«Дон Хиль Зеленые штаны»

Был одет апрелем юнымВ праздник Пасхи голый дол.Как всегда, вальядолидцыВышли погулять на мост(Мужем и женой АнсуресНекогда он возведен) *.Я гуляла беззаботноВместе с шумною толпой;Там я душу потеряла,Там рассталась я с душой.Мимо церкви ВиторийскойШла — и беззащитный взорВдруг Адониса приметил…Не одну Венеру — стоОн пленил бы, в сотнеМарсов Ревность бы к себе зажег…О его глаза споткнуласьЯ, как будто о порог,И навеки завладелаСердцем грозная Любовь,Повелительница смертных.Сразу же заметил он,Как дрожу я, как шатаюсь,И, склонившись предо мной,Сдернувши с руки перчатку,Этой мраморной рукойПоддержал меня и молвил:«О мой ангел неземной!Вам ли следовать примеруДуха, сеющего зло?»Он унес мою перчатку,С нею душу он унес…Раньше знала я: в апрелеДолго ночь не настает,Но как миг мелькнул тот вечер:У любви особый счет.Красотою совершеннойПриковал он робкий взор,И его очарованье,Словно яд, струилосьВ кровь. Солнце, завистью объято,Траурной оделось мглой,Чтоб не слышать, как прощалсяЭтой ночью он со мной,У моей кареты стоя.Было все в речах его:И сомненье, и томленье,Стон печали, страсти зовРвущийся из сердца в сердцеСлов стремительный поток.Скифией ушла из домуТроей я пришла домой*.Вспомни молодость, Кинтана,Вспомни все — и ты поймешь.Глаз в ту ночь я не сомкнула —Мнилось мне, на небосводникогда не выйдет солнцеВ ореоле золотом.С синевою под глазамиВстала я; молчал наш дом,Погруженный в сон глубокий;Дверь открыла на балкон,Обмерла и задрожала:Ждал внизу, недвижный, он.На меня с тех пор осаду,Как на крепость, он повел:Ночью музыка звучала,Письма приходили днем.Письма, музыка, подарки…Но расплаты час пришел:Двух лишь месяцев достало _Пала крепость, враг пленен,Сломлено сопротивленье,Выигран неравный бойДон Мартином де Гусманом.(Это он, Кинтана, он,Ты его, конечно, знаешь.)Сколько было страстных слов,Сколько было нежных жалоб!Клятвы расточал, как мот,Исполнял он их, как скряга.Пролетели дни стрелой,Все узнал отец Мартина,И тогда-то грянул гром;И гроза разбушеваласьНад моею головой.Знаменит мой род старинный,Но, к несчастью, разорен,А старик на целом светеТолько золото и чтит.В одряхлевшем сердце алчность,Как змея, свилась в клубок.Не хотел он, чтоб женилсяСын его, Мартин, на той,Что семидесяти тысячЗа собой не принесет.В это время от дон ПедроПолучает он письмо:Тот, старинной дружбой движим,Прочит за Мартина дочь.«Да» — сказать старик боится,«Нет» — сказать ему невмочь:Вдруг, измену обнаружив,В суд подам я на того,Кто нарушил слово чести;Грех Мартина, свой позор