Жанр:

Автор:

«Сапфира»

439

Описание

После бегства из небольшого портового города Миишка из-за охотника на вампиров Крысёныш оказывается один в Беле, королевской столице, оставив позади двух своих компаньонов, Рашеда и Тишу. Поначалу растерянный и одинокий, он скоро понимает, что у него есть шанс повторно обрести себя, взять новое имя и изменить внешность. И тогда… он видит молодую женщину с ярко-синими глазами, и впервые влюбляется. К сожалению, из-за своих чувств он не может в полной мере разглядеть, что она – проститутка, ищущая, где бы побольше заработать. Но любовь слепа. Он полон решимости сделать ее своей, сделать ее бессмертной, дать ей всё, что она хочет, и заставить ее почувствовать счастье. Однако стремление осчастливить её скоро ставит перед ним грандиозную задачу, которая потребует отчаянных мер и всей его хитрости.



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Сапфира (fb2) - Сапфира [The Sapphire-ru] (Дампир) 68K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Барб Хенди - Дж. С. Хенди

Барб Хенди, Дж. С. Хенди Сапфира

Крысёныш открыл глаза, чтобы увидеть поблекший потолок своей комнаты в обшарпанной гостинице, и в течение второй ночи подряд ему потребовалось время, чтобы понять, где он находится и как добрался сюда.

Он был один в городе-столице Беле, сбежав из портового городка Миишка, бывшего до этого его домом. Он оставил позади двух своих единственных товарищей, бросив их в смертельной опасности — в руках охотницы на вампиров.

Действительность нахлынула на него, когда он вспомнил.

Нет, он не хотел бросать Рашеда и Тишу, по крайней мере, не Тишу. Но они отказались уйти с ним, а охотница приближалась. Инстинкт самосохранения Крысёныша отвергал все другие мотивы или привязанности… и он сбежал.

Решив не рисковать и не пытаться найти место на судне, он двинулся на север по прибрежной дороге, убив двух путешественников по пути: ограбил обоих, а покормился одним. Он прибыл в предместья Белы с достаточным количеством денег для того, чтобы снять комнату, и тут же скрылся в подполье, пытаясь понять, что же ему делать дальше. Он не мог припомнить, чтобы оставался один в мире — абсолютно один — и никого не знал в этом городе. Но спустя минуту после пробуждения этим вторым вечером, неожиданное озарение поразило его.

Сначала, он не признавал и не понимал его: смысл свободы.

Несмотря на всю защиту, которую мог предложить Рашед, он был рассудительным, властным, и таким высоким и впечатляющим, что Крысёныш не любил даже стоять рядом с ним. Конечно, Крысёныш скучал по Тише. Она была мила, добра и могла превратить почти любое пространство в уютный дом. Но, возможно, потеря ее стоила свободы от Рашеда.

Крысёныш встал с кровати, приняв решение. Он мог сколько угодно изображать хандру и тревожность, но он был уверен, что охотница понятия не имела, где он сейчас.

Он собирался выйти и исследовать свой новый город.

Возле гостиницы он остановился на темной улице и на мгновение закрыл глаза, ощущая жизнь, пульсирующую вокруг него. Этот район города стабильно разрастался, пестрея ветшающими конюшнями, старинными зданиями, небольшими лавками и лачугами. Но тысячи людей жили здесь, и без Рашеда у Крысёныша не было никаких правил и ограничений.

Он снял комнату в первой же гостинице, которую нашел, поэтому в настоящее время находился во внешнем кольце города.

Бела была обнесена тремя стенами, королевский замок стоял в центре на высоком куполообразном холме, идущем вдоль полуострова. Оттуда город разрастался во всех направлениях — и вниз к западному заливу, и к обширному порту. Крысёныш ещё мало времени провёл здесь, но уже понял, что во внешнем кольце жили в основном отбросы общества, а во внутреннем — богатые люди.

Сегодня вечером он не испытывал желание оставаться во внешнем кольце, поэтому быстро заскользил по улицам, придерживаясь тени, и проник через вторую стену в торговое кольцо. Как и во всех больших городах, изменение качества одежды, товаров и жилья было постепенным. Он пытался по возможности не привлекать к себе внимания, придерживаясь переулков, но вскоре обнаружил, что стоит и смотрит через улицу из десятка магазинчиков в самый её конец… на лавку портного.

Что-то там притягивало его внимание.

Осмотревшись, он бросился через улицу, чтобы встать перед лавкой и посмотреть на прекрасный костюм, выставленный в витрине, и затем случайно глянул в большое овальное зеркало там же в витрине.

То, что он увидел в зеркале, ввело его в уныние.

Он выглядел приблизительно на семнадцать лет, хотя был и низковат для своего возраста, а его кожа была смуглой. Но у неё был оттенок, похожий на застарелую грязь, а не красивый загар. Обычные русые волосы обрамляли его узкое вытянутое лицо с обыкновенными карими глазами. Его коричневая одежда была изодранна и вся в грязи.

Его внешность была приспособлена для выживания. Он играл роль уличного мальчишки так хорошо, что она стала его частью, въелась под кожу. Но он так упрямо держался за этот облик потому, что даже вымытый, причесанный и одетый в добротную одежду, он всегда выглядел нелепо по сравнению с Рашедом, как мальчик, играющий в переодевание.

Нет, лучше было продолжать играть роль уличного мальчишки, ведь, по крайней мере, этот образ он выбрал сам. Но ведь теперь он не был в тени Рашеда…

Теперь он мог быть кем угодно без страха перед абсурдным сравнением.

А где-то в магазине горела лампа.

Значит портной все еще был внутри, возможно, задержался, сворачивая ткань или разбирая бумаги. В любой момент он мог закрыться и уйти.

Первым побуждением Крысёныша было войти внутрь, убить портного и забрать себе часть элегантной одежды, но он быстро отверг эту идею. Большинство портных делали тонкие пометки на своих изделиях, и одежду могли связать с убийством или исчезновением её изготовителя.

Кроме того, Крысёныш хотел должным образом освоиться.

Оставив магазин, он направился глубже в город. Сейчас большинство смертных как раз ужинало. В районах знати люди были заняты своими делами и вечером, хотя бродило гораздо меньше уличных торговцев и коробейников. Большинство магазинов здесь подстраивалось под прихоти и желания знати. Рядом с портным, продающим пальто и манто из редких мехов, стояла таверна, построенная из дерева темных пород, сами стены были белоснежно оштукатурены.

Он остановился возле роскошно выглядящей таверны с вывеской, которую он прочитал как «Рябиновая Роща».

Это место выглядело идеально подходящим для его намерений, и он метнулся из тени здания в соседний переулок, чтобы ждать там. Он знал, что искать, и чаще всего охотился именно так. Это было удобно: Крысёныш — просто уличный мальчишка, которого никогда не запоминают, которому очень просто исчезнуть.

Хотя он начал презирать эту часть себя, мастером такой охоты он стал легко. Он взлохматил волосы и сутулил плечи, выглядя бедствующим и неопасным. Он позволил многим богачам уехать или пройти мимо, и ни один не уделил ему больше внимания, чем один быстрый взгляд.

Затем богато одетый купец, весь в темно-синем бархате, пошатываясь и спотыкаясь, вышел из парадных дверей таверны. Толстый мешочек свисал с его пояса.

Крысёныш напрягся и отступил в переулок между двумя закрытыми магазинами, отчаянно желая, чтобы человек пошёл в его направлении.

Человек и пошёл.

Когда пьяный купец прошел мимо, Крысёныш выступил из тени и уронил маленький мешочек монет, который держал. Он использовал эту уловку бесчисленное множество раз — потому что она всегда работала. Но шатающийся купец не обернулся на звон мешочка по булыжникам.

— Господин, — позвал Крысёныш, подгибая колени, чтобы казаться еще меньше. — Вы уронили свой кошелек.

Человек остановился и резко обернулся, как будто встревоженный окликнувшим его голосом. Возможно, он не был так пьян, как выглядел, но при виде худого, пыльно-смуглого мальчишки-нищего, он расслабился.

Крысёныш поднял упавший мешочек и протянул ему:

— Мне показалось, вы уронили его.

Человек посмотрел вниз и, обнаружив свой кошелёк на поясе, ответил:

— Нет, парень, мой по-прежнему при мне.

— Вы уверены? Я видел, что он упал, когда вы проходили мимо.

Любопытство отразилось на чертах человека, и Крысёныш мог почти прочитать его мысли. Он уронил кошелек? Или нет? Когда он подошёл ближе, Крысёныш попятился, как будто опасаясь человека, а на самом деле заставляя его войти в переулок.

Смотря вниз на мешочек, человек произнёс:

— С вашей стороны было очень любезно остановить меня, но это не…

Крысёныш прыгнул на него, одной рукой зажав ему рот, а другой стиснув горло. Прежде чем купец смог начать сопротивляться, Крысёныш потянул его в переулок дальше в темноту.

Несчастный купец уже не вышел оттуда.

* * * * *

Как можно быстрее Крысёныш заторопился назад в магазин портного, надеясь, что владелец ещё не ушёл, хотя ночь уже опустилась на город. Тяжёлый мешочек в его руке даже превзошёл его надежды: он был заполнен главным образом серебром, но были и две золотые монеты. Достигнув двери магазина, он нажал на ручку и без колебания вошёл. Портной как раз надевал длинное пальто. Это был высокий, худой человек с вычурными усами, чуть завитыми на концах.

— Простите, — сказал человек, полуобернувшись на звон колокольчика на двери. — Я как раз собирался…

При виде Крысёныша он остановился на полуслове, и его рот открылся. Крысёныш проигнорировал ошеломленное выражение на лице портного, поскольку уже хорошо знал, что вежливость не послужит ему здесь.

— Я бы на вашем месте не торопился закрываться, — сказал он, пересыпая монеты в руке. — Я собираюсь заказать одежду, много одежды, и если мне сегодня вечером не поможете вы, то я пойду куда-нибудь еще.

Человек стоял, замерев в нерешительности. Он, вероятно, боялся, что запачкает о Крысёныша рулетку, не говоря уже о скандале, который разгорится, если один из его постоянных клиентов войдёт и увидит здесь какого-то грязного мальчишку, но его глаза замерли на деньгах.

В ладони Крысёныша было много денег.

— Пожалуйста, проходите… господин, — сказал наконец человек. — Я — мастер Харт. Чем могу вам помочь?

Его голос был женоподобен, и он осторожно подбирал каждое слово. Крысёнышу он не понравился, но это не имело значения.

— Мне нужна надлежащая одежда, — сказал он. — Брюки, туники, рубашки и плащ. Я хочу, чтобы они были сшиты именно на меня, но если у вас есть готовый набор, который может подойти мне, я куплю его сегодня же.

Мастер Харт внимательно осмотрел Крысёныша с головы до ног, закончив на его потертых, старых ботинках.

— У меня есть партнер сапожник, — сказал он. — Может, вы хотите заказать и обувь тоже?

Это даже не пришло Крысёнышу в голову.

— Да, пару сапог, — согласился он. — Как те, которые носят дворяне.

Выглядя немного смущённым, мастер Харт снял своё пальто и предложил:

— Возможно, с небольшим каблуком?

Крысёныш недоумённо моргнул, но затем понял. Каблук заставит его казаться повыше, и он немного оттаял к мастеру Харту.

— Да, пожалуйста.

И началось.

Приняв заказ, мастер Харт стал удивительно услужливым и внимательным, проводя тщательные замеры и внося предложения.

— Я думаю, что туники темных тонов подойдут вам больше, но не коричневые или черные. Темно-зеленый, или бордовый, или, возможно, темно-рубиновый. Брюки лучше черные или коричневые, они подойдут под всё.

Мастер Харт задержался далеко за полночь, и Крысёныш заказал три новых набора одежды и пару сапог. Портной быстро отыскал пару готовых брюк, рубашку и тёмно-синюю тунику, которая хорошо смотрелась с темно-серым плащом. Он также упаковал расческу и пузырек мускусных духов.

Крысёныш заплатил, не торгуясь. Снова, он испытал эмоцию, которую не мог даже назвать, хотя подумал, что это могла быть благодарность. Он был благодарен. Независимо от того, сколько денег это стоило, он не мог сделать этого самостоятельно. Пока еще он не надел свою новую одежду и держал её в руках, словно сокровище, завёрнутой в тонкую рисовую бумагу.

— Мне нужна ванна, — прямо сказал он. — Вы не могли бы посоветовать мне место?

— Да, — ответил мастер Харт, сморщив нос, и сначала Крысёныш подумал, что он просто согласился с тем, что ему действительно нужно вымыться. Но потом продолжил: — Через два квартала вы увидите гостиницу под названием «Белая Флейта». За отдельную плату владелец подготовит вам ванну в отдельной комнате. Скажите ему, что я послал вас.

— Спасибо, — с поклоном сказал Крысёныш, и помолчал. — Я имею в виду, за помощь. Спасибо.

Он не знал, зачем добавил последнюю часть, и быстро ушёл со своей новой одеждой. Конечно же, через два квартала он увидел вывеску, на которой значилось «Белая Флейта». Здание казалось довольно новым, было два этажа в высоту, и было окрашено в ярко-белый.

Но когда он вошёл через парадную дверь, коренастый человек с редеющими волосами поднял голову от стойки, и его лицо с двойным подбородком исказил гнев.

— Никаких нищих! — рявкнул человек. — Уходи.

Внутренне ощетинившись, Крысёныш переложил пакет с одеждой под мышку и протянул ему серебряную монету:

— Мастер Харт послал меня. Он сказал мне, что вы можете устроить горячую ванну в отдельной комнате.

Взгляд владельца остановился на серебряной монете:

— Мастер Харт?

— Мне нужна комната и ванна.

Человек все еще колебался, косясь на запылённое лицо Крысёныша и изодранную одежду, но его взгляд всё время возвращался на серебряную монету. Наконец, он обошёл вокруг стойки, крутя связку с ключами в руках.

— Сюда.

Немного позже, Крысёныш нещадно оттирал свою смуглую кожу в высокой ванне, заполненной горячей водой. Он никогда не делал ничего подобного. Напоследок, он три раза вымыл волосы и остался лежать в ванне, пока вода не начала остывать. Только тогда он стал подниматься.

Вытершись тяжёлым полотенцем, он надел свои новые брюки, рубашку и тунику, а затем расчесал волосы и откинул их с лица. Наконец, он надел плащ и посмотрел на себя в зеркало, которое висело на задней стене комнаты.

Он с большим трудом узнал себя, и смотрел так долго, что его волосы успели высохнуть. Они были светлее, чем он думал. Мастер Харт был прав: темная туника выгодно оттеняла его лицо. Он не мог быть похожим на Рашеда, но никакой владелец гостиницы или портной в Беле не будет теперь воротить от него нос. Он не мог дождаться новых сапог.

А затем, возможно, он приобретёт меч — ведь разве не все дворяне носят оружие?

Хотя он понятия не имел, что делать потом, странное чувство, почти волнение, прокатилось по нему. Он сделал только первый шаг в своем преображении.

* * * * *

Восемь ночей спустя, в разгар полнолуния, Крысёныш снова прогуливался в торговом районе. Он больше не держался в тени и не трудился скрываться вообще. Он дважды возвращался к мастеру Харту и теперь носил бордовую тунику и новые сапоги — с каблуком. Владельцы магазинов и таверн теперь вежливо приветствовали его, и он наслаждался этим.

Он снял большую комнату в «Белой Флейте» на неопределенный срок, но сегодня вечером его терзало одиночество, и он не знал, куда себя деть. В прошлом, в Миишке, Тиша всегда находила, чем занять его бессонные ночи, но теперь её не было рядом. Он продолжал идти, пока не услышал женский смех впереди, и его взгляд инстинктивно последовал за звуком.

Впереди он увидел яркое здание, окрашенное в пурпурный, кремовый и желтый со стороны крыльца. Две молодые женщины стояли у него, одетые в атласные платья с глубоким декольте. Вывеска над дверью гласила: «Песнь Сирены».

Бордель. Он всегда знал об их существовании, но никогда раньше не видел ни одного.

Это задело его интерес, и он подошел ближе, хотя и решил держаться в тени соседнего здания, чтобы его не заметили. У одной женщины были светлые локоны и желтое платье, в то время как другая уложила свои темные волосы в высокую причёску и носила лиловое. Между ними стоял человек, по-видимому наслаждаясь их вежливо-напряжённым спором.

— О, всё в порядке, Лилак, — сказала белокурая женщина, ее голос был высоким и напряжённым. — Сегодня ты уже и так сделала много работы. Вероятно, больше, чем любая из нас. Я займусь виконтом.

Темноволосая сладко улыбнулась:

— Я так не думаю, Вера. Всю неделю ты еле работала. Я уверена, что госпожа Гилфорд предпочла бы, чтобы я обеспечила его комфорт.

— Леди, — с улыбкой прервал виконт. — Я с удовольствием провожу вас обеих внутрь.

Блондинка склонила голову, и ее высокий голос понизился, и в нём появился намёк на акцент и лёгкая хрипота:

— И заплатишь за нас обеих?

Крысёнышу понравился, как звучит ее голос. Что-то в нём заставило его почувствовать себя уютно, хотя виконт еле заметно вздрогнул от этого изменения.

Виконт пристально посмотрел ей в лицо, затем подтянул к себе за локоть темноволосую женщину:

— Ну, возможно этим вечером только мисс Лилак.

Они оба исчезли внутри, и блондинка, Вера, зашипела в тот момент, когда дверь закрылась. Она развернулась и схватилась за перила крыльца обеими руками.

Смотря сквозь темноту, Крысёныш озадачился, как бы заманить её в переулок и покормиться ею. Но вдруг она тяжело прислонилась к двери, и тусклый свет уличного фонаря упал на неё.

Крысёныш выдвинулся вперёд, пожирая её глазами. Хрипловатый голос был не единственной её примечательной чертой. В свете уличного фонаря он разглядел, что её атласное платье было не просто желтым, а потрясающего яркого, солнечного оттенка. Светлые локоны тугими завитками обрамляли ее круглое, слегка надутое лицо. Красные напомаженные губы выделились на фоне ее гладких, бледных щек, а поддельные рубиновые сережки свисали с мочек ее ушей.

Но самой очаровательной ее особенностью были ярко-синие глаза, похожие на сапфиры.

Она была самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел. Что-то в ней, что он не мог объяснить, привлекало его. Он больше не хотел покормиться ею.

Скорее он стремился поговорить с нею.

Но он был словно приморожен к месту, просто смотря на неё, и не мог двинуться. Он не был готов приблизиться к такой красавице — такой богине. Он должен был собрать в кулак свою храбрость и продумать надлежащий план.

Отступив поглубже в тень, он сбежал.

* * * * *

Вера схватилась за перила.

Она только что проиграла ещё одного дворянина Лилак, этой бойкой девке, которая слишком много о себе думала. Это было несправедливо. К настоящему времени Вера ожидала достигнуть гораздо большего, но после первой удачи, обстоятельства изменились, и она оказалось в тупике.

Не так давно, она была рабыней своего собственного отца, который, прикрываясь телегой «аптекаря», колесил по улицам внешнего кольца, продавая микстуры, порошки и мази отчаявшимся. Его настоящим промыслом было воровство, и он использовал ее в качестве приманки. Она носила слишком обтягивающее хлопчатобумажное платье, извивалась и флиртовала, чтобы отвлечь потенциальных клиентов, в то время как отец обчищал их кошельки.

Иногда, если у клиента была лошадь или фургон, отец заставлял ее отводить мужчин подальше за какое-нибудь здание, и затем она должна была сделать что-либо необходимое, чтобы занять их подольше, включая разрешение полапать ее — или хуже — в то время как он перерывал их седельные сумки, фургоны или телеги.

Она делала всю тяжёлую — отвратительную — работу, но её отец никогда не делил монеты с нею.

Всего месяц назад, ей удалось самой стащить кошелек, не слишком тяжёлый, но с достаточным количеством денег, чтобы позволить ей сбежать от отца и скрыться во втором городском кольце — в торговом районе. Она купила желтое атласное платье, вымыла волосы и должным образом их завила и уложила. Почти все украденные деньги были потрачены на это, и она пошла к госпоже Гилфорд в «Песнь Сирены» и попросилась на работу.

Если Вера позволяла мужчинам лапать её, независимо от того, нравятся они ей или нет, то ей могли заплатить.

Госпожа Гилфорд была коренастой женщиной с видным стажем в этой же профессии и носила красивое платье из темно-фиолетового бархата, а ее темные волосы были уложены вокруг головы в высокую причёску.

Вера хорошо знала о своем очаровании, и теперь, когда у нее было приличное платье, она была уверена, что любая госпожа разглядит её ценность. Она была сильно удивлена, когда госпожа Гилфорд начала колебаться.

— Мы не среди наиболее уважаемых домов удовольствия в Беле, — сказала госпожа Гилфорд. — Не как «Синяя Голубка» или несколько других домволайн во внутреннем кольце. Мы не распространяемся об этом, но мужчины, которые приходят сюда, питают определенную иллюзию, что наши девочки лишь на голову выше шлюх на углах улиц. Ты сможешь поддерживать эту иллюзию?

Вера была так оскорблена, что ей даже захотелось плюнуть в лицо госпожи, но она быстро передумала. Она порасспрашивала тут и там, и это был лучший бордель во втором кольце, где даже можно было встретить богатых мужчин. Плюс, ее отец никогда не додумался бы искать ее здесь. Так что она стиснула зубы и изобразила улыбку.

— Да, госпожа, — ответила она. — Я могу быть кем угодно.

Госпожа Гилфорд нахмурилась, но кивнула:

— Я дам тебе попытку. И заверяю, что у нас есть некоторое… жалование.

Улыбка Веры стала шире. Конечно, она не собиралась работать здесь долго. Она мечтала о прекрасном платье, драгоценностях и собственных слугах. Она попросилась работать сюда, чтобы найти богатого мужа — или, по крайней мере, стать любовницей состоятельного человека.

Это не должно было стать проблемой для такой симпатичной девушки, как она, особенно теперь, когда у неё было приличное платье и красивая причёска.

Но недели шли, и она начала все больше впадать в уныние.

Она скоро поняла, что любой дворянин или богатый купец, который приезжал в «Песнь Сирены», считал себя на «трущёбной прогулке». Как и сказала госпожа Гилфорд, намного больше высококлассных учреждений было во внутреннем кольце, настоящие домволайн или «здания досуга», такие как «Синяя Голубка». Но даже здесь в «Песни Сирены», мужчины часто лишь мимолётно говорили с ней, прежде чем отвернуться, словно чуяли что-то неприятное.

Заносчивые педанты. Она знала, что была так же красива — более красива — чем большинство девочек, которые работали здесь. Но она задалась вопросом, что было не так.

Наконец, она поняла. У нее было только это платье, и, по правде говоря, оно не было столь же изящно как те, что носили многие из других девочек. Плюс, она замарала его, надевая каждую ночь.

Так что теперь, она пришла в отчаяние: она должна была заработать достаточно денег, чтобы купить новое платье. Чтобы всё исправить. Сегодня вечером эта ведьма Лилак увела виконта прямо из-под носа Веры. Во всём виновато желтое платье. И явно ничто иное.

Стоя у крыльца и держась за перила, Вера подумала, что видела, как что-то двинулось в тени слева от неё, но движение было мимолётным.

Понимая своё отчаянное положение, она повернулась и возвратилась внутрь, пытаясь улыбаться и стараясь не впускать в свой голос хриплые нотки, чтобы заработать для себя немного денег.

Она нуждалась в новом платье.

* * * * *

Вернувшись в свою шикарную комнату в «Белой Флейте», Крысёныш растянулся на мягкой кровати, уставившись в потолок, полный грёз о девушке, которую он видел сегодня вечером. Она была так прекрасна… и только после того, как он ушел, он понял одну из причин боязни заговорить с нею.

Он не мог представиться как «Крысёныш». Этой оскорбительной кличкой наградил его бывший не-мертвый хозяин.

Он создал нового себя… ему нужно новое имя.

Когда-то давно его звали Торет, имя, данное ему матерью ещё при жизни. Это было, по крайней мере, лучше, чем кличка, подходящая только для уличного мальчишки.

Он изменит себя еще больше для девушки с глазами, как сапфиры. Он станет Торетом, но не Торетом его юности, а новым, достойным ее. А она станет его Сапфирой. Она станет для него, словно Тиша для Рашеда.

Часть его не могла дождаться, чтобы это произошло как можно скорее, но другая часть попросила его сдержаться, не идти к ней сразу же.

Он хотел, чтобы она сначала захотела быть с ним, полюбила его.

* * * * *

Следующим вечером Вера начала действительно переживать. «Песнь Сирены», открытая почти всю ночь, была наводнена посетителями. Мелодия лютни и флейты заполнила дом, в то время как одни «леди» развлекли мужчин на цокольном этаже разговорами, игрой в карты или в кости и вполне дешевыми напитками в необычных бокалах. Другие уже были с мужчинами наверху. Но пока еще, Вере не удалось увлечь ни одного человека.

Наконец морской капитан — постоянный клиент — и тот, кто, как она предположила, был его первым помощником подошли к ней.

— Какие тугие локоны, — сказал капитан. — Интересно, какой длины они будут, если я потяну один и распрямлю его?

Вера знала, что госпожа Гилфорд наблюдала за всей комнатой, как всегда. Если она не начнёт зарабатывать монету для этого дома, то у нее не будет дома вообще. Склонив голову к плечу, она застенчиво улыбнулась капитану:

— Если мы пойдём наверх, вы сможете делать с моими завитками все, что захотите.

Он, казалось, был удивлён её ответом и вздрогнул, когда она заговорила.

— Пожалуйста, извините меня, — сказал он.

Вера снова застенчиво улыбнулась, тряхнув головой, когда капитан уводил своего друга. Она проглотила желание закричать, не смея посмотреть по сторонам из страха встретиться взглядом с пристальным взором госпожи Гилфорд.

Что ещё она могла сделать? Она сделала все возможное, чтобы обаять одного из них — по крайней мере, для быстрой прогулки наверх и небольшого количества монет. Она снова винила свое платье. Ну почему, почему она выбрала желтый? Этот цвет явно не шёл ей.

Она быстро осмотрела комнату, подыскивая любого, кого она могла бы увлечь, чтобы госпожа Гилфорд не видела, что она просто сидит на месте и ничего не делает.

Вдруг парадная дверь открылась.

Вера быстро встала, стремясь увлечь вновь прибывшего, прежде чем это сделает кто-то из её конкуренток. Но она снова опоздала: когда она увидела молодого, невысокого человека, ещё державшегося за ручку двери, он уже задавал тихий вопрос другой девушке.

Девушка кивнула:

— Конечно, господин, вам здесь очень рады.

Вновь прибывший вошёл внутрь. Он был худым и не намного выше, чем Вера, с узким лицом и легкими каштановыми волосами. Хотя он был хорошо одет, в добротные сапоги, брюки и бордовую тунику, что-то в одежде выглядело неправильным — как будто она принадлежала не ему. Но темно-серый шерстяной плащ на его плечах был дорогим.

Он осмотрел комнату, и когда его взгляд остановился на ней, он направился прямо к ней.

Вера была удивлена. Никакой человек раньше не шел от двери прямо к ней.

— Здравствуй, — сказал он, выглядя почти нервным.

Клиенты обычно не начинали разговор так. Она не была уверена, как ответить, но и не позволит ему уйти.

— Мое имя Торет… Торет Мин’Шарриф, — продолжил он. — Я интересуюсь, не хотела бы ты пойти со мной в «Рябиновую Рощу» на обед? Я найму для нас экипаж.

Она моргнула. Он приглашает ее на обед?

— Конечно, я оплачу твоё время, — добавил он.

Она одарила его сияющей улыбкой.

* * * * *

Немного позже, Вера сидела в шикарной обеденной зале и ела хвосты омаров и тушёных устриц на половинке раковины, запивала белым вином, и думала, что удача снова повернулась к ней лицом.

Конечно, этот тощий молодой человек, этот Торет, был не тем, что она имела в виду, думая о богатом покровителе, но по крайней мере он оценил ее красоту и не смотрел на неё сверху вниз. Она была довольна собой и решила, что может потренировать свои навыки на нем. Используя высокий голос, которому она научилась, подражая Лилак, она изобразила молодую леди, соответствующую этому изысканному ресторану.

— Разве погода не была прекрасна в этом месяце? — сказала она.

— Не делай этого, — сказал он, делая глоток вина. — Просто говори, как привыкла.

— Как привыкла?

— Тебе не надо притворяться. Ты мне нравишься такой, какая есть.

Обожание в его глазах заставило ее почувствовать себя неловко, но это было облегчение — вернуться своему нормальному голосу.

— Мы закажем десерт? — спросила она. — Возможно, шоколад?

Он улыбнулся:

— Всё, что захочешь, — его улыбка вдруг исчезла. — Как ты оказалась вынуждена работать в том месте?

Сначала, она колебалась. Клиенты не задавали таких вопросов, и не хотели слышать ответ. Но он сидел спокойно, просто ожидая, и слова словно сами по себе начали литься из нее. Она рассказала ему об отце — а она никогда и никому не рассказывала об отце.

Он слушал, иногда задавал вопросы, и время прошло очень быстро. Он был простым в разговоре. Он даже не пытался важничать или изображать из себя сына какого-то дворянина. Фактически, он не рассказывал о себе вообще.

Много позже середины ночи, когда она выпила слишком много вина и съела слишком много жирной пищи, он поднялся и предложил ей руку:

— Я должен проводить тебя обратно.

Хотя он, конечно, не был неприятен ей, сейчас настало время расплатиться за этот прекрасный вечер. Мысль о возвращении в бордель и перспектива делить постель с этим невысоким человеком была едва ли привлекательна, но он, конечно, заработал что-то за щедрый обед. И он обещал заплатить ей за потраченное время.

Она намеревалась удостовериться, что он это сделает.

Подавив вздох, она улыбнулась и встала, принимая его руку:

— Конечно.

Они вышли на ночную улицу, и он нанял экипаж с резво выглядящей лошадью в упряжи. Скоро, грохот колес по булыжникам унес ее от «Рябиновой Рощи». Однако, когда они достигли «Песни Сирены» и отослали экипаж, Торет не пошел внутрь.

Она сделала два шага, подходя к крыльцу, но он не последовал за ней. Когда она повернулась, к ее удивлению, он взял ее за руку и высыпал монеты в ее ладонь. Она почти задохнулась, смотря вниз.

Она знала о месте, где продавалось приличное подержанное платье. Даже после того, как она отдаст госпоже Гилфорд ее долю, у нее останется достаточно, чтобы купить его. И ведь она фактически ничего не сделала для него!

Вера остановилась, а затем решила, что Торет действительно заслужил вознаграждения. Она кивнула на дверь:

— Пойдём наверх, и я подарю тебе улыбку.

Он не шевельнулся:

— Не возвращайся туда. Если ты пойдёшь со мной… будешь принадлежать только мне, я поселю тебя в своих комнатах в «Белой Флейте». Я дам тебе всё, что ты захочешь.

Она уставилась на него.

Разве это не то, о чем она мечтала — планировала — богатый человек, заботящийся о ней? Но две вещи удержали ее.

Во-первых, она ничего о нем не знала, как и то, откуда он берёт деньги. Он мог просто разбрасываться монетами, которые выиграл в карточной игре.

Во-вторых, после сегодняшнего вечера, ее удача явно снова благоволит ей. Так, почему она не может добиться большего успеха, чем он? Что скажут другие обитательницы «Песни Сирены», узнав, что она поселилась с низеньким человеком с тонкими руками и худым лицом, кто даже в богатой одежде был похож на проказливого мальчишку? Что эта ведьма Лилак скажет?

Вера могла получить кое-что получше.

Она не сможет вынести их глумящиеся перешептывания, если примет это предложение, оказавшееся гораздо меньше её мечтаний.

Только несколько ночей назад купец средних лет, торгующий вином, наблюдал за ней. Как только у нее будет лучшее платье, она может попытать удачу с ним.

Конечно, она не скажет этого Торету — не было никакого смысла ограничивать свои варианты.

— Это так… внезапно, — прошептала она, хлопая ресницами и отлично изображая удивление. — Но я подумаю о том, что ты сказал.

Он открыл рот, возможно, чтобы спорить, но затем кивнул:

— Хорошо. Я вернусь.

Развернувшись, он ушел.

* * * * *

Следующим вечером Торет вернулся к «Песни Сирены». Он намеренно не кормился, чтобы морить себя голодом. По серьезной причине.

Но он не мог дождаться, чтобы увидеть его Сапфиру снова.

Предыдущая ночь была лучшей в его жизни, до смерти и после. Наблюдая, как она ест, пьёт в своё удовольствие, слушая рассказ о ее прошлом, изучая ее прекрасное лицо… Это наполнило его таким волнением, какого он никогда не чувствовал прежде.

Он должен был увидеть ее снова.

Перешагнув через порог борделя, он осмотрел комнату, надеясь увидеть ее желтое платье, но не нашёл его. Обведя комнату внимательным взглядом ещё раз, он увидел ее светлые локоны. Она стояла у маленького мозаичного столика — и он замер.

Сегодня вечером она носила красное бархатное платье с обтягивающим корсетом и квадратным вырезом, выставляющим на обозрение верх ее бледной груди. Она повязала красную бархатную ленту вокруг горла — прямо как делала Тиша.

Он был так поражен ее видом, что не мог ни двинуться, ни приблизился к ней. Достаточно скоро она будет принадлежать только ему. Она станет для него, как Тиша для Рашеда.

Она застенчиво улыбнулась — но не ему. Она даже не посмотрела в его сторону и не заметила, что он пришёл. Она говорила с кем-то еще.

Взгляд Торета скользнул на человека средних лет, одетого в темно-зеленую шляпу под тон его плаща, выпуклый мешочек небрежно свисал с его пояса. Его пальцы были заляпаны чернилами, как будто он провел много времени над бухгалтерским книгами и счетами — возможно, зажиточный купец.

Вспышка гнева родилась в Торете, но он сдержал себя. Неужели стоило убить его за скромную улыбку Сапфиры? Она просто делала свою работу. Как только ему удастся увести её из этого места, она начнет доверять ему. После такого детства кто мог винить ее за то, что она была очень осторожна в принятии его предложения?

Игриво коснувшись ладонью груди купца, она наклонилась вперед и шепнула что-то ему на ухо, кивнув на лестницу.

Торет в тревоге напрягся. Его первым побуждением было выманить купца наружу и убить его в ближайшем переулке. Он должен был сделать хоть что-то, но она не будет благодарна ему за то, что он доставит ей неприятности. Как он мог увести отсюда человека, оставшись незамеченным? Нет, он должен был действовать тоньше.

Оглядевшись, он отыскал стройную рыжеволосую девушку, которая, казалось, не была занята ни с каким мужчиной. Она просто расхаживала по комнате, болтая и флиртуя наугад, словно просто живой предмет интерьера.

Скользнув к ней, он кивнул на купца и прошептал:

— Ты можешь отвлечь того человека? Увести его подальше от нее?

Она повернулась, чтобы посмотреть на Торета:

— О, я видел вас вчера вечером. Вы выводили Веру на омары и вино, — она улыбнулась. — Почему бы вам не оставить ее ему и не отвести меня в «Рябиновую Рощу»?

Он протянул серебряную монету:

— Ты можешь отвлечь его от нее?

— От Веры? — она приподняла бровь. — Кто бы не смог?

Ему не понравилось, как она сказала о Сапфире, но он вручил ей монету.

Девушка носила зеленовато-голубое платье, которое выгодно подчеркивало ее стройные ноги. Она скользнула к купцу, приподнялась на цыпочки и прошептала что-то ему в ухо.

— Госпожа Гилфорд? — спросил он в некотором удивлении. — Она хочет поговорить со мной?

Рыжеволосая девушка улыбнулась и сказала достаточно громко, чтобы Торет мог услышать:

— Да, она сказала, что у нее есть специальное предложение для вас, но вы должны придти сразу же.

Выражение лица Сапфиры изменилось от удивления до злости, когда девушка ловко подхватила купца под руку и повела к дальнему концу комнаты.

— Эмми! Что ты?.. — прокричала она.

— Я верну его, — ответила рыжеволосая, оглянувшись на неё через плечо. — Потом.

Сапфира сделала шаг к ним, сжав челюсти и кулаки.

Торет встал у неё на пути:

— Здравствуй.

На её щеках ещё ходили желваки, и она, казалось, собирается просто обойти вокруг него. Но тогда она посмотрела ему в лицо и остановилась.

— Ох… это ты.

— Забудь про них, — сказал он. — Пойдём со мной снова. Я отведу тебя туда, куда захочешь.

Она поджала губы, когда попыталась выглянуть из-за его плеча на быстро уходящего купца. После нескольких быстрых вдохов, она перевела блестящие глаза на него и склонила голову, как будто только сейчас услышал его слова. Тогда она коснулась правой мочки уха.

— У меня есть только одна приличная пара сережек. Я могла бы получить другие?

Ему захотелось вздохнуть от облегчения:

— Конечно. Мы пойдем в магазин ювелира.

Она улыбнулась.

* * * * *

Следующие пять ночей были борьбой и испытанием, ведь Торет продолжал морить себя голодом, одновременно проявляя внимание к каждой прихоти Сапфиры… и пытаясь держать ее подальше от других мужчин.

Проблема состояла в том, что она могла проводить время только с ним, только если ей платили. Она тратила каждую монету, которую он давал ей, на новую одежду, духи и драгоценности. Она даже наняла девушку, чтобы та завивала и продуманно укладывала ее волосы.

В результате все больше мужчин, которые часто посещали «Песнь Сирены», начали интересоваться ею.

Она, казалось, рассматривала их как способ заработать еще больше денег. Торету приходилось приходить в «Песнь Сирены» каждую ночь всё раньше и раньше, чтобы увести её куда-то, прежде чем кто-то еще мог сделать это. Хуже, ее уверенность увеличилась, хотя она продолжала говорить ему, что она все еще думает над его предложением.

Конечно, весь ее флирт, который она использовала только, чтобы заработать деньги, закончится, когда он обратит ее, и она станет принадлежать только ему. Тогда всё станет так, как он мечтал. Но по некоторым причинам, он не хотел заставлять ее. Она должна была сама придти к нему. Это имело смысл, поскольку он хотел добиться всего, что он когда-либо хотел. Но его терпение уже начало истончаться.

Он не был уверен, сколько ещё сможет вынести попытки добиться ее. К настоящему времени он ожидал, что она оставит бордель и позволит ему поселить её в его комнатах в «Белой Флейте».

Сегодня вечером он должен был зайти к мастеру Харту, чтобы забрать новую тунику, и поэтому он не добрался до «Песни Сирены» вовремя.

Пройдя через парадную дверь, он осмотрел комнату, но не увидел Сапфиру. Может быть, ещё не так поздно, как он думал, и она еще не спустилась. По стандартам этого места было ещё рановато.

Только шесть девушек дома и горстка мужчин слонялись по комнате, разговаривая или играя в карты. Рыжеволосая Эмми, которая помогла ему пять ночей назад, одарила его улыбкой.

— То предложение отвести меня в «Рябиновую Рощу» все еще в силе, — сказала она. — В любое время, когда вам захочется.

Он не ответил на её флирт, ведь он никогда не был силён в этом. Но он голодал, и его тело было опустошённым. Все его внимание было сосредоточено на пульсирующей жилке у основания ее горла. Ему хотелось вытащить ее наружу и выпить до последней капли крови.

— Где Сапфира? — спросил он.

Эмми нахмурилась:

— Кто?

Так как он всегда называл свою возлюбленную этим именем, он часто забывал, что другие звали её по-другому.

— Вера… где она? Она еще не спустилась?

— О, она спустилась, — ответила Эмми. — И вернулась.

Он напрягся:

— Что ты имеешь в виду?

К его удивлению она посмотрела на него с жалостью. Действительность поразила его, и он бросился бежать по лестнице, преодолевая по три ступени за раз.

Эмми позади него в тревоге позвала:

— Подождите! Вы не можете просто пойти туда!

Он проигнорировал ее.

Достигнув вершины лестницы, он посмотрел налево и направо, но увидел только ряд закрытых дверей — все разного цвета. Где она? Какая комната?

Звук знакомого смеха раздался из-за бирюзовой двери. Он кинулся к ней, распахивая дверь ударом ноги, только чтобы понять, что она не заперта, когда она легко распахнулась от его пинка.

— Торет! — воскликнул сердитый голос.

Он осмотрел несколько потертую комнату, нуждающуюся в свежем слое краски, со старым платяным шкафом и кроватью из мебели. Но он только мимоходом заметил это. Сапфира стояла у окна, платье сползло с правого плеча, обнажая ее бледную кожу. Руки высокого человека с лицом бывалого моряка лежали на её спине.

Она впилась взглядом в него:

— Выйди. Разве ты не видишь, что я работаю?

Да, он видел, но она не должна была делать этого. Он мог позаботиться о ней, поскольку Рашед всегда заботился о Тише.

Высокий человек кивнул на дверь:

— Подожди там, мальчик. Я не буду слишком долго. Она скоро спустится к тебе.

Мальчик.

Гнев Торета стал ледяным от презрительного тона человека — тот же самый, какой всегда использовал Рашед. Он пересек комнату, прежде чем тот смог даже пошевелиться. Обе его руки ударили моряка в грудь, а голод всколыхнулся в нём.

Ноги человека оторвались от пола, когда он влетел в заднюю стену комнаты и сильно ударился об неё, посыпалась штукатурка.

Но Торет не остановился. Высокий моряк только осел на пол, когда Торет бросился на него и хлестнул рукой со крюченными пальцами.

Его ногти разорвали открытое горло человека.

Сапфира сзади ахнула.

Глаза мужчины широко распахнулись, когда он потянулся ко рту, не способный больше дышать, и Торет обернулся. Он только что убил кого-то прямо на глазах своей возлюбленной. Она теперь его боится?

Но она только мельком глянула на мертвеца, кровь которого лужей растекалась по полу. В ее глазах стоял только гнев.

— Зачем ты сделал это? Ты хоть знаешь, сколько он собирался заплатить мне? — она вздохнула. — Ну, думаю, теперь я могу просто взять его кошелек.

Торет уставился на нее, сомневаясь, что правильно услышал её слова. Намек беспокойства появился на её лице:

— Ох, а что скажет госпожа Гилфорд? Ей не понравится необходимость избавиться от тела.

Бордели редко сообщали о смертельных случаях внутри — или женщин, которые работали там, или мужчин-посетителей. Такая репутация плохо влияла на бизнес. То, что Сапфира могла быть такой практичной, было для него одновременно ударом и облегчением.

Но он не заботился о том, что подумает или скажет госпожа Гилфорд. Он был готов навсегда увести Сапфиру из этого места.

Шагнув к окну, он распахнул его одной рукой. Тогда он обхватил Сапфиру вокруг талии и закинул её себе на плечо.

— Что ты делаешь? — судорожно вздохнув, закричала она. — Отпусти меня!

Выскочив через окно, он приземлился на покатую крышу парадного крыльца, а оттуда на улицу. Она всхлипнула, когда его плечо врезалось в её живот, и он побежал, прежде чем она смогла закричать снова. Он забежал в переулок, а потом свернул несколько раз.

Она дёрнулась и попыталась бороться с ним:

— Ты, ублюдок!

Осмотревшись, он удостоверился, что никто не преследует их и они абсолютно одни. Только тогда он наклонился и поставил ее на ноги.

— Не убегай, — сказал он.

Она уставилась на него:

— Ты сумасшедший?! Что я скажу, когда вернусь?

— Ты не вернёшься.

Он шагнул ближе, голод обострил его чувства настолько, что он увидел ее горло в темноте, услышал стук ее сердца и почувствовал тепло крови.

— Я собираюсь сделать тебе подарок… самый прекрасный подарок, — тихо сказал он.

— Подарок? — она склонила голову к плечу.

— Ты никогда не постареешь, — сказал он. — Ты всегда будешь выглядеть точно так же, как сейчас. И я всегда буду заботиться о тебе.

Ее глаза блеснули:

— Что… у тебя есть какая-то микстура? — тогда она сморщилась. — Если это будет уловка, то я сразу пойму. Мой отец продавал поддельные смеси в Ховель-Роу.

Но даже когда он подошёл так близко, что почувствовал ее дыхание на своём лице, она не попыталась отвернуться или уйти.

— Никакой микстуры, никаких уловок, — ответил он. — Но если я сделаю, что обещал… ты захочешь быть со мной?

Ее глаза подозрительно сузились, и пока она смотрела на него, её синие радужки блестели, как драгоценные камни. Наконец, её глаза расширились.

— Ты не лжешь, не так ли? — прошептала она.

Он придвинулся поближе, пока его грудь почти не касалась ее:

— Это не микстура. Но если я сделаю так, чтобы ты никогда не старела, ты захочешь быть со мной?

Все еще настороженно наблюдая за ним, она кивнула:

— Да, если ты действительно сможешь сделать это.

Это было все, в чем он нуждался.

Он пришёл в движение.

Его действия были основаны на подсказках, которые он узнал от своего старого хозяина, лорда Кориша. Сам он никогда не видел, как Кориш обращал не-мертвого, но он услышал достаточно за эти годы, чтобы представить процесс.

Обхватив ее затылок, он прокусил ее горло и пил без остановки, чувствуя, как жизнь и сила волной льются в его тело. Он морил себя голодом специально, чтобы взять больше жизни, чем обычно — и намного быстрее. Это было ненасытное пожирание без всякого удовольствия, поскольку скоро ему начало казаться, что его тело вот-вот лопнет.

Она попыталась кричать и бороться, но затем начала слабеть. Он выпивал ее так быстро, как только мог, и как только она потеряла сознание, уложил её на камни переулка.

Но он замедлился, прислушиваясь к ее неровному сердцебиению. Она должна была умереть настолько быстро и тяжело, чтобы смерть наступила фактически мгновённо.

Снова, он основывал свое следующее действие на том, что Кориш сказал ему.

Вытащив зубы из горла Сапфиры, Торет прокусил собственное запястье и поднёс капающую рану к ее рту. Пытаясь сделать предсмертный вдох, она была вынуждена проглотить чёрную кровь Торета.

Ее сердце прекратило биться.

Торет упал, корчась от боли.

Переулок потемнел перед его глазами, и он слышал только, как корчится на камнях переулка его собственное тело. Он перенес ее смерть, как свою собственную. В этот момент он и его новое создание были связаны воедино.

Это было ужасно — намного хуже, чем он ожидал. Он чувствовал себя на краю темноты и смерти, так близко к ним, что было трудно найти путь назад.

По его ощущениям, его собственная плоть собиралась оторваться от костей. Вытащив запястье из ее рта, он заставил свои чувства расшириться, открыться, а затем стукнул кулаком по камням. Боль пронзила его руку, но он не стал отгонять её, как могли делать любые не-мертвые. Он бил по камням переулка снова и снова. Наконец он упал на спину.

Твердый булыжник упёрся в его спину, но он приветствовал любое ощущение, которое могло помочь ему отделить себя от смерти.

Зрение начало возвращаться к нему, и он встал на колени и посмотрел вниз на свою возлюбленную. Она просто лежала там, ворот её платья перекосился, горло было разорвано, черная жидкость капала из угла ее рта.

Она была мертва. Из того, что он понял, ее тело через пот выведёт из организма все отходы, и, возможно к концу ночи, она уже восстанет. Она будет нуждаться в его уходе и покое, но завтра вечером она будет готова охотиться. Когда они пойдут на охоту, он покажет ей новый мир. Она будет благодарна ему.

С большой осторожностью он поднял ее на руки и понёс вниз по переулку, оставаясь во мраке теней, где они были вместе.

* * * * *

Вера открыла глаза и увидела шелковый балдахин над собой. Она лежала на широкой кровати на толстом, мягком матрасе. Вдруг она услышала какой-то звук, словно пером чиркнули по бумаге, и повернула голову. Ее глаза заметили крошечного черного жучка, медленно ползущего по обоям на дальней стене.

— Сапфира?

Она повернула голову в другую сторону и увидела, что Торет сидит на краю кровати рядом с ней. Сначала, она задалась вопросом, что он делает здесь, но при виде его лица она вспомнила все, что он сделал в переулке.

Он причинил ей боль, прокусил ее горло… выпил ее кровь. Он приложил запястье к ее рту, и что-то ужасное, похожее на прогорклое масло заполнило ее рот. Ей захотелось закричать на него… но она поняла, что не дышит.

Она задохнулась, попытавшись сделать вдох, и обнаружила, что теперь это требует усилий.

— Всё в порядке, — быстро сказал он. — Я думал, что ты проснешься вчера, но ты не просыпалась. Ты весь день бездействовала со мной, и я начал волноваться, когда ты не проснулась и в сумерках. Но теперь все в порядке.

Она понятия не имела, о чем он говорил. Она села, собираясь закричать, чтобы он убирался, но получила лучший вид на комнату. Это была самая хорошая комната, которую она когда-либо видела.

Пол был покрыт толстыми коврами. Был камин с деревянной полкой над ним. С одной стороны кровати стоял полированный туалетный столик из красноватого дерева, а наволочки на кровати были с прекрасной кружевной отделкой.

— Где мы? — спросила она. Ее собственный голос показался ей чужим.

— Дома, — ответил он. — Здесь я остановился. Я принёс тебя сюда.

«Белая Флейта»? Он мог снимать комнаты в этом месте?

Она прикоснулась к горлу и нащупала раны от его зубов, хотя они как будто уже почти затянулись.

— Что ты сделал со мной?

— Я же сказал тебе вчера вечером. Я сделал тебе подарок. Я сделал так, что ты никогда не будешь стареть.

Он выглядел настолько серьезным, что она подумала, что он окончательно спятил. Тогда она поняла, что снова не дышала, и вынудила себя вдохнуть. Это ничего не изменило.

— Ты не-мертвая, — продолжил он. Мы можем жить только ночью. Ты никогда больше не сможешь выйти на солнце. Ты должна охотиться и пить кровь, чтобы продлевать себе жизнь, но ты никогда не будешь стареть, — он сделал паузу. — Я сделал это для тебя, так что я — твой создатель… твой хозяин, но я не буду действовать так. Я буду заботиться о тебе, давать тебе всё, что ты захочешь… а ты будешь заботиться обо мне.

Он был очень печальным и искренним. Возможно, она должна была согласиться на его предложение раньше. Возможно, он не просто сорил деньгами, пытаясь впечатлить ее. Возможно, он мог купить ей такой наряд, о котором она лишь мечтала.

Но что значило, что он её хозяин? И что он сказал раньше о…

— Я должна пить кровь? — спросила она.

Эта мысль должна была заставить ее нос сморщиться от отвращения. Но он не сморщился. Память о том, как он кусал ее горло, должна была заставить ее кинуться к двери и сбежать. Но она этого не сделала.

Она внимательно изучила его лицо.

Возможно, не такой уж он неказистый и непривлекательный, в конце концов.

* * * * *

Торету пришлось выполнять задание — против его воли — прежде чем отвести Сапфиру на ее первую охоту. Он взобрался наверх на крышу «Песни Сирены» и влез через окно в ее спальню, чтобы принести ее платья и драгоценности. Он не решался делать это, пока она не пригрозила, что войдёт через парадную дверь и заберёт их сама. Он предпочел, чтобы ей не пришлось отвечать на любые вопросы о человеке, которого он убил.

В конце концов, все прошло легко, и затем он помог ей переодеться в соседнем переулке, сняв ее запачканное платье и зашнуровав красное бархатное, которое она купила на первые деньги, которые он дал ей. Тогда он повязал широкую ленту вокруг ее горла, чтобы скрыть заживающую рану, которая заживёт полностью, как только она покормится сегодня вечером. Ее волосы все ещё сохраняли завивку, хотя их и нужно будет скоро повторно завить. Но она была прекрасна.

Подняв вверх руки, она повернулась вокруг своей оси и спросила:

— Достаточно хорошо для «Рябиновой Рощи»?

— Достаточно хорошо для замка короля, — ответил он. — Моя Сапфира.

Она прекратила вертеться и посмотрела на него:

— Почему ты называешь меня так?

— Это — твоё имя. Оно подходит тебе. Новое имя для новой жизни.

— Ты выбрал мне новое имя?

Он колебался говорить или не говорить ей. Что она подумает, когда узнает, как его когда-то звали? Он выпрямился. Она была его любовью, и он мог сказать ей что угодно.

— Мой хозяин назвал меня Крысёныш, но теперь я вернулся к своему имени, оставшемуся ещё с жизни. Торет.

— Крысёныш? — она ухмыльнулась, как будто удивленная. — Крысёныш?

Он напрягся и осторожно проговорил, чеканя каждое слово:

— Но теперь ты — Сапфира, а я — Торет.

Возможно, она уловила его тон, потому что ее ухмылка немедленно исчезла:

— Да. Сапфира и Торет.

* * * * *

Сапфира настояла, чтобы Торет отвёл ее в «Рябиновую Рощу» на белое вино, прежде чем они начнут эту непонятную «охоту», которую он постоянно упоминал. Она была так голодна, что, сделав несколько глотков из своего бокала, сказала:

— Прикажи принести устриц, — вкус вина на ее языке казался каким-то неправильным.

Он покачал головой и наклонился ближе, мягко говоря:

— Ты не сможешь их съесть. Ты можешь пить чай или вино, если тебе нравится, но твоё тело не усвоит… еду.

Ей не понравилось, как это звучало. А что насчёт шоколада? Что он сделал с ней?

— Не волнуйся, скоро ты не будешь сожалеть, — продолжил он и обвёл взглядом большую комнату. — Следуй за своими инстинктами. Посмотри и приглядись, кто обращает на тебя внимание больше всего. Или еще лучше, кому бы ты больше всего хотела причинить боль.

Она осмотрела комнату, от одного человека к другому, и наконец остановилась на двух женщинах, молодой и средних лет. Они стояли у входной двери, надевая плащи. Оба плаща были оторочены белым лисьим мехом. Младшая женщина заметила, что Сапфира смотрит на неё, и, повинуясь импульсу, Сапфира улыбнулась. Женщина отвернулась, сморщив нос, как будто она учуяла что-то неприятное.

— Эти, — немедленно сказала Сапфира. Женщины с отороченными мехом плащами воротили нос от нее, как и другие на протяжении шести лет.

Торет улыбнулся и кивнул:

— Достаточно хорошо.

Он встал, и они скользнули в темноту снаружи и следовали за парой женщин четыре квартала, пока прохожих почти не стало вокруг. Торет ступил в переулок между двумя высокими закрытыми магазинами и расстегнул свою тунику и рубашку, показывая более потертую рубашку под ними. Он взлохматил волосы.

Она понятия не имела, что он делал.

— Когда я сделаю вид, что схватил твой кошелек, кричи, — прошептал он. — Когда я сделаю вид, что ударил тебя, падай.

Он сделал всё это так быстро, что женщины сделали только пять неторопливых шагов, когда Торет выскочил из переулка, сжимая кошелек Сапфиры в левой руке и вытаскивая её за него. Она не даром выросла с мошенником.

— Помогите! Мой кошелек! — выкрикнула она.

Женщины повернулись, а Торет ударил правой рукой, миновав ее челюсть на расстоянии длины ресницы — и она мягко осела на землю со слабым стоном, как будто её и правда ударили, и лежала, закрыв глаза. Торет схватил ее кошелек и исчез в переулке.

— О боже! — воскликнула женщина средних лет и поторопилась к Сапфире. — Кто-нибудь, помогите!

Или никто не слышал, или никто не озаботился этим. Женщина склонилась над Сапфирой и коснулась ее лба.

— Элиза, поспеши! — позвала она. — Она может быть ранена.

Сапфира открыла глаза.

— Вы в порядке, моя дорогая? — спросила женщина.

Младшая женщина медленно приблизилась, и ее губы поджались, когда она осмотрела Сапфиру.

— Она в порядке, мама, и это не наше дело. Пожалуйста, встань. Ты привлекаешь к себе всеобщее внимание.

Но вокруг не было никого, и Сапфира подумала, что любой здесь привлекал бы внимание. Вдруг из переулка выскочил Торет. Он схватил женщину средних лет и снова исчез в темноте.

— Мама! — вскрикнула младшая женщина.

Никто не должен был говорить Сапфире, что делать. Она поднялась быстрее, чем даже могла поверить, удивленная как легко и плавно двигалось её тело. Она схватила надменную молодую женщину по имени Элиза и затащила ее в темноту переулка вслед за Торетом.

Она повернулась на треск, чтобы увидеть, что он сломал шею пожилой женщины и опустил ее тело на землю.

— Я не голоден, — сказал он. — Это для тебя. Сделай, что хочешь.

Элиза, задыхаясь и борясь, в ужасе смотрела на свою мертвую мать. Сапфира толкнула ее дальше в переулок и шепнула:

— Беги.

Элиза широко распахнула глаза. Она колебалась только секунду. Вдруг она развернулась и побежала по переулку. Сапфира бросилась за ней, снова удивляясь своей скорости. Она легко догнала Элизу и прижала её к стене.

Снова, никто не должен был говорить ей, что делать.

Инстинктивно она вонзила зубы в шею Элизы и испытала вкус самой сладкой жидкости за всю свою жизнь. Кровь была густой и соленой, и она наполнила ее силой и эйфорией. Она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Но всё закончилось, и она не смогла больше пить.

Позволив телу упасть, она обнаружила, что Торет стоит рядом с ней, держа кошелек старшей женщины.

— Что я тебе говорил? — сказал он, вытирая кровь с ее губ своим рукавом. — Ты никогда не будешь скучать по устрицам снова, не так ли?

Она покачала головой:

— Нет.

— Сегодняшний вечер был особенным, — сказал он. — Мы не можем всегда убивать. Большую часть времени мы должны взять только то, в чем мы нуждаемся, а затем использовать трюки, чтобы заставить их думать, что с ними произошло что-то другое.

— Трюки?

— Я покажу тебе, как. Если мы будем убивать их каждый раз, то нас самих будут преследовать. Стража. Мы должны сохранять наше существование в тайне. Мой хозяин учил меня этому.

Но когда Сапфира смотрела вниз на мертвое лицо надменной Элизы, чувствовала вкус крови во рту, она не могла дождаться, чтобы покормиться кем-то снова.

— Возьми ее кошелек, — сказал Торет. — Мы всегда берем что-то ценное.

Она поняла, как ему удалось достать такую элегантную одежду и его комнаты в «Белой Флейте». Склонившись, она забрала кошелек Элизы.

— Я не хочу больше готовых платьев, — сказала она. — Я хочу свою портниху.

* * * * *

Следующий месяц Торет чувствовал себя то совершенно счастливым, то более несчастным, чем он когда-либо был. Учить Сапфиру охотиться, угождать тысяче ее мелких капризов, спать рядом с ней в их постели, знать, что она принадлежит только ему… радость этого переполняла его.

Но не все было так, как он мечтал.

Теперь ему приходилось очень часто грабить людей, и он выработал свой метод, чтобы жертва не видела его. Он выскакивал из переулка и бил кого-то по затылку. Прежде, он только забирал кошельки во время кормления, после того, как или убивал человека или использовал методы Кориша, чтобы стереть ему память.

Но потребность Сапфиры в роскоши алчно росла.

Во-первых, она потребовала себе собственные комнаты. Он не возражал, поскольку понимал, что девушке требуется личное пространство. Он и сам намеревался сделать это для нее. Все, что он спросил, это чтобы она спала с ним в его постели, в течение дня. Она согласилась. Если бы он захотел, то он мог приказать ей сделать что угодно, как ее хозяин, и она не сможет отказать ему. Но он не мог представить, чтобы ему пришлось приказывать ей.

Как только она нашла себе портниху, число коробок, доставляемых в «Белую Флейту» увеличивалось от ночи к ночи. Платье, чулки, обувь, шляпки, перчатки, отороченные мехом плащи и стильные туфли продолжали прибывать. Кроме того, флакончики дорогих духов и драгоценности скоро покрыли туалетный столик в ее комнате. И она всегда посылала счета Торету.

Одно только ожерелье с сапфиром стоило ему трёх грабежей.

Она также жаждала охотиться в высококлассных местах, попивая белое вино из хрустального бокала, пока высматривает добычу. Эти вечера также стоили много, и все же он понимал ее потребности.

У нее было так мало в ее юности и детстве, что она восполняла свои лишения сейчас. Он знал это чувство слишком хорошо, но он начал волноваться, что столько краж может встревожить стражу.

Он хотел, чтобы она была счастлива и любила его. Иногда ему действительно хотелось отдать ей приказ, но он всегда подавлял эти импульсы. Счастьем и любовью нельзя командовать.

И вдруг… прошёл месяц после того, как он обратил ее. Однажды ночью она оставила их кровать почти сразу, как пробудилась в сумерках, и пошла в свои собственные комнаты. У него было чувство, что что-то было не так, и он последовал за ней. Войдя в ее комнатe, он увидел множество платьев и обувь, разбросанную по полу. Она давно заполнила платяной шкаф, и туда уже было невозможно впихнуть ещё хоть одно платье.

Она, надувшись, сидела за своим туалетным столиком и рассеянно перебирала груду ожерелий и сережек.

— Почему у нас нет слуг? — резко спросила она, и в ее тоне он почувствовал грозу, собирающуюся вот-вот разразиться. — Ты только посмотри на этот беспорядок!

— Ты хочешь служанку? — осторожно ответил он. — Я могу разыскать одну.

Это опять были расходы, но он видел, что ей это необходимо.

Повернувшись на стуле, она впилась в него взглядом:

— И куда бы она убрала всю эту одежду? А?

Торет покачал головой, запутавшись в том, что она спрашивала на данный момент.

— Я хочу дом! — закричала она. — Настоящий дом в хорошем районе с нашими слугами, как у всех людей!

Впервые, он почувствовал вспышку гнева. Ему нравились их комнаты здесь, и она была больше, чем довольна ими сначала.

— Я сказал бы, что твои комнаты здесь лучше, чем спальня в борделе, — не подумав, ляпнул он.

Ее рот поражённо открылся, и ему захотелось стукнуть себя. Вдруг её синие глаза цвета первоклассного сапфира потемнели. Факт, что он вытащил ее из борделя, был последней вещью, о которой следовало напоминать.

— Ты не любишь меня! — обвинила она. — Ты забрал мою жизнь и превратили меня во что-то еще, а ведь ты сказал, что всегда будешь заботиться обо мне! Но ты даже не обустроил для нас надлежащий дом… просто тесную гостиницу.

Действительно ли она была права? Эти комнаты были слишком тесны для нее? Но как он должен был добыть дом? Где он мог взять деньги на него, если всё, что он добывает на ночных улицах грабежом, идёт на оплату счетов?

Он сделал шаг вперед.

— Сапфира… — начал он.

Она схватила фарфоровую вазу с туалетного столика и запустила в него:

— Не подходи ко мне!

Ваза пролетела мимо и разбилась о стену:

— Не говори со мной, пока не полюбишь меня снова!

Она сорвалась на рыдания, но слезы не потекли из ее глаз. Не-мертвые не плакали, как смертные.

Он отступил, не уверенный, что сказать или сделать.

Чувствуя себя последним трусом, он повернулся и выбежал из комнаты. Он вылетел из гостиницы и побрёл по улицам, его мысли были спутаны. При его текущем положении дел у него не было никакого способа предоставить ей дом и слуг. Что это значило для нее? Она так и останется недовольной, чувствуя себя нелюбимой?

Он не знал, что делать.

Тиша когда-то попросила, чтобы Рашед нашёл им дом, и Рашед создал не только прекрасный дом, но и процветающий бизнес тоже… одним махом. Торет должен был, по крайней мере, обеспечить Сапфире дом.

Обнаружив себя у фасада «Рябиновой рощи», он вошел внутрь, осматривая знакомую обстановку. Справа была большая игральная зала, где люди играли на деньги в карты или кости.

Может, ему заработать на азартных играх? Это казалось опасным, поскольку он мог так же легко проиграть.

Войдя в игральную залу, он сразу заметил высокого молодого человека с рыже-каштановыми волосами, уверенным жестом бросившего кости на стол. Он был хорошо одет: в красновато-коричневую тунику и черные брюки, при мече у бедра. Его окружали люди, ликующие, когда он выигрывал, и сочувствующие, когда проигрывал, но он, казалось, воспринимал их как должное — с полным отсутствием интереса.

Что-то в его высокомерной манере держаться напомнило Торету Рашеда.

— Всем бы такую удачу… — вздохнул кто-то, и Торет повернулся, чтобы обнаружить, что рядом с ним стоит мужчина. Он, должно быть, заметил, что Торет смотрел на стол для игры в кости.

— Простите? Кого вы имеете в виду? — спросил Торет.

Мужчина кивнул на красавца, бросающего кости:

— Его. Его имя — Чейн Андрашо. Его отец все еще жив, но он получил большую часть своего наследства после совершеннолетия. Оставил родовое поместье и переехал жить сюда. Я отдал бы последние зубы, чтобы получить крохи того, что он тратит.

Торет онемел.

Получить крохи того, что он тратит…

Торет понятия не имел, как украсть чье-то наследство… но, возможно, был другой путь. Этот Чейн Андрашо мог быть решением всех его проблем.

Оглядевшись вокруг, он заметил мальчишку, собирающего блюда со столов, и быстрым движением прижал монету к ладони мальчика.

Направившись к Чейну, он тихонько сказал:

— Узнай, остается ли этот человек здесь, а в противном случае — где он остановился, и получишь ещё одну монету.

Мальчик посмотрел вниз на свою ладонь, и его глаза поражённо расширились. Он кивнул.

* * * * *

Хотя Торет не охотился почти неделю и был голоден, он не покормился этой ночью. Покинув «Рябиновую Рощу», он направился домой, идя назад к «Белой Флейте».

Ступив в комнату Сапфиры, он обнаружил, что она была не одна: она сидела за своим туалетным столиком, а стройная девушка завивала ее волосы.

Увидев его в зеркале, Сапфира вздрогнула, но он знал, что она достаточно хорошо видела и слышала, поэтому обнаружила его присутствие гораздо раньше. Она просто решала, простить его или бросить другую вазу.

Она выбрала предостережение:

— Ну? — спросила она, игнорируя девушку с раскалёнными щипцами.

Он подошёл и сел на кровать, смотря на ее прекрасную шею. Конечно же, у нее должен быть дом.

— Я думаю, я нашел выход.

Она улыбнулась.

* * * * *

Три ночи спустя Торет испытывал жуткий голод, пока ждал в переулке через улицу от небольшой, но аккуратной гостиницы, на вывеске которой значилось: «Сорока».

Он выяснил, что именно там Чейн Андрашо снимал комнаты, и к настоящему времени знал, что Чейн уходил в одно и то же время почти каждый вечер, чтобы пойти играть на деньги в «Рябиновую Рощу» или любую другую игральную залу. Словно досадовал на свое наследство и не мог дождаться, чтобы потратить его как можно скорее.

У Торета на него были другие планы, и мысль о порабощении кого-то, так похожего на Рашеда, была весьма привлекательна.

Как только Чейн поднимется из смерти, Торет станет его хозяином, и он будет не в состоянии отказать любому его приказу — включая передачу своего наследства.

Торет терпеливо ждал. У него в запасе была целая ночь.

Но точно в срок Чейн вышел из «Сороки», его плечи укрывал плащ из тонкой шерсти, и в одиночку зашагал вниз по темной улице.

Спустя несколько секунд, Торет выскользнул из переулка, чтобы следовать за ним.

У Сапфиры скоро будет дом, и слуги, и что угодно, что она пожелает.

Она была его любовью.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Комментарии к книге «Сапфира», Барб Хенди

Всего 0 комментариев

Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства