Крик Эйвери переходит во что-то нечленораздельное, когда он поскальзывается и начинает падать. Ему не помогает даже дубинка. Он распластывается на склоне холма и мгновение лежит, не понимая, что случилось. Когда же он начинает подниматься, я прыгаю вперед и, перенеся весь свой вес на колено, наваливаюсь ему сзади на шею. Звук ломаемого позвоночника растворяется в дожде. Упершись связанными руками в его спину, мне удается встать раньше, чем остальные успевают добраться до меня. Эйвери не встает, не двигается и не стонет.
Чьи-то грубые руки тащат меня назад, лезвие у моего горла холоднее, чем ветер. Джон стоит передо мной, в его остекленевших глазах, непривычных к подобным эмоциям, намек на потрясение.
— Ты убил его! — кричит он, пальцы на рукоятке меча сжимаются и разжимаются не переставая.
— Так кто судья? — кричу я в ответ, и из моего горла рвется наружу смех.
До девяти лет я спал глубоко в мечтах, что закрывают нас от мира. Тернии разбудили меня. Они открыли для меня резкий вкус новых истин. Удерживали, когда мой маленький брат умирал, и бесконечно долго не отпускали из своих объятий, пока люди моего дяди убивали мать. Я проснулся злым на весь мир, готовым вернуть ему больше боли, чем получил.
— Я готов встретиться с Аркой и выслушать ее решение, — сказал я. — Потому что, если ее устами говорит само небо, мне есть, что ему ответить.
Глубоко в гряде облаков рикошетит молния, заставляя грозовые тучи светиться и на одно биение сердца озаряя склоны светом. Молотит дождь, обжигая ледяным холодом, но я горю от воспоминаний о терниях и лихорадке, которую шипы вложили в мою кровь. Ливню не смыть моих грехов, эти пятна уже не отмыть водой. Горечь ран от терний уже не подсластить. Но небесная Арка ждет, и вдруг я сильно захотел, чтобы она молвила обо мне.
Рука на мече Джона конвульсивно разжимается.
— Вперед.
Короткий кивок, брызги, и он уходит дальше. Я иду следом, уже в нетерпении, подъем больше не кажется таким крутым. Только нубанец оглядывается на Эйвери, который все еще лежит в обнимку со склоном, а затем бросает на меня настороженный взгляд, в котором ничего нельзя прочесть. Сияние моей маленькой победы меркнет, и уже не первый раз молчание нубанца, а не его слова, заставляет меня пожелать стать лучше, чем я есть.
Другой Выбранный занимает место замыкающего конвоира. Греб — так они зовут его.
— Смотри под ноги, — говорю я. — Тут становится скользко.
Комментарии к книге «Выбор режима», Марк Лоуренс
Всего 0 комментариев