиться... Я решил, что лучше ты сама увидишь и сумеешь защититься от ненужных ощущений, а главное, отомстил за твоего отца. За любую победу приходиться платить, и иногда чужими жизнями.

Конечно, разумом я признала его правоту, но от этого легче не стало. А где-то в глубине души опять ощутила тяжесть, ледяным комом застывшую внутри. Только бы не скатиться в истерику. Да, меня защитили, не бросили, я опять не одна, но, звезды, как же больно становиться взрослой и принимать новый образ жизни! Крепче обняла аннара за шею и уткнулась в плечо, чувствуя, как по щекам бегут ручейки слез.

– Скажи, когда бы ты доверилась мне настолько, чтобы рассказать все, о чем говорила несколько минут назад в рубке? – спросил Тарий, направляясь к лифтам.

Всхлипнув, промямлила:

– Не знаю! Может, никогда! Я боялась этого знания, а вдруг бы вы решили воспользоваться этим... фактически оружием?!

Тарий усмехнулся, прижимая меня крепче, почему-то именно в этот момент ощутила нежность. Но следующий вопрос заставил похолодеть:

– А почему ты думаешь, что не сможем воспользоваться? – я напряглась и Тарий это тут же почувствовал. – Не бойся, моя шиу, мы настолько малочисленны, что нам бы свое удержать и защитить, вместо того, чтобы зариться на чужое. Все, что мы рассказали о докране, – правда, на этот счет можешь не сомневаться и не переживать.

Его буквально распирало внутреннее довольство собой. ГАД!

– А по поводу чего я должна переживать? – тут же поинтересовалась.

Снова его усмешка, а потом он уткнулся носом мне в макушку:

– Переживай за меня... За нашу семью... Чтобы понравиться мне ночью...

Услышав его насмешливое перечисление, ехидно заявила:

– Нет уж, лучше сам переживай о том, понравился ли ты мне ночью или нет! А то следующая может не порадовать вовсе...

Пока мы шли в каюту, поняла, что Тарий специально устроил перепалку и задирает меня, чтобы заставить отвлечься от случившегося и переключиться на более приятные или прозаичные вещи. Благодарно прижалась к его груди, обняла за шею и прошептала на ухо:

– Спасибо!

Он смешно дернул ухом и тут же спросил:

– За что?

– Просто за то, что ты рядом со мной в эту минуту! – щекой потерлась о его шею, гладкую черную щеку и снова шепнула. – За поддержку и за то, что не отдал.

Вновь ощутила толику нежности от Тария, столь непривычную именно от него, что она стала еще более ценным и желанным чувством.

Наконец мы добрались до каюты, не сговариваясь, быстро разделись и легли в кровать. Он не требовал секса или проявления каких-либо чувств, наверное, догадался, что я сейчас испытываю и переживаю. Просто держал в руках и гладил по голове. Бурная ночь и основательно потрясшие утренние события забрали все силы и волю. Я пригрелась в тепле уже родного мужского тела, успокоилась и незаметно для себя уснула.

Глава 28

Я задыхалась, знала, что останусь в этой дыре навсегда, и мне уже катастрофически не хватало воздуха. Земля давила со всех сторон, темнота подступала, пугала...

Две вспышки ударили по глазам, ослепив ярким жутким светом, а затем я ощутила смерть... такое знакомое чувство, ведь я уже однажды умирала вместе с папой... В груди зашлось от нестерпимой боли, а в темноте зрели две будущие вспышки – так смерть готовится добраться до меня своими щупальцами, грозится выстудить изнутри, забрать чувства и заморозить сердце, так умирают...

Мне отчаянно не хватало воздуха, казалось, что я хватаю ртом только разреженный ледяной воздух... и вокруг множество глаз, наполненных чудовищной ненавистью и злобой. А позади всех родные синие папины глаза глядят так печально, жалея и сочувствуя. Я потянулась к ним рукой, звала, плача от бессилия и безысходности, ведь откуда-то пришло понимание – папа не вернется. А так хотелось, чтобы его надежные сильные руки вновь обняли меня, укрывая от злого мира, и укачивая, папа шептал: «Ну что ты, моя малышка, все будет хорошо, ведь я рядом».

Так больно, что хотелось плакать, а вокруг только безумные вспышки, несущие смерть. Я потерялась в них, всюду, куда хватало взгляда, – холодные ненавидящие глаза. Сначала умоляюще шептала, потом кричала, а потом отчаянно жаловалась папе, что меня никто не любит, не жалеет так, как он, и больше никто не захочет обнять и назвать своей малышкой.

В какой-то момент в безумном калейдоскопе возникли огромные, заслонившие все бриллиантовые глаза, которые манили, звали, затягивали в себя. Всплыла мысль:

«Тарий!» Я ухватилась за это имя, словно за спасательный круг, звала, искала и в конце уже просто умоляла спасти меня из этого кошмара.

Очнулась с этим именем на губах, даже открыв глаза, продолжала шептать: «Тарий, Тарий, спаси меня, пожалуйста!» На меня в упор смотрел обладатель тех самых бриллиантовых глаз из сна. Потом дошло, что это мой аннар сидит рядом с кроватью, на которой я лежу, и пристально наблюдает за мной. Он молчал, пока я недоуменно переводила взгляд с него на окружающую обстановку и обратно. Увидела, что лежу на специальной кровати в медицинском отсеке. Кроме Тария здесь еще и врач Нут Джама, который дремлет в противоположном углу, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Во сне ему что-то снилось, потому что он периодически смешно дергал ногой и ушами.

По первым ощущениям, неприятно пересохло горло и нестерпимо хочется пить. Опять перевела взгляд на Тария и только сейчас ощутила его руку на своей. И самое необычное – выглядит он сильно уставшим и каким-то помятым, даже его вечно безупречный светлый офицерский костюм смотрится так, будто в нем спали.

– Можно попить? – попросила Тария. Он тут же подхватил с тумбочки рядом с кроватью стакан с трубочкой и поднес к моим губам. Выпив все до донышка, сразу почувствовала себя значительно лучше.

– Как ты себя чувствуешь, малышка моя? – заданный Тарием вопрос вызвал изумление. Во-первых, сильно изменился тембр голоса – стал мягче, с затаенной нежностью, забавно совмещающейся со скрежещущими нотками. Во-вторых, его обращение ко мне, непривычное... как будто позаимствовано из сна или моих тайных желаний.

Огромная теплая ладонь поползла вверх по моей обнаженной руке, добралась до груди и, наконец, ласковым жестом коснулась щеки. Тарий всем телом, не отрывая взгляда, потянулся ко мне. Перебрался на кровать, склонился надо мной и... начал покрывать легкими, едва ощутимыми поцелуями лицо и волосы. Я ощутила такую волну нежности от него, такое невероятное тепло, радость и... страх потери, что и сама потерялась в слишком новых чувствах, утонула и точно не хотела всплывать. Но насущные вопросы заставили поинтересоваться:

– Тарий, что случилось? Что мы делаем в медицинском отсеке? – даже собственный голос показался чужим – хриплым и слабым.

Непривычный Тарий потерся своей щекой о мою, глубоко вздохнул и только хотел ответить, как раздался радостный голос Нута Джамы:

– О-о-о, наконец-то наша болезная в себя пришла!

В поле зрения появился эсар Джама, а Тария захлестнуло привычное раздражение. И хвала звездам, что в отношении доктора, а не меня. Но я еще не успела забыть той волны нежности и ласки, которой меня обогрел аннар.

– Я только что Тария спрашивала, почему мы здесь?

Тарий начал отстраняться, и я непроизвольно схватила его запястье в попытке удержать. Раздражение тут же улетучилось, вновь сменившись нежностью и радостью. Обхватив мою ладошку обеими руками, начал мягко поглаживать, позволяя успокоиться и расслабиться.

Нут Джама заметил мой жест, выдавший желание быть с Тарием рядом, довольно улыбнулся, чуть отодвинул кресло, в котором недавно сидел Тарий, уселся и пояснил:

– Я уже все высказал нашим премудрым эсарам, которые любят ставить жестокие эксперименты над бедными слабыми женщинами. Они заставили вас перенести очередной мощнейший стресс, страх, чужую смерть... Не учли, что вы сильнейший эмпат... Забыли, что вам пришлось пережить в последнее время гибель отца, побег, трансформацию наконец. Ведь уму непостижимо, через что вам пришлось пройти, и даже здесь, на корабле постоянно тревожились, что раскроют... Спасательная операция... – врач покачал головой, а я ощущала его восхищение мной, глубокое сожаление и сочувствие. – Вы – сильная женщина, Есения, но и у вас есть предел! Вы лежите здесь третьи сутки. Эсар Биана вызвал меня ночью, у вас поднялась высокая температура, затем несколько долгих часов странной комы – мне кажется, ваша нервная система пыталась защитить вас таким образом и разгрузиться самой. После трансформации вы на какое-то время стали слабой и уязвимой, вот организм и не выдержал очередной проверки на прочность.

Пока он говорил, чуть-чуть пошевелилась и прислушалась к себе. Противная слабость ощущалась во всем теле, я подобно горке желе межо вибрировала. Как же жалко себя! Не подумав, поделилась, стоило врачу замолчать:

– Все время снились кошмары, а потом... глаза Тария вытащили меня из них...

– шмыгнула носом, чувствуя, что тихо подкрадывается истерика, спазмом сжимая горло. Нервы, действительно, совсем расшатались. Джама снова тяжко вздохнул и, испытывая неловкость, сказал:

– Вы бредили иногда! Звали отца, Тария... хм-м, просили спасти вас, жаловались, хм-м, на нас...

Он замолчал, давая мне возможность догадаться об остальном самой, но не выдержал и зло высказал, посмотрев на Тария:

– Ваш аннар, Есения, заслуживает сурового наказания за подобное отношение к вам!

Тарий начал наливаться яростью, но внезапно словно сдулся, буквально утонув в самобичевании, сожалении и угрызениях совести. Он вцепился в мою руку так, будто его хотят оторвать силой. Я не выдержала и устало заметила:

– Знаете, эсар Джама, совсем недавно весь экипаж сочувствовал Тарию, а меня осуждали. И уверена, считали, что я заслуживаю любого наказания за его мучения...

Совсем неожиданно обличительно-защитную речь прервал заурчавший от голода живот, яростно требуя пищи и очень смущая, однако мужчины засуетились. Доктор проверил какие-то показатели на мониторе, а Тарий связался по зуму с Фисником и потребовал, чтобы тот принес поднос с едой для меня в медотсек.

– А почему именно он? – тут же поинтересовалась у Тария.

– Он много времени провел в твоей компании и лучше знает, что ты предпочитаешь. Я боюсь ошибиться, моя шиу, – аннар с тревогой вглядывался в мое лицо.

Слезы, наконец, переполнили глаза и полились по щекам. От обоих мужчин тут же пришло недоумение, тревога и озабоченность.

– Ты все время зовешь меня шиу, – всхлипывая и мысленно плюнув на присутствие постороннего, не то спросила, не то пожаловалась. – Фисник сказал, что это неказистый маленький ночной цветок, который только пахнет приятно... Неужели я такая несимпатичная? Что ты только за запах меня и принимаешь?..

Нут Джама смутился, потом, как ни удивительно, иронично улыбнулся и быстро вышел. Тарий же, снова склонившись и обхватывая ладонями мое лицо, тихо ответил, вновь одаривая нежностью и теплом души:

– Малышка, шиу – очень неоднозначное растение. Оно прячет свою красоту от всех и только ночью полностью распускается, превращаясь в прекрасный экзотичный цветок, а уж о запахе и говорить нечего – такой тонкий, ненавязчивый и незабываемый. Я рад, что свою красоту ты даришь только мне. Счастлив, что ты моя... маленькая шиу.

Протянула руки и благодарно обняла Тария за шею, притягивая к себе.

– Тарий, ты назвал меня малышкой, так папа всегда говорил...

Он чуть отстранился, снова начал покрывать мое лицо поцелуями, и едва слышно произнес:

– Ты жаловалась ему в бреду, что никто не хочет так тебя называть. Ты не права, я хочу! Просто я военный, Есения, и мало общался с обычными женщинами. Многого еще не умею или не знаю, как это делается...

Я погладила его по щеке, испытывая невероятную радость, что этот мужчина достался именно мне.

– Это уже не важно, Тарий! – почувствовала, как он сразу же насторожился, и поспешила успокоить. – Ты в очередной раз спас меня, вытащив из тех кошмаров.

Тарий расслабился, и в этот момент из-за перегородки появился Фисник с подносом. Потянув носом и учуяв еду, расплылась в довольной улыбке. В итоге, Тарий, прислонив меня к своей груди, держал поднос в руке, пока я с жадностью поглощала еду. Правда, на много меня не хватило. Фисник тоже радостно улыбался, жалостливо поглядывая. Чувствую, они записали меня в окончательные слабаки...

Через несколько часов врач, удовлетворенный результатом осмотра, разрешил вернуться в каюту, и счастью моему не было предела. Идти самой не разрешил аннар и нес всю дорогу на руках. Все время ощущала чувство вины в нем, а еще жестко подавляемый страх. Тарий так крепко прижимал меня, что сомнений в том, откуда растет этот страх, не осталось. Думаю, из-за этой ситуации он проникся самой вероятностью потери анна и испугался, хотя очень старался не дать мне его уловить.

В каюте Тарий бережно уложил меня на кровать и тут же накрыл одеялом. Не согласившись лежать в костюме, уселась и начала раздеваться. И пока возилась с одеждой, ощутила вспышку желания Тария, недоуменно уставилась на него и увидела, с каким вожделением он смотрит на мое тело, впору трусики и майку снимать, иначе могут погибнуть в неравной схватке с темпераментным аннаром. Даже неловко стало: я тоже хотела его, но чувствовала себя еще слишком слабой и, к тому же, хотелось принять душ.

Тарий присел на кровать ко мне поближе, снова испытывая так поразившую меня нежность, невесомо погладил по щеке когтистой лапой. Затем прижал мою голову к своей груди, обнял за плечи, немного посидел, успокоился и только потом сказал хрипло, будто себя уговаривал:

– Тебе нужно больше отдыхать, Джама сказал. Я попрошу Фисника принести сюда ужин, а сам поработаю... подольше! Не теряй меня, и если почувствуешь хоть малейшее недомогание, вызови по зуму.

Думая о своем, помассировал мне плечи, потерся щекой о макушку, но я все время ощущала его растущую нужду во мне и нежелание уходить. Но в борьбе долга с желанием первый, к чести безопасника, победил. Внушительные ладони приподняли мое лицо, Тарий заглянул в глаза и необычным просяще-приказным тоном заявил:

– Сейчас ты должна защититься от всех эмоций и чужих чувств. Тебе надо восстановиться... Не слушай корабль, здесь тебе не грозит опасность. Я все контролирую, и я с тобой. Где бы не находился, только набери мой код, и я тут же окажусь рядом. Просто спи, отдыхай, моя шиу.

Смогла только кивнуть, потому что от такой трогательной заботы снова захотелось плакать. Да, нервы ни к криблу не годятся...

Потянулась и поцеловала в черную гладкую щеку, вызвав в нем удовлетворение, привычную безграничную уверенность в себе и новый поток нежности. Черная рука забралась в вырез моей майки и смяла грудь, Тарий вздохнул обреченно, потер пальцами вершинку, заставив меня замереть от удовольствия, а потом с очередным тяжелым вздохом отстранился и встал. Весь его вид просто кричал о неудовлетворенном желании, борьбе с собой, но снова долг победил.

– Я сказал Шерану, что тебе нужно отдыхать! Иванне запретил появляться здесь, пока ты не окрепнешь физически...

– Зачем? – недовольно вскинулась. – Я с ней физически ничем не занимаюсь, а мое лежание здесь она могла бы разнообразить дружеским присутствием и обычной женской болтовней.

Тарий фыркнул, направляясь на выход и, уже стоя в дверях, добавил:

– Ее «обычная женская болтовня» приносит мне лишние неприятности, а тебя заставляет нервничать и переживать. По этому поводу я все сказал! Сейчас спать, ужин тебе принесут!

– Да какого крибла ты раскоман... – дверь за Тарием закрылась, а я злобно сопела, сверля дверь раздраженным взглядом. Похоже, закончились его неуверенность и страх за меня, а вернулись привычная самоуверенность и властолюбие.

Как это ни странно, но после душа я быстро заснула, видимо, силенок пока действительно маловато. Проснулась от сигнала входной двери, известившего о приходе Фисника с полным подносом еды. И только я обрадовалась появлению столь приятного собеседника, как он поставил поднос на стол, пожелал мне скорейшего выздоровления, привет от Иванны передал и быстро смылся. Выходит, мой аннар поработал и с наставником – теперь я в полной изоляции. Несмотря на обиду и грусть, все съела и снова улеглась в постель. Обняв подушку, которая так приятно пахла Тарием, незаметно для себя вновь задремала.

Глава 29

Сознание возвращалось медленно-медленно, я словно плавала на волнах удовольствия и неги, а потом ощутила знакомую, слишком сильную, непереносимую нужду, горячее желание, которое передавалось и мне, захлестывающую разум страсть – это Тарий оказался рядом и как в первый раз прижимался к моей спине, а я очень даже ощущала бедрами его твердые намерения. Почувствовал, что я проснулась, и как-то непривычно умоляюще шепнул: «Как ты себя чувствуешь, моя малышка? Можно, я немного поласкаю тебя?»

Стянула майку, обняла за шею и почувствовала целую лавину желания, обрушившуюся на меня. Мы целовались как одержимые, голодные, и ничто в мире не смогло бы сейчас остановить Тария. Прав был отец, эмпата можно заразить чувствами, особенно такими мощными и всепоглощающими, что невозможно разделить сознательно, где мои желания и ощущения, а где – моего аннара.

Тарий обжег меня невероятным сверкающим взглядом, нетерпеливо подался вперед, больше не в состоянии сдерживаться, да я и сама уже сгорала от желания быть как можно ближе, и когда он резко вошел в меня, заставляя обнять ногами за талию, испытала оргазм, так велико было обоюдное облегчение от наконец-то свершившегося соития. Каждое его движение я встречала с благодарностью и восторгом, так же как он принимал меня. Я цеплялась за него, боясь раствориться в столь остром обоюдном желании, то наслаждаясь гладкостью его кожи, то восхищаясь силой мускулистого тела, а потом вновь теряла возможность разумно мыслить. Одним словом, мой аннар дорвался до сладкого и сейчас торопился насытиться. Зато потом словно благодарил, бесконечно долго лаская и находя самые чувствительные места на моем теле, пока я со стоном не выгнулась дугой от удовольствия. А когда уже утомленная и пресыщенная попыталась уснуть, не выдержал и снова взял меня, но уже медленно, спиной крепко прижимая к себе, но от того еще более томительно и с невыразимой нежностью.

Потом, немного позже, сквозь сон пришлось недовольно шипеть на него и, забившись в угол кровати, продолжать спать... Ненасытный илишту! Но утром уже аннар, которого попытались обделить самым необходимым и мучительно желанным, шипел на меня, обвиняя, и ему таки удалось настоять на своем. Кто бы сомневался! А после того, как Тарий ушел на службу, неожиданно четко поняла, чего хочу сейчас больше всего... забеременеть! Ведь они утверждают, что после этого мой запах немного изменится, и у Тария спадет болезненная ненасытная тяга к моему телу, чуть более спокойным станет. О– о-о, как я хочу забеременеть! А ведь связь длится всего несколько дней, а что будет дальше?! Еще ужаснуло одно лишь предположение, что таких аннаров у женщины илишту может быть несколько. Во всяком случае, раньше было, да и сейчас... Так, надо срочно найти себе перчатки и очки защитные...

Валяться дальше не было сил, даже завтрак принес Тарий, чем снова удивил безмерно... думаю, и себя тоже. Поэтому ближе к обеду связалась с аннаром и предупредила, что хочу сходить к Фиснику. Предполагала повозиться с техникой, помочь чем-нибудь, а главное, отвлечься. В ответ на предупреждение о моем уходе из каюты, раздалось грозное «НЕТ»!

Сначала опешила от столь категоричного отказа, возмутилась, а потом поняла, что к Тарию нужен другой подход и уж точно не лобовое столкновение. Пришлось напустить в голос слез и печали, и с придыханием попросить разрешения немного прогуляться. В ответ последовало удивленное молчание, а потом мягкое согласие, но предупредил, что гулять можно недолго. Отключив связь, ехидно усмехнулась и начала собираться. Стратегию поведения со своим аннаром я выбрала в соответствии с услышанным однажды от людей на Дерее: «Нормальные герои всегда идут в обход». Вот и буду придерживаться, если получится, конечно.

Пока добралась до рабочего места, встретила нескольких илишту, которые, уввдев меня, мягко улыбались и вежливо здоровались, при этом старательно излучая благодушие. Склонилась к мысли, что Тарий поработал с экипажем по поводу моей нервной болезни и поведения рядом со слабой, впечатлительной женщиной тсареком. С одной стороны, это начало раздражать до нервного тика, с другой – теперь всегда могу быть уверена, что широкая надежная спина моего аннара прикроет от всех невзгод, несмотря на некоторые неудобства.

Фисник свдел на корточках перед одним из аппаратов и, явно о чем-то задумавшись, без интереса в нем ковырялся.

– Приветствую вас, эс Фисник!

Услышав меня, наставник тут же повернулся, улыбаясь и поблескивая клыками. Я же поинтересовалась:

– Мне разрешили немного погулять. Может, чем-нибудь помочь, хоть немного?

Мужчина испытал воодушевление от моего предложения и тут же воспользовался:

– Может, прогуляешься до зала анабиоза? Проверишь там оборудование и... Иванну заодно? А то она там час уже сидит, а я волнуюсь.

Уже в который раз поразилась, что илишту не скрывают своих чувств или отношений со своими парами. Никого не удивляет и не раздражает, что Фисник на виду у всех ластится к Иванне, таскает ее за собой. Эти двое все время прикасаются друг к другу, гладят, обнюхивают, не таясь, целуются. И никто не осуждает Фисника за то, что тот всеми силами пытается угодить своей анна, приносит еду, постоянно ловит ее взгляд и загорается как лампочка, стоит Иванне обласкать его взглядом или просто дотронуться до него.

Так же и в отношениях с Тарием: если меня удивляло его стремление постоянно касаться, понюхать, взять на руки, прижать, то другие это приняли как данность и закономерность, более того, уже не пялились на нас с любопытством, особенно когда узнали, что я – женщина. Вот пока была под личиной мужчины, поведение безопасника их забавляло, вызывало злорадную усмешку и мстительную радость – еще бы, эсар та-а-ак попал! – а теперь все вернулось в прежнее русло. Меня приняли в общество илишту, пикантная ситуация потеряла для экипажа всякий интерес и превратилась в обыденность. «Ну целуется безопасник со своей анна, ну ходит за ней как привязанный, ну фанатеет от запаха, так и у всех такое случится со временем – ничего удивительного...» – читались для меня их эмоции и чувства в отношении нас с Тарием.

Девушка сидела на стуле возле капсулы, в которой спала ее мама. Облокотилась на поверхность и, вглядываясь в черты лица родного существа, неосознанно поглаживала прозрачную крышку. Встав рядом с ней, тоже посмотрела на женщину. Та безмятежно спала, еще не зная, что часть ее души безвозвратно потеряна в жутком металлическом море. Больше ста женщин, находящихся сейчас здесь, отправились на Харт со своими чаяниями в надежде вымолить что-нибудь у богов на мертвой планете. А сколько мужчин погибло – подумать страшно, ведь «пятьсот сорок шестой» – военный корабль, пусть не такой большой, как «три семерки», но хорошо оснащенный и готовый дать отпор любому врагу... как оказалось, кроме шеваров.

– Скажи, о чем молилась ты? – тихо спросила Иванну, чувствуя ее молчаливое горе.

Она вытерла слезы, помолчала, собираясь с мыслями наверное, а потом так же тихо ответила:

– О Фиснике! О встрече с таким, как он! И, как видишь, мои молитвы были услышаны! – опять помолчала, а потом, всхлипнув, сказала. – А мама просила дать ей здоровья и сил, чтобы пожить подольше. В последнее время она часто задумывалась о том, что станет с отцом, если она умрет раньше... Она боялась за него, а получилось... Вот так, Есения, боги выполняют наши просьбы по своему разумению. Она жива, а вот отец умер – не думаю, что она сможет жить без него дальше. Она слишком прикипела к его глазам, душе и очень большой кусок своей души отдала ему.

Иванна оторвала взгляд от матери и посмотрела на меня, устроившуюся с другой стороны капсулы. Затем печально сказала:

– Поэтому я так испугалась за тебя, когда увидела, что Тарий намеренно связывает вас, забирает твою душу, – вытерла ладонью слезы с лица и тяжело вздохнула.

– А теперь сама иду на это! Фисник – светлый, он не сможет сопротивляться зову моей души и будет искать мой взгляд постоянно, а я... Я тоже слабая, как выяснилось, мне нравится купаться и растворяться в его чувствах ко мне. Это невероятное ощущение, и я подсела основательно. Мама предупреждала... не больше одного раза в месяц, а я... – обреченно махнула рукой, признаваясь в своей неспособности устоять перед искушением.

– Помнишь, я смеялась, когда говорила, что мне не важен возраст Фисника. Полагала, смогу потом завести второго аннара, а сейчас боюсь за него больше всего на свете. Даже не думала, что выйдет так... Я люблю его, Есения! Так сильно люблю, и эта любовь теперь отражается в моих собственных глазах... там, в серебристой глади его души. Он тоже увидел и понял. И теперь манипулирует мной, командует... мужчина... МОЙ!

На последнем слове в ней всколыхнулось удовлетворение, радость и глубокое чувство – любовь! А я... я позавидовала ее честности, а главное – глубине чувства, ведь ощущала, насколько оно чистое и искреннее.

Мы еще несколько минут посидели молча, затем Иванна опять погладила крышку, словно так к маме прикасалась, и сквозь слезы пожаловалась:

– Как только она узнает, я останусь совсем одна...

Тяжело вздохнув, разделяя ее опасения и сочувствуя, осторожно сказала, пытаясь успокоить:

– У тебя есть теперь Фисник – не забывай, а еще братья...

Иванна опять попыталась вытереть слезы, размазывая их ладонью по лицу. Тяжело вздохнув, ответила:

– Сыновья после связи принадлежат другой женщине. Поверь, ты поймешь со временем, что значит анна для аннара. Семейные узы после сараша практически прерываются. Чаще всего они покидают родовой дом и навещают родителей крайне редко. Пока мужчина не стал аннаром, для него любая женщина опасна и может стать его анна. Да-а-а, природа оторвалась на нашей расе, наверное как ни на ком другом... Так что только дочери радуют сердце и глаза матери долгое время, чаще всего до конца жизни. У нас принято иметь большие семейные участки, где со временем строится и дом для дочери, куда она приведет своего аннара. И крайне редко анна уходит в семью аннара, если только не сирота, или не чужачка, как ты! Так что мисе Биана повезло с сыном и его анна. Ты вернешь в их дом родительское счастье. Так что мой тебе совет – роди себе дочку, а еще лучше – несколько, а то останешься одна на старости лет!

Я какое-то время сидела, оглушенная новой информацией и предстоящими перспективами, а потом переспросила:

– Ты хочешь сказать, что ЛЮБАЯ женщина опасна для мужчины илишту... даже собственная мать... и он будет ее хотеть, как...

Иванна печально усмехнулась, привычно пожала плечиками и кивнула, но все же пояснила:

– После созревания и сараша – да, любая! И даже собственная мать! Но после образования связи со своей анна об этом можно не беспокоиться. У мужчин бывает только одна связь за всю жизнь с одной женщиной. А с нами немного проще. Мы можем привязать к себе несколько мужских особей, но, думаю, тебе бы такой вариант не понравился.

Я хмыкнула с пониманием: даже одного горячего ненасытного парня илишту бывает слишком много для женщины, что уж говорить о нескольких, но Иванна еще не закончила:

– Но вот такая полноценная двусторонняя связь мужчина-женщина имеет свои последствия. Идет равноценный обмен душами, а раньше при полигамных связях женщина почти безболезненно переживала потерю одного из своих аннаров. Зато сейчас мы все боимся за свою половинку.

Она заметила мои горящие любопытством глаза и с мимолетной улыбкой закончила рассказ:

– Знаешь, это ведь черные изменили общую ситуацию в нашем укладе жизни. Им было крайне тяжело делить связь еще с кем-нибудь, потому что они наиболее сильно нуждались в своей анна.

– Да уж... – протянула я, как будто плитой, придавленная всем услышанным.

– Да ладно, не бери в голову. Все не так печально, как кажется на первый взгляд. Положительных сторон в подобной связи гораздо больше, – уже более легко и весело успокоила Иванна, но затем, как будто что-то вспомнив, пожаловалась. – Хотя, ты знаешь, мужчины – такие сложные личности, с ними так... Я что-нибудь сделаю или скажу, а Фис обижается. Вот ему нравится ласкать меня... – она заметила мои круглые от возможного продолжения глаза и тут же перестроилась. – Ну, это не так важно. В общем, я тоже решила попробовать, встала на колени, потянулась губами... – я еще больше округлила глаза, мысленно представляя, к чему она потянулась губами, и кому ЭТО принадлежит. Иванна снова оборвала себя. – Ну, это тоже не так важно... Короче, он смотрит на меня сверху вниз, прикрывается руками и жалуется, что ему неловко, что он не может, что он бла-бла-бла... И главное, что я, оказывается, чересчур напористая, инициативная и властная женщина. Представляешь?

Ивана сложила когтистые светло-коричневые ладошки на груди и трагически уставилась на меня. А я представила всю картину целиком: солидного здоровенного илишту, прикрывающего тело руками и отговаривающего свою женщину от подобной ласки – можно сказать, отдирающего от себя. Какое там посочувствовать – я весело расхохоталась! Иванна, видимо, тоже это представила, потому что вскоре мы обе вытирали слезы от смеха. Все-таки хорошо, что девушка не может долго печалиться, с ней легко и приятно. Позже я, конечно, согласилась:

– Да, мужчины – сложные личности!

Иванна попрощалась с мамой, погладила крышку капсулы, и мы направились к Фиснику. По дороге Иванна поделилась:

– Аннар сказал, что через двое суток корабль войдет в наш сектор, а там до Илишту недолго. Ты готова к встрече с новым?

– Наверное не очень! – я тяжко вздохнула и пожала плечами, отвечая. – Жизнь

– такая штука, что к ее вывертам не всегда успеваешь подготовиться. Так что будем привыкать постепенно!

– Знаешь, я тут на досуге подумала, если вы не останетесь на этом корабле и ты задумаешься о поиске работы... Ты – архитектор, я – дизайнер, Фисник – инженер. Может, организуем совместную компанию? Я давно об этом мечтала, но все время что-то мешало, а сейчас... – девушка в ожидании посмотрела на меня.

– Дай мне немного времени осмотреться и привыкнуть, а потом, думаю, я соглашусь – это должно быть интересно, – улыбнувшись, ответила ей.

Мы подошли к лифту, но вызвать не успели: двери распахнулись и на меня уставился злой Тарий. Я тут же пробормотала Иванне:

– Ты езжай, а то Фисник заждался. Мы потом договорим.

Тарий шагнул ко мне, а Иванна – в лифт. Стоило дверям закрыться, аннар раздраженно проскрежетал:

– Ты где так долго была? Я разрешил тебе прогуляться, а не лазить по всему кораблю, рискуя снова свалиться с ног от усталости или нервного истощения. Ты совершенно не думаешь о своем здоровье.

– Мы с Иванной были в зале анабиоза.

Я шагнула к нему и, обняв, прижалась всем телом. Задрав подбородок и вглядываясь в его лицо, сказала:

– Она мне многое про обычаи илишту рассказывала. Посоветовала рожать побольше дочерей...

Тарий подхватил меня под ягодицы, приподняв над полом, прижал к себе, уже привычно уткнувшись в уголок между шеей и плечом. Постоял так немного, а потом, бросив быстрые взгляды по сторонам, стремительно направился в сторону от лифтов. Оказалось, его интересовал небольшой технический отсек неподалеку. Все еще удерживая меня, закрыл дверь за нами и начал судорожно стягивать с меня штаны.

– Ты что делаешь? Ты что, хочешь... здесь? Опять?

Кажется, сейчас ткань не выдержит. Вцепилась в настойчивую когтистую ручищу.

– Не рви, я сказала! Я что, с голым задом потом пойду? – пыталась достучаться до Тария, но пришлось самой быстро снять штаны и трусики, потому что мой аннар скорее порвет все к криблу и останусь...

Тарий расстегнул свои штаны, и очень скоро меня буквально распластали по стене, а его пальцы вытворяли что-то немыслимое, вызывая такое же сильное ответное желание, какое сейчас раздирало самого мужчину. И снова, стоило нам слиться, обоих накрыло облегчение и восторг. Я ощущала, как и он. Внезапно пришла уверенность, что все так и должно быть, только когда мы вместе – полноценны, а пока врозь – являемся только частью чего-то.

Он двигался все быстрее, а я ощущала его все острее, тем более наши чувства смешивались и усиливались для меня. В какой-то момент встретились взглядами – и на пике наслаждения я вновь провалилась в его душу. А там царил такой ураган эмоций и чувств, который поглотил меня, заставив потеряться и выпасть из окружающей реальности. Я купалась в восторге, взрывалась от наслаждения, ощущала невыразимую нежность, тепло, необходимость и самую сильную нужду, какую только можно представить. И все это ко мне! А на самом донышке, в серебристой глади мои глаза ярко светились радостью и... любовью. Пока еще только нечаянно осознанной, но однозначно – любовью. Яркой, светлой и такой необходимой. Но, к сожалению, пока это лишь моя любовь к Тарию, а не его ко мне.

От собственных глаз и потрясающих эмоций оторвал чей-то приглушенный рык. Вынырнув на поверхность, поняла, что это мой аннар кричит от удовольствия. Почувствовала спиной переборку, впивающуюся в кожу неровностями, стальную хватку рук Тария на бедрах и последние сильные движения его тела, сводящие с ума от удовольствия. Нас накрыло обоих, я вцепилась в его плечи руками, ногами сильнее обхватила за талию, а он поддерживал меня за ягодицы, прижимая к себе так тесно, как только мог. Мы одновременно содрогнулись, а потом, упираясь в переборку, так и стояли несколько минут, приходя в себя.

Я все еще чувствовала его внутри и, наверное, именно поэтому произнесла заветные слова:

– Тарий, я люблю тебя!

Он молчал, но ощутив его вновь наливающуюся силой плоть, убедилась, что признание пришлось по душе, только на второй подобный раунд я сейчас не способна. Решительно завозилась, больше не желая изучать спиной жесткую поверхность.

– Отпусти меня!

Мое желание хоть и с неохотой, но было выполнено. Тарий настолько лучился довольством, уверенностью в себе и чувством превосходства, что я пожалела о том, что не сдержалась и призналась. Неторопливо привел свою одежду в порядок и, с огромным удовольствием глядя на меня, все еще пребывающую с голым задом, но в рабочей куртке, наконец высказался:

– Я рад, что ты сказала о своих чувствах, и благодарен. Это очень важно для меня. Ведь в отличие от тебя, эмпатом не являюсь.

И самое обидное – после бурного окончания прогулки по кораблю Тарий выглядел как новенький, а меня еще потряхивало и ноги дрожали. Кое-как натянула белье и брюки, а потом, все это поправляя на себе, выпалила:

– Да, но в отличие от меня, ты не любишь! Ты привязал меня к себе, а теперь... я люблю, а ты – нет. Ты командуешь, делаешь как считаешь нужным, получаешь мое тело, когда захочешь... А я... – голос предательски сорвался. Обошла этого слишком радостного и благодарного, поймав его недоуменный взгляд, открыла дверь и направилась к лифтам.

Тарий догнал меня через пару секунд, снова подхватил на руки и прижал к себе. От него пришли нежность, удовлетворение и тщательно приглушенный восторг. Похоже, он не торопится полностью раскрываться передо мной, но именно этот скрываемый восторг подсказал, что своим признанием я его удивила и сильно порадовала. Ну что ж, все хорошо сразу не бывает, придется подождать. Обняла его за шею и потерлась щекой.

Глава 30

Следующие трое суток провела в компании либо Тария, ревностно охраняющего мой покой, либо Иванны и Фисника. К ним я ходила якобы прогуляться, но на самом деле все равно потихоньку работала – в каюте можно было только маяться от скуки и безделья. Ничего особенного на судне больше не происходило, кроме того, что постоянно раздавалось звуковое предупреждение о появлении новых кораблей в зоне видимости. Мы с подругой частенько ходили на смотровую площадку провожать их взглядами. Собственно, наблюдали только далекие движущиеся точки, но все-таки хоть какое-то разнообразие на бескрайних просторах.

Лететь до Илишту осталось не больше суток, и я с трепетом ожидала прибытия на планету. Ведь это теперь мой новый дом – настоящее и будущее – как встретит, каким станет? Мы с Иванной сидели на краю площадки, я как всегда в светло-сером служебном костюме, а она в нарядном облегающем черном комбинезоне с шикарной золотистой вышивкой. Девушка о чем-то рассказывала, активно жестикулируя, а я погрузилась в собственные вялотекущие мысли, упустив нить разговора.

Как же все изменилось с момента моего появления на этом корабле! Сейчас казалось, что уже в первую встречу с Тарием что-то почувствовала к нему. Ведь нереально всего за несколько дней или даже недель влюбиться в представителя чужой расы, постоянно нуждаться в нем. Все пыталась определить, когда же на самом деле поняла, что он отличается от остальных мужчин? Когда произошел сдвиг в наших отношениях? И не смогла! Даже тот – самый первый – раз, когда я «отметилась» в его душе, вряд ли явился отправной точкой привязки к будущему аннару.

-... могу взять на себя работу с клиентами... – донесся обрывок фразы (кажется, мне пора включаться в беседу, а не витать в облаках). – А ты займешься планированием и проектированием. Знаешь, я тут подумала: неважно, где твой аннар захочет поселить семью, хотя, конечно, это нонсенс, что он принимает решение по такому вопросу, а не ты! Но не столь важно... Так вот, я много раз бывала на мужской половине – и знаешь что отметила?

Привлеченная голосом Иванны, вслушалась и отрицательно покачала головой, девушка же с энтузиазмом продолжила:

– Я отметила, что на мужской половине все стандартно и безлико. Они считают, что природа сама все украшает, но это же глупо... Красота может преобразить их одинокую жизнь. Так вот, я подумала и решила, что мы с Фисом тоже можем купить себе дом на мужской половине... по соседству с вами. Очки и перчатки – это малая плата за возможность украсить чужую жизнь, расцветить... Меня это решение так вдохновило – ты не представляешь...

Ее далекоидущие планы натолкнули сразу на две мысли, и первая тут же заставила действовать:

– Иванна, ты не могла бы поделиться или одолжить, или продать перчатки и очки, если у тебя запасные имеются, конечно?

Девушка замолчала на мгновение, раздумывая, затем ответила:

– Я с удовольствием тебе их подарю! У меня есть и очки, и куча перчаток – выберешь, какие тебе больше понравятся.

– Спасибо большое, а то меня пугает возможность ненароком привязать еще кого-нибудь, – я даже плечами передернула, внутренне содрогнувшись. – Уверена, о защите никогда больше не забуду!

Иванна понимающе улыбнулась: о своей защите она никогда не забывала и всегда носила. После рассказов о нравах илишту я быстро привыкла не смотреть мужчинам прямо в глаза, а касаться всех и раньше избегала.

Вторая пришедшая в голову мысль была о том, что Иванна с ее неисчерпаемым эшузиазмом и инициативой вполне может продумать и устроить мое будущее – правда, как ей это представляется... Недаром «любимый Фис» говорил о ее излишней настойчивости. И хотя смотрел на свою анна со все возрастающим обожанием и любовью, но подсознательно побаивался, ожидая, что та выкинет в следующий момент. Надежда найти спокойную покладистую женщину не оправдалась – поторопился мужик со связью-то!

Зато Иванна постепенно меняла Фисника. От былой флегматичности следа не осталось, ведь ему приходилось всюду успевать за анна и постоянно быть настороже из– за ее импульсивности, общительности и любопытства. Ладная яркая фигурка притягивала взгляды многих мужчин на корабле, и теперь Фисник превратился в ярого ревнивца и задиру. Если раньше он равнодушно воспринимал некоторые ущемления своего достоинства со стороны более темных, то теперь за любое проявление неуважения соперники или обидчики получали в темные клыкастые морды. А уж когда Фисник отметил, с каким затаенным восхищением и восторгом Иванна наблюдает за подобными стычками, то моего наставника понесло. Теперь эту парочку обходили стороной, ведь остальным здесь служить дальше, а Фисник уходит по возрасту и теперь еще и по статусу.

Зато Тарий, наоборот, стал более спокойным, выдержанным и добродушным, как уже несколько раз заметил Фисник, а еще в очередной раз подслушала парочку говорливых илишту и узнала: некоторые из команды задумались, что возможно стать аннаром не так уж и плохо, если судить по Биане.

Стоило о нем подумать, как за спиной раздался шорох и с обеих сторон от меня возникли колени и мощные бедра, захватывая в своеобразный плен, а вслед за ними склонилась ушастая черная голова. Тарий обнял меня, потерся носом о макушку, потом наклонился сильнее и прижался гладкой щекой к моей. Поцеловал, лизнул в ухо, снова прижался и, вообще, вел себя, нисколько не стесняясь Иванны, с любопытством поглядывающей на нас, – словно с любимой плюшевой игрушкой.

Я ощущала спиной его твердеющую радость от встречи со мной. Кажется, уже начала привыкать к тому, что, увидев меня, Тарий всегда хочет потрогать, понюхать, даже к постоянному желанию секса у моего аннара, которое необъяснимым образом передавалось и мне, готовой в любой момент ответить ему страстью. Похоже, это все же заразно!

Вот даже Иванну и Фисника, к своему смущению, несколько раз застукивала в весьма красноречивой позе, а то и за действием в рабочем отсеке. Приходилось краснеть и незаметно скрываться с места чужого... и ведь не скажешь «разврата»: сама слишком хорошо запомнила технический отсек, проходя мимо которого старалась не смотреть на дверь. Другие же илишту завидовали нам четверым и, надо полагать, паломничество в отсек «медитаций» участилось.

Тарий почти добрался до моих губ, устроив меня на сгибе локтя, когда Иванна спросила:

– Месс Биана, а долго нам еще лететь?

– Восемнадцать часов, миса Иванна! – недовольно ответил Тарий – еще бы, от такого важного дела отвлекают!

Однако его раздраженный голос на Иванну не произвел никакого впечатления. Получив ответ, та кивнула и продолжила излагать свои соображения по поводу создания совместного дела. Я усмехнулась, услышав обреченный разочарованный вздох Тария, протянула руку и погладила его по щеке, наслаждаясь гладкостью и шелковистостью кожи. Неожиданно возник любопытный вопрос: интересно, как они выглядят в старости? На лицах мамы Иванны и других солидного возраста женщин илишту есть морщинки, и на вид кожа казалась суховатой и немного серой. Черные волосы словно пеплом присыпаны, а не сединой, как у привычных мне рас. А вот как мужчины преклонного возраста выглядят, пока не знаю.

– О чем задумалась, моя малышка? – тихо, с нежностью, спросил аннар, выводя меня из задумчивости и заставляя испытывать ответную нежность. Как же сильно, оказывается, я умею любить, если при взгляде на него заходится и щемит сердце!

– О тебе, любимый! Интересно стало, как ты будешь выглядеть, когда мы состаримся!

От обоих пришло удивление, правда, Тарий вслед за удивлением испытал удовлетворение и радость.

– Сама увидишь, анна! Уж я постараюсь прожить так долго, чтобы удовлетворить твое любопытство! – и тут же спросил с искренним любопытством. – А как стареют тсареки – я ни разу не видел. Как будет выглядеть моя анна? В каком возрасте это начинается?

– Лет через пятьдесят после четвертой линьки начинает увядать кожа, – я продолжала гладить его по щеке, мощной шее и играть с ушами, отчего они смешно подрагивали. – Линька расходует последние ресурсы, и организм начинает готовиться к закату. Не волнуйся, аннар, наша старость выглядит благородной и не так кардинально меняет внешность, как у некоторых рас. Вряд ли я буду страшной.

Я улыбнулась, а Тарий коснулся губами моих и вздохнул:

– Надеюсь, твой характер старость тоже не испортит...

Обвила руками его шею, поцеловала в губы и, заглядывая в яркие сверкающие глаза, довольно прошептала:

– Надо же! Рада, что мой характер тебя устраивает, но вот что делать с твоим несносным...

В следующий момент Тарий закрыл мой рот поцелуем и целовал так, что я уже забыла, о чем хотела сказать, – да у меня из головы мысли почти полностью вынесло, оставив одни желания!

– М-м-м, какой же у меня вкусный аннар... – едва слышно выдохнула, а потом услышала, как Иванна понятливо хмыкнула и тихонько удалилась, а мы радовались уединению, россыпи звезд вокруг, а главное – друг другу.

Глава 31

Высокие технологии илишту удивили еще на корабле, но то, что я увидела по прибытии на планету, поразило. Огромные транспортники или такие большие военные корабли на планетах обычно не приземлялись, но наш корабль уверенно пошел на посадку, и мы с Иванной, не отлучаясь ни на минуту, находились на смотровой площадке с того момента, как сообщили, что мы в зоне видимости Илишту, и наблюдали.

Пройдя сквозь плотные слои атмосферы, на какое-то время зависли над поверхностью. Я разглядывала все, что позволяло видеть смотровое окно «трех семерок». Темная широкая полоса на поверхности, из которой устремлялись высоко в небо черные вертикальные опорные конструкции. Различных конфигураций и размеров корабли размещались на них, создавая впечатление, будто парят в небе, а вдоль этих опор верх-вниз бегали огоньки. Лифты – сообразила я. «Три семерки» сильно завибрировал, потом мы с Иванной ощутили толчок, и угасающий звук двигателей подсказал, что стыковка произведена успешно.

– Наши пилоты – невероятные молодцы и крутые специалисты! – Иванна довольно засмеялась, испытывая гордость за своих соотечественников, схватила меня за руку и потащила с площадки.

– Пошли скорее, а то аннары будут нервничать, не найдя нас в каютах. Как только закончится контрольный осмотр корабля службами космопорта, мы сможем его покинуть. Фис сказал, что с военными суднами долго не возятся, но все равно эта процедура – обязательна.

Кроме того, Иванне предстояло забрать маму. И в каком та будет состоянии, когда очнется и узнает о трагедии, можно было только предполагать. Накануне мы подробно поговорили с подругой об этом, пока находились в отсеке для анабиоза, и теперь я очень надеялась на помощь Фисника, который будет рядом с женщинами и сделает все возможное.

Поэтому сейчас поднимать эту тему не стоило, чтобы Иванна лишний раз не расстраивалась. А вот по поводу прибытия на Илишту... Тарий не раз говорил во всем положиться на него, и я не задумывалась насчет официальных тонкостей. Мои документы по-прежнему хранились у Тария, так что регистрировать прибытие тоже, видимо, будет он сам. Но поразмыслив, решила кое-что уточнить:

– Иванна, скажи, а как у вас супружеские союзы регистрируют? Мне теперь придется менять фамилию на Биана?

Вызывая лифт, Иванна замерла на мгновение, обдумывая, затем наморщила гладкий смуглый лоб, наверное формулируя правильный ответ, и только потом ответила:

– Нет, у нас не так как у вас! После регистрации тобой обязательств в отношении аннара, он добавит к своему имени твое. Для тебя ничего не изменится, а вот твой аннар станет именоваться месс Тарий Биана Есения!

Заходя вслед за Иванной в лифт, изумленно переспросила:

– А почему именно мое имя? Да еще к его фамилии? Ничего не понимаю...

– Ничего сложного или непонятного, – Иванна усмехнулась и своим любимым наставительным тоном начала объяснять. – Просто в наших семьях имеются старые родовые имена, они фигурируют только в юридических документах – потом тебе его назовут, если потребуется. Но так как ты не илишту, значит твоя фамилия – Дор-Тсарек Коба станет вашим будущим родовым именем. Его внесут в реестр для юридических сделок. А в частной жизни или деловом общении мужчины и женщины илишту пользуются в качестве второго имени именами своих матерей. Так, мать Тария зовут Биана, моего Фисника – Лека. Второе имя моих детей будет Иванна, а твоих – Есения. Кстати, а как звали твою маму? Ведь ее имя теперь тоже будет использоваться при обращении к тебе!

– Мать отказалась от нас с отцом ради секты! – ответила, не подумав, находясь под впечатлением от очередной традиции илишту, но решила не останавливаться, раз уж вырвалось. – Она не существует для нас уже слишком давно, и я не знаю, что с ней стало. И вообще, жива ли!

От Иванны пришли сочувствие и сожаление, а потом она осторожно предложила:

– А как имя твоего отца? Если оно похоже на женское, можно просто не уточняя назвать его, чтобы избежать в будущем лишних вопросов...

– Ты предлагаешь мне стать Есенией Этирей? – с веселым хитрым прищуром посмотрела на Иванну.

– А почему нет? – Иванна пожала плечами, с интересом глядя на меня.

Я тоже решила – почему бы и нет? Ведь таким образом имя отца останется со мной навсегда. Подергала большие черные защитные очки, висевшие на шее, которые мне вручила Иванна, затем пожала плечами, заразившись у нее этим жестом:

– А действительно – почему нет?

Именно с этой минуты я стала Есенией Этирей с родовым юридическим именем Дор-Тсарек Коба.

Возле каюты меня ожидали Тарий и внушительного вида мужчина в форме. Я надела очки, черные перчатки, также полученные от Иванны, и, вцепившись в руку своего аннара, снова посмотрела на мрачного, слишком официального илишту. Из той информации, которой меня снабдила Иванна, догадалась, что пристально и с любопытством рассматривающий меня представитель службы досмотра космопорта является чьим-то аннаром, потому что одет в светло-серую форму и без очков и перчаток. А вот у Тария этот взгляд постороннего мужчины вызвал глухое раздражение. Приобняла аннара за талию, прижавшись теснее, и этот жест вызвал положительный отклик в нем. Служащий еще раз проверил мои документы, что-то записал в планшете и с короткой улыбкой кивнул нам. Отдал документы Тарию и, пожелав удачи, пошел дальше по коридору. Я тут же поинтересовалась:

– А когда мы сможем покинуть корабль?

– Тебе придется потерпеть еще несколько часов, шиу, – с сочувствием ответил Тарий, целуя меня в лоб. – Мы с командором и старпомом покидаем свой корабль последними. Сейчас будят женщин – уже прибыла медицинская служба, психологи, в космопорту встречают родственники... Пока не высадят всех спасенных женщин, я не смогу покинуть корабль. Еще мне придется подать рапорт о произошедшем с «пятьсот сорок шестым» и ответить на основные вопросы. Кстати, о твоем участии будет доложено. И о сокровище крингов. Так что, возможно, с тобой тоже захотят поговорить...

– Почему ты сразу об этом не предупредил? А что со мной будет теперь? – испугалась я.

Тарий тут же обнял меня, прижимая голову к своей груди, и уверенно твердо ответил:

– Ты только моя, малышка! Ничего плохого с тобой не случится, я не позволю. Но правительству требуется исчерпывающая объективная информация о гибели наших граждан. Возможно, твои способности еще пригодятся в будущем.

– Я очень боюсь! – робко ответила.

Тарий погладил меня по волосам, зарываясь пальцами в спиральки, затем тихо ответил:

– Я никогда тебе не врал, Есения! Умалчивал – да, но не врал. Скажи, ты чувствуешь сейчас мой страх? – отрицательно покачала головой, а он продолжал убеждать. – Если я не испытываю страха, значит тебе ничего не грозит! Поверь, теперь самое страшное для меня – потерять тебя. Это правда! И раз я спокоен, то и ты должна успокоиться и ничего не бояться. Я известил свое начальство, что ты перенесла в последнее время и как это на тебе сказалось. Все будут чрезвычайно корректны, вежливы и вопросы не займут много времени. Я все время буду рядом, Есения! Ты мне веришь?

– Верю! – обняв за талию, прижалась как можно теснее, а потом на нервной почве все-таки придралась. – Хотя твое умалчивание иногда похуже вранья было. Но раз ты рядом, значит я действительно могу успокоиться!

Секундное замешательство, потом Тарий довольно хмыкнул и завел меня в каюту.

– Побудь здесь, шиу, отдохни, поспи. Дома сегодня ночью я тебе спать долго не дам! По возможности комиссию по расследованию приведу сюда, чтобы ты не блуждала одна по кораблю.

То, как он сказал «дома», снова вызвало трепет, и сердце растаяло от нежности. Мой дом и мой мужчина... Моя семья! Для меня это так важно и нет ничего лучше! Сама потянулась к его губам. Вцепившись в китель и встав на цыпочки, но сразу же взлетела вверх, как всегда подхваченная на руки моим илишту. Поцелуй, задуманный как благодарный, быстро перешел в страстный и всепоглощающий, а желание вспыхнуло запущенным реактором межзвездника.

Но в этот момент запищал зум Тария. С глухим рычанием и жуткой неудовлетворенностью он оторвался от моих губ и, придерживая меня, ответил на вызов. Тария вызывали на мостик. Потерлась о его щеку успокаивающим движением, и только после этого меня отпустили. Быстро чмокнув меня в висок, Тарий ушел, а я постояла немножко, уставившись на дверь, и послушно улеглась отдыхать, зарывшись носом в подушку.

Все необходимые процедуры, связанные с прибытием, допрос представителями спецслужб по «делу крингов» и поиску «пятьсот сорок шестого» прошли, и уже через час, как заявил Тарий, мы наконец-то сможем улететь домой. Пока собирала наши вещи, аннар заканчивал свой последний рейс на этом корабле и прощался с экипажем. Я решила не вмешиваться в эту процедуру. Это очень личное для Тария!

Глава 32

«Три семерки» покидала со смешанными чувствами. С одной стороны радовалась, что скоро почувствую под ногами землю, с другой – я к нему привыкла как ко второму дому. Тарий же испытывал легкую грусть и печаль, но не более. Наши вещи – у меня рюкзак за спиной, а у него большой баг в руке – забрали с собой, хотя Шеран предлагал доставить их чуть позже. Со старпомом и командором, как сообщил Тарий, мы соседи, так что прощаемся ненадолго.

Из шлюзовой камеры вышли на небольшую площадку с огромными грузовыми лифтами и пятью пассажирскими – с прозрачными стенами. Вместе с нами внутрь кабинки лифта вошел второй пилот эсин Лоренк Сарная, одетый так же как Шеран при памятном первом знакомстве – в длинный светло-серый плащ, очки и перчатки. Мы же с аннаром плащи оставили на корабле, костюмы тоже предстоит вернуть как собственность военного ведомства – так положено. Тарию защита больше не требуется, а вот для меня очки и перчатки теперь стали необходимостью. Особенно на этой загадочной мужской половине, о которой все дружно молчат. Лифт тронулся вниз, а я наконец обернулась к прозрачным стенам лицом, чтобы полюбоваться видами планеты. Все же высота, на которой мы сейчас находились, превышала километр, да еще как архитектору невыразимо интересно, благодаря чему эти высоченные конструкции имеют такую прочность и устойчивость.

Серые облака оказалась под нами, и мы в небольшой кабинке буквально влетели в пушистую массу, через пару мгновений проскочили, и передо мной открылась общая картина. Несколько километров черной, словно выжженной, полосы посадочной зоны космопорта, ангары, кары, боты, а в стороне, справа, высились купола зданий. Совершенно неожиданно тот факт, что мы сейчас находимся на высоте птичьего полета, в прозрачной, будто подвешенной в небе кабинке, вызвал у меня дурноту и слабость в ногах. Я осела на пол и, зажмурившись, прижалась к ногам Тария.

– Шиу, что случилось? – раздался надо мной его взволнованный голос.

Вслед за ним донеслось удивление и от Сарнайи, а мне было плевать на будущие насмешки: уткнувшись лицом в колени Тария, не могла заставить себя оторваться от пола, так было страшно, и лишь прохрипела:

– Я боюсь высоты! Может, мы пешком?

Тарий наклонился, оторвал мои трясущиеся ладони от коленей и поднял на руки, прижимая к себе. Эсин Лоренк с улыбкой в голосе посочувствовал:

– Пешком никак, здесь лестниц не предусмотрено.

Я просипела из последних сил, чувствуя, как все спиральки волос на голове шевелятся от ужаса:

– А если пожар? А если сломается? А как...

Тарий приподнял меня еще выше и уверенно сказал:

– Я с тобой, Есения!

Поцелуй я сначала игнорировала, охваченная собственным страхом, а потом уже привычно забыла обо всем. Лишь когда раздалось его требовательное:

– Посмотри мне в глаза, малышка! – открыла глаза.

Не в сипах сопротивляться, заглянула в любимые блестящие глаза, погружаясь в спокойствие и умиротворение. Чуть глубже – в восторг от очередного слияния наших душ, радость, сочувствие, желание успокоить и защитить от всего, нежность и... обожание. О-о-о, это последнее чувство не любовь, знаю, но также понимаю, что приблизилась на ступеньку к этому прекрасному чувству. В душе возликовала, прониклась этим обожанием, насладилась и поверила в него до незыблемости.

Возвращаться в реальность не хотелось, но нас окликнул эсин Лоренк. Яркий блеск глаз Тария подсказал, что он удовлетворен новым слиянием и на какое-то время ему хватит. От Сарнайи пришло чувство легкой зависти и уже понятной тоски. Я знала, что второй пилот старше Тария на тридцать лет и сейчас ему больше ста. Не стала смотреть на него, а по-прежнему вцепившись в Тария, уткнулась лицом ему в грудь, чтобы не смотреть по сторонам. Жутко! Но выяснилось, что мы уже внизу. Затем перебрались на небольшой автокар на подушке антиграва и стремительно понеслись в зону обслуживания пассажиров.

Как ни странно, пассажирский терминал местного космопорта оказался похож на множество других, через которые мне пришлось путешествовать, пока играла в прятки со смертью. Нас сразу привезли в ту часть порта, откуда будет проще добраться до дома, наняв перевозчика. Дожидаться военного спецтранспорта Тарий не захотел, чтобы не заставлять меня ждать еще дольше. Хотя, казалось бы, куда мне теперь торопиться?!

Мы тепло попрощались с Лореиком и направились к стоянке перевозчиков. В одной руке Тарий нес баг, другой – поддерживал меня за локоть, пока я с любопытством, забывая смотреть под ноги, крутила головой по сторонам. Вокруг были десятки илишту. Мужчины в защите и без, в такой же как у нас серой военной форме или в яркой гражданской, но неизменно светлой одежде– Женщины либо в черных служебных костюмах, либо в одежде, которая в большинстве своем темных тонов. Вспомнила, что Фисник рассказывал о цветовых предпочтениях мужчин и женщин илишту. Дети – смешные и милые ушастые маленькие илишту – очень привлекали мое внимание. Вполне возможно, что такие же скоро появятся у нас с Тарием. Какие же они симпатичные и забавные, эти маленькие илишту! Особенно вот те шестеро, которые доводили своего светлого папочку до белого каления шумными играми и не совсем безобидными выходками.

К этой группке детворы и бедному замученному мужчине илишту подошла расфуфыренная женщина и начала громко ему выговаривать. Совершенно не стесняясь в выражениях, кричала, что он ни к чему не способное ничтожество, что она все несет на своих плечах, и ко всему прочему, как ошиблась, выбрав его в аннары, и вообще, пожалела никчемного и никому не нужного, и так далее и тому подобное. Мужчина побледнел, ссутулился и начал быстро суетливо собирать расшалившихся детей в кучу под презрительным взглядом, как выяснилось, анна. Они стояли непосредственно перед нами в очереди к терминалу перевозчика. И мы с взбешенным, но молчаливо терпевшим отвратительную сцену Тарием, наблюдали, как семья наконец-то занимает роботизированный бот.

В волнении сжимая руку аннара, я ощущала различные эмоции от окружающих, тоже наблюдавших эту некрасивую ситуацию. Большинство мужчин испытывали такие же эмоции, как Тарий – бешенство и презрение в отношении женщины, жалость и сочувствие к ее аннару. Но и среди мужчин нашлись те, кто облил презрением самого виновника происшествия. Женщины же, особенно свободные, злились на анна, явно раздраженные ее поведением, и теперь я понимала их опасения, что подобные этой злючке вконец отвратят от них мужчин. Но были и те, кто полностью согласились со скандалисткой, испытывали презрение и чувство превосходства над мужчинами.

На нас с Тарием с любопытством посматривали, привлеченные видом наших сцепленных рук, из-за отсутствия на нем защиты и моей военной светло-серой формы.

Как у него! Тем временем Тарий набрал нужный маршрут на электронном табло, оплатил своей личной картой и мы сели в очередной бот.

Бот, описав плавный круг, взлетел, а я поинтересовалась у аннара:

– Тарь, а нам долго лететь?

Он тепло усмехнулся, услышав сокращенное имя, отбросил багаж и одним движением пересадил меня к себе на колени, отвечая:

– Примерно час, родная!

Расстегнул мою куртку и с большим удовольствием и облегчением запустил в ворот свою ручищу.

– Нам повезло, что космопорт ближе к мужской половине. Зато ты, наконец, сможешь увидеть, чем они отличаются. Порт находится на огромном острове: на Илишту всего два материка и множество мелких островов. Многие находятся в частой собственности.

Я сидела, прижатая спиной к его груди, а его ладонь поглаживала мою, мягко сминая, теребя вершинки. Очень скоро стало не до окрестностей, но заниматься ЭТИМ здесь я не захотела. Поэтому шлепнула аннара по запястью и попыталась вытащить наглую лапу, иронично заявив:

– И каким образом я смогу хоть что-то увидеть, если ты будешь продолжать в том же духе?

С ворчанием он выполнил мою просьбу, но теперь принялся прокладывать дорожки из поцелуев от щеки до шеи.

Вот так, обласканная и зацелованная, увидела, как мы покидали остров, где располагался космопорт. Потом долго летели над невероятным темно-синим океаном, а затем показалась земля. И с этого момента я забыла обо всем, захваченная видом окружающего пейзажа.

Тарий что-то набрал на приборной панели бота и тот плавно поднялся еще выше, увеличив обзор. Всюду, куда хватало глаз, простиралась поверхность, покрытая темными камнями и черным песком, кое-где имелись небольшие оазисы с водоемами. Тарий, поглаживая меня по плечу, тихо проскрежетал, обрадованный моим интересом к планете:

– Это вулканический песок. И камни тоже вулканического происхождения. Скоро увидишь самое интересное.

Через некоторое время мы углубились на территорию материка и начали встречаться странные разломы в земле. Казалось, они бездонны. Желтая звезда Илишту Илишван немилосердно палила, это чувствовалось, несмотря на кондиционированный воздух внутри бота. Казалось, что черные камни и песок впитывают этот жар и раскалены до предела. Было бы жутко оказаться здесь без бота. Еще через несколько минут полета появились невиданные мной прежде гейзеры, периодически выбрасывающие целые фонтаны, вода из которых, образуя реки, бежала между камнями, а потом водопадами низвергалась в очередные разломы, и над всем этим экзотическим великолепием висели маленькие радуги.

Чем дальше мы летели вглубь материка, тем выше и мощнее были фонтаны, глубже и шире – разломы, а главное – ярче и красивее радуги над ними. Очень скоро появились первые постройки, располагавшиеся на островах или перешейках между разломами, похожие на своеобразные кварталы. Через разломы под радугами перекинуты прочные широкие подвесные мосты; увеличился поток ботов. Вскоре все пространство впереди переливалось радугами, а на окнах бота засверкали капельки воды. Мы ныряли из одной радуги в другую, и от восторга захватывало дыхание и сердце пускалось в пляс. Наш бот сделал виток над очередным, невероятных размеров разломом, в который с шумом низвергался каскадом потрясающий изумрудный водопад. Бот нырнул под очередным мостом, обогнул серое невысокое здание на перешейке и приземлился на небольшой зеленой площадке островка твердой поверхности, где в окружении зеленых лужаек, сада и голой скальной породы расположился большой одноэтажный дом.

Я повернулась к Тарию и с трепетом спросила, нет, скорее проорала ему на ухо, так как шум водопадов мешал:

– Это наш дом? – его глаза довольно сверкнули, и он лишь кивнул в ответ.

Выйдя наружу, сразу же почувствовала, насколько здесь жарко и душно из-за повышенной влажности. Мы забрали свои вещи и, проводив взглядом бот, снова повернулись к дому. Как и говорила Иванна, все постройки, которые я увидела, пока летела сюда, были однотипные – светло-серые и безликие. Наш дом напоминал скорее военный блиндаж, чем жилье, но говорить о своем первом впечатлении Тарию не собиралась. Ему явно понравилось, что я оценила его жилище.

Достав из нагрудного кармана пульт, нажал на него и повел меня в дом. Внутри тоже все выглядело безлико, с преобладанием белого цвета. Вспомнила Фисника, который гордился и хвастался, что у него в доме все белое. Теперь там царствует Иванна, а у нее любимые цвета – темные.

– А мне можно здесь менять что-либо по своему вкусу? – спросила я Тария

– Есения, весь этот участок принадлежит мне. Если захочешь, можешь построить нам новый дом, ведь ты же у нас архитектор, – он с пониманием ухмыльнулся, отвечая. – А этот будет моим кабинетом: все равно хотел расширить тренировочную базу для студентов...

И я с радостным визгом запрыгнула к нему на шею, аннар покружил меня, а потом, наглым образом воспользовавшись моей оплошностью и на все готовым настроением, принялся настойчиво соблазнять. В итоге, спальню рассмотрела уже после того, как мы воспользовались ею. Впрочем, таким образом изучала весь дом, а Тарий растянул это удовольствие на пару дней. Кухня оказалась полностью роботизированная, и я первым пунктом в план постройки нового дома внесла зону для приготовления еды. Я люблю готовить и хочу иногда сама это делать, но сейчас всегда горячая и готовая пища только радовала.

Лишь на третий день мы выбрались по делам и за покупками. Последнее можно было из дома сделать, но самим показалось интереснее, а главное – познавательнее. Стоило оказаться вне дома с хорошей звукоизоляцией, меня вновь оглушило шумом окружающих водопадов. Правда, аннар сказал, что в случае необходимости, если захочется возле дома погулять в тишине, можно воспользоваться шумоизолирующей системой, чем несказанно успокоил и порадовал.

Хоть у меня с собой совсем мало одежды, но захотелось выглядеть как женщина, а не как служащий военного космического флота, поэтому недолго думая надела черные леггинсы с темными балетками и темно-синюю тунику, украшенную бисером по вороту и краям длинных свободных рукавов – нарядно и удобно. Два других костюма слишком светлые, а мне не хотелось особенно выделяться на фоне местных дам.

Тарий оделся в белые брюки и жемчужного оттенка рубашку, и я еще раз убедилась, насколько ему идет светлая одежда, великолепно контрастируя с черной кожей, вызывая восхищение и желание любоваться своим мужчиной до бесконечности.

На собственном красивом белоснежном боте Тария мы отправились в деловой центр Самура. Так называется центральный город на мужской половине Илишту. Во– первых, Тарию не терпелось зарегистрировать нашу связь и заполучить меня в полное и безраздельное владение, хотя по мне, наоборот, это я его получу в безраздельное владение, но илишту считали иначе. А во-вторых, развлечения, экскурсии и покупки. На все ушел целый, самый счастливый день в моей жизни.

Было невыразимо приятно держаться все время за руки, обниматься, целоваться, где захотелось. Причем наше поведение не выглядело неприличным или чем-то из ряда вон выходящим для илишту. Для них такое скорее являлось нормой или мечтой, к которой многие из них втайне стремились.

И даже неплохо, что пришлось надеть очки, потому что глаза слепил Илишван, и к тому же я постоянно крутила головой и откровенно пялилась на окружающих – надеюсь, это было не так очевидно в темных очках. На мужской половине все женщины в такой же защите, зато мужчины сверкали бриллиантовыми глазами и ходили без перчаток. Увидела много семейных пар, и опять особенное внимание привлекли ребятишки разных возрастов. Наверное, на экскурсию прилетели с женской половины. Мой повышенный интерес от Тария не укрылся, его объятия стали крепче и теснее, а чувства – острее. Он от души радовался, что я не против детей и так ими увлеклась. А еще все ярче и чаще ощущала обожание и нежность, буквально купалась в них и часто сама липла к аннару, желая лишний раз коснуться, погладить, поцеловать или просто прижаться хоть на миг.

В кафе мы впервые разговорились на разные житейские темы. Тарий впервые беззаботно смеялся, поразив меня в самое сердце потрясающей улыбкой, когда я начала записывать его любимые цвета и предпочтения, чтобы использовать в интерьере будущего дома. Умилился желанию узнать, какие блюда он больше всего любит. Мы не замечали других. Казалось, весь мир крутится только для нас двоих.

Домой возвращались усталые, но счастливые. А еще в полной мере прочувствовала, что действительно воспринимаю это неказистое по моим меркам жилище как свой дом. Ведь для меня дом теперь там, где Тарий – мое сердце!

Глава 33

– Ну что, соня? Встаешь? Тарий Биана Есения... – я с удовольствием назвала его новое имя – и сердце пропустило удар от счастья.

Мой огромный аннар довольным черным котом раскинулся на кровати, не спеша из нее выбираться и хитро поглядывая на меня. Оторвала взгляд от его твердеющей плоти и с удовольствием пробежалась им по мощным мужским ногам, мускулистому торсу и сильным рукам. Остановилась на расползающихся в предвкушающей ухмылке чувственных губах и, наконец, загоревшихся огнем желания бриллиантовых глазах.

Неожиданной рывок – и он, сграбастав меня, навалился сверху. Одной рукой зафиксировал мои запястья, прижав их к кровати, второй заскользил вдоль тела, задирая прозрачную ткань ночной рубашки. Вещица оказалась настолько оифовенного вида, что возражавший против всякой одежды на мне Тарий вчера согласился ее оставить. Как же я полюбила подобные утренние пробуждения... и дни... и ночи... и каждую секунду, что мы проводим вместе!

Мед ленные томительные ласки, а потом так же не торопясь, смакуя каждое движение, мы стали единым целым. Не выдержала и заглянула в глаза, ощутила, как он приветствует меня, нуждается и требует еще более глубокого погружения. Теперь мы полностью слились физически и душевно, и обоюдное наслаждение усилилось, размывая сознание. А в серебристой глади его души мои собственные глаза озаряли все вогфуг любовью, но это не главное... Я ощутила, что его обожание теперь имеет другую подоплеку. Тарий не просто обожает, он любит, пусть пока неуверенно и молча, но его чувство, словно бутон цветка, уже сформировалось, готовясь расцвести в полную сипу. Какое же невероятное счастье – знать, что тебя любят! И я узнала это чувство.

Мы достигли пика наслаждения одновременно, а потом еще повалялись в постели, приходя в себя и нежась в объятиях друг друга. Но на сегодня были запланированы важные дела, и откладывать их не хотелось, тем более нас ожидали. Сегодня мы летим знакомиться с родителями, сестрой и братом Тария! И я волновалась в ожидании встречи, ну, и конечно любопытство разбирало, ведь предстояло впервые увидеть, как живут семьи илишту.

Одевалась с особым тщанием, хотелось понравиться родным Тария. Решила остановиться на длинном темно-зеленом платье-сарафане и черных туфельках. Кудряшки украсила зеленым ободком. А еще Тарий сказал взять с собой теплую кофту, сам же надел белый костюм и выглядел великолепно. Пока собирались, все время ловила на себе задумчивый взгляд аннара. Любопытно, конечно, узнать, о чем он думает, но спросить не решилась. Хотя его чувства для меня загадкой не являлись: он испытывал нежность и... любовь, которую почему-то пытался скрыть от меня. Подумав и понаблюдав, решила, что он ошеломлен и боится своих чувств, пока не знает как к ним относиться, и надо дать ему время свыкнуться с ними, принять.

Белоснежный бот взмыл в небо, а я с восхищением наблюдала за Тарием, все еще не в силах поверить несказанному счастью. Как же мне повезло с этим мужчиной! Поймав мой взгляд, Тарий улыбнулся мягкой улыбкой, а потом, нахмурившись, произнес:

– Нам необходимо купить второй бот, на Илишту сложно передвигаться без подобного транспорта. Особенно, если ты согласишься остаться на мужской половине...

Я заинтересованно спросила:

– Тарь, а почему ты хочешь именно здесь жить, а не на женской половине?

– Я тебе уже рассказывал о своем хобби... – он, слегка потянувшись, дотронулся до моего колена и сжал его. – Я преподаю в военной академии, веду практические занятия. Дело в том, что если мы поселимся на женской половине, с этой деятельностью тоже придется проститься. Прошедшие сараш молодые мужчины вряд ли согласятся добровольно посещать тренировочную базу в Акваре.

Я кивнула, давая понять, что приняла к сведению. Затем все же осторожно спросила:

– А где тебе вообще нравится? По природным особенностям?

Тарий снова пожал мою коленку, погладил бедро, а потом ответил:

– В Самуре! Понимаешь, климат на женском и мужском материках отличается. На нашей половине всегда жарко, высокая влажность из-за большого количества воды и испарений. К естественному шуму быстро привыкаешь, да ты и сама убедилась – во всех закрытых помещениях надежная звукоизоляция. Я тебе позже покажу, что за Самуром и воьфуг других городков множество сельскохозяйственных террас, на которых выращивают все, что требуется населению Илишту. Кстати, для этих нужд мы приспособили пару естественных спутников, где были созданы необходимые условия для выращивания различных культур. Вот, а на женской половине сухо и гораздо прохладнее. Описывать не буду, скоро сама все увидишь.

Слушая Тария, поглаживала черную когтистую руку, продолжавшую лежать на моем колене. Захотелось сделать ему приятное, чтобы аннар никогда не сомневался в моей поддержке и не чувствовал себя неуверенно, а то сколько мы уже вокруг этого места будущего проживания ходим:

– Знаешь, по большому счету мне все равно, где жить. Главное – с тобой! Так что решай сам: где нам будет удобнее, там и обоснуемся. Тем более, Иванна сказала, что тоже не прочь переехать на мужскую половину. Ты же слышал ее мнение по поводу ваших безликих и некрасивых домов. Ну, и думаю, не заберешь обратно свое предложение самой построить нам дом? Так что, надеюсь, у нас будет много работы – целый межзвездник и маленькая прогулочная яхта...

От него пришла волна удовлетворения, нежности и... любви. Вскинула счастливые глаза на аннара, и какое-то время мы просто смотрели друг на друга, радуясь нашей связи.

– Я хочу, чтобы ты знала. Я ошибался! – неожиданно произнес Тарий.

– В чем?

Он широко улыбнулся, блеснув белыми клыками, отчего мое сердце тут же радостно подпрыгнуло, и ответил:

– Когда сказал, что ты сломала мне жизнь! Ты ее украсила, и я рад, что именно ты – моя анна, а не какая-то другая женщина, и уж тем более – илишту.

Я хохотнула, догадавшись, о чем он не сказал. Хитрюга!

– Намекаешь, что тебе досталась покладистая анна, которая не лезет командовать? Всегда готова согласиться с тобой и удовлетворить желания? Или...

– Я рад, что мне досталась ты! И не надо наговаривать на меня, Есения! – перебил Тарий, однако эмоциональный фон подсказал, что ему весело и он согласен с моими выводами.

Под нами показалась земля, и Тарий снизился немного, чтобы я могла лучше рассмотреть окружающие пейзажи. Этот материк оказался одним горным массивом, и я с огромным интересом рассматривала разноцветные горы. Наш бот едва не задевал вершины, зато позволял все отлично видеть. Зеленая буйная растительность, словно живая, карабкалась вверх по крутым и пологим склонам, но в скором времени начинала желтеть или становилась бурой, сменяя расцветку окружающего ландшафта. Затем желтый и бурый резко заканчивались и, как апофеоз этого красочного буйства, на вершинах лежали искрящиеся белые шапки. Несмотря на то, что мы находились внутри бота, по легкой турбулентности поняла, что за бортом сильный поток холодного воздуха. Я даже натянула кофточку: вроде и температура не изменилась, но от вида снежных шапок по телу побежали мурашки. Тарий весело хмыкнул, глядя на то, как я утепляюсь.

Через несколько минут показались первые поселения: в горных долинах прямо к скалам жались дома, а перед ними зеленели лужайки или небольшие сады. Большинство домов не превышали трех этажей из-за повышенной сейсмоактивности на Илишту. Вскоре уже каждая гора была облеплена террасами с домами и садами. Мимо пролетали смешные стрекозообразные флаеры, поэтому теперь приходилось соблюдать скоростной режим и правила воздушного движения. Периодически то тут, то там расцветали виртуальные рекламные баннеры, проносился какой-нибудь лихач, заставляя вздрагивать всем телом и крепче цепляться за руку Тария. Наш бот выглядел слишком крупным в сравнении с местным транспортом, что, наверное, тут же выдавало в нас залетных с «той» стороны.

Тарий заложил резкий вираж, начиная снижаться, при этом поясняя:

– Бот не сможет сесть на террасах. Многие предпочитают менять боты на этой стороне на стакфлаер. Мы тоже так поступим.

Я пожала плечами, предоставляя ему самому решать, что здесь лучше и правильнее.

Через минуту мы приземлились на огромной площадке, расположенной в почти идеально круглой долине между отвесными голыми скалами. Припарковав бот, вышли, и к нам тут же подскочил молоденький илишту с планшетом в руках, куда занес наши данные. Тарий провел карточкой над экраном, оплатив аренду стакфлаера, и под любопытным взглядом черного паренька мы пошли к этой, занимающей мое воображение, машине.

После мужского континента и повсеместного шума от падающей воды, в горах стояла прямо-таки оглушающая тишина, несмотря на заметную суету окружающих. Только ветер шевелил волосы и полы одежды, да иногда казалось, кто-то о чем-то шепчет на ухо. Я вертела головой, пытаясь выяснить, кто этот шутник. Даже заподозрила вначале, что это Тарий так развлекается, но он, крепко держа меня за руку, шел чуть впереди. Такой солидный, внушительный – самый красивый мужчина во Вселенной...

Шепот то усиливался, то становился едва слышным, а я зачарованно продолжала вслушиваться, пытаясь понять, кто и что хочет сказать. Мы почти дошли до стакфлаера с нашим номером, и в этот момент услышала яростный неразборчивый шепот, а потом кто-то коснулся прохладной конечностью моей шеи и местечка между лопатками. Почти толкнул, сопровождая злобным шипением. Испуганно вскрикнув, прижалась к груди Тария, сразу заключившего меня в объятия, и ощутила его тревогу, которая странным образом улетучилась, стоило начать сбивчиво говорить:

– Меня толкнули в спину холодными руками. А перед этим все время что-то шептали непрерывно и злобно так...

В конце моей речи Тарий захохотал. Заливисто, впервые отрываясь по полной, не сдерживаясь. Сначала хотела обидеться, но он так заразительно хохотал, а потом и вовсе, подхватив на руки, закружил:

– Еся, моя Еся! Малышка моя пугливая! Хвала звездам и судьбе за такой подарок!

Глядя на него, совсем расслабилась и тоже широко улыбалась. Эх, а как мне-то повезло... Тарий поставил меня на землю и, немного успокоившись, но все еще посмеиваясь, сказал, ласково поглаживая меня по лицу широкой ладонью:

– Это шепот ветра, родная! Ветер в горах так играет со всеми. Со временем перестаешь его слышать, привыкаешь, но таким новичкам как ты он пытается рассказать все свои тайны или пожаловаться на нерадивых илишту. Знаешь, детки, которые прилетают с мужской половины, тоже так реагируют на его шутки. Похоже, моя шиу еще та-а-акая маленькая...

Снова приподнял и, наклонившись, поцеловал с таким трепетом и нежностью, что от счастья захотелось плакать. Вцепившись в ворот его куртки, с жаром ответила. Не представляю, чем бы этот поцелуй завершился, но прерваться заставил громкой сигнал – над нами пролетел стакфлаер и мужчина илишту весело помахал рукой из него.

Я смутилась, представив, какое зрелище мы могли бы устроить окружающим, а Тарий последний раз чмокнул меня в горящую от стыда щеку и полностью удовлетворенный происходящим посадил в «стрекозу». Мы взмыли в небо и, влившись в поток спешащих по делам илишту, полетели к своей цели – родительскому дому Тария.

Совсем скоро приземлились на площадке одной из горных террас, где уже были припаркованы целых четыре стакфлаера. Двухэтажный дом, представший перед нами, выглядел небольшим, но очень уютным и симпатичным, органично вписываясь в отвесную скалу. Мимоходом отметила, что немного в стороне с помощью роботов строят второй дом – наверное, для сестры Тария.

Наш прилет не остался незамеченным, потому что на пороге появилась стройная девушка, похожая на Иванну. В черном облегающем комбинезоне и с черными волосами, собранными на затылке в хвост, украшенный множеством золотых нитей и подвесок. Скользнула радостным взглядом по Тарию, пристально всмотрелась в меня, махнула нам рукой и, не дождавшись, пока подойдем, рванула в дом. Я встревожилась, опасаясь будущего приема, а Тарий словно прочитал мои мысли:

– Не думай о плохом! Все будет хорошо, поверь мне!

Сжал мои пальцы теплой твердой ладонью, немного успокоив.

За дверью оказалась не привычная прихожая, а сразу большая просторная и светлая комната. Судя по всему, остальные помещения размещены уже в скальной породе. Нас встречала полноватая светлокожая женщина среднего возраста, но на какую– то долю секунды показалось, что она беременна. Рядом с ней стоял черный мужчина, тоже солидного возраста, потому что на лице уже появились морщинки, но те не портили его, а лишь добавляли мудрости ярким бриллиантовым глазам. Отец, сразу догадалась я, ведь Тарий – его молодая копия. Еще одна, только еще более молодая копия стоял чуть в сторонке, но с несмываемым любопытством пялился на меня. Младший брат Тария. Аннар рассказывал, что его брату Куштиму тридцать пять лет и сараш он пока не прошел, но срок его близок. Сестре Айпе – шестьдесят восемь, она свободная. Матери – триста шесть, а отцу Брокану – триста тридцать.

Аила стояла рядом с братом, и стоило нам войти, почему-то хихикнула. Биана бросила быстрый укоризненный взгляд на дочь, а потом обратилась к нам, при этом с тревогой и напряжением вглядываясь в меня:

– Я рада, сынок, что ты вернулся, наконец, домой и счастлива приветствовать в своем доме анну моего Тария.

К нам подошел Куштим и крепко пожал руку брату. Тарий говорил, что брат родился после того, как он ушел от родителей после сараша. Но младший часто с отцом приезжал к Тарию на мужскую половину, более того, сам мечтает служить в звездном флоте в разведке и сейчас активно этого добивается. А вот с матерью, несмотря на глубокую любовь и привязанность, Тарий виделся нечасто.

Мне Куштим тоже протянул руку, я улыбнулась и пожала ее в ответ. На мне были перчатки... на всякий случай. Хотя на женской половине свободные мужчины обязаны носить защиту, а женщины не утруждали себя этим.

Затем подошла Айла, крепко обняла старшего брата, а затем пожала мне правую руку. Тарий официально представлял нас друг другу, стоя рядом и держа меня за левую руку. Следующими были родители.

Отец обнял сына, хлопнув по спине, явно излучая довольство и радость. Похоже, этим троим я пришлась по вкусу и пока негатива не вызываю. Сама протянула руку Брокану. Он улыбнулся, отчего лучики-морщинки возле глаз разбежались в разные стороны, и двумя руками сцапал мою. Потряс ее, а потом отступил, уступая Биане место для приветствия. Женщина подошла к нам с блестящими от слез глазами, прижалась к груди Тария, пару мгновений так постояла, а потом посмотрела ему в лицо и тихо сказала:

– Хвала звездам и богам, что это случилось так скоро. А то я начала забывать, как сияют глаза моего старшего сыночка. Ты такой... гордый... Боялась, не доживу до этого момента, – и так она это проникновенно сказала, с такой нежностью всматривалась в его черты и испытывала такую глубокую материнскую любовь и печаль, что я не выдержала и заплакала.

Все тут же недоуменно уставились на меня с некоторым тревожным ожиданием. Тарий отстранился от матери и, прижав меня к себе, приподнял мое лицо за подбородок, напряженно спросил:

– Что случилось? Почему ты плачешь?

Испытывая неловкость, невпопад ляпнула:

– Птичку жалко!

Тарий изумленно огляделся, потом, начиная догадываться, переспросил:

-Птичку?

– Ладно, соринка в глаз попала! – совсем смешавшись, буркнула.

Он погладил меня по щеке, а его губы расплылись в улыбке, потом, повернув голову к своим родным, весело произнес:

– Моя шиу очень чувствительная. Она сильный эмпат и, похоже, не выдержала накала наших эмоций.

Шмыгнув носом, я смущенно засопела ему в рубашку на груди. Вот гад – и слезы объяснил, и своих родственников предупредил о моей особенности. Все четверо тут же напряглись, потом усилием воли расслабились, но все равно калейдоскоп их эмоций поражал интенсивностью и яркостью. Пришлось успокоить:

– Я специально никого не читаю. А сейчас просто все так трогательно и ярко, что не захочешь – прочувствуешь...

Они успокоились, Биана, сделав пару шагов, неожиданно обняла меня и прижала к себе. Женщина облегченно вздохнула, услышав мои слова, и не думаю, что именно из-за того, что я их не читаю. А я ощутила ее живот и слабенькие, пока еще неоформленные чувства другого существа, и больше констатировала, чем спросила:

– Так вы ждете ребенка?!

Она изумленно уставилась на меня, потом, мягко улыбаясь и поглаживая свой живот, просто кивнула. Тарий с гордостью посмотрел на отца, маме же досталась его нежность. Куштим заскучал ждать в сторонке и переминался с ноги на ногу. Айпа предложила:

– Может, пойдем за стол?

Уже за столом нас засыпали вопросами. Причем все началось с мяса. Весь стол был буквально заставлен едой, но вся она была вегетарианской, и только одно большое блюдо с дымящимся поджаренным мясом стояло посередине. Биана положила себе кусок, немного поморщившись при этом. Я вспомнила, Иванна говорила, что беременным илишту необходимо есть мясо. Остальные к нему не притронулись. Зато Тарий тут же с огромным удовольствием навалил себе аппетитную горку.

– Ты позволяешь Тарию есть мясо? – изумленно поинтересовалась Айпа, совсем как Иванна недавно.

Тоскливо проводив взглядом румяный поджаренный кусочек мяска, отправленный моим аннаром в рот, ворчливо ответила:

– Ему трудно что-либо запретить! Скорее, это он мне много запрещает... и ко многому обязывает.

Всеобщее изумление достигло апогея. Брокан с Куштимом молча восхищались братом и сыном, Айпа испытала легкое презрительное сочувствие ко мне, явно записав в слабачки. Зато Биана посмотрела на нас обоих с обожанием и радостью. Странная...

Недолго думая – все же я тоже проголодалась от этих впечатлений – заменила свою пустую тарелку на полную мяса, которую отобрала у Тария. Опешив от такой наглости, он усмехнулся и, тоже недолго думая, навалил себе новую горку мяса, фактически опустошив общую тарелку.

Попробовав кусочек, я только усилием воли не заурчала от удовольствия: настолько сочным и вкусным оно было. Рядом с таким же аппетитом уплетал Тарий, поэтому только спустя минуту ощутила всеобщее удивление и настороженно посмотрела на новых родственников. Куштим весело ухмылялся, Брокан гордился сыном, Биана готова была расплакаться от счастья, а Айла забыла о презрительном сочувствии и заинтересованно посмотрела на меня. Смутившись и прекратив жевать, попыталась догадаться, что могло вызвать столь резкие изменения в их поведении, но меня опередил Тарий:

– Есения – тсарек и мясо любит! Это ни о чем не говорит!

Наконец-то дошло – они решили, что я беременна, раз ем мясо. Стало весело, но ненадолго, потому что Тарий спустя минуту повернулся ко мне и, с подозрением уставившись, спросил:

– Или УЖЕ говорит?

Я подавилась, прокашлялась, а потом ответила, с каждым словом сомневаясь все сильнее:

– НЕТ! Не говорит. Не знаю... не уверена... – в конце уже испуганно уставилась на Тария и пролепетала. – Наверное, надо провериться?

Он вытер салфеткой лицо, руки, бросил ее на стол, а потом под всеобщими любопытными взглядами притиснул меня к себе и, привычно уткнувшись носом в шею, шумно вдохнул. Прошло несколько томительных мгновений, Тарий с большой неохотой оторвался от меня и усадил на место. Выпил залпом бокал вина и продолжил методично жевать мясо, при этом нервно подергивая ухом. Теперь уже я в недоумении уставилась на него. Брокан хмыкнул и с сочувствием спросил сына:

– Так сильно болит? – Тарий, скрипнув зубами, кивнул на первый вопрос.

– Даже немного не ослабело? – и отрицательно покачал головой на второй.

От всех пришло разочарование. А я, наконец, сообразила, что они что-то интимное обсуждают и каким-то образом пришли к заключению, что я пока не беременна... или Тарий пока не учуял.

Дальше пошли рассказы о нашем знакомстве и приключениях. Это были самые благодарные и сочувствующие слушатели! И как они смеялись, когда я пожаловалась на Тария за то, что тот сначала вынудил устроить стриптиз, а затем хотел задушить, когда узнал, что хитрых и умных мужчин провела женщина! И хотя отец с братом были солидарны с Тарием, Биана и Айла хохотали до слез. Зато мужчины веселились до икоты, когда я рассказывала про комнату «медитаций» и мое первое посещение, закончившееся побегом.

Айла даже не поленилась сводить меня к себе и показать собственного бионика для интима. Этот момент опять выбил из колеи: она, совершенно не стесняясь, преспокойно включила бионика... Нет, никак не могу привыкнуть к этой грани их бытия. А вот ее комната поразила организованностью пространства и идеальной чистотой, которая там царила. Похоже, Айла педантична в отношении порядка, и вообще, за время разговора часто ловила ее характерные выражения – «не ленись, а липший раз потрудись», «счастье лень сгубила», «порядок – залог уюта». Девушка ненавидела беспорядок, сломанные вещи, неорганизованность, но от природы была мягкой, уступчивой и ранимой. Хотя старалась показать всем, что сильная и самостоятельная. Эх, ей бы хорошего мужика...

День сменился вечером, а мы продолжали сидеть в гостях и болтать ни о чем и обо всем на свете. Мне было так легко и спокойно, как бывало только с папой. Незаметно для себя так пропиталась духом этой замечательной семьи, что, ощутив желание оказаться ближе к аннару, забралась к нему на колени. И это никого не удивило, не впечатлило, не задело, а только вызвало новый прилив нежности у Бианы, наблюдающей за нами. Она откровенно радовалась нашим отношениям, потом неожиданно спросила, глядя на меня:

– Есения, ты еще не решила, где хочешь жить?

Пожав плечами, задрала голову и вопросительно уставилась на Тария. Как бы молча спрашивая, где мы все же жить-то будем?!

Сначала до меня дошла новая порция удивления, а потом Тарий наклонился и поцеловал меня в губы, вкладывая в этот поцелуй свою любовь. Поцелуй был коротким, но заставил вновь улыбаться глупой беззаботной улыбкой счастливой женщины. И только после этого мой мужчина ответил матери:

– В нашем доме в Самуре! Для моей работы это будет лучшим вариантом. Есения – архитектор, они с подругой Иванной – одной из спасенных нами илишту – задумали создать строительную фирму. И более того, Иванна вместе со своим аннаром планирует перебраться в Самур.

Куштим присвистнул, затем протянул восхищенно:

– Это высший пилотаж, братец! Мне у тебя еще многому учиться придется!

Я с только ему заметной насмешкой посмотрела на младшенького. Ну-ну, наивный, пусть думает, что это только брат его такой крутой, а анна – слабая... При хорошей анна и аннар может стать вполне приличным мужчиной!

Айла осторожно поинтересовалась:

– Я – инженер по различным коммунальным системам: водоснабжение, канализация... И мне шестьдесят восемь – можно, я тоже поучаствую в вашей авантюре... на мужском материке...

Куштим захохотал, увидев мое вытянутое лицо, миса Биана шикнула на младшего сына. Айла, бросив на него выразительный взгляд, насупилась, явно испытывая смущение, что ее желание попасть в нашу фирму связано лишь с большей вероятностью найти себе мужа и оно не стало для нас секретом.

– Нам очень нужны такие сотрудники, Айпа! Уверена, Иванна против не будет. Если хочешь, живи у нас...

Тарий крепче обнял меня, потерся носом о макушку. А потом предупредил сестру:

– Только Есения к порядку относится более спокойно, чем ты! У нас с ней в этом отношении полное взаимопонимание. Мне Шеран раз десять жаловался, что наш новый инженер не слишком организован...

Имя «Шеран» вспыхнуло у меня в голове лампочкой. Конечно же – это просто идеальный вариант... Тарий ощутил мое напряжение и тут же поинтересовался:

– Что-то случилось? Ты обиделась?

Мотнула отрицательно головой, а потом выдала:

– Айпа и Шеран – просто идеальный вариант пары. Ты так не считаешь, любимый?

Биана с Броком радостно отреагировали на такое обращение к Тарию. Зато Айпа с затаенной надеждой и восторгом замерла, ожидая ответа брата. И он ее не подвел:

– А почему бы и нет?! «Три семерки» еще месяц будут в отстойнике, так что...

Айла сжала ручки на груди, а я ощутила, что внутри у нее буквально буря предвкушения и жажда охоты на будущего аннара. Хм-м-м, похоже, свободе Шерана пришел конец, если звезды помогут девушке и эти илишту подойдут друг другу.

Нас не отпустили домой, и мы еще три дня гостили у родителей в Акваре. Днем катались по женскому материку вместе с аннаром, или Айлой, или Куштимом. Илишту все больше нравился мне как дом, а семья Тария – как родственники. Но все равно, в теперь уже свой дом в С амуре возвращалась с удовольствием и радостью.

Глава 34

Иванна только что улетела, забрав Айлу с собой. Две такие разные девушки очень быстро подружились, особенно после того, как Иванна узнала о матримониальных планах сестры Тария на Шерана. Более того, предложила познакомить Айлу со своим средним свободным братом. Жаль, переезд в Самур откладывался: мама Иванны погрузилась в беспросветную депрессию и подруга со своим аннаром пытались скрасить ее одинокие дни, наполненные воспоминаниями о погибшем муже.

За прошедшие три недели мы многое успели сделать: найти помещение для фирмы, зарегистрировать ее и начать проектировать пока еще типовые, но яркие и красивые дома для рекламного хода. Короче, работа кипела и била ключом. Сегодня девушки улетели домой пораньше, а я решила собственноручно приготовить аннару ужин, на что подвигло его немного изменившееся отношение ко мне, удивившее и насторожившее.

С того момента, как мы стали парой, Тарий ни разу не лег спать без секса, не проснулся, чтобы тут же не склонить меня к сексу, не вернулся домой, чтобы тут же не воспользоваться любой поверхностью с той же целью. Стоило спросить: «Дорогой, а не хочешь ли ты...» предполагая мясо, воду да все что угодно, как он тут же соглашался. Правда, закончить свои предложения удавалось уже после секса, ну, если вообще о них вспоминала. Но вот невиданное дело – уже третий день как мой аннар спит и не грезит обо мне, ест и даже не думает, что у меня надето под юбкой и как бы это проверить; возвращается с работы и, потискав и поцеловав, спокойно идет принимать душ. И не думает о сексе!

Если вначале я подозревала, что таковое происходит по причине перевода Тария на межзведник ближнего пограничного круга – ну, может быть, переживает. То на третий день, проводив Тария принимать дела, решительно занялась подготовкой к ужину и соблазнению собственного аннара. Кошмар, до чего дожилась, – не прошло и двух месяцев, как любимый охладел.

Накрыв на стол, оделась в соблазнительное белье, предварительно приняв благоухающую маслом шиу ванну, и устроилась ожидать. Через час вернулся Тарий. Заметив меня в красивом платье у накрытого стола, на мгновение опешил. Огляделся, испытывая непонятные подозрения, потом, настороженно поглядывая по сторонам, подошел ко мне.

– У нас гости, Есения?

Отрицательно покачала головой. Тарий продолжил спрашивать:

– Мы куда-то собираемся?

Я снова покачала головой.

– Тогда почему ты так одета? – с еще большим подозрением уставился на меня.

– Это для тебя. Хотела праздник устроить, приятное сделать... – не выдержала и заплакала – хм, точно нервы ни к криблу в последнее время. – Ты меня не любишь и уже даже не хочешь...

Тарий подскочил ко мне и, подхватив на руки, прижал. Я почувствовала его глубочайшее недоумение, даже изумление.

– Ты с ума сошла, Есения, малышка моя?! Я хочу тебя все время и каждую минуту...

– Ага, а последние три дня ни разу не захотел! – тут же прервала его, прохлюпав сквозь слезы.

Он открыл рот с явным намерением возмутиться, но туг же закрыл его. Мгновение раздумывал, задумчиво шевеля забавными ушами, потом уткнулся носом мне в шею и глубоко вдохнул. Потом еще один глубокий вдох и еще... после этого я ощутила невыразимую нежность, затопившую мое сознание, восхищение и дикий восторг. Мне показалось, что он буквально обмяк от счастья и облегчения, медленно опустился со мной на стул. Крепче обнял и, укачивая словно ребенка, потерся подбородком о макушку. И только после этого произнес:

– Мы ждем ребенка!

– Ребенка?! Ты уверен, это точно?! – теперь восторг и изумление затопили меня, но сомнения в самом способе определения не давали поверить полностью.

– Не сомневайся! Проверено временем! – Тарий произнес это очень уверенно. Так что заставил поверить и меня, а также счастливо радостно улыбнуться, слушая аннара дальше.

– Мой организм на физиологическом уровне улавливает твой изменившийся запах и в ответ снижает потребность в сексе. Это природа защищает тебя от похотливого самца, коим я и являюсь, пока ты не беременна. Я хочу тебя, малышка, просто теперь немного спокойнее реагирую, но на длительный эффект не рассчитывай, – последнее он произнес, уже задирая подол моего платья и сверкая плутовским страстным взглядом.

А я, уже успокоившись, проворчала:

– Все равно ты меня не любишь!

Тарий встал, не выпуская меня из рук, и направился из гостиной с четким намерением попасть в спальню. А там, уложив на кровать и вытянувшись рядом, заглянул в глаза и проникновенно сказал, придерживая мой подбородок: глубже...

И снова мои глаза в сверкающей глади его души, а вокруг все бушует от чувств. Моих и его! Ведь невозможно остаться равнодушной, когда сама любишь и чувствуешь, что тебя любят безмерно, безоглядно и навсегда!

Эпилог

На женской половине я полюбила слушать шепот ветра, странным образом пристрастившись к загадочным умиротворяющим звукам. Со временем мы все же перебрались в Аквар к родителям Тария: они слишком постарели и нуждались в нас. Устроившись в глубоком кресле во дворе, наблюдала за ребятишками. Черные мальчишки и светлые девчонки носились по двору, играя в разные игры. Это мои внуки и правнуки решили оглушить свою бабушку.

Наш с Тарием старший сын, которому стукнуло уже триста восемьдесят лет, поймал своего младшего сына и шлепнул проказника по заднице за неподобающее поведение. Нельзя же мутузить малолетнюю двоюродную сестренку! Закончив с воспитанием, Этирей уселся прямо на траву у моих ног. Положив голову мне на колени, расслабился, ожидая привычной ласки. Я любила гладить его гладкую черную, как у отца, голову между ушами. Мой первенец!

Сколько же было счастья у нас с аннаром с его появлением! Сколько бессонных ночей, когда уже взрослый сын покинул родительский дом после сараша. И эти редкие встречи, когда собственный ребенок вынужден был скрывать от меня глаза, и невозможно погладить, приласкать. И как я рыдала от счастья, когда спустя сотню лет он вернулся, встретив свою анна. Этирей стал аннаром девушки илишту – доброй, светлой, любящей. Со временем они порадовали меня тремя внуками и до сих пор надеются на дочь.

Второй мой сынок – Сайнар младше старшего на тридцать лет, и если бы не он, я бы, наверное, сошла с ума, когда практически лишилась старшего сына. Сейчас он тоже женат. Правда, мой мальчик женился, как и его папаша, вынужденно, но, в отличие от него, почти достигнув критического возраста двести сорок девять лет. Его привязала к себе девушка с Терры, и я молча радовалась, что благодаря значительной разнице в возрасте, они умрут вместе и мой сынок не будет мучиться. Ведь люди живут гораздо меньше илишту. Дениза родила Сайнару двух дочерей, и сейчас эти уже взрослые девушки служат в звездном флоте.

Как выяснила еще при первой беременности, гены илишту столь сильны, что почти все дети в смешанных браках рождаются илишту, может быть только кожа светлее. Но все мои три сына – чернокожие копии Тария, впрочем, как и внуки, и правнуки, похожие на своих отцов.

После Сайнара родился Антей. Его анна долго не могла родить, но с помощью медицины им удалось произвести на свет мальчиков-двойняшек. Хотя Надара, анна Антея, переживала, что скоро потеряет своих сыновей, но сейчас, слава звездам, они ждут дочь.

Над лужайкой пошел на посадку стакфлаер аннара, и скоро он сам, припарковав леталку, показался на пригорке. Под руки с ним шли две мои гордости – дочери-погодки Оюна и Алисия. Мое материнское сердце пело, глядя на них, ведь девушки похожи на меня, если бы не уши характерные всем илишту... Даже дар эмпата передался, и сейчас обе использовали его, работая на правительство. Оюна работает в поисковых бригадах на чрезвычайных происшествиях. Алисия – психолог, хотя о своей деятельности много не говорит, что наводит нас с Тарием на мысль, что служба у нее секретная и более любопытная, чем психология.

Красивая троица не торопясь шла в нашу сторону, а я любовалась своим аннаром. Уже постаревший, немного ссутулившийся, но по-прежнему крепкий и видный мужчина. Дочери поцеловали меня. Оюна привычным заботливым жестом подоткнула одеяло на ногах, а Этирей принес второе кресло для отца. Наши с Тарием руки тут же сплелись. Столько лет прошло с нашей встречи, несколько сотен лет, не просто соединивших – сплавивших нас в единое целое. Мне часто слышится синхронный стук наших сердец, и я точно знаю, что если остановится одно, второе тоже перестанет биться.

А пока продолжала любоваться лицом своего мужчины с милыми лучиками– морщинками в свете Илишвана, просто радовалась жизни и тому, что он со мной до конца! Радовалась присутствию своих детей, внуков и правнуков рядом, их счастью, тому, что мы вместе и всегда поможем друг другу. Часто мы вспоминали прошлое, и я с любовью вспоминала отца и уже почивших родителей Тария. Встречались с друзьями, к нам часто прилетал Куштим со своей семьей и младшим братом Сорином, который родился у Бианы с Броком за несколько месяцев до моего Этирея. Айла со своим аннаром Шераном навещали нас тоже.

Так много всего было в моей жизни, что воспоминаний хватило бы на новую. Хотя мне хватит и этой – лишь бы навсегда быть рядом с Тарием!

Оглавление

Гусейнова Ольга Вадимовна Когда нет выбора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg