«Мальчик с двумя именами»

— В школу будешь ездить на трамвае, — сказала госпожа Грот, когда они по местами перекопанной улице подходили к красивому школьному зданию, ещё хранившему на себе следы бомбёжки. — Только не спрыгивай на ходу, не… — И дальше следовал подробный перечень того, что можно и чего нельзя делать по дороге в школу.

Курт, насупившись, молчал.

Значит, мать тоже ему не верит! Когда по возвращении из Гарца он рассказал ей о пахаре и вызванных им воспоминаниях, она сначала испугалась, а потом залилась каким-то странным, натужным смехом.

— Это я погоняла лошадей? Помнится, я тебе говорила, как сразу после окончания школы мать послала меня в город к своей знакомой учиться шить. С тех пор я жила в городе, домой приезжала редко, а в поле вообще никогда не работала. Ты вечно витаешь в облаках! — Она тряхнула его за плечи, будто и в самом деле хотела растормошить. — Спустись на землю, Курт! — И, сделав серьёзное лицо, начала объяснять, как в этом городке вблизи чешской границы познакомилась с Гротом, как незадолго до войны вышла за него замуж и переехала далеко на север, в Арнсфельд, к польской границе, где жила безвыездно до тех самых пор, пока туда не прикатила война. — Неужели ты забыл, — возбужденно вскрикнула она, — как мы с тётей Бертой, Хильдой и Максом покинули Арнсфельд, только когда нас прогнали русские?

— Нет, нет, не забыл, — повторял Курт, хорошо помнивший те ужасные дни, когда вдали заухали пушки.

Помнил он и то, как они в обществе тёти Берты, Хильды и Макса сидели в подвале, в то время как над ними гремела канонада. Не забыл и ту памятную ночь, когда их выгнали из города. Как сейчас видел он перед собой сожжённые сёла и разрушенные города, где они мытарились долгие месяцы и годы, пока наконец три года назад не нашли отца и не поселились здесь, в Хаймдорфе. Но это не мешало ему помнить и прекрасный горный край с пахарем. Да, возможно, крестьянка с кнутом и не была его матерью, и тем не менее никто, даже мать, не убедит его в том, что всё это лишь плод его воображения.

— Нет, мама! — упрямо отчеканил он, когда они вошли в просторный вестибюль, где уже толпились его ровесники и ровесницы. — Что я видел, то видел!