«Нансен»

Горностая найти не удалось. Зато на вершине старой ели показалась белка. Фритьоф натянул тетиву, прицелился, пустил стрелу. Недолет! И вторая стрела не достигла цели. Белка даже не шелохнулась на ветке. Экая досада! Отчего же команчам удавалась охота с луком и стрелами?

Но не надо унывать: мужественные индейцы никогда не падали духом. И пора закусить. Фритьоф вынул из-за пазухи сверток с оладьями. Оладьи совсем горячие, как со сковороды. На морозном воздухе от них даже пар валил. Способ сохранять их тепло своим телом Фритьоф открыл недавно и очень тем гордился.

Снег лежал преувеличенно белый, мягкий, похожий на вату под рождественской елкой. Деревья отбрасывали синеватые длинные тени. Тишина царила такая, что в ушах звенело. Вдруг чей-то хохот и голоса нарушили покой леса. Наверно, то парни из Нормаркена. Лучше от них подальше, уж больно они насмешливые, эти парни.

— Санг, за мной! — Фритьоф попытался скрыться в чаще.

Однако голоса послышались громче, явственней. Да, Фритьоф не ошибся: двое парней из Нормаркена возвращались после удачной охоты. И до чего ловкие охотники! Ружья с собой не берут никогда: пули, говорят, только пробивают дыры в мехе. Просто выслеживают куницу в дупле, накрывают его отверстие мешком и стучат колотушкой по стволу дерева до тех пор, пока оглушенный зверек не выскочит из дупла и не попадет прямо в мешок. Много куниц таким образом ловят эти парни из Нормаркена.

Оказывается, они все-таки заметили, как Фритьоф упал на косогоре.

— Так вот кто кувыркнулся носом в сугроб! Сынок секретаря окружного суда господина Бальдура Нансена… — рассмеялся тот, что тащил на спине мешок с добычей.

— Да, он самый! — подтвердил другой, несший тяжелую колотушку. — Далеко забрался, из самой усадьбы Сторе-Френ. Здравствуй, герой!

— Здравствуй, Оле! Здравствуй, Уве! — неохотно откликнулся Фритьоф.

— Лыжи у тебя совсем никудышные! — Оле скинул со спины мешок, видно решил затеять разговор долгий. — Вовсе никудышные, одна коротышка, другая хоть подлиннее, да кривая.

— Отличные палки для пугала на огороде! — рассмеялся Уве. — Не мудрено, что ты так кувыркаешься.

Что Фритьоф мог возразить? Действительно, лыжи его были из простой сосны и переделаны из двух различных пар, принадлежавших сестрам. Увы! — переделка не пошла в пользу: получились лыжи неодинаковой величины.

Фритьоф молчал в смущении. А Санг заурчал на обидчиков и стал их облаивать.