Я видел пьесы, написанные для актеров, которые вынуждали меня восклицать: "Как часто возможность совершить дурной поступок делает поступок дурным" Но возможно, Бербидж размахивал суфлерским экземпляром перед носом Шекспира на десятой репетиции "Гамлета" и восклицал: "Сколь часто возможность совершить великий поступок делает драматурга великим!" Я говорю - на десятой, ибо я убежден, что на первой он заявил, будто его роль никуда не годится, считал монолог призрака нелепо длинным и хотел играть короля. Так или иначе, хватило у него ума произнести эти слова или нет, его похвальба была бы вполне обоснованна. Какой же отсюда вывод? Каждый актер должен был бы сказать: "Если я сотворю в самом себе героя, всевышний пошлет мне автора, который напишет его роль". Потому что в конечном итоге актеры получают авторов, а авторы - актеров, которых они заслужили.
...льстецы венчанного порока
Доселе не устали прославлять
СЦЕНА ПЕРВАЯ
1776 год. Санкт-Петербург. Кабинет Потемкина в Зимнем
дворце. Огромные апартаменты в стиле, принятом, в России
в конце XVIII века, - подражание Версалю при
"короле-солнце". Непомерная роскошь, грязь и
беспорядок Потемкин, человек гигантского роста и мощного
телосложения, с одним глазом, который притом заметно
косит, сидит с краю стола, где разбросаны бумаги, и
стоят остатки завтрака, скопившиеся за три илу четыре
дня. Перед Потемкиным столько кофе и коньяке, что их
хватило бы на десятерых. Его расшитый драгоценными
камнями мундир валяется на полу, упав с поставленного
для посетителей стула у другого конца столе,
Придворная шпага с перевязью лежит на стуле. Треуголка,
тоже усыпанная бриллиантами, - на столе. Потемкин
полуодет: на нем расстегнутая до пояса сорочка и
огромный халат, некогда великолепный, теперь заляпанньй
едой и грязный, так как служит ему полотенцем, носовым
платком, пыльной тряпкой и всем прочим, для чего может
использовать его неопрятный человек. Халат не скрывает
ни его волосатой груди, ни наполовину расстегнутых
панталон, ни ног в шелковых чулках до колен. время от
времени он подтягивает чулки кверху, но они тут же
сползают от его беспокойных движений. Ноги его обуты в
громадные расшитые бриллиантами домашние туфли, каждая
из которых стоит несколько тысяч рублей. На первый
Комментарии к книге «Великая Екатерина», Бернард Шоу
Всего 0 комментариев