«Сомнамбула. Книга 3. Бегство Сквозь Время»

— Почему ты сразу не связалась со мной? — укоризненно спросил Гумилев, внимательно глядя на Анну.

— Сразу? — девушка опустила глаза, меланхолично помешала ложечкой остывший чай. — Не знаю. Времени не было. И потом… Я искала Матвея. Ходила и везде пыталась его увидеть. Мне казалось… Я надеялась… Что он тоже ищет меня! А потом… В общем, я поняла, что только вы… только вы сможете помочь мне… нам с Матвеем… Где ваш сын? Где он?!

Степан Николаевич вздохнул.

— Ищем, Анюта, ищем.

Они сидели в огромном Зале приемов станции уже больше часа. В стороне от длинного банкетного стола официанты накрыли уютный круглый столик для двоих, сервировав его по высшему разряду, как для первых лиц колониальной администрации. Серебряные приборы, хрусталь, коллекционный фарфор. Гумилев еще до того, как Анна ступила на борт станции «Амур», распорядился насчет меню и сейчас на тарелках исходили ароматным паром пожарские котлеты, призывно багровела в глубоких мисочках солянка, румянилась на блюде основательная кулебяка. Степан Николаевич был приверженцем национальной русской кухни и дорогую гостью решил попотчевать от души, справедливо рассудив, что за время перелета Анна проголодалась.

Но девушка только поковыряла вилочкой котлету, равнодушно отодвинула солянку, а на салат оливье с перепелиными яйцами даже не взглянула. Сделав маленький глоточек вина, она испытующе посмотрела на президента корпорации «Кольцо» своими выразительными миндалевидными глазами, в которых жили тоска и боль.

Потом они долго говорили. Анна рассказывала о своих приключениях, хотя Гумилев про себя решил, что правильнее было бы назвать все пережитое девушкой «хождением по мукам». Когда Петровская дошла до попыток подсадить к ней в мозг суррогатную личность, Степан Николаевич вздрогнул.

Он похоронил сына больше года назад, в октябре шестьдесят восьмого, когда получил из «Беллоны» официальное извещение о смерти Матвея. Тело старшего лейтенанта Гумилева не нашли, обряд проводили, что называется, «заочно». В орбитальном храме Святого Николая-чудотворца прошла церемония отпевания, и родовое кладбище Гумилевых на Луне пополнилось скромным обелиском из черного лабрадорита.

Горе придавило Степана Николаевича, точно чугунная плита. Все валилось из рук, мысли путались, перед глазами стоял туман. Бессонными ночами он смотрел на звезды и представлял сына в боевой рубке корвета «Скорпион». Представлял — и не мог до конца поверить, что Матвея больше нет.