Долго бы ещё размышлял Кудыка, но тут мелькнули наконец в слюдяных репейках окна дробные алые искорки. Обрадоваться, правда, не успел — понял, что не солнышко тем искоркам причиной. Кто-то бегал по улицам с огнём, да и не один. А вскоре стали слышны и отдалённые крики.
Кудыка торопливо подпоясал зипун и, на ходу влезая рукой в рукав шубейки, заторопился вниз по лесенке. Дед Пихто Твердятич, привскинувшись на полатях, тревожно склонял ухо к невнятному шуму.
— Что там, Кудыка?
— Да кто ж его знает! — так же тревожно отвечал ему тот, срывая со стены кистень-звездыш.[9] — Не иначе, опять лихие люди доброго человека в чужой клети поймали…
Нахлобучил шапчонку, выбежал в чёрные сени, отнял засов. Очутившись на низком крыльце, первым делом взглянул на восток. Нет, ничего там не светилось и даже не розовело.
Серебром сияли гвоздики звёзд, вколоченные во множестве в огромное чёрное небо. Ночь стояла такая ясная, что на шляпках покрупнее можно было различить насечку.
Узкой прокопанной в сугробах тропинкой Кудыка приблизился к воротам об одном полотне и, вынув брус, с трудом приотворил заметённую калитку. По тихой улочке, страшно сопя и громко хрустя настом, кто-то шёл, направляясь к дальнему концу слободы, — тёмный, косолапый и с посохом. А может, и с колом…
— Плоскыня, ты, что ли? — наудачу окликнул Кудыка.
Косолапый обернулся, набычился. И впрямь Плоскыня.
— А то кто же! — всмотревшись, чьи ворота, мрачно бросил он.
— Куда это ты до свету наладился?
— Иех! — вскрикнул в сердцах Плоскыня. Сгрёб с лохматой головы лохматую шапку, хотел было швырнуть под ноги, но, схваченный морозом за уши, тут же нахлобучил снова. — Ну попадись она мне только под правую руку!
— Жену, что ль, опять ищешь? — сообразил Кудыка.
— А то кого же! — гаркнул Плоскыня. — Проснулся — хвать! Нет её!.. Ну, Докука! Я те покажу, как чужих жён с панталыку сбивать!..
— Думаешь, у него она?
— А то у кого же! — Плоскыня ухнул, ударил колом в наст и захрустел дальше.
Кудыка покачал ему вослед головой, однако личико у самого было лукавое. От самого-то от Кудыки жена давно с греками сбежала, оставив ругательное берестяное письмишко. Да перед тем ещё зуб кочергой выбила… Смеялся тогда Плоскыня над Кудыкиной бедой, ох, смеялся…
Комментарии к книге «Катали мы ваше солнце», Евгений Юрьевич Лукин
Всего 0 комментариев