«Джеймс Бонд отдыхает»

Елена Артамонова Джеймс Бонд отдыхает (Ошибка Джеймса Бонда)

Глава первая. Жизнь в раю

Маша Нестерова задумчиво смотрела в окно автобуса. Обычно эта веселая девочка обожала путешествия и приключения, но сейчас не знала радоваться ей или грустить. За стеклом проплывали симпатичные не слишком высокие изумрудные горы и утопавшие в зелени поселки. Где-то поблизости находилось море, но с дороги его не было видно. Решив узнать время, Маша посмотрела на мобильный телефон, с которым никогда не расставалась, потом перевела взгляд на маму. Мама, как всегда «отсутствовала» — то есть формально она находилась рядом, сидела в соседнем кресле, однако ее глаза скрывали очки, а в руках находилась пачка бумаг. Девочка отлично знала, что когда у мамы на носу красуются очки, разговаривать с ней просто невозможно — занятая своими мыслями она начнет отвечать невпопад, в упор не замечая находящуюся рядом дочь. Мама Маши Нестеровой была самым настоящим трудоголиком — человеком, двадцать четыре часа в сутки думающим о работе и не способным расслабиться, чтобы насладиться отдыхом. Вздохнув, девочка снова уставилась в окно. Вроде бы ей можно было только завидовать, ведь она ехала на самый настоящий курорт, где плескалось море, зеленели горы, а по весне цвели персиковые сады, но…

— Маша, ты не устала? — мама сняла очки, возвращаясь в реальный мир.

— Нет. Поездка получилась интересная.

— А мне показалось, что ты грустишь.

— Ничего, мам, все отлично… — девочка замолчала, а потом, неожиданно для себя самой, выложила то, что было у нее на душе. — Только знаешь, мама, я опять чувствую себя чужой.

— Чужой? — бумаги отправились в пластиковую папочку, очки — в футляр, и Ирина Владиславовна с тревогой посмотрела на свою дочь. — Почему, доченька?

— В Москве у меня были друзья, мы вместе играли, учились, болтали друг с другом по телефону. Меня все знали, и я всех знала. А потом мы переехали в Питер, и мне пришлось идти в новую школу. Там на меня смотрели косо и даже пытались дразнить, обзывая грот-мачтой!

— Ах, Маша, в наше время высокий рост — большое преимущество. Было бы хуже, если бы тебя, к примеру, сравнивали с колобком.

— Я не про то, мама! Просто ребята в классе всегда не любят новеньких, и первое время новичкам приходиться очень нелегко. Меня здорово доставали, но потом все кое-как утряслось. И вот, стоило мне найти в новой школе друзей и почувствовать себя человеком, как мы снова срываемся с места и уезжаем в дальнюю даль!

Ирина Владиславовна помрачнела. Ее дочь была права, но с другой стороны, все это делалось для благополучной и обеспеченной жизни Маши:

— Понимаешь, доченька, найти работу, позволяющую неплохо зарабатывать, достаточно сложно. Желающих много, а потому претенденты проходят жесткий отбор. Когда наша фирма приобрела пустующий приморский пансионат, и мне поручили разработать проект его реконструкции, я очень обрадовалась — это хорошие деньги и увлекательная работа. Но потом я подумала о тебе: бесконечные командировки совсем отдалили бы нас друг от друга, большую часть времени мы бы проводили порознь. Такое положение дел меня совершенно не устраивало. Ситуация казалась безвыходной, но гендиректор пошел мне навстречу, предложив поселиться в пансионате вместе с дочерью. Отличное решение! Итак, я на месте разработаю проект, а потом, когда его утвердят, стану лично контролировать строительные работы, что намного улучит их качество и скорость проведения. Ты же в это время будешь ходить в местную школу, загорать, купаться в море, набираться здоровья.

— Зимой море холодное.

— До зимы еще далеко. В любом случае, климат здесь намного здоровее, чем в Петербурге. Мне обрисовали это место, как рай на земле. И я верю таким рассказам — иначе наша фирма не стала бы вкладывать бешеные деньги в местный пансионат. Здесь появится элитный отель, уединенное, но оборудованное по европейским стандартам место отдыха. Если хорошенько раскрутить проект, от клиентов не будет отбоя. Это в будущем, однако, я думаю, что нам и сейчас здесь очень понравиться.

— Должно, — Маша почесала нос.

— Все будет отлично, поверь мне! У нас найдется время не только для работы, мы будем вместе гулять, облазим все горы, еще успеем поплавать и позагорать…

Тем временем, рейсовый автобус подкатил к остановке, оборвав на оптимистичной ноте разговор матери и дочери. Подхватив многочисленные саквояжи и чемоданы, Ирина Владиславовна с Машей заторопились к выходу. Девочка первой спрыгнула на землю, ей в ноздри ударил южный, напоенный запахом сосен и моря воздух, и вдохнув этот курортный аромат, она моментально избавилась от хандры и тревог — в самом деле, несколько месяцев проведенных в таком райском уголке, были для них с мамой настоящим подарком судьбы.

Автобус поехал дальше, а путешественницы немного замешкались, осматриваясь на новом месте. Прямо за их спинами возвышался пологий, покрытый выгоревшей на солнце травой склон горы, а впереди, через дорогу виднелась ограда пансионата, за которой просматривалась буйная южная растительность и верхние этажи пустующих корпусов.

— Здравствуйте, — приветствовал их вышедший из проходной рослый парень в камуфляже.

— Здравствуйте, — почти хором откликнулись женщина и девочка.

— Я — Сергей, а вы — Ирина Владиславовна?

— Да. А вот моя дочка Маша.

— Очень приятно. Мне о вас по телефону сообщили. Проходите, располагайтесь.

Сергей оказался словоохотливым парнем. Большую часть времени он вынужден был проводить в одиночестве, присматривая за пустовавшим пансионатом, коротая дежурства за кроссвордами да телевизором, и отчаянно скучал, нуждаясь в общении. Потому приезд гостей его очень обрадовал. Подхватив самые большие чемоданы, он повел столичного архитектора и ее дочь вглубь начинавшейся у самого входа в пансионат сосновой рощи.

— Вы в каком корпусе хотите поселиться — в Голубом или в Зеленом?

— А чем они отличаются?

— Вообще-то, Ирина Владиславовна, ничем, но среди отдыхающих Голубой корпус считался лучшим.

— Тогда в Голубой.

— Сделаем, — Сергей весело улыбнулся и подмигнул Маше.

Впрочем, девочка его подмигиваний не заметила, так она была увлечена созерцанием окружающего ландшафта. В самом деле, здесь было очень и очень здорово — Машу окружала атмосфера настоящего курорта, а территория, хотя и была немного запущенной, но оказалась очень зеленой, красивой и немного таинственной. Сразу за рощицей девочка увидела несколько разноцветных семиэтажных корпусов, стоявших перпендикулярно к расстилавшемуся до самого горизонта морю.

— Там, ниже по склону — дачные домики, в которых раньше студенты отдыхали, танцплощадка и летний кинотеатр, а за ними — что-то вроде набережной, еще ниже — пляж.

В ответ на рассказ Сергея Ирина Владиславовна только кивнула головой, полностью занятая мыслями о грандиозном проекте реконструкции. Вскоре все трое подошли к Голубому корпусу и остановились возле громадного стеклянного вестибюля. Только теперь, окинув взглядом высокое здание. Маша до конца осознала, какая необычная жизнь ожидала ее на протяжении ближайших месяцев. В пансионате не было ни единой живой души, за исключением охранника на проходной, а сами корпуса стояли пустыми и запертыми на замки. Маше с мамой предстояло одним-одинешеньким коротать дни в огромном доме, и от такой перспективы у девочки захватывало дух. Это было и здорово и, одновременно, жутковато.

— Вы не пожалеете, что к нам приехали, — сообщил охранник, отпирая стеклянную дверь корпуса. — Местечко здесь классное. Раньше, когда пансионат работал, люди сюда по нескольку раз возвращались, так им тут нравилось. Кстати, вы в курсе, что над горой есть поселок? Это как раз следующая остановка автобуса. Там продуктовый магазин.

— А школа там же?

— Да, Ирина Владиславовна.

— Значит, Маше придется ездить на автобусе? Мне ничего такого не говорили…

— Нет. Не придется. Есть короткий путь. В поселок можно подняться по железной лестнице, которая начинается возле пляжа. Она прямо по горе петляет, среди леса.

— Не поняла, — вмешалась в разговор Маша. — Мы же ехали по ровной дороге, никуда не спускались и не поднимались, при чем же здесь лестница?

— Дорога незаметно сворачивает в сторону и, постепенно поднимаясь, огибает обрывистое плоскогорье, на котором расположены поселок и воинская часть. Но можно срезать этот крюк, поднявшись на гору по лестнице.

— А это не опасно? — встревожилась Машина мама. — Места здесь, как я успела заметить, глухие. Всякое может случиться…

— Что вы, Ирина Владиславовна! Посторонние люди в нашу глушь не заглядывают. В поселке все друг друга знают, отдыхающие разъехались, а рядом — воинская часть. Что здесь может случиться? Это же приграничная зона, здесь все строго — после двадцати трех ноль-ноль комендантский час.

— То есть? — изумилась Маша.

— Без шуток. Поскольку это особый район, по ночам здесь передвигаться запрещено. Но не потому что опасно — просто порядок такой. А вообще смело ходите, где хотите.

— Но до двадцати трех ноль-ноль.

— Так точно.

Просторный холл встретил гостей прохладой и тишиной. Маша немного оробела, осторожно передвигаясь по вымощенному разноцветной плиткой полу. Ей было трудно представить, что в этом просторном семиэтажном здании кроме них с мамой никого не станет жить.

— Лифты здесь выключены, так что советую слишком высоко не забираться, — пояснил Сергей, направляясь с чемоданами к лестнице.

— А электричество, водопровод?

— К вашему приезду все наладили. Не волнуйтесь, Ирина Владиславовна.

— Спасибо, Сергей, вы очень любезны.

Мама с дочкой выбрали просторный номер на третьем этаже, с лоджии которого открывался отличный вид на море. Войдя в комнату. Маша с размаху плюхнулась на мягкую кровать:

— Вообще-то здесь здорово!

— Рада, что тебе понравилось.

— Вот только скучновато.

— Ничего, вместе мы не соскучимся. Давай быстренько распакуем вещи и рванем на разведку. Сбегаем к морю, искупаемся. Вода в море еще теплая.

— Давай! — глаза у Маши загорелись — она давно не видела свою маму такой веселой.

— Мы здесь отлично устроимся. Ты не будешь скучать, честное слово! Знаешь, дочка, у меня никогда не было такого чудесного места работы. Вот только еду придется готовить на электрической плитке…

— Справимся, — по-деловому заверила хозяйственная Маша и начала развешивать на казенные вешалки привезенные из дома вещи.

Железные перила лестницы были влажными от росы, а ступени таинственно вибрировали под ногами при каждом шаге. В самом деле, подъем смахивал на настоящее приключение — железная лестница прихотливо петляла по заросшему густым лесом склону горы, и человек с пылким воображением мог представлять себе все, что угодно, гадая, какие сюрпризы могут поджидать его на следующей лестничной площадке. Но Машу путешествие по длиннющей ржавой лестнице уже не впечатляло — она как минимум дважды в день следовала одним и тем же маршрутом, а потому успела привыкнуть к таинственной атмосфере этого места.

С той поры, как Ирина Владиславовна вместе с дочерью поселились в пустующем пансионате, прошло почти три недели. Учебный год начался, и Маша изо дня в день проделывала путь от дома до школы и обратно, всякий раз поднимаясь и спускаясь по необычной лестнице. Вот и сегодня, как во все предыдущие дни, девочка торопливо вышагивала по ступеням, неся за спиной наполненный книгами и тетрадями рюкзачок. По-правде говоря, в школу идти Маше совсем не хотелось, ведь ничего хорошего там, к сожалению, произойти не могло. Вообще Мария Нестерова не относилась к категории злостных прогульщиков и лентяев, но сейчас бы предпочла оказаться на больничном или еще каким-нибудь образом «закосить» занятия.

Пессимистические прогнозы оправдались и столь сильная неприязнь к школе, возникла потому, что Машу не слишком хорошо приняли в классе. Собственно говоря, особенно сильно ее донимала только одна девчонка — маленькая, кругленькая, смахивавшая на колобок Валя Озерова, славившаяся на весь поселок своим дурным характером и неподражаемой вредностью.

Лестница привела к воинской части расположенной над обрывистой, почти отвесной, возвышавшейся над морем частью горы. Проследовав мимо охраняемого объекта. Маша свернула в переулок, ведущий к зданию двухэтажной средней школы, где учились не только местные ребята, но и жители соседних поселков, которых привозил в учебное заведение школьный автобус. Внезапно Машин взгляд засек одетый в красный плащик «объект», при виде которого у девочки моментально ухудшилось настроение. Впрочем, ей ничего не оставалось, как гордо вскинуть голову и с невозмутимым видом проследовать к школе, полностью игнорируя присутствие Озеровой.

— А вот и Останкинская башня пожаловала! — послышалось сзади. — Вдруг головой потолок пробьет, кто тогда крышу будет ремонтировать?!

Сделав вид, что ехидные реплики не имеют к ней никакого отношения. Маша Нестерова вошла в здание школы.

Первым уроком стала контрольная по алгебре. Математичка Анна Ивановна считала, что чем чаще она будет опрашивать учеников, и чем больше нагонять на них страха, тем лучше окажется, в конечном счете, их уровень подготовки, а потому устраивала контрольные и опросы чуть ли не каждую неделю. Строгая математичка абсолютно не выносила шпаргалок, подсказок и лжи, ее побаивались почти все в классе, но Маша шла на алгебру без душевного трепета. Девочка хорошо разбиралась в точных науках, а потому совсем не боялась сложных уравнений и прочих математических премудростей. Надо сказать, что и Анна Ивановна с симпатией отнеслась к новенькой ученице, неплохо знавшей предмет и без запинки отвечавшей у доски.

Окинув спокойным взором исписанную формулами доску, Маша проследовала на свое место возле окошка. Сидевшая на соседнем ряду Валя отпустила какую-то ехидную реплику, которую девочка предпочла проигнорировать.

— Задание понятно? Вопросов нет? — строго оглядывая класс из-под очков, спросила Анна Ивановна. — Тогда за работу. И никаких шпаргалок. Пусть каждый получит по заслугам.

Маша открыла тетрадку и начала выводить ряды цифр своим твердым, совершенно взрослым почерком. Уравнения показались девочке несложными, а потому она даже не пользовалась черновиком, уверенно выписывая формулы. Ученица так увлеклась работой, что не заметила, как Озерова отпросилась в туалет, а потом, возвращаясь на свое место, почему-то резко отклонилась в сторону, словно под ее ногами была качающаяся палуба и едва не налетела на саму Машу.

Прошло еще минут пять. В классе было тихо-тихо, ребята склонились над тетрадями, некоторые сосредоточено грызли ручки, некоторые старательно исписывали страницы. Анна Ивановна с удовлетворением оглядела своих подопечных и вдруг заметила поднятую руку.

— Что у тебя случилось, Озерова? Живот болит?

— Нет, Анна Ивановна, просто Нестерова списывает, я видела.

Математичка нахмурилась. Доносчиков она не любила, но еще больше не выносила лгунишек, пытавшихся шпаргалками прикрыть свои пробелы в знаниях.

— Нестерова, встань!

— Что такое? — искренне удивилась Маша, поднимаясь со своего места, и в этот самый момент с ее колен соскользнула на пол исписанная формулами бумажка.

— Я всех предупреждала, что на моих уроках запрещено списывать. Или тебе, Нестерова, требуется отдельное уведомление?

— Анна Ивановна, но я не списывала…

— А это что? — сухой палец учительницы указал на злополучную шпаргалку.

— Не знаю…

Вид у Маши был совершенно невинный, и это еще больше разозлило математичку. Оказывается, новенькая оказалась закоренелой лгуньей с немалыми актерскими способностями!

— Дай сюда тетрадку!

Исписанные без единой помарки твердым почерком страницы послужили окончательным доказательством виновности Маши. Так чисто мог писать либо человек, в совершенстве знающий тему, либо тот, кто просто-напросто, списывал формулы. Лежавшая на полу шпаргалка подтверждала второе предположение.

— Тебе «двойка», Нестерова. С контрольной ты не справилась.

От обиды и несправедливости Маша готова была расплакаться, но все же сдержала эмоции, и попыталась спокойно доказать свою невиновность:

— Анна Ивановна, честное слово, я не списывала! Зачем мне это нужно? Это нелогично, ведь я и без шпаргалок все знаю. Дайте мне другой вариант, я его быстренько решу, вот увидите.

— Разговор окончен. Это тебе урок на будущее. Ложь должна быть наказана.

— Я не лгу!

— Выйди из класса, Нестерова! Ты мешаешь работать другим.

Энергичная Маша попыталась продолжить дискуссию, но математичка была непреклонна и выпроводила спорщицу в коридор. Если на людях девочка еще сдерживалась, то, оказавшись за пределами класса, не выдержала и расплакалась в полный голос. Дело было даже не в самой «двойке», что теперь красовалась в журнале напротив ее фамилии, а в несправедливости случившегося. Стоя у окна. Маша горько рыдала, не замечая ничего вокруг.

— Что случилось? — послышалось у нее за спиной.

— Все в норме.

Девочка не любила, когда ее жалеют, а потому ответила довольно грубым тоном, желая, чтобы ее оставили в покое. Но такого же высокого, как и она сама паренька это не остановило, он только вздохнул и сел рядом на подоконник:

— Меня, например, выдворили с урока истории, причем совершенно не за что. Просто у нас с учительницей разные взгляды на развитие исторических событий, а она не терпит альтернативных суждений. Между прочим, у меня это уже третья «двойка» в этом учебном году, а он только-только начался. Одно время меня вообще хотели из школы выгнать, но передумали, поскольку гнать оказалось некуда, так как это единственное среднее учебное заведение в округе.

— В обозримом прошлом я никогда «двоек» не получала, — всхлипнула Маша. Но дело даже не в оценке — просто меня «подставили», а это очень и очень неприятно и обидно. Одна девчонка меня невзлюбила и «наезжает» при всяком удобном случае. А математичка меня даже слушать не захотела. Это же несправедливо! Почему мне не дали оправдаться?

— Потому что те, у кого есть сила, слабых не слушают.

Звонок прервал невеселую беседу. Паренек только рукой махнул и поспешил в класс, так и не назвав девочке своего имени. Впрочем, Маша тоже забыла представиться товарищу по несчастью. В коридор, тем временем начали выходить ребята, одной из первых появилась торжествующая Валя. Маша зло посмотрела на одноклассницу, но так ничего и не сказала.

Оставшиеся пять часов прошли незаметно. Торжествующе зазвенел звонок с последнего урока, ребята повскакали со своих мест, мигом собрали книги и тетради, и веселая лавина учеников покатилась к выходу из школы. Погода на дворе стояла чудеснейшая, но мрачная Маша игнорировала радости жизни, занятая раздумьями на вечные темы. Впрочем, несправедливо обиженной ученице следовало подумать и о хлебе насущном. Чтобы лишний раз не подниматься в поселок, девочка сразу зашла в продуктовый магазинчик, намереваясь запастись продуктами на несколько ближайших дней. Затем, наполнив два пакета всевозможной снедью, она двинулась по направлению к лестнице.

По дороге девочка вспоминала своего лучшего друга Илюшу. Мальчик жил в Москве, но даже после отъезда Маши, они продолжали созваниваться и переписываться по электронной почте. Илюша был большим выдумщиком, и девочка представляла, сколько интересных историй он бы сочинил, окажись в этом немноголюдном, всеми забытом поселке над морем. Одна петлявшая среди деревьев лестница чего стоила! Илья наверняка придумал бы связанную с ней интересную игру, а сама Маша только и делала, что поднималась и спускалась по ржавым ступенькам, очень быстро перестав замечать жутковатое очарование этого места. Поравнявшись с воинской частью, девочка как раз пришла к заключению, что скучных или интересных мест не бывает, и все зависит от интересных людей, которые везде сумеют рассмотреть нечто необычное и интригующее. А здесь в маленьком, всеми забытом поселке жили скучные обыватели, делавшие мир вокруг себя таким же унылым и обыденным…

От философствования Машу отвлекли две оживленно переговаривавшихся между собой женщины, торопливым шагом идущие к лестнице. Только теперь занятая своими мыслями девочка сообразила, что вокруг на удивление многолюдно и все встречавшиеся на ее пути жители поселка почему-то спешат спуститься с горы к морю. «Они что, на пляж все отправились? Решили воспользоваться последними теплыми денечками и устроить коллективное загорание?» — удивилась Маша и прибавила шаг. Впрочем, судя по озабоченным и почти испуганным лицам людей, им было явно не до шуток — на берегу произошло какое-то важное и неприятное событие, встревожившее обитателей поселка. Общее волнение передалось и Маше: неожиданно она представила, что в пансионате произошло какое-то несчастье, из-за которого могла пострадать и ее мама.

— Вы не подскажете, что случилось? — нагнав спускавшуюся по ступеням лестницы женщину. Маша пошла рядом.

— Человек со скалы упал. Насмерть разбился.

— Насмерть? — глаза у Маши округлились.

— Да. Солдатик из воинской части.

— Но как такое могло случиться?

— Многие молодые люди любят стоять на самом краю обрыва, демонстрируя, какие они храбрецы. Только и у героя голова может закружиться. Жалко парня… — женщина горестно вздохнула. — Никто не знает, кому, что на роду написано.

Маша пошла медленнее. Только что она мечтала о приключениях и развлечениях, а в это самое время, почти на ее глазах, происходила самая настоящая трагедия. Пакеты с едой оттягивали руки, железные ступени под ногами вибрировали, выдавая присутствие на лестнице множества людей… Наконец, спуск закончился. На пляже было многолюдно — любопытные зеваки ходили возле самой кромке воды, обсуждая трагическое происшествие. Впрочем, несчастие случилось не на самом пляже, а чуть дальше, под обрывом, где морские волны с шумом разбивались о нагромождения торчавших из воды камней. Пройти туда было нельзя — там, в оцеплении стояло три крепких милиционера, а за ними можно было рассмотреть несколько человек в форме и белых халатах, что-то делавших на каменистом берегу.

Маша остановилась поодаль, наблюдая за происходящим. Ей было жалко незнакомого солдата, так нелепо расставшегося с жизнью. Она внимательно слушала разговоры в толпе, но любопытство ее не было праздным. Обстоятельства сложились так, что Маша Нестерова пару раз участвовала в расследовании настоящих преступлений, и с тех пор очень серьезно относилась ко всем происходящим вокруг событиям, пытаясь обнаружить в них криминальный след. Сейчас Машу занимал только один вопрос: упал ли солдат с обрыва по неосторожности или кто-то намеренно столкнул его вниз? Из обрывков разговоров, доносившихся до ее ушей, девочка поняла, что жители поселка полагали, будто в гибели солдата виноват только он сам, даже не обсуждая версии о покушении. Но так ли это было на самом деле? Поставив в сторонку пакеты с продуктами и рюкзак, шустрая Маша двинулась вперед, намереваясь проникнуть за оцепление, но тут же ее остановил строгий оклик:

— Стой! Дальше нельзя!

— Но я…

— Нашла, на что смотреть! Это тебе не шоу по телеку!

— Я только хотела узнать…

— Нечего тебе узнавать, — милиционер строго посмотрел на Машу. — Иди отсюда, девочка и не лезь не в свое дело.

Так ничего не разузнав, девочка вернулась к толпе зевак. Среди людей она заметила женщину, с которой разговорилась, спускаясь по лестнице, и снова на правах знакомой подошла к ней, решив задать тревоживший вопрос:

— Как вы думаете, а этого солдата не могли нарочно столкнуть вниз?

— Глупости какие! Ты, девочка, приезжая, здешних мест не знаешь, потому и задаешь такие нелепые вопросы. У нас здесь люди хорошие живут, все друг друга знают, и никто никому зла не желает. Это тебе не Москва!

— В Москве тоже не все злодеи… — пробормотала Маша под нос и направилась к постоянно открытой калитке в ограде пансионата, где начинались ее владения.

На душе было тоскливо и больше всего девочке хотелось по душам поговорить с мамой, рассказать и о несправедливом решении математички и о трагическом происшествии, произошедшем совсем близко от их нынешнего дома. Маша открыла своим ключом наружную дверь Голубого корпуса, быстро поднялась по лестнице, прошла по длинному коридору и остановилась возле двери их номера. Она не была заперта.

— Мам!

Ирина Владиславовна на призыв дочери не отреагировала, и это немного встревожило и без того расстроенную девочку. Оставив пакеты с продуктами у порога. Маша осторожно заглянула в номер — на маминой постели лежали какие-то бумаги и чертежи, морской ветерок колыхал тюлевые шторы.

— Мама! — уже не зная, чего ей ждать, девочка шагнула на лоджию. Высокая спинка шезлонга скрывала сидевшего в нем человека. — Мам, почему ты не отвечаешь?

— Извини, заработалась, — Ирина Владиславовна даже не подняла головы, а ее пальцы продолжали стремительно порхать по клавиатуре стоявшего на коленях ноутбука. — Как дела в школе? Все нормально?

Маша прекрасно понимала, что занятая работой мама не станет слушать ее душевных излияний, а потому только кивнула головой, натянуто улыбнулась и заверила, что в школе дела идут просто великолепно. Сразу после переезда на новое место Машина мама действительно много времени уделяла общению с дочерью, но постепенно работа затянула ее, как трясина и все вновь стало как обычно — Ирина Владиславовна часами сидела за компьютером, не обращая внимания на окружающий мир в целом и девочку Машу в частности.

Грустно посмотрев на «отсутствующую» маму. Маша принялась готовить обед. Эту обязанность на нее никто не возлагал, но юная хозяюшка прекрасно знала, что если она вовремя не приготовит еду, мама удовольствуется только несколькими чашками кофе и даже не заметит, что голодна.

Глава вторая. Незваный гость

Маша с головой нырнула под одеяло, поеживаясь то ли от страха, то ли от холода. В номере царила непроглядная, полная темнота, которую просто не мог вообразить житель мегаполиса. В больших городах не бывает темных ночей — мрак разгоняет свет фонарей, окон, автомобильных фар, а здесь, возле самого моря, вдали от дорог и населенных пунктов темень казалась просто первобытной. В первый момент, когда в комнате гасили свет, девочке вообще мнилось, будто она ослепла, и лишь когда глаза немного привыкали к темноте, из мрака выплывал тусклый, едва различимый прямоугольник громадного окна.

Не спалось. Обычно Маша засыпала, как убитая, едва только ее голова касалась подушки, но сегодня девочку одолевала самая настоящая бессонница. Она вспоминала отвесный обрыв, с которого сорвался молодой парень, видела строгое лицо математички и представляла самодовольную ухмылочку Вали Озеровой… Мысли были тяжелыми и неприятными, но к ним примешивалось и другое чувство, которое вполне можно было назвать самым настоящим страхом.

Мать и дочь Нестеровы уже несколько недель жили одни в огромном пустующем пансионате, но вплоть до сегодняшней ночи это обстоятельство совершенно не смущало Машу. Пожалуй, это было даже прикольно — чувствовать себя хозяйкой здоровенных жилых корпусов, ресторана, летних домиков, танцплощадки и каких-то подсобных помещений. Страха девочка не испытывала, только иногда скучала, вспоминая своих старых московских друзей, походы в заброшенную голубятню и прочие увлекательные игры, которые придумывал неугомонный Илюша. Но в эту ночь действительность воспринималась совсем иначе. Машино воображение нарисовало довольно жуткую картину: девочка, словно со стороны видела несколько черных, утопающих в густой растительности корпусов, стоявших на пустынном морском берегу. Вокруг не было ни души, и только волны размеренно накатывали на берег, да ветер шумел в кронах старых сосен. Кроме самой Маши и ее мамы на территории пансионата находился только дежуривший на проходной охранник, но надежда на его своевременное появление в критической ситуации казалась довольно туманной. Сколько же комнат было в Голубом корпусе пансионата? Точного ответа на этот вопрос Маша не знала, но предполагала, что их число перевалило за сотню. Длинные полутемные коридоры, тоненькие двери, которые легко было выбить плечом, а вокруг — ни души, как не кричи, как не зови на помощь…

«А почему, собственно говоря, надо звать на помощь? — еще плотнее завернулась в одеяло Маша. — Здесь спокойное, совершенно безопасное место, где принципиально не может произойти ничего страшного. Зачем, к примеру, бандитам приходить в пансионат? Красть здесь явно нечего. В поселке люди друг друга знают, а рядом воинская часть да еще что-то вроде комендантского часа. Нет, поводов для беспокойства у меня нет. Никаких!».

Но попытка унять страх при помощи самовнушения не помогла. Стоило только девочке закрыть глаза, как она против воли представляла бесконечно длинный, освещенный тусклыми лампочками коридор, множество закрытых дверей, один вид которых почему-то производил зловещее впечатление. Лифт в здании не работал, но Маша очень живо представляла, как медленно-медленно отворяются его створки и из кабины выходит некто, чье лицо неразличимо в полутьме… Вот он неспешно идет по коридору, дергает дверные ручки, ища незапертую дверь. Кого же он искал в пустом здании? Кого?!!

Маша даже вздрогнула и решительно протерла глаза кулаками. Похоже, она начала дремать и ей привиделся сон, здорово смахивавший на сцену из ужастика. Конечно, страхи были необоснованны, но факт оставался фактом: за тонюсенькой дверью действительно находился пустой длинный коридор, по которому мог бродить кто угодно.

— Мам… — шепотом позвала перетрусившая Маша.

Наверное, мама просто сладко спала, а потому и не откликнулась на зов дочери, но у испуганной девочки имелись и другие, жуткие объяснения этого молчания. Вообще-то Маша считала себя человеком храбрым и презирала трусих-девчонок, шарахавшихся от собственной тени, однако сейчас испытывала такой необъяснимый, панический ужас, что готова была завизжать в любую минуту. Но надо было собраться, взять себя в руки и предпринять какие-то конструктивные действия забаррикадировать дверь, позвонить на пункт охраны, да только страх словно сковал по рукам и ногам, лишая надежды на спасение. А за окном слышался шум сосен, словно предупреждавший легкомысленных обитателей пансионата о грозной опасности.

Дверь лифта отворилась, и из него вышел человек, черты лица которого скрывали черные тени. В его руке блестел огромный, остро отточенный топор. Страшный незнакомец медленно шел по коридору, дергая дверь каждого номера, и останавливался, прислушиваясь к тому, что происходило за тоненькой створкой…

— Откройте! Откройте!

Стук в дверь выдернул Машу из кошмарного сна, переместив ее в не менее кошмарную реальность. В первый момент девочка даже не сообразила, что происходит, но потом осознала — кто-то действительно ломился в дверь их номера.

— Откройте!

— Кто это? Что вам нужно? — накинув халат. Машина мама подошла к двери.

— Это милиция! Откройте!

— Ирина Владиславовна, они со мной, а это я — Сергей, — донесся из-за двери другой голос. — Откройте, пожалуйста, мы хотим проверить, как у вас обстоят дела.

— Хорошо, сейчас.

Мама потянулась за ключом, а Маша с ужасом подумала, что за дверью может находиться не Сергей с милиционерами, а тот самый незнакомец с топором, пришедший прямехонько из сна. Возможно, он специально говорил на разные голоса, чтобы доверчивые обитатели номера скорее открыли ему дверь.

— Мам, не надо…

Но было уже поздно. Недовольная столь внезапным визитом Ирина Владиславовна резко распахнула дверь, впуская в комнату тех, кто стоял в коридоре… Маньяка с топором поблизости не просматривалось — за порогом действительно находился Сергей и два милиционера.

— Что случилось? — строго спросила женщина.

— На территории пансионата находится посторонний, — сообщил Сергей. — Есть подозрения, что он проник в ваш корпус через окно находящейся на первом этаже библиотеки. Возможно, этот тип перемещается с этажа на этаж.

— К вам в номер никто не пытался войти? — вступил в разговор милиционер.

— Нет. А что это за человек?

— Бродяга, наверное.

— Это же очень опасно! — встревожилась Ирина Владиславовна. — Сергей, скажите честно, такое здесь часто происходит?

— Первый раз за время моей работы! — чистосердечно признался охранник. — Правда, я здесь всего полгода дежурю.

— Не волнуйтесь. Мы быстро его схватим, — заверил полноватый мужчина, носивший звание капитана милиции. — А вы просто никому не открывайте и окно заприте — лоджии здесь соединены между собой, по ним можно гулять, как по коридору.

— Хорошо, я все сделаю.

— Вы только не волнуйтесь, Ирина Владиславовна, я все под контролем держу, а за вашим корпусом буду смотреть особо! — заверил, чувствовавший некоторую неловкость Сергей. — Если что — сразу звоните.

Милиционеры и охранник ушли. Мама дважды повернула ключ в замке, а потом закрыла на задвижку и дверь лоджии. Лежавшая под одеялом Маша внимательно следила за ее действиями и корила себя за крайнюю степень несообразительности, кою она продемонстрировала совсем недавно. Всю ночь Маша тряслась от страха, представляя, как по коридору бродит маньяк с топором, но при этом ей не пришла в голову мысль, что злодей мог с таким же успехом путешествовать по тянувшимся вдоль всего корпуса лоджиям!

— Мам, ты спишь?

— Еще нет. Лежу и думаю.

— О бродяге?

— Нет. Мне в голову пришла оригинальная идея оформления фасада.

— Как ты думаешь, бродяга сюда не вернется?

— Нет. Он наверняка испугался намного больше нашего.

— Наверное.

Маша согласилась с мамой, но лишь потому, что не хотела лишний раз волновать ее. На самом деле девочка думала о загадочной гибели солдата, произошедшей почти одновременно с вторжением неизвестного в пансионат, и ей становилось все страшнее и страшнее. Похоже, тихое местечко было не таким уж и тихим…

— Спокойной ночи. Маша, — нарушил тревожные раздумья голос мамы.

— Спокойной ночи.

Утро оказалось чудесным вдвойне: и оттого, что за окном сияло по-летнему жаркое солнце, и оттого, что день был воскресным, а, следовательно, идти в школу Маше не требовалось. Плохо спавшая ночью девочка никак не хотела вставать, в сладкой полудреме нежась под одеялом. Пахло свежезаваренным кофе. Ирина Владиславовна давно уединилась на лоджии со своим ноутбуком и продолжала работать, время от времени прихлебывая ароматный напиток. В первые минуты после пробуждения Маша была настроена благодушнейшим образом, но потом в памяти девочки всплыли вчерашние события, и на ее лице появилась тревога. Быстренько поднявшись и приведя себя в порядок, она сварила на плитке «Геркулес», которым Нестеровы обычно питались по утрам, и позвала маму завтракать.

— Сегодня мне надо заняться осмотром корпусов, — сообщила занятая своими мыслями Ирина Владиславовна, рассеяно поедавшая жидковатую кашу. — Чертежи, конечно, вещь хорошая, но надо все видеть своими глазами. Собственно говоря, именно поэтому мы здесь. Осмотр займет не один день. Особенно меня беспокоит состояние коммуникаций, надо как следует облазить подвалы.

— Мама! — девочка едва не выронила ложку.

— Да?

— Ты не боишься?!

— Нет. А что может случиться?

— Ты забыла про бродягу?

— Того, что наведывался к нам ночью? Нет, конечно, но я полагаю, что он давным-давно ушел восвояси. Бомж, наверное, думал, что в пансионате никого нет, и хотел обустроиться здесь на зимовку, а когда понял, что его опередили, тихонечко испарился.

— Как ты можешь одна ходить по этим огромным подвалам?! В них же можно запросто заблудиться! Давай я составлю тебе компанию. Вместе не так страшно.

— Спасибо, доченька. У меня есть чертежи всех помещений, так что пропасть я не пропаду, а тебе надо побольше быть на солнышке, а не бродить среди водопроводных труб и электрических кабелей. Кстати, как у тебя дела в школе?

Маша помрачнела. Мама слишком часто задавала подобные вопросы, но никогда не слушала ответы — это означало, что она снова думает только о работе, пытаясь при этом сделать вид, будто интересуется делами дочери.

— Нормально. Все, как всегда, — сухо откликнулась девочка.

— Вот и отлично. Я не сомневалась, что тебе понравиться на новом месте.

После завтрака мама снова ушла в работу, а дочь отправилась на прогулку. Впрочем, путешествовать по окрестностям ей не хотелось — было не до того. Выйдя из корпуса, она устроилась на лавочке в очаровательном заросшем кипарисами и можжевельником дворике и основательно задумалась. «Что же происходит? — пыталась проанализировать ситуацию Маша. — Допустим, солдат действительно упал с обрыва по неосторожности… Допустим, какой-то бомж решил пожить в пустующем пансионате… Допустим. Но почему эти два события произошли практически одновременно? Есть ли между ними связь? Совпадение ли это или звенья одной цепи? Но с другой стороны, именно в этот день я получила «двойку», и если рассуждать в том же духе, можно предположить, что и происки Вальки Озеровой являются частью зловещего всепланетного заговора. Нельзя же везде видеть несуществующие преступления, а всех людей считать мошенниками и бандитами!».

И все же, интуитивно девочка чувствовала, что опасения ее не беспочвенны, а вокруг происходят весьма подозрительные события. Решив, что в такой ситуации лучше всего посоветоваться с другом. Маша решительно достала мобильный телефон. Илюша, которому она собиралась звонить, несмотря на свой юный возраст, вполне мог считаться настоящим экспертом, безошибочно вычисляющим преступников и разгадывающим криминальные тайны. За последнюю пару лет мальчик ухитрился раскрыть два самых настоящих преступления: сначала он разоблачил преступника, ворующего дорогих собак и устраивавшего подпольные собачьи бои, а потом спас маленькую девочку, которую отец хотел обманом увезти за границу, отомстив таким бесчеловечным образом своей бывшей жене. Послужной список Ильи впечатлял, а потому Маша не сомневалась, что и в данной ситуации юный сыщик подскажет ей верное решение.

— Привет, — произнесла она в телефон, когда где-то за много километров отсюда, в далекой Москве мальчик взял трубку.

— Привет, Маша! Здорово, что позвонила! Рад тебя слышать. А я-то думал, что ты с утра до ночи в море купаешься и о старых приятелях не вспоминаешь.

— Вспоминаю. А в море уже не купаюсь, потому что оно остыло. Просто сижу на лавочке под пицундской сосной и шишки рассматриваю.

— Здорово. А мы с Вертом во дворе гуляем. Подожди, сейчас я его на поводок возьму, а то он нам поболтать спокойно не даст.

Возникла пауза. Маша слышала, как Илья подзывает немецкую овчарку, что-то объясняет ей. Потом мальчик вновь обратился к своей подружке, поинтересовавшись, как учится на новом месте. Но Маша привыкла четко и конкретно излагать свои мысли, а потому сразу перешла к делу, выложив приятелю-детективу всю имеющуюся информацию.

Илюша слушал не перебивая, что означало у этого разговорчивого мальчишки высшую степень внимания.

— Как ты думаешь, эти два происшествия не связаны между собой, или мы столкнулись с каким-то преступным планом? — закончив вводить Илью в курс дела, задала мучивший ее вопрос Маша.

Илюша надолго замолчал.

— Пока не знаю… — наконец произнес он. — Может быть, это и совпадение, но выглядит оно довольно подозрительно. Ты не в курсе, есть ли в этой воинской части дедовщина?

— Вроде бы ничего такого не слышала. Я же относительно недавно приехала, а народ здесь не слишком общительный. Но на вид воинская часть очень симпатичная и аккуратненькая, просто как на картинке.

— По внешнему виду заключения делать нельзя. Когда происшествие связано с воинской частью, первая версия, которая приходит в голову — это дедовщина. Из-за неуставных отношений чего только не происходит! Может быть, солдата столкнули вниз старослужащие, а может, он сам покончил с собой, не выдержав издевательств и плохого отношения сослуживцев.

— А причем здесь ночной визит в пансионат?

— Пока не ясно. Эх, если бы я мог к тебе приехать!

— Если бы… — Маша только вздохнула, понимая всю несбыточность таких мечтаний.

— Знаешь, я думаю, что тебе следует наладить отношения с местными девчонками, они наверняка любят перемывать всем косточки, а потому находятся в курсе событий.

— Да, я тоже так полагаю, — согласилась Маша, — но контакты наладить будет сложновато. Меня считают «столичной штучкой» и не горят желанием со мной общаться.

— Кстати, Маша, а здесь есть какие-нибудь глухие, безлюдные места, где мог бы поселиться бомж?

— Сколько угодно. Вокруг поселка лесистые горы, в них можно построить шалаш или даже хижину. Но с другой стороны, здесь рядом пограничники, и они, наверное, каждый метр площади держат под контролем.

— Лично я обследовал бы все подозрительные места… — начал рассуждать. Илюша, но потом, спохватившись, добавил. — А тебе я делать таких вещей не советую. Ты же все-таки девчонка. Короче, Маш, не суй нос туда, где опасно. Слышишь? Ограничься опросом местных жителей. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Маша. — Ладно, Илья, жди звонков. Расследование началось.

— Договорились. Я все спокойненько проанализирую и если что-то придумаю, сразу с тобой свяжусь. Пока!

— Пока, Илья. Звони.

Маша чувствовала себя немного обиженной. Илюша считал ее «все-таки девчонкой», а ведь никто иной, как Маша Нестерова едва не угодила под колеса автомобиля, задерживая опасного преступника, и именно она приехала среди ночи в аэропорт, чтобы воспрепятствовать похищению маленькой девочки. Илья был теоретиком, ему ничего не стоило путем размышлений выйти на след злоумышленника, но «группой захвата» всегда оказывалась именно Маша. И вот теперь выяснилось, что Илюша считал ее обычной девчонкой!

Закрыв телефон и аккуратно положив его в карман курточки, Маша поднялась со скамейки. Работой с местными жителями можно было заняться и в школе, а воскресный день следовало посвятить осмотру территории, каким бы опасным делом это не оказалось.

Страничку маленького блокнотика занимал план окружающей местности, нарисованный по-взрослому твердой и уверенной рукой. Если бы этот листок попался бдительному пограничнику, он бы наверняка подумал, что это чертеж сделан рукой какого-нибудь шпиона, засланного в приграничную зону, но на самом деле рисунок принадлежал Маше. Прежде чем приступить к прочесыванию примыкавшей к пансионату территории, девочка вычертила его на бумаге, дабы лучше представлять, откуда ей следует начинать поиски.

Если стоять лицом к морю, по левую руку находился злополучный обрыв, с которого сорвался солдат, а по правую вдоль берега тянулся густой лес, где, как было известно Маше, находилась небольшая база отдыха какого-то института. За спиной, параллельно морю проходила дорога, а еще дальше начинались горы — сначала пологие и невысокие, а затем более крутые и отвесные. Девочка задумчиво вертела в руках план — скорее всего бродяга мог поселиться либо в чаще леса, либо где-то в горах за дорогой. Второй вариант казался менее вероятным, поскольку настоящие поросшие густым лесом горы, где мог бы скрываться бомж, начинались на значительном расстоянии от пансионата. Логичнее всего было начать поиски с прибрежного леса. Маша с мамой успели пару раз сходить в этом направлении, но до турбазы так и не добрались, а потом Ирина Владиславовна занялась своими чертежами и расчетами, перестав гулять с дочерью по окрестностям пансионата.

Вспомнив о том, как Илья говорил, что в первую очередь надо проверять самые вероятные версии, а только затем, отметя их переходить к всевозможной экзотике. Маша спустилась на пляж и прямо оттуда двинулась в сторону леса. Вскоре берег стал каменистым и неровным, а тропинка, по которой шла девочка, начала незаметно отклоняться в сторону от кромки прибоя. Тропа незаметно поднималась вверх, вползая на пологий склон горы, где и простирались буйные зеленые заросли. Не прошло и десяти минут, как Маша оказалась в необычном, совсем не похожем на подмосковный, лесу. Здесь росли могучие дубы и грабы, обвитые диким виноградом и какими-то лианами, а стоило только сойти с тропинки, ноги начинали цеплять колючие плети ежевики. Лес казался путешественнице сказочным, а потому совсем не страшным.

Немного повосхищавшись красотами природы. Маша перестала обращать на них внимание, погрузившись в поиски следов пребывания постороннего человека, однако ничего необычного ей пока не встречалось. Ноги сами шли по неприметной каменистой тропинке, а голова была занята различными версиями и предположениями. «Допустим, мы имеем дело с бездомным бродягой, поселившимся в этом лесу. Он откуда-то узнал, что поблизости находится пустующий пансионат и решил обворовать его, с целью пополнения собственных запасов. Но почему бомж убил солдата? Может быть, солдат узнал, где он живет или…»

Тут Маша даже споткнулась на ровном месте, додумавшись до того, что бродяга на самом деле являлся опасным преступником, фотографии которого красовались во всех отделениях милиции. Солдат узнал бандита, и тот, сообразив, что его разоблачили, быстренько избавился от опасного свидетеля. После такого умозаключения самым верным решением было развернуться и на максимально возможной скорости покинуть лес. В первый момент Маша так и хотела поступить, но потом, припомнив «все-таки девчонку», решительно пошла дальше.

Впрочем, вряд ли даже при всем желании молодая последовательница Каменской сумела бы найти в этих зарослях логово бродяги. Отправляясь на поиски, девочка рассчитывала обнаружить какую-нибудь тропинку, поломанные кусты или другие признаки пребывания в лесу человека, однако следопыт из нее оказался никудышный, а может быть, и искать здесь было просто некого. Тропа вела к базе отдыха, и сойти с нее не представлялось возможным — цепкая ежевика и ветви держидерева не позволили бы путешественнику отклониться от курса. И все же раздосадованная Маша не привыкла отступать. Выбрав местечко, где заросли были не такими густыми, она направилась в самую чашу, надеясь на удачу и счастливое стечение обстоятельств.

Если, шагая по тропе, девочка чувствовала себя довольно уверено, то, оказавшись в глухом лесу, испытала очередной, уже второй в течение суток приступ жуткого страха. Каждый шорох заставлял ее вздрагивать, в воображении то и дело возникали кошмарные картины. Конечно, маньяк с топором, бродивший по пустому пансионату был всего лишь неудачным, не вовремя приснившимся сном, но вот странное совпадение — разбудил Машу стук в дверь и сообщение о том, что в здании находиться посторонний. Вдруг сон не был случайностью, а просто она научилась видеть вещие сны и предсказывать будущее?

— Глупости! — девочка даже тряхнула головой, решительно отвергая мистическую дребедень, и уже хотела вернуться на тропу, поняв, что, тыкая пальцем в небо, она ничего не найдет, но тут ее внимание привлек необычный звук…

Что это было? Голос лесной птицы? Вряд ли… Сезон вокальных упражнений пернатых давно закончился, и выводить такие громкие трели было попросту некому. На всякий случай, спрятавшись за ствол толстого дерева. Маша напрягла слух, пытаясь понять, почему звук показался ей таким знакомым. Неожиданно лицо девочки просветлело, на губах появилась улыбка — как она могла испугаться кваканья обычных лягушек?! Впрочем, к лягушачьим трелям следовало отнестись со всей серьезностью. Вероятно, поблизости находился источник пресной воды — скорее всего маленькая речушка, возле которой и мог найти пристанище подозрительный бродяга.

Обрадованная тем, что ее поиски наконец-то стали целенаправленными, девочка двинулась на лягушачьи голоса, и в этот самый момент в ее кармане зазвонил телефон…

— Этого только не хватало, — пробормотала она, сообразив, какой опасности подвергалась все это время.

Направляясь на поиски преступника. Илюша наверняка бы отключил мобильник, а Маша даже не подумала о том, что ее присутствие может выдать обычный телефонный звонок.

— Алло, — негромко произнесла она, надеясь, что поблизости все же никого нет.

— Дочурка, где ты?

— Гуляю по окрестностям. А что случилось?

— Ничего. Просто у меня компьютер завис, а тут, смотрю, рядом телефон лежит. Просто решила позвонить.

— Мам, можно я еще тут поброжу?

— Конечно. Попробую-ка я его перезагрузить…

Мама как всегда была занята делами и выкроила для общения тот коротенький момент, когда по объективным причинам не могла работать. Маша не знала, хорошо это или плохо, хотела еще что-то сказать, но в трубке снова послышался мамин голос:

— Кажется, компьютер подает признаки жизни… Ладно, дочурка, все. Пока. У меня масса работы.

— Пока.

Закончив говорить с мамой. Маша сразу же выключила телефон и крадучись двинулась дальше. Кваканье лягушек становилось все отчетливее, а вскоре стал слышен и шум воды. Аккуратная Маша достала из кармана план местности и дополнила его, нарисовав еще одну линию, изображавшую речку.

Риск возрастал с каждой минутой, с каждым шагом, приближавшим отважного детектива к разгадке тайны. Подозрительный бродяга, в чьи владения забрела Маша, мог в любой момент возникнуть на ее пути, и лучше было не думать, чем бы обернулась для девочки эта роковая встреча. Но она упорно шла вперед — упрямство и любопытство возобладали над здравым смыслом, заставляя ее совершать опрометчивые поступки.

Вот и берег речки. На плоском участке местности, где сейчас находилась Маша, поток растекался в стороны, образуя небольшие заливчики и болотца, где самозабвенно голосили лягушки. Почва под ногами стала мягкой и упругой, следы отчетливо выделялись на влажной земле. Примятая трава, отпечатки ботинок и несколько сломанных веток свидетельствовали о том, что некто частенько приходил на это место, по всей видимости, промышляя здесь ловлей рыбы. Чуть поодаль, в зарослях ежевики начиналась едва различимая тропинка, ведущая вверх по склону горы.

Сердце стучало учащенно, под ложечкой похолодело, но Маша не привыкла отступать. Прислушавшись и убедившись, что поблизости вроде бы никого не было, она крадучись двинулась вперед. Тропинка поднималась все выше, и примерно через десять минут пути вывела путешественницу на небольшую площадку перед черным лазом пещеры. Возле этого первобытного жилища находилось сложенное из камней подобие очага и большой, покрытый какой-то тряпкой камень, который, по-видимому, заменял бродяге стул.

Маша вновь прислушалась: вдалеке квакали неугомонные лягушки, и едва слышно шумела река. Похоже, в пещере никого не было, и ее темное отверстие манило к себе, словно предлагая раскрыть все тайны этого глухого места. Подобрав валявшийся под ногами камешек, девочка ловко забросила его на площадку, и тот с громким стуком ударился о камни очага. Если бы в пещере находился человек, он бы непременно выглянул наружу, привлеченный странным звуком, но ничего такого не произошло, из чего Маша сделала заключение, что кроме нее здесь никого нет. Путь вперед был открыт.

«Ладненько, сейчас посмотрим, кто в тереме живет…» — подумала девочка и крадучись двинулась к пещере. Конечно же, Маша боялась, но она привыкла доводить начатое до конца и к тому же ей очень хотелось раскрыть эту тайну, тем самым доказав Илюше, что она не хуже его может расследовать детективные истории. Черный проем входа, приближался. Собравшись, девочка бесстрашно шагнула в подземелье.

Глаза быстро привыкли к полутьме, и первым, что рассмотрела в сумраке Маша, была лежавшая у дальней стены небольшой пещерки человеческая фигура! Сердце екнуло, кувыркнулось и упало в пятки, а ноги словно приросли к земле. Вместо того чтобы как можно скорее удрать, пока ее не заметили, девочка стояла как столб, боясь вздохнуть и шевельнуться. Некто лежал неподвижно. Минута уходила за минутой, а в пещерке ничего не происходило. Преодолев первый испуг, Маша присмотрелась повнимательнее и облегченно вздохнула — то, что она приняла за лежащего человека, на самом деле оказалось грудой тряпья, валявшегося на ложе из сухой травы и листьев. Удостоверившись, что кроме нее в логове бродяги никого нет, девочка подошла к самодельной постели.

— Точно…

Так и есть — в углу лежало одеяло со знакомыми белыми ромбами на лиловом фоне! Точно таким же укрывалась и сама Маша, за время пребывания в пансионате успевшая хорошо запомнить простенький рисунок. Предположения доморощенного следователя с блеском подтвердились: бродяга действительно проник в пустующий корпус, чтобы обзавестись теплыми вещами, необходимыми ему для зимовки. Однако вопрос о том, имел или нет бомж отношение к гибели солдата, оставался открытым. Вдохновленная первыми успехами Маша, решила тщательно осмотреть пещеру, чтобы попытаться найти ключ к разгадке этой тайны. Жалея, что не захватила с собой фонарика, девочка присела на корточки, рассматривая постель с небрежно брошенной поверх одеяла телогрейкой и расставленный вдоль стены нехитрый скарб — закопченный чайник, кастрюлю, кружку, несколько пластиковых бутылок с водой…

Раздавшийся под сводом маленькой пещерки телефонный звонок до полусмерти напугал Машу. Наверное, так не вздрагивали даже герои фильма «Звонок», узнававшие по телефону о дате своей скорой и неизбежной гибели. Сигнал мог легко пройти сквозь расположенный рядом довольно широкий вход в пещеру, но проблема состояла в том, что Маша собственными руками выключила свой телефон, а потому он просто не мог зазвонить. Девочка машинально потянулась к карману, и тут только сообразила, что в ее мобильнике стоит другая мелодия звонка. Руки похолодели от страха, а в голове некстати всплыли воспоминания о жутких японских ужастиках про пропущенные звонки и SMS-ки.

Веселенькая мелодия настойчиво звучала в полутемном логове бродяги, и прошло несколько секунд, прежде чем оторопевшая Маша сообразила, что звонит вовсе не ее телефон, а звуки доносятся из-под лежавшей в углу телогрейки…

Глава третья. Фото на память

Сене Седову не с кем было поделиться своей радостью. Родители, как всегда отсутствовали, а старая глухая бабушка все равно бы не услышала того, что он мог бы ей рассказать. Большинство взрослых обитателей небольшого поселка трудились в громадном военном госпитале, расположенном в паре десятков километров от дома и семья Седовых не являлась исключением — отец Сени работал в охране, а мама была врачом в травматологическом отделении этого лечебного учреждения. Родители работали по сменам, графики их дежурств нередко совпадали, и они чаще видели друг друга на работе, нежели дома. Сеня давно смерился с «виртуальностью» родителей, но сегодня ему очень хотелось повидаться с ними и рассказать о предстоящем событии, которое действительно заслуживало внимания взрослых. Мальчик надел чистую отглаженную рубашку, тщательно расчесал непослушные вихры, и довольно долго смотрел на себя в зеркало, прикидывая, соответствует или нет его внешность торжественному моменту. За этим занятием его и застала заглянувшая в комнату бабушка:

— Сень, ты чего к зеркалу прилип? Никак зазноба у тебя появилась?

— Все хорошо!!! — гаркнул ей в самое ухо мальчишка. — Меня сегодня наградить должны!!!

— Хлеб купи, кавалер, когда нагуляешься, — невозмутимо откликнулась глуховатая старуха.

— Хорошо… — вздохнул Сева, понимая, что его не слышат.

Мальчика действительно ждала почетная грамота, которую ему должны были вручить в официальной и торжественной обстановке, однако об этом рассказывать ему было пока некому. Выйдя из дому, Сеня бодрым шагом направился к расположенной неподалеку воинской части. Подходя к проходной, он немного замедлил шаг, вспоминая происшествие, из-за которого его теперь считали настоящим героем. Собственно говоря, геройствовать он тогда не собирался, а вся эта история произошла по халатности одного из военнослужащих, едва не обернувшейся катастрофой.

Случилось все два дня назад, когда Сеня как обычно возвращался домой из школы. У проходной стояло несколько армейских грузовиков, водители которых собрались тут же, оживленно болтая и греясь на солнышке. Мальчик спокойно проходил мимо, как вдруг заметил, что дверь кабины крайнего грузовика открыта, а на водительском месте сидит какой-то человечек, по своим габаритам явно не тянувший на шофера. При ближайшем рассмотрении человечком оказался Мишка Емельянов — шустрый пацан лет семи, постоянно попадавший в опасные переделки. Малыш с увлечением крутил баранку, воображая себя водителем-дальнобойщиком. Игра оказалась смертельно опасной — неожиданно грузовик, мотор которого не позаботились заглушить, сдвинулся с места и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее покатил прямиком к начинавшемуся в нескольких метрах обрыву. Тут только бедолага-«водитель» сообразил, что наделал, и Сеня увидел, как в один миг мертвенно побледнело его лицо. Мишка не знал, как остановить медленно двигавшуюся к пропасти машину, но прекрасно осознавал приближение неминуемой гибели.

Сеня героем себя не считал, в Супермена не играл, но моментально сообразил, что сейчас все зависит только от него, поскольку находившиеся чуть поодаль шоферы просто не успели бы добежать к движущемуся автомобилю. Грузовик катился все быстрее, мальчонка сидел неподвижно, обеими руками вцепившись в руль, а кромка обрыва неотвратимо приближалась… Бросившийся наперерез Сеня каким-то чудом сумел на ходу забраться в кабину, оттолкнул Мишку от руля и в самый последний момент изо всех сил нажал на тормоз. Грузовик послушно остановился в полуметре от обрыва. Сеня и Мишка так и остались сидеть в машине, а за лобовым стеклом сияло на солнце, раскинувшееся до самого горизонта море.

Потом послышались крики, шум, мальчишек вытащили из машины, им что-то говорили, говорили, но Сеня словно не понимал обращенных к нему слов. Только теперь, когда опасность отступила, он осознал, что находился на волосок от гибели и почувствовал, как от страха у него трясутся колени.

Из проходной высыпало несколько офицеров, шумное разбирательство продолжилось, а потом до мальчика дошло, что его называют героем и собираются достойно отметить его мужественный поступок. Грамоту Сене решили вручить в воскресение во время торжественного построения, перед всем личным составом воинской части. От такой головокружительной перспективы у мальчишки захватило дух, он толком ничего не смог сказать, взял за руку ревевшего во весь голос Мишку и пообещал, что немедленно отведет его домой. Только несколькими часами позже Сеня до конца осознал, что же произошло с ним на обрыве возле воинской части.

И вот назначенный день настал. Покончив с воспоминаниями, герой еще раз пригладил непослушные вихры и шагнул к проходной:

— Здравствуйте, я — Сеня Седов. Мне сказали…

— Привет, Сеня, я в курсе. Начальник части тебя ждет, — караульный улыбнулся, но глаза у него остались грустными прегрустными. — Только торжеств не будет. Иди в кабинет к товарищу подполковнику, он тебе лично вручит грамоту.

— А что случилось?

— У нас вчера человек разбился, с обрыва упал. Тебя такая участь миновала, а его… Видно кому-то суждено было упасть с этой чертовой скалы.

От этих слов Сеня словно на миг перенесся в прошлое, до жути живо представив страшные мгновения в кабине грузовика. Радостное настроение рассеялось, как дым, и мальчик медленно побрел по идеально ровной дорожке к стоявшему неподалеку зданию. В отличие от большинства жителей поселка он ничего не знал о вчерашнем ЧП, весь вечер проведя за чтением интересной книги, но вот теперь страшное известие настигло и его.

Занятый грустными мыслями, Сеня вошел в кабинет начальника части.

— Здравствуйте, — робко произнес он, осматриваясь по сторонам.

— Здравствуй, Семен! Рад тебя видеть! За проявленный тобой героизм награждаю тебя почетной грамотой, — подполковник протянул мальчику заветный листок и крепко, по-мужски, пожал ему руку. — Молодец!

— Спасибо…

— Не робей! Многие взрослые на твоем месте растерялись бы, не зная, что делать, а ты сориентировался в ситуации и принял верное решение. Кем думаешь стать, когда вырастешь?

— Пограничником, — искренне признался Сеня, который, как и большинство мальчишек в приграничном поселке мечтал об этой профессии.

— Молодец. Хороший выбор. Знаешь что, Семен, сейчас тут у нас проблемы возникли, потому не все так получилось, как я планировал, но ты обязательно приходи к нам снова. Посмотришь на нашу жизнь, получишь возможность больше узнать о том, как служба идет.

— Спасибо! — глаза у мальчишки загорелись, раздумья о роковом происшествии моментально отошли на второй план.

— Так что ты у нас желанный гость. А теперь иди. Дел много. Но ты молодец! Так держать!

— Есть так держать! — откликнулся Сеня и гордо вышел из кабинета, держа в руке самую настоящую почетную грамоту.

— Мальчик, улыбочку!

— Что? — от неожиданности Сеня вздрогнул и едва не выронил драгоценный лист бумаги.

— Я просто хотел тебя сфотографировать, — на мальчика приветливо смотрел довольно молодой светловолосый мужчина в элегантном костюме с сумкой через плечо и небольшим фотоаппаратом на шее.

Оба стояли напротив расположенного рядом с воинской частью бывшего колхозного санатория «Чайка», в котором раньше отдыхали съезжавшиеся со всей страны труженики полей, а теперь коротали отпуска все желающие. Желающих, правда было маловато, поэтому левое крыло санатория закрыли на ремонт, и здание уже год украшали строительные леса, на которых время от времени можно было заметить нескольких занятых бесконечными перекурами маляров. В правом крыле бывшего санатория летом жило довольно много отдыхающих, но теперь с окончанием купального сезона они разъехались и постояльцев в «Чайке» осталось совсем немного. Блондин с прозрачными, светло-голубыми глазами, судя по всему, относился к числу запоздалых курортников.

— А почему вы меня хотите сфотографировать?

— У тебя лицо одухотворенное, словно светится изнутри.

От таких речей Сеня окончательно растерялся и даже подумал, не смеется ли над ним этот респектабельный блондин. Но мужчина был совершенно серьезен.

— Дмитрий, — во второй раз за день мальчику крепко, по-взрослому, пожали руку.

— Сеня.

— Отлично, Сеня. Ты, как я полагаю, местный житель?

— Да. А как вы догадались?

— Опыт, сын ошибок трудных. Что у тебя в руке, если не секрет? — не успел мальчик опомниться, как грамота оказалась у его нового знакомого. Пробежав глазами текст, Дмитрий посерьезнел: — Ты, оказывается, настоящий герой. Недаром мне захотелось тебя заснять. Человеческое лицо словно книга, на ее страницах можно прочесть много интересного. Давай-ка сделаем твой портрет. Ты поместишь его в рамочку, повесишь рядом с грамотой и всем будешь рассказывать, что таким ты был в тот день, когда совершил подвиг. Стань сюда… Солнце не мешает? Улыбочка…

Не успел Сеня опомниться, как его облик отпечатался где-то в недрах фотоаппарата. Мальчик немного оторопел от такого напора, но, по правде сказать, Дмитрий ему сразу понравился, да и идея обзавестись собственным портретом сразу пришлась по душе. С самого своего рождения Сеня жил в маленьком поселке, никуда не уезжал, знал всех в лицо, и, в общем-то, был доволен, однако иногда долго-долго смотрел на море, воображая далекие страны, где ему очень хотелось побывать. Повстречавшийся ему человек был совсем не таким, как местные жители, он словно прилетел с другой планеты, казался немного таинственным и загадочным. Наверное, в своей жизни мужчина с фотоаппаратом успел повидать много интересного и если бы пожелал, мог бы рассказать об этом Сене…

— Вы — фотограф?

— Фотохудожник, если точнее. Я езжу из страны в страну, снимаю красивые пейзажи. Иногда — людей, но только в том случае, если меня в них что-то «зацепит». Сейчас я работаю над проектом под условным названием «Горы и Море». На первый взгляд звучит банально, но это действительно неисчерпаемая тема. Посуди сам: необычные ракурсы, игра света преображают один и тот же ландшафт, делая его неузнаваемым, композицию может один единственный предмет, попавший в кадр, будь то необычной формы валун или изысканно изогнутая ветвь дерева…

Сене никогда не доводилось запросто разговаривать с человеком, который сыпал на каждом шагу мудреными словечками и, кажется, знал все на свете. Нельзя сказать, что мальчик слушал заезжего фотографа открыв рот, но интерес к Дмитрию у него действительно возник огромный.

— Кстати, что мы стоим на одном месте, словно в жизни уже не осталось ничего интересного? Давай пройдемся, окинем взором ваш замечательный поселок.

Мальчик ничего не ответил и послушно пошел за блондином, двинувшимся в сторону воинской части.

— Друзья говорили мне, что здесь великолепные пейзажи и были правы, — продолжал разглагольствовать фотограф, неторопливо двигаясь по улице. — Я восхищен местными ландшафтами! Кстати, ведь ты наверняка знаешь здесь каждый камушек, не поможешь мне выбрать объекты для съемки?

— Конечно! — охотно закивал головой Сеня.

— Вот и отлично. Будешь мне помогать, вместе мы с тобой таких дел наделаем!

— Я — за!

— Тогда вперед.

Следующие часа полтора прошли в поисках эффектных пейзажей. К большому разочарованию Севы вкус у фотохудожника оказался довольно странным, он «щелкал» совершенно непримечательные места, пропуская роскошные виды, которые так и просились на пленку. Впрочем, мальчик вполне справедливо решил, что специалист лучше его разбирается в таких вопросах, а потому перестал удивляться выбору Дмитрия.

— И часто ты ходишь к военным? — поинтересовался блондин, стоя в неудобной позе на ступенях лестницы и пытаясь заснять краешек видневшегося из-за деревьев обрыва.

— Сегодня — первый раз. Но когда в части узнали, о том, как я хочу стать пограничником, товарищ подполковник сказал, что мне можно наведываться туда сколько душе угодно. Короче говоря, пограничники взяли надо мной шефство.

— Здорово! — искренне обрадовался фотограф. — А правда, что здесь после одиннадцати вечера комендантский час?

— Правда.

— Жаль. Признаюсь, мне по душе ночная жизнь — дискотеки, рестораны…

— У нас тусоваться негде. Раньше, когда работал пансионат, в нем устраивали танцы, а теперь все закрыто. Мертвый сезон.

— Печально, но не смертельно. Моя цель — раскрыть красоту этого очаровательного уголка природы, сделать ее доступной для всего мира. Дискотеки могут и подождать. Мне очень повезло, что я встретил такого помощника, как ты. Впрочем… — блондин умолк, задумавшись о чем-то. — Впрочем, все это должно быть не в ущерб твоей учебе. Запускать школу нельзя даже такому герою и отличнику, как ты.

— Я не отличник, — потупился Сеня. — Скорее — наоборот…

— Поверить не могу!

— Меня учителя не любят.

Но Дмитрий уже не слушал мальчика — он быстро, раз за разом нажимал на кнопку фотоаппарата, снимая ничем непримечательный забор, окружавший воинскую часть.

Забежав в булочную и купив хлеб, Сеня заторопился домой, желая как можно скорее положить почетную грамоту в свой письменный стол, где бы она хранилась в целости и сохранности до того момента, как он вставит ее в рамочку.

— Ну как, понравился ты девочке? — встретила его вопросом бабушка, пребывавшая в полной уверенности, что ее внук ходил на первое свидание.

Совершенно неожиданно для себя самого мальчик залился краской — в этот момент он действительно думал об одной юной особе женского пола.

— Эх, молодо-зелено! В наше-то время… — так и не сообщив, что происходило в ее время, старуха только махнула рукой и отправилась на кухню к кастрюлям и сковородкам.

Сидеть дома не хотелось. Переодевшись в привычные вытертые джинсы линялую футболку, Сеня вышел за калитку. Мысли мальчика витали где-то в облаках. Нет, он не думал о честно заслуженной почетной грамоте, и даже не вспоминал своего нового знакомого-фотографа, мысли его упорно возвращались во вчерашний день, к тому моменту, когда учительница истории ни за что, ни про что выдворила его из класса. Тогда разгневанный Сеня мог думать только о несправедливости учителей и вдруг, выйдя в коридор, узрел там «мимолетное виденье» — высокую девочку с удивительно красивыми, но полными слез глазами. Общая обида на учителей неожиданно сблизила их, сделав если не друзьями, то единомышленниками. Как и все местные ребята, Сеня знал, что с начала учебного года в их школу стала ходить новенькая девчонка, приехавшая то ли из Москвы, то ли из Петербурга, но до сих пор не был с ней знаком. То, что она жила в пустующем пансионате, само по себе казалось чем-то необыкновенным, однако Сеня ничего не предпринимал для их знакомства, полагая, что водиться с девчонками смешно и почти глупо. И вот — неожиданная, произведшая на него неизгладимое впечатление встреча… Мальчик и сам не мог понять, почему ему хотелось вновь и вновь общаться с новенькой, и очень корил себя за то, что растерялся и даже не назвал своего имени. Как звали девчонку, он тоже так и не узнал.

После встречи с наговорившим ему кучу комплиментов фотографом, Сеня как-то сразу вырос в собственных глазах, почувствовал себя увереннее и неожиданно принял решение просто взять да и сходить в гости к «прекрасной незнакомке», поселившейся у самого берега моря. Возможно, застенчивый мальчишка еще успел бы по дороге раз десять поменять свои планы, но подкативший к находившейся поблизости от его дома остановке автобус отрезал все пути к отступлению. Сеня сел в салон, а спустя несколько минут уже вышел из него рядом с главным входом в пустующий пансионат. Старые облупленные ворота были закрыты на здоровенный амбарный замок, зато находившаяся рядом с ними калиточка оказалась распахнутой настежь. Так и не решив, как он начнет разговор с необычной девчонкой, оробевший Сеня пошел вперед.

— Мальчик, ты куда? — спросил сидевший тут же на скамейке охранник.

— К однокласснице, — откликнулся Сеня, не знавший имени «прекрасной незнакомки».

— К Маше?

— К Маше, — как заклинание повторил он ее имя.

— Не уверен, что она на месте. Шустрая девчонка, за ней не уследишь. Но может, она и дома сидит, уроки учит. Кто ее знает! Сходи, посмотри.

— Нет… — едва смог выдавить из себя мальчик, которого неожиданно скрутил приступ робости.

Вообще, Сеня Седов имел довольно странный, неровный характер. Иногда он мог надерзить учителям, вести себя гордо и вызывающе, а порой робел и в одночасье становился ужасно застенчивым. На данный момент возобладала робкая сторона Сениного характера, и он здорово струхнул, так и не осмелившись встретиться с «прекрасной незнакомкой», носившей звучное имя Мария.

Автобус ходил раз в час строго по расписанию, ждать его не имело смысла и, желая сократить дорогу, мальчик решил срезать крюк, спустившись к лестнице, ведущей прямиком в поселок. Такой затейливый, петлявший между горами и морем маршрут был намного короче путешествия по обочине шоссе. Всю дорогу Сеня здорово на себя злился. Трусов он не любил, а его паническое бегство из пансионата явно смахивало на проявление этого нехорошего чувства. Проследовав мимо ограды Машиных владений и пройдя по пляжу, мальчик свернул к прятавшейся под густыми кронами деревьев лестнице. Сеня размышлял о том, что если бы Маша знала о его героическом поступке, она бы наверняка проявила к нему интерес и захотела бы дружить. Размечтавшись, юный герой представил сидевшую в кабине болтавшегося над пропастью автомобиля Машу, которую он спасает с завидным хладнокровием и мужеством…

Ступени вибрировали под ногами, над головой шуршали листьями кроны деревьев, все было как всегда, обыденность притупляла наблюдательность, мальчик машинально поднимался по лестнице, полностью поглощенный своими проблемами, как вдруг нечто необычное отвлекло его от мыслей о Маше. Сеня встрепенулся — вдоль лестницы, прямо по крутому склону горы шел человек. Такая прогулочка выглядела довольно странно, ведь, как правило, отдыхающие поднимались в поселок по ступеням, предпочитая комфортный подъем ползанью по довольно крутому, заросшему густым лесом склону горы. Да и сам человек не походил на ленивого курортника — одежда на нем была поношенная и бедная, а в руке находилась вместительная авоська. Кем же был этот подозрительного вида незнакомец? Что он делал в глухом лесу?

Не видя, что за ним наблюдают с лестницы, бродяга неторопливо спустился вниз по склону и побрел вдоль берега, направляясь к обрывистой его части. Поселившийся в этих краях бомж уже знал, что некоторые несознательные жители поселка сбрасывают с обрыва ненужный хлам, ленясь относить его на помойку, к тому же и море выбрасывало в этом месте на берег обломки дерева, пустые бутылки и прочий мусор, среди которого можно было также подыскать что-то полезное.

Тем временем Сеня, резко поменявший свои планы, и решивший пока не возвращаться домой, продолжал скрытно наблюдать за незнакомцем, пытаясь выяснить, что за тип бродит в окрестностях их тихого поселка. То, что это был чужак, мальчик не сомневался, и теперь хотел выяснить, где находилось логово бродяги. Любопытство не было праздным: бдительный мальчишка намеревался разузнать всю возможную информацию, а потом сообщить о ней пограничникам, чтобы те находились в курсе событий. Особенно мальчишка встревожился, когда бродяга, закончив осмотр берега, развернулся и двинулся в сторону пансионата. Сеня испугался за Машу и ее маму, не побоявшихся поселиться в таком безлюдном месте. Что если рослый, хотя и худощавый мужчина в поношенном свитере был преступником, которому ничего не стоило ограбить или даже убить человека?!

Однако тревога оказалась ложной. Мужчина с авоськой не стал заходить вглубь территории пансионата, а проследовал вдоль пляжа, направляясь к начинавшемуся там лесу. Похоже, бродяга поселился где-то в районе маленькой турбазы или протекавшей неподалеку от нее речки. Сам Сеня не раз бывал в этих диких и очень красивых местах, отправляясь в экспедиции за речной рыбой или грецкими орехами, а потому прекрасно представлял, куда именно может пойти бомж. Решив довести начатое до конца, мальчик нырнул под своды леса вслед за «объектом». Сеня Седов даже не подозревал, что примерно час назад этим же самым маршрутом проследовала и Маша Нестерова…

Вести слежку оказалось несложно. Мужчина был вполне доволен своим собранным у берега «уловом», а потому, прибывая в отличном настроении, шагал по лесу, насвистывая под нос какой-то мотивчик. Мальчик шел следом, прячась за кустами. Впереди громко, на все голоса квакали лягушки. Бомж прибавил шаг, торопясь, как можно скорее оказаться у себя «дома». Вот, пройдя немного по берегу реки, он свернул в сторону, начал подниматься по узенькой, едва различимой тропинке, ведущей к склону горы, вот он вышел на небольшую утоптанную площадку перед входом в пещеру…

И вдруг тишину леса нарушила непонятно откуда зазвучавшая бодрая мелодия телефонного звонка. От неожиданности Сеня вздрогнул, да и бомж, похоже, растерялся. Пробормотав что-то под нос, мужчина стремительно шагнул в черное отверстие пещеры…

Глава четвертая. Кто вы, господин бомж?

Прошло всего несколько мгновений, но обескураженной Маше казалось, будто она уже полчаса стоит над щебечущем и подмигивающем разноцветными огоньками телефоном, валявшемся возле старой телогрейки. Мобильник оказался модным, дорогим и продвинутым, а потому он особенно нелепо смотрелся в жалком убежище бродяги. Немного оправившись от испуга, девочка задумалась, как ей поступить дальше, но, похоже, время для принятия решений оказалось безвозвратно упущенным — теперь ее судьбой распоряжались другие… Черная тень входившего в пещеру человека заслонила солнечный свет, на фоне зеленых гор и синего неба возникла зловещая мужская фигура.

Наверное, любая другая девчонка, попавшая в подобную ситуацию, растерялась бы, не видя пути к спасению, однако Маша Нестерова имела завидное самообладание и в критических ситуациях вела себя совсем не по-детски. Сумев сдержать испуганное восклицание, она стремительно и бесшумно метнулась в самый дальний и темный угол пещерки, затаилась, прижавшись к стенке, и стала ждать дальнейшего развития событий.

— Что тебе от меня надо, бестолочь?! — неожиданно громко и грубо произнес стоявший в нескольких шагах от спрятавшейся девочки бродяга. — Заткнись!

Маша онемела и окаменела. Она прекрасно понимала, что у нее нет ни единого шанса проскочить мимо стоявшего на пути мужчины, а уж тем более — сопротивляться ему. Сейчас он сделает еще один шаг, схватит за шиворот и…

Хозяин пещерки действительно шагнул вперед, но не к девочке, а к продолжавшему надрываться мобильному телефону:

— Как тебя вырубить, назойливая железка? О камни разбить или как?! Толку от тебя ноль, а орешь, будто резаный. Хватит чирикать!

Словно убоявшись яростной тирады, мобильник неожиданно умолк, перестав подмигивать. Увидев, что его угрозы подействовали, бродяга небрежно швырнул телефон назад на телогрейку, а сам направился к выходу из пещеры.

Маша перевела дух. Непосредственная угроза миновала, но назвать положение любопытной девочки хорошим, язык явно нс поворачивался. Немножечко успокоившись, она покинула дальний угол пещерки и крадучись двинулась к выходу, пытаясь оценить свои шансы на благополучное избавление от опасности. Увы, надежды уйти инкогнито у нее не оказалось. Выбравшийся на свежий воздух бомж больше не собирался покидать свое жилище, надолго оставляя его без присмотра, и был занят приготовлением пищи. Он повернулся к пещере спиной, но все равно проскочить мимо него незамеченной не представлялось никакой возможности.

Бродяга с сосредоточенным видом жарил шашлык, насаживая на прутик маленькие непонятной формы кусочки мяса. Любопытная Маша высунулась из пещеры, пытаясь рассмотреть, что же именно собирался съесть бездомный скиталец. Каково же было ее удивление, когда она сообразила, что обед бомжа состоял из жареных лягушачьих лапок! Впрочем, скоро у девочки появилось еще больше поводов для изумления. Невозмутимо насвистывая под нос давным-давно вышедшую из моды мелодию, бродяга начал один за другим колоть заранее припасенные грецкие орехи, и высыпать ядрышки в одноразовую тарелку с лежавшим там лягушиным шашлыком.

— Как в лучших домах, только белых салфеток не хватает. Ресторан на террасе, да и только! — сообщил он, рассматривая свое кулинарное творение, а потом пожелал сам себе хорошего аппетита.

Запах у жаркого действительно был аппетитнейший, и Маша неожиданно ощутила острый приступ голода. Девочка слышала, что лягушачьи лапки подают в дорогих ресторанах, и ей отчаянно захотелось попробовать столь изысканное блюдо да еще с гарниром из грецких орехов. Впрочем, напрашиваться в кампанию к бомжу она не собиралась, а потому ей оставалось только глотать слюнки и прикидывать, как можно незаметно выбраться из пещеры и обойти сидевшего почти вплотную к входу мужчину. Судя по всему, для этого требовалась шапка-невидимка, которой у Маши, естественно, не было.

С аппетитом перекусив, бродяга потянулся, расправил плечи, тщательно загасил костер и вновь направился к пещере намереваясь соснуть после сытного обеда. Машино положение снова стало катастрофическим — еще миг и хозяин пещеры заметит незваную гостью, схватит ее и тогда уже ничто не спасет «любопытную Варвару» от расправы.

Громкий шорох заставил мужчину замереть на месте. Довольное выражение его лица мгновенно сменилось встревоженным, почти испуганным. Он стоял, всего шаг не дойдя до своей пещеры и напряженно вслушивался в шорохи леса, пытаясь понять, почудились ему или нет чьи-то шаги.

— Эй, кто здесь? — негромко произнес он, всматриваясь в окружавшие площадку кусты.

Ответом послужил метко брошенный камешек со звоном ударившийся в бок закопченного чайника. На противоположной стороне площадки заколыхались кусты.

— Стой! Стой, кому говорят! — бродяга решительно шагнул в заросли, намереваясь изловить незваного гостя, вторгшегося на его территорию.

Медлить было нельзя. Маша понимала, что должна действовать быстро и очень четко, чтобы суметь использовать неожиданно выпавшую на ее долю удачу. Едва только бродяга скрылся в кустах, как девочка выскользнула из пещеры, крадучись двинулась по тропинке, а потом, убедившись, что ее бегство осталось незамеченным, со всех ног бросилась прочь.

Кажется, опасность миновала. Маша сбавила шаг, осмотрелась. Вокруг было тихо, спокойно и очень красиво: бронзовые стволы сосен четко выделялись на фоне моря, по небу ползли легкие кружевные облачка.

— Маша…

Когда человека неожиданно окликают по имени, а происходит это в пустынном месте, где не просматривается ни одной живой души, могут не выдержать даже железные нервы. Девочка почувствовала, как ее накрыла ледяная волна ужаса, а в ногах возникла крупная дрожь. К счастью, паника оказалась недолгой — когда побледневшая Маша обернулась на зов, то увидела не привидение, а обычного долговязого паренька, лицо которого почему-то казалось знакомым.

— Маш, не бойся. Нас никто не преследует.

— Нас? — только и сумела произнести удивленная девочка.

— Ты меня не узнала? Помнишь, вчера мы сидели в коридоре школы на подоконнике и болтали о жизни?

— Вспомнила… — откликнулась Маша, недоумевая, как парень оказался в лесу, и почему говорит о том, что за ними обоими нет погони, словно они являлись сообщниками. Дать ответ на эти вопросы она не могла, а потому просто приветливо улыбнулась и добавила: — Как такое не вспомнить! Тебя же с истории выгнали по политическим мотивам.

— Точно. Я — Сеня, а как тебя зовут, мне охранник пансионата сказал.

— Очень приятно. Но какой ветер занес тебя сюда?

— Я выслеживал бродягу поселившегося у речки. Ты вроде бы тем же занималась?

— Да, — кивнула головой Маша. — Это ты меня выручил?

— Быстро соображаешь!

И тут Сеня рассказал девочке о том, как помог ей избежать опасной встречи с бродягой. Оказывается, мальчик издали наблюдал за трапезой скитальца, а потом вдруг увидел выглянувшую из пещеры Машу. Сеня моментально сообразил, какой опасности она подвергалась, и решил вызвать огонь на себя — привлечь внимание бомжа, чтобы увести его подальше от пещеры и тем самым дать возможность пленнице выбраться из едва не захлопнувшейся мышеловки.

— Спасибо, — поблагодарила своего спасителя Маша. — А то я уже начала сомневаться в том, что безвыходных положений не бывает.

— Так получилось… — залился краской внезапно смутившийся Сеня.

— Хорошо получилось. Просто замечательно.

За разговором дорога оказалась незаметной. Вскоре лес кончился и двое вышли на знакомый пляж, где все выглядело уютным и безопасным. Волны шумели, вновь и вновь набегая на берег, отступали, снова бросались в атаку…

— Как ты его вычислил?

— Случайно увидел. Возле поселка чужие не ходят, особенно осенью, когда сезон кончается, поэтому каждый посторонний человек оказывается здесь на виду. А тебя как занесло в гости к бродяге?

— Ночью он забрался в наш пансионат. Я решила обыскать все окрестности, поскольку поняла, что он скрывается поблизости. Но на пещеру я набрела почти случайно.

— Он был в пансионате?! — воскликнул Сеня, не сумев скрыть своих эмоций. — Ты уверена?!

— На сто процентов. В пещере лежит казенное пансионатское одеяло, которое бомж свистнул из Голубого корпуса. Но меня интересуют не мелкие кражи теплых вещей, необходимых для зимовки, а то, почему бродяга позарился на мобильный телефон. Такое поведение нелогично: если человек собирается залечь на дно, ему не следует привлекать к себе внимание воровством. Допустим, в пансионат он проник, поскольку не знал, что там поселились мы с мамой, но зачем ему было воровать у кого-то мобильник? Здесь живет слишком мало народу, чтобы так рисковать.

— А ты этот сотовый телефон видела?

— Видела. Навороченная вещица. Тысяч десять стоит, если не больше.

— Странно… — откликнулся мальчик, задумчиво созерцавший водную гладь и все еще не решившийся в упор посмотреть на свою спутницу. — Не думаю, что у кого-то в нашем поселке есть такие дорогие вещи. Мы мобильники, ноутбуки и прочие плееры только в рекламе по телеку видим. Может быть, это его собственный телефон, и он только притворяется бродягой, а сам…

— Миллионер на отдыхе? — Маша улыбнулась. — Не думаю, Сеня. Этот человек не знает, как пользоваться мобильником, он не мог даже отклонить вызов. Для бродяги сотовый телефон — чудо техники.

— Значит, он стащил его не здесь, а в каком-то большом городе.

— Возможно, только не забывай, что без подзарядки телефон максимум несколько дней протянет, а потом отключиться. Судя по всему, заряжать его бомж явно не собирается.

— И как ты все эти мелочи замечаешь?

— Опыт, — скромно потупилась Маша. — Мне уже доводилось расследовать настоящие преступления.

Сеня довольно скептически отнесся к последним словам своей новой знакомой — представить что обычная (или даже необычная) девчонка может запросто вычислить преступника, он просто не мог. Маша почувствовала недоверие и замолчала, решив больше детективных случаев со своим новым приятелем не обсуждать и расследовать это дело в одиночку. Впрочем, молчала она не долго — пришедшая в голову мысль не давала покоя и рвалась наружу, требуя обсуждения.

— Сень, ты обратил внимание на то, что ел бомж?

— Шашлык, кажется.

— Не простой шашлык, а жареные лягушачьи лапки, да еще с гарниром из грецких орехов! При этом, разглядывая свое кулинарное творение, он бормотал о ресторанах.

— И что?

— Из данного наблюдения следует, что этот человек не всегда был бродягой, посещал рестораны, знал толк в еде.

— Иногда люди опускаются на самое дно. Может, он спился из-за несчастной любви или потому что обанкротился, потеряв все свои деньги, — предположил Сеня, которому тоже захотелось попробовать себя в роли сыщика.

— Но он не знает, как пользоваться телефоном!

— Мало ли…

— Сеня, это очень серьезный факт! — Маша даже остановилась, внимательно посмотрела в лицо собеседника. — Человек, посещающий рестораны французской кухни, не может не знать, как обращаются с сотовым телефоном!

— Тогда я ничего не понимаю, — развел руками мальчик.

— Есть только одно объяснение — этот человек тусовался в дорогих забегаловках еще в ту пору, когда не было мобильных телефонов!

— А что он делал потом?

— Потом он попал туда, откуда можно только писать письма, и находился там долгие годы.

— В тюрьме?! — сообразил Сеня. — Думаешь, он бежал?

— Не исключено. Возможно, наш бродяга в розыске, и это обстоятельство вполне могло заставить совершить преступление.

— Преступление? Ты имеешь в виду кражу телефона?

— Не совсем. Можно допустить, что разыскиваемый повсюду человек мог устранить свидетеля, узнавшего его в лицо. Но он мог ничего такого и не совершать, — поспешила успокоить приятеля Маша. Она не хотела прежде времени обвинять человека в убийстве, понимая, что доказательств для этого у нее пока маловато. — Вполне вероятно, что этот тип вышел на волю, отсидев от звонка до звонка свой срок.

— Но если он не беглый, то почему стал бродягой?

— Человеку просто идти некуда. Многие осужденные, получившие длительные сроки разводятся со своими женами, чтобы не быть для них обузой. В результате, когда они выходят на свободу, жизнь их ждет несладкая — ни семьи, ни дома, ни работы. Сам посуди, кто возьмет на работу уголовника? Родители тоже, как правило, не доживают до освобождения сына, вот и остается ему идти бродяжничать. А потом такой бродяга совершает какое-нибудь новое преступление, украдет, к примеру, одеяло, и его снова сажают.

— Ты что, бандитам сочувствуешь?

— Даже совершившего преступление человека нельзя наказывать до бесконечности. Срок потому и называют сроком, что рано или поздно он кончается. Только в действительности все не так — раскаявшемуся и искупившему свою вину преступнику не дают начать новую жизнь. Это несправедливо, а меня больше всего в жизни бесит несправедливость!

— Это все в теории. Маша. А на практике мы должны как можно скорее сообщить об этом любителе жареных лягушек в милицию. Думаю, что он уже нервничает, после того, как я намерено выдал свое присутствие и теперь готов смыться в любой момент. Его надо срочно арестовать.

Но Маша думала совсем по-другому. Остановившись возле поросшего травой и невысокими кустиками склона, ведущего к мини-набережной пансионата, она поделилась с мальчиком своими соображениями:

— Нет, торопиться нам не следует. Я ведь еще не сказала тебе самого главного — у меня есть версия, что этот бомж может быть причастен к гибели солдата, упавшего с обрыва…

— Что?!!

— Это только догадки, предположения… Если просто сообщить о местонахождении бомжа в милицию, его поймают, выяснят, кто он такой и, скорее всего, отпустят на все четыре стороны. Тут-то бродяга и сгинет бесследно! Нет, действовать надо совсем по-другому. Для начала соберем все факты и улики и выясним, виновен или нет бомж в гибели солдата. Если он убийца, то мы докажем это милиционерам и они арестуют этого человека, если же нет — то пусть себе живет на свежем воздухе, питается лягушками, словно он в Париже.

— Но…

— Лучше расскажи, какие слухи ходят о вашей воинской части.

— Слухи? — удивился Сеня. — На какую тему?

— Ну… Может быть, там не все в порядке, имеют место неуставные отношения и все такое… Вдруг, солдата убил кто-то из своих?

— Нет! — поспешно возразил Сеня. — Нет, нет и нет! В части порядок и дисциплина, там работают очень ответственные люди. О дедовщине там только по радио слышали. Давай лучше сдадим милиции бомжа и будем жить спокойно!

— Я против, — твердо сказала Маша. — Взрослые слишком заняты своими проблемами, чтобы прислушиваться к тем, кто моложе их. Мы сами должны провести расследование и найти виновника гибели солдата.

Сеня был совершенно не согласен со своей новой подружкой, но почему-то перечить ей не хотел. Маша ему очень нравилась, даже когда делала глупости, и мальчик решил что станет помогать ей, чем бы не закончилась эта авантюра. И все же он попытался немного охладить пыл новоявленного следователя:

— Не забывай, что возможно мы имеем дело с ранее судимым убийцей, а это крайне опасно.

— Будем действовать осторожно, — беспечно улыбнулась Маша. — Или ты боишься?

— Я? Конечно, нет! — заверил ее Сеня. — Я с удовольствием стану помогать тебе в расследовании.

Двое стояли на тянувшейся вдоль берега моря набережной и созерцали тусклый солнечный диск, медленно спускавшийся к воде. На волнах горела золотистая дорожка, уходившая к самому горизонту.

— Нет ничего красивее заката над морем — это зрелище наполняет душу щемящей, сладкой грустью, — негромко произнес мужчина, обращаясь к своей спутнице.

— Да, в самом деле. Ужасно, но я почти разучилась чувствовать красоту. Умом я понимаю, насколько прекрасен какой-нибудь пейзаж, но в голове тот час же начинаю прикидывать, кто может стать генподрядчиком работ, во сколько обойдется строительство коттеджа или отеля на этом месте и дальше, дальше в том же духе… Крутишься как белка в колесе, вокруг ничего не видишь, — женщина грустно вздохнула. — А когда-то я мечтала стать художницей, потому и поступила на архитектурный факультет. Теперь же: деньги — работа, работа — деньги…

— Забота о хлебе насущном губит таланты.

Ирина Владиславовна собиралась продолжить философскую беседу, но тут ее взгляд переместился с морских далей на берег и засек две поднимающиеся к набережной фигурки:

— Смотрите, это моя дочка Маша, а с ней какой-то паренек. Хорошо, что она так быстро нашла здесь знакомых!

— Паренька зовут Сеней, и я познакомился с ним не далее, как сегодня утром. Смышленый мальчишка, любознательный, — откликнулся стоявший рядом с Машиной мамой Дмитрий.

Маша и Сеня тоже уже успели заметить прогуливавшихся по набережной взрослых. Мальчик отнесся к этому совершенно спокойно, а вот его спутница оказалась потрясена до глубины души. То, что сейчас происходило, с ее точки зрения больше смахивало на фантастику. Вместо того чтобы сутки напролет сидеть за компьютером «добивая» очередной проект, ее мама спокойненько созерцала морские дали в обществе элегантного мужчины! Не так давно Маша даже придумала мрачную шутку о том, что мама «ушла в работу и не вернулась», и вдруг она, позабыв о делах, наслаждалась жизнью так, как это и следовало делать на морском курорте.

— Круто… — пробормотала под нос девочка. — Ты не знаешь, откуда взялся этот блондин?

— Это фотограф. Он поселился в бывшем санатории «Чайка» — том самом, что стоит рядом с воинской частью.

— Понятненько.

Тем временем они поднялись по склону и подошли к прогуливавшимся. Последовали взаимные представления, и вот уже все четверо вступили в общую беседу. Наверное, окажись на месте Ирины Владиславовны другая женщина, она бы непременно поинтересовалась, где гуляла весь день ее дочь, но Машина мама так была занята своей работой, что даже не заметила многочасовое отсутствие девочки. Вместо строгого «допроса» блудного ребенка Ирина Владиславовна, как ни в чем ни бывало, делилась с Машей, Сеней и Дмитрием своими впечатлениями о природе и «милых людях, живущих в поселке», коих, по правде говоря, почти не встречала. Дмитрий охотно отвечал ей, не забывая время от времени вворачивать в разговор комплименты. Мама была счастлива, а Маша — недовольна. Во-первых, девочке очень хотелось есть, а во-вторых, она всегда недолюбливала болтливых блондинов вроде этого назойливого фотографа.

— Я здесь только начинаю осматриваться, — говорил он, небрежно вертя в руке подобранную тут же сосновую шишку, — ищу эффектные пейзажи, уголки природы, взгляд на которые должен вызывать у зрителя душевное волнение. Спасибо Сене — он обещал показать мне все здешние закоулки и укромные места. Кстати, интересно было бы поснимать не только с земли, но и с какого-нибудь высокого объекта, например с крыши одного из корпусов пансионата.

Это легко устроить, — обрадовалась Ирина Владиславовна. — У меня есть ключи от всех помещений и лестниц. Приходите, к примеру, завтра, выберите подходящую точку для съемок.

— Отлично. Мне сегодня везет на замечательные знакомства!

Беседа продолжалась, но Маша не принимала в ней участия. Наконец, девочка не выдержала:

— Мам, можно я вас оставлю и сбегаю, приготовлю ужин?

— Как хочешь… — рассеяно откликнулась Ирина Владиславовна.

Сеня посмотрел на часы:

— Мне тоже домой пора. Я пойду.

— Да, нам всем пора расходиться, — согласился фотограф. — Жаль. Сегодня был дивный вечер.

Откланявшись, они разошлись в разные стороны. Мужчина и мальчик направились к дремавшей под сенью деревьев лестнице, а мама с дочерью двинулись вглубь территории пансионата. Смеркалось, и буйная растительность казалась в полутьме настоящими джунглями, скрывавшими множество тайн и загадок. Маше стало не по себе. Вроде бы бродяге незачем было возвращаться в пансионат, вроде бы все опасности миновали, но оставшийся на самом донышке души страх не позволял воспринимать окружающий мир как прежде, и теперь девочке повсюду мнилась скрытая угроза.

— Мам, как ты познакомилась с фотографом? — спросила Маша, когда они подошли к Голубому корпусу.

— Он сам меня нашел, — откликнулась Ирина Владиславовна, отпирая стеклянную дверь вестибюля. — Дмитрий общительный человек, в поисках красивых пейзажей он забрел к пансионату и охранник рассказал ему, что мы здесь живем.

— Понятно.

Мать и дочь вошли в пустующее здание, проследовали по лестнице и длинному полутемному коридору третьего этажа, вошли в свой номер, на время ставший для них домом. Маша ворвалась в помещение первой, включила свет, молниеносно распахнула дверь санузла, заглянула в шкаф и под кровать…

— Что ты делаешь? — изумилась Ирина Владиславовна.

— Проверяю, нет ли посторонних.

— Ах, Маша, тебе бы только в игры играть!

— Мам, это серьезно.

— Не сомневаюсь. Теперь, когда выяснилось, что шпионов здесь нет, мы займемся приготовлением ужина, — сказала мама, заглядывая в холодильник. — А хлеб для бутербродов ты купила?

— Вчера. Он еще мягкий.

— Отлично. Сейчас мы закатим пир горой.

«Пир» получился скромненьким — из всех блюд Ирина Владиславовна умела только делать бутерброды с сыром да заваривать кофе. Покончив с едой. Маша поднялась из-за стола:

— Мам, можно я посижу за твоим компьютером? Мне надо письмо Илье отправить.

— Ладно, я пока просмотрю старые распечатки.

В отличие от мамы, которая после короткого «просветления» вновь погрузилась в омут работы, девочка проявила меньшую сознательность и вместо того, чтобы заняться уроками, уставилась на экран ноутбука. Она писала не простое письмо, а самый настоящий отчет, детально сообщая Илье обо всех своих сегодняшних наблюдениях. Полагая, что один ум хорошо, а два лучше, девочка хотела узнать мнение эксперта, который, находясь за много километров от маленького приморского поселка, мог не так, как она оценить события и сделать другие, возможно более верные выводы. Но для этого следовало составить как можно более подробный отчет, постараться не упустить даже самые маленькие, на первый взгляд незначительные детали.

— По информации, полученной из заслуживающего доверия источника, неуставных отношений в воинской части не наблюдается… — бормотала она, склонившись над клавиатурой и быстро вводя текст в компьютер.

— Маша, ты спать собираешься?

— Сейчас, заканчиваю.

— Ладно, когда все сделаешь, я еще часочек посижу, поработаю. Сегодняшняя прогулка отняла слишком много времени. Боюсь выбиться из графика и не уложиться в срок.

Наконец, в отчете была поставлена последняя точка, а письмо было отправлено адресату. Так и не притронувшись к школьным учебникам, Маша протерла слипавшиеся глаза, подумала про завтрашнюю алгебру, зевнула и… отправилась спать. Однако, несмотря на усталость, сон не приходил. Девочка слишком много думала о сегодняшних событиях, что являлось лучшим поводом для возникновения бессонницы. «Кто же этот человек, живущий в лесу? — гадала она, созерцая озаренный светом ночника силуэт мамы, склонившейся над компьютером. — Безобидный бродяга или преступник-рецидивист? Почему я считаю, что именно он стал виновником гибели солдата? Только потому, что он скрывается и живет в безлюдном месте? Но ведь это еще не преступление… Стоп!». Девочка едва не подпрыгнула на кровати, осененная новой догадкой. Как она могла сразу упустить это важное обстоятельство?! Несчастный случай или покушение произошли в нескольких шагах от воинской части, в открытом, довольно многолюдном месте, куда бы ни за что не сунулся прятавшийся от посторонних глаз бомж. Это служило для бродяги чем-то вроде алиби, снимая с него подозрения в убийстве. Похоже, Маша пошла по ложному следу, а, может быть, вообще слишком увлеклась игрой в детектива, выдумав историю с покушением на солдата.

Мама закончила работу, легла в кровать и потушила свет. Маша тоже устроилась поудобнее, натянула на ухо одеяло, решив больше не загружать голову надуманными проблемами, но заснуть по-прежнему не могла. Девочке казалось, что в коридоре находиться посторонний, и отделаться от этого крайне неприятного ощущения было невозможно. Неизвестный неспешно двигался по мрачному коридору, одну за другой дергал ручки запертых дверей, а в руке у него поблескивал громадный топор, лицо маньяка скрывали густые тени, но вот на миг он попал в полосу света аварийной лампочки, и Маша с трепетом узнала в нем того самого фотографа, что познакомился сегодня днем с ее мамой…

Глава пятая. Вредность — норма жизни

Сегодня Маше Нестеровой предстояло освоить роль дежурной. В московской и питерской школе такие дежурства ничего не значили, но здесь, в тихом поселке, к этой обязанности относились со всей серьезностью. Мало того, что дежурная должна была следить за наличием сменной обуви и мела, на переменах ей надлежало проветривать класс, выдворив из него всех учеников, мыть доску и делать еще множество важных и полезных вещей на пользу любимой школе. Машу такие обязанности не слишком вдохновляли — на переменах она хотела заняться невыученными дома уроками, но времени на чтение учебников катастрофически не хватало.

Также в обязанности дежурной входило раздавать тетради с контрольными работами, что для получившей незаслуженную «двойку» Маши было не слишком приятно. Но выбора не существовало: забрав из учительской классный журнал и проверенные работы, девочка вернулась в класс и быстро разложила их по столам. Затем, поправив на рукаве красную повязку, дежурная одну за другой открыла тяжелые оконные створки и, взяв тряпку для мела, которую следовало основательно простирнуть, направилась к выходу из опустевшего класса.

— Можно войти? — в дверях возникла Озерова.

— Входи, — Маша посторонилась, застыла на пороге, наблюдая за тем, как Валя до бесконечности долго копается в своем портфеле. Дождаться, когда она завершит разбираться с тетрадями, было практически невозможно. — Ладно, я пойду, Озерова. Когда закончишь со своими конспектами, пожалуйста, закрой за собой дверь и никого не пускай в класс.

— Обещаю, товарищ дежурная! — откликнулась Валя, продолжая изучать содержимое своего портфеля.

Маша стремительно вышла из класса. А вскоре прозвенел звонок и начался урок алгебры. Девчонки и ребята, кто с трепетом, кто с любопытством, открывали проверенные контрольные, пытаясь угадать, какие их ждут оценки. Маша сидела на своем месте мрачнее тучи. И почему ей не дали высказаться, объяснить ситуацию, а просто без лишних слов выставили из класса, влепив на дорожку плохую оценку? За что? По какой причине?

— В целом с контрольной класс справился неплохо, — подвела итоги прохаживавшаяся у доски математичка. — За лето вы не все забыли, потому обошлось без «двоек», если не считать одной…

Маша опустила глаза, но не от смущения, а от злости, стараясь скрыть свои эмоции.

— Думаю, Нестерова, ты сделала правильные выводы и впредь ничего подобного не повториться.

— Да, Анна Ивановна, — с окаменевшим лицом подтвердила девочка.

— Отлично. А теперь перейдем к домашнему заданию.

Анна Ивановна поправила то и дело сползавшие на самый кончик носа очки, открыла журнал, выбирая очередную «жертву». Конечно, ей совершенно не обязательно было просматривать весь давно известный наизусть список фамилий, но этот ритуал наводил трепет на учеников, вырабатывая у них почтение, как к математике, так и к самой математичке. Сухой палец спускался сверху вниз по листу, и те из ребят, кто находились в начале списка, чувствовали облегчение, в то время как ученики, чьи фамилии начинались на буквы из второй половины алфавита, медленно, но верно холодели от страха.

— Нестерова!

Раздосадованная Маша медленно поднялась со своего места, приготовившись на ходу выкручиваться из сложной ситуации и прямо на доске решать уравнения из домашнего задания.

— Нестерова, немедленно подойди ко мне!

Голос Анны Ивановны звучал как-то странно, и старожилы класса заподозрили неладное — с такими интонациями их обычно к доске не вызывали.

— Что это, Нестерова? — острый карандаш уперся в клеточку напротив Машиной фамилии.

Девочка посмотрела в журнал — сверху вниз тянулся ровный ряд выставленных за контрольную оценок, среди которых она сразу узнала свою «двойку». Впрочем, удивительным было не это: рядом с «парой» красовалась выставленная сегодняшним днем «пятерка»!

— Хотела бы я знать, когда ты успела получить хорошую оценку, Нестерова, и кто ее тебе поставил?

Маша потеряла дар речи. История выглядела глупо, наивно и совершенно по-детски. В ее возрасте никто бы уже не стал заниматься такими бестолковыми подделками, и эта выходка годилась разве что для бестолковых третьеклашек. Увеличенные стеклами очков глаза Анны Ивановны буравили Машу:

— Ну?

— Я не знаю, Анна Ивановна.

— Может быть, я тебе ее авансом выставила за отличные знания и безукоризненную честность? Или у вас в Москве принято самим себе ставить отличные оценки?

— Я этого не делала.

— И контрольную не списывала, — ехидно усмехнулась математичка.

— Я этого не делала, — упрямо, как партизан на допросе, повторила Маша.

— Тогда кто же? Тайный благодетель, заботящийся о твоей успеваемости?

— Я принесла журнал в начале перемены, и он все это время лежал в классе без присмотра. Наверное, кто-то просто неудачно пошутил.

Слезы накапливались в глазах сами собой, против воли Маши, сдерживавшей их изо всех сил. Анна Ивановна умолкла, продолжая буравить взглядом бессовестную ученицу и надеясь таким образом получить ее признание. В классе было неестественно тихо. Неожиданно над партой взметнулась девчоночья рука…

— Что такое, Озерова? Ты знаешь, кто это сделал?

— Нет, Анна Ивановна. Просто я хочу уточнить, что Нестерова сегодня дежурная, она всех из класса выпроводила, и никого кроме нее здесь не было.

— Все ясно. Садись Нестерова, но прежде принеси мне свой дневник. Завтра я хочу увидеть здесь твою маму.

Маша не пыталась спорить. Подстава была явной и очевидной, однако доказать свою невиновность девочка не могла. «Я как этот бродяга из леса, — подумала Маша, вернувшись за свою парту. — Меня обвиняют во всех преступлениях только потому, что я в их глазах уже стала неблагонадежной. Если Нестерова списала контрольную, она может и оценки в журнале подделывать, и школу взорвать, и учителей в заложники захватить… Но ведь это неправда, и я ни в чем не виновата!».

Школьный буфет находился на первом этаже, и когда звенел звонок на большую перемену, учащиеся старших классов лавиной скатывались с лестницы, спеша первыми добраться к пункту питания. Нельзя сказать, что ученики испытывали острейший приступ голода, но просто такой была неизвестно кем заведенная традиция, коей ребята следовали из года в год. Маша в общем столпотворении не участвовала. Она одной из последних спустилась по лестнице, задумчиво глядя под ноги. «Надо просто взять и поговорить с Валей. Подойти и прямо спросить, что она против меня имеет, и почему устроила против меня настоящую войну. Я ей ничего плохого не сделала, а она ведет себя так, будто мы кровные враги. Может, она моему росту завидует? Или мобильнику с фотокамерой?».

Проигнорировав обязанности дежурной. Маша, наскоро перекусив, отправилась на поиски Вали Озеровой, решив не откладывать объяснения на потом и переговорить с ней немедленно. Надо сказать, что перемены Валя, как правило, проводила в гордом одиночестве — приятелей у нее не было, и она занималась тем, что с важным видом одна-одинешенька прогуливалась по коридору, делая замечания младшеклассникам. Сегодняшний день не стал исключением, и Маша сразу заметила свою недоброжелательницу, отчитывавшую слишком расшумевшуюся малышню. В тот момент, когда Валя проследовала мимо небольшого закутка, в котором находился девчоночий туалет, откуда не возьмись, перед ней выросла долговязая москвичка:

— Нам надо поговорить.

— О чем? — Озерова снизу вверх посмотрела на Машу.

— Я хочу выяснить, почему ты постоянно делаешь мне гадости.

— Гадости?!!

— Не притворяйся, Валентина, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Наберись смелости и прямо скажи человеку в лицо, почему ты на него «наезжаешь». Только честно. Без подстав.

Объяснение между Озеровой и Нестеровой не могло остаться незамеченным. То, что девочки конфликтовали между собой, не для кого секретом не являлось, и потому столпившиеся поодаль одноклассницы с любопытством наблюдали, чем кончиться этот разговор. Впрочем, что именно говорили Маша и Валя девчонки расслышать не могли, а потому им оставалось только догадываться, какие темы обсуждают соперницы. Нестерова что-то сказала, резко жестикулируя руками, и вдруг Озерова сорвалась с места, бросившись к толпившимся поодаль одноклассницам:

— Помогите! Она меня побьет! Помогите!!!

Запаниковала Валя весьма своевременно, в тот самый момент, когда в коридоре возникла строгая и величественная Светлана Андреевна, являвшаяся завучем школы.

— Что такое, Озерова? — негромко спросила она.

— Светлана Андреевна, мне новенькая угрожает! Она сказала, что поколотит меня. Я боюсь! Эта Нестерова какая-то бешеная!

— А почему она так к тебе относится?

— В субботу я сказала Анне Ивановне, что Нестерова списывает. Это была правда — шпаргалку сразу нашли, но Нестерова все равно ни в чем не созналась. А теперь она собирается мне отомстить.

Завуч нахмурилась. Она не любила брать в классы новеньких, считая их темными лошадками. И хотя у Нестеровой были хорошие оценки, опытная Светлана Андреевна сразу отнеслась к ней настороженно и с подозрением. Увы, завуч не ошиблась — эта взбалмошная и избалованная столичная гостья могла принести им массу неприятностей.

— Нестерова, подойди сюда!

Маша неохотно приблизилась к завучу, ожидая новых неприятностей.

— Я Озерову не трогала, — с ходу заявила она. — Валя просто закричала ни с того, ни с сего, без причины.

— Без причины?! Но ты же ей угрожала!

— Нет. Просто хотела откровенно поговорить.

— Светлана Андреевна! — вмешалась в разговор Валя, опасаясь, что Нестерова сумеет оправдаться. — Светлана Андреевна, она меня чуть не побила, честное слово!

Разговор с завучем получился коротким. Оправданий она выслушивать не стала и просто вызвала Машину маму к директору. «Что ж, вовремя, завтра ей уже надо идти к математичке, — мрачно подумала девочка. — Хорошо, что обе встречи назначены на один день — это сэкономит мамино время, ведь у нее еще столько работы».

Валя злорадствовала. Здорово она «подставила» эту длинноногую выскочку, приехавшую то ли из Питера, то ли из самой Москвы! Нестерова строила из себя принцессу, то и дело как бы случайно доставая из кармана дорогущий телефон, носила модные шмотки и делала вид, будто отлично разбирается во всех школьных предметах. Воображалу следовало проучить, чем Валя, собственно говоря, вполне успешно занималась последнее время.

Выйдя из школы, Озерова бодрым шагом двинулась по направлению к дому. Времени она даром не теряла и, проходя по зеленым улочкам поселка, бдительно взирала по сторонам, выискивая всевозможные изъяны и недостатки, которые можно было пресечь, выявить или хотя бы заклеймить позором. Вообще девочка имела отвратительную привычку совать нос в чужие дела и вредничать, просто так портя настроение окружающим людям. Наверное, главной причиной ее несносного поведения являлся маленький рост, из-за которого Валя чувствовала себя обделенной и обиженной. Она страшно злилась на своих малорослых родителей, которые, якобы, «загубили ей жизнь» и потихоньку ненавидела весь белый свет. Естественно, Валю в поселке недолюбливали, и это ухудшало ее и без того несносный характер.

Внезапно бдительное око шагавшей по улице Озеровой, засекло вопиющее, возмутительное происшествие, требовавшее ее немедленного вмешательства. Воспитанная в приграничной зоне девочка намного серьезнее относилась к вопросам безопасности, нежели ее сверстники из центральной части России, а потому разговор, происходивший у ворот воинской части, сразу привлек Валино внимание. Неподалеку от проходной стоял совершенно незнакомый Вале мужчина, спокойно беседовавший с покинувшим свой пост караульным.

— А что это вы тут делаете? — вредненьким тоном поинтересовалась она, приблизившись к собеседникам. — Между прочим, находясь на посту нельзя вступать в разговоры и тем более, покидать этот самый пост! Разве вы не в курсе?

— В к-к-курсе… — залился краской молоденький солдатик, почувствовавший себя преступником, застигнутом на месте преступления.

Солдат явно хотел провалиться сквозь землю или сделаться невидимкой, но его собеседник оставался совершенно невозмутимым. Он изучающее посмотрел на Валю, пригладил свои светлые волосы и мило улыбнулся:

— Прошу прощения, но я не знал, что у вас здесь такие строгие порядки. Я остановился здесь поблизости в отеле, хотел посетить местные магазины, но не знал, у кого спросить дорогу.

Инцидент был исчерпан, но несносная Валентина уже «завелась», решив, как следует проучить бедолагу-солдата:

— А я вот обо всем начальнику части доложу! Я его хорошо знаю, он живет с нами по соседству. Получите за нарушение устава три наряда вне очереди, будете знать, как беседовать на посту с чужими людьми!

— Пожалуйста, не надо! — взмолился покрасневший до корней стриженых волос парень. — С кем не бывает?! Я же ничего плохого не сделал…

— Как знать, как знать… Нет, я не могу оставить этот случай без внимания по принципиальным соображениям.

Немного отошедший в сторону блондин, из-за которого и заварилась эта каша, шагнул к юной скандалистке:

— А вам не кажется, милая барышня, что это вы нарушаете устав, провоцируя караульного на разговор? Я сделал это по незнанию, но вы-то осведомлены в тонкостях воинской службы.

От подобного взгляда на вещи обычно бойкая Валя онемела, не найдясь, что ответить элегантному мужчине с фотоаппаратом. А он, невозмутимо задал девочке вопрос о том, как бы ему побыстрее попасть в ближайший магазин.

— Идите прямо вдоль забора, а потом сверните налево в переулок, — машинально откликнулась она. — Но я ничего не нарушала, просто хотела, чтобы все было как лучше!

Мужчина не стал вступать в дискуссию и, вежливо поблагодарив за полученную информацию, двинулся в указанном направлении. Солдат вернулся в свою будку, стараясь не смотреть на стоявшую посреди улицы вредную девчонку. А Валя вскоре пришла в себя от удивления и переключила свое внимание на выгуливаемую без поводка овчарку. Несчастной хозяйке пришлось выслушать целую лекцию, доходчиво объясняющую всю глубину ее «падения». После разъяснительной работы Озеровой немного полегчало и она с гордо поднятой головой скрылась за калиткой своего палисадника.

Впрочем, дома ей не сиделось. Переодевшись и наскоро просмотрев параграф в учебнике истории, девочка отправилась обедать. Обычно она питалась у мамы на работе, в бывшем колхозном санатории, а ныне гостинице, носившей незамысловатое название «Чайка». Идти было недолго — всего минут пять вдоль ограды воинской части. Чтобы войти в здание гостиницы, следовало обогнуть часть фасада, закрытого строительными лесами, но Валя, как впрочем, и все, поступала проще — ныряла под деревянные мостки, нависшие над аркой, и сразу попадала во двор «Чайки».

Поздоровавшись с дремавшей у телевизора дежурной, Валя проследовала на кухню — владения ее мамы, работавшей шеф-поваром.

— Привет, ма! Пахнет сегодня обалденно! Просто пальчики оближешь.

— Солянка и голубцы, — пояснила немногословная, низкорослая, но очень полная Валина мама.

— Обожаю голубцы! А в школе все какое-то невкусное. Наверное, на кухне воруют. Надо бы с этим разобраться!

Кругленькая повариха только покачала головой, совершенно не разделяя скандальные наклонности своей дочери, а Валя с аппетитом принялась за еду. Вкусный и совершенно бесплатный обед быстро подошел к концу.

— Спасибо, было очень вкусно! — Валя поднялась из-за стола.

— На здоровье.

После сытной трапезы настроение улучшилось, вредничать больше не хотелось, и пребывавшая в благодушном настроении девочка не торопясь, вышла из гостиницы. Путь ее вновь пролегал под строительными лесами, но она не предавала этому никакого значения.

— Эй!

Валя задрала голову, чтобы увидеть, кто ее окликает, но в щели между досками невозможно было разглядеть, кто же стоял на мостке, протянувшемся на уровне верхнего этажа, и виднелись только подошвы больших остроносых ботинок. Девочка немного отошла в сторону, желая узнать, что хочет от нее стоявший на лесах рабочий, но увидела не человека, а стремительно летевшее ей на голову ведро. Она отчетливо видела его заляпанное побелкой и днище, неотвратимо приближающееся прямо к ее голове…

— Осторожно!

Кто-то закричал, оттолкнул девочку в сторону, наполненное кусками штукатурки ведро ударилась об асфальт примерно в метре от нее, куски строительного мусора разлетелись в стороны, больно ударив по ногам… Все произошло почти мгновенно, и внезапная нелепая смерть почти чудом упустила из своих костлявых рук Валентину Озерову. Несколько мгновений девчонка не могла в полной мере осознать, что с ней случилось, и как близко она подошла к гибели, а потом перевела испуганный взгляд на свою спасительницу:

— Ты?!

— Нельзя стоять под строительными лесами! Уж такой формалистке как ты это должно быть хорошо известно, — сухо сказала Маша, стряхивая известку со своих джинсов.

В этот миг Валя пережила еще один шок, сообразив, что спас ее человек, которому она методично и планомерно портила кровь. Такое великодушие казалось странным и почти пугало. А Маша, тем временем, осмотрелась по сторонам и, резко посерьезнев, неожиданно предложила:

— Нам надо поговорить. Идем.

— Куда?

— Просто идем. Там видно будет. Например, пройдемся по обрыву.

Валя не спорила, покорно проследовав за Нестеровой, выбравшей такое неуютное место для важного разговора. Далеко внизу плескалось море, от обрыва их отгораживал только низенький парапет, за которым почти сразу начинался отвесный склон. Девчонки остановились, задумчиво созерцая морские просторы. Обеим было не по себе. Вообще-то Маша не боялась высоты, но сейчас внутри у нее все холодело, стоило только посмотреть вниз с этой жутковатой кручи. Именно здесь произошла трагедия с солдатом, и девочка специально пришла сюда, чтобы осмотреть место возможного преступления. Раньше эта простенькая идейка почему-то не приходила ей в голову, и сделала она это только по подсказке Ильи приславшего по электронной почте письмо со своими версиями случившегося. Никаких улик Маше пока обнаружить не удалось, зато вместо этого она совершенно случайно спасла жизнь своей наипротивнейшей однокласснице. Возможно, ведро с мусором упало вниз из-за халатности маляров, но Маше, зациклившейся на детективных историях, повсюду мерещились заговоры, преступления и покушения. К тому же, такая вредина, как Озерова могла «достать» любого и вполне мог найтись какой-нибудь псих, способный по-своему разделаться с занудливой девчонкой. Этот вопрос следовало незамедлительно обсудить с потерпевшей и попытаться выяснить причину покушения.

— Скажи, Озерова, у тебя есть враги?

— Что?! — Валя с недоумением посмотрела на свою спасительницу, а когда до нее дошел смысл произнесенной фразы, неожиданно громко расплакалась.

— Озерова, ты чего?

Вероятно, это была запоздалая реакция на пережитый испуг, но Валя все ревела, ревела, ревела, размазывая по щекам слезы. Прошла, наверное, пара минут, прежде чем она смогла заговорить:

— Меня все, абсолютно все ненавидят!

— Да, круг подозреваемых широк… Но если серьезно, постарайся вспомнить, угрожал ли тебе кто-нибудь в последнее время? Может, происходило что-то странное, кто-то звонил по телефону, но ничего не говорил в трубку, или в почтовый ящик подбрасывали какую-нибудь дрянь? А слежку за собой ты не замечала?

— Ты думаешь, что это не случайность, а покушение? — вытерла слезы Валя.

— Не исключено. По-правде говоря, тебя действительно хочется убить.

— Но ты же меня спасла!

— Так бы каждый поступил. Ничего личного.

— Все равно — спасибо.

— Не за что, — Маша снова посмотрела вниз, туда, где под обрывом пенились и клокотали волны. — Знаешь, мне кажется, тебе стоит избегать прогулок в безлюдных местах, вроде этого. Лучше побольше сиди дома, но к окнам не подходи, мало ли что…

— Хорошо, — поспешно согласилась утратившая весь свой апломб и самоуверенность Валя.

— Но это только меры предосторожности, а чтобы во всем разобраться, надо проанализировать события последнего времени. Вспомни, кому, кроме меня ты делала пакости?

Вместо ответа Вала снова захныкала, чем разозлила проводившую «допрос потерпевшей» Машу. Неужели нельзя было четко излагать свои мысли и попытаться выяснить причину своих неприятностей?! Похоже, Озерова была на это не способна.

— Скажи, Валя, в последние дни ты не встречала в поселке иле возле него бродягу? Высокого, давно небритого мужчину неопределенных лет в растянутом свитере и грязных камуфляжных штанах?

— Бродягу?!!

— Именно.

— А ты его видела, Нестерова? Надо немедленно сообщить об этом безобразии в милицию! Только бомжей нам здесь не хватало! — всколыхнулась в душе Вали гражданская сознательность.

— Никого я здесь не встречала! — отрезала Маша, в планы которой не входило привлечение к расследованию правоохранительных органов. — Я просто спросила, а ты, будь добра, просто ответь.

— Не видела.

— Ладно, Валя, я пойду. Пока, — не оборачиваясь, Маша быстро зашагала вдоль парапета.

— Слушай, Нестерова, — окликнула Валя уходящую одноклассницу, — насчет журнала… Это я туда «пятерку» поставила. Ты уж извини!

— Знаю, — Маша даже бровью не повела, и гордо двинулась прочь, всем своим видом демонстрируя, что не нуждается в признательных показаниях Озеровой.

Глава шестая. Пейзаж для фото

Наверное, Маша Нестерова очень порадовалась бы своей проницательности, узнав, насколько точны оказались ее предположения по поводу судьбы поселившегося в лесу человека. Когда-то очень давно Игорь вел благополучную, обеспеченную жизнь, вернувшись из армии, мечтал поскорее жениться на любимой девушке и строил грандиозные планы на будущее, но… В тот вечер он поздно возвращался домой с работы и увидел в пустом подземном переходе, как несколько пьяных хулиганов пристают к женщине, угрожая ей ножом. Бывший спецназовец Игорь не стал звать на помощь милицию, а решил разобраться во всем лично. Итог драки оказался печальным — один из хулиганов погиб на месте, ударившись головой об асфальт, а двое других с серьезными травмами попали в больницу. Женщина, из-за которой все это и произошло, не стала дожидаться дальнейшего развития событий, а удрала с места происшествия, как только у нее появилась такая возможность.

Вскоре состоялся суд. Судьи оказались на стороне потерпевших — тех самых пьяных хулиганов, что едва не убили женщину. Адвокаты сумели совсем иначе представить картину произошедшего, утверждая, что зачинщиком драки был Игорь, а их клиенты совершенно случайно попали под горячую руку бывшего «афганца». Главную свидетельницу, которая могла бы пролить свет на то, что произошло в подземном переходе на самом деле, так и не удалось найти, в результате чего виновным оказался Игорь, в одиночку разделавшейся со шпаной. Срок он получил внушительный, никакой надежды на смягчение приговора у него не было. Понимая, что прежняя жизнь кончилась, Игорь порвал с любимой девушкой, не желая становиться для нее обузой, запретил ей писать письма и приходить на свидания. Так он на долгие годы попал в другой, страшный мир колонии строгого режима.

Годы шли. Как и все, находящиеся в заключении, Игорь мечтал только об одном — об условно-досрочном освобождении, рассчитывать на которое можно было, только отсидев две трети срока. Но из-за своего вспыльчивого характера он то и дело оказывался втянутым в неприятные истории, поведение его трудно было назвать образцовым, и комиссии, раз за разом отклоняли его просьбы о досрочном освобождении.

Игорь отсидел весь срок и вышел на свободу совсем недавно, в начале этого года. Податься ему было некуда — мать умерла давно, вскоре после суда, отец скончался два года назад, а любимая счастливо жила с кем-то другим, не вспоминая грустную любовь своей молодости. Все годы, проведенные за решеткой, Игорь мечтал только о свободе, и вот теперь он мог воспользоваться ей в полной мере. Тогда бывший зек решил отправиться в бесконечное путешествие, пешком обойдя всю страну и нигде подолгу не задерживаясь. Странствие началось. Иногда Игорю удавалось немного подзаработать — он разгружал вагоны, копал колодцы или пропалывал огороды, порой он оставался без копейки денег, но воровством никогда не промышлял, твердо решив никогда больше не попадать в места лишения свободы.

Путешествие без конца длилось уже несколько месяцев, пока судьба не занесла Игоря на морское побережье, в чудесный уголок, совершенно очаровавший его. Бродяга пришел сюда в то время, когда в росших на склонах гор персиковых садах сохранились остатки урожая, и еще можно было вдоволь наесться спелыми фруктами. Игорь своего не упустил. Некоторое время он передвигался вдоль берега, жил в шалашах, пока не обнаружил небольшую пещерку, в которой можно было без особых проблем пережить зимние холода. Если бы удалось обзавестись теплыми вещами и кое-какими продовольственными запасами, можно было бы долгими зимними вечерами сидеть у потрескивающего костра, наслаждаясь свободой и одиночеством…

И вот, когда мечта Игоря о тихой жизни отшельника начала сбываться, произошли события, поставившие идиллию под угрозу. Все началось с того, что, обследуя окрестности, он обнаружил лежавший неподалеку от железной лестницы мобильный телефон. Вначале Игорь не хотел поднимать дорогую, выпавшую из чьего-то кармана, вещицу, чтобы не навлечь на свою голову новые неприятности, но потом все же не устоял перед соблазном, подумав, что может на этом неплохо заработать. Рыба, лягушки, мелкая лесная живность, попадавшиеся в расставленные им силки обеспечивали неплохой рацион, но для жизни еще требовались соль, сахар, крупа и хлеб, для покупки которых необходимо было иметь деньги. Так Игорь стал обладателем новенького мобильника, время от времени раздражавшего его своими настырными звонками.

А потом он совершил еще один поступок, едва не приблизивший его к тюремным нарам. Игорь никогда бы не стал обворовывать людей, но посчитал, что забрать из пустующего пансионата несколько никому ненужных одеял было вполне допустимо. Отправляясь в пустующее здание, он никак не мог предположить, что там поселились какие-то люди, а потому едва успел унести оттуда ноги, прихватив, впрочем, пару казенных одеял…

И вот, новые неприятности: похоже, кто-то побывал возле пещеры и даже попытался выманить его в лес, бросая камешки, и тем самым, привлекая к себе внимание. Вначале Игорь бросился в погоню за неизвестным, но потом сообразил, что лучше ему на провокации не поддаваться и не играть по навязанным другими правилам. Вернувшись в пещеру, он собрал свои нехитрые пожитки и поспешил скрыться в глубине леса, выжидая дальнейшего развития событий. Возможно, ему просто следовало бежать отсюда, но бродяге не хотелось покидать обжитые места и он медлил, издали наблюдая за своим «домом». Прошел вечер, затем ночь и утро, но незваные гости так и не вернулись к пещере, и вокруг не происходило ничего подозрительного. После долгих раздумий, Игорь пришел к выводу, что ошибся, думая, будто его жилище обнаружено. Наверное, ему просто померещилось, что кто-то бросал в костер камешки и прятался за кустами.

— Почудилось, просто почудилось, — рассуждал Игорь, за время своего отшельничества приобретший привычку разговаривать с самим собой. — Если бы кто-то узнал, что я здесь, менты нагрянули бы еще утром. Все чисто, а жизнь по-прежнему прекрасна и удивительна.

Вернувшись к своей пещере, бродяга решил заняться насущными проблемами и попытаться продать случайно найденный мобильник. Жизнь научила Игоря осторожности, он прекрасно понимал, что не должен попадаться на глаза обитателям маленького, находившегося поблизости поселочка, а покупателя ему следует искать где-нибудь в более многолюдном месте. Он решил отправиться в расположенный неподалеку городишко, где находился большой военный госпиталь и было полно случайных людей.

На автобус также следовало садиться не возле поселка, а хотя бы на соседней остановке у пансионата, куда Игорь незамедлительно и устремился.

Теплое не по-осеннему солнце грело плечи, за стволами сосен синело море, вокруг не было ни души и Игорь, как и прежде, сразу после своего выхода на свободу, восхищался красотой деревьев, возможности видеть которые, он был лишен на протяжении многих лет. Неожиданно он заметил, как среди зарослей ежевики промелькнул человек. Идиллического настроения как не бывало — бродяга напрягся, приготовившись к неприятностям. Впрочем, ничего не происходило, и тогда Игорь решил выяснить сам, что же за тип без дела шатался по этим глухим и тихим местам. Бесшумно двинувшись в направлении, где скрылся незнакомец, он вскоре нагнал его и тихонько пошел следом. Судя по всему, шатавшийся по лесу блондин не был местным жителем — одет он был модно, а на шее у него болтался фотоаппарат. Должно быть, Игорь повстречал заезжего туриста, наслаждавшегося красотами этого райского уголка. Наверняка этого типа заинтересовал бы новенький мобильный телефон…

— Эй!

Шагавший впереди Дмитрий вздрогнул и испуганно обернулся, словно его застукали на месте преступления:

— Что вам надо?

— Небольшое коммерческое предложение, — улыбнулся Игорь, всем своим видом стараясь продемонстрировать доброжелательность. — Есть хороший товар. Недорого.

Дмитрий держался настороженно. Такая встреча в глухом безлюдном месте могла напугать кого угодно, и лучшее что мог сделать фотограф — это поскорее отвязаться от непонятно откуда взявшегося «коммерсанта».

— Мне ничего не надо. Спасибо.

Словно не слыша блондина, Игорь извлек из кармана куртки телефон:

— Отличная вещь! Вы посмотрите, прежде чем отказываться.

На лице фотографа отразилось недоумение — в руке бродяга держал его собственный мобильник, исчезнувший пару дней назад! Дмитрий считал, что выронил его во время одной из своих длительных прогулок и очень расстроился, обнаружив пропажу. Жалко было даже не сам аппарат, а номера телефонов, хранившиеся в памяти, которые не должны были попадать в чужие руки. И вот теперь мобильник сам возвращался к своему владельцу, словно неразменный рубль! Но дело следовало вести осторожно, чтобы бродяга не заметил его заинтересованности в покупке и не стал бы взвинчивать цену.

— Сто рублей, — равнодушным тоном произнес Дмитрий, едва взглянув на бесценную находку.

— За кого вы меня принимаете?! Пятьсот! Это все равно, что взять его задаром.

— У меня нету с собой столько денег, а в отель я возвращаться не намерен. Если хотите заработать немедленно — продайте телефон мне, а если нет — ищите другого покупателя.

— Сколько?

— У меня есть около трех сотен, если не ошибаюсь.

— Ладно, валяйте, — вздохнул обрадованный Игорь, уже прикидывая, какие запасы можно сделать на эту сумму.

Телефон вновь перекочевал в карман фотографа и вскоре двое мужчин разошлись в разные стороны, вполне довольные состоявшейся сделкой.

Сеня сосредоточенно прохаживался возле проходной пансионата, поджидая своего нового знакомого. О таком повороте событий он и мечтать не мог — заезжий фотохудожник взял его в свои помощники, что очень льстило самолюбию мальчика. Вообще эта осень складывалась для Сени очень удачно: сначала в поселок переехала замечательная девочка Маша, потом его наградили почетной грамотой, и вот теперь появился человек, с которым было так интересно разговаривать, и который нуждался в его, Сениной, помощи.

— Заждался? — на ходу поинтересовался Дмитрий, появившийся откуда-то со стороны леса.

— Нет. Здравствуйте. Я здесь недолго стою.

— Решил немного пройтись по окрестностям, познакомиться с местностью и немного задержался. Как прошли занятия в школе?

— Все хорошо.

— Замечательно. А теперь, Сеня, поторопимся, нас ждет много работы.

Машина мама поджидала своих знакомых в холле Голубого корпуса. Увидев Дмитрия, она порывисто поднялась с кресла, шагнула навстречу, и заулыбалась, выслушивая любезные приветствия фотографа.

— Вот ключи от чердака, — сразу перешла она к делу, — а эти от выхода на крышу.

— Премного вам благодарен, Ирина. Знаете, обычно я не снимаю людей, но вы… Всегда есть исключения… Цвет ваших глаз подобен морской сини… — Дмитрий потупился, будто смущаясь собственных слов, а потом предложил: — Давайте проведем небольшую фотосессию на крыше, если, конечно, у вас найдется несколько свободных минут.

Совершенно неожиданно для себя самой Ирина Владиславовна моментально согласилась на предложение фотографа, заявив, будто у нее имеется масса свободного времени, что абсолютно не соответствовало действительности. После развода с мужем, Машина мама полностью ушла в работу и видела в мужчинах только коллег по работе, но теперь, общаясь с этим любезным блондином, внезапно почувствовала себя еще довольно молодой и привлекательной женщиной.

Все трое быстро поднялись на чердак здания, и уверенно чувствовавшая себя в хаосе труб и кабелей Ирина Владиславовна, вывела фотографа и его юного ассистента на крышу Голубого корпуса. Сеня был в восторге. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет совершенно спокойно разгуливать по плоской крыше пансионата, разглядывая с высоты зеленые берега и синие морские дали. Ирина Владиславовна тоже чувствовала душевный подъем, и только фотографа великолепный ландшафт, вид на который открывался с крыши почему-то не радовал. Он метался из стороны в сторону, так и сяк вертел свой фотоаппарат, но сделал только несколько снимков Машиной мамы, кокетливо позировавшей у самого края крыши.

— Вы великолепны, а вот заснять панораму курорта мне так и не удалось, — с грустным видом констатировал Дмитрий, пряча фотоаппарат в чехол. — Не могу найти точку, с которой удалось бы охватить весь пейзаж.

— Может быть, поднимемся на Зеленый корпус или крышу ресторана? У меня есть ключи от всех помещений.

— Спасибо, Ирина, но проблема состоит в том, что здания стоят внизу, у моря, а мне бы хотелось запечатлеть весь ландшафт словно с высоты птичьего полета. Я надеялся, что это все же возможно, но, увы… — блондин перевел взгляд на стоявшего поблизости мальчика. — Сень, тебе слово, может, что подскажешь?

Сеня задумался, оглядываясь по сторонам. Похоже, только он мог подсказать заезжему фотографу подходящее место для съемок, но к своему стыду мальчик не мог ничего придумать.

— Я думаю. Только пока без толку.

— А если подняться в горы? Там, наверняка есть какие-то открытые уступы, смотровые площадки, с которых видно все побережье.

И тут Сеню осенило — от восторга он даже подпрыгнул на месте, чем страшно напугал Ирину Владиславовну, решившую, что мальчишка сейчас сиганет с крыши, возомнив, будто у него выросли крылья.

— Я знаю такое место! Точно знаю! — сбивчиво заговорил он. — Надо пройти поселок и подняться в гору, там есть тропинка… Подниматься совсем не сложно. А на площадке стоит брошенная радиовышка — вид оттуда о-го-го! Только не знаю, можно ли на нее сейчас подняться. Мы с мальчишками в прошлом году туда лазили, но на самый верх вскарабкаться побоялись, так там все скрипело и шаталось…

— Хорошая идея! — оживился Дмитрий. — Надо бы посмотреть на это место. А что касается риска… Запомни, мой друг — ради хорошего кадра можно рискнуть жизнью. Искусство того стоит, поверь.

Мило распрощавшись с приунывшей Ириной Владиславовной, фотограф и его помощник двинулись в опасный путь. Впрочем, сначала никакой опасности поблизости не просматривалось. Двое покинули территорию пансионата, пересекли дорогу и начали подниматься по не слишком крутому, поросшему лесом склону горы. Всю дорогу они вели интересную беседу — фотограф рассказал мальчику много занимательного, но и сам проявлял любопытство, интересуясь местными проблемами. Особенно он интересовался жизнью в поселке и тем, что творилось за оградой воинской части.

Тропинка петляла между деревьями, подниматься по ней оказалось несложно, и только посмотрев вниз, можно было увидеть оставшиеся далеко под ногами кроны деревьев и понять, как высоко они поднялись. Болтая с фотографом, даже привычный к лазанью по горам Сеня начал чувствовать небольшую одышку, а вот его спутник держался молодцом, демонстрируя отличную физическую подготовку.

— Нам сюда, — запыхавшийся мальчик шагнул за кусты, выводя своего спутника на небольшой обрывистый уступ горы, с которого, как на ладони был виден раскинувшийся внизу поселок, пансионат и густой лес, тянувшийся вдоль берега моря.

— Отличное место, — Дмитрий едва взглянул по сторонам, обратив свой взор на заржавевшие опоры нависшей над их головами радиовышки. — Надо бы повыше подняться.

— Но почему? Здесь же все видно, а лезть на вышку очень рискованно. Знаете, как страшно, когда ступени скрежещут под ногами и знаешь, что они ржавые-прержавые и могут обломиться в любой момент?

— Предполагаю. Но мне нужна вся панорама окрестностей, а здесь часть ландшафта заслоняют кусты.

Действительно росшие на краю площадки сосны немного загораживали сам поселок и примыкавшую к нему воинскую часть, однако это ничуть не портило всего пейзажа и даже делало его более живописным. Но фотограф оказался человеком бескомпромиссным и решительно направился к ажурной и даже на вид ветхой радиовышке.

— Давайте я поднимусь, — героически предложил Сеня, представляя, что будет, если заезжий турист сломает себе шею, сорвавшись с вышки.

— Спасибо за помощь, но лезть тебе туда не надо. У тебя нет серьезной мотивации для этого поступка, а я знаю, на что иду и почему готов рискнуть жизнью. К тому же, Сеня, ты все равно не сможешь сфотографировать местность должным образом. Но в любом случая, я тебе благодарен.

Однако мальчишку не так-то просто было остановить. Сеня все же полез вверх, указывая фотографу относительно безопасный маршрут подъема на отчаянно скрипевшую и подрагивавшую от каждого их шага радиовышку. Поднявшись на второй ярус башни, они остановились:

— Выше никак нельзя. Серега в прошлом году пробовал и чуть не сорвался. Там сразу трех ступенек нет, подряд. Туда только акробат пролезет.

Сеня поежился — местечко действительно было жутковатым. Казалось, он парил в воздухе, но при этом мог в любой момент сорваться вниз от малейшего дуновения ветерка, а башня рассыпаться, словно карточный домик от одного неосторожного движения. Дух захватывало, внутри все холодело от смертельного страха и восторга.

— Я лезу дальше. Один, — строго сказал фотограф, и его светлые глаза блеснули сталью. — Не спорь. Сейчас не время.

Сеня и не спорил. Он просто с ужасом смотрел наверх, наблюдая за тем, как Дмитрий с обезьяньей ловкостью преодолевает расстояние до третьего, верхнего яруса радиовышки. И вот, наконец, фотограф достиг своей цели, взобравшись на шаткую площадку, он извлек из сумки громадный, похожий на подзорную трубу объектив, привинтил его к фотоаппарату. Впечатлительный Сеня представил, какими невероятно красивыми должны получиться снимки, ради которых этот человек готов был рискнуть собственной жизнью, однако вскоре заметил некоторую странность в поведении фотохудожника. Почему-то он не смотрел по сторонам, выискивая удачный ракурс, а нацелил свою «подзорную трубу» на один единственный уголок пейзажа, раз за разом, нажимая на кнопку фотоаппарата. Мальчик посмотрел в указанном направлении, и сообразил, что Дмитрий снимает не горы и море, а лежавшую, как на ладони, видную до мельчайших подробностей воинскую часть…

— Все, готово! — сообщил блондин, ловко спустившись на второй ярус, где находился дожидавшийся его мальчик. — Снимки получатся великолепными! Ты мне здорово помог! Спасибо!

— Я рад, — задумчиво откликнулся Сеня, но в его голосе не было слышно энтузиазма.

Сеня стрелой летел к пансионату, понимая, что должен, как можно скорее переговорить с Машей. В его голове возникли страшные подозрения, которыми он был просто обязан поделиться с этой, вроде бы хорошо разбирающейся в детективных историях девчонкой. Машу он обнаружил во дворике Голубого корпуса — девочка сидела на скамейке, задумчиво грызла яблоко и была мрачнее тучи. Появление приятеля ее совсем не обрадовало.

— Привет, — хмуро поздоровалась она с запыхавшимся Сеней. — Яблоком угостить не могу, так как это последнее.

— Ты чего такая невеселая?

— Так… Маму завтра к директору вызывают. Сам понимаешь, каким получился разговор, когда я ей об этом сообщила.

— Круто! Ты еще и месяца не проучилась, а уже попала в поле зрение Ядвиги Игнатьевны! Ты даже меня перещеголяла. А в чем, собственно, проблема?

— Ни в чем. Роковое стечение обстоятельств, — Маша еще больше насупилась, а потом резко сменила тему разговора: — Знаешь, Сеня, я много думала о живущем в лесу бродяге и пришла к выводу, что зря его подозревала. Такое случается: с человеком почти одновременно происходят разные события, и он старается соединить их воедино, выстраивает всякие версии, связывает между собой несвязанные факты. В общем, я ошиблась и расследование пошло по неправильному пути.

— Подожди-подожди, я ничего не понял! Ты же сама говорила…

— Да, я подозревала, что бомж столкнул солдата в пропасть, желая избавиться от человека, узнавшего его в лицо, но на самом деле он не имеет к этому никакого отношения. Во-первых, бродяга прячется, а, следовательно, ему бы и в голову не пришло прогуливаться возле воинской части, на глазах у всего поселка. Во-вторых, соверши бомж это преступление, он бы точно постарался как можно скорее удрать из этих мест, а он, как ни в чем не бывало, отправился следующей ночью в пансионат, решив обзавестись теплыми вещами. Преступник так бы никогда не поступил!

— Похоже на то, — задумчиво откликнулся Сеня, разглядывая свои потрепанные кроссовки. — Слушай, а у меня тут другая проблема…

Но Маша своего приятеля не слушала, спеша поделиться с ним собственными подозрениями:

— И вот, когда я пришла к выводу, что бродяга не имеет связи с происшествием на обрыве, и солдат упал вниз по неосторожности, на моих глазах произошло еще одно покушение.

— Что?! Это шутка такая?

— Нет. Самая натуральная правда, — девочка серьезно посмотрела на Сеню. — Кто-то пытался убить Валю Озерову.

— Озерову? Эту вредину все терпеть не могут, но что бы убить… Ты ошибаешься. Маша!

— Нет, — девочка с досадой запустила в кусты яблочный огрызок, поднялась со скамейки, начала расхаживать из стороны в сторону. — Я как раз пришла на место происшествия, ходила вдоль обрыва, пытаясь понять, как все произошло, и вдруг увидела Озерову, выходящую из арки закрытого лесами здания.

— Гостиницы «Чайка»?

— Наверное. Я в поселке еще не все знаю. Так вот, когда Озерова вышла на улицу, кто-то стоявший на лесах, окликнул ее, а затем вниз полетело наполненное строительным мусором ведро.

Сеня только присвистнул — сегодня был странный день, в течение которого подозрительных событий произошло больше, чем за годы размеренной жизни в поселке.

— Ты видела лицо этого человека?

— Нет. Оно оставалось в тени. В любом случае, это был не бродяга из лесной чащи, тот более худощавый и высокий, а кто-то другой… — девочка снова села на скамейку, задумчиво крутя в руках свой мобильник. — И вот теперь, Сеня, я все думаю, связаны между собой два покушения или я снова пытаюсь соединить вместе не имеющие никакого отношения друг к другу факты?

— Хочешь еще один фрагмент головоломки? Собственно говоря, я пришел к тебе из-за этого… — Сеня неожиданно умолк, подозрительно осмотрел зеленый, залитый лучами закатного солнца дворик и, убедившись, что их не подслушивают, громким шепотом произнес: — Кажется, я вычислил шпиона.

— Шпиона?! — глаза у Маши округлились. Всамделишного шпиона?

По правде говоря, девочка довольно скептически отнеслась к Сениным словам. С преступниками ей, к сожалению, встречаться приходилось, но представить, чтобы рядом с ней бродит резидент иностранной разведки, она просто не могла. Все это было странно, нелепо и тянуло только на шпионский боевик о похождениях какого-нибудь агента 007. Шпионы казались Маше столь же мифическими личностями, как снежный человек или инопланетяне. Почувствовав недоверие в ее голосе, Сеня немедленно смутился и начал с излишней торопливостью выкладывать свои наблюдения:

— И тогда он, рискуя сломать себе шею, забрался на самый верхний ярус радиовышки, куда даже Сережка Игнатенко лазить боится и начал «щелкать» фотоаппаратом с громадным объективом воинскую часть! Представляешь?! Я и раньше удивлялся, почему этот фотохудожник какие-то странные места для съемок выбирает, а теперь понял, что за «выставку» он готовит! А еще он много вопросов задавал про пограничников и все такое…

Чем больше Маша слушала своего приятеля, тем больше свыкалась с мыслью, что слова Сени звучат очень и очень убедительно. И все же у нее оставалось еще много вопросов:

— Одного не понимаю, зачем этому шпиону понадобилось фотографировать воинскую часть, ведь сейчас все можно увидеть со спутника?

— Может и не все. Знаешь, я в таких вопросах не очень-то разбираюсь, но такое понятие, как военная тайна еще никто не отменял. А вдруг этот тип готовит теракт или нападение на пограничников?

От таких предположений по спине пробегали мурашки. Маша с тревогой смотрела в красное, расцвеченное закатным солнцем небо и воображала всякие ужасы.

— Мне, честно сказать и самой этот Дмитрий не понравился. Он отвлек от работы мою маму, а такое без специальной шпионской подготовки никто не сделает, — попыталась пошутить она, чтобы немного разрядить тревожную атмосферу, но легче от этого не стало. Посерьезнев, Маша спросила: — И что нам теперь делать?

Ответить Сеня не успел — его внимание привлекла стремительно идущая в их направлении девчонка.

— Я его видела!!! — сходу выпалила Валя Озерова, не доходя метров пяти до скамейки, где сидели Маша с Сеней.

— Кого? — в один голос уточнили они.

— Бродягу! Он вышел на остановке с громадными пакетами в руках. Наверное, он кого-то убил, ограбил и забрал все вещи! Надо срочно сообщить о нем в милицию! Я сразу собиралась это сделать, но потом решила сообщить тебе.

— И правильно сделала, — откликнулась девочка. — Теперь, Озерова, у нас новый подозреваемый…

Вначале Валя не хотела даже слушать о некоем таинственном шпионе, но потом на ее круглом, покрытом веснушками лице отразилась напряженная работа мысли:

— Точно, ведь я его видела! Он вел себя, как самый настоящий шпион. А потом решил убить меня.

Разрозненные факты выстроились в стройную шеренгу, и теперь Валя очень хорошо понимала, что же именно произошло с ней сегодня днем, и почему она едва не рассталась с жизнью. Девочка вспомнила, как «наехала» на караульного, разговаривавшего на посту с незнакомым блондином и то, как обещала наябедничать об этом начальнику части. У Вали была не слишком хорошая память на лица, зато она прекрасно, с фотографической точностью запоминала, что было надето на людях. Блондин, развернувшись на каблуках остроносых ботинок со светлой подошвой, неторопливо двинулся в сторону магазина, а спустя несколько часов она увидела эти ботинки прямо у себя над головой, в тот самый момент, когда к ней стремительно приближалось тяжеленное ведро…

— Этот шпион — блондин в модном костюме с фотоаппаратом на шее и небольшой спортивной сумкой через плечо, — скороговоркой произнесла Валя, повергнув своей проницательностью в неописуемое удивление Машу и Сеню. — Он пытался завербовать караульного, а поскольку я оказалась свидетельницей этого безобразия, он решил меня убить.

— Завербовать? — уточнил Сеня.

— Да, — подтвердила Озерова и рассказала обо всем, что с ней произошло.

Теперь, когда картина происходящего приобрела ясность, мнения молодых сыщиков разделились. Сеня и Валя считали, что должны срочно обо всем сообщить в милицию, а Маша предлагала собрать побольше улик и уже с ними идти в правоохранительные органы.

— Вы просто не знаете взрослых, — убеждала Мария Нестерова своих собеседников. — Они никогда не слушают тех, кто их моложе. Им кажется, что мы маленькие детишки, которые только и умеют, что играть в детские игры. Если мы придем в милицию и скажем, что дяденька-фотограф — шпион, нас просто выгонят на все четыре стороны.

— И каков твой план?

— Мой план, Озерова, очень прост: мы соберем неопровержимые доказательства виновности Дмитрия (или как там его зовут на самом деле) и отправимся с ними не в милицию, а в ФСБ. Там к нашей информации отнесутся серьезно.

— Круто… — только и смог вымолвить Сеня, а Валя после небольшой паузы произнесла:

— Кажется, у меня есть план…

Глава седьмая. Слежка за шпионом

Валя медлила. Ей очень не хотелось делать этого, но, увы, иного выхода у нее просто не было. Конечно, она бы могла попробовать жить, как обычно, словно ничего не произошло, но, несмотря на вредный характер, совесть у Вали все же имелась. Нестерова спасла ей жизнь, к тому же теперь они все вместе пытались разоблачить шпиона и вроде бы стали одной командой, а потому для Вали пришло время проделать работу над ошибками и попытаться исправить сложившееся положение.

Обо всем этом Озерова раздумывала по дороге в школу. Она решила придти туда пораньше, чтобы успеть разобраться со всеми своими проблемами, и быстро шагала по переулку, дрожа то ли от утреннего холода, то ли от нервного напряжения. Школьный автобус еще не приехал, и вокруг светлого двухэтажного здания было непривычно тихо и пустынно. Не задерживаясь в вестибюле. Валя прямиком проследовала к находившемуся на первом этаже кабинету директора. Высоченная, обитая коричневым дерматином дверь показалась взволнованной девочке входом в царство какого-нибудь монстра или коварного волшебника. Мимо директорского кабинета всегда проходили с трепетом, сбавляя шаг и стараясь не шуметь, и уж конечно никому из ребят не пришло бы в голову добровольно перешагнуть этот порог. Валя на секундочку зажмурилась и решительно потянула на себя высокую створку.

— Здравствуйте, — поздоровалась она с секретаршей. — Мне надо к Ядвиге Игнатьевне.

— Тебя вызывали?

— Нет. Я сама, по очень важному делу.

Секретарша недоверчиво посмотрела на юную посетительницу. Женщина всю жизнь проработала секретарем директора школы, многое повидала на своем веку, а потому такой визит показался ей неожиданным. Но лицо у маленькой толстушки было очень серьезным и решительным — девочку явно волновала какая-то важная проблема, которую могла разрешить только Ядвига Игнатьевна.

— Как твоя фамилия?

— Озерова. Валя Озерова.

— Подожди, я сейчас о тебе доложу, — секретарша поднялась со своего места и направилась к кабинету директора.

Валя осталась одна. Больше всего ей хотелось удрать из этого страшного места, дабы избежать крайне неприятного разговора с директрисой, но она так не сдвинулась с места, готовясь к самому худшему.

— Ядвига Игнатьевна ждет тебя, заходи.

— Спасибо… — пробормотала Валя и бочком протиснулась в кабинет.

Худощавая женщина в белоснежной блузке сидела за столом, словно фараон на троне.

— Здр… здравствуйте, — неожиданно для себя начала заикаться девочка.

— Здравствуй? С чем пожаловала?

— С чистосердечным признанием. Это я во всем виновата, а не Нестерова!

— Будь добра, Озерова, четче выражай свои мысли.

— Сегодня к вам должна придти мама Маши Нестеровой, — собравшись с духом начала объяснять суть проблемы «кающаяся грешница». — Вы ее вызвали из-за плохого поведения дочери, но на самом деле Нестерова ничего дурного не делала! Это я ее «подставила»!

— Озерова, следи за языком! Я не желаю слышать жаргонные выражения. Назови синоним слова «подставила».

— Обманула, предала, поставила в неловкое положение… — растеряно подыскивала замену емкому словечку Валя, вообще-то имевшая по литературе и русскому стабильные «пятерки». — Короче, я специально все подстроила, чтобы у Нестеровой получились неприятности.

Далее последовал печальный рассказ о происках Озеровой, подбросившей однокласснице шпаргалку, выставившей в журнале фальшивую оценку и совершившей другие, не менее жуткие злодеяния. Директриса слушала рассказ внимательно, чуть покачивая головой, и свет лампы то и дело отражался в стеклах ее очков:

— А теперь, Озерова, объясни, что означает твое чистосердечное раскаянье. Насколько я поняла, ты недолюбливаешь Нестерову, но тогда скажи, почему ты готова взять на себя ее вину?

— Она невиновата!

— Валя, — директриса внимательно посмотрела в глаза девочке, — будь со мной откровенна и ничего не бойся. Если Нестерова тебя шантажирует и вынуждает к подобным заявлениям, мы сумеем с ней разобраться, а ты при этом не пострадаешь. Скажи честно, эта девочка продолжает тебе угрожать? Может быть, у нее есть дружки или…

— Нет! Нет, Ядвига Игнатьевна! Я правду сказала! Маша мне вчера жизнь спасла. Я шла рядом со стройкой, с лесов сорвалось ведро с мусором, оно бы непременно упало мне на голову, но у Нестеровой отличная реакция, и она успела оттолкнуть меня в сторону. Потом я всю ночь не спала, думала о своем поступке и вот, решила придти.

— Допустим, ты говоришь правду, Озерова. Но в таком случае тебя ждут очень серьезные неприятности, и мне придется говорить уже с твоими родителями.

— Знаю. Но за свои поступки надо отвечать.

— Здравая мысль, Валентина, только пришла она к тебе с опозданием. Я во всем разберусь. Иди.

Аудиенция окончилась. Валя стремглав вылетела из кабинета директора — на сердце у девочки было удивительно хорошо, хотя умом она понимала, что впереди ее ждут большие испытания. До звонка оставалось всего несколько мгновений. Вбежав в класс, Озерова подошла к сидевшей за партой Маше:

— Расслабься. Я все объяснила. Теперь не твоей, а моей маме придется идти к директору, — торопливо произнесла она, и ее голос заглушил заливистый звонкий звонок.

Маша осталась в полном недоумении. Весь урок она размышляла о поступке Вали и никак не могла дождаться перемены, чтобы начистоту поговорить с ней. Однако задушевного разговора не вышло — девчонок ожидала сенсационная новость, которую принес взволнованный Сеня. Едва только одноклассницы вышли в коридор, как мальчишка подбежал к ним и огорошил заявлением:

— Привет! Я такое узнал! Только никому не слова — это самая настоящая тайна!

После такого заявления Маша с Валей уже не могли думать ни о чем ином, и как булавки за магнитом, потянулись за Сеней, подыскивавшим укромный уголок для конфиденциальной беседы. Зайдя под лестницу возле запертого черного хода, он сходу выпалил то, о чем просто не мог молчать:

— Солдат жив! Жив!

— Какой солдат? — в первый момент не поняла Маша.

— Как какой? Тот, кого со скалы сбросили!

— Но этого не может быть! Я там присутствовала, правда за оцепление меня не пропустили, но все, кто находился на берегу, говорили, будто он разбился насмерть.

— Он жив!

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Озерова. — Может, это слухи?

— Нет! Это информация из самого наидостовернейшего источника. У меня мама работает в военном госпитале, куда этого парня и доставили.

— Но почему ты раньше молчал? — продолжала допытываться Озерова.

— Мама после дежурства только сегодня утром вернулась. Раньше она просто не могла бы мне об этом сообщить.

— И как себя чувствует солдат? — живо поинтересовалась Маша.

— Паршивенько, с точки зрения здорового человека, но вообще-то — ничего. У него сотрясение мозга, кости поломаны, однако позвоночник цел, а, следовательно, ходить он сможет. Мама говорит, что он уже пришел в себя и находиться в полном сознании. Короче, чудо это или везение, но парень, похоже, родился в рубашке.

Взгляд у Маши сделался отрешенным и задумчивым, кажется, она перестала слушать Сенин рассказ, размышляя о чем-то своем.

— Эй, Нестерова, ты заснула? — вернул ее с небес на землю голос Вали.

— Нет, — Маша тряхнула головой. — Я просто подумала, что было бы здорово получить показания солдата. Только он может объяснить, что произошло с ним на самом деле. Тогда бы никаких вопросов не осталось, и нам бы уже не надо было гадать, сам он упал, или его столкнули. А если столкнули, то кто и по какой причине. Эх, если бы с ним хотя бы пять минуточек поговорить…

— Это нереально, — вздохнул Сеня. — Военный госпиталь не простая больница, знаете, как там все строго!

— Ясно. А следователи его не допрашивали?

— Кажется, нет. Солдат только-только в себя пришел, прямо перед маминым отъездом. Наверное, они позже подъедут. Только, девчонки, пожалуйста, никому не рассказывайте об этом! Обещаете?

— Обещаю, — твердо ответила Озерова,

— Конечно, обещаю. В наших интересах хранить все в строгой тайне, ведь если преступник узнает, что его жертва жива, он сбежит, а этого допускать ни в коем случае нельзя.

Зазвенел звонок, возвестивший о начале второго урока, и юные детективы разбежались по своим классам, оставив на потом решение важных проблем.

План, предложенный Озеровой, был опасен, однако другого способа побольше разузнать о подозрительном субъекте, называющим себя фотохудожником Дмитрием, не существовало. Сразу же после уроков трое юных детективов собрались у ворот школы, решив обговорить все тонкости намеченной авантюры.

— Думаю, надо идти прямо сейчас, — сказала Маша. — Фотограф бродит по окрестностям в первой половине дна, а, значит, на месте его не будет, что и требуется для успешного выполнения операции. Вот только сумку с учебниками надо занести домой, а на это потребуется довольно много времени.

— Оставим вещи во дворе «Чайки», я знаю там укромный закуток, где их никто не найдет, — откликнулась Валя.

— Отлично. Больше, кажется, вопросов нет.

Слушая деловой разговор девчонок, Сеня переминался с ноги на ногу, порываясь что-то сказать. Больше всего он боялся показаться в глазах Маши трусом, но в то же время ему не хотелось огорчать маму.

— Что-то не так. Сень? — заметила его нерешительность Маша.

— Я понимаю, что должен идти с вами, но у меня мама с дежурства вернулась — обычно в такие дни я стараюсь не пропадать где придется. Мы так мало видимся, хотя и живем в одном доме.

— А с нами тебе идти вовсе не обязательно. Эту операцию надо проводить вдвоем, третий будет только мешать.

— Точно?

— Абсолютно, — Маша заново застегнула блестящую всеми цветами заколку, убирая упавшие на лоб волосы. — Если бы требовалась твоя помощь, я бы сразу об этом сказала.

— Только не думайте, что я струсил!

— Даже в мыслях такого нет.

Однако на самом деле подобные мысли кое у кого имелись. Едва только Сеня распрощался с девочками и побежал по направлению к своему дому, на губах Озеровой появилась ехидная улыбочка:

— Исчез, герой! Мальчишки все такие — на словах готовы горы свернуть, а как до дела доходит, сразу прячутся за мамину юбку.

Маша в дискуссию по этому поводу вступать не стала, и девочки торопливо двинулись к гостинице «Чайка». Валя провела свою напарницу окольными путями, поскольку опасалась случайной встречи с фотографом, и вышла к небольшому, залитому асфальтом дворику гостиницы, где стояли мусорные ящики, и куда выходили двери подсобных помещений. Спрятав сумки с книгами под сваленные в углу картонные ящики, девочка посмотрела на часы:

— Действуем по плану. Твой выход через пять минут.

— О'кей.

Маша обогнула здание и притаилась в пышных кустах сирени, наблюдая за тем, как Озерова с беззаботным видом входит в вестибюль гостиницы. По-правде говоря, девочке не очень-то нравилась Валина затея, однако шанс им выпал просто уникальный. Мама Озеровой работала в ресторане отеля, ее дочь каждый день наведывалась в «Чайку», и юные сыщики были просто обязаны воспользоваться таким благоприятным стечением обстоятельств. Маша знала, что никто, даже из самых лучших побуждений, не имеет права вторгаться в частную жизнь граждан и, тем более обыскивать их жилища, но понимала, что только так можно было выяснить, кем же на самом деле являлся блондин с фотоаппаратом. Припомнив многочисленные фильмы, герои которых добывали важные улики незаконными способами, девочка все же решила рискнуть.

Тем временем, пока ее напарница пряталась в кустах. Валя вошла в гостиницу, бодро направилась к стойке регистрации:

— Здравствуйте, тетя Клава, — обратилась она к дремавшей у телевизора дежурной.

— Здравствуй, Валя. Ты к маме?

— Нет. Я позже обедать приду. Просто меня попросили одному человеку записочку передать.

— Это что же за послание такое? — расплылась в улыбке тетя Клава. — Любовное, наверное?

— Нет, — Валя тоже улыбнулась. — Просто в «Чайке» остановился один человек, фотограф. Его Дмитрием зовут. Сеня Седов вызвался ему помогать виды красивые искать, а сегодня его мама с дежурства вернулась, вот он и не хочет оставлять ее одну. Он просил передать фотографу, что сегодня не сможет придти. Он целое послание сочинил, объясняя, в чем дело! А я рядом живу, вот и согласилась письмо отдать.

— Понятно. А я-то грешным делом подумала… Дмитрий, говоришь? Блондин?

— Да.

— Он в триста третьем номере. Только его там нет, он ушел часа полтора назад, все натуру ищет. Приятный человек, только болтливый очень, столько вопросов мне задавал, что до сих пор голова кругом идет.

— Я ему в дверях записочку оставлю.

— Как хочешь.

— Да, такие дела… — Валя замялась, придумывая, о чем бы еще поговорить с дежурной, и украдкой посмотрела на часы — до назначенного срока оставалось пять секунд.

И тут, в строгом соответствии с намеченным Озеровой планом, Маша нажала на кнопку звонка у входа в гостиницу.

— Это еще что такое? — удивилась тетя Клава. — Дверь-то открыта! Кто додумался в нее звонить!

Звонок не смолкал, и дежурная, покинув стойку, направилась к двери, желая посмотреть, кто же стоит у порога. Воспользовавшись моментом. Валя проворно перегнулась через стойку, схватила ключ от триста третьего номера и сунула его в карман.

— Бессовестные хулиганы, делать им больше нечего! — посетовала дежурная, возвращаясь на место. — Я наружу посмотрела, а там никого нет! Безобразники! Зимой хлопушками стреляют, летом новое озорство выдумали! Как ты думаешь, чьих это рук дело?

— Не знаю. Я в школе поспрашиваю.

— Да ладно, время на них только тратить…

Еще немного пообсуждав с тетей Клавой нравы современной молодежи. Валя поднялась на третий этаж, якобы намереваясь оставить записку. Страх подкрался незаметно, и вдруг охватил все ее существо, доведя до дрожи в коленях. Валя знала, что комната под номером триста три пуста, но вопреки здравому смыслу очень живо представляла, что сейчас ее дверь распахнется и в коридор выйдет безжалостный убийца со светло-голубыми глазами. Кое-как справившись с эмоциями, девочка подкралась к двери и громко постучала — ни звука в ответ. Убедившись, что гостиничный номер пуст. Валя торопливо спустилась вниз.

— Ну что, оставила записку?

— Да, тетя Клава. Все в порядке. Я побежала, обедать позже приду. Всего доброго!

— Всего доброго.

Маша терпеливо отсиживалась в кустах сирени, поджидая возвращения Озеровой.

— Ключ у меня и в номере никого нет! — сходу сообщила Валя напарнице. — Можно переходить ко второму пункту плана.

— Я готова.

Девчонкам предстояло вновь проникнуть в здание гостиницы, но теперь сделать это тайно, не попадаясь никому на глаза. Вернувшись в хозяйственный дворик, они проскользнули в узкий, полутемный коридор, ведущий прямиком на кухню. Выждав момент, когда поблизости никого не было. Валя, а следом и Маша короткими перебежками добрались до лестницы, ведущей на верхние этажи «Чайки».

И вот, наконец, заветный номер на третьем этаже, за дверью которого, должно быть, скрывались страшные тайны… Маша осмотрела пустой коридор с золотистыми прямоугольниками запертых дверей.

— Пойду я, — шепотом проговорила она.

— Почему это?! — моментально надула губы Озерова, которая на самом деле страшно боялась идти в логово шпиона, но и на вторых ролях оставаться не хотела.

— Умеешь пользоваться? — Маша извлекла из кармана мобильник.

— А кому надо звонить?

— Не звонить, а фотографировать улики. Здесь фотокамера.

Фотокамерой Валя пользоваться не умела, а потому легко согласилась с доводами Маши:

— Хорошо. Но дверь я открою сама. И сделаю это, между прочим, ключом, который так же оказался здесь благодаря мне!

— Разумеется.

Щелкнул замок, и Озерова чуть дрожащей рукой приоткрыла дверь в триста третий номер:

— Входи.

Маша без лишних слов прошмыгнула в комнату, вынула из двери и спрятала в карман ключ, а Валя осталась контролировать коридор, чтобы в случае необходимости предупредить свою напарницу об опасности.

Что именно намеревалась найти не в меру шустрая любительница детективов в чужом жилище, она толком не знала и сама. Кто знает, может быть, комната шпиона ломилась от электронных приборов, предназначенных для слежки, или в ней находился компьютер со сверхсекретной информацией, или где-нибудь под подушкой был припрятан пистолет с глушителем и кожаные перчатки… Воображение разыгралось не на шутку, и азарт оказался даже сильнее страха, который вначале испытывала отважившаяся на эту авантюру Маша.

Комната производила невиннейшее впечатление — легкий морской ветерок колыхал тюлевые шторы, солнце освещало идеально заправленную кровать, отражалось на поверхности стеклянного графина, и было трудно представить, что здесь кто-то жил. Немного обескураженная Маша открыла ящик тумбочки — он был пуст. Похоже, улики, которые следовало запечатлеть на фото, в комнате отсутствовали. Впрочем, на раздумья и удивление времени не предусматривалось, обыск следовало провести как можно быстрее, ведь Дмитрий мог вернуться в любой момент. Маша осмотрела санузел, заглянула во все ящики тумбочек, решительно направилась к стенному шкафу, в котором, должно быть, находились вещи аккуратного постояльца… И в этот самый момент за дверью раздались шаги — кто-то направлялся прямо к триста третьему номеру!

Для паники просто не было времени. Маша вздрогнула, стремительно метнулась к окну, но, сообразив, что таким способом ей из комнаты не выбраться, вновь устремилась к стенному шкафу. Забравшись внутрь, она кое-как ухитрилась прикрыть изнутри дверцу и замерла в углу возле небольшого кожаного чемодана. Сразу стало темно, душно, запахло старой мебелью.

Положение было просто кошмарным. Судя по всему, человек, поселившийся в триста третьем номере, мог без колебания убить всякого, кто вставал у него на пути, а потому Маша не сомневалась, что он прихлопнет ее словно надоедливую муху. Сейчас он войдет в комнату, откроет дверь шкафа, увидит притаившуюся там шпионку и… Но почему Валя не предупредила ее о приближении «фотографа»?! Может быть, она просто струсила, убежала, оставила свой пост? Или… Маша похолодела от страшной догадки, подумав, что, заметив в коридоре девочку, Дмитрий просто убил ее, доделав то, что ему не удалось совершить раньше.

— Что за народ пошел, двери за собой не запирают! — отчетливо послышался дребезжащий женский голос. — Пропадет что, а потом администрация виновата будет!

Ни с чем несравнимое по жути ожидание скорой расправы отпустило душу. Маша немного расслабилась, сообразив, что в номер вошел не Дмитрий, а уборщица.

Прямая угроза для жизни исчезла, однако девочка совсем не желала быть обнаруженной в стенном шкафу чужого гостиничного номера. Оставалось только надеяться, что уборщица не станет открывать дверцы, и покинет помещение, как только уберет его.

В носу щекотало все сильнее. Похоже, у Маши совершенно не к месту обнаружилась аллергия на пыль, и теперь она сдерживалась изо всех сил, стараясь не чихнуть. Только бы уборщица поскорее ушла, только бы появилась возможность распахнуть дверцы этого противного шкафа-душегубки и глотнуть свежего, пахнущего морем и осенью воздуха…

— А-а-апчхи-и!!!

Это был полный и окончательный провал. Но в тот самый момент, когда Маша так не вовремя чихнула, загудел пылесос, и голос девочки растворился в общем шуме. Уборщица ничего не заметила, продолжая наводить порядок в пустом, как она полагала, номере. Вот она подошла к шкафу, начала тщательно и неторопливо стирать с его створок незримые пылинки, вот двинулась дальше, протирая стоявшую на столике пустую, сверкающую на солнце пепельницу. Сердце Маши то замирало, в ожидании скорого разоблачения, то начинало стучать ровнее, а уборка все длилась и длилась, словно уборщица намеревалась проторчать в триста третьем номере до конца времен.

Но вот хлопнула входная дверь, щелкнул замок, и девочка поняла, что наконец-то ее оставили одну. Она как ошпаренная выскочила из шкафа, приложила ухо к двери и, убедившись, что в коридоре никого нет, выбежала наружу. О том, чтобы закончить обыск, речи даже не шло. Закрыв дверь на ключ, она начала спускаться вниз по лестнице. Идти окольными путями через черный ход без сопровождения Озеровой, Маша не рискнула, боясь заблудиться, и решила покинуть гостиницу через вестибюль. Самым сложным было вернуть на место ключ от триста третьего номера, но сделать это следовало обязательно, иначе, его пропажа могла бы спугнуть Дмитрия, что совершенно не входило в планы молодых сыщиков. Вытянув шею. Маша осторожно заглянула в просторное помещение — регистраторша, как завороженная смотрела сериал по телевизору. Момент был благоприятный. Пригнувшись, девочка подбежала к стойке регистрации и бросила на него ключ. Она рассчитывала, что, обнаружив находку, дежурная просто повесит ключ на место, больше не вспоминая об этом маленьком непонятном происшествии и, конечно же, не станет сообщать о нем постояльцу.

Тетя Клава, увлеченная сериальными страстями, ничего не заметила, и даже не обратила внимания на то, что кто-то выбежал из гостиницы на улицу. Только оказавшись за пределами «Чайки» Маша почувствовала себя в безопасности и вновь вспомнила об исчезнувшей непонятно куда Вале.

Впрочем, гадать, куда она делась, пришлось недолго. Не успела Маша сделать несколько шагов, как услышала за спиной негромкий окрик:

— Нестерова!

Раздосадованная девочка даже не обернулась, направляясь к служебному двору гостиницы, где остался ее рюкзачок с учебниками. Было ясно, как белый день, что Озерова струсила, бросила ее в самый ответственный момент, а потому разговаривать с ней не имело никакого смысла.

— Нестерова, подожди! — выбравшись из зарослей сирени, Валя нагнала свою напарницу и пошла рядом. — Не злись! Извини, что так получилось.

— Ты обязана была меня предупредить.

— Я не успела. Я стояла возле холла, где находятся лестница и лифт, ждала появления фотографа, а уборщица вышла из соседнего номера и сразу направилась в триста третий! Никакой возможности тебя предупредить не было. Честное слово! А как ты объяснила уборщице свое появление?

— Никак. Мне удалось отсидеться в шкафу, — смягчилась Маша.

— Здорово! Ты настоящий профессионал.

— Не смешно.

— А улики? Тебе удалось что-нибудь сфотографировать?

— Ничего, — Маша нахмурилась. — Никаких улик. Номер, буквально, стерильный. Впрочем, наверное, именно так и должно выглядеть жилище настоящего шпиона. Ничего личного, никаких зацепок, позволяющих узнать о жизни и привычках человека.

— Точно! Вот тебе и доказательства! У обычных людей в доме всегда беспорядок.

— Это «доказательство» к делу не подошьешь, — откликнулась Маша, надевая на плечи рюкзачок. — Надо признать, что мы впустую потратили время, и ни на шаг не приблизились к разгадке тайны. А теперь, Озерова, я иду учить уроки. Ибо чувствует мое сердце, что следующую «двойку» я могу схлопотать уже и без твоих стараний.

— Но как же расследование? — на круглом лице толстушки появилось разочарованное выражение.

— Думаю теперь, когда солдат пришел в себя, у следователей будет достаточно доказательств вины Дмитрия, если, конечно он вообще замешан в этом деле. Лучшее, что мы можем делать — это молчать, чтобы шпион ни о чем не догадался. Не вздумай никому говорить о солдате, Озерова.

— Я же обещала.

— Тогда пока.

— Пока.

Распрощавшись с Валей, Маша направилась к железной лестнице. На самом деле, девочка думала вовсе не об уроках, ее мысли вновь и вновь возвращались к ситуации со шпионом. Возможно, в милиции и ФСБ уже знали, кто сбросил с обрыва солдата, но с другой стороны, раненый вновь мог потерять сознание и ничего не сказать следователям. В этом случае Дмитрий мог беспрепятственно покинуть поселок, стоило ему только почувствовать угрозу. А в том, что известие о «воскрешении» солдата рано или поздно станет известно всем жителям маленького населенного пункта на берегу моря, Маша не сомневалась — об этом могла разболтать и Озерова, и сама Сенина мама, принесшая из госпиталя счастливую весть.

Спускаясь по покрытым ржавчиной, вибрировавшим при ходьбе ступеням, девочка пыталась наметить дальнейший план мероприятий по разоблачению иностранного резидента, но ничего путного придумать так и не могла. Одно она знала точно — ненадежная Озерова, бросившая ее в трудную минуту, в этой операции участвовать не будет.

Глава восьмая. Важнейший свидетель

По дому витал вкуснейший запах жаркого. Мама готовила настоящий домашний обед, и от этого все вокруг казалось особенно уютным и симпатичным. В такие минуты Сеня вполне мог бы радоваться жизни, но мальчишке не давала покоя мысль о том, что в эти самые минуты Маша и Валя отчаянно рискуя, обыскивали логово шпиона, а он оставался в стороне и вел себя как последний трус.

Убедившись, что борщ варится, а свинина жарится, Сенина мама — немного полноватая блондинка с выщипанными в ниточку бровями — направилась в комнату, намереваясь разобрать свои вещи. Поскольку дежурство длилось несколько суток, на работу приходилось брать с собой довольно много вещей, и багаж получался довольно объемистым. Следом за ней в гостиную заглянул недавно вернувшийся из школы сын и сразу задал вопрос, который им с мамой не удалось толком обсудить сегодняшним утром.

— Мам, а ты того солдата сама видела?

— Конечно. Он в нашем отделении лежит, как раз рядом с ординаторской.

— И как он?

— Только-только очнулся. Жалко было парня — такой молоденький, и такая беда… Но ему здорово повезло, травмы не слишком серьезные. А ведь с такой высоты упал!

— Чудо.

— Чудес, Сеня, не бывает, зато в медицинской практике известно много случаев когда при падении с большой высоты люди довольно легко отделываются. Чаще везет детям: при падении они успевают инстинктивно сгруппироваться и правильно принять удар. А некоторые случаи вообще находятся на грани правдоподобия, например, когда люди падают с самолета и остаются в живых.

— Быть такого не может!

— Во всяком случае, по телевизору подобные истории рассказывают. Одна американка, например, прыгнула с парашютом с высоты нескольких тысяч метров, купол не раскрылся, и она камнем упала на землю — в результате, у нее оказались сломаны ноги, повреждены легкие, но вопреки всему она все же осталась жива.

— И?

— В передаче показывали интервью с этой женщиной. Ее ноги, правда, так и остались парализованными, но уже после своего падения она забеременела и родила ребенка.

— Круто!

— Д, кру… — мама оборвала разговор на полуслове, вновь и вновь перетряхивая содержимое своей объемистой сумки. Лицо у нее стало озабоченным. — Действительно, круто.

— Что случилось, мам?

— Да так, ничего особенного. Кажется, я забыла на работе сумочку с документами. Да, точно… Теперь я припоминаю: в ординаторскую вошла Лена, мы начали говорить, а я вертела сумочку в руках и положила ее в ящик стола. Эх, сын, совсем я заработалась, даже зарплату на рабочем месте забыла! Конечно, ничего с деньгами случиться не может — полежат себе в ящике до следующего моего дежурства, но все равно, как-то обидно. Я как раз собиралась в выходные купить зимние сапоги, но покупку придется отложить. Впрочем, ничего страшного — до холодов еще далеко.

Слушая мамин рассказ, Сеня чувствовал, как внутри у него все напряглось, словно перед принятием важного и ответственного решения. Судьба давала ему шанс, который он не имел права отвергнуть.

— Мам, давай я съезжу.

— Куда?

— Быстренько сгоняю в госпиталь и заберу твою сумочку.

В душе Сениной мамы боролись противоположные чувства: ей хотелось, как можно скорее вернуть деньги и документы, но при этом она не желала отправлять сына в такую долгую поездку.

— Не стоит, Сеня. На еду нам хватит, беспокоиться не о чем, лучше побудь со мной.

— Мам, я мигом. Только туда и обратно. Ты же все равно будешь думать об этой сумочке днем и ночью, а в результате испортишь себе выходные, — продолжал убеждать мальчик, чувствуя, что мама колеблется. — Уроков на завтра не много задали, погода классная, почему бы мне не прогуляться?

— Ладно, уговорил. Только будь осторожен, улицу переходи внимательно, не зевай.

— Слушаюсь! Буду бдительным, внимательным и осторожным!

Сеня сорвался с места, намереваясь немедленно отправиться в поход, но мама умерила его пыл, напомнив, что прежде им следует пообедать.

— Не торопись, ты как раз успеешь на четырехчасовой автобус, — сказала она, разливая борщ по тарелкам. — А вернешься — пятичасовым. Жаль, они ходят только раз в час. Спасибо, Сеня, что ты так обо мне беспокоишься.

— Не… не за что, — залился краской мальчик, ощутивший себя настоящим преступником. — Мне не сложно.

Он начал энергично хлебать борщ, стараясь не думать о том, что обманывает маму, руководствуясь в своих поступках совсем иными мотивами, нежели думала она.

Автобус ходил строго по расписанию, и мальчик минута в минуту достиг большого населенного пункта, где располагался военный госпиталь. Покинув автовокзал, Сеня свернул в сонный переулочек, бегом промчался под кронами старых лип и оказался возле старинных, украшенных гипсовыми львами ворот медучреждения. Со стороны госпиталь напоминал заброшенный старый парк, притаившийся за высоченным забором. Вообще-то попасть на территорию охраняемого военного объекта было делом не из легких, но Сеня, пользуясь служебным положением родителей, уже не раз проделывал это прежде.

— Привет, — поздоровался один из охранников, когда увидел заглянувшего в будку у проходной мальчишку. — Ты к отцу?

— В общем-то, да, но по маминым делам.

— Ладно. Допустим, я тебя не видел.

Поблагодарив охранника, Сеня быстренько нырнул в калитку, и направился к небольшому зданию, где находился кабинет отца. Неожиданное появление сына не слишком обрадовало старшего Седова. Выслушав в чем дело, он нахмурился, задумчиво повертел в руках ручку:

— Нельзя же быть такой рассеянной!

— Пап, дело сделано. Я быстренько сбегаю в отделение и возьму сумочку.

— Неужели нельзя было подождать?

— Сколько? Минимум, до конца твоего дежурства, а маме срочно нужны новые сапоги, иначе она замерзнет и простудиться!

— Ладно, — отец устало махнул рукой. — Только быстро — одна нога здесь, другая там. И будь добр, не попадайся на глаза начальству.

— Ладненько! Все будет в порядке.

Договорившись с отцом, Сеня, не сбавляя темпа, помчался по аллеям старинного парка, направляясь к травматологическому корпусу, в котором работала его мама. К счастью, начальники на его пути не встретились, и он беспрепятственно проник в здание, прыгая через две ступеньки, взбежал на четвертый этаж.

В больничном коридоре было прохладно и безлюдно, ярко горели лампы дневного света, освещавшие белые стены и устланный светлым линолеумом пол. Услышав торопливые шаги, сидевшая на посту медсестра подняла голову, отвлекшись от вязания:

— А, Сеня, здравствуй! Каким ветром тебя к нам занесло? Ведь у твоей мамы дежурство еще утром закончилось.

— Здравствуйте, Елена Анатольевна! В этом-то и проблема — мама в ординаторской сумочку с зарплатой забыла.

— Кошмар! А вдруг она ее где-нибудь по дороге потеряла?

— Вроде бы нет. Я сейчас уточню.

— Иди скорее, проверь.

Сеня неторопливо пошел по коридору, а медсестра вновь склонилась над работой, вывязывая спицами сложный ажурный орнамент. Пройдя несколько метров, он резко обернулся — за стойкой виднелась только склоненная голова в белой шапочке. Мальчик на миг замер, а потом решительно открыл находившуюся рядом с ординаторской дверь и проскользнул в палату.

В ноздри ударил резкий запах больницы, от которого холодело под ложечкой. Справившись с волнением, Сеня осторожно шагнул вперед к единственной находившейся в помещении кровати. На ней неподвижно лежал обмотанный бинтами человек. Его глаза были закрыты. Мальчик застыл на месте, не зная, как ему поступить дальше — подойти и разбудить раненого он бы не посмел, а ждать пока тот придет в сознание — не мог. Разгадка тайны была так близка, но при этом недостижима. Неожиданно солдат открыл глаза.

— Эй, ты к кому, приятель? — произнес он слабым голосом.

— Это вы упали со скалы?

— Я.

— Тогда — к вам. У меня только один, но очень важный вопрос: скажите, кто вас столкнул с обрыва?

— Как ты узнал? — изумился лежавший на больничной койке человек.

— Догадался. Мы провели маленькое расследование и…

— Лучше не лезь в это дело, а то окажешься рядом со мной или в гробу. Блондин очень опасен… — солдат умолк, каждое слово давалось ему с трудом, но, собравшись с силами, все же продолжил: — Фотограф выспрашивал меня, кто служит в части, о других вещах, которые штатским знать не положено… Мне показалось подозрительным его поведение, он это понял и… и столкнул меня вниз…

Больной в изнеможении закрыл глаза, откинувшись на подушку.

— Спасибо! Выздоравливайте! Всего вам хорошего, — произнес Сеня, не зная, слышат его или нет.

Только выйдя в коридор, мальчик вспомнил о формальной цели своего визита, и ринулся в ординаторскую. Действительно, изящная дамская сумочка из крокодиловой кожи спокойненько лежала в ящике стола, как ни в чем ни бывало дожидаясь свою владелицу. Сеня на всякий случай открыл сумку — деньги были на месте. Успокоенный он вышел в коридор.

— До свидания, Елена Анатольевна!

— Подожди, а сумочку-то нашел?

— Нашел. Все в порядке.

— Я рада. Передавай привет маме.

— Обязательно.

Выбежав из травматологического корпуса, Сеня, осмотрелся по сторонам и, убедившись, что поблизости нет никого из персонала, стремительно рванул к проходной…

На остановке было немноголюдно. Мальчик посмотрел на часы — до появления автобуса оставалось еще минут пятнадцать. Прислонившись к фонарному столбу, он задумчиво раскачивал болтавшуюся на длинной цепочке сумочку, думая о том, как ему следует поступать дальше. Полученная информация была бесценной, но вот использовать ее оказалось невозможно. Если бы Сеня сообщил в милицию о словах солдата, всю семью Седовых и, прежде всего папу, ожидали бы колоссальные неприятности, ведь отец не имел права пропускать на территорию военного госпиталя посторонних, пусть даже этим посторонним являлся его собственный сын. А еще мальчик очень жалел о том, что забыл уточнить у солдата, успел ли тот дать показания следователю, и теперь, в результате этой оплошности, мог только гадать, знают ли милиционеры о виновности Дмитрия.

Занятый собственными проблемами, Сеня не сразу засек пристальный взгляд, словно пронзавший его насквозь. А когда почувствовал неладное, то просто оцепенел от страха, представив, что находившийся поблизости шпион целится в него какой-нибудь отравленной иголкой… Но коварного фотографа поблизости от остановки не было — рядом с Сеней находилась только женщина с двумя детьми детсадовского возраста и несколько нагруженных авоськами пенсионерок. Немного успокоившись, мальчик снова погрузился в размышления и вновь ощутил на себе неприязненный взгляд. Он резко поднял голову — одна из пенсионерок поспешно отвела глаза и притворилась, будто изучает развешенные на столбе объявления.

Неторопливо подкатил автобус. Озадаченный Сеня хотел пропустить вперед разглядывавшую его старуху, но она отступила, давая ему дорогу. Все это было довольно странно, но занятый своими мыслями мальчик сразу позабыл о необычном поведении пожилой женщины. В салоне свободных мест не нашлось, и Сеня сразу протиснулся на заднюю площадку. Отказавшись от предложенного ей места, старуха почему-то последовала за ним. Двери закрылись, лихо развернувшись, словно находясь за рулем гоночного автомобиля, шофер выехал из городка и повел автобус потянувшемуся вдоль гор шоссе.

— Мальчик, где ты взял сумку? — раздался над Сениным ухом скрипучий голос.

— Вы что-то спросили?

— Я интересуюсь, откуда у тебя дамская сумочка?

Сеня с недоумением посмотрел на стоявшую рядом пенсионерку — вид у нее был весьма решительный, а скрюченные пальцы так и тянулись к маминой сумке.

— Это мое, — раздраженно произнес он и крепче прижал вещицу к себе.

— Твое?! С каких это пор парни стали ходить с ридикюлями? Сознавайся, где ты его взял! Украл, наверное? Ведь украл, точно!

— Отстаньте от меня! — Сеня отвернулся к окну, решив игнорировать вредную старуху.

Но, похоже, ситуация уже вышла из-под контроля. За его спиной разгорелись жаркие споры: примерно половина пассажиров утверждала, что мальчик ни в чем не виноват, а вторая — поддерживала бдительную пенсионерку. Противная старуха не унималась, обзывая несчастного Сеню, грабителем, мошенником и бандитом с большой дороги.

— Я ни у кого ничего не крал! Это сумка моей мамы! Она забыла ее на работе, а я приехал и забрал! — со слезами в голосе выкрикнул он. — Все, хватит! Оставьте меня в покое!

— Только что придумал, умник? Да только кто ж тебе поверит, воришка!

Старческие руки потянулись к сумке, Сеня шарахнулся в сторону, пассажиры расступились, не вмешиваясь, но и не пытаясь ему помочь. У мальчика горели уши, от стыда и обиды он готов был провалиться сквозь землю.

— Вор! Вор!

К счастью для Сени, автобус затормозил у очередной остановки, двери-гармошки открылись, приглашая в салон новых пассажиров. Не в силах больше терпеть беспочвенные обвинения, мальчик метнулся к выходу…

— Стой! Держи вора! — донеслось вслед. — Он стащил ридикюль! Остановите автобус!

Истошные вопли сменила тишина. Только теперь, оставшись один на пустынной остановке, Сеня дал волю своим слезам — так велика оказалась обида. Но хныкал он недолго — осмотревшись по сторонам, мальчик сообразил, что находится возле пансионата, в котором жила Маша. Наверное, это была судьба…

Глава девятая. Схватка у водопада

Закончив очередную прогулку, Дмитрий направился к себе в номер. Но, едва переступив порог комнаты, он ощутил смутную тревогу — чутье подсказывало ему, что здесь успел побывать кто-то посторонний. Небрежно задвинутые ящики тумбочки и неплотно прикрытая дверь шкафа сразу насторожили «фотографа» — он прекрасно понимал, что следившая за чистотой на этажах уборщица никогда бы не стала обшаривать мебель, а, следовательно, это сделал кто-то другой. Но кто? Блондин направился к стенному шкафу, распахнул его настежь.

— Так и есть, — пробормотал он, заметив осыпавшийся с чьих-то подошв песок и сверкающую заколку в углу возле чемодана. — Шпионят.

У Дмитрия была отличная зрительная память, и он прекрасно помнил, в чьих волосах переливалась яркая безделушка. Все это напоминало самый настоящий заговор, участником которого являлись не в меру шустрые малолетки. Стоя посреди гостиничного номера, постоялец вспоминал события недавнего прошлого, анализируя их и связывая воедино. Мальчишка, которого он называл своим ассистентом, явно что-то заподозрил, увидев, как он фотографирует воинскую часть, его приятельница Маша нагрянула в номер с обыском, и это не могло не вызывать тревогу. Кто знал, что собирались делать эти настырные детишки в дальнейшем, куда настучать и кому сообщить о своих подозрениях? Впрочем, особого повода для беспокойства у Дмитрия не было — он прекрасно понимал, что никто не отнесется в серьез к детскому лепету, однако столь неуемное любопытство к его персоне настораживало.

Еще раз окинув взглядом номер, «фотограф» вновь отправился в поселок, решив на месте оценить ситуацию. Наградив дремавшую у телевизора тетю Клаву очередным комплементом, элегантный блондин неспешно вышел из гостиницы. Внезапно его внимание привлекли две остановившиеся как раз напротив ворот воинской части женщины.

— Жив, жив голубчик! — поставив на асфальт тяжелые сумки с продуктами, рассказывала одна из них, энергично жестикулируя руками. — Уцелел!

— Вот чудо-то! — откликнулась вторая. — А я так жалела беднягу, ведь мальчик еще, ему бы жить да жить.

Речь шла, конечно же, о чудесным образом уцелевшем солдате. Слухи распространялись по поселку со скоростью степного пожара, и стоило только Сениной маме поведать о случившемся соседке, как вскоре об этом событии судачили по всему кварталу. Услышавший обрывки разговора двух женщин Дмитрий сразу заподозрил неладное, и моментально включился в их беседу, желая узнать подробности. Худшие опасения блондина оправдались: его жертва уцелела и теперь находилась в военном госпитале, куда не возможно было проникнуть без специальной длительной подготовки. Мало того, парень прибывал в сознании и возможно сейчас, в эти самые минуты рассказывал следователю о пытавшемся его завербовать «фотографе». Однако на лице Дмитрия не дрогнул ни один мускул. Так же непринужденно, как и начал, он оборвал беседу с местными жителями и беззаботной походкой гуляющего человека, направился к железной лестнице.

Со стороны казалось, что заезжий фотохудожник отправился на очередную прогулку по окрестностям, однако на самом деле Дмитрий намеревался навсегда покинуть эти места. В гостиницу он возвращаться не стал — находившиеся там вещи не имели никакой цены, а собранная им информация находилась на флэш-накопителе, который он постоянно носил в своем кармане.

Спустившись к морю, и убедившись, что за ним никто не наблюдает, блондин прибавил шаг, торопливо вышагивая вдоль берега. Маска была сброшена, и теперь он почти бежал, стремясь поскорее скрыться в густом лесу. Взгляд скользнул по утопавшему в зелени зданию пансионата — на лоджии виднелись две крошечные фигурки девочки и мальчика. Эти двое слишком много знали про Дмитрия, но поделать с этим он ничего не мог, ведь для организации «несчастного случая» требовалось время, которого у беглеца катастрофически не хватало. Впрочем, теперь, когда информация была собрана, это уже не имело особого значения. На данный момент перед «фотографом» стояла иная задача — он должен был бесследно исчезнуть, сгинуть, растаять, как предрассветный туман на солнце, оставив в дураках спецслужбы.

Лес встретил беглеца несмолкаемым шорохом ветвей и терпким ароматом хвои. Дмитрий отлично ориентировался на местности, а потому уверенно пробирался сквозь заросли, туда где находилось все необходимое для выполнения его опасного задания. Номер в гостинице был только прикрытием, а для того чтобы понять, чем занимался этот человек на самом деле, юным сыщикам следовало бы заглянуть в тайник, о существовании которого они даже не догадывались.

Едва различимая тропинка шла в гору. Блондин даже не замедлил шаг, продолжая уверенно пробираться к своей цели. Где-то вдали слышалось кваканье лягушек… Обойдя ежевичные заросли, он начал стремительно разбирать нагромождение камней за которым обнаружился лаз в одну из многочисленных пещер, изрезавших гору. Проникнув сквозь узкое отверстие, он распрямился во весь рост, оказавшись в высокой, но небольшой по площади пещерке.

Вспыхнула работавшая на батарейках лампа. Дмитрий быстро, но несуетливо извлек из дальнего угла грязный, разрисованный фломастерами рюкзак, вытряхнул на камни его содержимое: потертые джинсы, давно не встречавшуюся со стиральной машиной рубашку, стоптанные кроссовки и прожженную угольками костров ветровку. Там же находился темноволосый парик, контактные линзы, накладная бородка и паспорт на имя Николая Петровича Токарева.

Перевоплощению находившегося в пещере человека мог позавидовать любой актер. Не прошло и пяти минут, как элегантный блондин в модном костюме превратился в небрежно одетого кареглазого путешественника с длинными, собранными в «хвост» волосами. Шпиону оставалось только наклеить усы и бородку, как вдруг он услышал чьи-то шаги. Дмитрий резко обернулся…

— Стойте! Ни с места! Я буду стрелять! — отчетливо произнесла Маша.

В первый момент «фотограф» даже опешил от такого поворота событий и выронил фальшивый ус, который в это время держал в руке. Зрелище и в самом деле было необычное — в двух шагах от него стояла долговязая девчонка с пистолетом в руке, а за ней находился вооруженный какой-то корягой Сеня. Впрочем, замешательство Дмитрия быстро прошло, рот с одним усом расплылся в фальшивой улыбке:

— Ах, дети, что у вас за шутки! Загорали бы вы на пляже, в школу ходили и не совали бы нос в чужие дела. Так нет же, в Джеймса Бонда играть затеяли!

— Замолчите! — прикрикнула Маша. — Повернитесь к стене и поднимите руки!

— Насмотрелась боевиков. А если я этого не сделаю, как ты поступишь?

— Буду стрелять!

— Правда? — Дмитрий сделал шаг навстречу. — Стреляй!

— И выстрелю! — Маша направила дуло пистолета прямо в лоб шпиону. — Выстрелю! Делайте, что вам говорят!

— Знаете, детки, у меня нет времени на эти игры, так что извините… — с этими словами Дмитрий молниеносно схватил девочку за руку и рванул на себя — пистолет выпал на землю с характерным стуком пластмассовой игрушки, а Маша отлетела к стене пещерки.

— Не смейте ее бить! — закричал Сеня, ринувшись вперед, и тут же оказался рядом со своей подружкой.

Еще мгновение и руки обоих сыщиков оказались крепко связанны за спинами. Находясь в таком неудобном положении. Маша с Сеней явно не могли помышлять о побеге.

— Сами напросились, — заметил Дмитрий, глядя в маленькое зеркальце и приклеивая себе второй ус.

— Вас все равно поймают! — заявила немного пришедшая в себя от испуга Маша. — Следователи допросили солдата и теперь знают о вас все.

— Тем более мне надо торопиться.

Как же ругала себя в эти минуты Маша Нестерова! Какой глупой, наивной и самонадеянной считала себя она! На что она надеялась, ввязавшись в опасную авантюру, о чем только думала?! Похоже, ни о чем… В тот момент, когда они стояли на лоджии пансионата и Сеня рассказывал о результатах своего визита в госпиталь. Маша заметила пробегавшего по пляжу «фотографа» и поняла, что тот спасается бегством. Упускать опасного преступника было нельзя, и тут девочку посетила глупейшая мысль самостоятельно, без помощи взрослых задержать его. Счет шел даже не на часы, а на минуты, за столь короткий срок удалось бы сделать только одно — броситься в погоню и выяснить, куда именно так поспешно направляется шпион. Но и этого Маше показалось мало — на свою беду она вспомнила об игрушечном пистолете-муляже, который она купила в подарок Илюше. Внешне игрушка была неотличима от настоящего оружия, и девочка собиралась при встрече преподнести ее «заслуженному сыщику» Илье, напомнив о его выдающихся успехах в деле поимки преступников, но, теперь, судя по всему, настал момент использовать пистолет в реальной жизни. План оказался дерзким до безумия: Маша собиралась, пригрозив шпиону муляжом оружия, связать его по рукам и ногам, после чего спокойненько вызвать милицию.

Девочка покосилась на сидевшего рядом, белого, как полотно Сеню. И почему только он не остановил ее, не высмеял нелепую затею, почему согласился принять в ней участие?! Почему оказался таким же глупым, как она?.. Но сожалеть и сетовать на свой скудный интеллектуальный потенциал, было поздно. Беспомощные и напуганные, юные детективы ожидали скорой расправы, прекрасно понимая, что пощады они не дождутся.

Дмитрий закончил гримироваться. Еще раз посмотревшись в зеркальце, он обернулся к забившимся в самый дальний уголок пещеры пленникам:

— Вставайте, живо! — слова не подействовали, и тогда «фотограф» грубо схватив за шиворот Машу, толкнул ее к выходу. — Иди первой!

— Куда?!

— Я знаю одно место, где вам будет легко умереть.

Жизнь налаживалась. Теперь, когда Игорь разжился деньгами, мир вокруг казался ему куда более добрым и светлым, чем прежде. Сварив на костре настоящий гороховый суп и умяв его вместе с ароматным хлебом, бродяга сидел на камушке возле своей пещеры, лениво наблюдая за тем, как подкрадываются сумерки. Поблизости квакали неутомимые лягушки, потрескивали сучья в догоравшем костре, как вдруг в привычную гамму звуков сонного леса, вклинился еще один звук, очень напоминавший жалобный крик о помощи. Игорь резко вскочил на ноги.

— Помогите! — донеслось откуда-то со стороны реки.

Сомнений быть не могло: где-то поблизости отчаянно взывала о помощи смертельно напуганная девчонка. Не раздумывая, мужчина бросился в ту сторону, откуда донесся пронзительный крик.

Если вначале склон плавно спускался к морю, постепенно переходя в равнину, то несколько выше того места, где обосновался Игорь, гора становилась скалистой, а протекавшая по ней река превращалась в бурный, зажатый между камнями поток. Похоже, именно оттуда и неслись призывы о помощи. Сумерки не слишком подходили для путешествия по горам, однако Игорь, припомнив свою армейскую подготовку и все то, чему его учили в отряде специального назначения, быстро продвигался вперед, преодолевая коварные трещины и непроходимые дебри из проваленных, опутанных лианами деревьев. Грохот горной реки стал отчетливым, но других звуков слышно не было. Бродяга остановился, напряженно вслушиваясь в шум воды. В сердце скользнул нехороший холодок — больше всего Игорь боялся опоздать, но, увы, ему так и не удалось придти на помощь попавшей в беду девчонке. Он мог бы спасти ее, если бы чуть поторопился, мог бы, если бы так сложилась судьба…

— На помощь! — раздался совсем рядом громкий крик.

Похоже, на этот раз кричал мальчишка, однако это уже не удивило Игоря. Что бы не происходило на берегу реки, кто бы не попал в беду, он должен был вовремя оказаться в нужном месте и по-своему разобраться с обидчиком детей. Осторожно раздвинув ветви деревьев, он осмотрелся…

Место, в котором предстояло расстаться с жизнью Маше и Сене, оказалось очень и очень живописным. Окажись здесь настоящий фотохудожник, он бы без устали щелкал затвором фотоаппарата, стараясь запечатлеть на пленке стремительно срывавшиеся с кручи потоки воды, нависшую над водопадом скалу и величественные, казавшиеся черными, силуэты вековых елей. Однако тем, кто сейчас находился над водопадом, было абсолютно наплевать на красоту природы.

Всю дорогу к месту расправы Маша отчаянно взывала о помощи, в то время как Сеня молчал, прекрасно понимая, что в этих глухих местах его все равно никто не услышит. Понимал это и Дмитрий — он даже не стал затыкать пленникам рот, посчитав это ненужной перестраховкой. «Фотограф» хотел, чтобы очередное совершенное им убийство выглядело, как несчастный случай, а потому не собирался оставлять на телах жертв лишние улики.

И вот все трое приблизились к огромному, немного похожему на конскую голову камню, нависшему над стремительным потоком.

— Умеете плавать, сыщики? — усмехнулся Дмитрий, развязывая руки Маше.

Плавать сыщики умели, а потому, зная свои возможности, прекрасно понимали, что не сумеют выбраться из стремительного ледяного потока, через пару километров превращавшегося в тихою, облюбованную лягушками речку. Гибель была неизбежна и все трое отчетливо понимали это.

— Лезь на камень, быстро, — скомандовал шпион, направив на девочку самый настоящий пистолет.

Сопротивление было бесполезно, и Маша покорно выполнила приказ Дмитрия, вскарабкавшись на скользкий от водяных брызг камень. Затем настала очередь Сени. Оказавшись рядом с подружкой и увидев под ногами клокочущий водопад, мальчик не выдержал и, несмотря на то, что собирался умереть героем, отчаянно позвал на помощь. Маша уже не кричала, перестав надеяться на спасение.

Дело было за малым — Дмитрию оставалось только столкнуть в воду свидетелей его преступлений, и поскорее покинуть окрестности поселка. Он не сомневался, что когда будут обнаружены тела, происшествие посчитают несчастным случаем, ведь шустрым, лазившим, где придется детишкам, ничего не стоило сорваться в бурный поток.

— Ты отправишься первой, — сообщил он Маше. — А твой рыцарь, якобы бросится тебя спасать и тоже, естественно, погибнет. Довольно романтично, не хуже истории Ромео и Джульетты.

— Не надо, — одними губами прошептала девочка, с ужасом глядя в непроницаемое лицо своего палача. — Не надо…

Кусты за спиной Дмитрия зашевелились, неожиданно на берег реки выпрыгнул какой-то мужчина, одним ударом выбив из руки шпиона пистолет и опрокинув противника на землю.

— Ты что задумал, мразь?! — яростно, нанося удар за ударом, вопрошал Игорь.

Однако «фотограф» и не думал сдаваться. Сумев вскочить на ноги, он с силой ударил бродягу в челюсть и метнулся к отлетевшему в сторону пистолету. Игорь пошатнулся, но не упал, а отчаянно ринулся вперед, пытаясь задержать убегающего Дмитрия. Оба упали на каменистый, мокрый от брызг берег реки. Завязалась отчаянная потасовка. Сцепившись, мужчины наносили удар за ударом, пытаясь дотянуться к лежавшему неподалеку оружию.

Стоявшие на камне подростки с трепетом наблюдали за этой страшной, проходившей в полном молчании дракой.

Маша понимала, что окажись на ее месте героиня какого-нибудь приключенческого фильма, она бы легко спрыгнула с камня, схватила бы пистолет и быстренько навела бы полный и окончательный порядок. Однако сейчас девочка вовсе не чувствовала себя ангелом Чарли, от страха она не могла даже пошевельнуться, а сама мысль о том, что в ее руке мог бы оказаться настоящий пистолет повергала в тихую панику. Даже просто слезть вниз и спрятаться в кустах, было для нее непосильной задачей — коленки тряслись, а скользкая поверхность камня в любой момент грозила выскользнуть из-под ног. У Сени дела обстояли не лучше, он также замер, словно статуя и, не отрываясь, наблюдал за смертельной схваткой. В сгустившихся сумерках почти невозможно было различить лицо столь своевременно пришедшего им на помощь человека, но, присмотревшись, мальчик узнал в нем того самого бродягу, коего они еще недавно обвиняли во всех смертных грехах.

Было это простым совпадением, или торжеством справедливости, но Игорю все же удалось подмять под себя своего противника и отправить его в нокаут отменным ударом кулака. Дмитрий обмяк, тряпичной куклой распластавшись возле самой воды. Легко вскочив на ноги, победитель схватки подбежал к стоявшим над водопадом, трепетавшим от страха ребятишкам:

— Держитесь!

— Не дайте ему уйти! — крикнула Маша, к которой в один миг вернулось былое присутствие духа. — Его обязательно надо задержать!

— О себе прежде подумай, — заметил Игорь, помогая девочке спуститься на землю. — Давай руку, парень…

— Я сам, — сосредоточенно откликнулся Сеня, кое-как сползая со скользкого камня. — Спасибо.

Мерзавцу, собиравшемуся разделаться с детьми, действительно нельзя было позволить уйти, и Игорь привязал его к ближайшей елке, накрепко стянув запястья Дмитрия его же брючным ремнем.

— Что он к вам прицепился?

— Это мы к нему прицепились, — потупилась Маша. — Но не зря — он действительно оказался шпионом, которому было поручено собирать секретную информацию о воинской части. Мало того, этот тип столкнул с обрыва солдата, попытался избавиться еще от одной свидетельницы, а теперь намеревался утопить нас с Сеней.

— Э, да он к тому же и неудачник, ни одного задания выполнить не сумел, — усмехнулся бродяга, направляясь в сторону ежевичных зарослей.

— Постойте, куда же вы?! Мы даже отблагодарить вас как следует, не успели. Вы же нам жизнь спасли и дрались так здорово, как в кино!

— Не за что. Все уже в прошлом.

Но настырная Маша не отставала. Испуг прошел, и теперь она горела желанием вновь оказаться в центре событий, сделать что-нибудь важное и полезное:

— Хорошо, что у меня с собой телефон. Мы прямо сюда вызовем наряд милиции. Как вы думаете, они поднимут в воздух вертолет?

— Все, ребятки, пока. Мне лучше с милицией не сталкиваться.

— Но почему?

— Это мое дело. Если хотите меня отблагодарить, дайте хотя бы час времени, чтобы я успел смотаться отсюда.

— Хорошо… — руки у Маши опустились. — Но все равно, огромное вам спасибо.

Игорь только махнул рукой и торопливо скрылся в кустах. Настроение у него было паршивым — осесть на зимовку в этом месте ему не удалось, а значит, впереди его ждала бесконечная дорога…

Маша задумчиво смотрела вслед бродяге. К ней подошел Сеня:

— Что будем делать?

— Ждать ровно пятьдесят девять минут, а потом вызывать милицию. Надеюсь, что шпион к этому моменту не успеет развязать ремень.

— Ты, правда, собираешься дать время бродяге? Он же сам признался, что не хочет иметь дело с милицией. Если бы он был честным человеком, то ничего такого не просил бы.

— Он нас спас, остальное не наше дело, — Маша в упор посмотрела на приятеля. — Лично я «закладывать» этого человека не собираюсь.

— Я тоже, — вздохнул Сеня, не зная, правильно или нет, он поступает.

Сумерки превратились в чернильную темноту ночи. Убедившись, что еще не пришедший в себя после удара шпион надежно связан. Маша достала из кармана мобильный телефон, и ее лицо озарилось голубоватым светом. Девочка намеревалась позвонить маме, дабы предупредить ее о том, что они с Сеней немного задержались на прогулке. А звонок в милицию она решила отложить до того момента, когда спасший их человек покинет эти края, уйдя в неизвестность…

Оглавление

Елена Артамонова Джеймс Бонд отдыхает (Ошибка Джеймса Бонда)

Глава первая. Жизнь в раю

Глава вторая. Незваный гость

Глава третья. Фото на память

Глава четвертая. Кто вы, господин бомж?

Глава пятая. Вредность — норма жизни

Глава шестая. Пейзаж для фото

Глава седьмая. Слежка за шпионом

Глава восьмая. Важнейший свидетель

Глава девятая. Схватка у водопада Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg