«Некоторые поверья Мордвы»

Пируют собеседники. Красноречивое поминовение перелетает из уст в уста, как переходит из рук в руки чаша круговая. Между тем с того света невидимо слетают и бесплотные гости. Хозяева говорят им: «Подите, кушайте. Пейте, не пеняйте на нас, не судите нас; потчуйте друг друга сами; мы всех не знаем, сколько вас там; мы не сумеем вам угодить: угодите сами себе». И каждый из телесных гостей, потчуя духов, ест и пьет за двоих — за себя и за мертвого. Таким образом, часы летят в шумном пировании. А он сидит все на одном месте, неподвижен и молчалив. Но вот солнце, вестник надземной жизни, готово упасть в волны озера. Покойник движется. Он вынимает из-за пазухи серьги, платок, ленту, пряники; одаривает ими жену, мать, брата и детей. Он встает с места; за ним все собеседники. Родные затянули жалобную песнь. Двое из них берут его под руки и ведут из дома. «Поклонись брату!» — кричит одна. «Снеси муженьку мой поклон!» — говорит другая. «И от нас, и от нас!..» — кричат несколько голосов. Покойник всем откланивается и по разостланной соломе медленно, как бы неохотно расставаясь с здешним светом, тащится по улице до конца деревни. Тут он исчезает...

Родственники, друзья, знакомые проводили его. На обратном пути они находят на той же соломе, в разных местах, блины, пироги, свинину, — следы услужливой любви покойного, отплачивающего им своим угощением. Садятся на землю. Пир снова начинается в память доброго покойника, с которым только что расстались. Скоро кушанья исчезают, кроме заветного пирога, который одна из старух несет к последнему дому, кладет его под забор и опрометью оттуда прибегает; а народ кричит: «Скорей, скорей! Поймает! Ай, поймал!» День печали кончается, как проходил, в веселье. Все расходятся по домам, напевая:

Таковы поминки у мордвы. Едва я не забыл сказать, что роль покойника играет один из ближайших его родственников.