«Русское музыкальное общество и Римский-Корсаков»

Чайковский написал в «Современной летописи» Каткова «Заметку», где с жаром перечислял все необыкновенные заслуги Балакирева и указывал русской публике на мерзость случившегося. «Но каково было удивление русской публики, осыпавшей Балакирева овациями (говорил Чайковский), когда она узнала, что просвещенная дирекция Русского музыкального общества находит деятельность Балакирева бесполезною, даже вредною… Не знаем, как ответит петербургская публика на столь бесцеремонное с нею обхождение, но было бы грустно, если бы изгнание из высшего музыкального учреждения человека, составлявшего его украшение, не вызвало бы протеста со стороны русских музыкантов. Берем на себя смелость утверждать, что наш скромный голос есть в настоящем случае выразитель общего всем русским музыкантам тяжелого чувства, и скажем в заключение, что Балакирев вовсе не находится в положении оскорбленных и обиженных. Чем менее этот артист найдет поощрения в тех сферах, откуда обрушился на него декрет об остракизме, тем с большим сочувствием отнесется к нему публика, а эта деспотка стоит того, чтобы справляться с ее мнением, так как в борьбе с враждебными облюбленному художнику силами она останется победительницей. Балакирев может теперь сказать то, что изрек отец русской словесности, когда получил известие об изгнании его из Академии наук. „Академию можно отставить от Ломоносова, — сказал гениальный труженик, — но Ломоносова от академии отставить нельзя“.

Тогда же и я высказывал свое мнение о поступке дирекции Русского музыкального общества. Я говорил: „Москва нас предупредила в передаче публике печального события, случившегося среди нас; но она не превзойдет нас в чувстве негодования и в сознании оскорбления, нанесенного нам теперь. Люди, которые не способны ценить художников, по капризу распоряжаются вдруг участью этих художников и всем нашим русским музыкальным делом! Что им за дело!.. Балакирев пал жертвой рутины и незнания… Но авось когда-нибудь и на эту партию придет управа…“