«Охотники за мизераблями»

4905

Описание

В этой книге вы встретитесь с маленькой волшебницей Уморушкой и ее друзьями… Вместе с ним вы совершите необыкновенные путешествия, станете участником многих превращений и удивительных встреч. Цикл сказочных повестей «Волшебные каникулы Уморушки» награжден в 2008 году премией имени П. П. Ершова в номинации «Лучшая сказка России».



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий Охотники за мизераблями

Вместо предисловия

Не успел я с тобой проститься, дорогой читатель, а уже пора снова здороваться. Ну, здравствуй, рад тебя видеть! Как ты, наверное, помнишь, мы расстались с тобой в светлогорском парке в тот момент, когда я повстречался там с Иваном Ивановичем Гвоздиковым, нашим общим знакомым.

И вот что случилось дальше. Увидев меня, Иван Иванович так обрадовался, что даже забыл о воробьях, с которыми он перечирикивался всего лишь минуту назад. Обняв и расцеловав по русскому обычаю трижды, Гвоздиков повел меня к себе домой и угощал весь вечер всем, чем только мог: ужином, чаем, своими рассказами. А когда он утомился и понял, что терпеливый гость, возможно, тоже хочет отдохнуть, проводил меня в свободную комнату.

– Будьте как дома, дорогой, – сказал он мне, показывая на аккуратно застеленную постель. – А если хотите что-нибудь почитать перед сном, то я могу предложить вам это, – и он протянул мне две пухлые тетради, которые достал с книжной полки.

– Что это? – поинтересовался я скорее из вежливости, чем из любопытства.

– Мои записи о нашем последнем путешествии, – скромно потупившись, признался Гвоздиков.

И пожелав спокойной ночи, он быстро ушел к себе. А я принялся за чтение манускрипта и через некоторое время так увлекся, что начисто позабыл про сон, и про то, где нахожусь.

Только к утру я закончил изучение этого уникального документа и, разумеется, за утренним чаем не преминул обратиться к Иван Ивановичу с двумя вопросами: не думает ли он опубликовать свои воспоминания? И если пока не собирается этого делать, то не разрешит ли он мне хотя бы снять копию для себя? Будет очень жаль, если единственный экземпляр, не дай Бог, затеряется, или с ним что-то случится.

И, представьте себе, Гвоздиков на оба вопроса ответил утвердительно! Он не только разрешил мне снять копию, но и попросил меня похлопотать в издательствах о публикации его воспоминаний.

– Не ради славы соглашаюсь на это, но ради науки, – сказал он мне, – так что постарайтесь, дорогой мой, похлопочите, вы в таких делах – ас, а я – новичок…

Я пообещал ему помочь, и, как видите, свое обещание выполнил. Перед вами лежит теперь новая книга о четвертом путешествии Ивана Ивановича Гвоздикова и его постоянных спутниц Маришки и Уморушки. Книга, написанная самим Гвоздиковым. А я, не успев появиться перед тобою, дорогой читатель, уже снова скромно ухожу в тень. Да, мое авторское самолюбие немного уязвлено, однако и в этой ситуации я нахожу для себя положительную сторону: ведь вся ответственность за правдивость и достоверность описываемых в книге событий лежит теперь не на мне, а на Иване Ивановиче Гвоздикове…

Глава первая

Когда мы вернулись из Америки в Муромскую Чащу, я понял: нужно срочно собираться домой. Иначе Маришка с Уморушкой снова что-нибудь натворят, и мы в который раз попадем в необыкновенную историю. Калина Калиныч согласился с моими опасениями и, скрепя сердце, смирился с нашим возвращением в Светлогорск, хотя и мечтал о том, чтобы мы подольше у него погостили.

– Не волнуйтесь, – сказал старый лешак, – вы окажетесь дома мгновенно и без всяких приключений, – и он показал нам волшебную палочку, которую бережно хранил в кармане старомодного кафтана.

– Тогда уж давайте в Апалиху заглянем, – пробурчала Маришка, недовольная тем, что так мало побыла в волшебной Муромской Чаще, – дед с бабушкой нас ждут не дождутся, а мы в Светлогорск сразу махнем…

– В Апалиху? – переспросил я. И, подумав немного, согласился: – Хорошо, в Апалиху можно на денек заглянуть. – (Мне самому не терпелось повидать друга юности и его славную и милую супругу.)

– Вещички свои собрали? – поинтересовался Калина Калиныч. – Тогда сейчас и полетим, не станем зря время терять да душу надсаживать.

– А я?! – спохватилась Уморушка. – А меня в Апалиху?

– Хватит, напутешествовалась, – резко осадил ее старый лешак.

Уморушкины очи мгновенно наполнились горячими слезами: такой обиды она не могла простить и любимому деду.

– В Америку что ли прошусь?! В Москву?! В Апалиху – не куда-нибудь еще!

– Ты и в Апалихе дел натворить можешь. – Калина Калиныч был непреклонен.

– Без волшебных вещей?! Без колдовской силы?! Что я сделаю без них?!

– А это я уже не знаю, – развел руками строгий дед, – это пока никому не ведомо.

Мне стало жаль Уморушку, и я робко сказал Калине Калинычу:

– Может быть, возьмем ее? В Апалихе она будет под нашим присмотром, а здесь…

Я не договорил, но многозначительно покачал головой. Мудрый лешак тут же представил себе мысленно все будущие «геройства» своей внучки, если она останется хотя бы на часок одна, и сразу же отменил первоначальное решение.

– Хорошо, возьму тебя в Апалиху. Но ежели что случится…

– Останусь на неделю без сладкого! – быстро определила себе страшное наказание Умора.

– Дешево отделаться хочешь? – улыбнулся Калина Калиныч. – Плата за «подвиги» тогда покрупнее будет! – И он, еще раз поинтересовавшись у нас, готовы ли мы к отлету, взмахнул волшебной палочкой и что-то тихо прошептал себе в усы.

И в тот же миг, не успев попрощаться с Шустриком и нашими старыми друзьями, мы оказались вдруг не на поляне в Муромской Чаще, а в Апалихе, у самого крылечка королевского дома.

Глава вторая

Попали мы к Королевым в субботу, в банный день.

– Да чтоб я дорогих гостей и в баньку не сводил – да отродясь такого не было! Милости просим! – принялся уговаривать Петр Васильевич всех нас спустя каких-нибудь полчаса после нашего неожиданного появления в Апалихе.

Мы пробовали было отказаться (особенно Калина Калиныч), но натиск четы Королевых преодолеть не удалось.

– Сперва я схожу, затем девицы красные, а уж потом мужчины париться станут, – деловито и спокойно установила Маришкина бабушка очередность посещения бани. – Ну, а там и за ужин примемся, за чай да пироги.

– Что супружница моя сказала – то закон для всех! – улыбнулся Петр Васильевич. И, подмигнув нам лукаво, сказал: – Побегу, водицы еще натаскаю и дровишек в печь подкину!

Сказал так и побежал – только мы его и видели.

А через час банька была готова, и наши дамы отправились пробовать первый пар. Вернулись они довольно быстро: хозяйка спешила на кухню печь пироги, а Маришка с Уморушкой боялись опоздать к американскому фильму ужасов «Нападение мизераблей».

Войдя в комнату, девочки включили телевизор и уселись на диван в предвкушении увлекательного зрелища. И ожидания их сбылись, уже через пять минут они позабыли про все на свете – такие ужасы стали разворачиваться у низ прямо на глазах!

Страшные четырехрукие и четырехглазые существа, мизерабли, напали на маленький поселок, затерянный на западном океанском побережье. Грозя оружием, мерзкие монстры принялись выгонять несчастных жителей из домов на улицу. Одна из девушек, надеясь спастись, попыталась сбежать и скрыться в ночной темноте (мизерабли напали на поселок ночью), но яркие лучи фонариков тут же высветили беглянку, и двое чудовищ за кинулись ней в погоню.

– Эх, не уйдет! – воскликнула Маришка, видя, как расстояние между девушкой и ужасными существами неумолимо сокращается.

– Криволапые, а бегают быстро, – кивнула головой Уморушка, – подножкой бы их подсечь…

– Всех не подсечешь, – вздохнула Маришка, – видела, сколько их там налетело?

– Видала… Нас бы туда, мы этих четырехглазиков живо бы проучили!

– Мы? – удивилась Маришка. – Силенки-то у нас с ними неравные!

– А волшебная палочка на что? – Уморушка кивнула в сторону вешалки, на которой красовался кафтан Калины Калиныча. – Махнули бы палочкой – и нет ужастиков!

Маришка улыбнулась:

– Это ты здорово придумала…

– Я всегда здорово придумываю, – похвалилась Уморушка, – хоть у деда Калины спроси.

Пока девочки переговаривались между собой, события в фильме продолжали разворачиваться по нарастающей. Одному из чудовищ удалось наконец догнать несчастную девушку. Схватив ее за волосы свободной левой рукой (в другой левой руке чудовище держало фонарик), мерзкое существо поволокло свою пленницу обратно в поселок. Второй мизерабль шел рядом с ними и злобно хихикал над бедной девушкой.

– Нет уж, Мариш, ты как хочешь, а я сейчас проучу этих криволапиков… – прошептала Уморушка и, встав с дивана, направилась к вешалке.

– Это – кино, – попробовала переубедить взволнованную лесовичку ее подружка. Но решительная Уморушка не пожелала даже вдуматься в эти слова.

– А мы и киношных попробуем проучить, – проворчала бледная мстительница, роясь в глубоком кармане дедова кафтана. – Во!.. Есть!.. – радостно воскликнула она, обнаружив, наконец, волшебную палочку.

– Нужно тогда в этот городок пораньше попасть, до налета, – высказала свое предположение мудрая Маришка, – хотя бы за день: мы тогда бы жителей предупредили, получше приготовились бы к встрече мизераблей…

– Пораньше так пораньше, мне все едино, – согласилась Уморушка. И, увидев, как мерзкое чудовище толкнуло несчастную девушку в толпу перепуганных людей, быстро взмахнула волшебной палочкой и торопливо сказала: – Хочу, чтобы мы оказались в тех краях!

– На день раньше! – добавила Маришка, вставая с дивана.

И в этот роковой момент я как раз вошел в комнату, в которой начинали разворачиваться удивительные события, и стал невольно их самым активным участником.

– Что случилось? – спросил я, останавливаясь на пороге. – О чем вы кричите, девочки?

Но ответа я уже не получил. Какая-то мощная невидимая сила подхватила вдруг нас троих, приподняла над полом, закружила по комнате, выпрямила наши тела словно по струнке и втянула в экран телевизора: сперва Маришку, потом Уморушку и третьим меня самого.

Мы летели по ослепительно-белому, наполненному ярким светом тоннелю, и почти не видели друг друга, хотя расстояние между нами и не превышало двух-трех метров. Наконец этот полет по тоннелю все-таки прервался, и мы оказались вдруг в какой-то незнакомой долине, заросшей высокими травами и полевыми цветами. Неподалеку виднелись горы, а там, где гор не было, синело на горизонте бескрайнее море.

– Неужто мы снова в Америке?! – прошептала Маришка, оглядываясь по сторонам. – Вот это палочка так палочка!..

– На день раньше, как ты просила… – виновато проговорила Уморушка.

Придя немного в себя от пережитого, я набросился на торопыгу-лесовичку, чуя сердцем, что этот «полет» – ее рук дело.

– Что ты наделала, озорница ты эдакая! Мы, кажется, вновь из-за тебя влипли в историю, и на этот раз, вовсе не шуточную!

Уморушка потупила в землю глазки и тихо прошептала:

– Мне девушку стало жалко, Иван Иванович… Такое страшилище бедную сцапало!

– Какое страшилище? Какую девушку? – удивился я. – Ничего не понимаю!

– Фильм такой по телевизору показывали, – принялась объяснять мне Маришка, – американский. «Нападение мизераблей» называется. Про страшилищ четырехруких и четырехглазых, про то, как они в поселок один прилетели и на людей набросились…

– Фильм? Про страшилищ? И мы к ним попали?! – воскликнул я, совсем обескураженный и сбитый с толку.

Уморушка недовольно сморщила носик, сердясь на мою непонятливость:

– Мы не к страшилищам попали, а в ту местность, где этот поселок находится! Как он, Мариш, называется?

– Маусвилл.

– Во-во: Маусвилл!

Я пошатнулся и поспешил присесть на землю.

– Великолепно… Значит, мы там, где за девушками бегают чудовища… четырехрукие…

– И четырехглазые, – добавила Маришка.

– Великолепно… – повторил я навязчивое и вовсе не подходящее к данному моменту слово.

– Мы на день раньше сюда попали, – стала оправдываться Уморушка, – может быть, еще никаких страшилищ здесь нет… Если бы не эта девушка и не эти люди…

– Но они же придуманные!! – закричал я, не выдержав. – Придуманные!! Ты это понимаешь?

– Понимаю… Только мне и придуманных жалко… – пролепетала Уморушка.

А Маришка, видя, что ее подружка вот-вот расплачется, сказала тихо:

– Мне тоже придуманных жалко, Иван Иванович… Сначала я понимаю, что они придуманные, а потом забываю… Если бы не волшебная палочка, то мы на помощь героям фильма и не смогли бы прилететь…

Я укоризненно покачал головой, оперся руками о землю и, покряхтывая, поднялся на ноги.

– Немедленно возвращаемся! Слава Богу, что у нас есть волшебная палочка! Ну-ка, Уморушка, взмахни ею – и живо домой!

Уморушка сунула левую руку в один карман, затем сунула правую руку в другой и, страшно побледнев, проговорила:

– Кажись, тово…

– Что «кажись тово»?! – передразнил я лесовичку и тоже побледнел.

– Кажись… Кажись… – и Уморушка вдруг заплакала чуть ли не навзрыд.

– Ты ее в руках держала, – напомнила Маришка подруге, – ну да: в правой руке!

– Держала!.. А теперь не держу! – прорыдала Уморушка.

– Может быть, выронила? – предположил я. – А где ты ее выронила?

Уморушка пожала плечами: этого она, конечно, не помнила.

– Если в доме обронила, то дедушки ее найдут и нас отсюда вызволят. Если же во время полета выпала – то пиши пропало. А если где-то здесь, то мы ее найдем сами, – стала рассуждать Маришка.

Согласившись с ее мудрыми догадками, я тяжело вздохнул и спросил девочек:

– А откуда мы прилетели? С запада? С востока? С юга? С севера? Где искать нам волшебную палочку, в какой стороне?

– По-моему, мы сверху упали, – неуверенно проговорила Уморушка, перестав плакать. – Бух! – И здесь!

– Точно! – поддакнула ей Маришка. – Над долиной мы, кажется, не летели, сразу сюда шмякнулись.

– Тогда палочка где-то здесь лежит, – с сомнением в голосе сказал я. – Если она, конечно, не в другом месте потеряна.

– А мы это сейчас проверим! – бодро воскликнула Маришка и первой кинулась на поиски волшебной палочки.

Часа три, не меньше, рыскали мы по густым травам, облазили всю долину вдоль и поперек, но чудесной палочки так и не нашли. Когда стало темнеть, я приказал прекратить поиски.

– Оставить бесполезное занятие! – грустно произнес я, с трудом распрямляя затекшую спину. – Поищем-ка лучше место для ночлега. Скоро станет совсем темно, и тогда мы окажемся в незавидном положении.

– Сейчас в завидном… – буркнула себе под нос Уморушка, однако мое предложение пришлось ей, как видно, по душе. – Давайте вон в тех кустиках переночуем, – показала она рукой на куст боярышника, росшего неподалеку от того места, где мы находились, – летом тепло, не замерзнем за ночь. А утром пойдем Маусвилл искать. Вы согласны?

– Будет лучше, если мы спрячемся в горах, – возразила ей Маришка, – в горах и деревья большие растут, и пещерка какая-никакая найдется.

– Я пещерками по горло сыта, – угрюмо отозвалась Уморушка, – как туда попаду, так обязательно на приключения нарвусь. Хватит с меня пещер, Мариш, хватит!

– А ты по лампам не лазь, тогда ничего не случится!

Я поспешил прервать разгоравшийся спор юных путешественниц и, показав рукой на небо, произнес примиряющим тоном:

– Не ссорьтесь, друзья мои. Видите эти тучки? Если бы не они, то можно было бы и здесь наш бивуак раскинуть. Но вдруг пойдет дождь посреди ночи? Что тогда? А в горах мы от него живо спрячемся.

Промокнуть, не имея смены одежды, не хотели ни Маришка, ни Уморушка. Оборвав ненужный спор, они зашагали к высокой горе, поросшей по склонам кустарником и редкими деревьями. Прихрамывая, я поплелся следом.

Когда мы добрались до облюбованной нами горы, Маришка радостно сказала:

– Смотрите: и точно пещера есть!

– Стойте на месте, я обследую землю вокруг этого лаза! – предупредил я торопливых девочек и стал тщательно выискивать чьи-нибудь следы на рыхлой почве. Но отпечатков звериных лап или человеческих ног, на наше счастье, у входа в пещеру не было видно. – Входите, друзья мои! – радушно пригласил я своих уставших спутниц, закончив расследование.

Пещера была неглубокая, и солнечный свет проникал в нее почти до самого конца.

– А здесь чисто и уютно, – удивился я, пройдя по всей пещере раза два вперед и назад. – Располагайтесь, а я поищу что-нибудь на ужин.

– Мы тоже поищем, Иван Иванович, – сказала Маришка в ответ на мои слова, – в грибах и ягодах мы с Уморушкой знаем толк!

– По ягодам я профессор! – улыбнулась Уморушка. – Мигом раздобудем пропитание!

Через полчаса у входа в пещеру весело потрескивал небольшой костер, и на нем, нанизанные на деревянные шампуры, жарились грибные шашлыки. На широких листах мать-и-мачехи лежали алые ягоды лесной земляники и ждали, когда их подадут на десерт.

Утолив голод, мы загасили костер, завалили вход в пещеру двумя густыми ветками и улеглись в глубине своего временного пристанища на ложе из трав и листьев.

– Спокойной ночи, друзья мои! – пожелал я своим верным спутницам, укладываясь поудобнее. – Утро вечера мудренее! Мы обязательно спасемся и вернемся домой, хотя и не знаю пока, каким образом!

– А я знаю! – отозвалась мечтательным полусонным голосом Уморушка. – Чудесным образом мы спасемся!

Маришка грустно улыбнулась в ответ на ее слова, вздохнула и тихо сказала:

– Спи, Умор, спокойной ночи…

– Спокойной ночи…

Через минуту мы все трое уже сладко спали.

Глава третья

Увы, спокойной ночи у нас не получилось. Первой проснулась Маришка, которую под самое утро разбудили какие-то странные звуки, похожие на человеческие голоса. Разговаривали, кажется, по-английски, но спросонок Маришка ничего не разобрала и принялась тормошить меня и Уморушку.

– Иван Иванович! Уморушка! Вставайте! Здесь кто-то – есть!

Привычный уже ко всяким неожиданностям и сюрпризам, я быстро проснулся и торопливо сунул руку в карман за спичками.

Лучше бы я не зажигал огонь!.. Странное и нелепое зрелище предстало перед моими глазами: я увидел, что у моей дорогой и любимой Уморушки вырос гигантский нос, похожий на слоновий хобот! А через секунду я почувствовал, что такое же «украшение» появилось и у меня самого. В ужасе я выронил спичку и ухватился обеими руками за чудовищный, мерзкий отросток.

– Уморушка, миленькая, проснись! – снова затормошила спящую подругу Маришка. – Вас заколдовали!

Уморушка что-то сердито проворчала сквозь сон и попыталась приподнять голову от травяной подушки. Но не смогла: тяжеленный носище надежным якорем приковал ее к полу пещеры.

– Ой!.. Да что же это?! – испугалась несчастная лесовичка. – Иван Иванович, родненький, помогите!

– Сейчас… Сейчас разберемся, в чем тут дело… – проговорил я как можно спокойнее, стараясь не показать девочкам, что тоже очень испугался. – Вот оказия: и у меня хобот вырос!

Я попробовал улыбнуться, но попытка на этот раз оказалась неудачной.

– Кто тут шутки над нами шутит?! А ну, покажись! – строго спросила Маришка срывающимся от волнения голосом.

Но никто на ее дерзкий вызов не появился. Только где-то, совсем рядом с нами, зашептали зловредно:

– Чтоб у тебя не только нос, но и уши до потолка выросли!.. Хи-хи-хи!.. Ха-ха-ха!..

И в тот же момент и Уморушка, и я почувствовали, как наши уши с неудержимой силой потянулись вверх и вскоре уперлись в своды пещеры.

– А у тебя пусть уши лопухами вырастут! Вот красавицей станешь! – засмеялся кто-то омерзительным смехом за спиной у Маришки.

Девочка быстро оглянулась, но никого не увидела. И в ту же секунду ее уши стали наливаться тяжестью, и вскоре два лопуха украсили Маришкину голову.

– Мы попали в волшебную пещеру! – догадался я. – Наши дела плохи, но не будем терять выдержку и надежду, друзья мои!

– Чтоб у тебя оленьи рога повырастали, догадчик несчастный! – просипел отвратительный голос одного из невидимых обитателей пещеры.

И через миг моя голова упиралась в свод уже не только ушами, но и парой увесистых рогов.

– Нас проклинают, и проклятья сбываются! – воскликнул я, хватаясь руками за новое «украшение». – Мы, кажется, попали в Пещеру Проклятий!

– Чтоб у тебя, у несчастного умника… – снова заскрежетал отвратительный голос, но был мгновенно перебит мною.

– А ну-ка, замолчите, уважаемый! И чтобы я вас больше не слышал, пока мы здесь находимся!

– Кажется, подействовало! – радостно прошептала Маришка.

– Ключ к спасению найден, друзья мои! – улыбнулся я в ответ.

И тут же «проклял» своих юных спутниц:

– Чтоб у вас немедленно уши стали маленькими! Такими, как прежде!

– И нос-с-с!.. – просипела Уморушка, все еще держась обеими руками за свой хобот.

– И чтоб нос у нее стал маленьким! Немедленно!

Через мгновение я убедился в силе своего колдовского могущества: уши у девочек и нос у бедной Уморушки приняли свой первоначальный вид.

– А сейчас я прокляну Ивана Ивановича, – сказала Уморушка, вставая с травяного ложа. И, не дожидаясь на то моего согласия, тут же выполнила свое обещание:

– Чтоб у вас рога и уши немедленно отпали!

– Что ты наделала, несчастная?!

– Опять перестаралась… – виновато проговорила Уморушка. – Простите, Иван Иванович, я больше не буду!

– А больше и нет у меня ушей! Все кончились!

– Сейчас будут… – и Уморушка «прокляла» меня еще разок: – Чтоб у вас новые уши выросли, такие, как прежде!

Почувствовав в ладонях вновь обретенные уши, я облегченно вздохнул.

– Прочь, прочь отсюда! – скомандовал я своим юным спутницам.

И вдруг с изумлением увидел, что нахожусь в Пещере Проклятий один-одинешенек.

«Господи!.. В этом проклятом месте нужно выражаться поосторожнее!» – подумал я испуганно и поспешил выйти из пещеры наружу.

Маришка и Уморушка ждали меня у входа.

– Здорово вы нас из пещеры выкинули! – засмеялась бедовая лесовичка. – Хоп! И мы здесь!

– Хорошо, что здесь, а не где-нибудь еще… – проговорил я хриплым от волнения голосом. И, взяв девочек за руки, торопливо повел их подальше от страшного места.

Глава четвертая

Мы обошли ужасную гору с Пещерой Проклятий, миновали еще три невысоких холма и вдруг увидели на краю широкой долины, в нескольких шагах от моря, небольшое рыбацкое селение.

– Слава Богу, наконец-то нам повезло! Вот он – наш Маусвилл! – воскликнул я, разглядывая аккуратные домики с черепичными крышами. – Надеюсь, люди нам помогут. За мной, друзья мои!

И мы чуть ли не бегом припустились с предгорья в долину.

Вскоре мы уже стучались в двери первого дома, всего увитого плющом и диким виноградом. Но, странное дело, нам почему-то их не открыли. Испуганный хозяин только на секунду выглянул из-за беленьких занавесок и через оконное стекло что-то сердито и одновременно виновато прокричал незваным гостям. После чего скрылся в глубине дома и уже не показывался, хотя Уморушка и барабанила в двери еще с полминуты.

В соседнем домике нас ждал точно такой же прием. Увидев странную троицу бродяжек, хозяйка отчаянно замахала в окно руками. Этот жест означал одно: ступайте, ступайте отсюда с Богом!

И только в третьем доме нам наконец-то открыли дверь и впустили на порог.

– Кто вы? Зачем пришли в наши проклятые места? – спросила меня женщина средних лет, одетая в скромное светло-коричневое платье и обутая в старомодные тяжелые туфли.

– Мы попали в ужасную переделку, уважаемая миссис…

– Грей, – подсказала мне женщина. – Нэнси Грей.

– Очень приятно, миссис Грей, – поклонился я. И продолжил: – Мы угодили в Пещеру Проклятий и еле спаслись от тамошних призраков…

– Вы там были?! – всплеснула руками добросердечная женщина, и ее глаза невольно расширились от ужаса. – Жители Маусвилла не ходят туда уже лет двадцать или тридцать! Нам хватает и других бед и горестей…

– Не можем ли мы вам чем-нибудь помочь? – поспешил я предложить свои услуги.

Но миссис Грей, горько улыбнувшись, отвергла их:

– Благодарю, но вам, дорогие, не по силам избавить нас от проклятья.

Радушным жестом она пригласила нашу компанию в комнату.

– Как вас зовут, девочки? – спросила хозяйка дома, как только Маришка и Уморушка уселись на удобную кушетку.

Подружки охотно назвали свои имена.

– Иван Иванович Гвоздиков, – поклонился я миссис Грей и стал устраиваться поудобнее в старинном кресле.

– Так вы иностранцы? – удивилась хозяйка. – По вашему произношению это совсем не заметно!

– Да, мы из России, – ответил я. И, опасаясь, что кто-нибудь из девочек сейчас заговорит о «Вавилонском эликсире», добавил торопливо: – Решили вот немного попутешествовать по Америке!

– Могли бы и миновать несчастный Маусвилл… – покачала головой миссис Грей. – Тем более накануне полнолуния…

– А в чем дело? – спросил я. – Надеюсь, в полнолуние призраки не выходят из Пещеры Проклятий? (О четырехруких монстрах, о которых мне рассказывали недавно Маришка и Уморушка, я начисто позабыл из-за пережитых ночью страхов.)

– Призраки не выходят, – тяжело вздохнула хозяйка гостеприимного дома, – зато прилетают мизерабли, мистер Джон… Каждое полнолуние, вот уже целых три года к нам являются ужасные существа на каких-то странных летающих бочонках и требуют дань: одного юношу и одну девушку. А потом улетают вместе сними, и мы уже никогда больше не видим наших славных детишек…

– И вы терпеливо сносите все это безобразие? – возмутился я. – Нужно немедленно дать отпор мерзким мизераблям, миссис Грей! Немедленно!

– Отпор давали, но все кончилось плачевно для нас самих, почти все мужчины Маусвилла погибли… – Нэнси Грей вытерла платочком слезы. – Вот и мой Фрэдди тоже пал в бою с чудовищами… Он был настоящий герой и успел сразить пятерых мизераблей!

– А вы не пробовали обратиться за помощью к армии? – поинтересовался я.

– Пробовали, мистер Джон. Но что толку? Их локаторы почему-то не улавливают мизераблей, и поэтому нам не верят…

– Неужели на мизераблей нет управы?

– Пока нет, – развела руками несчастная женщина.

– Значит, нужно найти управу! – не выдержала Маришка и влезла в разговор старших. – Нельзя сидеть вот так, сложа руки, и ждать, пока в Маусвилле никого не останется!

– Может быть, и найдем управу, – печально вздохнула хозяйка дома. – Мы отправили гонцов в другие города за подмогой: глядишь, кто-нибудь и отзовется на наш призыв. – И, желая прервать тяжелую и грустную беседу, миссис Грей пригласила гостей отобедать вместе с нею.

После сытного и вкусного обеда Нэнси Грей уложила путников отдыхать. Измученные, усталые, пережившие ужасные испытания, мы охотно залезли под одеяла: я на кушетку, а Маришка с Уморушкой в постель самой миссис Грей. И проспали мы без малого десять часов: до самого-самого вечера.

– Батюшки!.. Уже темно!.. – воскликнул я, проснувшись и взглянув в окно. – Маришка, Уморушка, живо вставайте!

Услышав мой голос, очнулись ото сна и юные путешественницы.

– Мы потеряли целый день! – ужаснулась Маришка, когда поняла, что мы проспали столько времени. – Если так спать, то и за сто лет до дома не доберешься!

– На ночь глядя я вас ни за что не выпущу, – решительно сказала миссис Грей, входя в комнату, – тем более, в ночь полнолуния!

Мы посмотрели в окно повнимательнее и увидели в черном небе яркий, струящий желтоватый свет, диск луны.

«Мизерабли!.. Сегодня должны прилететь мизерабли!..»

И стоило нам только вспомнить о жутких пришельцах, как на фоне лунного диска явственно проступили темные движущиеся точки. Они летели по направлению к Земле, как раз туда, где находилось селение Маусвилл, и по мере приближения становились все крупнее и крупнее.

– Раз, два, три, четыре, пять… – принялась считать вслух летательные аппараты Уморушка. – Их пять штук! – доложила она охрипшим от волнения голосом.

Космолеты, и правда, очень напоминали по форме деревянные бочонки. Тупорылые, с усеченным хвостом, они совершенно не были похожи на те космические ракеты и корабли, которые доводилось нам с Маришкой видеть раньше по телевизору и на фотографиях. Какая сила заставляла их преодолевать сопротивление воздуха и помогала двигаться по выбранному маршруту? Увы, это навеки осталось великой тайной для всех нас.

Через каких-то пять минут безобразные бочонки зависли над городком, из них ударили мощные лучи прожекторов, и по веревочным лестницам быстро-быстро стали спускаться на землю странные четырехрукие существа – мизерабли. Да, у этих жалких пародий на человека были руки, а не лапы, ног – коротких и кривых – было две, глаз – целых четыре: один во лбу, один на затылке и по одному на висках. Одежду мизераблей составляла чешуя, сильно напоминающая рыбью. В одной руке у каждого мизерабля был фонарик, в другой – оружие, похожее на пистолет-автомат, еще пару рук пришельцы старались держать свободными, чтобы ничто не мешало им хватать свои жертвы.

Когда мизерабли оказались на земле, самый долговязый из них, наверное, вожак, что-то приказал остальным и взмахом руки, с зажатым в ней фонариком, показал на ближайшие домики. Мизерабли громко вскрикнули «Хап!» и побежали выполнять команду. Через минуту они уже волокли к своему командиру несчастных жителей Маусвилла: двух девушек и одного юношу, пожилую женщину и двух стариков.

– Быстрее прячьтесь! – взволнованно шепнула Маришке и Уморушке миссис Грей. – В наш дом они, кажется, уже не полезут, но на всякий случай заберитесь под кровать или кушетку!

– И не подумаю! – вдруг заявила в ответ Уморушка. И, обращаясь скорее в пространство, чем к нам всем, проговорила с упреком: – Эх, деда, деда! И зачем ты меня колдовской силы лишил? Уж я бы сейчас без ошибки доброе дело сотворила бы!

Не успела она договорить свой упрек до конца, как в дом миссис Грей с шумом и грохотом вломились сразу два мизерабля.

– Кулетаки мук! – крикнул один из них, ярко осветив лучом фонарика хозяйку дома и ее гостей. – Мулетаки оп! – скомандовал он всем нам, сопровождая свой приказ выразительным жестом свободной правой руки.

«Вот еще добыча!.. А ну, выметайтесь прочь!..» – быстро перевели его речь на родной язык Маришка, Уморушка и я.

Решив оставить сопротивление на потом, мы подчинились грубой силе, понуря головы, побрели за Нэнси Грей на улицу.

– Брутаки эл! Кулемаки ор! – доложил старательный мизерабль командиру.

«Пока доставили этих, шеф! Думаю, на сегодня хватит!» – снова перевели мы слова четырехрукого пришельца.

– Бэк!.. Бэк!.. Бэк!.. – стал тыкать фонариком в обитателей Маусвилла долговязый мизерабль.

«Эту!.. Этого!.. Эту!..» – тихо прошептали мы с Уморой и Маришкой вслед за ним.

Но как только холодный фонарик коснулся плеча Уморушки, юная лесовичка не выдержала и громко вскрикнула:

– Букаки мук эл нипан?! – и тут же охотно перевела на русский: – А черта лысого ты не хочешь с собою увезти?!

– Ююю!!. – удивленно выдохнули растерянные мизерабли. – Бэк нэни мизе эл рабли пок!! (О-о-о!!. Эта девчонка понимает язык мизераблей!)

– Да, понимаю, – гордо призналась Уморушка, – не вы одни такие умные!

– И ты нас не боишься? – поинтересовался долговязый.

– Каждого четырехглазика бояться – страху не хватит! – ответила отчаянная лесовичка. – Ведь правда, Мариш?

– Мук, – поддакнула Маришка, – эл нипан кук! (Да, чертей бояться – в лес не ходить!)

– Эл воо кук (Не чертей, а волков), – поправил я девочку, и тем самым выдал себя.

– Сколько здесь знатоков нашего языка оказалось! – поразился вожак мизераблей. – Придется вас, видно, пощадить и оставить на Земле.

– Вы всех оставьте, а сами улепетывайте поскорее, – посоветовала ему Маришка. И добавила: – За злодейства всегда расплата приходит!

Мизерабли дружно расхохотались:

– Смелая девчонка! И, правда, нужно удирать! А то пропадем!

Космические пришельцы смеялись долго и еле успокоились, устав от хохота.

– Мы отпустили бы вас всех, если бы нам заплатили выкуп, – сказал вожак мизераблей, прекратив потешаться над словами Маришки, – но ваш поселок беден, как та луна, что светит нам сейчас!

– Вам нужно золото? – спросил я, выходя из толпы вперед и пытаясь тем самым незаметно заслонить собою смелых и отчаянных девчонок.

Долговязый кивнул головой:

– Да, именно оно нам и нужно, – и, ехидно прищурив три глаза (тот, что во лбу, и те, что у висков), спросил меня, не скрывая насмешки: – у тебя, наверное, много золота накопилось, почтенный старец?

– Представь себе, мизерабль, много! – ответил я, не обращая внимания на издевательский тон пришельца из космоса. – Ваших бочонков, – я указал рукою на висящие в воздухе космолеты, – не хватит даже для того, чтобы переправить за один раз на свою планету все мое золото.

Долговязый меня успокоил:

– Ничего, утрамбуем и увезем. Говори, старец, где оно?

– Если не скажешь, мы заберем с собою этих девчонок! – влез в разговор один из мизераблей.

– Поди прочь, Мукака! – прикрикнул на него вожак.

– Ну?.. Где золото?.. – вкрадчиво спросил меня долговязый.

– В пещере мое золото, мизерабль, в пещере… Я зарыл его там подальше от чужих глаз.

– Твоя пещера находится отсюда очень далеко?

– Нет, она совсем рядом с поселком, мизерабль.

– Тогда идем туда, и если твои слова – правда, я отпущу вас, – и, уже обращаясь к своим подчиненным, долговязый приказал отрывисто: – Взять все наши емкости! И следовать за мной! Живо!

Мизерабли торопливо полезли в свои бочонки и через несколько мгновений вновь спустились на землю, держа в руках коробки, ящики и просто куски чешуйчатой ткани.

– Веди нас в пещеру, старец, – приказал мне главный налетчик, – и страшись обмануть меня: твоя участь будет тогда ужасна!

– Прошу не пугать – пуганые, – огрызнулся я. И тут же, смущаясь своей беспомощности, обратился к долговязому: – Будьте так любезны, дайте мне, пожалуйста, ваш фонарик, я плохо вижу в темноте…

Командир мизераблей приказал одному из своих подчиненных отдать фонарик и, когда я взял его и неумело включил, он снова скомандовал:

– Вперед, старец! У нас мало времени!

Глава пятая

Наша процессия двинулась в сторону той горы, где была Пещера Проклятий. Лунный свет и яркий луч фонарика достаточно хорошо освещали путь, но я все равно шел не спеша, тщательно осматривая тропинку впереди себя. В отличие от мизераблей мне некуда было спешить…

– Скорее, скорее, старец! – поторапливал меня долговязый бандит и время от времени подталкивал в спину свободной левой рукой.

– Не толкайтесь, невежа! – огрызался я сердито и уже откровенно нарочно замедлял шаг, чтобы хоть этим досадить наглецам из космоса.

Но даже самый длинный путь когда-нибудь кончается, а уж короткий тем более. Минут через сорок или пятьдесят процессия златоискателей достигла волшебной пещеры.

– Здесь мое золото, – сказал я предводителю мизераблей и посветил лучом фонарика в темный лаз.

– Прошу! – издевательски поклонился мне долговязый и обеими правыми руками пригласил меня первым войти в пещеру.

– Пожалуйста, – ответил я нахалу спокойно и с достоинством. После чего, обращаясь к Маришке и Уморушке, тихо произнес: – Я скоро вернусь, девочки. Гости из космоса получат свое, и тогда я снова буду с вами.

– А пока с ними побудет Мукака. Мукака, останься здесь и охраняй пленниц! – приказал долговязый своему приближенному.

Мукака кивнул головой и встал за спинами Маришки и Уморушки.

– Ну что ж, идемте, – сказал я мизераблям и смело шагнул в черную пасть Пещеры Проклятий.

За мной, поддерживая ящики и пустые коробки, последовали алчные пришельцы. Мукака остался охранять моих подопечных, и это очень тревожило меня: я не был уверен в том, что мне удастся выбраться из коварной пещеры, а уцелевший мизерабль мог здорово навредить Маришке и Уморушке.

Но я волновался напрасно, мои опасения не сбылись. Как только я и вся компания мизераблей скрылись в пещере, Мукака, которому тоже не терпелось нахватать побольше золота, начал метаться перед входом в пещеру взад и вперед, нервно поскуливая, как побитый щенок. Маришка и Уморушка быстро раскусили причину его «душевных мук» и, чтобы раздразнить охранника еще больше, затеяли между собой спор.

– Как ты думаешь, Умора, сказала по-мизерабльски Маришка, – с Мукакой его дружки поделятся золотом или нет?

– Если они глупые, то поделятся, если умные, то навряд ли. Он в пещеру не лазил, в сторонке пенечком стоял, – четко ответила Уморушка.

Мукака бросил на девочек злобный взгляд, громко взвыл от обиды и ринулся в пещеру догонять своих собратьев.

– Ура! – захлопала в ладоши Уморушка. – Наша взяла! Теперь все мизерабли в западне!

– Но там находится и наш Иван Иванович, – напомнила ей Маришка.

Но Уморушка, крепко верившая в удачу, только отмахнулась от подруги рукой:

– Его-то мы спасем! Главное, от мизераблей избавиться нужно!

Маришка хотела ей что-то сказать, но в этот момент из Пещеры Проклятий донеслись ужасные крики и вопли, которые через мгновение так же внезапно и смолкли.

– Иван Иванович!.. – ахнула Маришка и собралась было ринуться в страшный лаз, чтобы спасать своего учителя и наставника, но не успела – я вышел из пещеры сам, пошатываясь из стороны в сторону и держась за холодные каменные стенки руками.

– Проклял… Навеки… – устало прошептал я своим перепуганным спутницам и улыбнулся: – Все будет хорошо, девочки… Вот увидите… – Я сунул дрожащую руку в карман и достал фонарик. – Вот… сувенир… На память о мизераблях!

Маришка и Уморушка с легкой завистью посмотрели на мою добычу, но ничего не сказали: фонарик я раздобыл в тяжелой и неравной борьбе, и теперь он принадлежал мне по праву победителя.

Глава шестая

Криками радости и счастья встретили жители Маусвилла известие о гибели ужасных мизераблей. Целый час они пели и плясали на центральной улочке поселка, восхваляя доблестных путешественников Маришку, Уморушку и вашего верного слугу. Наконец, когда веселье чуть-чуть поутихло и маусвилльцы немного успокоились, все стали думать о том, что же теперь делать с ненавистными бочонками, все еще болтающимися над поселком. Местные жители хотели их изрубить и сжечь, чтобы и памяти не осталось о проклятых мизераблях, но мы с Маришкой категорически воспротивились такому решению.

– Эти космолеты нужны науке, – строго сказала Маришка особо горячим маусвилльцам, – придется их вам поберечь. А чтобы они не болтались над крышами до приезда ученых, можете летательные аппараты спустить на землю.

– Чтобы они вам глаза не мозолили! – тут же добавила Уморушка.

С веселым смехом и шутливыми прибаутками жители поселка взялись за веревочные лестницы и стали подтягивать космолеты мизераблей вниз.

– Раз-два!.. Раз-два!.. Раз-два!.. – командовала спуском Уморушка и тоже пыталась ухватиться за лестницу руками, хотя и понимала, что ей не удастся этого сделать: вся лестница уже была обвешана более шустрыми, чем она, маусвилльцами.

И в эти мгновения начался рассвет. Луна стала бледнеть и очень скоро из ярко светящегося диска превратилась в белесый блин. Звезды, мерцающие серебристыми лучиками, поблекли и быстро растаяли на посветлевшем небосклоне, а темный мрак ночи, окружавший Маусвилл и его окрестности, вдруг исчез, уступив место утренней зорьке.

И подобно ночному мраку, внезапно стали исчезать, теряя свои очертания, ужасные летающие бочонки. Миг – и истончившись совсем, они сгинули, будто их и не было вовсе.

– Даже пыли от космолетов не осталось… – прошептала Маришка, склонившись к земле и пытаясь найти хоть какой-нибудь крошечный обломок от страшных космических кораблей.

Я подошел к любознательной девочке и попытался объяснить происхождение этих бочонков с научной точки зрения, хотя и понимал, что это только моя гипотеза:

– Возможно, мизерабли использовали для построения своих космолетов лунный свет. Недаром они выбирали для полетов ночь полнолуния, ночь, когда лунный свет излучается с максимальной силой!

– А почему они облюбовали для посадки именно Маусвилл? – спросила меня Уморушка. – Во всех местах луна светит, однако в Муромскую Чащу они что-то не летят!

Ее вопрос поставил меня немного в тупик.

– Я не астроном и не могу тебе ответить, Уморушка… Возможно, такая траектория полета этих бочонков наиболее удобна… Придет время, и ученые отгадают эту тайну!

– А наше дело – изгнать мизераблей, подытожила Маришка, – и, кажется, Ивану Ивановичу это удалось наславу!

Комплимент доброй девочки заставил меня зардеться, как маков цвет, и я, чтобы скрыть свое смущение, пробормотал торопливо:

– Повеселились – и хватит! Идемте к миссис Грей. Три часа на отдых – и в путь!

– Нас ждут великие дела? – поинтересовалась Уморушка.

– Кто знает… – развел я руками. – Может быть, и великие испытания.

Уморушка улыбнулась и подмигнула нам с Маришкой:

– Ничего, справимся! И с делами, и с испытаниями. Мы вместе, а это главное.

И она, взяв нас за руки, повела в дом к миссис Грей.

Глава седьмая

Отдыхать нам, действительно, пришлось недолго: часов в девять утра в прихожей домика миссис Грей раздался звонок, и к нам заявился неожиданный гость.

– Джо! Какими судьбами! – всплеснула руками хозяйка, когда увидела на пороге высоченного мужчину, загорелого и седого, как лунь.

– Мчался воевать, а попал на торжество, – ответил мужчина, обнимая миссис Грей левой рукой (правой руки у него не было). – Говорят, конец пришел мизераблям?

– Это они победили мизераблей, Джо! – Нэнси Грей показала гостю на нас. – Мистер Джон и эти славные девочки – Мэри и Умми.

– Хотя меня зовут немного иначе, я не стану возражать и против нового имени, – сказала Уморушка, с любопытством разглядывая нового человека. – Вы сюда мчались… А на чем?

– На своем катере, мисс. Если бы не поломка в двигателе, я успел бы к ночи.

– Ничего, мистер Джо, мы обошлись своими силами. – Я слегка поклонился мужчине и поинтересовался: – Как я понимаю, вы родственник миссис Грей?

– Да, я прихожусь ей шурином с отцовской стороны. Мое имя Джо Вильямс Грей, но все зовут меня просто Джо. Зовите меня так и вы, мистер Джон.

Пока мы разговаривали, Нэнси Грей успела принести наш завтрак. Поблагодарив заботливую хозяйку, мы принялись за еду. Мистер Джо и миссис Грей, разумеется, присоединились к нашей компании. Когда с завтраком было покончено, Джо Вильямс Грей предложил нам:

– А не покататься ли нам по заливу? Вряд ли вам выпадет такая возможность в будущем, мистер Джон.

Его слова попали в самую точку: покататься на катере по заливу Фламинго в дальнейшем нам не удастся, в этом можно было не сомневаться. Мы переглянулись. Соглашаться?.. Не соглашаться?..

Первой сдалась Уморушка:

– Едем!

Второй уступила Маришка:

– Раз Уморушка хочет…

Третьим поддался на уговоры я сам.

– Двое против одного… Что ж, ваша взяла.

И мы, захватив термос с горячим кофе и бутерброды с сыром, отправились за мистером Греем к берегу, где стоял на приколе его катер.

Глава восьмая

Любопытство и страсть ко всему новому – вот что чуть было не сгубило всех нас. Когда мы избороздили залив вдоль и поперек и наступила пора возвращаться домой, Маришка вдруг попросила Джо Грея:

– А нельзя нам поплавать в открытом океане? В Атлантике мы уже были, а в Тихом нет.

– Моя посудина не рассчитана на океанские плавания… Однако сегодня штиль, мили на две можно высунуть нос… – Джо Грей весело улыбнулся и отчаянно махнул своей единственной рукой: – Была не была! Гулять так гулять! – и он направил катер к горловине залива.

Я хотел было запротестовать и отказаться от опасной прогулки по открытому океану, но кто-то невидимый внутри меня (наверное, бес, любопытства) шепнул повелительно: «Сиди, Иван Иванович! Тихий океан не видел – теперь повидаешь. А приключений не бойся, тебе к ним не привыкать».

Катер промчался остаток залива и вырвался на простор. Недавние впечатления вновь вспыхнули в моей памяти: и форт Навидад, и древние индейцы, и наш дрейф в пирогах… Уморушка и Маришка, видимо, тоже вспоминали о своих недавних заморских походах и теперь сидели примолкшие и задумчивые. Один Джо Грей, примостившись на корме и ловко управляя левой рукой ходом катера, громко выкрикивал какие-то слова, пытаясь выполнять одновременно и роль экскурсовода, хотя, признаюсь честно, мы не очень-то вслушивались в его пояснения.

Я очнулся, когда побережье материка почти скрылось из вида.

– Мистер Грей! Мы, кажется, здорово заплыли за буйки! Нужно возвращаться!

– О'кей, мистер Джон! – Наш экскурсовод ловко развернул катер и направил его в обратную сторону.

И тут глазастая Уморушка разглядела по правому борту какой-то островок, чуть видный в воздушном мареве.

– Глядите, глядите! – закричала она, показывая на таинственный клочок земли. – Там остров! Он, наверное, необитаемый!

– Да, – подтвердил Джо Вильямс Грей, – на нем никто не живет. – И наш рулевой улыбнулся добродушной улыбкой: – Нам хватает пока материка, мисс Умми!

– А как он называется? – спросила любопытная лесовичка.

Мистер Грей пожал плечами:

– Никак… Он слишком мал, и его еще не успели окрестить.

– Наречем его «Остров Умми», – предложила Маришка. – Уморушка первая его увидела и первая подумала о названии.

Умора зарделась от смущения:

– Если вы не возражаете… Я не против… – И тут же предложила: – Заедем на минутку на мой остров? Хоть одним глазком на него взглянуть…

Я тяжело вздохнул, но согласился.

– Так и быть, заедем на минутку.

Через полчаса мы были на Острове Умми. Остров оказался крошечным: не более одной мили в длину и, наверное, с милю в ширину. Однако его малые размеры с успехом компенсировались буйно растущей на нем растительностью: остров был похож на настоящий ботанический сад.

– И чего здесь только нет! – ахнула Маришка, когда наши ноги ступили на земную твердь и мы сразу же оказались в гуще высоких трав и деревьев – Сосны, пальмы, гигантские папоротники… А цветов-то, цветов!..

– У нас в Муромской Чаще не хуже, – заметила ей Уморушка, – пальм, конечно, нет, зато кленов и дубов сколько хочешь. А остров хороший, я не возражаю.

– Есть ли на нем родник с пресной водой? – спросил мистер Грей у «хозяйки» острова. – Наша водичка нагрелась в катере, и было бы не плохо набрать холодной.

Уморушка взяла пустой котелок и двинулась в глубь острова.

– Сейчас узнаем, есть там родники или нет.

– Лучше бы вернуться, мистер Грей, – робко обратился я к нашему рулевому.

Но Джо Вильямс Грей бесшабашно воскликнул:

– Все будет в порядке, мистер Джон!

И тоже направился вслед за Уморой. Пошли в глубь острова и мы с Маришкой. Не стоять же нам с нею, как последним трусам на берегу, и ждать, когда наши товарищи принесут нам прохладной водички, чтобы мы утолили жажду?

Сколько шагов мы успели сделать по Острову Умми? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Никто не считал. Одно могу сказать твердо: наша экспедиция застыла на месте, не пройдя в глубь острова и двух минут.

НА ЗЕМЛЕ, ПРЯМО ПЕРЕД НАМИ, МЫ УВИДЕЛИ ЧЬИ-ТО СЛЕДЫ!

– Кажется, остров все-таки обитаем… – прошептала Маришка, вглядываясь в загадочные отпечатки. – По-моему, здесь живут люди…

– Но почему тогда у них такие маленькие ножки? – поинтересовалась тут же Уморушка и для сравнения приставила к таинственному оттиску чьей-то ступни свою такую же маленькую ножку.

– Одно из двух, – произнес я дрожащим от волнения голосом, – или это бегали дети и оставили здесь свои следы, или… на острове живут пигмеи!

– Мы в Америке, мистер Джон, а не в Австралии, – напомнил мне Джо Вильямс Грей, – пигмеев в наших краях никогда не было.

– Да, не было, – подтвердил я правоту его слов. И тут же добавил: – А теперь они решили расселиться и заняли свободный необитаемый остров.

– А пигмеи добрые? – снова полюбопытствовала Уморушка.

– Обычно да, но иногда…

– Они ловко умеют стрелять отравленными стрелами, – перебил меня мистер Грей, желая блеснуть своими познаниями о жизни пигмеев, – намажут острие тонкой стрелы ядом кураре, вставят стрелу в трубочку и…

– Это не пигмеи! – воскликнула вдруг Маришка и указала рукою на одно из деревьев. – Это совсем другие существа! Они с крыльями!

Уморушка, мистер Грей и я мгновенно оторвали свои взоры от загадочных следов и перевели их на то место, куда показывала дрожащая Маришкина рука.

– Крыластики! Вот чудо-то! – ахнула Уморушка, увидев в гуще ветвей загадочное человекоподобное существо с огромными крыльями за спиной.

– А вон еще один! – показала Маришка на другое дерево. – А вон сразу двое!

Крыластики поняв, что их обнаружили, гортанно вскрикнули и, прыгнув с веток и распластав крылья, бросились на бреющем полете прямо на нас.

– Скорее прячьтесь! – крикнул я своим подопечным и, схватив обломленную сухую ветку, приготовился к отражению противника.

Мистер Грей тоже поднял с земли хворостину, громко сетуя на то, что забыл захватить с собою из катера острый охотничий нож и пистолет.

Мы готовились к долгой и упорной борьбе, но сражения, увы, не получилось. Крыластики оказались удивительно верткими и сильными. Подлетев к нам, они мгновенно разоружили и меня и мистера Грея, вырвав цепкими ручками наши безобидные прутья. Затем, сделав крутой разворот в воздухе, крылатые человечки вновь набросились на меня и моих спутников и, изловчившись, ухватили нас сзади за одежду и взмыли с добычей вверх.

Они быстро передумали тащить мистера Грея в свое логово: он был слишком тяжел для этих хищников. Крыластики бросили беднягу Джо с высоты десяти-одиннадцати футов, и он только чудом не разбился о землю. А то, что он остался жив и невредим, мы еще успели увидеть: мистер Грей, шлепнувшись вниз, тут же вскочил на ноги и помчался к катеру. Наш славный друг хотел гнаться за крылатыми монстрами и наверняка надеялся спасти нас из плена, но старенький двигатель снова подвел своего хозяина в самый ответственный момент: он так и не завелся с первого оборота.

Крыластики оказались очень смышлеными существами: не сговариваясь, они наметили каждый сам себе жертву по собственным силам. Самый крупный хищник подхватил меня; Маришку и Уморушку разобрали те, что были послабее. Два крыластика летели налегке и выполняли роль запасных.

– Курра-мурр! – скомандовал державший меня крылатый уродец и первым устремился за пределы острова куда-то в западном направлении. За ним, цепко держа в коротких, но сильных ручках свои трофеи, гуськом потянулись и другие крыластики.

– Не отчаивайтесь, друзья мои! – крикнул я примолкшим и перепуганным девочкам, пытаясь хоть как-то поддержать в них силу духа и помешать им впасть в панику. – Еще не все пропало, милые! Помните: еще не вечер! Мы объясним этим монстрам… этим…

Крыластику, несшему мое трепыхавшееся в воздухе тело, надоели, видимо, мои крики и вопли, и он, склонившись к моему левому уху, громко и гортанно рявкнул:

– Кррра!! (Перестань вопить, иначе я брошу тебя вниз!)

Я дернулся от испуга еще раз и обвис, перестав на время кричать и стараясь не провоцировать больше нервного хищника на необдуманный и глупый поступок.

Наверное, не менее часа летели мы над океаном с огромной скоростью, пока не достигли, наконец, другого острова. В полумиле от побережья мы увидели целый городок из причудливых деревянных сооружений, напоминающих по форме пчелиные ульи. Эту гигантскую пасеку окружала со всех сторон высокая стена из бревен. Перелетев через нее, крыластики плавно приземлились в центре городка и наконец-то выпустили наши затекшие и онемевшие тела из своих цепких рук. Маришка, Умора и я попробовали ступить по земле хотя бы два-три шага, но не смогли и повалились на нее, как снопы.

– Куар! Куар! – громко крикнул вожак крыластиков, и на его призыв тут же из отверстия самого большого дома-улья стали выпархивать многочисленные домочадцы.

– А у них и дверей-то нет, все в окна сигают! – прошептала Уморушка на ухо подружке и насмешливо улыбнулась. – Вот кто нелюди – крыластики эти!

– Ты о другом думай – как спастись! – отозвалась сердито Маришка. – Кто их знает, что у них на уме?

– Скоро узнаем, друзья мои, – успокоил я своих подопечных, с трудом поднимаясь на ноги. – Надеюсь, они не людоеды, иначе откуда бы они брали себе постоянно пищу?

– Может быть, спросить у них, что они собираются делать с нами? – посмотрела на меня Маришка. – Язык-то их мы понимаем!

– Не будем торопиться, крыластики сами выдадут нам свои намерения. А вот если они узнают, что мы понимаем их речь, то они попробуют затаиться, и тогда нам труднее будет разгадать их планы.

И я оказался прав: как только слетевшиеся на зов вожака крыластики слегка остыли от впечатлений по поводу богатой добычи, они сразу же принялись деловито обсуждать проблему ее дележа.

– Чур, я возьму себе эту смешную зверушку! – крикнула маленькая девочка-крыластик и вцепилась своими ручонками в побледневшую Уморушку. – Я буду нянчить ее и воспитывать!

– Фурри! – воскликнула дородная дама-крыластик, услышав такое сумасбродное желание дочки вождя, и в сильном волнении всплеснула пухлыми ручками. – Этот звереныш может тебя укусить или очень поранить!

Но Фурри еще больше закусила удила:

– Нет, я хочу эту зверушку! – топнула она ногой на свою даму-гувернантку. – И не надо нервировать ребенка!

После этого капризная девочка подхватила Уморушку под мышки и, тяжело отдуваясь, подлетела вместе с ней к отцу.

– Папа! Папа! – заверещала она противным скрежещущим голоском. – Я хочу взять себе эту двуногую зверушку! Я стану ее воспитывать, и она вырастет настоящим бескрылым крыластиком! Вот увидишь!

– Бескрылых крыластиков не бывает, Фурри, – спокойно заметил папаша капризули. – Это – абсурд.

– Я хочу вырастить абсурд! – упрямо заявила дочка.

Вождь крылатых монстров криво усмехнулся, но спорить с девчонкой больше не стал.

– Хорошо, – сказал он, – эта зверушка – твоя. Но если она тебя укусит, я прикажу отправить ее к своим собратьям – двуногим говорунам.

– А куда ты их отправишь, папа?

– В зверосад, куда же еще? – и вождь небрежным жестом отдал команду подчиненным крыластикам отвести меня и Маришку в таинственный зверосад. Потом он лениво взмахнул крылами и полетел отдыхать после удачной охоты в свой просторный дом-улей.

Глава девятая

– Крра! (Входите!) – сурово и отрывисто проскрежетал угрюмый смотритель зверосада и распахнул передо мною и Маришкой дверцу в один из свободных вольеров.

– Крра! – повторил за ним и воин-крыластик, стоявший за нашими спинами и приведший нас сюда по велению своего вождя.

– Сами в клетку лезьте, а мы не звери! – огрызнулась Маришка и сердито показала крыластикам язык. – Вот вам, чирикалки несчастные!

Охранник злобно подернул сложенными за спиною крыльями, что-то прошипел не совсем разборчиво и ткнул меня в плечо жестким и костлявым кулачком.

– Крра! Крра! (Входите в клетку, а не то вам не поздоровится!)

– Нельзя ли повежливее, грубиян! – рассердился я не на шутку. – Так и быть, мы войдем, но знайте: мы не звери!

И гордо подняв головы, Маришка и я шагнули в вольер. Дверца за нами тут же захлопнулась, приглушенно щелкнул закрывшийся замок. Крылатый охранник довольно потянулся, сладко зевнул и, распахнув крылья, слегка подскочил на месте и взлетел метра на три-четыре вверх.

– Крру-крру! (Счастливо оставаться!) – проворковал он нам на прощанье и подался из зверосада к себе домой.

Проводив приятеля взглядом, смотритель отодрал с нашего вольера старую табличку и заковылял, смешно переваливаясь с ножки на ножку, в свой домик, находившийся в нескольких шагах от нас. Минут через пять он вернулся, но уже с другой табличкой.

– Что там написано, Иван Иванович? – спросила меня Маришка, и в нашем плачевном положении не утратившая до конца своего любопытства.

Я скосил глаза и умудрился прочитать надпись. Она гласила:

«БЕЛЫЙ ГОВОРУН. Водится в просторах океана. Легко поддается дрессировке и может быть использован при разных работах. Относится к семейству обезьяньих».

– Тоже мне, Чарльзы Дарвины нашлись… – хмыкнул я обиженно, переведя Маришке оскорбительную надпись на табличке. – Мы еще докажем этим нахалам свою сообразительность… А пока устраивайся, нам нужно отдохнуть и собраться с силами.

За одну минуту мы обследовали наше новое жилище и убедились в том, что оно достаточно просторно для двоих пленников: в вольере было четыре отдельных отсека и даже небольшой садик для прогулок.

– Пусть будет проклята неволя, Мариш! – тяжело вздохнул я, закончив осмотр вольера. – Даже в таких хоромах чувствуешь себя жалким пленником и рабом!

– Но мы скоро удерем отсюда, Иван Иванович, вот увидите!

– Конечно, конечно… – грустно улыбнулся я в ответ и присел на мягкий, сладко пахнущий ворох свежего сена. – Но сначала нам придется испить чашу позора.

– Пусть крыластики стыдятся за свое поведение, а нам стыдиться нечего! – с пылом воскликнула Маришка. – Новое испытание, говорите, нам выпало? Что ж, выдержим и его! Нам не привыкать!

– Браво, Мариш, это речь героя, а не труса!

Маришка присела рядышком со мной. Глаза ее продолжали сверкать праведным гневом.

– Уморушка на свободе, а это уже удача, – продолжила она развивать свою мысль. – Если ей удастся незаметно открыть засов, то мы сбежим отсюда, и пусть крыластики тогда попробуют нас догнать!

– На острове далеко не сбежишь… Кругом море, Маришенька…

– Сделаем плот!

– И приманим крыластиков шумом и треском!

Взгляд Маришки слегка опечалился:

– Что ж, Иван Иванович, никакого выхода, получается, у нас с вами нет?

– Пока нет… Но он найдется, вот увидишь!

Маришка улыбнулась и легла на разбросанную по вольеру кучу сена.

– А я что говорила, Иван Иванович? Выход всегда найдется, если его хорошенько поискать!

Глаза Маришки сомкнулись, и она задремала, уронив голову на мягкую, но колючую подушку.

Глава десятая

Теперь мы жили в вольере зверосада, и каждое утро смотритель приносил нам с Маришкой ведро с водой и ведро с овощами и фруктами. Рядом с нами, в других вольерах, резвились мартышки и шимпанзе, бегали пушистые разноцветные кролики, деловито суетились лисы и дикие собаки динго. Смотритель зверосада относился к нам так же, как и к другим: одинаково равнодушно и довольно доброжелательно.

– Ешь банан, говорунчик, ешь! – говорил он иногда ласковым голосом и тыкал очищенным бананом мне или Маришке в рот. – Ишь, ты, глупая животина, от такой вкуснотищи отворачивается!

И он, немало удивленный нашим отказом от его угощения, начинал рассуждать тихонько вслух:

– Тоже, видать, о себе что-то зверюка мнит… На крыластиков похожа, да не крыластик! Говорит не понятно, значит, речь бессмысленна. Крыльев нет, значит, создан не по подобию Крыломаха. Ест гадость всякую, а не как мы: гусениц, ящериц, ужей и каракатиц… Не доросли вы до нас, белые говорунчики, не доросли!

И смотритель уходил от нашей клетки, устало придерживая за спиной отяжелевшие от жира и безделья крылышки.

Маришку очень возмущали такие рассуждения, и она еле сдерживалась, чтобы не высказать глупому служителю зверосада все, что она думает о нем самом и других заносчивых крыластиках.

– Терпи, терпи, Маришенька, – успокаивал я оскорбленную девочку, – недолго нам осталось сносить унижения: скоро Уморушка выпустит нас отсюда, и тогда мы докажем крыластикам силу своего ума и человеческой сообразительности.

И словно чувствуя наши мечты и желания, Уморушка старалась приблизить счастливый миг освобождения, как только могла. Она безропотно терпела все сумасбродные фантазии капризной Фурри и, сжав зубы, выполняла их старательно и прилежно.

Нужно было съесть на завтрак большую зеленую гусеницу, завернутую в банановый лист, – Уморушка ее съедала. Нужно было вместо утренней зарядки раз двадцать спрыгнуть с ветки дерева на землю, размахивая при этом руками, как крыльями, – Уморушка прыгала и всем своим видом показывала Фурри, что и она надеется на то, что у нее от упорного махания вскоре отрастут за спиною крылышки. Если дочка вождя требовала ложиться немедленно в постель и спать, – Уморушка не прекословя укладывалась в кроватку, и хотя ей приходилось проделывать эту процедуру десять раз на дню, она не спорила и делала вид, что спит.

Из всех уроков, которые ей давала «мамаша Фурри», Уморушке больше всего нравился урок языка крыластиков. Благодаря «Вавилонскому эликсиру» она его и так уже знала на «пять с плюсом», и теперь эти познания ей здорово облегчали дальнейшее обучение.

*– показывала Фурри первую букву алфавита крыластиков и тут же произносила ее вслух: – КРР!

– КРР, – охотно повторяла за учительницей Уморушка и наслаждалась временно отпущенной ей передышкой.

_ – показывала Фурри вторую букву алфавита. – КРРА!

– КРРА, – кивала головою Уморушка. – КРРА – КРР! – соединяла она две буквы и к радости своей наставницы получала целое слово «АР-БУЗ»

+ – показывала Фурри третью букву. – КРРУ!

– КРРУ-КРРУ!.. КРРА-КРР!.. КРРУ-КРРА!..

– Здорово!.. – восхищенно шептала девочка-крыластик, пораженная способностями своей ученицы. – Вот здорово!..

И она уже вслед за Уморой произносила сложенные ею слова и фразы:

– Идем гулять!.. Арбуз!.. Хорошая погода!..

Когда Фурри поделилась своей радостью с отцом, строгий папаша немного остудил ее пыл и объяснил, что есть на свете и другие животные и птицы, которые могут передразнивать речь крыластиков не хуже, чем эти белые говоруны, и это обстоятельство еще не позволяет зачислить новых питомцев зверосада в разряд мыслящих существ, равных самим крыластикам.

– Таких, как мы, нигде больше нет, – заключил он тоном, не терпящим возражения, – следовательно, все другие не такие, как мы, и место им в зверосаде, а не у нас за столом.

Хотя Уморушке и не удалось добиться, чтобы ее признали равной с крыластиками, ей все-таки выпала кое-какая награда за успехи в учебе. Во-первых, Фурри сводила ее на свидание со мной и Маришкой. То-то было радости, когда мы увидели нашу славную лесовичку живой и здоровой! Маришка и я засыпали бедную Уморушку расспросами о ее житье-бытье в доме крыластиков, и через пять минут мы уже все-все знали о ее мытарствах и пытках.

Во время нашего разговора Фурри стояла рядом и насмешливо поглядывала на трех забавных бескрылых говорунов, лопочущих что-то невнятное и бессмысленное. Ей было невдомек, что за эти пять минут мы успели разработать с Уморушкой план нашего побега. Уморушка принесла нам с Маришкой радостную весть: ей удалось узнать, что на северном побережье стоит на приколе чья-то небольшая яхта. Ее владелец бесследно исчез в океане, а неуправляемое суденышко прибило ветром к острову крыластиков.

– На яхте и удерем! – решительно предложила Маришка, узнав о великом подарке судьбы. – По морям плавали – дело навигацкое знаем!

Я хотел напомнить Маришке, что плавали мы больше корабельными коками, чем рулевыми и юнгами, но, подумав, не стал этого делать. Других моряков на острове все равно не было, и выбора у нас не оставалось, кроме как самим браться за штурвал и шкоты.

– Ждите меня завтра или послезавтра в полночь, – сказала нам Уморушка на прощанье, – я узнаю еще, где хранится ключ от вашей клетки, и когда раздобуду его, немедленно прибегу к вам.

– Кажется, смотритель вешает его в своей сторожке на гвоздик, – неуверенно проговорила Маришка. – Иногда он выходит оттуда со связкой ключей, а иногда с пустыми руками.

– Ключей много? Какой именно ваш? – поинтересовалась Уморушка.

– Самый длинный ‑ это я приметил! – похвастался я своей наблюдательностью.

– Ладно, запомним… – Уморушка весело подмигнула нам и с отчаянной храбростью проговорила: – Прощайте пока, говорунчики! Пойду гусеничные бутерброды жевать!

И, обернувшись к дожидавшейся ее Фурри, несколько раз смешно взмахнула руками, словно крыльями, и громко вскрикнула:

– КУАР! КУАР! (Вперед! Вперед!)

– КУАР! КАРРА! (Вперед, говорунчик!) – откликнулась Фурри и заковыляла на неокрепших еще ножках к своему дому-улью.

За ней, еле сумев пересилить себя и оторваться от нашего вольера, зашагала Уморушка. Маришка и я молча смотрели им вслед, думая в этот момент каждый о своем. И только когда калитка зверосада тихонько закрылась за ними, Маришка прошептала с благоговением в голосе:

– Теперь я понимаю, что такое подвиг! Это когда ты ешь бутерброды с гусеницами и улыбаешься при этом во весь рот! Разве я не права, Иван Иванович?..

Глава одиннадцатая

Уморушка решила бежать в эту же ночь. Где хранится ключ от вольера, было известно, яхта на берегу давным давно дожидалась отважных беглецов. Зачем откладывать побег? Еле-еле она заставила себя пролежать в кроватке без движения до полуночи – времени, когда все в доме вождя крыластиков крепко засыпали. Сама Уморушка не боялась задремать: она еще днем раз десять-пятнадцать укладывалась в постельку по просьбе «мамочки Фурри» и так хорошо выспалась, что теперь могла за себя не бояться: бессоница ей была обеспечена до рассвета.

Наконец в доме вождя крыластиков все сладко захрапели, уткнув короткие носы в подушки и безвольно распустив на спине крылышки. Уморушка полежала еще минутку, потом слезла с кроватки и на цыпочках вышла из спальни Фурри. Прошла несколько шагов по коридору и оказалась у выхода из домика-улья.

«Крылышки мне сейчас не помешали бы», – подумала она, глядя вниз: до земли было метров пять-шесть, не меньше. Уморушка зажмурилась и, быстро-быстро замахав руками прыгнула. «Уроки летания», которые ей давала Фурри, не пропали даром – прыжок получился на славу. Уморушка мягко приземлилась и, не медля ни секунды, бросилась в зверосад. На наше счастье смотритель спал на крылечке своей сторожки, уткнув голову под крыло. Прокравшись мимо него, храбрая лесовичка тихонько отворила дверь и стала шарить руками по стене. Вот и гвоздь, а на нем ключи!.. Она схватила связку и… с грохотом уронила ее на деревянный пол. Смотритель слегка вздрогнул, поежился и еще сильнее уткнулся головой под теплое крылышко. Уморушка несколько раз глубоко вздохнула и, оправившись от испуга, подобрала с пола ключи и побежала к нам.

– Сейчас я отопру… Сейчас… – шептала она, отыскивая в связке самый длинный ключ. – Еще один миг – и вы на свободе!

Тихо щелкнул замок, заскрипела дверца – и Уморушка ворвалась в нашу клетку, как вихрь. Она подхватила ведро с водой и, кивнув Маришке на ведро с овощами и фруктами, сказала деловито:

– Возьми его, пресная вода и продукты нам еще пригодятся.

Стараясь не греметь ведрами, тройка беглецов двинулась из зверосада прочь. Очутившись за его пределами, мы что было духу припустились к побережью, стараясь держать курс в северном направлении. И через пятнадцать минут мы выбежали точно к тому месту, где стояла яхта.

– Ставь, Мариш, паруса! Иван Иванович, выбирай якорь! Скорее, милые, скорее! Пока не проснулись крыластики, мы должны уплыть как можно дальше!

Забравшись в яхту, мы торопливо выбрали якорь, державший судно на приколе возле берега, и дружно закрепили на мачте паруса. Юго-западный ветерок тут же натянул шелковую ткань, и яхта стала отплывать от берега.

– Всем зайти в рубку! Я встану к штурвалу! – скомандовал я своей немногочисленной команде. – Уморушка будет впередсмотрящей, а Маришка назадсмотрящей. Не дай Бог, крыластики хватятся нас, тогда все пропало!

– Не хватятся, – уверенно сказала Уморушка, – я за это время хорошо изучила их повадки: они любят спать до утра, как настоящие дневные птицы.

– Пока мы еще близко от берега и не известно, где будем к рассвету, – заметила мудрая Маришка, – хорошо, если далеко уплывем!

Она посмотрела на удалявшийся от нас в ночную темь остров и почему-то вдруг прошептала с затаенной грустью:

– Прощай, Остров Крыластиков! Прощай навсегда!

Уморушка услышала ее слова и улыбнулась:

– Не горюй! Скоро нам еще какой-нибудь остров подвернется, вот увидишь!

– Надеюсь, он будет необитаемый? – полюбопытствовал я.

«Предсказательница» пожала плечами:

– А это как получится… На какой вынесет.

Я усмехнулся в душе над ее словами, но ничего не сказал в ответ. И правильно сделал: Уморушка оказалась права, остров нам действительно вскоре подвернулся. Да еще какой!..

Глава двенадцатая

Главной задачей теперь было добраться до материка. Попасть в Маусвилл я уже не надеялся – не такие мы были хорошие мореплаватели, чтобы с точностью до мили высчитать курс. Но промахнуться и пройти мимо американского материка тоже было довольно трудной задачей. Ночью мы шли по звездам, и кое-какие сомнения в правильности выбора маршрута нас одолевали, но когда наступил рассвет, все наши колебания отпали сами собой.

– Америка там! – сказал я уверенно и ткнул рукою в беспредельный простор океана. – Самое большее день пути – и мы на континенте!

Не успел я договорить до конца обнадеживающей фразы, как ветер вдруг стих, и наши паруса обвисли на мачте, подобно лопнувшим воздушным шарикам. Волны, весело плескавшиеся еще минуту назад о борта яхты, мгновенно опали, превратив поверхность океана в ровную и гладкую равнину.

– Нам, кажется, снова не повезло, друзья мои, – проговорил я, с тоской глядя на безжизненное пространство, – это называется «мертвый штиль», если вы, конечно, не забыли…

– При мертвом штиле корабль стоит на месте, словно на якоре, – заметила мне Маришка, – а мы, кажется, все-таки движемся.

– Да, мы плывем, – подтвердила Уморушка, – на юго-восток.

Не имея надежных ориентиров, неопытным мореплавателям на море очень трудно определить несет ли их корабль куда-то скрытым течением или он стоит на месте, как прикованный. Но у нас на такие дела уже был наметан глаз, и мы быстро разобрались что к чему.

– Мы попали в зону сильного течения, – сказал я, убедившись в правоте своих подопечных, – яхта движется в направлении зюйд-ост вместе с водным потоком!

– Я не хочу плыть зюйд-ост, я хочу плыть в другую сторону! – проворчала Уморушка.

Я печально развел руками:

– Это – судьба, терпите. Лишь бы нас не притащило снова к острову крыластиков…

– Он находится западнее, а течение несет нашу яхту на восток, – успокоила меня Маришка. – Если и приплывем к какому-нибудь острову, то наверняка не к Острову Крыластиков.

– Твоими устами да мед бы пить… – вздохнул я, не скрывая вдруг овладевшей мною грусти. Стараясь прогнать дурное настроение, я проговорил чуть-чуть веселее: – Приказываю не вешать носы! Задача остается прежней: не смотря ни на что добраться домой живыми и невредимыми. Мы победили мизераблей, удрали от крыластиков, спаслись из Пещеры Проклятий и теперь никакие хитрые течения и мертвые штили нас не испугают! Вы согласны, друзья мои?

– Согласны, – кивнула головою Маришка.

А Уморушка вдруг вся напряглась и неуверенно прошептала:

– Кажись, земля… Точно земля, Иван Иванович!

И верно: там, куда нас тащило коварное течение, медленно вырастала из океанских пучин неизвестная земная твердь. Что это было? Материк? Остров? Мы пока не знали. Но земля неумолимо приближалась к нам, и оставались считанные часы до встречи с нею.

Глава тринадцатая

По всей видимости, это был все-таки остров, а не материк. Две важные вещи говорили в пользу такого вывода: во-первых, это нам подсказывала наша интуиция, а, во-вторых, американский континент должен был находиться в диаметрально противоположном направлении.

Исследование неизвестной суши, к которой прибило нашу яхту странным течением, мы решили оставить на следующий день. А сейчас главным для нас было устроить себе временное жилище на берегу и приготовить, наконец-то, горячую пищу, пусть и вегетарианскую. Надежно закрепив яхту, мы поднялись по склону вверх и оказались в сказочном лесу, переполненном гомоном птиц и стрекотанием заливистых кузнечиков.

– Собирайте сушняк, сейчас запалим костер, – сказал я своим верным спутницам. – На наше счастье, крыластики не отобрали у меня ни спичек, ни зажигалки, ни даже фонарика мизераблей.

– Они посчитали нас за зверушек, а зверушек не обыскивают, – объяснила мне смышленая лесовичка.

Пришлось согласиться с Уморой, хотя напоминание о недавних унижениях больно укололо мое самолюбие.

– Собирайте хворост, – повторил я, – а потом мы поищем грибы и ягоды. Сделаем шашлык из грибов – фирменное блюдо нашей гоп-компании.

Вскоре на берегу заполыхал костер, на котором на деревянных прутиках стали поджариваться очищенные и промытые в морской воде съедобные грибочки.

Подкрепившись, мы немного отдохнули и принялись искать источники с пресной водой. И мы нашли живительную влагу: метрах в ста от нашей стоянки в сосновом бору, бил из-под большого валуна бойкий родник с кристально чистой ледяной водой.

– Ура! – крикнула Маришка, первая обнаружившая спасительный источник. – Теперь от жажды не пропадем!

Мы наполнили пустое ведро и вернулись к костру.

– А теперь давайте строить хижину, – предложил я, – наверняка нам придется прожить здесь какое-то время.

– Видно, волшебная палочка и впрямь пропала… – вдруг печально вздохнула Уморушка. – Иначе дед Калина давно бы нас отсюда выручил и домой доставил… Как он там теперь? Поди, мучается, бедный, себя клянет за то, что кафтан в передней на вешалке забыл…

– Не казнись, Умор, что сделано, того не исправишь. Идем-ка лучше ветви для хижины собирать. – Маришка встала и взяла подругу за руку. – Идем, хватит киснуть!

Умора поднялась и побрела за Маришкой в лес. Я зачерпнул самодельным деревянным черпаком воды из ведра, с наслаждением выпил ее и тоже направился к лесу, шумевшему в нескольких шагах от нашей стоянки.

Глава четырнадцатая

Построив хижину, очень похожую на обыкновенный шалаш, мы забрались внутрь и улеглись отдыхать после праведных трудов и пережитых треволнений. Мы проспали до самого вечера и, когда проснулись, поняли, что вновь ложиться на покой нам не хочется.

– Давайте разожжем костер, поужинаем и посидим – помечтаем, – предложил я своим спутницам, – смотрите, какой чудный вечер! Жара немного спала, появилась прохлада…

– Я это чувствую, – поежилась Маришка, – костер нам не помешает!

Подружки быстро соорудили новый костер и уселись возле него греться. Я снова приготовил свое коронное блюдо – жаренные грибочки на вертеле – и тоже примостился поближе к огню.

Уже смеркалось: солнце опустилось в океанскую пучину, и на потемневших небесах стали проступать яркие чужие звезды. Океан почернел и слился с небом в единую бездонную пропасть, у которой, как ни вглядывайся, ни за что не увидишь дна. Только смутно белеющая неподалеку от нас яхта да шелест набегающих на берег волн говорили нам о том, что рядом с нами живет и дышит океан.

– Завтра отправляемся в экспедицию, – напомнил я девочкам, когда с едой было покончено. – Изучим остров и это проклятое течение: вдруг оно обтекает побережье только с одной стороны? Тогда есть шанс отбуксировать яхту в другое место и оттуда вновь отправиться в плавание.

– Так и сделаем, – кивнула Маришка в знак согласия, – сидеть сложа руки не будем.

– Тихо, девочки, тихо…

– Кажется, кто-то ковыляет, – прошептала Уморушка и протянула правую руку в сторону черного леса, – вон там, чуть левее Маришкиного Ключа.

– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук… – явственно различила загадочное хрупанье и Маришка.

Прошла тягостная минута, и мы поняли, что источник загадочного шума медленно, но верно приближается к костру.

Уморушка хотела было вскочить и помчаться на разведку, однако я вовремя успел ее перехватить.

– Сидеть! – прикрикнул я на торопыгу. – Я сам схожу и узнаю, кто там расхрупался!

Покряхтывая и опираясь руками о землю, я поднялся, взял из костра самую большую головню и, освещая ею, как факелом, мрак ночи, отважно двинулся навстречу неизвестности.

Конечно, я мог бы воспользоваться и фонариком, но я знал, что животные боятся огня, и поэтому предпочел орудовать горящей головешкой: так было надежнее и значительно безопаснее для меня самого.

Пройдя шагов тридцать, я вдруг различил в темноте какую-то странную фигуру, напоминающую очертаниями человека. Странное существо, словно лунатик, медленно передвигалось по небольшой полянке возле самого леса и с каждым шагом издавало неприятные потрескивающие звуки, так встревожившие нас троих:

– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук…

«Если это не человек, то почему ОНО не бросается на меня или не бежит прочь? – мелькнуло в моей голове. – Почему ОНО не замечает меня?»

Так и не найдя ответов на свои вопросы, я сам решил поприветствовать встреченного мною в ночи одинокого путника.

– Эй!.. Синьор, месье, сэр, сударь! Кто вы?! – крикнул я как можно громче.

– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук…

Существо двигалось в сторону костра, не обращая на мои крики никакого внимания.

Я решил проучить невежу, а заодно и выяснить его подозрительную личность. Быстро пройдя еще шагов двадцать (и глядя все это время не на молчаливого путника, а себе под ноги), я почти поравнялся с таинственным молчуном и поднял голову, чтобы высказать ему прямо в глаза все, что считал нужным и необходимым.

И оторопел: передо мною стоял человеческий скелет в истлевших наполовину шляпу, камзоле и ветхих дырявых штанах!

– Хруп-храп… Тррак-тррук… – сделал скелет новый шаг, мерно раскачивая в такт ходьбе тем, что когда-то называлось «руками».

– Боже мой!.. – прошептал я в ужасе, не смея от неожиданности и охватившей меня растерянности оторвать свой взгляд от пустых глазниц ожившего скелета. – Только этого нам с Маришкой и Уморой и не хватало!..

Скелет снова шагнул, и его левая кисть небрежно толкнула меня в сторону. Я не успел опомниться от такого неслыханного нахальства и унижения, как вдруг откуда-то справа до моих ушей донеслось:

– Хруп-храп… Тррак-тррук… Храп-хруп… Тррак-тррук…

Я посмотрел направо и различил во тьме еще одного собрата «молчуна», тоже шагавшего к нашему костру.

«Бедные девочки!.. Они увидят скелеты, перепугаются и убегут от меня прочь!..» – подумал я и тут же поспешил к своим подопечным на помощь.

– Ну? – спросила меня Маришка, как только я подбежал к костру. – Кто там хрупает, Иван Иванович?

Я с трудом отдышался и сказал срывающимся от волнения голосом:

– Вы не пугайтесь, девочки… Они, кажется, мирные… Меня, как видите, они не тронули…

– Кто вас не тронул?! – в один голос воскликнули Маришка и Уморушка.

– Скелеты… Живые… Неприкаянные… Они идут сюда, их двое… – Я положил в костер потухшую головню и взял другую: так, на всякий случай…

Словно подброшенная невидимой пружиной, Уморушка подскочила вверх, тоже ухватила горящую головню и отбежала на несколько метров в ту сторону, откуда доносились ужасные звуки.

– Их не двое, а целых четверо! – раздался вскоре звонкий голосочек глазастой лесовички. – И все они к нам ковыляют, только не шибко что-то торопятся!

– Как вы думаете, Иван Иванович, они огня боятся? – спросила меня Маришка и тоже вооружилась увесистым факелом.

– Может быть, боятся, а, может быть, напротив – на огонь идут, – вздохнул я в ответ. И вдруг счастливая догадка осенила мою голову: – А ведь и верно!.. Скелеты наверняка на огонь идут!

– Зачем? – посмотрела на меня Маришка удивленно.

Я пожал плечами:

– Кто их знает… Возможно, они хотят погреть свои старые кости… Сейчас прохладно, вот скелеты и выползли на тепло…

В другое время я сам бы возмутился подобной чуши, но в этот момент у меня просто не было другого объяснения. Скелеты ожили и теперь направлялись к нам – это был факт, с которым нельзя было не считаться в данную минуту!

– Потом разберемся, что заставило их явиться на огонек, – сказал я своим перепуганным спутницам, – а пока нужно уносить ноги подальше отсюда. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше будет для нас.

Маришка и Уморушка переглянулись между собой: покидать насиженное возле костра местечко им явно не хотелось. Они посмотрели в ту сторону, откуда раздавалось ужасное хрупанье, и увидели, что неприкаянные скелеты уже находятся в полусотне метров от нашего бивуака.

– Бежим на яхту? – предложила мудрая Маришка, взяв в свободную руку ведерко с пресной водой. – Мне кажется, там будет немного спокойнее.

– Оставим этот вариант про запас, – возразил я умной девочке, проявляя не свойственные мне упрямство и глупую бесшабашность, – а пока отойдем в сторонку и понаблюдаем за незваными гостями.

Маришка пожала плечами, но спорить со мной не стала. Она опустило ведро на землю и сказала, обращаясь к Уморушке:

– Идем, Умор, скелеты совсем близко.

Мы отошли за куст орешника и спрятались за ним. Факелы мы с собою не взяли: пламя костра отлично освещало худые фигуры в истлевших одеждах, а привлекать внимание к своим собственным персонам мы не считали нужным.

Когда скелеты подошли к костру вплотную и встали вокруг него кружком, мы еще раз посчитали их. Незваных гостей оказалось семеро.

– Могло быть и больше, – заметила мне Маришка, закончив несложные подсчеты, – нам еще повезло, Иван Иванович!

С последним ее утверждением я не был согласен, однако затевать сейчас бесплодные споры не стал.

– Сидите тихо, – прошептал я девочкам, начинавшим терять бдительность, – своими разговорами вы можете рассекретить наш наблюдательный пункт!

Из-за кустов орешника хорошо было видно все, что творилось у костра. Мы прекрасно видели, как «великолепная семерка» расселась, гремя костями и ржавыми саблями (три скелета держали в кистях зазубренные, изъеденные ржавчиной, сабли!), вокруг костра и с наслаждением стала протягивать к огню свои руки и подставлять для лучшего обогрева замерзшие в холодной земле бока. Остатки одежд неприкаянных скелетов были пропитаны сыростью, и хозяева этих странных нарядов не опасались, что их небогатый гардероб может пострадать от жаркого пламени. Напротив, скелеты были рады выпавшей им возможности хорошенько просушить свои костюмы и дырявую обувь.

«Вряд ли скелеты прогуливаются по острову средь бела дня, – мелькнула в моей голове догадка, – иначе они бы так откровенно не радовались теплу разожженного нами костра». Из моей верной догадки следовал безошибочный вывод: с наступлением рассвета скелеты должны убраться отсюда восвояси.

Наблюдая за удивительными гостями, мы с Маришкой и Уморушкой даже не заметили, как подул юго-западный ветерок. А ведь именно этот ветер мог помочь нашей яхте преодолеть роковое течение и выбраться из коварных вод на простор океана! Но мы спохватились слишком поздно: нас обогнал один из сидевших возле костра скелетов. Почуяв ветерок и словно бы услышав легкое похлопывание парусов и поскрипывание мачты, долговязый бродяга в холщовых штанах и дырявой рубахе вдруг прекратил ковыряться в костре своей заржавленной саблей и с хрустом и треском поднялся с земли. Он неуверенно сделал один шаг, другой… И вдруг, чуть ли не бегом, припустился в ту сторону, где стояла на приколе наша бедная яхта.

«Сейчас он натворит дел!..» – испуганно подумал я и, не в силах уже прятаться за кустами, кинулся вслед за скелетом. Маришка и Уморушка бросились за мной вдогонку.

Робкая надежда на то, что скелет рухнет с обрыва и рассыплется на мелкие части, тут же исчезла, как только я увидел, что долговязый бродяга благополучно преодолел опасный спуск и уже находился в двух шагах от нашего судна.

– Сэр!.. Подождите!.. Сэр!.. – крикнул я на бегу, стараясь привлечь к себе внимание этого типа.

Но скелет, добежав до места стоянки яхты, вдруг принялся с ожесточением рубить тупой зазубренной саблей канат, придерживающий наше судно возле берега.

– Простите, сэр, но это наша яхта! – сказал я более настойчиво, когда поравнялся с долговязым нахалом. – Не смейте трогать ее, вы слышите?!

Скелет на секунду прервал свое занятие и повернул ко мне череп с пустыми глазницами. Легкая дрожь прошла по моему телу двумя волнами, и я еле-еле сумел с нею справиться.

– Сэр… Не трогайте яхту…

Нижняя челюсть у черепа отпала и тут же со стуком сомкнулась с верхней. Возможно, скелет просто хотел выругаться в ответ на мои приставания, а может быть, он не сумел сдержать своего удивления перед моей настойчивостью, – этого я не могу сказать с большой уверенностью. Он хлопнул челюстями и тем самым украл у нас драгоценную минуту – вот факт, который я должен обязательно отметить в своем правдивом повествовании.

Отпрыгнув от щелкающего челюстями скелета, мы с Маришкой и Уморушкой невольно дали ему возможность перепилить канат и с грохотом и треском взобраться на нашу яхту. Уже ничем не сдерживаемая яхта стала отдаляться от берега, унося на своем борту нахального островитянина. Опомнившись, я бросился было в воду, надеясь успеть вскарабкаться на палубу следом за похитителем, но наглый скелет вдруг злобно взмахнул саблей у себя над черепом и снова громко клацнул зубами.

– Иван Иванович! Вернитесь! Он вас зарубит! – испуганно крикнули Маришка и Усморушка.

Я прикинул свои шансы на успех и понял, что они равны нулю. Мокрый с головы до ног, я выбрался на берег, так и не сумев отвоевать нашу яхту.

А она, эта белая красавица, уже таяла в темной пропасти океана, унося на своем борту неприкаянного бродягу и оставляя своих бывших хозяев на загадочном острове в компании оживших скелетов.

Глава пятнадцатая

Промокший до нитки, я быстро стал замерзать на ветру, и единственным моим желанием теперь было желание присоединиться к товарищам похитителя яхты. Легко одетые Маришка и Уморушка тоже были не прочь посидеть у костра, но кое-какие сомнения заставляли нас не спешить.

– Лучше давайте еще один костер запалим, – предложила Уморушка после некоторого мучительного раздумья, – еще мы с противными скелетами рядышком не сидели!

– А они на новый огонек не придут? – усомнилась Маришка. – Хотя им, наверное, и у этого неплохо сидится!

– Идея хорошая, кивнул я головой, выбивая от холода дробь зубами, – свой костерок недурно бы разжечь… Да вот беда: спички и зажигалка в хижине остались, и фонарик мизерабльский с ними вместе!

– Это разве беда! – улыбнулась Уморушка. – Из хижины всегда свое добро забрать можно. Идемте скорее, Иван Иванович, а то вы совсем замерзли!

И Уморушка почти бегом припустилась по крутому берегу вверх, туда где пылал наш костер, и где сиротливо стоял, брошенный хозяевами, шалаш-хижина. Мы так торопились забрать свои пожитки и удрать с ними подальше от этого места, что не догадались даже пересчитать сидевших у костра скелетов. А ведь их там теперь грелось не шестеро, а всего только четверо! Двое самых шустрых (если не считать нахала, уплывшего на яхте), понежившись у костра, надумали отправиться в разведку. И вскоре наткнулись на хижину и, разумеется, тут же полезли в нее, надеясь отыскать там что-нибудь ценное для себя. И они нашли эти ценные предметы. Ими оказались мои спички, фонарик и газовая зажигалка. Спички и зажигалку они через минуту выбросили добровольно, а вот за фонарик нам пришлось повоевать со скелетами основательно. Щелкая челюстями и отмахиваясь от нас своими жесткими руками, любители поживиться чужим добром никак не хотели отдавать его нам. И только ловкая подножка Маришки заставила одного из мародеров выпустить из цепких костлявых пальцев мой маусвилльский трофей.

– Хватайте фонарик! Бежим! – скомандовала Маришка, свалившая с ног одной подножкой сразу двоих громил.

Я подобрал с земли фонарик, включил его и помчался от хижины с разозленными скелетами прочь в глубину острова. Маришка и Уморушка кинулись за мною следом. Грохот упавших собратьев заставил других скелетов обернуться на шум. Догадавшись, что с их друзьями что-то случилось, они встали с насиженных мест и, гремя костями, двинулись к хижине.

– Сейчас разберутся что к чему и за нами погонятся! – выговорила на бегу догадливая Уморушка. – Только им нас не догнать: нам удирать не в новинку!

– Не удирать, а ретироваться, – поправил я лесовичку, – удирают трусы, а умные ретируются.

– Вот не знала! – искренне удивилась Уморушка. И тут же деловито предложила: – Давайте поднажмем, братцы. Поверьте мне: от разъяренных скелетов лучше всего во все лопатки ретироваться. А догонят – беды не оберемся!

И мы, согласившись с Уморушкой и ее опасениями, приударили во все лопатки. И минут через десять мы были уже далеко-далеко от нашего костра, разрушенной хижины и шестерых обозленных скелетов.

Глава шестнадцатая

Я проснулся от того, что почувствовал на себе внимательный взгляд чьих-то любопытных глаз. Я приподнял голову и увидел за кустиками неподалеку от нашего нового бивуака пару маленьких вытаращенных глазенок, увлеченно изучающих меня и спящих девочек.

«Аборигены… – подумал я, медленно поднимаясь на ноги и боясь резкими движениями перепугать неизвестного гостя. – Тоже не подарок, однако лучше скелетов…»

«Абориген», догадавшись, что его засекли, робко высунул из-за кустика голову, и я с радостным изумлением признал в нем обезьянку.

– Фить-фить-фить… – ласково посвистел я хвостатому островитянину, пытаясь этим посвистыванием пригласить его подойти к нам поближе и одновременно стараясь успокоить его и выразить ему свои миролюбивые намерения.

– Чиччаки! – воскликнула в ответ обезьяна, слегка уязвленная моим фамильярным «фить-фить». – Чиччаки чип!

«Подойди ко мне сам! – тут же перевел я услышанное из обезьяньих уст. – Подойди ко мне сам и не вздумай драться!»

– Чин чуча чин, – дружелюбно проговорил я, приближаясь к новому знакомому по его просьбе. – Чичи чуп чичча! (Я не стану с тобой драться, я только хочу с тобой познакомиться!)

– Чуу!! – выдохнул пораженный островитянин, когда услышал родную речь из моих уст. – Чуу!!

– Да-да, – подтвердил я, поравнявшись с застывшей в столбняке обезьяной, – я понимаю ваш язык, и мои юные спутницы (тут я показал рукою на спящих Маришку и Уморушку) его тоже хорошо понимают.

– Чуу… Чуччаки чиппа!.. – уже спокойнее проговорил хвостатый незнакомец. (Вы понимаете наш язык… Чудеса!..)

Я решил представиться и протянул обалдевшему хозяину острова правую руку:

– Гвоздиков Иван Иванович. Мы попали сюда случайно, нас прибило течением.

Островитянин внимательно посмотрел на мою протянутую руку и вдруг, догадавшись, быстро показал мне свои пустые ладошки.

– Я Чуччо, – представился он, – камней у меня нет. – Чуччо опустил передние конечности и после некоторого мучительного раздумья сказал с сомнением в голосе: – А прибить течением нельзя. Прибить можно деревом, камнем или большим орехом.

– Но я не обманываю! Нас вынесло к вашему острову коварное море!

– Таких больших и тяжелых? – снова недоверчиво ухмыльнулся Чуччо.

– Можешь не верить мне, но это так, – сказал я обиженно и, желая прекратить глупый спор, спросил обезьяну: – А где твои друзья, Чуччо? Ты ведь здесь не один живешь?

– А зачем они тебе? – тут же поинтересовался хвостатый туземец, и в его глазах мелькнула искорка недоверия и подозрительности.

Я поспешил успокоить обезьяну:

– Мы хотели бы познакомиться с вами, подружиться… Маришка и Уморушка любят хорошую компанию.

– Мы сами к вам придем, – ответил Чуччо слегка успокоившись. И крикнув что-то похожее на «Чао!», он быстро исчез в кустах.

Глава семнадцатая

Когда Чуччо рассказал своим сородичам о появлении на острове трех странных незнакомцев, две самые любопытные обезьянки тут же помчались в ту сторону, где мы сооружили новую хижину. Прискакав к нам, они принялись разглядывать нас и делиться друг с другом впечатлениями.

– У них по две руки и по две ноги! – радостно кричала одна обезьянка. – Это настоящий чучелло!

– Нет, – спорила с ней другая, – это не чучелло, это две чучеллятки и один… один… не знаю кто! У него седая шерсть на голове и хилые лапы, а у настоящего чучелло на голове жесткая черная шерсть и лапы сильные-сильные!

– Руки, ты хотела сказать, – поправила ее подруга. – Но я с тобой не согласна, он – чучелло, он умеет делать из веток норку, и у него есть запасная шкурка. Он такой же чучелло, как Великий Лу!

Услышав последнее утверждение, вторая спорщица разразилась ехидным хихиканьем и чуть было не свалилась с пальмы, на которой сидела держась за ветку только кончиком хвоста.

– Ой, уморила!.. Ой, не могу!.. – запричитала она, давясь от смеха. – Чучелло!.. Как Великий Лу!.. Этот белошерстый хилячок! – И смешливая обезьянка снова ехидно захихикала, раскачиваясь на хвосте и вися вниз головой.

– Стыдно, Чичетта! – строго выговорила подруге серьезная обезьянка. – Да, этот чучелло стар, и его шерсть бела, как мякоть неспелого банана, но он подобен Великому Лу: у него есть запасная шкура, и он умеет делать большую норку!

– А еще я умею разговаривать, – вмешался я в спор обезьянок, когда почувствовал, что обсуждение моей персоны в присутствии моих подопечных девочек принимает почти оскорбительный характер. – И я докажу Чичетте, что я настоящий чучелло, и, может быть, не уступаю в могуществе даже Великому Лу. Хотя, если честно признаться, я совершенно не знаю, кто он такой.

– Чуу!! – воскликнули обе подруги-обезьянки, когда выслушали речь загадочного пришельца. – Он, и правда, настоящий чучелло!

– И мы чучеллы, а не чучеллятки, – добавила к моим словам обиженная Уморушка, – прошу вас больше не обзываться!

– Чуу!! – еще раз выдохнули изумленные обезьянки и поскакали с ветки на ветку к своим друзьям, чтобы доложить о том, что Чуччо не соврал, и на острове действительно поселились белошерстый чучелло и две маленькие чучелятки.

Через пятнадцать минут все обезьянье семейство сидело на деревьях рядышком с нашей хижиной и наблюдало, как мы готовим себе обед.

А обед обещал быть прекрасным: Маришка и я умудрились изловить в речке, протекающей неподалеку от этого места, большую форель, и теперь, вычистив и облепив ее глиной, мы собирались запечь нашу рыбину в костре. Девочки быстро натаскали хворост, а я, достав из кармана зажигалку высек огонь и подпалил сухие ветки.

И в ту же секунду вопль изумления исторгли все тридцать обезьяньих глоток: еще бы, оказывается, добывать огонь таким способом не мог даже сам Великий Лу!

– Чучелло Чиппо!! – восторженно крикнула смешливая Чичетта, как только немного пришла в себя. – Чучелло, Высекающий Огонь!!.

– Чучелло Чиппо! – подхватили другие обезьяны мой новый титул. – Чучелло Чиппо!

Я улыбнулся, услышав эти слова, и негромко проговорил на обезьяньем языке, слегка подшучивая над самим собой:

– Высекать огонь я умею, а вот добывать очень быстро соль – пока не могу…

– Соль? – переспросила Чичетта. – Это такой белый порошок? Горький-прегорький?

И она скорчила такую уморительную рожицу, что мы с Маришкой и Уморушкой невольно расхохотались до слез.

– Да, Чичетта, это такой белый порошок, – подтвердил я, перестав наконец смеяться, – было бы неплохо посолить им нашу печеную рыбу.

Обезьянки о чем-то взволнованно пошептались, и Чичетта, получив согласие большинства, ринулась к себе домой. А вскоре, как раз когда жаркое было почти готово, вернулась обратно, держа в левой передней лапке маленький деревянный бочоночек.

– Это вам, Чучелло Чиппо, – протянула она мне свой подарок, – ешьте эту гадость и поминайте Великого Лу.

Поблагодарив Чичетту и других обезьянок за сувенир, я внимательно посмотрел на бочонок и увидел, что он состоит из двух частей. Я отвернул верхнюю половинку и убедился, что в нижней, большей половинке бочонка, была насыпана соль.

– Откуда она у вас?! Кто он – этот Великий Лу?! – спросил я обезьянок.

– Такой же, как ты, чучелло, – охотно объяснила мне Чичетта, подбежав поближе, – только он не белошерстый, а черношерстый. И здесь, – она ткнула лапкой себе под нос, – у него тоже растет густая длинная шерсть.

– Великий Лу называл ее «усы», – пояснил Чуччо.

– А где он? Я хотел бы познакомиться с ним и подружиться.

– И мы хотим подружиться с ним! – поддакнула Маришка. – Ваш друг – наш друг!

– Увы, это невозможно! – всхлипнула вдруг Чичетта. – Великий Лу уплыл! Много дней и ночей он мастерил себе плот и вот однажды он покинул нас, рыдая от горя и печали!

– Великий Лу любил нас, а мы любили его, – пояснил Чуччо, опасаясь, что новый чучелло и его юные спутницы не поймут причин всеобщего плача.

– От нашего друга остались нам на память всего три вещи: этот деревянный орех с белым порошком, именуемым «солью», небольшая доска, исцарапанная рукою Великого Лу, и его норка, такая же, как ваша, – сказала Чичетта, вытирая невольно выступившие слезы передними лапами.

– Вы покажете нам доску и норку Великого Лу? – спросил я добрых обезьянок. – Нам очень хочется взглянуть на эти царапины.

Обезьяны молча переглянулись между собой и все как одна дружно кивнули: покажем!

Глава восемнадцатая

Мы решили не откладывать экскурсию к «норке» Великого Лу и к месту обитания неприкаянных скелетов в долгий ящик, и сразу после обеда было решено отправиться в поход. До жилища таинственного друга обезьян нам пришлось идти не менее часа. Хижина Великого Лу находилась на берегу чудесной лагуны и была точной копией нашей.

– Великий Лу несомненно человек! – обрадовалась Маришка, завидя это архитектурное сооружение.

– Великий Лу – чучелло! – подхватили сопровождавшие нас обезьяны, услышав знакомое слово.

Мы подошли к хижине и на мгновение застыли у входа.

– Заходите, исцарапанная доска лежит внутри норки! – радушно пригласил нас Чуччо.

Мы глубоко вздохнули и зашли в хижину. Самодельные стол и табурет, лежанка с пересохшим сеном вместо матраца – вот и все, что мы увидели в жилище Великого Лу.

В хижину заглянул Чуччо.

– Ну как? – спросил он, ожидая от нас криков восторга и восхищения (у бедняги Чуччо не было и такого «богатства»).

– Норка прекрасная, лучше, чем наша, – сказал я, жалея чувства доброй обезьянки. – Но где же доска с царапинами? Я что-то ее не вижу.

– Она под кроватью, – кивнул на лежанку Чуччо, – сейчас я ее достану.

И он, встав на четыре лапы, в два прыжка оказался у постели Великого Лу.

Бережно приняв из лап услужливой обезьяны кусок корабельной доски, я вытер тыльной стороной ладони слой пыли с нее и стал с волнением всматриваться в корявые строки, нацарапанные загадочным Великим Лу.

И вот что я прочел:

«Я, Луиджи из Палермо, моряк итальянского корабля „Санта-Лючия“, покидаю Остров Обезьян в надежде добраться до своей родины. Все мои спутники погибли в Проклятом Море, но я не боюсь его и бросаю вызов коварной пучине. Неизвестный друг, собрат по несчастью! Не поддавайся унынию, строй плот, плыви вперед! Море отступит перед смельчаком, ты будешь спасен!

И еще: не обижай, пожалуйста, обезьянок, они чудесные существа, они станут тебе настоящими друзьями, если ты сумеешь открыть им свое сердце. Да хранит тебя Бог и Пресвятая Дева Мария!»

– Луиджи из Палермо… – повторил я задумчиво имя храброго моряка, когда закончил читать его послание. – Странно, а почему он не поставил дату своего отплытия?

Чуччо, которому я адресовал свой вопрос, охотно объяснил мне:

– Великий Лу потерял счет дням, пока находился здесь.

– Но зато мы хорошо помним час его появления! – добавила Чичетта, просовывая в хижину свою головку. – Это случилось в обед, клянусь своим хвостом!

Я передал доску с письменами обратно Чуччо и попросил его беречь этот драгоценный кусочек дерева пуще собственного глаза.

– Мы не потеряем, не бойся, – заверил меня Чуччо, – у нас тут всегда находится стража.

– Вот и чудесно, – улыбнулся я, – а теперь нам с Маришкой и Уморушкой пора идти в другое место.

– Куда? – зажглись любопытством глаза Чичетты.

– К неприкаянным скелетам, – ответила Уморушка.

– Чуу!! – поразились Чичетта и Чуччо. – К неприкаянным скелетам!.. Да мы уже лет пять к ним не ходим и вам не советуем! Чучелло капутто – страшные существа, от них всего можно ожидать!

– Но мы должны узнать тайну их оживления, – объяснила обезьянкам Маришка, – иначе мы не сможем спокойно жить здесь.

– К вечеру мы вернемся, а днем скелеты не страшны, – успокоил я добрых обезьянок. – Так что не волнуйтесь!

– Если они нападут на вас, то прыгайте на деревья и удирайте по веткам! – посоветовала нам Чичетта. – Проверенный способ, клянусь своим хвостом!

Глава девятнадцатая

Совет Чичетты был очень хорош, но нам не пришлось им воспользоваться: все скелеты мирно лежали в открытых могилах, скрестив на груди руки, и вовсе не собирались бросаться на нас. Рядом с могилами лежали поваленные деревянные кресты, и чуть в стороне от них валялась ржавая металлическая лопата.

– Какое безобразие! – возмутился я, увидев такую плачевную картину. – Разве можно тревожить покой умерших! Это святотатство, друзья мои, настоящее преступление!

– Наверное, кто-то искал клад в могилах, – сказала Маришка, с грустью глядя на поврежденные кресты, – пираты часто прятали в них золото.

– А по-моему, пираты здесь ни при чем, – заявила вдруг Уморушка, – во всем виновато Проклятое Море! – и она показала рукою на бившиеся о берег, совсем неподалеку отсюда, волны. – Был шторм, и могилы размыло, разве не так?

Уморушка посмотрела на меня и Маришку торжествующим взглядом.

– Пожалуй, ты права, – согласился я, – но почему тогда шторм не унес деревянные кресты?

– Он бы унес, но Роковое Течение все возвращает к острову, – догадалась Маришка. – Бедные скелеты! Им нет успокоения ни в земле, ни в море!

– Придется нам поработать, друзья мои, – сказал я после некоторого раздумья, – судя по крестам, это христиане, и они должны быть погребены как полагается. Печальное занятие и совсем не детское, но что поделаешь…

И не договорив до конца свою фразу, я взялся за ржавую, но еще довольно крепкую лопату и принялся закапывать могилы.

Девочки кинулись мне помогать, ставя на место кресты. На наше счастье, могилы были неглубокие, и эта грустная работа длилась недолго. Не прошло и часа, как все бедняги были погребены.

– Пусть покоятся с миром… – прошептал я, когда последний – шестой – крест украсил небольшой холмик.

– Где-то сейчас куролесит их товарищ? – вздохнула Маришка, глядя затуманенными глазами в океанскую синь. – Тоже мне, Летучий Голландец нашелся… Наверняка уже яхта о рифы разбилась…

– Не будем думать о грустном, друзья мои, – произнес я бодрым тоном, – сейчас нам нужно приниматься за выполнение главного завета Великого Лу.

– Это какого такого завета? – удивилась Уморушка.

– Мы начинаем строить плот! Сидеть сложа руки не в наших правилах. За мной, друзья мои, нас ждут великие дела!

И мы, подхватив лопату, бодро зашагали к Райской Лагуне, уже не волнуясь о том, что к нам могут нагрянуть среди ночи незваные гости – неприкаянные скелеты.

Глава двадцатая

В этот день мы так и не успели приступить к постройке плота. Единственное, что мы сумели сделать, так это справить еще одно новоселье – третье по счету за последние сутки. Поразмыслив хорошенько, мы приняли решение перебраться в хижину Луиджи: Райская Лагуна была прекрасным местом для нашего славного начинания.

– Завтра нужно встать пораньше, – сказал я Маришке и Уморушке, когда мы закончили наводить порядок в нашем новом жилище. – Пока нет жары, выполним самую трудную работу – заготовим бревна.

– А чем пилить деревья? У нас же нет ни топора, ни пилы, – напомнила мне Маришка.

– Но у нас есть огонь, будем пережигать стволы.

– А это не грех? – испугалась Уморушка. – Дед Калина не заругается?

– Для доброго дела не грех, – успокоил я побледневшую лесовичку.

Мы поужинали, попили чай, заваренный душистыми травами, и улеглись спать в новой хижине, надеясь, что хоть эта ночь будет у нас спокойной.

Но наша подружка Чичетта спутала нам все карты и превратила сладкий сон усталых путешественников в очередной кошмар.

А произошло все так.

Вечером, когда все обезьяны усаживались поудобнее на деревьях, готовясь отойти ко сну, Чичетте взбрело в голову еще раз навестить нас и проверить, хорошо ли мы устроились на новом месте.

– Я быстро, Чуччо, – сказала она брату, спрыгивая на землю, – только слетаю туда и обратно и сразу вернусь!

– Они спят, ты потревожишь их сон! – крикнул с дерева умный Чуччо.

Но Чичетта, задрав хвост кверху и держа его пистолетом, уже мчалась во весь дух к нашему жилищу. Когда она прискакала к хижине, то убедилась, что ее брат оказался прав: новые островитяне чучеллы, уже крепко спали, безмятежно разбросав по травяной постели натруженные за день руки.

Она хотела было уже бежать обратно, но в этот момент ее внимание привлек блеск электрического фонарика, лежащего у меня в изголовье. Свет луны проникал в хижину и матово отражался в его металлическом корпусе.

«Какой странный светлячок, – подумала любопытная обезьянка, – никогда не видела такого!»

Она полезла поглубже в хижину и робко протянула правую переднюю лапку к фонарику. Почувствовав в жилище постороннего, я подскочил, словно подброшенный сильной пружиной.

– Кто здесь?! – крикнул я по-русски, забыв спросонья перейти на обезьяний язык. – Немедленно отвечайте!

От страха и неожиданности Чичетта остолбенела и на мгновение превратилась в живую статую.

Я схватил фонарик и, нажав кнопку, направил луч света на непрошеную гостью. Чичетта издала какой-то странный, непереводимый ни на один язык вопль и рухнула в обморок.

Прямо на моих проснувшихся и перепуганных подопечных.

Глава двадцать первая

Луч фонарика так перепугал Чичетту, что она придя в себя после глубокого обморока, стала заикаться и, как ни пыталась, не могла нормально связать даже двух-трех слов. Лишь какие-то жалкие бессвязные звуки да отдельные бессмысленные слоги вырывались из ее судорожно раскрывающегося ротика.

– Ччи… ччи… чиччи… чу… чуччу… чап… пап… пап… – бормотала она, глядя жалостным взглядом на своих собратьев, прискакавших к нашей хижине на ее перепуганный вопль. – Чччупап… пап… ччи… чи… ччи…

– По-моему, она хочет рассказать нам о том, что с ней приключилось, – догадался умница Чуччо. И, обратившись к сестре, ласково промолвил ей: – Мы тебя слушаем, Чичетта, рассказывай.

Но Чиччета в ответ на его просьбу снова разразилась бестолковыми вскриками и всхлипами.

Наконец обезьяны не выдержали и попросили меня и Маришку с Уморушкой поведать им о том, что произошло с их любимой Чичеттой.

– Ничего особенного, – ответил я, удивленно разводя руками, – просто она залезла в нашу хижину посреди ночи, и мне пришлось включить фонарик, чтобы посмотреть на незваного гостя.

– Пришлось что сделать? – переспросил любознательный Чуччо.

– Включить фонарик, – повторил я и продемонстрировал хвостатым аборигенам свои недавние действия.

– Чучелло Чаппа!! Чаппа Чучелло Чиппо!! (Чучелло, Посылающий Свет!! Посылающий Свет и Высекающий Огонь Чучелло!!) – раздались восхищенные возгласы.

– Обыкновенный фонарик, ничего особенного, – пояснил я ошарашенным обезьянам. – А ваша Чиччета свалилась в обморок и стала заикаться… Но не волнуйтесь: мы ее вылечим! В школе мне приходилось иметь дело с такими ребятками.

– Вылечи ее, пожалуйста, Чучелло Чаппа! – умоляюще посмотрел на меня добросердечный Чуччо. – Мы и раньше плохо понимали, что она хочет сказать, а теперь… – и он грустно махнул лапкой и тяжело вздохнул.

– Вылечим-вылечим! – успокоила его Уморушка. – Через денек ваша Чичетта будет сыпать без запинки и остановки хоть три часа!

Услышав ее слова, Чуччо задумался.

– А может, не нужно лечить? Может, само пройдет? – неуверенно спросил он меня.

– Само не пройдет, – сказал я строго, – а после курса лечения Чичетта будет разговаривать ровно так же, как разговаривала до лечения. – И, желая прервать ненужную дискуссию, произнес на прощанье Чуччо: – Ступайте домой, а завтра приходите снова. Спокойной ночи!

– До завтра, Чучелло Чаппа! До скорой встречи, чучеллиты! – попрощались с нами обезьянки и, взяв под передние лапки Чичетту, поволокли обессиленную страдалицу к себе домой.

Глава двадцать вторая

Я оказался прав: за несколько часов упорных занятий мне удалось полностью избавить Чичетту от заиканья. Болтливая обезьянка так обрадовалась своему излечению, что принялась тараторить без умолку, и только мой сердитый окрик заставил ее на время замолчать.

– Стыдно, Чичетта, – строго сказал я неуемной говорунье, – ты отвлекаешь нас от важного дела. Мы строим плот, выполняем завет Великого Лу, а ты гудишь над ухом, как назойливый шмель над цветком.

– Я тоже буду строить плот, я могу таскать бревнышки. – Чичетта тут же схватила одно поваленное нами дерево и попробовала его приподнять. – Нет, тяжело… А нельзя ли выбирать бревнышки потоньше?

– Нельзя, – объяснила ей Маришка, – на тонких мы потонем. Подожди, скоро понесем бревно все вместе.

– Я позову нашего Чуччо, он очень сильный, и мы оттащим к воде все бревна! – пообещала Чичетта и поскакала домой звать на помощь брата.

С хвостатыми помощниками дела у нас пошли быстрее. Не минуло и трех дней, как плот был готов. В середине его мы установили небольшой шалаш, чтобы можно было прятаться в непогоду, а перед шалашом поставили невысокую мачту и закрепили на ней парус, сшитый из широких лиан стебельками трав. Плот получился замечательный!

– Как мы его назовем? – спросила Уморушка, имея в виду творение наших рук и обезьяньих лап. – Без имени кораблей не бывает!

– «Быстрый», – предложила Маришка. – «Решительный!» «Неустрашимый»…

– Два последних названия очень даже неплохи, – кивнул я в знак согласия, – но первое… По-моему, «Быстрый» к плоту не подходит.

– А давайте его как-нибудь попроще назовем, без затей, – сказала вдруг Уморушка. – Например, «Калиныч»?

– Отлично! – обрадовался я. – Кораблей с таким названием ни в одном океане не сыщешь!

– Я не возражаю, пусть будет «Калиныч», – согласилась и Маришка.

Мы нашли кусок розоватого известняка и крупными печатными буквами нацарапали на парусе имя нашего славного судна.

– Теперь можно отплывать, с формальностями покончено. Дождемся попутного ветра – и в путь!

Не успел я договорить последнюю фразу, как из нашей хижины вновь раздались испуганные вопли Чичетты.

«Господи!.. Что там еще случилось?!»

Со всех ног мы кинулись спасать бедную обезьянку. Когда мы подбежали к хижине, то увидели такую картину: Чичетта сидела возле большой выдолбленной тыквы и, держа в ней правую переднюю лапку, дико завывала на разные голоса, а ее брат Чуччо суетился рядом и подавал советы: «Дерни лапу!.. Еще сильнее!.. Теперь лягни тыкву задней лапой!.. А теперь лягни другой!..»

– Стойте!.. Стойте!.. – закричал я перепуганным обезьянам. – Так вы ничего не добьетесь! Чичетта, успокойся и слушай мою команду! На счет «три!» разжимай лапу и вытаскивай ее из тыквы! Приготовились… Раз!.. Два!.. Три!!

– Ой!.. Получилось! – пискнула Чичетта, вынимая из капкана свою переднюю лапку. – Спасибо, Чучелло Чутто! (Чучелло, Творящий Чудеса.) Ты настоящий волшебник!

– Не стоит благодарности… В следующий раз не суйте лапы и носы в чужие тыквы… Тем более, если в них хранятся чужие фонарики и зажигалки.

– Ты хотела взять вещи Чучелло Чаппы?! – поразился благородный Чуччо и с негодованием уставился на сестру. – В нашей семье никто и никогда не брал чужие зажигалки и фонарики!

– Я не хотела их брать… Я хотела только потрогать… А это совсем-совсем другое дело, Чуччо, поверь мне!

– Все равно извинись. Скажи, что больше не будешь.

– А разве в этом кто-нибудь сомневается? – Чичетта удивленно посмотрела на нас. – Да я после таких страхов и близко не подойду к этой тыкве!

– Извинись… – сквозь зубы сердито процедил Чуччо.

Чичетта опустила голову вниз и пролепетала:

– Простите… Это больше никогда не повторится… Клянусь своим хвостом…

Мы весело переглянулись с Маришкой и Уморушкой и дружно сказали:

– Прощаем! А потрогать фонарик и зажигалку обязательно дадим! Жалко нам что ли? Совсем не жалко!

Глава двадцать третья

Нам повезло: на рассвете подул попутный ветер, и мы, тепло попрощавшись с обезьянами, отплыли из Райской Лагуны. Что ждало нас в открытом океане? Какие новые испытания? Увы, этого мы не знали. Мы верили в одно – в удачу, да еще в самих себя. А это не так уж мало, поверьте мне…

И фортуна не подкачала, она снова улыбнулась нам, представ на этот раз в виде таможенного патрульного катера. Сначала нас приняли за контрабандистов, но потом, когда обшарили весь плот и не нашли на нем ничего, кроме сушеных фруктов, вяленой рыбы и двух глиняных сосудов с пресной водой, нам немного поверили.

– На месте разберемся, кто вы такие и что делаете в пограничных водах, – сказал командир корабля и отдал приказ держать курс к родному причалу.

Решено было не брать плот с собой, чтобы он не мешал быстро плыть патрульному катеру.

– Все равно он скоро развалится, – сказал один из бывших матросов, – лианы не самый лучший крепежный материал.

– Прощай, «Калиныч»… – прошептала Уморушка, глядя, как исчезает в легкой дымке наш чудесный плот. – Ты верно служил нам, и мы тебя никогда не забудем.

Прошло еще минуты две или три, и «Калиныч» навсегда пропал из поля нашего зрения.

На таможне нас привели в какой-то кабинет и усадили в приемной на стулья.

– Ждите, вас скоро примут, – сказал нам один из таможенников и вышел в коридор.

В приемной кроме нас находился еще мужчина средних лет с черной-пречерной шевелюрой и такими же черными усами под длинным горбатым носом. Темные глазки его испуганно бегали из стороны в сторону, а руки и ноги била мелкая дрожь.

– Мистер Альварес! – раздался громкий голос из-за двери, ведущей в соседнюю комнату.

Мужчина подпрыгнул как ужаленный и ринулся в кабинет.

– Это клевета! – услышали мы его срывающийся, но довольно зычный голос. – Я никогда не нарушал таможенных правил! Весь товар, который я везу компании «Фифти-фифти», разрешен властями, и я не вижу препятствий для его задержки!

– Вы везете товар в Бостон?

– Да, в Бостон! Там проходит научная конференция, и компания заказала для ее участников немного нашей продукции… Я имею в виду продукцию из лаборатории профессора Карамбоса.

– Ну-ну…

– Можете включить телевизор, и в новостях вам расскажут об этой конференции.

– Спасибо, мистер Альварес, что напомнили о новостях, я как раз собирался их послушать.

Через несколько секунд к голосам начальника таможни и мистера Альвареса прибавился голос телевизионного диктора. Сообщив две-три новости из мира политики, диктор действительно поведал о всемирном слете ученых-нечистологов и мистиковедов, который начнет работу в ближайшие дни в Бостоне.

– Бостон… Бостон… – проговорил я чуть слышно, пытаясь мысленно представить себе карту Соединенных Штатов. – Это, кажется, не так далеко от Вашингтона… – Я посмотрел на своих притихших спутниц и, немного подумав, спросил их обеих: – А не попробовать ли нам доехать вместе с мистером Альваресом? Прямой транзит – лучший вариант для нас!

– Вряд ли он возьмет такую ораву, да еще бесплатно, – засомневалась Маришка.

– Если машина маленькая – не возьмет, а если большая – мы его и спрашивать не станем, так залезем, – развеяла ее сомнения Уморушка.

В ответ на ее слова я укоризненно покачал головой, но читать нотацию не стал: у нас на это просто не было времени. Мы тихонько поднялись со стульев и вышли в коридор. На выходе из таможни меня и девочек на минутку остановили.

– С вами уже побеседовали? – лениво поинтересовался дежурный таможенник.

– Нет, – честно признался я, – пока беседуют с мистером Альваресом.

– С этим типом будет долгая беседа… Хорошо, погуляйте, только не уходите далеко. О'кей?

– О'кей, – ответил я. И поинтересовался: – А где стоит машина мистера Альвареса?

– За углом, синий рефрижератор. Странный груз он возит, я вам скажу!

Я поблагодарил таможенника за разъяснения и медленно, стараясь не дать повода в чем-либо нас заподозрить, двинулся в указанную сторону. Маришка и Уморушка такой же беззаботной походкой зашагали за мной. Свернув за угол таможни, мы увидели огромный грузовик-рефрижератор.

– Сюда еще сто человек залезут, и все равно места останутся! – уверенно заявила Уморушка. – А нас троих и не заметит никто.

Мучимый сомнениями и угрызениями совести, я все-таки заставил себя подойти к грузовику и отворить дверь.

– А здесь прохладно, – сказал я, почувствовав сильный холод, хлынувший из рефрижератора.

– Авось не замерзнем! – махнула рукой Уморушка. – Зато в машине просторно, кроме нескольких ящиков и нет ничего внутри.

На раздумывание не оставалось времени, нужно было принимать решение.

И я его принял:

– Садитесь, девочки! Прячьтесь за ящики!

Мы быстро залезли в рефрижератор и захлопнули за собой дверцу. Щелкнул замок – и мы оказались взаперти.

– Брр!.. Ну и холодина! – сказала Уморушка, зайдя за один из высоких ящиков. – До Бостона мы закоченеем!

– Не закоченеем, успокоила ее Маришка, – видишь, сколько кнопочек на стенке? Наверняка они холодом управляют.

И верно: на стенке рефрижератора находился пульт регулировки температуры.

– Ничего не трогать! – предупредил я торопыгу-лесовичку. – Будем терпеть! Когда машина тронется, немного попрыгаем и помашем руками.

– До Бостона прыгать станем? – удивилась Маришка. – Это, наверное, далековато?

Я не успел ответить, потому что в этот момент щелкнул замок и дверца отворилась. Мы быстро пригнулись за ящики, и мистер Альварес, который заглянул в рефрижератор, нас не заметил. Снова хлопнула дверца, и мы поняли, что отступать теперь поздно. Тихо затарахтел мотор, и огромный грузовик тронулся с места. Мы поехали в Бостон!.. Доедем ли мы туда? Этого никто из нас точно пока не знал.

Глава двадцать четвертая

Нашего терпения хватило часа на два, не больше. Попрыгав, помахав руками, побоксировав с невидимым противником, мы так устали, что совсем лишились сил.

– Сейчас начнем замерзать… – прошептала Маришка, лязгая зубами от холода.

Я подошел к пульту и стал рассматривать кнопки и надписи под ними. Вскоре мне стало понятно что к чему и я уверенно нажал одну из кнопок. Потом подумал немного и нажал еще одну. Была не была! Погреемся чуть-чуть, а «товар» мистера Альвареса, Бог даст, за это время не испортится.

Минут через пять в рефрижераторе заметно потеплело. Я уже собирался переключить кнопки на прежний режим, но Маришка остановила меня умолюящим взглядом.

– Еще минутку, Иван Иванович…

Я сжалился и отошел от пульта. Свет дежурной лампочки и свет, проникающий внутрь рефрижератора через маленькое оконце в самом верху кузова, хорошо освещали наше временное прибежище. Когда в грузовике потеплело, здесь даже стало уютно. Мы сняли из штабеля один из ящиков и все трое уселись на него.

– Благодать! – сказала Уморушка. – Всю жизнь так и просидела бы!

Мы с Маришкой улыбнулись в душе над ее словами, но ничего не ответили, нам не хотелось тратить минуты сладостного блаженства на философские споры.

Вдруг в ящике под нами что-то заскреблось и тонким противным голоском запищало. Мы дружно соскочили с него и отбежали в сторону.

– Что это? – удивленно спросила Уморушка. – Неужели в ящик залезла мышь?

– Сейчас проверим, – Маришка снова подошла к ящику и, увидев, что он не заколочен, а закрыт на две маленькие защелки, приподняла крышку. – Здесь какие-то резиновые мячики… Они шевелятся, Иван Иванович!

Уморушка и я кинулись к ящику. В нем, отгороженные один от другого тонкими фанерными перегородками, лежали темно-серые, размером с небольшой детский мяч, шары. Время от времени шары вздрагивали и издавали противный, скрежещущий писк.

– Как крысята пищат, – заметила Маришка, невольно сморщившись, – я даже разбираю, что они требуют: «Есть!.. Есть!.. Есть!..»

Я побледнел: эти шары были живые!.. Они пищали по-крысиному!.. Вглядевшись получше в содержимое ящика, я удивился еще больше: шары были явно синтетического происхождения. Маришка правильно назвала их «резиновыми мячиками».

Словно угадав мои мысли, Маришка сказала с уверенностью опытного ученого:

– Это – синтекрысы, чудо науки и техники. Я читала про них в каком-то журнале.

– А они кусаются? – поинтересовалась Уморушка. – Если кусаются, то лучше нам от них держаться подальше!

– «Подальше» не получится, мы заперты в одном рефрижераторе с ними вместе, – хрипло сказал я и закрыл крышку ящика.

Вскоре противный писк и скрежет стали доноситься и из других ящиков. Голодные синтекрысы норовили выбраться на свободу и прилагали к этому все усилия.

– До Бостона далеко? – спросила у меня Маришка. – Если мы не успеем доехать…

Она не договорила: сразу в двух ящиках появились проломы, и в них мы увидели ужасные крысиные морды.

Уморушкин визг – вот что спасло нас от неминуемой гибели. При виде крыс несчастная лесовичка заорала так громко, что испуганные синтекрысы тут же спрятались обратно в ящик.

– А они не так храбры, как мы думали… – прошептал я, обрадованный первой победой. Однако полагаться на один только Уморушкин визг я не стал. – Нужно что-то предпринять… Давайте попробуем остановить машину.

Я подошел к передней стенке рефрижератора и принялся молотить в нее руками и ногами. Ко мне присоединились мои подружки по несчастью.

Увы, мистер Альварес нас не слышал, он продолжал гнать автомобиль в славный город Бостон, даже не догадываясь о том, что творится в его кузове.

А тем временем синтекрысы, опомнившись от первого испуга, снова пошли в атаку. Обдирая бока о торчавшие в отверстиях ящика обломки фанеры, голодные зубастые хищники стали по одному выбираться из ящиков и строиться в боевое каре, готовясь к нападению. Вспомнив, какой эффект произвели в свое время на Чичетту и ее друзей фонарик и зажигалка, я торопливо достал из кармана эти «страшные предметы» и продемонстрировал их действие десятку синтекрыс. Но публика осталась совершенно равнодушной к моим манипуляциям. Тогда я попробовал вступить с ними в переговоры. Но и тут потерпел фиаско.

– Мы хотим есть, – сказал мне самый крупный синтекрыс, – а кроме вас есть некого. Так что не пытайтесь нас разжалобить.

– У вас этот номер не пройдет! – вскрикнула маленькая синтекрыска, и тут же получила от главаря лапой в лоб.

– Помолчи, Грыззи, мы разберемся без тебя…

Потирая ушибленное место, синтекрыска обиженно отползла в угол. Я понял, что наступил решительный момент и нужно что-то немедленно делать. Но что именно?! Недаром в кузове машины поддерживалась низкая температура! Тигриным прыжком я преодолел расстояние, разделяющее меня и спасительный пульт. Боясь ошибиться и второпях нажать не на ту кнопку, я надавил сразу на все. О, какой это был аккорд!! Под потолком зажужжала вентиляционная система, на стенах дружно заработали холодильные установки, – миг, и в рефрижераторе наступили ужасные заморозки. Синтекрысы, ошарашенные этими переменами, так и застыли, как статуи, даже не успев по привычке свернуться в калачики.

– К…к…кажется, мы п…п…победили… – пролязгала зубами Маришка.

– Не к…к…кажется, а т…т…точно! – поддакнула ей в ответ Уморушка.

Я хотела было сказать им, что до полной победы еще далеко, и что нам грозит так же, как и синтекрысам, этот страшенный холод, вновь заполнивший все пространство рефрижератора, но не успел: машина вдруг резко затормозила, и мы все трое рухнули на заледеневших чудо-грызунов. Через несколько секунд – мы даже не успели подняться на ноги – дверь распахнулась, и в ней показалось испуганное лицо мистера Альвареса.

– Что здесь происходит?! Кто вы такие?! – крикнул он нам, и мы увидели, как его правая рука невольно потянулась во внутренний карман пиджака.

Я понял, что этот владелец мороженных синтекрыс сейчас достанет пистолет, и тогда может произойти что-то непоправимое.

– Нам нужно в Вашингтон, мистер Альварес… Мы решили воспользоваться вашим рефрижератором… – заговорил я спокойным миролюбивым голосом, хотя это и стоило мне немалых усилий. – У нас нет денег, а нам позарез нужно в столицу…

– Я еду в Бостон, а не в Вашингтон. И откуда, мистер Заяц, вам известно мое имя?!

– Мы встречались с вами на таможне…

– Ах да… – вспомнил мистер Альварес. – Тогда другое дело… – Он посмотрел на разросанный по полу рефрижератора бесценный товар и, забыв о пистолете, схватился обеими руками за голову: – Что вы натворили, негодные?! Вы нарушили температурный режим! Теперь они станут добрее кроликов, у них пропадет вся агрессивность! А ну, выметайтесь отсюда живо! – и мистер Альварес сопроводил свою последнюю фразу красноречивым жестом.

Находиться в ужасном морозильнике вместе с синтекрысами, пусть и подобревшими, у нас не было большого желания, и мы охотно выполнили его требование.

– Счастливого пути, мистер Альварес! – пожелали мы торговцу синтекрысами. – Просим прощенья за доставленные неприятности!

– Счастливо оставаться… – буркнул Альварес, залезая в кузов, чтобы навести там прежний порядок. – Надеюсь, больше не встретимся…

Встречаться с мистером Альваресом нам тоже не хотелось.

Глава двадцать пятая

В этот день нам, определенно перестало везти: после пережитых в рефрижераторе волнений мы проторчали часа два на обочине шоссе, пытаясь остановить хотя бы одну машину из потока сотен автомобилей, мчавшихся в восточном направлении. Увы, наши старания были напрасны, легковушки и грузовики, автобусы и контейнеровозы прошмыгивали мимо нас, даже не сбавляя ход.

– Будем стоять здесь до скончания века или пойдем искать местечко, где можно отдохнуть и привести себя в порядок? – спросил я своих спутниц, когда понял, что мое терпение и терпение юных путешественниц окончательно лопнули.

– Погладить одежду не мешало бы… – вздохнула в ответ Маришка. – После разморозки я выжала из платья литра два воды.

– А где мы утюг возьмем? – удивилась Уморушка. – В чистом поле утюги не валяются!

– Зато в чистом поле ферму найти можно, а в ней фермера или его хозяйку, – догадалась Маришка, – у них утюги наверняка имеются.

– Верно, Мариш, будем искать ферму, а не утюг, – кивнул я. И, посмотрев на своих усталых подопечных печальным взглядом, спросил их обеих: – В какую сторону тронемся?

– Туда, где дымок вьется, – тут же ответила Уморушка. И, сообразив, что мы ее не совсем поняли, махнула рукой в западном направлении: – Туда идти нужно, там кто-то что-то поджаривает.

– Ну у тебя и зрение! – поразился я восхищенно. – Как у горной орлицы, честное слово!

– В Муромской Чаще все глазастые, – скромно ответила Уморушка, – такими уж мы уродились…

И она, не дожидаясь от нас новых комплиментов, зашагала прямиком через поле ржи к далекому дому фермеров.

Глава двадцать шестая

На этот раз фортуна улыбнулась нам: мы попали к прекрасным людям. Супруга хозяина фермы, добросердечная Ливия Джейсон, как только увидела нас и услышала о наших мытарствах, тут же распорядилась приготовить душ для гостей, сухую одежду и горячий сытный обед.

– Хорошо, мэм, я все сделаю, – кивнула головой ее служанка, получив указания. – Наверное, нужно и койки им застелить? Вряд ли они смогут идти дальше, не выспавшись хорошенько, мэм?

– Да, Бэсси, постели мистеру Джону и девочкам в свободных комнатах на втором этаже, им там будет удобнее.

– Мы привыкли не разлучаться… – робко заметил я хозяйке.

– Пожалуйста, можете разместиться в одной комнате. Ступай, Бэсси, гости валятся с ног от усталости.

После горячего душа и чудесного обеда нас так разморило, что мы еле-еле взобрались по лестнице на второй этаж в приготовленную для нашего отдыха комнату. Большая широкая кровать и мягкий диван были уже застелены белоснежными простынями и накрыты легкими летними одеялами.

– Располагайтесь, мистер Джон, устраивайтесь, девочки, – радушно пригласила нас заботливая миссис Ливия, – завтра мой муж Робертс или наш сын Джек проводят вас до станции в Догвилле. Спокойной ночи! – И она, ласково кивнув нам на прощание, ушла вниз.

А Бэсси вдруг беспричинно усмехнулась и, опасаясь рассмеяться еще сильнее, торопливо закрыла ладонью рот. Когда приступ смешливости у нее прошел, она убрала руку и виновато проговорила:

– Простите, пожалуйста… Это – нервы… Все будет о'кей, девочки, ничего не бойтесь…

И она, лукаво подмигнув нам, ушла вслед за своей хозяйкой.

– Странная она какая-то, – сказала Маришка, садясь на постель и снимая с ног сандалии, – смеется не известно над чем, подмигивает…

– Намеки намекает, – подхватила Уморушка.

Я тут же поправил ее по своей учительской привычке и объяснил, что намеки не намекают, а делают. Однако с сутью Уморушкиных и Маришкиных слов я, разумеется, согласился. Действительно, странная женщина эта Бэсси! Чего мы должны не бояться? Кого? Разве должно что-то случиться? И почему «все будет о'кей»? Так и не найдя ответов на эти вопросы, я улегся, пожелав девочкам спокойной ночи. Легли спать и Маришка с Уморушкой. Усталость наша была так велика, что вскоре мы все трое погрузились в сладостный сон.

Глава двадцать седьмая

…И через полчаса или час были разбужены громкими криками семейства Джейсонов и топотом их ног на первом этаже.

– Быстро одевайтесь! – скомандовал я удивленным девочкам. – Кажется, что-то случилось!

Мы торопливо натянули на себя одежду, быстро обулись и кинулись по лестнице вниз. Там, забаррикадировав двери на улицу кухонным шкафом и обеденным столом, стояли возле окон, держа в руках ружья, мистер Робертс и его двенадцатилетний сын Джек. Миссис Ливия, бледная, с растрепанными слегка волосами, сидела на корточках на полу и заряжала патронами еще два ружья. Бэсси, вооруженная скалкой, караулила подходы со стороны кухонного окна.

– Что случилось, мистер Робертс? – спросил я у хозяина дома. – Ожидается налет бандитов?

– Хуже, мистер Джон… – хмуро и как бы нехотя ответил глава семейства Джейсонов. – Индейцы…

Словно в подтверждение его слов за окнами раздались лошадиное ржанье и цокот копыт. Мы подбежали к Джейсонам и посмотрели в темные оконные стекла. Была уже ночь, однако яркий лунный свет позволял разглядеть то, что творилось за пределами дома. Мы с ужасом увидели возле гаража и конюшни десятка полтора вооруженных всадников со странными головными уборами.

– Перья у всех торчат… – прошептала глазастая Уморушка. – Луки со стрелами у каждого…

– И ружья есть, – добавила Маришка, – не у всех, но есть…

– Откуда здесь индейцы?! – воскликнул я удивленно. – Сто лет прошло, как все войны с ними закончились!

– С этими только начинаются, – вздохнул мистер Робертс, – верно Джек?..

Не оборачиваясь к отцу лицом, продолжая завороженно смотреть в окно, сын ответил:

– Да, папа…

– Кто на этот раз ступил на тропу войны? Говори, несносный мальчишка! – сердито спросила миссис Ливия, кладя на пол заряженный винчестер.

– Орлиный Глаз – вождь апачей.

– Орлиный Глаз нападал на нашу ферму наделю назад!

– Но он ушел, мама… И набрал теперь новых воинов…

– Они приняли решение, они скачут сюда! – воскликнул вдруг мистер Робертс и, не дожидаясь выстрелов со стороны нападающих, открыл стрельбу сам.

Джек тоже принялся палить из ружей, которые ему подавала миссис Ливия, успевавшая с молниеносной быстротой вставлять в них новые патроны. Вскоре зазвенели оконные стекла и рассыпались в прах: это индейские стрелы и пули сделали свое черное дело. К счастью, никто из людей пока не пострадал, и я поспешил оттолкнуть Маришку и Уморушку от окна к стене.

– Стойте здесь и не высовывайтесь, – приказал я не в меру любопытным подружкам, – надеюсь, мы отобьем атаку индейцев.

И проговорив эти слова, я торопливо взял у миссис Ливии одно из ружей и занял позицию у кухонного окна. И вовремя: человек пять или шесть из числа нападавших решили зайти с другой стороны дома, рассчитывая застать обороняющихся врасплох. Но мы – я и миссис Бэсси – были начеку. Стоило только первому налетчику сунуть голову в окно, как он получил мощный удар скалкой по лбу и был надолго выведен из боя. Почти не целясь, я дважды бабахнул из своего ружья в темноту и, кажется, отбил охоту у хитрых индейцев заходить к нам с тыла. Во всяком случае, в кухонное окно уже никто не совался.

А вот мистеру Робертсу приходилось туговато: нападавшие, видимо, решили израсходовать все свои запасы пуль и стрел и палили теперь почти безостановочно. Пули изрешетили всю стену напротив окон, индейские стрелы торчали в шкафах, картинах, торшере, люстре и даже в холодильнике.

– Еще пять минут – и нам нечем будет обороняться, – сухо, как о чем-то простом и обыденном, сообщил нам мистер Робертс.

– У нас есть это, – сказала ему в ответ служанка Бэсси и показала свое грозное оружие – скалку.

– И это, – добавила Уморушка и взяла в руки тяжелый электрический утюг.

Мистер Робертс усмехнулся и, поворотясь к окну, произвел еще два выстрела.

– Может быть, пора будить мальчишку?.. – вдруг ни с того ни с сего произнесла миссис Ливия и вопросительно, с какой-то затаенной надеждой, посмотрела на мужа, когда тот нагнулся к ней, чтобы взять перезаряженные винчестеры.

– Джек будет недоволен, Ливия, – тихо ответил мистер Робертс, – у нас еще есть патроны, а врагов мы подстрелили совсем немного…

Со свистом рассекая воздух, в комнату влетела еще одна стрела и вонзилась в плечо мистера Робертса.

– Проклятье! – застонал глава семейства Джейсонов и рухнул на колени. – Ливия… Выдерни стрелу… Она мешает мне обороняться…

– Я не могу, Бобби, это выше моих сил! – проговорила миссис Ливия.

– Джек! Вытащи стрелу! – приказал отец сыну.

С закрытыми глазами, словно лунатик, Джек подошел к мистеру Робертсу и ухватился обеими руками за основание стрелы.

– Сейчас, отец… Сейчас я ее выну…

Еще две стрелы мелькнули совсем рядом с мистером Робертсом и Джеком и вонзились в стену. Миссис Ливия, схватив ружье, кинулась к окну и сделала несколько выстрелов. Кто-то вскрикнул неподалеку от дома и упал: в разбитое окно хорошо был слышен звук рухнувшего на землю человеческого тела.

– Скорее, сынок, скорее! – морщась от боли, проговорил мистер Робертс, горя желанием снова ринуться в бой.

Джек Джейсон зажмурился еще сильнее и дернул стрелу.

– Слава Богу – она вышла! – крикнула радостно Бэсси и бросилась к своему хозяину перевязывать рану.

Мы – я и миссис Ливия – сделали еще два-три выстрела и поспешила к ящику с патронами: оружие наше было теперь не заряжено.

И в этот миг в окнах появились головы индейцев. Поняв, что они застали нас врасплох, воины Орлиного Глаза издали победный атакующий вопль и полезли в комнату.

– Это – конец… – прошептал я и попробовал ударить одного из нападавших прикладом.

Но могучий индеец насмешливым и небрежным движением левой руки отбросил мой винчестер в сторону, а правой рукой неторопливо стал доставать из-за пояса острый нож.

– Мистер Робертс, да разбудите вы, наконец, мальчишку! – взмолилась вдруг миссис Бэсси. – Эти ироды вон как несчастных девочек напугали!

– Боялись мы их… – прошептала презрительно побледневшими губами Маришка. – Пусть они нас боятся…

– Ага, пусть они боятся, а мы – пуганные! – поддержала ее Уморушка и включила утюг в электросеть.

Но применить в бою горячее оружие она не успела. Мистер Робертс, сдавшись наконец просьбам служанки, принялся вдруг трясти сына за плечи.

– Джек… Проснись… Умоляю тебя, проснись!

Индейцы (а их уже влезло в дом не менее дюжины) стояли посреди комнаты и, ухмыляясь, смотрели на эту картину. Они словно ждали, когда мальчик откроет глаза и взглянет в лицо своей судьбе, а заодно и своему противнику.

И они дождались этого. Веки мальчика вдруг задрожали и стали медленно открываться. И все, что было в комнате: мебель, индейцы, семейство Джейсонов, их служанка, Маришка и Уморушка, все, что я видел секунду назад четко и ясно, внезапно стало расплываться в моих глазах и таять, как странное видение. Я пошатнулся, попробовал было схватиться рукою за спинку стула, чтобы не упасть, но промахнулся, так как и стул, и стол исчезли, подобно миражу в пустыне, и, потеряв равновесие, я рухнул…

Но не на пол, как следовало ожидать, а на свою постель в комнате на втором этаже! А на диване, ошеломленные и обалдевшие не менее меня самого, уже лежали мои бедные и несчастные спутницы Маришка и Уморушка.

– Что это было, Иван Иванович? – спросила меня Маришка, спуская ноги с дивана на пол и снимая сандалии. – Привиделось нам или как?..

В ответ я только развел руками: объяснить происшедшее я был не в силах.

Уморушка, которая тоже было принялась снимать лапоточки, вдруг передумала это делать и, соскочив с дивана, побежала к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Куда ты?! Стой! – закричал я и с быстротой необыкновенной для меня, кинулся ей наперерез.

– Я только посмотрю… – прошептала Уморушка и хотела было уже спускаться вниз, как я решительно взял ее за руку и отвел в сторонку.

– Хорошо, мы проверим, что там творится, – сказал я непоседливой и любопытной лесовичке, – но первым пойду я сам.

– Я тоже пойду, – поднялась Маришка с дивана, – в беде я вас не оставлю.

Она взяла в руки тяжелый подсвечник и присоединилась к нам. Так вереницей, друг за другом, мы все трое спустились на первый этаж. Каково же было наше удивление, когда мы не обнаружили даже каких-нибудь признаков недавнего сражения! Окна были застеклены, на стенах и мебели не виднелось никаких следов от пуль и стрел, а кругом царил такой порядок, что можно было подумать, что здесь совсем недавно проводили генеральную уборку.

Маришка и Уморушка выглянули во двор, но и там не увидели ни индейцев, ни их лошадей.

– Странно… – прошептала Маришка. – Очень странно… Столько палили – и все даром…

Из другой комнаты вышла вдруг служанка Бэсси в халате и со свечою в руках.

– Что не спите, дорогие гости? Уже час ночи! – спросила она нас и сладко зевнула, прикрывая свободной рукою рот. – Простите, мистер Джон, но так хочется спать!..

– А где эти, которые в перьях? – поинтересовалась у нее Умора.

Бэсси помялась, но на вопрос не ответила и еще раз попросила нас идти ложиться и ничего не бояться. После чего удалилась и сама в свою комнату. Поплелись и мы на второй этаж, так и не узнав, ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО И БЫЛО ЛИ ВСЕ ЭТО ВООБЩЕ.

– Спокойной ночи, Иван Иванович! – сказали мои верные спутницы.

Мы снова уснули и проспали, наверное, целый час, пока не были разбужены чьим-то чужим и хриплым голосом.

– Эй!.. Мистер!.. Вставайте, это моя постель! – требовательно рокотал голос над самым моим ухом. – Я тоже хочу спать и прошу вас покинуть мою койку!

Я проснулся и с удивлением обнаружил возле себя огромного негра в длинной до пят ночной сорочке. Лунный свет, проникающий в окошко, довольно хорошо освещал его лицо, но придавал ему какие-то очень неприятные оттенки: от бледно-желтого до синего. Увидев, что я открыл глаза, негр протянул руку и положил ее мне на плечо:

– Вставайте, мистер…

Невольно я громко вскрикнул – так холодна была рука, коснувшаяся моего тела! Я дернулся и откатился на край кровати. Негр ухмыльнулся и присел на освободившуюся половину постели.

– Хотите, чтобы я прилег? – просипел он насмешливо. – Но я привык спать один!

В этот момент проснулись Маришка и Уморушка: мои крики, чужой хриплый голос и скрип кроватных пружин разбудили их обеих.

– Кто это? – удивленно спросила Маришка, увидев в комнате странного гостя. – Что он здесь делает, Иван Иванович?!

Я что-то хмыкнул в ответ и поспешил перебраться на диван: соседство с ледяным негром начало меня немного пугать.

– Так-то лучше, мистер… – проворчал таинственный визитер и улегся, с наслаждением потягиваясь и зевая. – Давненько я не валялся в своей кроватке, считай, с самой смерти…

Последние его слова заставили нас сильно вздрогнуть: так вот кто был наш удивительный гость!.. Теперь мне стали понятны и странный холод его тела, и этот ужасный цвет лица, и даже его одеяние, которое я по ошибке принял за ночную рубашку – на негре был настоящий саван!

Привыкнув за последние два года попадать в самые невероятные ситуации, я научился быстро восстанавливать самообладание и ясность мысли (к чести моих спутниц могу сказать о них то же самое). Я понял: нужно удирать из этой комнаты, и чем скорее мы это сделаем, тем будет лучше для нас троих.

– За мной, девочки, – шепнул я Маришке и Уморушке и первым поднялся с дивана, – не будем мешать дорогому гостю отдыхать…

– А вы мне не мешаете, мистер, – откликнулся, услышав мои слова, оживший покойник, – лежите себе, пожалуйста, на диване, спите.

На лестнице вдруг послышались чьи-то шаги, и в нашу комнату поднялся хозяин дома, Робертс Джейсон, с фонариком в левой руке и винчестером в правой.

– Джо? – удивился он, разглядев в моей постели пришельца с того света и узнав в нем своего бывшего работника, скончавшегося полгода тому назад от скоротечной болезни. – Как ты здесь очутился?

– Пришел за своим, мистер Джейсон… Чужого мне не надо, – охотно ответил покойник. И пояснил: – Хочу забрать к себе законную супругу, мою дорогую Бэсси… Скучно там, мистер Джейсон, одиноко…

– Где – там?.. – поразился хозяин дома.

– В могиле, мистер Джейсон, в могиле… – мертвец поворочался в постели с боку на бок и решил немного посидеть, пока разговаривает с бывшим хозяином. Кряхтя, он спустил ноги на пол и с удовольствием напялил на них тапочки, любезно предоставленные лично в мое пользование самой миссис Ливией.

– Этому не бывать, Джо… – проговорил, с трудом переводя дыхание, мистер Робертс. – Бэсси останется с нами.

– Нет, она пойдет со мной! – рассвирепел вдруг оживший покойник. – Убирайтесь отсюда все и отдайте мою Бэсси!

И он стукнул кулаком по спинке кровати.

Джейсон-старший медленно направил ствол винчестера в сторону Джо:

– Это ты убирайся подобру-поздорову… Иначе тебе придется во второй раз стать покойником.

В ответ мертвец засмеялся и, нахально глядя бывшему хозяину в глаза, сказал:

– Стреляй, Джейсон, стреляй… Разряди свой винчестер в мою несчастную грудь, прошу тебя…

– Считаю до трех, – предупредил мистер Робертс, и указательный палец его правой руки слегка надавил на курок.

Мы – я, Маришка и Уморушка – поспешили ретироваться поближе к лестнице.

– Раз… – начал считать Джейсон-старший.

– Два! – ухмыльнулся наглец Джо и глупо расхохотался.

– Три!

Раздался оглушительный выстрел, и пуля, пройдя сквозь тело покойника, вонзилась в стену, отколов от нее солидный кусок штукатурки.

– Стреляйте еще, мистер Робертс, – предложил любезно нахальный Джо, – Бэсси потом зашьет мне дыры на саване.

Подняв ствол повыше и целясь теперь прямо в лоб мертвецу, Робертс Джейсон выстрелил во второй раз. И снова пострадала стена в нашей комнате, а проклятый зомби остался цел и невредим, как и прежде.

– Отдайте жену, мистер Робертс, – хмуро проговорил неуязвимый Джо и поднялся с кровати. – Или… или я задушу вас всех…

И он протянул свои длинные руки прямо к лицу опешившего хозяина дома.

– Спускайтесь вниз, – приказал нам Джейсон-старший.

Мы кубарем скатились по лестнице и столкнулись внизу с миссис Ливией, Бэсси и все еще спящим Джеком.

– Снова индейцы? – спросила меня супруга мистера Робертса. – Что за пальба в вашей комнате?

– Нет, миссис, это не индейцы… Это…

Я не договорил и отскочил в сторону, увлекая за собою Маришку и Уморушку. И в ту же секунду на то место, где мы только что стояли, рухнули, пересчитав боками ступеньки, мистер Робертс и покойник Джо.

Джейсон-старший был уже безоружен, да в винчестере, как мы убедились, и не было большой надобности. Теперь все решали наша ловкость да Божье провидение. Я кинулся на помощь мистеру Робертсу и, ухватив гиганта Джо за левую ногу, попытался оттащить его в сторону. Но через миг я сам был отброшен в противоположный угол комнаты мощнейшим пинком обозленного мертвеца.

– Отдайте Бэсси, и я уйду, – прохрипел Джо, отдирая пальцы мистера Робертса от своего горла, – иначе вас всем придется туго… – Он расцепил кисти рук Джейсона-старшего и отвел их подальше от собственной шеи.

Бедняжка Бэсси, услышав желание покойника мужа, громко вскрикнула и упала в обморок. Зато миссис Ливию наглое заявление бывшего ее работника моментально привело в чувство.

– Нахал! Ты совсем распоясался! – воскликнула она, дрожа от гнева и негодования. – Но тебе недолго придется изгаляться над нашей семьей и нашими дорогими гостями!

– Что ты хочешь предпринять, Ливия? – просипел мистер Робертс, пытаясь сбросить с себя тяжеленную тушу (Джо успел оседлать его и теперь сам пытался придушить своего противника).

– Я разбужу мальчика, – и она выразительно посмотрела на сына, стоявшего рядом с ней с закрытыми глазами и словно бы пребывающего в лунатическом сне.

– Джек будет недоволен, Ливия, – хрипло выговорил Джейсон-старший, тщетно стараясь выбраться из-под ледяной громады и из последних сил мешая рукам покойника сойтись на своем горле.

– Ничего, Бобби, сын нас простит, – миссис Ливия принялась изо всех сил трясти сонного мальчишку.

Джек недовольно замычал, болтаясь как кукла-марионетка в руках у матери, но просыпаться, кажется, пока не собирался.

Тем временем очнулась служанка Бэсси и, увидев покойника-мужа, пришедшего за ней, чтобы увезти с собой в могилу, завизжала, как резаная. Невольно мы все шестеро – я, Маришка, Уморушка, мистер Робертс, миссис Ливия и негр Джо – зажали уши руками, не в силах терпеть этот душераздирающий вопль, от которого вот-вот могли лопнуть барабанные перепонки. Джек почему-то не зажал уши, но визг голосистой Бэсси, видимо, достал и его. Он недовольно сморщился, замотал головой, что-то проворчал нечленораздельно и… открыл глаза.

– А где покойник? – спросила меня Маришка и дернула за рукав рубашки. – Где миссис Ливия и все другие?

Я обвел глазами комнату и удивился: никого не было!

– Нам это все привиделось? – поинтересовалась Уморушка. – Тогда почему мы не лежим в своих кроватях, а бродим по первому этажу?

Я что-то хмыкнул ей в ответ и поскорее повел девочек в нашу спальню: находиться в темной гостиной, где минуту назад на всех бросался агрессивный зомби, было все-таки страшновато.

– Завтра все узнаем, – сказал я взволнованным спутницам, – главное, нужно переждать эту ночь. Не волнуйтесь, скоро наступит утро.

Я не ошибся: до рассвета оставалось каких-нибудь два часа. Мы дружно приняли решение больше не спать, чтобы не оказаться вновь застигнутыми врасплох, и стали просто валяться в постелях, обсуждая недавние события и строя догадки ЧТО ЭТО ТАКОЕ МОГЛО БЫТЬ И БЫЛО ЛИ ЭТО.

Мы так заговорились, что даже не сразу заметили новую метаморфозу, происшедшую с нашей комнатой, а точнее, с нашим местопребыванием. Яркий солнечный свет – вот что заставило нас обратить внимание на то, где мы находимся. Подскочив, как по команде, в своих постелях, мы к своему ужасу и огромному недоумению обнаружили, что комната наша исчезла, а мы плывем по широкой реке в большой индейской пироге (мы уже однажды плавали в такой, и наши воспоминания о том плавании были не самые радужные), и вокруг нашего суденышка то и дело всплывают и вновь уходят под воду огромные серо-зеленые бревна.

– Аллигаторы… – прошептал я, угадывая в этих «бревнах» прожорливых хищников, – аллигаторы…

– Кайманы, – поправил меня Джек Джейсон, чудом тоже оказавшийся в нашей пироге. – Берите оружие, будем отбиваться.

Он кивнул на ящик, битком набитый винчестерами и автоматами, и мы все трое бросились разбирать оружие. Нам хотелось расспросить мальчишку о том, что происходит, но кайманы заставили нас отложить все распросы на более позднее время. Они, словно почуяв, что мы готовимся дать им отпор, ринулись в атаку с обоих бортов одновременно. Но автоматная очередь, выпущенная Джеком, отрезала нападавших с левого борта и заставила их торопливо уйти под воду. Уморушка и Маришка, передернув затворы винчестеров, дружно пальнули в «правофланговых» кайманов и чуть было не вывалились за борт сами: так сильна была отдача после выстрелов. Но залп сделал свое дело, и «правофланговые» хищники тоже трусливо ушли на глубину, не рискуя продолжать нападение.

На этот раз Джек не спал, напротив, он зорко высматривал в зеленовато-бурой, покрытой слоем болотной ряски, воде опасных и коварных врагов и, обнаружив их, короткими автоматными очередями заставлял снова уходить на дно.

– Мистер Джон, – обратился он вскоре ко мне, – возьмите весло, нам нужно убираться отсюда подобру-поздорову.

Я был абсолютно согласен с его соображениями и потому торопливо поменял ружье на весло. Встав на корме пироги, я принялся что было силы грести, правя наше суденышко к ближнему берегу, до которого была добрая морская миля. Хитрые крокодилы пытались спинами поддеть пирогу и перевернуть ее, но фортуна пока улыбалась нам ‑ а не им, и все усилия наших врагов пропадали даром.

– Смотрите, какой здоровый крокодилище плывет! – закричала вдруг глазастая Уморушка и показала рукой на гигантского хищника, спешившего на всех парах к своим собратьям. – Такой наверняка нашу лодку потопит!

Я понял, что ее слова могут оказаться пророческими, и принялся грести еще сильнее. Джек, Маришка и Уморушка пальнули по очереди в нового преследователя, но, кажется, не причинили ему ни малейшего вреда: крокодил продолжал плыть за нами с прежней скоростью, и расстояние между ним и нашей пирогой сокращалось с неумолимой быстротой.

– Берите гранаты! – скомандовал вдруг Джейсон-младший и распахнул крышку деревянного ящичка, неизвестно каким образом оказавшегося на дне пироги (готов поклясться, что этого ящика до сей поры у нас не было!). – Будем отбиваться гранатами.

Маришка и Уморушка тут же запустили в крокодилов по гранате, забыв в спешке выдернуть чеку. Гранаты шлепнулись в реку и камнем ушли на дно.

– Разини! Вот как надо! – крикнул Джек моим оконфузившимся спутницам и, действуя как опытный воин, выдернул чеку и бросил гранату в скопище хищников. Раздался взрыв, разбросавший оглушенных кайманов в разные стороны.

– Кидаем еще! – радостно закричала Маришка, увидев обнадеживающие результаты гранатометания. – У нас есть шанс, и мы его не упустим!

Еще три гранаты полетели за борт, и еще три водяных фонтана поднялись над рекой, расчищая дорогу к спасительному берегу. Нам повезло, и мы распугали десятка два крокодилов, но самого крупного и страшного испугать и обернуть в бегство нам не удалось. Он был непотопляем, этот речной монстр, и, кажется, неуязвим. Две гранаты разорвались рядом с его зубастой пастью, три автоматных очереди прошили водную гладь в дюйме от его бронированного туловища – крокодил плыл за нами и не думал отказываться от своих коварных планов.

Минута – и он, догнав нашу пирогу, медленно и лениво нырнул под нее. И через миг мощный удар потряс наше утлое суденышко. За ним последовал второй удар, третий… После четвертого удара лодка перевернулась, и мы оказались в реке.

«Кажется, это все…» – подумал я, судорожно хватаясь за ушедшие под воду борта лодки и пытаясь вернуть ее в первоначальное положение. Рядом барахтались мои верные спутницы Маришка и Уморушка. Джек, невозмутимый как всегда, плавал возле лодки с закрытыми почему-то глазами.

– Разбудите мальчика!!! – заорала вдруг ни с того ни с сего Маришка. – Разбудите его, или я за себя не отвечаю!!!

Я отпустил лодку и вцепился в мальчишку.

– Джек! Джек! Открой глаза и держись за мою руку! – стал умолять я странного мальчугана. – Нужно уметь встречать опасность не зажмуриваясь!

Словно в подтверждение моих слов к Уморушке тут же подплыл огромный кайман и раскрыл свою ужасную пасть. Но юная лесовичка мигом поднырнула под лодку, и кайману пришлось довольствоваться только кусочком лодки, который он оттяпал, смыкая челюсти.

То ли от моей тряски, то ли от моего крика, то ли еще по какой причине, но Джек все-таки начал просыпаться и чуточку приоткрыл глаза.

– Где я? – спросил он сонным, слегка капризным, голосом.

– Среди крокодилов! – крикнула в ответ Маришка.

Джек вздрогнул и широко открыл глаза.

И в ту же секунду я вдруг почувствовал под собою твердь, а еще через мгновение с удивлением обнаружил, что нахожусь не в реке среди разъяренных крокодилов, а в комнате мистера Джейсона на своей постели, и почему-то с ожесточением трясу пуховую подушку, а не этого странного и сонливого мальчишку Джека. И – самое главное! – рядом со мною сидят живые и невредимые Маришка и Уморушка и с интересом глядят, как я вытрясаю душу из бедной подушки.

– А где кайманы? Где Джек? – растерянно спросил я у девочек, отпуская, наконец, измочаленную постельную принадлежность.

– Не знаем… – дружно пожали плечами Маришка и Уморушка. И в свою очередь спросили меня: – Вам тоже этот сон привиделся?

Я ничего не ответил им и еще раз с удивлением осмотрел нашу комнату, свою одежду и одежду девочек. Потом я вздохнул и пересел с кровати на стул. Хватит! Поспали всласть! Глядя на меня, перебрались с дивана на стулья и Маришка с Уморушкой. Им «веселых» снов тоже смотреть уже не хотелось.

Глава двадцать восьмая

А утром все прояснилось. Бэсси, сгорая от любопытства, поднялась в нашу комнату и, робея, поинтересовалась, как ночевали в «этом доме» (она сделала особое ударение на слове «этот») молодые мисс и уважаемый мистер Джон. И с удовлетворением узнала, что ночевали они довольно паршиво в «этом доме» (я тоже сделал ударение на слове «этом»), и лучше было бы для них всех заночевать где-нибудь в чистом поле, чем здесь, на мягких постелях и пуховых подушках.

– Это все Джек, мистер, все Джек! – вздохнула Бэсси и многозначительно закатила глаза к потолку. – Любит смотреть ужасные сны со всякой пальбой, нечистью и бродячими покойниками! А мы терпи, отбивайся, отстреливайся…

– Так это все были сны?! – ахнули мы все трое.

– Конечно, – Бэсси с удивлением взглянула на нас. – А если бы это было взаправду, разве бы мы остались живыми?

В ее словах был некоторый резон, и я не стал с нею спорить. Я только спросил служанку:

– А как удается Джеку материализовывать свои сны? При помощи заклинаний или чего-то другого?

На что миссис Бэсси, разведя руками, сказала:

– У Джейсонов в роду все первые мальчишки такими рождаются. Сам мистер Робертс тоже первенцем был и до восемнадцати годков закатывал такие ночные сеансы своей семье!.. А после восемнадцати – как рукой сняло: перестали проклятые сны матери… материли…

– …материализовываться, – подсказал я зарапортовавшейся служанке.

– Вот именно, мистер Джон! Это самое они и перестали делать, как только Робертсу восемнадцать стукнуло. – Бэсси вздохнула и закончила свою речь: – Жди теперь, когда нашему Джеку восемнадцать сравняется… А до тех пор, дорогие мои, ох, как далеко!

Мы еще немного подивились чудесной способности семейства Джейсонов превращать сны в реальность, поахали вместе с бедняжкой Бэсси над ее трудной участью терпеть все фантазии Джека и вскоре стали собираться в путь. Провести еще одну ночь на ферме мистера Робертса у нас не было никакого желания.

Глава двадцать девятая

Что в Америке самое отличное – так это дороги! Все штаты вдоль и поперек опоясаны прекрасными шоссе, и где бы вы ни оказались, везде вас ждут великолепные автомобильные магистрали. Вот и в полумиле от фермы Джейсонов проходила одна такая магистраль, соединяющая штат Алабама с Северной Дакотой. Мы встали у края шоссе и стали останавливать машины, мчавшиеся в северном направлении. Пять грузовых и десятка полтора легковых автомобилей промелькнули мимо нас, даже не думая притормозить, и только шестнадцатая или семнадцатая легковушка (кажется, это был «Форд»), засвистев и заскрежетав шинами по асфальту, остановилась, слегка прижавшись к обочине. Дверца машины открылась и из нее высунулся огненно-рыжий, довольно плотный и кряжистый мужчина лет пятидесяти.

– Вам куда, мистер? – поинтересовался он у меня.

– В Вашингтон… Ну, хотя бы поближе к Вашингтону…

– Поближе можно, – ответил водитель, – садитесь скорее: время – деньги.

Мы подбежали к автомобилю и, поблагодарив любезного шофера, торопливо уселись на заднее сиденье – все трое.

– Можно ехать, мистер…

– Паттерсон, Клайд Паттерсон.

Мы тоже назвали свои имена и, еще раз поблагодарив мистера Клайда, принялись любоваться открывшимся перед нами пейзажем. Было утро, ясное летнее утро, и кучевые облака дивными белоснежными стадами плыли в бездонном синем небе, цепляясь за вершины гор, виднеющихся милях в десяти на запад от нас. Поля пшеницы по обе стороны дороги, казалось, не столько впитывали в себя тепло яркого солнца, сколько сами излучали его, и над ними слоились пласты чуть видимого прозрачного воздуха, в которых все предметы, будь то поросшие лесом горы или небольшие рощицы, окаймляющие поля, казались одушевленными и готовыми вот-вот сдвинуться с места и отправиться куда-нибудь в путешествие.

Хорошая погода и прекрасный вид, открывавшийся перед нами, сделали свое доброе дело: настроение у нас улучшилось, пережитые ночью ужасы притупились в памяти и почти забылись.

– Славный денек! – поделился я своими радостными чувствами с рыжеволосым водителем. – В такой денек хорошо проводить уик-энды!

– Да, это верно, – кивнул головой мистер Клайд. И поинтересовался: – Приезжие? Эмигранты?

– Туристы, – ответил я, – путешествуем!

Внезапно Маришка ткнула меня кулачком в бок и красноречивым взглядом показала на руки водителя: они претерпевали значительные изменения!.. Красновато-золотистые волоски на них стали вдруг темно-серыми, кожа покрылась легким роговистым панцирем, а хорошо подстриженные ногти почему-то удлинились и стали напоминать по своему виду собачьи когти.

Клайд Паттерсон перехватил в висевшем перед ним зеркальце Маришкин взгляд и, мельком посмотрев на свои руки, спокойно сказал:

– Какая-то хворь привязалась… Никак не могу от нее отделаться… Ну-ка, девочка, достань мне таблетки из сумки.

Маришка повернула голову и увидела позади себя небольшую спортивную сумку. Взяла ее, расстегнула молнию и, найдя пачку таблеток, протянула шоферу.

– Эти, мистер Клайд?

– Эти, эти…

Паттерсон вынул одну таблетку, положил ее в рот. И уже через минуту лекарство сработало! Собачьи когти стали уменьшаться и превратились вскоре в обычные ногти, кожа на руках снова приобрела свою мягкость и эластичность, а серая жесткая шерсть заменилась на ярко-золотистые волоски.

Подивившись на такую метаморфозу, Маришка и Уморушка вздохнули облегченно и вновь занялись разглядыванием пролетавших за окнами автомобиля пейзажей. Но я уже не мог спокойно присоединиться к ним: в мою душу закрались страшные подозрения. Что это за болезнь такая, которая может набрасываться на человека внезапно и так же быстро отступать? Изменить до неузнаваемости внешность – это не температуру сбить! Я принялся следить за мистером Клайдом и одновременно старался делать вид, что он меня вовсе не интересует, что я, как и мои спутницы, давным-давно забыл о случившемся.

Однако Паттерсон быстро раскусил мои нехитрые уловки и, саркастически ухмыльнувшись, проговорил:

– У мистера Джона появились проблемы? Он чего-то боится?

От негодования и возмущения я покраснел и хотел было тут же опровергнуть наглую клевету нашего странного водителя, но не успел: Клайд Паттерсон вдруг резко переменился в лице, улыбка на нем сменилась внезапно большой озабоченностью. Я понял, что произошло что-то очень неприятное для мистера Клайда, и через мгновение понял, что именно. За нашей машиной гнались другие автомобили! Их было не менее десятка, и они явно пытались настичь «Форд» Паттерсона.

– Проклятье… – прошептал мистер Клайд и стал увеличивать скорость.

Разрыв между нами и преследователями немного увеличился, но вскоре вновь стал медленно сокращаться. Теперь Паттерсону уже некогда было следить за своей внешностью, перед ним стояла одна задача: скрыться от погони. Он вцепился обеими руками в руль и, глядя полубезумными глазами в зеркало обратного вида, гнал что было мочи свой старенький автомобиль по шоссе, никуда не сворачивая. Мы сидели сзади и не знали, что нам предпринять: то ли сидеть смирно и ждать, чем все это кончится, то ли сделать попытку остановить машину мистера Клайда.

Вдруг Уморушка прошептала:

– Опять шерсть лезет…

И показала на руки Паттерсона.

И верно: «болезнь» мистера Клайда вновь обострилась. Через полминуты уже не только руки, но и голова нашего странного шофера покрылась серой жесткой щетиной, лицо постепенно вытянулось и стало похоже как две капли воды на волчью морду, а ногти, удлинившись, снова превратились в песьи когти.

– Оборотень! – первой догадалась Уморушка. – Настоящий оборотень!

Паттерсон вздрогнул и, не поворачивая к нам свою ужасную морду, прорычал:

– Дайте таблетку! Дайте скорее таблетку!

– А конфету не хочешь? – огрызнулась в ответ Маришка. И, достав из сумки пачку с лекарством, кинула ее в открытое окошко автомобиля.

Ужасный волчий вой потряс стенки автомобильного салона и чуть было не оглушил нас троих. Чтобы не слушать этого дикого воя, мы закрыли уши руками, и только, наверное, эта спасительная мера уберегла наши барабанные перепонки. Клайд Паттерсон был готов разорвать нас в клочки, но опасность, угрожавшая ему самому, на какой-то срок отодвинула эту расправу. Перестав выть, оборотень злобно клацнул зубами и вновь переключил внимание на дорогу и своих преследователей. Мы поняли: если Паттерсон уйдет, то для нас это будет означать только одно – неминуемую гибель.

– Ну, девочки, держитесь… – прошептал я своим верным и отважным спутницам и, вытряхнув из спортивной сумки Клайда Паттерсона все содержимое на пол, быстро напялил ее на голову хозяина.

Новый, но уже приглушенный волчий вой раздался в машине. «Форд» завилял по широкой дороге то влево, то вправо и через несколько секунд на огромной скорости съехал в кювет. Ткнувшись передним бампером в землю, он резко остановился. Клайд Паттерсон вышиб головою стекло, судорожно дернулся и обмяк, улегшись животом на руль.

Маришка, Уморушка и я отделались легкими ушибами и неприятным головокружением – последствием быстрого торможения.

– Приехали… Вылезайте… – скомандовал я отважным победительницам оборотня и открыл дверцу машины.

Когда мы вышли из автомобиля, то увидели, что преследователи были уже рядом с нами. Десятка два мужчин с ружьями, револьверами, охотничьими ножами стояли полукругом возле места аварии и удивленно смотрели на нас и на обезвреженного оборотня.

– Клайд жив? – спросил один из них.

На груди у мужчины красовалась звезда шерифа, и я понял, что это – глава местной полиции.

– Не знаю, проверьте сами, – я поднялся на шоссе и обнял за плечи прижавшихся ко мне Маришку и Уморушку.

– О'кей, – кивнул шериф и уверенными шагами направился к «Форду» Клайда Паттерсона. Пощупав пульс и послушав, бьется ли сердце у потерпевшего автомобильную аварию оборотня, он крикнул своим землякам: – Злодей дышит! Он уцелел, черт возьми!

Словно в доказательство его слов Паттерсон зашевелился и тихо, совсем тихо, что-то печально провыл. Но на этот раз его вой не был таким страшным, как прежде и напоминал, скорее, не волчий вой, а обычный, собачий.

Шериф сдернул с головы Паттерсона сумку и брезгливо отбросил ее в сторону. Посмотрел на волчью морду оборотня и поморщился:

– Попалась, нечистая сила…

После этого он снял со своего кожаного пояса блестящие наручники и ловко замкнул их на запястьях Паттерсоновских полулап-полурук.

– Майк! Николсон! Джек! Энди! Идите сюда, забирайте этого изверга!

Четверо мужчин, передав свои ружья и пистолеты товарищам, быстро спустились к машине оборотня и принялись извлекать из нее бесчувственное тело мистера Клайда.

– У вас, как я полагаю, были проблемы? – спросил нас шериф и, лукаво подмигнув Маришке и Уморушке, добавил: – У нас они тоже были. Но сейчас, благодаря вам, проблемы отпали. Замучил всю округу проклятый оборотень! – пожаловался он в заключение.

– А откуда он взялся у вас? – поинтересовалась Маришка. – Всегда здесь жил или приехал откуда?

– Приезжий, – охотно ответил шериф, – своих мы наперечет знаем. К тому же у нас с ними договор: не безобразничать, людей не пугать и не трогать. А этот, – он брезгливо кивнул в сторону Паттерсона, – только и занимался тем, что людей доводил до дрожи.

Связанного оборотня для надежности закутали в брезент и положили в кузов «Бьюика».

– Готово, мистер Смит, можно ехать! – доложил шерифу один из мужчин, принимавших участие в погрузке пленника.

– Сейчас, Энди, – отозвался представитель местной власти. И, пожав крепко руки мне, Маришке и Уморушке, еще раз поблагодарил от всей души: – Спасибо за помощь! Доброе дело – оно не забывается!

– Пустяки, – смутилась Уморушка, – и не такое мы видывали!

Но распространяться о том, что она «видывала», болтливая лесовичка на этот раз не стала.

Шериф предложил отвезти нас в город, а оттуда отправить поездом в Вашингтон. Мы, было, согласились на его любезное предложение, но в последний момент отказались. Причиной отказа послужила жалостливая фраза, брошенная подошедшим к нам фермером Энди.

– Господи, – сказал он, – как вы измучены! Вам бы отдохнуть да сил набраться…

– А ведь ты прав, Энди, – похлопал приятеля по плечу бравый шериф, – подлечиться им не мешает.

– Пусть у Гарри поживут, – предложил снова сердобольный фермер, – за наш общий счет, – он обвел рукою всех присутствующих, и те дружно и согласно закивали головами. – Горный воздух, родниковая вода, тишина, покой – вот лучшее лечение для победителей оборотня!

– Сейчас напишу Гарри записку – и к нему! – шериф показал на виднеющиеся неподалеку от шоссе горы и добавил: – Там находится отель Гарри Вуда. Чудесной местечко! Силы ваши вмиг восстановятся.

Я попробовал было протестовать, доказывать, что мы спешим, – но все было тщетно, спасенные нами жители округи желали во что бы то ни стало нас отблагодарить, устроив нам райский отдых в уединенном крошечном отеле.

– Сейчас у Гарри нет клиентов, они только зимой приезжают на лыжах кататься. Гарри даже обслугу в отпуск отправил, один в отеле живет. Вам у него очень понравится! – шериф написал что-то в блокноте и, вырвав листок с посланием, передал его мне. – До подножия подброшу, а там рукой подать. Едем, друзья!

Что было делать? Мы немного пошептались с Маришкой и Уморушкой и приняли решение: денек или два можно отдохнуть. А потом – в путь! Хватит с нас и тех приключений, что уже и так выпали на нашу долю.

Глава тридцатая

– Эй! Есть кто дома? – крикнула Маришка, когда мы вошли в уютный и небольшой двухэтажный отель с забавной вывеской: «ПРИЮТ СУМАСБРОДОВ».

В ответ – тишина.

– Эй! Мистер Гарри! – окликнула Уморушка хозяина отеля, взобравшись по лестнице на второй этаж.

И снова ответом нам было полное молчание.

– Кажется, владелец «Приюта Сумасбродов» куда-то ушел, – догадалась Маришка.

– Или уехал, – добавила Уморушка, – в Америке люди мало пешком ходят, все больше на машинах ездят.

Я удивился глубоким познаниям русской лесовички американского образа жизни, но расспрашивать ее о том, где она почерпнула богатые сведения, не стал: у нас были дела и поважнее.

– Ушел мистер Гарри или уехал, не имеет большого значения, – сказал я моим усталым спутницам, – важно то, что его пока нет дома. Придется нам подождать на крылечке.

– Я есть хочу, – заявила Уморушка решительно, – и еще пить!

– Я тоже пить хочу, – призналась Маришка, – с едой потерпеть можно, а вот с питьем…

– Сейчас я принесу воду, – кивнул я головой и поспешил на поиски кухни и водопроводного крана.

И снова совершил ошибку, уже в который раз!.. Стоило только мне оставить моих подопечных без присмотра на одну минуту, как они вновь попали в очередную историю. И все из-за своего любопытства, да еще из-за мучившей их обеих жажды, будь она трижды неладна! Пока я ходил на поиски живительной влаги, Маришка и Уморушка времени зря не теряли. Они тут же сунули свои носы в соседнюю комнату и обнаружили там холодильник, высотой метра в два.

– Ого! – сказала Маришка. – Вот это находочка! Целый погреб!

– Без разрешения нельзя ничего трогать, – напомнила ей Уморушка, – придется терпеть до прихода мистера Гарри.

– Поглядеть и без разрешения можно, – пробурчала Маришка недовольным голосом, – за погляд денег не берут…

– Это верно, – поддакнула ей Уморушка, – поглядеть и без спроса можно.

Любопытные девочки, подталкивая друг дружку в бока, подошли к холодильнику и в нерешительности остановились возле него.

– Ну?.. – сказала Уморушка и поглядела на Маришку многозначительным взглядом.

– Сейчас… – Маришка взялась за ручку и отворила дверцу холодильника.

– Ну-у-у… – повторила Уморушка любимое словечко, но уже с другой интонацией: не вопросительной, а, скорее, полной разочарования и легкой обиды.

И, наверное, было из-за чего обижаться и разочаровываться: ведь в холодильнике из съестного не было ровным счетом ничегошеньки! Все чрево вместительного холодильного агрегата было забито какими-то банками, склянками и красивыми бутылочками с разноцветными жидкостями.

– Еды никакой, – вздохнула Маришка, – одни соки…

– Попробуем? – предложила вдруг Уморушка, которую особенно мучила проклятая жажда. – Из-за стаканчика сока мистер Гарри не очень рассердится.

Минута душевного колебания – и правая рука Маришки решительно потянулась к графинчику с ярко-желтым, почти оранжевым, напитком.

– Должно быть, апельсиновый, – сказала Маришка, отвинчивая пробку, – сейчас проверим.

– Точно апельсиновый! – радостно воскликнула Уморушка, втягивая носом аромат, идущий из открытого графина. – Я апельсины в Багдаде ела и на всю жизнь запомнила, как они пахнут.

– Попробуем? – спросила ее Маришка и, не дожидаясь ответа, налила в высокий узкий стакан с какими-то цифрами и полосками, начертанными на стекле, душистый оранжевый напиток.

– Чур, я первая! – воскликнула Уморушка и в одну секунду опорожнила стакан. – Отличная вещь! Лучше кваса! – доложила она Маришке, едва только успела перевести дух.

Тогда Маришка налила и себе «апельсинового сока». Услышала мои шаги в коридоре и, торопясь убрать следы преступления, залпом выпила ароматную жидкость.

– Иван Иванович идет! Прячь графин скорее! – прошептала она подружке сдавленным голосом и в страхе вдруг увидела, что Уморушка внезапно исчезла! – Умор, ты где?.. – прошептала Маришка еще тише и оглянулась: любимой лесовички нигде не было!

– Да здесь я! Где же еще? – неожиданно раздался ворчливый голос Уморушки. – Графин и стакан прячу!

И голос Уморы не лгал: немытый стакан и опустошенный наполовину графин внезапно взмыли над столиком и двинулись по воздуху в сторону холодильника, где и разместились на одной из его полок. «Бум!» – и дверца холодильника захлопнулась.

И вдруг Маришка увидела Уморушку, но, Боже, в каком странном виде предстала та перед ней!.. Прозрачная, просвечивающая насквозь так, что через нее бледно-оранжевую, почти стеклянную оболочку были видны все предметы, находящиеся за нею. Вдобавок создавалось впечатление, будто Уморушка парит над полом, и сделай она малейшее усилие, ее легкое, совсем воздушное тельце взлетит к потолку или начнет кружить по комнате, как голубиное перышко.

– Ой… – прошептала Маришка и всплеснула руками. – Что с тобою случилось?..

– А с тобой? – удивленно ответила вопросом на вопрос Уморушка. – Ты, Мариш, какая-то прозрачная…

Маришка испуганно взглянула на свой живот и увидела… открывающуюся позади нее входную дверь: в этот момент как раз заявился я с бидоном прохладной воды в руках.

– Ой!.. – воскликнула Маришка. – Никак мы с тобою невидимками стали!

– Тсс!.. – прошипела Уморушка, прижимая к бледным губам чуть видимый палец и кивая прозрачной головой в мою сторону. – Иван Иванович услышит!

– А я и так все слышу, – подтвердил я Уморушкины слова, еще не подозревая о том, что здесь произошло в мое отсутствие. – А ну-ка, вылезайте, подружки, хватит от меня прятаться.

Маришка и Уморушка переглянулись между собою и сделали два робких шажочка мне навстречу.

– Вы где? – спросил я, начиная сердиться. – Прекратите со мной в прятки играть, пейте лучше воду, которую я вам принес!

Но жажда, видимо, перестала мучить любопытных подружек, и на мой зов они откликнуться не поспешили.

– Я рассержусь! – предупредил я шаловливых путешественниц и, поставив бидон с водой на столик, принялся их разыскивать.

– А вы не будете нас ругать? – услышал я вскоре совсем рядом с собой голос Маришки.

Я обернулся – Маришки не было!

– Мы нечаянно, Иван Иванович… – виновато проговорила Уморушка, чуть ли не дыша мне в затылок.

Я снова резко повернулся на сто восемьдесят градусов – Уморушки и след простыл!

– Что за чертовщина… – прошептал я, садясь в кресло. – Что еще вы успели натворить, негодницы?!

– Мы ничего не творили, Иван Иваныч! Это все сок виноват! – дружно прощебетали невидимые мною бедолаги.

– Какой сок?! В чем дело?! – вскипел я, невольно наливаясь гневом. – Где вы, говорите скорее, несчастные!!

– Перед вами, Иван Иваныч… Только не ругайтесь, вы обещали… А сок – апельсиновый…

Я вгляделся в пространство перед собой – и ничего не увидел. Но голоса-то я слышал! И голоса были родные, до боли знакомые: Маришкин и Уморушкин.

– Вы что, невидимками стали? – Я начал понемногу догадываться о случившемся.

– Да, – признался Маришкин голос. А Уморушкин быстро добавил:

– Во всем этот сок виноват! Если бы не он…

– Какой сок? – перебил я болтливую невидимку.

– Да апельсиновый!!

Дверца холодильника вдруг сама по себе открылась, и из недр холодильного агрегата выплыл графин с ярко-желтой жидкостью. Графин подождал, когда к нему присоединится стакан, и дождавшись спутника, полетел вместе с ним по воздуху прямо ко мне.

– Вот этот сок мы выпили! Из этого стакана! – сказал Уморушкин голос, и в ту же секунду графин и стакан опустились передо мной на столик. Пробка на графине с легким скрежетом повернулась и, взмыв чуть-чуть вверх, тут же медленно и плавно упала на стол. – Понюхайте, – снова сказала Уморушка, – точно апельсинами пахнет!

Словно загипнотизированный, я наклонился к стеклянному сосуду и втянул носом воздух: от жидкости струился апельсиновый аромат, в этом Уморушка была права.

– Бред какой-то… Очередной кошмар… – прошептал я устало и откинулся в кресло – силы мои начинали, кажется, здорово сдавать.

– Может быть, у этого сока временное действие? – высказала предположение Маришка. – Побудем часок-другой невидимками, а потом расколдуемся.

– Это мы узнаем через часок-другой… – тихо, почти неслышно, проговорил я. – Вся надежда теперь на мистера Гарри.

А если другой сок попробовать? – спросила вдруг Уморушка. – В холодильнике их видимо-невидимо!

– Нет! Нет! Ни в коем случае! – я подпрыгнул в кресле как ужаленный. – Хватит! Напробовались! До прихода мистера Гарри не сметь больше ничего пить!

– Пожалуйста! – обиженно протянул Уморушкин голос. – Хотела сделать как лучше…

– Вы уже сделали, на сегодня достаточно!

На некоторое время в комнате повисла гнетущая тишина. Но вскоре раздался веселый и какой-то неуместный для данной ситуации смех Маришки.

– Ой!.. Смотри, Уморушка, смотри!

В ответ послышалось хихиканье нашей бедовой лесовички и неразборчивое шушуканье обеих подружек.

– Вам весело? – с грустью и легкой обидой спросил я своих невидимых спутниц. – Может быть, и мне заодно с вами посмеяться?

– Иван Иваныч! Мы сквозь стенки проходим, честное слово! – раздался радостный голос Маришки. – Хоп!.. – и через секунду ее приглушенный смех донесся уже из коридора. – Хоп!.. И я здесь!

– А где я, отгадайте? – откуда-то сверху долетел до меня голос Уморушки. – Мариш, ты молчи, пусть Иван Иваныч скажет.

– На потолке? – спросил я, поднимая голову вверх и силясь рассмотреть хоть какую-нибудь бледную тень моей несчастной лесовички.

– На люстре! – и в доказательство своей правоты Уморушка немного потрясла люстру. – Мы теперь летать можем!

– Поздравляю, ваши родители очень обрадуются…

Пробурчав эти слова, я углубился в размышления. Превращение моих подопечных в привидения не сулило ничего хорошего. Если до этого момента они находились в поле моего зрения и я мог хоть как-то следить за ними, то теперь эти озорницы полностью могли выйти из-под контроля своего наставника и попечителя. Вдруг в их прозрачные головы взбредет мысль полетать по окрестностям или совершить еще какой-нибудь непредвиденный поступок, грозящий им страшной бедой или крупными неприятностями? Смогу ли я предотвратить несчастье и сохранить моих любимых торопыг до лучших времен живыми и невредимыми? Вряд ли… Значит, оставалось одно: разделить с ними их судьбу, как я это делал раньше. И пусть будет, что будет…

Моя рука потянулась к графину, и через мгновение ярко-желтая ароматная жидкость тонкой струйкой полилась в стакан.

– Иван Иванович! Что вы делаете?! – вскрикнула сидящая на люстре Уморушка.

– Утоляю жажду, – печально отозвался я и слегка дрожащей рукой поднес стакан к губам.

– Не пейте! – раздался вдруг за спиной незнакомый громкий голос мужчины. – Не пейте, умоляю вас!

Появись мистер Гарри на мгновение раньше, я, может быть, и отменил бы свое решение. Но мистер Гарри опоздал ровно на мгновение. Именно этого времени мне вполне хватило на то, чтобы проглотить волшебный прохладный напиток, пахнущий свежими, только что разрезанными, апельсинами.

Глава тридцать первая

– Что вы наделали! – воскликнул Гарри Вуд, глядя расширенными от ужаса глазами на опустошенный мною стакан. – У меня же нет эликсира с обратным действием!

Испуганное ойканье раздалось с потолка и заставило мистера Вуда обомлеть еще больше.

– А это кто? – удивленно прошептал он, и его голова нервно дернулась в сторону люстры.

– Мои подопечные: Маришка и Уморушка, – ответил я и быстро растворился в воздухе.

Наконец-то я смог увидеть своих бедолаг-невидимок!.. Бледно-желтенькие, они сидели на люстре и чуть струились, покачивались в легких потоках воздуха, принимая довольно причудливые формы. Оттолкнувшись от пола, я взмыл вверх и присоединился к своим дорогим привидениям.

– Я делал этот напиток совсем не для вас, господа! – рассерженно проговорил хозяин отеля, когда немного опомнился от увиденного. – Применение «Коктейля Гарри» планировалось совершенно в других целях!

– Извините, мистер Гарри, но мои девочки этого не знали.

Я спустился вниз и стал рассказывать владельцу «Приюта сумасбродов» всю нашу историю. Когда я дошел до того момента, как мы расправились с оборотнем Клайдом, мистер Гарри Вуд радостно воскликнул:

– Значит, этому негодяю крышка?! Молодцы, ребятки.

И он, извинившись, что перебил меня, попросил рассказывать дальше.

Впрочем, рассказывать было больше нечего. Я поведал Гарри Вуду о том, как шериф доставил нас сюда, потом объяснил, почему я пошел искать воду и оставил девочек одних, сообщил ему ЧТО я увидел, когда вернулся в комнату, и в заключение пояснил, почему я принял решение отведать коварного эликсира.

– Когда я вижу их, мне легче на душе, – сказал я, – а если пропадать, то пропадать вместе – таков наш девиз.

– Это когда мы пропадать собирались? – удивленно переспросила меня Уморушка и мягко спланировала с люстры на пол. – Я, например, не помню что-то такого.

– И я не помню, – согласилась с ней Маришка и тоже спорхнула с потолка вниз.

– Не придирайтесь к словам, сейчас не до этого, – буркнул я дотошным девчонкам и снова обратился к Гарри Вуду:

– Значит, эликсира с обратным действием у вас нет? Очень жаль…

– Но я ищу его! – воскликнул мистер Гарри. – И, кажется, я на верном пути, не хватает только одного компонента – травы «хрумхрум».

– А это еще что за трава? – удивилась Уморушка. – Впервые про такую слышу.

– Это чудесная трава, мисс…

– Умора.

– Мисс Умора… И еще эта трава очень редкая, растет на вершинах гор после четверговых дождей.

– У вас горы, – заметил я, – и сегодня как раз четверг…

– Но нет дождя! – горестно развел руками создатель чудодейственных эликсиров. – Я облазил с утра пять вершин и ничего не нашел!

– Найдем в следующий четверг, – успокоила его Маришка, – теперь нас четверо!

– Вчетвером мы ее отыщем! – обрадовался мистер Гарри. – Вчетвером мы – сила!

И, радостный, он отправился подготавливать нам комнату, в которой мы смогли бы обустроиться на то время, пока не найдем заветной травы «хрумхрум» и не сделаем спасительный эликсир.

Глава тридцать вторая

Итак, мы стали привидениями. Было от чего потерять самообладание и рассудок! Но я вовремя успел взять себя в руки и приказал моим спутницам не отчаиваться и верить в спасение от постигшей нас всех троих ужасной напасти.

– У нас есть шанс, девочки, – сказал я Маришке и Уморушке, когда мистер Гарри вышел из комнаты, в которую он нас поселил, – и мы этот шанс не упустим!

– Вы верите, что мы найдем волшебную траву? – спросила Маришка недоверчиво и бухнулась с разбега в постель.

– Верю, – ответил я, помогая Маришке выбраться из-под кровати, под которую она угодила, не рассчитав силу прыжка и пройдя сквозь одеяло, простыни, перину и пружины в одну секунду. – Мне хочется верить, – добавил я, усаживая неопытную девочку-привидение на край кровати, – что вы с Уморушкой освоите свое новое положение и не будете больше скакать и прыгать как оглашенные.

– Да, теперь я буду вести себя осторожнее, – испуганно проговорила Уморушка и, воспарив над постелью, медленно-медленно спланировала на нее. – Кажется, лежу, – доложила она вскоре, – кажется, не проваливаюсь…

– Ничего, – успокоил я подопечных, – привыкнем!

Маришка и я, следуя примеру сообразительной лесовички, взмыли вверх и зависли над своими кроватями.

– Обувь-то не сняли! – спохватилась вдруг Маришка, и, продолжая парить в воздухе, ловко скинула одну за другой свои сандалии. Бледненькие тени, отдаленно напоминающие Маришкину обувь, скользнули вниз и шлепнулись на пол возле кровати.

– Вот чудеса! – улыбнулась владелица сандалий, следя за их быстрым полетом. – Наши вещи тоже привидениями стали!

– Загадка… – покачал я головой и сбросил вниз свои туфли. Прозрачные продолговатые пятна, сотканные словно из лунного света, спикировали на пол и улеглись на коврик возле моей кровати.

– Теперь можно опускаться, – сказала Маришка и претворила свое намерение в жизнь. – Все о'кей, Иван Иванович! – воскликнула она, убедившись, что лежит на постели, а не под кроватью.

Тогда я тоже спланировал вниз.

– Я говорил, что можно привыкнуть к новому положению, – отметил я удовлетворенно, – и, кажется, мы уже привыкаем!

Желто-лимонная, прозрачная как стекло Уморушка сладко зевнула и потянулась на мягкой перине.

– Маришке будет трудно, а нам с вами, Иван Иваныч, и привыкать особо не надо!

– Я сметливая, я вмиг на привидение выучусь! – обиделась вдруг Маришка. – А вот некоторым торопыгам попыхтеть придется!

– Ну-ну… – пожурил я обеих подружек. – Не нужно ссориться. Давайте-ка лучше отдохнем: впереди нас ждут большие дела.

Девочки послушались моего совета и утихли. Замолк и я, погрузившись в свои не очень-то веселые думы. До следующего четверга еще должна была пройти целая неделя, и ее нужно было прожить, не теряя бодрости духа. Если бы знать, что в следующий четверг пойдет дождик, и мы обязательно разыщем волшебную траву «хрумхрум»!.. Если бы знать!.. Но мы не были провидцами, и предугадать будущее нам не было дано. Волей-неволей приходилось быть мужественными и полагаться в этой ситуации только на себя. А это так трудно, друзья мои, так трудно!

Глава тридцать третья

Наверное, это прозвучит нескромно, но стремление к правдивому изложению нашей истории заставляет меня произнести эти немного хвастливые слова: я снова оказался прав, уже в который раз!

Не успел наступить первый вечер нашего «привиденческого» состояния, а мы уже привыкли к нему и научились ловко перемещаться в пространстве и орудовать предметами. Теперь мы не проваливались сквозь кровати и кресла, не выпадали случайно в коридор из комнаты и не влетали с разбега в шкаф или телевизор, а делали только то, что хотели сделать, и ничего больше.

Одна досадная помеха портила нам все настроение в течение нескольких часов: сквозняки, которые пытались подхватить наши бледные тени и унести их в открытые форточки или в отдушину над газовой плитой. Но и здесь мы нашли спасительный выход из неприятной ситуации – мы повесили себе на шеи самодельные бусы из яблок и груш и теперь, под их дополнительным грузом, стали чуть-чуть тяжелее и уже не так легко могли поддаться коварным сквознякам и страшным ветрам.

Эта идея – сделать бусы из яблок и груш – первой пришла в голову Уморушке. И наша лесовичка очень этим гордилась. Она раз пять или шесть в течение часа обращала мое и Маришкино внимание на сей неопровержимый факт, а заодно, по ходу хвастовства, вносила усовершенствования в свое изобретение.

– Яблоки и груши, – говорила она, – можно с бус снимать и есть, когда захочется. А взамен съеденных свежие цеплять. Можно фрукты из компота достать и навесить, но они мокрые, неприятно, наверно, будет с ними ходить… А еще надо подумать о бусах из шоколадок… Или из бутербродов… И о браслетах можно подумать…

Мысль о браслетах мне показалась почти гениальной, и я тут же принялся изготавливать их из медных пруточков, которые мне любезно предоставил мистер Гарри. Маришка, любившая мастерить, взялась мне помогать и сделала за час три пары прекрасных браслетов для ног.

– Почти индийские получились! – похвалилась она перед Уморушкой и прогулялась перед ней настоящей павою, чуть слышно позвякивая своими обновками.

Но Уморушка, которая не была завистливой, ни чуточки не обиделась и улыбнулась в ответ:

– У тебя индийские браслеты, а у меня индейские бусы!

И она потрясла своим увесистым изобретением.

– Надень-ка и ты индийские, – сказал я, протягивая лесовичке пару украшений для ног и еще парочку для рук, – принарядись, пока ветром не сдуло.

С браслетами мы стали неуязвимы для потоков воздуха. Это нас очень обрадовало, и мы заплясали по комнате, позвякивая самодельной увесистой бижутерией и взмывая время от времени к потолку, чтобы покружиться там в хороводе вокруг люстры, как когда-то у себя дома вокруг новогодней елки.

– Теперь нам и улица не страшна! – смеялась Маришка, подныривая под один плафон и взмывая над другим.

– Теперь и по горам безбоязненно ходить можно! Камешков в карманы насуем на всякий случай – и айда в горы! – поддакивала ей Уморушка, раставив прозрачные слюдяные руки в стороны и паря по комнате как птица. – Никакая «хрумхрум» от нас теперь не спрячется!

– Лишь бы дождик в четверг пошел, лишь бы дождик пошел! – поддакивал и я, описывая по комнате большие круги и радуясь как ребенок.

И было чему радоваться: ведь благодаря сообразительности Уморушки мы избежали большой опасности. А разве это не счастье, когда неминуемая, казалось бы, беда отведена чьей-то доброй рукой? Тем более, если эта рука вашего верного и славного друга…

Глава тридцать четвертая

Сидеть взаперти в четырех стенах и ждать, когда наступит четверг, было не в наших силах. Уже на следующий день Маришка и Уморушка принялись упрашивать меня отпустить их на прогулку в окрестностях отеля. Они ныли не переставая до тех пор, пока я не сдался.

– Хорошо, – сказал я, не выдержав их нытья, – вы покинете на часок «Приют сумасбродов». Но… вместе со мной!

– Ура! – воскликнула Маришка, подпрыгнув от радости к потолку и на треть пройдя сквозь него в другую комнату. – С вами – хоть на край света! – добавила она, вылезая обратно.

– Мы и так на краю света, – заметил я довольно резонно, – и забираться еще куда-нибудь считаю делом излишним.

Мы надели свои «индийские» браслеты на руки и на ноги, нацепили на шеи «индейские» ожерелья, сунули в карманы для большей надежности по килограмму дополнительных грузов и отправились на прогулку. Мистер Гарри Вуд ушел из отеля еще раньше нас, предупредив, что если мы надумаем выйти из «Приюта сумасбродов», то ни в коем случае не должны удаляться в сторону запада.

– Именно оттуда, – сказал он, – и приходят ко мне всякие напасти: оборотень Клайд, Малютка Элли, налоговые инспекторы…

С оборотнем Клайдом мы были уже знакомы, о налоговых инспекторах я тоже имел некоторое представление, но вот Малютка Элли была для меня новой и непонятной загадкой. Я тут же спросил мистера Гарри, что представляет из себя эта особа, но хозяин «Приюта сумасбродов» в ответ только сердито махнул рукой, пробурчал что-то невразумительное себе под нос и ушел из отеля, так и не внеся ясности в им же сказанные слова.

«Что ж, – подумал я, когда мы с Маришкой и Уморушкой вылетели через окно на улицу, – в нашем распоряжении осталось еще три стороны света. Не так уж это мало для утренней прогулки». Мои подопечные полностью разделяли мое мнение, радостно порхая по южному склону самой большой горы.

– Смотрите: вереск! – восклицала Уморушка и летела стрелой к облюбованному цветку.

– Смотрите: эдельвейс! – выкрикивала Маришка и мчалась на бреющем полете к другому цветку.

Я, мечтающий на старости лет повидать и вереск, и эдельвейс, и разные другие цветы и травы, не виданные мною до сей поры, метался взад-вперед по огромному горному склону, норовя поспеть и за Маришкой, и за неугомонной лесовичкой, и, в конце концов, притомился так, что свалился, как подкошенный, в душистые травы.

– Я отдохну… – взмолился я, сбрасывая с шеи вязанку фруктовых гирь и снимая с запястий и щиколоток пудовые украшения.

– Отдыхайте, Иван Иванович, – чирикнул надо мною голосок невидимой Маришки (на фоне неба мы стали почти незаметны даже для самих себя), – конечно, отдыхайте!

– Если бы не эти грузила… – вздохнул я, поглядывая с легким раздражением на осточертевшие мне браслеты и ожерелье. Потом закрыл глаза и почти задремал, с наслаждением вбирая в грудь свежайший горный воздух, напоенный ароматом цветов и трав.

И вдруг, откуда ни возьмись, налетел коварный порыв ветра, подхватил меня словно жалкую букашку и понес с бешеной скоростью прочь от моих подопечных и «Приюта сумасбродов». Я даже не успел вскрикнуть и дать сигнал о постигшем меня несчастии моим верным спутницам. Секунда – и я уже был далеко-далеко от моих благоразумных девочек (они-то не сняли с себя тяжелые грузы, хотя наверняка устали под их гнетом!). Теперь же мои запоздалые вопли уже ничего не решали и были так же бесполезны, как и оставленные в траве «индийские» браслеты и ожерелье из груш и яблок.

– Куда же несет меня этот проклятый ветер? – вскоре спохватился я и перестал орать. – Если я определю маршрут своего принудительного полета, то еще не все потеряно: я смогу вернуться к своим милым подопечным, благо теперь я умею передвигаться значительно быстрее, чем раньше…

Я сосредоточился и стал определять направление ветра.

«Так-так… Меня несет на запад… Строго на запад… – Я вдруг похолодел еще больше и вздрогнул всем телом: – На запад?! Но ведь именно туда нам и запретил ходить и летать мистер Гарри Вуд!»

Я попробовал «нырнуть» и выскользнуть из потока сжатого воздуха, но у меня ничего не получилось. Словно невидимый капкан крепко сковал мое тело и не давал вырваться на свободу.

«Пусть будет, что будет…» – подумал я и снова закрыл глаза, смирившись на время со своей участью и не желая зря расходовать силы.

И я поступил разумно: промчав меня еще километра три-четыре в западном направлении, ветер друг стих, и мое бренное прозрачное тело мягко спланировало на землю.

«Легко отделался… – подумал я, вставая на ноги и разминая застывшие и одеревенелые суставы. – Но теперь-то я не буду таким беспечным!»

Прежде чем отправиться в обратный путь, я решил на всякий случай смастерить себе новое ожерелье и утяжелить свой вес каким-нибудь дополнительным грузом. Хватит с меня неожиданностей и стремительных полетов в качестве жалкой пушинки по воле безумного ветра! Не видя поблизости яблонь и груш, я решил удовольствоваться камешками, которых было полным-полно в этой местности. Насобирав килограмма три-четыре разнокалиберных булыжников, я принялся рассовывать их по карманам и пихать за пазуху, поеживаясь от их прохладных прикосновений. Я был почти готов к полету в обратный путь, когда вдруг услышал позади себя тихий детский голосок:

– Простите, мистер, но вы не поможете найти мне мой дом?

Я обернулся и увидел премиленькое созданье: крошечную, лет шести-семи девочку в шелковом нарядном платьице, в широкополой шляпе, украшенной искусно сделанными цветами, и в белых башмачках с голубыми бантиками. В руках она держала небольшой летний зонтик и игрушечную собачку.

– Как тебя зовут, малышка? – спросил я, еще толком не успев опомниться от неожиданной встречи.

– Секрет! – улыбнулась девочка. И, продолжая удерживать на лице улыбку, сказала весело: – А как вас зовут, я знаю: Мистер Привидение!

И она вдруг засмеялась так оглушительно, что с близстоящих деревьев упало несколько засохших листочков.

«Она же меня не видит!!.» – сообразил я с некоторым опозданием и растерялся еще больше.

– Нет, девочка, я не привидение, – забормотал я, силясь понять, кто стоит передо мною: обычное человеческое дитя или коварный монстр, принявший столь обворожительную оболочку.

– Почему же вы прозрачный? – спросила девочка с некоторым недоверием в голосе, мгновенно оборвав свой оглушительный смех. – Если бы не пыль и соринки, которые прилипли к вам, я ни за что бы вас не разглядела!

«Так вот оно что!..» – обрадованно подумал я, поняв причину моего «разоблачения». И тут же вновь засомневался: «Но ведь пылинки и соринки, пристав ко мне, тоже должны были стать невидимыми!..»

Девочка, словно угадав мои мысли, вдруг сказала:

– Вот чудеса, мистер! Они тоже прозрачные, как и вы сами! Ну-ка, повернитесь, пожалуйста!

Она заставила меня встать к ней спиной, и как только я выполнил ее просьбу, девочка вновь рассмеялась:

– Ну и забавно! Теперь я снова вижу вашу фигуру и весь мусор, прилипший к вам!

– Будьте любезны, отряхните меня, пожалуйста…

Я подал удивительной незнакомке пучок травы, и она с удовольствием смахнула с грязнули-привидения невидимый сор. Я поблагодарил девочку и, вспомнив ее просьбу, спросил:

– Так кто твои родители, милая крошка? И где твой дом: на западе, на юге, на востоке или на севере?

– Моих родителей зовут Билли и Кэт. А наш дом находится там, где стоит старая кладбищенская церковь. Кажется, это на западе, мистер Привидение.

– Как же ты оказалась здесь, бедняжка? – задал я коварный вопрос.

Но девочка, даже не моргнув глазом, тут же на него ответила:

– Прибежала.

И, догадавшись, что я не очень-то ей поверил, добавила:

– Майти-озорник от меня удрал, а мне пришлось его догонять.

– Майти? – переспросил я. – Это еще кто такой?

– Моя собачка, – и девочка сунула свою плющевую игрушку чуть ли не в самый мой нос (она ведь теперь не видела меня и действовала, только ориентируясь на слух).

Я ошалело уставился на мохнатую морду проказника Майти, и – клянусь всеми святыми!! – собачонка ехидно подмигнула мне левым оранжевым глазом!

«Они же стеклянные… из пуговок…» – подумал я, не в силах поверить увиденному.

Целую минуту я молча смотрел в золотистые глазки игрушечного пса, словно надеясь, что они снова подадут какие-нибудь признаки жизни. Но не дождался: видимо, Майти и его хозяйка пока не желали выводить меня из дурацкого состояния раздвоенности и полного смешения мыслей и чувств.

– Так вы проводите меня домой, мистер Привидение? – снова повторила свою просьбу загадочная незнакомка.

– Да-да, конечно… – пробормотал я, пытаясь вернуть себя в уравновешенное состояние. – Только сначала я должен сказать об этом своим спутницам – Маришке и Уморушке.

– А где они? – вспыхнули любопытные огоньки в глазах у девочки (и, кажется, у ее собачки, будь она трижды неладна!).

– Там… – махнул я рукой на восток.

Хотя незнакомка и не видела моего жеста, но ответ ее вполне удовлетворил.

– Идемте к ним, – сказала она решительно и довольно требовательно, – а потом… потом вы все трое проводите нас к моему домику. Да, Майти?

Тихое утробное ворчанье донеслось до моих ушей и вновь заставило сильнее заколотиться мое сердце.

– Он разговаривает?.. – спросил я, указывая невидимой рукой на плюшевого песика.

– А как же! – улыбнулась девочка. И пояснила: – Только по-собачьи. Он ведь не человек!

«И не собака тоже!» – подумал я про себя, но вслух не стал высказывать свое соображение. Напротив, я весело улыбнулся в ответ и искусственно-бодрым голосом произнес:

– Молодец, Майти! Собаки должны рычать и гавкать!

Мой комплимент пришелся по душе игрушечному зверю, и он снова проурчал что-то неразборчивое, но на этот раз явно миролюбивое и дружественное. Я успокоился и, взяв девочку под мышки, взлетел с нею метра на два над землей.

– Тебе не страшно? – спросил я ее на всякий случай.

– Нет, – ответила она, – даже забавно!

«Забавно? Потерять родителей, заблудиться в неизвестной местности, оказаться с глазу на глаз с незнакомым привидением, а потом, вдобавок взмыть с ним над землей и отправиться по воздуху куда-то вдаль, – и это называется „забавно“?»

Я укоризненно покачал головой и, не желая больше зря тратить время на разговоры со странной незнакомкой, отправился в полет, держа курс на восток.

Глава тридцать пятая

Не такие были люди Маришка и Уморушка, чтобы сидеть сложа руки и терпеливо дожидаться, когда вернется их седовласый попечитель, унесенный коварным порывом ветра. Не успел я пролететь и трех-четырех километров, как они, не сговариваясь, бросились за мною вдогонку. Конечно, им трудно было соперничать с быстрым ветром, и они здорово от меня отстали, но благодаря тому, что девочки изрядно сократили расстояние между нами, наша встреча произошла значительно раньше, чем могла бы произойти. Уже через несколько минут я услышал радостный и удивленный возглас дорогой и любимой Уморушки:

– Гляди-ка!.. Гляди-ка!.. Девчонка летит! А с ней Иван Иванович, кажется!

– Иван Иванович! – счастливым голосом подхватила Маришка и ринулась мне навстречу.

За ней устремилась и Уморушка. Мгновение – и наша компания вновь соединилась. Вот было радости и веселья, друзья мои!.. Я тут же представил Маришке и Уморушке свою спутницу (имя девочка мне так и не назвала, и поэтому я ее окрестил «Прекрасная незнакомка»), рассказал о ее проблемах и предложил, не откладывая дела в долгий ящик, проводить заблудившуюся девочку домой к родителям.

– Правда, она живет на западе, – заметил я попутно, – однако, ведь нас не испугает сей прискорбный факт?

– Не испугает, – хмыкнула Уморушка, – нас пусть боятся! – И она вдруг проговорила «замогильным» голосом: – Мы теперь привидения-я-я!.. Страшные привидения-я-я!..

– Р-р-р… – тихо прорычала игрушка в руках у девочки.

– Ого, – удивилась Маришка, – заводная?

Но хозяйка песика сделала вид, что не слышала вопроса, и, наклонившись к мохнатому уху плюшевой собачки, укоризненно сказала:

– Тихо, Майти, тихо!

Уморушка и Маришка молча переглянулись, но расспрашивать девочку больше ни о чем не стали.

– Ну что, летим? – произнесла Уморушка и, не дожидаясь ответа, приняла горизонтальное положение и устремилась вперед, держа курс в западном направлении.

Подхватив поудобнее девочку с собачкой, я поинтересовался у нее, не слишком ли она устала.

– Нет, мистер Привидение, спасибо, мистер Привидение, – сказала она и даже попробовала сделать книксен, но тут же потерпела неудачу. – Можно лететь, – пролепетала она, заливаясь краской стыда за свою неловкость.

– Когда висишь в воздухе в руках у привидения, не очень-то удобно делать реверансы, – заметил я добродушно, – у меня, наверное, тоже ничего не получилось бы, находись я в таком положении.

Сказав это, я прибавил скорость и через минуту нагнал Маришку и Уморушку, которые вырвались далеко вперед.

– Чур, не рассеиваться, – приказал я строгим командирским голосом, – иначе рискуем потерять друг друга из вида.

Вскоре на горизонте показались городские постройки, и нам стало понятно, что мы достигли цели.

– В вашем городе несколько церквей, возле какой именно ты живешь? – спросил я у своей пассажирки.

– Возле той, что слева, мистер Привидение.

Я посмотрел в ту сторону и увидел на самой окраине городка большое кладбище и в центре его деревянную церковь.

– Ты живешь на кладбище? – невольно вырвался у меня недоуменный вопрос.

– Да, мистер, родители снимают там жилье за мизерную плату.

«Бедняжка!.. Тебе приходится проводить свое детство в таком грустном и печальном месте!..» – подумал я и, обращаясь уже к Маришке и Уморушке, скомандовал громко:

– Курс на кладбищенскую церковь!

Чтобы не привлекать внимание жителей и не вызывать у них удивленные вопросы о летающей девочке, мы миновали городок стороной и мягко приземлились на асфальтированную дорожку возле самой церквушки.

– Нам сюда? – спросила Маришка и показала на ветхую покосившуюся калитку, через которую можно было пройти в церковный дворик.

– Нет, сюда, – и девочка кивнула головой в сторону небольшого кирпичного склепа, стоявшего рядом с церковью.

– Вы снимаете склеп под жилье?! – снова невольно вырвалось у меня.

– Да. Папа и мама говорят, что это самое подходящее для нас место, – и девочка, странно хихикнув себе под нос, подбежала к дверям склепа и забарабанила в нее свободной рукой (в другой руке она держала плюшевого песика Майти).

Затаив дыхание, мы с Маришкой и Уморушкой ждали появления родителей странной девочки. Но… не дождались. Зато на дверях склепа вдруг стали проступать какие-то письмена. Бледно-розовые буквы наливались багровым кровавым цветом, и вскоре они сложились в слова:

«ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА! СКОЛЬКО РАЗ ТЕБЕ ГОВОРИТЬ, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ЯВЛЯЛАСЬ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ, А ПРИХОДИЛА ЗАТЕМНО!»

– Кажется, пора удирать… – прошептала Маришка и взяла меня за руку. Я взглянул на свою подопечную и обнаружил, что она стала еще прозрачнее: так она побледнела.

– Да-да, конечно… – пробормотал я в ответ. – Немедленно улетаем…

– Папа! Мама! Они сбегают! – заколотила снова кулачком в дверь склепа коварная незнакомка. – Люди-привидения! Вы такого еще не пробовали!

В склепе послышалось глухое ворчанье, потом что-то громко хлопнуло (как будто на каменный пол сбросили тяжелые доски) и дверь вдруг распахнулась.

– Где они? – спросил скрипучий мужской голос, и на пороге склепа появился одетый в строгий черный костюм мужчина с бледным, как мел, лицом. – Я не вижу их, Элли…

«Элли! Малютка Элли!.. Как же это я сразу не сообразил!» – вспыхнула в моем мозгу запоздалая догадка.

– Вот они, папочка, вот они! – завопила коварная дочь вампиров и вцепилась в рукав Уморушки. – Они прозрачные, но их все-таки видно!

– Летим, Иван Иванович! – крикнула испуганная лесовичка и, оставив клочок платья в цепкой руке Малютки Элли, свечою взмыла вверх.

То же самое проделала и Маришка, успев дать завидного щелчка по затылку злой обманщице. Растерявшись, я замешкался на секунду, и этой секунды было вполне достаточно, чтобы мой взлет оказался весьма затруднительным. Элли, видя, что мы удираем, а ее родители, не привыкшие орудовать при солнечном свете, стоят на пороге склепа и глупо щурятся, пытаясь разглядеть странную добычу заботливой дочки, быстро опустила на землю своего плюшевого песика и звонко крикнула:

– Майти, кусай его!

И в тот же миг игрушечный барбос подскочил ко мне и с громким рычанием вцепился в штанину.

– Прочь! Прочь! – заорал я и что было силы оттолкнулся ногами от земли.

Метров тридцать, не меньше, пролетели мы вместе с рычащим псом, и только когда высота превысила тридцатиметровую отметку, Майти выпустил мою штанину из пасти и спикировал обратно к дверям склепа.

– Бедняжка, он разбился! – воскликнула Маришка, подлетая ко мне и показывая рукою вниз на удивительную собаку.

– А вот и нет! – успокоила ее Уморушка. – Он игрушечный, ему ничего не сделается!

И верно: немного полежав неподвижно, Майти вдруг снова ожил и, подбежав к своей хозяйке, запрыгнул ей на руки.

– Счастливо оставаться! – крикнула Маришка семье кровожадных вампиров и полетела домой в «Приют сумасбродов».

– Не обессудьте, но вам придется остаться сегодня без ужина! – Уморушка помчалась догонять подружку.

Я тоже хотел крикнуть вампирам что-нибудь обидное, но почему-то передумал и, махнув на них рукой, полетел за моими подопечными. Хватит! Прогулялись! Пора и честь знать. Я поднажал и вскоре поравнялся с Маришкой и Уморушкой.

– Ну что, довольны прогулкой? – спросил я строго.

– Угу, – кивнула Уморушка, – веселенькое приключеньице получилось!

А Маришка тихо заметила мне:

– Если бы некоторых дедушек ветром не уносило, то, глядишь, и не было бы ничего…

Уморушка ехидно хихикнула, и я мгновенно покраснел как рак: виновен-то сегодня оказался я сам!

Но, слава Богу, девочки, кажется, не заметили моего смущения: ведь я был совсем прозрачный на фоне ясного голубого неба…

Глава тридцать шестая

После злополучной истории с Малюткой Элли мы дали клятвенное обещание мистеру Гарри Вуду, а заодно и самим себе, никуда больше не отлучаться из «Приюта сумасбродов». До самого четверга, а если понадобится, и дольше.

– Наша задача сейчас – искать спасение, а не новые приключения, – сказал я присмиревшим девочкам, – прошу не путать эти понятия!

– А мы не путаем, – проворчала Уморушка, устраиваясь поудобнее на старинном комоде, – мы впутываемся…

Тонкое замечание юной лесовички немного смягчило мою строгость, и я улыбнулся в ответ:

– Впутываться тоже не следует. Распутывать за нас в Америке некому, дед Калина далеко, помощи ждать неоткуда.

– Это верно, вздохнула Маришка, – только на себя, да на мистера Гарри вся надежда.

Поклявшись вести себя тише воды, ниже травы, мы трое суток твердо держали свое слово и сидели в «Приюте сумасбродов» безвылазно. И только на четвертые сутки обстоятельства вынудили нас покинуть отель и невольно нарушить данное обещание. А случилось все так.

В понедельник мистер Гарри Вуд отправился в город по своим делам, а мы остались дожидаться его в «Приюте сумасбродов». И вдруг, через час после отъезда нашего гостеприимного хозяина, мы вновь услышали натужный рев взбирающегося по крутой дороге автомобиля.

– Неужели мистер Вуд? – удивился я. – Так быстро?

– Конечно, он! – обрадовалась Уморушка. – Купил гостинцы – и назад!

И она полетела к парадной двери встречать мистера Гарри. За ней, стараясь сохранить достоинство и некоторую чинность, медленно поплыла по воздуху Маришка.

Увы, их обеих ждало разочарование: к «Приюту сумасбродов» подкатила чужая машина. Увидев в ней троих незнакомцев, Уморушка тут же вернулась ко мне и доложила:

– Это не мистер Гарри, а чужие дяденьки. Три человека и все в черных очках.

Чужая машина, три незнакомца и еще эти черные очки… В моей душе поселилась тревога.

– Ни в коем случае не шуметь! – приказал я девочкам. – И не разговаривать! Нужно выяснить, кто к нам пожаловал и какие у них планы.

Маришка и Уморушка дружно кивнули головами и, не сговариваясь, взлетели на комод. Подумав немного, я присоединился к ним.

Нам повезло: незнакомцы начали осмотр отеля с нашей комнаты, и поэтому их планы, а также их имена вскоре стали нам известны полностью.

– Горемыка-Билл, – обратился один из незваных гостей к самому рослому своему приятелю, – ты проверил комнаты на втором этаже?

– Сейчас проверю, Боб, – и долговязый отправился обследовать второй этаж.

– Джек! – позвал Боб другого товарища. – Захлопни рот и открывай шкафы: у нас не так уж много времени в запасе.

– Колдун Гарри уехал недавно, значит, вернется нескоро. А в отеле никого нет, Боб.

– В отеле мы, Джек, а это плохо. Лучше было бы, если мы уехали.

– Верно, Боб! – засмеялся напарник. И принялся обшаривать все ящички в комоде и шкафах.

– Это жулики, – догадалась Уморушка, – нужно что-то делать…

Я торопливо зажал болтливой лесовичке рот ладонью, но было уже поздно: ее услышали.

– Ты что-то сказал, Боб? – спросил грабитель Джек своего приятеля.

– Разве у меня писклявый голос? Это ты что-то сказал, Джек, но я не расслышал, что именно!

– Я не говорил, Боб…

Маришка слегка приоткрыла дверцу комода, и в комнате раздался раздражающий писк и скрежет. Лица жуликов просветлели:

– Это сквозняк, Боб!

И с наслаждением прислушиваясь к противному скрипу, Джек затворил дверцу.

– Кидай барахло без разбора, Джек. Дома рассортируем, и пошевеливайся: мне не нравятся сквозняки в закрытой наглухо комнате…

Дав указание младшему напарнику, Боб принялся энергично открывать ящики комода. Вскоре он обнаружил набор серебряных ножей и вилок и не удержался от радостного восклицания:

– Ого! Нам, кажется, здорово подфартило!

Ножи и вилки перекочевали из комода в большой саквояж грабителя.

– Посмотри, что тут есть еще ценного…

Он выдвинул соседний ящик и запустил в него свою жадную лапу.

И вдруг ножи и вилки стали выскакивать из саквояжа и влетать на привычное для себя место в комоде. Одна из вилок, сбившись с маршрута, внезапно вильнула в сторону и ткнулась острыми концами в ногу Джека, не уделявшего им до сей поры должного внимания. После этого вилка отбуксировала немного назад и снова устремилась вперед – в ящик к своим дружкам и подружкам.

– Боб!.. – взвыл перепуганный жулик. – Здесь нечистая сила!

– Ага! – подтвердил девчачий голосок.

– Ты слышал, Боб?

– Слышал, Джек. Это все проклятая старая мебель: скрипит, будь она неладна, как тысяча ревматиков!

– А вилки?.. А ножи?..

Предводитель шайки грабителей метнул быстрый взгляд в саквояж, потом перевел его в ящик комода.

– Зачем ты их выложил обратно, Джек?!

– Они сами выпрыгнули, Боб, клянусь всеми святыми!!

Главарь заботливо приложил ладонь ко лбу напарника: температуры не было, хотя Джека и трясло, как в лихорадке.

– Приспичило тебя заболеть… – покачал головой бывалый жулик. – Держись, скоро мы уедем. – Он снова переложил столовое серебро в саквояж и, не оборачиваясь к Джеку, посоветовал: – Сходи на кухню и выпей воды, сразу полегчает.

– Да, Боб, да! – обрадовался Джек и помчался из страшной комнаты прочь.

– Он белены объелся? – спросил через минуту Горемыка-Билл, входя к нам и боязливо оглядываясь на дверь. – Чуть было не сшиб меня в коридоре!

– Новичок, – пояснил Боб, – первый раз на большое дело пошел. Вот на него «трясун» и напал.

– Понятно, бывает! – улыбнулся Горемыка-Билл и протянул руку к глобусу, стоявшему на самом верху комода. Глобус дернулся назад и отъехал немного вбок. – Ого… – удивился Горемыка-Билл и снова попытался ухватить шалунишку-глобус. Но вторая попытка ему также не удалась: резвый пятнистый шар мгновенно переехал в противоположную от руки Билла сторону. – Боб, ты видал, что он вытворяет?!

Глава шайки обернулся к напарнику и сердито рявкнул на него:

– Вы что, сговорились с Джеком?! Я работаю, выгребаю барахло, а вы стоите, как истуканы, и болтаете разную чушь!

– Но он не дается, Боб… Попробуй сам…

Предводитель жуликов быстрыми шагами подошел к комоду и… Поднять руку вверх он не успел: глобус сам спрыгнул к нему на грудь, но промахнулся и угодил на голову. Хорошо, что Бобу досталась крепкая голова!.. Иначе дальше мне пришлось бы рассказывать о двоих грабителях, а не о всей бравой тройке.

– Проклятье! – простонал глава шайки, хватаясь за ушибленное место. – Зачем ты его сдвинул на самый край?!

– Я не сдвигал, Боб… Он сам сдвинулся…

– Что-то в этой комнате многовато сдвинутых… – проворчал невезучий главарь и, попинав ногой расколотый пополам и ненужный теперь глобус, сказал: – Пошарь еще в других комнатах и поторопи Джека. Чем скорее мы смотаемся отсюда, тем будет лучше для нас.

– Да, шеф, сейчас потороплю, – и Горемыка-Билл исчез за дверью.

Боб пододвинул стул и присел на него. И упал на пол, потому что стул оказался чуть-чуть в стороне от его зада.

– Неужто у меня нарушилась координация движений?! – испуганно прошептал бедняга, поднимаясь с пола. – Проклятый глобус! – и он снова лягнул ни в чем не повинный макет земного шара. Затем пододвинул стул, оглянулся через левое плечо и сел… на пол, как и в первый раз.

«Если пошла невезуха, то лучше и не брыкаться, от судьбы не уйдешь», – вспомнил он воровскую примету и решил возвращаться восвояси. Кряхтя, встал на ноги, подхватил левой рукой набитый до отказа саквояж и побрел, прихрамывая, на поиски друзей.

А мы с Маришкой и Уморушкой поспешили за ним: ведь нужно было не только изгнать грабителей из отеля, но и постараться вернуть мистеру Гарри Вуду его украденные вещи.

Когда мы влетели в кухню, вся воровская троица находилась уже там. Горемыка-Билл доедал наш салат. Джек, напившись воды прямо из-под крана, искал, чем бы подкрепить свои угасшие от тяжких переживаний силы, а Боб по привычке шарил в столе и шкафах, надеясь отыскать там второй серебряный набор ножей и вилок.

– Хватит трескать, – сказал глава жуликов после тщетных попыток найти что-нибудь ценное, – пора сматываться.

– На втором этаже во всех комнатах установлены телевизоры, – заметил Горемыка-Билл, – возьмем парочку?

– Нет, – сухо отрезал предводитель шайки. И пояснил: – Фортуна сегодня гуляет вдалеке от нас, чую, что будут проблемы с телевизорами. Давайте-ка, парни, в машину.

– О'кей! – весело отозвался Горемыка-Билл, поставил пустую салатницу в раковину под кран и направился к холодильнику.

– Поспеши, Билл! – сказал главарь прожорливому напарнику и, подхватив саквояж, пошел к дверям. – Джек, за мной!

Джек радостно засеменил за шефом, счастливый от мысли, что сейчас уедет из проклятого дома.

– Сейчас-сейчас! – лениво бросил им вслед Горемыка-Билл и открыл дверцу холодильника. – Одно питье! – с раздражением хмыкнул он, обнаружив в морозильном агрегате многочисленные склянки с разноцветными жидкостями. Однако, подумав, все-таки протянул свою могучую лапу и вытащил из холодильника бутыль с «апельсиновым соком». – Отличная вещь, должно быть! – похвалил он напиток, когда отвинтил пробку с резьбой и втянул в себя носом приятный аромат.

– Не пей, дурень! – шепнула, не выдержав, Уморушка и тут же сама себе зажала ладошкой рот.

– А? – обернулся Горемыка-Билл. Не увидел никого и очень удивился: – Есть тут кто?

Но ему не ответили. И тогда он расслабился и даже усмехнулся в свой адрес:

– Эх, Билл, Билл!.. Ты не Джек-новичок, а старый мошенник, гроза округи! На тебя «трясун» лет десять уже не нападал! – и Горемыка-Билл, покачав головой, быстро приложился губами к бутылке и выпил несколько глотков прямо из горлышка. После чего завинтил пробку, поставил бутылку на полку в холодильник и закрыл дверцу. – Теперь можно ехать! – удовлетворенно похлопал он себя по животу.

– Счастливого пути! – от всей души пожелал ему Маришка.

Горемыка-Билл вздрогнул и опрометью бросился вон из кухни. Наспех побросав в карманы разные грузы, мы поспешили за ним. Боб и Джек уже были в двух шагах от машины, когда их настиг бедняга Билл.

– Здесь нечистая сила, здесь нечистая сила! – заорал он прямо в уши своим друзьям, спеша поделиться с ними своим открытием. – Надо скорей удирать!

Боб и Джек завертели головами, пытаясь увидеть если не нечистую силу, то хотя бы своего приятеля Горемыку-Билла, но не заметили вокруг себя на расстоянии ста ярдов ни одной живой души.

– Билл, ты где? – не сговариваясь, спросили они хором.

– Да здесь же, здесь! Рядом с вами! – Билл неумело облетел товарищей и, покачиваясь от легкого ветерка из стороны в сторону, снова крикнул: – Я сам слышал эту нечистую силу! Клянусь вам, парни!

Теперь нечистую силу услышали и Джек с Бобом. И, перепугавшись до смерти, одинаково подумали: а почему ОНА разговаривает голосом Горемыки?.. Так и не найдя ответа на этот важный вопрос, они ринулись к машине. Билл – тоже.

– Скорей, скорей, парни! – поторапливал он друзей, которым никак не удавалось открыть дрожащими руками передние дверцы автомобиля. – Они здесь, я их вижу! – При этом он судорожно косился в нашу сторону и почему-то совершенно не радовался выпавшей ему возможности наконец-то нас разглядеть и даже познакомиться с нами.

– Мне кажется, он еще не понял, что с ним случилось, – шепнула Маришка мне и Уморушке, – нужно ему объяснить, Иван Иванович.

– Пока не нужно, – остановил я добрую девочку, – о своем наказании он узнает чуть позже. А пока необходимо задержать грабителей и сдать их в полицию.

– Вот еще! – буркнула Уморушка сердито. – По полициям мы еще не ездили! Пусть они сами туда едут, а нам с полицейскими лучше не встречаться!

– Блестящая мысль! Мы так и сделаем! – обрадовался я. – Они сами отвезут себя в полицию! Гениально!

Пока мы выясняли проблему, как нам поступить с налетчиками, Боб и Джек сумели наконец открыть упрямую дверь и усесться на переднее сиденье. Боб сел за руль, а Джек, держа в обнимку саквояж с награбленным добром, примостился с ним рядом. Горемыка-Билл, видя, что его друзья собираются удрать без него, взвыл от обиды и влетел в открытое окошко на заднее сиденье. В другое время он наверняка бы обратил внимание на свою поразительную ловкость, но сейчас… Усевшись поудобнее, он вцепился обеими руками в плечи Боба и умоляюще зашептал ему в самое ухо:

– Скорее, Боб, скорее… Пока эти привидения нас не слопали – трогай!

Боб оглянулся, увидел пустое сиденье и клацнул зубами:

– Сгинь, нечистая сила, сгинь!

После чего с особым усердием стал заводить мотор.

– Они сейчас уедут! – крикнула мне Маришка и стрелой влетела в открытое окно автомобиля.

Следом за ней ловко впорхнули Уморушка и я. Все трое мы примостились рядышком с Горемыкой-Биллом. В этот момент мотор автомобиля взревел, и машина с бешеной скоростью сорвалась с места. Нас чуть было не выбросило по инерции из салона через заднюю стенку, но мы успели вцепиться в Горемыку-Билла, который, в свою очередь, мертвой хваткой держал за плечи Боба, и поэтому вся наша компания осталась в машине.

– Боб, не гони под гору… – взмолился Джек, – терпеть не могу слалом…

– И мы вас очень просим не гнать машину, – попросил я водителя-лихача, – мы, кажется, никуда не опаздываем.

Боб метнул затравленный взгляд назад, разумеется, меня не увидел и снова испуганно клацнул зубами. Скорость он так и не сбавил, и машина только чудом не перевернулась, совершая стремительный спуск почти по отвесной горе. Когда мы достигли подножия, в автомобиле раздался дружный вздох облегчения:

– Слава Богу, пронесло! (Это сказал Джек.)

– Уфф!.. (Это сказали мы с Маришкой и Уморушкой.)

А Горемыка-Билл, отпустив наконец плечи главаря шайки, бессильно откинулся на спинку сиденья и начал жалобно подвывать тонким и противным голосом. Так под завыванья Билла грабители домчались до своего городка и, ворвавшись в его пределы, закружили по тесным улочкам, почти не сбавляя скорости.

– Куда теперь? – спросил Джек лихого водителя. – Ко мне или к тебе?

– Ко мне… Нет, к тебе! – дрожащими губами пролепетал глава незадачливой шайки и обернулся на секунду назад, словно бы ища совета у сидевшей там «нечистой силы».

– Рулите в полицию, – охотно посоветовала Маришка, – там очень обрадуются вашему появлению!

– Да-да, езжайте в полицию! – радостно подхватил я Маришкино предложение. – Тогда вы точно останетесь живы!

Лицо Джека просветлело:

– Боб, они гарантируют нам жизнь!

И на его глазах выступили слезы счастья и умиления.

Предводитель шайки скрипнул зубами от злости, но все-таки вскоре свернул за угол и погнал машину к полицейскому участку.

– Нужно выбросить улики! – прошептал он напарнику Джеку и передал ему саквояж с награбленными вещами.

– Еще чего! – воскликнула Уморушка грозно, и саквояж с переднего сиденья вдруг перекочевал на заднее.

Через минуту машина взвизгнула тормозами и резко остановилась возле полицейского участка. Горемыка-Билл, который на этот раз ни за кого не держался, по инерции вылетел со своего места, прошел сквозь Боба и ветровое стекло и упал пластом у ног полицейского, дежурившего у входа в полицию.

– Берите меня, мистер… – прошептал он, поднимая голову и пытаясь встать на четвереньки. – Я сдаюсь добровольно и не оказываю сопротивления… Вы это учтете, мистер?..

Полицейский вздрогнул, недоуменно повел плечами и, немного потоптавшись на месте, быстро повернулся и побежал в здание полиции.

– А вы чего ждете? – спросила Маришка Джека и Боба. – А ну-ка, догоняйте его!

– И не забудьте захватить вот это! – добавила Уморушка, и саквояж перелетел на переднее сиденье.

– Хорошо, мисс Привидение, мы так и сделаем… – пробормотал бедняга Джек, открыл дверцу и кулем вывалился из машины.

Боб, подхватив злосчастный саквояж, кряхтя и чертыхаясь, выполз следом за ним. Несколько мгновений жулики стояли в глубоком раздумье, словно решая проблему, идти или все-таки не идти в полицию. Но после того, как Горемыка-Билл подполз к приятелям и, взявши их за руки, принялся умолять немедленно сдаться на милость победителя, они, не сговариваясь, опрометью кинулись в участок. Билл, стеная и охая, устремился за друзьями следом.

Глава тридцать седьмая

Ох и сердился мистер Гарри Вуд, когда узнал про случившееся!.. Он бегал по комнате взад и вперед, размахивая руками и громко выкрикивая через равные промежутки времени отрывистые фразы:

– Что вы наделали!.. Еще одно привидение!.. Да, к тому же грабитель!.. А если ему в голову взбредет снова красть?.. Кто его поймается, невидимого?.. А если мы не найдем траву «хрумхрум»?.. Что тогда делать?..

Еле-еле нам удалось успокоить ученого-естествоиспытателя. А когда он успокоился, то принял решение:

– Еду в полицию. Объясню этому Биллу, что с ним случилось. Пообещаю исправить вашу ошибку.

– Но сначала потребуйте с них клятву больше не воровать! – заметил я доброму рыцарю науки. – Мы наказали этих мошенников за воровство. Таких словами не проймешь – таких пугать нужно, тогда они понимать начинают.

– Хорошо-хорошо, попробую их вразумить.

Мистер Вуд хотел было ехать в полицейский участок один, но мы уговорили его взять нас с собой.

– Мы ни одного слова в полиции не произнесем! – пообещали Маришка и Уморушка. – Никто и не заметит нас!

– А Горемыка-Билл скорее вам поверит, – добавил я, поддерживая просьбу моих подопечных. – Сейчас он, наверное, успокоился немного и от нас шарахаться не станет.

– Хорошо, садитесь в машину. Но при полицейских – ни слова!

Мы дружно кивнули головами в знак согласия (как будто мистер Гарри Вуд мог видеть наши кивки!) и полетели занимать места в автомобиле. Через полчаса мы были уже в знакомом полицейском участке. Мистер Вуд представился старшему офицеру как «специалист по аномальным явлениям» и попросил его показать задержанных преступников.

– Я слышал, – сказал он, – что вы арестовали троих жуликов с украденным ими саквояжем? И, кажется, один из грабителей немного странновато выглядит?

– Я не сказал бы, что он «странновато выглядит», – буркнул полицейский с легким раздражением, – слово «выглядит» для него не совсем подходит…

– Он… невидим?

– Да, – признался полицейский. И тут же рассердился на своих коллег: – Болтуны! Уже всему городу известно, кого мы задержали!

– Не известно, не волнуйтесь, – успокоил офицера Гарри Вуд, – просто я давно следил за этим существом, и его следы привели меня к вам.

– Тогда это другое дело! – обрадовался полицейский. – Если вы не боитесь невидимок, то я готов устроить вам встречу с ним!

И он приказал сержанту провести мистера Вуда к задержанным.

Боб, Джек и Горемыка-Билл сидели в большой просторной комнате с одним окном, наглухо закрытым металлической решеткой. Боб и Джек уже свыклись с присутствием привидения и больше не уговаривали его оставить их в покое и исчезнуть. Они поняли, что дух, говорящий голосом Горемыки-Билла, не покинет их отныне нигде и никогда и будет сопровождать их повсюду, куда ни забросит судьба. Увидев нас, Горемыка-Билл тихонько взвизгнул и забился в самый дальний угол комнаты. Полицейский нервно дернул головой, словно отгоняя мух, и, стараясь не терять достоинства, произнес:

– К вам пришел мистер Гарри Вуд. Побеседуйте с ним.

И он вышел обратно в коридор и закрыл за собою тяжелую металлическую дверь.

– Садитесь, мистер, – любезно пригласил ученого главарь незадачливой шайки и указал на свободную койку, – мы вас слушаем.

– Спасибо, – поблагодарил его мистер Гарри и, в свою очередь, предложил присесть и нам: – Садитесь, мистер Джон, устраивайтесь поудобнее, мисс Мэри и мисс Умора.

Мы не стали отказываться от любезного предложения и спикировали с потолка на койку. Пружины зловеще скрипнули под нами, заставив несчастных грабителей сильно вздрогнуть.

– Снова привидения… – прошептал Джек, бледнея. – Одного нам мало, видать…

– Не привидения мы, не привидения! – успокоил я беднягу, – И ваш Билл не привидение!

– А кто я? – жалобно пискнул из дальнего угла Горемыка.

– Наглый грабитель, вот ты кто! – охотно объяснила ему Маришка. – И все вы трое – грабители!

– Профессия, мисс… – начал оправдываться Боб, косясь на пустую койку напротив себя.

Но я резко перебил его:

– Дурная профессия, дорогой! А за дурные дела нужно расплачиваться!

– Сколько?.. – выдавил из себя Горемыка-Билл. – Я готов отдать все, что имею!

Уморушка фыркнула презрительно:

– Деньги нам не нужны! Мы их и заработать можем, если понадобится!

– Что же вы тогда хотите? – спросил Боб. – Мы сделаем все, что вы пожелаете, только, пожалуйста, расколдуйте Билла!

– Клятву дадите? – вмешался в разговор мистер Гарри Вуд, сидевший все это время молча. – Поклянитесь, что бросите свое позорное ремесло, и тогда я попробую вернуть вашему приятелю человеческий облик, а вас освободить из-под ареста.

– Клянусь! – ни секунды не медля воскликнул Горемыка-Билл и подлетел к нам вплотную, уже не страшась ни меня, ни моих славных девочек. – Чтоб я еще хоть раз чужую вещь взял… да ни за что!

– И я клянусь, – проговорил Джек и положил руку на Библию, – клянусь Святым Писанием, что с этого дня прекращу воровать!

Помявшись, дал клятву и предводитель шайки Боб. А что ему оставалось делать? Не расставаться же теперь с друзьями!

– Хорошо, мы завяжем, – проговорил он, глядя в пол тупым взглядом, – попробуем начать новую жизнь…

– Мудрое решение! – похвалил я его и, перелетев на койку Боба, ласково похлопал раскаявшегося жулика по плечу.

Боб вздрогнул и через силу улыбнулся:

– Горе научит мудрости…

Взяв с жуликов клятву, мы стали прощаться с ними.

– А когда я в человека превращусь? – спохватился Горемыка-Билл. – Сил нет привидением маяться!

– Будем надеяться, что это произойдет в четверг, – объяснил ему мистер Гарри Вуд, уже открывая дверь и останавливаясь на минутку у порога, – все будет зависеть от погоды.

И он вышел в коридор, пропустив нас перед собою. Потом мистер Вуд немного побеседовал с офицером, пообещал ему все уладить в ближайшее время и вскоре покинул здание полиции.

Покинули участок и мы: нам больше здесь нечего было делать.

Глава тридцать восьмая

Грабители побывали в «Приюте сумасбродов» в понедельник. А уже во вторник все утренние американские газеты пестрели сообщениями о поимке загадочной шайки мошенников. Даже серьезная научная газета «Ой ли?!» дала статью профессора Лешека Вампировского, в которой ученый с мировым именем досконально проанализировал показания пойманных жуликов. Статья называлась: «Умора – реальность или галлюцинация?»

Левон Тигранович Анчуткян, когда увидел заголовок, чуть было не задохнулся от удивления: Умора?! Его старая знакомая?! Отдышавшись, Анчуткян принялся читать статью. А когда прочитал ее, то понял: кажется, его друзья снова попали в беду! Сам Левон Тигранович в эти дни находился в Америке в городе Бостоне на конференции по загадочным явлениям. Он должен был делать доклад о новой породе рыб, выведенной в московском НИИЗЯ.[1]

Доклад Анчуткяна обещал вызвать фурор в научных кругах, и наш профессор тщательно готовился к своему выступлению. Но статья в газете «Ой ли?!» нарушила все планы Левона Тиграновича. «Бог с ним, с докладом! В следующий раз выступлю. Главное – друзей спасать нужно!» И профессор, скомкав газету и сунув ее в портфель, ринулся к выходу из университетской аудитории. Спустя тридцать минут он уже сидел в автобусе и мчался в Нью-Икс, а уже через пять часов Анчуткян переступил порог отеля «Приют сумасбродов».

– Маришка… Уморушка… Иван Иванович… Где вы?

Мы были здесь! Невидимые, мы набросились на нашего старого друга и стали тискать его в своих объятиях и целовать в разгоряченные щеки. Профессор стоял ошеломленный и даже не делал попытки ответить нам тем же: он, хотя и знал, что встретится с привидениями, все-таки не был готов целоваться с ними.

Глава тридцать девятая

Когда мы рассказали профессору Анчуткяну обо всем, что с нами произошло, Левон Тигранович долго не мог придти в себя и только время от времени негромко восклицал: «Ну, надо же!.. Кто бы мог подумать!.. Ну и ну, друзья мои!.. Ну и ну!..»

А когда он все-таки пришел в себя, то спросил:

– И долго вы намереваетесь ждать четвергового дождика? Не лучше ли вызвать сюда Калину Калиныча и воспользоваться его феноменальными способностями в области колдовства?

– Уже недолго, Левон Тигранович, – вздохнул я, не скрывая своей печали. – Мы не хотели волновать старого лешака и думали обойтись без его помощи.

– А разве он не волнуется сейчас? Его любимая внучка и друзья куда-то сгинули, и вы считаете, что он не волнуется?!

Я улыбнулся:

– Сегодня семнадцатое июня, Левон Тигранович, а мы пропали двадцать первого. У нас четыре дня осталось в запасе!

Профессор обомлел:

– Как четыре дня в запасе?! Вы что – еще не пропали?!

– Нет, – объяснила Уморушка, – мы еще в Навидаде Христофора Колумба дожидаемся.

– Какого Колумба?..

– Того самого, Христофора.

Я понял, что Уморушка сейчас окончательно запутает бедного Анчуткяна, и пришел ему на помощь:

– О Колумбе потом поговорим, Левон Тигранович. А ситуация у нас сложилась простая, хоть и парадоксальная. Все еще только случится, Левон Тигранович, вы понимаете это?!

– Понимаю… – профессор вжался в кресло еще сильнее. – Значит, все еще можно исправить… отменить… исключить…

– Нет! – воскликнула вдруг Маришка, сидевшая все это время молча рядом с Анчуткяном. – Отменять ничего не нужно! Иначе мы не спасем Маусвилл от мизераблей, не задержим оборотня Клайда и трех грабителей…

– Нам расколдоваться нужно и домой вернуться, а больше нам ничего не требуется, – добавила Уморушка.

Левон Тигранович посмотрел на меня (точнее, на то кресло, в котором я сидел), и в его глазах я прочитал немой вопрос: «Вы с ними согласны?!»

– Пожалуй, девочки правы, – проговорил я не совсем решительно, – что было, то было… Живы остались – и слава Богу!

В этот момент к нам в комнату постучались.

– Да-да, мистер Вуд, входите!

Владелец отеля открыл дверь и в растерянности остановился на пороге.

– Кажется, здесь никто не сидит, – показал ему Левон Тигранович на свободное кресло.

– Благодарю, – и мистер Гарри Вуд присоединился к нашей компании. – Вы что-нибудь решили? – спросил он после небольшой паузы у Левона Тиграновича.

– Пока нет, – ответил Анчуткян, но я думаю, что нужно вызвать ее дедушку, – и он кивнул головой в сторону одного из пустых кресел.

Кресло скрипнуло и ответило Уморушкиным голосом:

– Лучше не надо… После четверга – уж так и быть…

– Осталось два дня до четверга, дайте мне шанс самому исправить случившееся, – попросил и мистер Гарри. – Это так важно для науки!

Услышав про науку, Анчуткян чуть-чуть сжалился:

– Хорошо, до четверга подождем. Но если дождя не будет, я даю срочную телеграмму в Апалиху. Петр Васильевич найдет возможность передать ее адресату. Вы со мной согласны, Иван Иванович?

Разумеется, я был согласен! Торчать еще неопределенное время в «Приюте сумасбродов» мне никак не хотелось. К тому же приближалась роковая суббота – день нашего исчезновения.

– Или мы расколдовываемся в четверг, или шлем телеграмму, – заверил я твердо профессора Анчуткяна, – а пока потерпим.

– Тогда до четверга, – Левон Тигранович поднялся и пожал на прощанье руку мистеру Гарри Вуду, – желаю успеха, коллега! – Анчуткян повернулся к пустым креслам и отвесил общий поклон: – До встречи, друзья мои! В среду я сделаю доклад на конференции, а в четверг буду у вас.

Анчуткян и Гарри Вуд вышли из нашей комнаты и направились по коридору к выходу из отеля. А мы все трое прильнули к окну и не отрывались от него до тех пор, пока автомобиль с профессором не скрылся из вида.

Глава сороковая

А теперь, пожалуй, самое время рассказать о тех событиях, что произошли в Апалихе после нашего исчезновения. А произошло там, оказывается, вот что. Как только мы с Маришкой и Уморушкой были втянуты в прожорливый экран телевизора, Калина Калиныч со всего маху ударил проклятый ящик об пол. Кинескоп взорвался, и телевизор рассыпался на мелкие кусочки. Тщетно рылись несчастные дедушки в обломках: кроме битого стекла и запыленных радиодеталей они ничего не смогли разыскать. Даже волшебной палочки – и той не было в груде телевизионных останков.

Вставая с пола и прекращая бессмысленные раскопки, Калина Калиныч поклялся:

– Я найду их! Я все равно найду их! Я обшарю всю землю, загляну во все укромные ее уголки, но я отыщу наших любимых внучек и беднягу Гвоздикова! Клянусь своими сединами!

– И мы сидеть сложа руки не станем! – кивнула головой Маришкина бабушка. – Садись, Петр, пиши заявление в милицию! Пусть всемирный розыск объявят!

– В милицию – это обязательно… Это я сейчас напишу… – Петр Васильевич открыл трясущимися от волнения руками шкафчик, где хранились письменные принадлежности, и достал из него тетрадку и авторучку. – Очки еще надо, в пиджаке которые… – Он снял с вешалки свой пиджачок и вынул футляр с очками. – Я готов! – доложил он вскоре, усаживаясь поудобнее за столом.

– Пожалуй, я полечу… – тихо проговорил Калина Калиныч, обращаясь одновременно к супругам Королевым. – Каждая секунда сейчас дорога.

– Да-да, лети, Калиныч, – попрощался с лешаком Петр Васильевич, не вставая из-за стола. – Ежели что – дай знать… – Он открыл футляр, собираясь достать из него очки, и вдруг вскрикнул: – Стой!.. Стой, Калинушка!.. Не исчезай!..

Калина Калиныч, который уже шептал слова заклинанья, оборвал волшебную фразу на полуслове.

– В чем дело, уважаемый? – спросил он удивленно. – Мне лететь нужно, внучек спасать!

– А куда лететь, тебе ведомо? Может быть, в этой бумажке и хранится ответ! – и Петр Васильевич бережно развернул листок бумаги, который оказался телеграфным бланком. – Вчера принесли, думал, розыгрыш… – Петр Васильевич надел очки и стал читать:

– «Сообщаю Калине Калинычу зпт что требуется его помощь тчк Умора зпт Маришка зпт Гвоздиков находятся в США зпт в штате Калифорния зпт городе Нью тире Иксе зпт отеле Приют Сумасбродов тчк ваш друг Анчуткян тчк».

– Когда отправили телеграмму? Откуда? – спросила Маришкина бабушка своего супруга. – Что-то я ничего, Петр, не пойму…

– Из Америки прислано, срочная. А отправили телеграмму девятнадцатого.

– В четверг, значит… – быстро подсчитал Калина Калиныч. – В четверг они, верно, в Америке были. Только в океане, а не в городе. И телеграмму ТОГДА и ОТТУДА они послать не могли.

– Шутка, получается? Розыгрыш? – тихо спросил старого лешака Петр Васильевич. – Анчуткян человек веселый, взял да пошутил…

Калина Калиныч отрицательно помотал головой:

– Нет, Васильич, профессор так шутить не станет. Тут, видно, загадка большая кроется, и отгадать нам ее пока не под силу…

– А что же тогда делать, Калиныч? Может, и телеграмму в милицию отнести? – Маришкина бабушка смотрела на старого лешего с мольбой и затаенной надеждой. – В милиции загадки умеют разгадывать, правда, не все и не сразу.

– А мы и не станем ее разгадывать! – принял вдруг решение Калина Калиныч. – Мне теперь все равно по белу свету рыскать придется, так я с Америки начну! Как там город-то прозывается?

– Нью тире Икс, – напомнил Петр Васильевич, заглядывая в телеграмму.

– Дадут же имечко… – с легкой укоризной проговорил старый лешак и тут же бодро вскинул голову и повеселевшим голосом добавил: – Найдем и тире! Был бы город, а мы его разыщем!

И он, помахав на прощанье супругам Королевым правой рукою, снова прошептал волшебное заклинание (на этот раз до конца) и сгинул.

…А через мгновение оказался у пещеры Змея Горыныча и бегом помчался будить старого верного друга.

– Горынушка! Просыпайся, миленький! Опять лететь нужно, Уморушку с Маришкой и Гвоздиковым из беды выручать!

Трехголовый Змей, который и заснуть еще толком не успел, судорожно вздрогнул:

– Как – лететь?! Куда?! Что с ними опять стряслось?!

– Что стряслось – не знаю, а только они, Горынушка, снова сгинули. Один след и остался – телеграмма от Анчуткяна.

– От Тиграныча? Что пишет профессор?

– В Америке, пишет, наши соколики, в какой-то Калифорнии, город Нью Тире Икс называется.

– Медом что ли эта Америка мазана! – не на шутку возмутился Змей Горыныч. – Второй раз туда удирают!

– Не удрали они, в телевизор их утянуло. А телевизор я разломал сгоряча. Да я потом все тебе расскажу, а сейчас лететь нужно!

– Ну, ежели пропали, тогда летим… До Америки путь знакомый, а там разберемся, где Калифорния, а где город этот… Название-то крепко помнишь?

– Крепко!

– Тогда лезь на спину, нечего зря время терять.

Калина Калиныч вскарабкался на старого друга, обнял его за среднюю шею и прошептал:

– Вперед, Горынушка, вперед, милый!

Трехглавый Змей не спеша выбрался из пещеры, тяжело вздохнул, сожалея о вновь утерянном покое, взмахнул крылами и поднялся в воздух.

– Люблю вечерами на запад летать! – проговорил он, оборачивая правую голову к приятелю. – Солнце от тебя уходит, ты за ним спешишь – красота!

И он, словно желая подтвердить правоту своих слов, прибавил скорость и устремился в погоню за ускользающим солнцем.

Глава сорок первая

И снова наступил четверг, и снова небо над Нью-Иксом и его окрестностями было чистым и ясным. И тогда Анчуткян, соблюдая наш уговор, отправил срочную телеграмму дедушкам Маришки и Уморушки. Два долгих дня и две долгих ночи ждали мы ответа. И дождались: в субботу, за три часа до нашего исчезновения в прожорливом телевизоре, в «Приют сумасбродов» прибыл запыхавшийся и взмыленный Змей Горыныч с Калиной Калинычем на разгоряченной спине. То-то радости было у нас, то-то счастья!.. Мы кинулись целовать и обнимать дорогих гостей, и наши невидимые слезы громко шипели, падая на дымящиеся пасти Горыныча, вмиг испаряясь на них, как на раскаленных сковородках.

Когда все немного успокоились и пришли в себя, Калина Калиныч принялся за самое важное и ответственное дело: он стал расколдовывать нас. Глухим и рокочущим голосом он проговорил одно из своих сильнейших заклинаний и на последнем слоге резко взметнул ввысь сжатые кулаки. И чудо свершилось: мы вновь стали видимыми! Ободренный этим успехом, Калина Калиныч решил еще попытать счастья и при помощи чародейства постараться вернуть пропавшую волшебную палочку. Но, увы, как он ни бился, драгоценная пропажа так и не объявилась.

– Видать, навеки сгинула… – прошептал старый лешак, прекращая свои тщетные попытки. – Жаль, конечно, однако и без нее жить можно.

– На себя надеяться лучше, деда! – сказала Уморушка, стараясь успокоить погрустневшего Калиныча. – Тогда и мизераблей победишь, и оборотня поймаешь, и жуликов от их ремесла навсегда отвадишь. Верно я говорю, Мариш?

И Маришка весело кивнула ей:

– Верно!

Вспомнив о сидящих в заточении бедолагах-грабителях, я попросил Калину Калиныча освободить их и вернуть Горемыке-Биллу нормальный человеческий вид.

– Но при одном условии, деда! – строго заявила Уморушка. – Пусть они свое обещание запомнят навечно!

– Какое обещание, внученька?

– Они знают… Какое трем привидениям давали.

Калина Калиныч улыбнулся и охотно согласился с Уморой:

– Хорошо, так и сделаю!

И он снова пророкотал свое главное заклинание и снова воздел вверх сжатые кулаки.

– А теперь домой, – сказал Калина Калиныч, закончив дела с грабителями. – Маришкины дедушка и бабушка, поди, заждались.

Он поблагодарил мистера Гарри Вуда за сердечное гостеприимство и заботу о нас и дал нам команду усаживаться на Горыныча.

– Хоть и не впервой вам на Змеюшке летать, однако держитесь крепче: путь до России неблизкий, как бы не задремали и не свалились с него.

– Ничего, деда, ты нас поймаешь, – улыбнулась Уморушка и первой вскарабкалась на спину Горыныча.

– Прощайте, мистер Гарри, спасибо за все! – помахали мы руками владельцу «Приюта сумасбродов». – Желаем дождаться четвергового дождика и найти траву «хрумхрум»!

Ученый-любитель благодарно кивнул головой и отошел вместе с Анчуткяном в сторонку: они боялись, что Горыныч, взлетая, ненароком заденет их могучими и тяжелыми крылами. Сам Левон Тигранович летел в Москву самолетом, в Америке у него оставались еще кое-какие дела, да и природная скромность не позволяла ему заставлять усталого Горыныча делать лишний крюк и приземляться в российской столице.

– Счастливого пути! – крикнул он нам и помахал на прощанье ковбойской шляпой, подаренной ему вчера профессором Лешеком Вампировским. – До скорой встречи!

– До скорой встречи! – ответили мы дружно, и Змей Горыныч плавно начал подъем в небеса.

Часов через десять (в воскресенье к вечеру) мы были уже в Муромской Чаще. А через пять минут Маришка и я стояли на пороге королевского дома в родной Апалихе.

– Ну, здравствуйте… – прошептала побледневшими от волнения губами Маришка и шагнула в знакомые сенцы.

Скрипнула входная дверь, раздались счастливые возгласы Петра Васильевича и его супруги, и я вдруг отчетливо понял, что нашему четвертому путешествию пришел долгожданный конец.

Посткриптум

Иногда вечерами, когда к сердцу вдруг подступает беспричинная грусть, я достаю из ящика письменного стола фонарик мизераблей, деревянный бочонок для соли моряка Луиджи, меню корабельной команды «Санта-Мария» с личным автографом Христофора Колумба и, трогая их нежно и ласково руками, начинаю вспоминать о былом. Воспоминания мои светлы и ярки, и в них никогда не бывает места тоске и печали. И только одна мысль тревожит меня и не дает покоя: где сейчас находится волшебная палочка? Может быть, она так и лежит где-нибудь на пороге между реальным миром и миром фантазии и ждет, когда появится перед ней какой-нибудь чудак из числа тех, кто любит отправляться иногда в путешествия за приключениями?

Может быть, ее и найдут, может быть…

КОНЕЦ

Примечания

1

Примечание: Путем скрещивания обыкновенных речных лещей с летающими океанскими рыбками удалось создать уникальный вид крылатых лещей, способных при сбросе в реку ядовитых отходов с химического комбината подниматься в воздух и пропускать под собою отравляющие стоки.

(обратно)

Оглавление

  • Вместо предисловия
  • Глава первая
  • Глава вторая
  • Глава третья
  • Глава четвертая
  • Глава пятая
  • Глава шестая
  • Глава седьмая
  • Глава восьмая
  • Глава девятая
  • Глава десятая
  • Глава одиннадцатая
  • Глава двенадцатая
  • Глава тринадцатая
  • Глава четырнадцатая
  • Глава пятнадцатая
  • Глава шестнадцатая
  • Глава семнадцатая
  • Глава восемнадцатая
  • Глава девятнадцатая
  • Глава двадцатая
  • Глава двадцать первая
  • Глава двадцать вторая
  • Глава двадцать третья
  • Глава двадцать четвертая
  • Глава двадцать пятая
  • Глава двадцать шестая
  • Глава двадцать седьмая
  • Глава двадцать восьмая
  • Глава двадцать девятая
  • Глава тридцатая
  • Глава тридцать первая
  • Глава тридцать вторая
  • Глава тридцать третья
  • Глава тридцать четвертая
  • Глава тридцать пятая
  • Глава тридцать шестая
  • Глава тридцать седьмая
  • Глава тридцать восьмая
  • Глава тридцать девятая
  • Глава сороковая
  • Глава сорок первая
  • Посткриптум . .
  • Реклама на сайте

    Комментарии к книге «Охотники за мизераблями», Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства