Вскинув голову, женщина кричала, обращаясь прямо к небу, и лунный свет бросал в ее широко раскрытые глаза такие безумные и яркие отсветы, что, казалось, это ее глаза освещают небосклон. А голос ее наполнился силой, напился ветра и летел, могучий и гулкий, как сама буря:
Приди же на поле, где вороны пили кровавую брагу — твой кубок готов! Твой путь неминуем — тебя заклинаю лунным безумьем, стоячей водою, горящей землей, стонущим камнем, кровью остывшей, смехом врагов, неотплаченной смертью, костром отгоревшим, золой погребальной, жилищем подземным, что строют тебе!Подхваченное ветром заклинание взмыло в серое небо, полетело над лесистыми горами Медного Леса, над вересковыми равнинами Квиттингского Севера и над осинниками Рауденланда, над морем, изрезанным узкими длинными фьордами, над другими горами, высокими и скалистыми. Как стрела, пущенная точно в цель, заклинание летело над спящими землями, над тихими крышами, над тлеющими очагами, среди сотен и тысяч человеческих духов выбирая тот, к которому было послано.
И где-то в горной стране фьяллей, в населенном фьорде, в просторной многолюдной усадьбе, в большом спальном покое один-единственный человек заворочался на лежанке. Что-то чуждое и тревожное вдруг вошло в его сны, как незваный гость входит в дом, ударом ноги вышибая дверь; что-то невидимое душило его, давило на грудь. Сердце тревожно забилось, гоня по всему телу лихорадочную дрожь.
Спящий перевернулся с боку на бок, длинноволосая голова мотнулась из стороны в сторону. У него был ясный ум и сильная воля, не слабевшая даже во сне; все существо его стремилось проснуться, вырваться из наваждения. Но незваная гостья его души, ведьма с лунным безумьем в глазах, не отпускала, а метала издалека одну невидимую петлю за другой, стараясь обуздать и подчинить себе чужой дух.
Женщина на вершине горы стояла, вытянув руки вперед и закрыв глаза. Ее слух через моря и земли ловил трудное, сдавленное, лихорадочное дыхание спящего фьялля. Не открывая глаз, ведьма Медного Леса жадно вдохнула, точно у нее с ее жертвой было одно дыхание на двоих и наконец-то она перетянула его на себя. В эти мгновения она видела дух врага перед собой, как на ладони: изнемогающий, испуганный, жалкий. И тогда женщина засмеялась. Ее смех был негромким, отрывистым и судорожным, он вырывался из груди толчками, как по кускам. Так могли бы смеяться камни.
Комментарии к книге «Корни гор», Елизавета Алексеевна Дворецкая
Всего 0 комментариев